CC BY
64
необходимым оказалось не только сохранить это заимствование, но и придать ему столь глубокий смысл, что мы видим на примере священной книги - ном в бурятской Гэсэриаде. Этот знаковый предмет письменной культуры, органично вписавшийся в сакральную характеристику эпического мира, так же как и другие ранние буддийские заимствования, имплицитно свидетельствует о древних духовных и культурных связях предков бурят с центральноазиатским культурным континуумом, в котором буддизм, вобравший в себя многие культурные ценности Востока, играл значительную роль в различные исторические периоды.
Литература
1. Абай Гэсэр / сказитель П. Петров, зап. И.Н. Мадасона; вступ. ст., подг. текста, пер. и коммент. А.И. Уланова. - Улан-Удэ, 1960.
2. Абай Гэсэр / сказитель П.М. Тушемилов, науч. зап. Т.М. Болдоновой; пер., вступ. статья и послесл. С.Ш. Чагдурова. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2000.
3. Гэсэр / сказитель П.П.Дмитриев, зап. Д.Хилтухин; подг. к печати А. Уланов, К. Черемисов / под общ. ред. П.И. Хадалова, А.И. Уланова. - Улан-Удэ, 1953.
4. Дугаров Б.С. Буддийские влияния в эпосе «Абай Гэсэр» // Буддизм в контексте истории, идеологии и культуры Центральной и Восточной Азии: материалы междунар. науч. конф. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят. науч. центра СО РАН, 2003.
5. Древнетюркский словарь. - Л.,1969.
6. Кара Д. Книги монгольских кочевников. - М., 1972.
7. Ковалевский О. Монгольско-русско-французский словарь.- Казань, 1849. - Т.2.
8. Неклюдов С.Ю. Монгольская мифология: религиозные и повествовательные традиции // Мифология и литература Востока. - М., 1995.
9. Темкин Э.Н., Эрман В.Г. Мифы Древней Индии. - М.,1982.
Аюшеева Эржена Баировна, аспирант Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук.
Тел.: +7-9834281080, +7-9834392606; e-mail: [email protected]
Ayusheeva Erzhena Bairovna, рost-graduate of department of literature and folklore, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch RAS.
УДК 398.21
© Б-Х. Б. Цыбикова
СОВРЕМЕННЫЕ ЗАПИСИ СКАЗОЧНОЙ ПРОЗЫ ШЭНЭХЭНСКИХ БУРЯТ
Анализируются художественные особенности сказочного творчества бурят, проживающих в Китае. Выявлен сюжетный состав, охарактеризовано поэтическое своеобразие записанных сказок.
Ключевые слова: сказка, сказочный репертуар, поэтика.
B-Kh. B. Tsybikova
MODERN RECORDS OF FAIRY TALE PROSE OF THE SHENAKHAN BURYATS
The article analyzes artistic features of fairy tales of the Buryats living in China (the Shenakhan Buryats). The subject structure is revealed, the poetic originality of written-down fairy tales is characterized.
Keywords: fairy tale, fairy tale repertoire, poetics.
В полевой сезон 2012 г. в местах расселения и проживания шэнэхэнских бурят Хулун-Буирского аймака Автономного района Внутренняя Монголия КНР группой фольклористов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (ИМБТ СО РАН) собран достаточно большой фольклорный материал - песни, пословицы, поговорки, благопожелания, загадки, сказки, устные рассказы, улигер. Важно подчеркнуть, что экспедиционные исследования выявляют наибольшую сохранность традиционных форм фольклора бурят на территории КНР по сравнению с фольклором бурят Российской Федерации.
Особое место в фольклорных записях этой поездки занимают волшебные сказки героического содержания (туухэ - истории, ябаган Yльгэр - букв. короткий ходячий улигер). Что касается термина ябаган ульгэр, под ним подразумеваются небольшие по объему сказки, многие из которых, судя по их содержанию, представляли улигеры, претерпевшие со временем жанровую эволюцию. Сказки - ябаган ульгэр («ходячие» или «пешие улигеры»), по словам наших информантов, исполняли пожилые одинокие люди, которые ходили из одного селения в другое, рассказывая истории, сказки. Основными слушателями были дети. В памяти шэнэхэнских бурят остались имена рассказчиков-сказителей: Пантюха, БYYбэйн Гарма (Гарма Бубэйя), Добоной Yбгэн (старик Добоной).
Батсухын Ханде, 1936 г. р., рода сагаангууд, последний из названных рассказчиков запомнился больше всего, и она воспроизвела несколько сказок богатырского и волшебно-фантастического характера из его репертуара, а также репертуара своего родного деда: 1. Андир Зади хYбYYн (Парень Андир Зади) ; 2. Гурбан наhатай Гунан Улаан баатар (Трехлетний Гунан Улан батор); 3. Эрхии Мэр-гэн (Эрхи Мэргэн).
Жамбалай Дарима, 1943 г. р, рода доргошо галзууд, рассказала сказку «Зуун урда ЗYгые эзэлжэ тYрэhэн Алтай СYмбэр Богдохуу Алтан ^сэн Сэсэг хоёр» (Родившиеся хозяевами юго-восточной стороны Алтан Сумбэр Богдоху и Гусэн Сэсэг).
Немало сказок есть в репертуаре Жалсанай Сэбэн-Долгор (род боохой хуасай, 1939 г. р.):
1. Долоон тумэн адуутай Доной баян (Богач Доной, имеющий семь тысяч табунов)
3. Жилдэгтэ моритой Жэгэлдэр Мэргэн (Жэгэлдэр Мэргэн с конем Жилдэгтэ)
4. Уран Тунгалаг (Уран Тунгалаг)
5. Бар баатар (Бар батор)
6. Андир Дажа хYбYYн (Парень Андир Дажа)
Анализ записанных сказочных сюжетов показывает, что они входят в общебурятский и мировой сказочный фонд. Так, например, варианты сказки «Уран Тунгалаг» под названиями «Хитроумный Уран Тангариг», «Уран Тангарок остроумный», «Уран-тангарик», «Хитроумный придворный Суран-зан Гомбо хана» («Суранзан Гомбо хаанай Уран тушэмэл») были записаны в Джидинском, Тункин-ском, Кижингинском районах Республики Бурятия. Сюжеты сказок «Богач Доной, имеющий семь тумэнов скота», «Старик Тархай и его сын Алтунай» близки сюжетам 313А и 301А [СУС].
В сюжетном репертуаре волшебных сказок есть произведения на оригинальные, собственно бурятские сюжеты, к ним относятся сказки «Трехлетний Гунан Улан батор», «Бар батор». Безусловно, есть версии международных сюжетов: к примеру, по Аарне-Томпсону 301 А. Поиск девушки. Проход в подземный мир и освобождение девушки. Неверные спутники (в нашем варианте - братья); 302. Небесная девушка в плену у чудовища (в нашем варианте - мангадхая). От нее герой узнает, где душа и каким образом он может убить; 313 Т III; 313 Н. Побег. Во время побега герой бросает волшебные предметы, которые превращаются в преграды [Аарне-Томпсон].
Зафиксированные нами сказки представляют собой оригинальные сюжеты, воспевающие подвиги героев, борющихся за освобождение близких, родных, в них непременно присутствует борьба с противниками, в качестве которых выступают алтаг шара мангад (пестро-желтый мангад) и вкупе с ним его железный сын (тумэр хYбYYн), который появляется из распоротого живота жены мангадхая; до-одо тубиин шолмос (шолмос из нижнего мира); шолмос Хээ Дарни; шолмос в женском обличии и др. Подобные персонажи обитают под землей, приходят домой в определенное время суток: или ночью, или когда наступают сумерки, тем самым сказителями подчеркивается их негативная, отрицательная суть. Напротив, главный герой сказки наделен богатырской силой, удалью, является метким стрелком. Например, в сказке «Алтай Сумбэр Богдоху», какие бы ни были удалые молодцы, но ни один из них не может сравниться с Богдохуу: «Гоёнш гоёор зайдааши, зуун урда ЗYгые эзэлэнхэн турэгшэ Алтай СYмбэр Богдохуудэ арай хYрэккYЙ байнаштаа» (Хотя и оседлал ты коня красиво, хорошо, но чуть не дотягиваешь до Алтай Сумбэр Богдоху, родившегося хозяином юго-восточной стороны). Или другой положительный персонаж был таким крупным, что уснул, положив голову на одну гору, перевалив тело через другую гору, положив ноги на следующую гору («нэгэ хады дэрлээд лэ, нэгэ хады бYгтэрeeд лэ, нэгэ хада дээрэ хYлee табяад лэ унташоо»).
* Запись этого и других текстов рассматриваемых сказок произведена д.ф.н. Л.С. Дампиловой, д.ф.н. Б.С. Дугаровым, к.ф.н. Н.Н. Николаевой, к.ф.н. Б-Х.Б. Цыбиковой.
В записанных у шэнэхэнских бурят сказках устойчивы мотивы о поисках невесты, и борьба за нее сопряжена с большими трудностями и опасностью. Сужеными, за которыми отправляется главное действующее лицо, являются в основном красавицы с необычными способностями: Тэбэнэн хаанай Алтан ^сэн Сэсэг абгай ([Дочь] Тэбэнэн хана Алтан Гусэн Сэсэн абгай), Наран хаанай Наран Зула ([Дочь] Наран хана Наран Зула), Эбэртэ удаганай басаган Эрхим Санаа (Дочь шаманки Эбэртэ Эрхим Сана). Последняя обладала волшебными возможностями: «...баруун гараа hэжэржэрхихэдэн, алта мYнгэн унатшоо гэнэ, алта мYнгэн, шYрэ хуу гэрээр сасаршахадан, тYрын амитан тYрeeрee тэрни туубэ ха даа, зуун гараа hэжэржэрхихэдэн, ан гYрeeл гараад ^йлдэбэ гэнэ, тэдэни бYhэтэй зониин намнаба ха» (.взмахнула правой рукой, посыпались золото, серебро, говорят; когда золото, серебро, кораллы по всему дому рассыпались, народ, бывший на свадьбе, всей свадьбой стал их собирать; взмахнула левой рукой, дикие звери побежали, за ними погнались мужчины). Сказочная героиня традиционно является искусной мастерицей по шитью, как и в одной из записанных нами сказок: «ХYрee орёохо бYдeeр хори-гушан захата оёжо, альганай шэнээн бYдeeр арба-хорин захата оёжо бай-на» (Из ткани с кусок шьет двадцать-тридцать шуб, из ткани с ладонь шьет десять-двадцать шуб).
Чертой поэтики записанных нами волшебных сказок является употребление сказителями типических мест - развернутых традиционных формул. Так, о богатстве героя свидетельствует следующая фраза: «...араараа дуурэн адуутай, ай гэжэ хурайдаг адууниин арынгаа хонхор дуургэжэ, тэрээнэйн-гээ тоо тобшын абажа, иигэжэ хуряагаад, Yбэрэйнгee хонхор дуургэжэ, иигэжэ хонхороор адуулдаг адуутай байгаа ха даа» (.северная сторона полна табунов, табуны, собираемые кликом «ай» заполнили северную впадину; посчитав их количество-число, так собирают; внутреннюю впадину наполнив, так по впадинам пасущиеся табуны имеет). Когда герой пребывает в глубоких размышлениях, говорится следующим образом: «...жабжынгаа утаагаар замбуу тYбии бYрхeeжэ, тамхинайнгаа утаа-гаар талы дуурэн бYрхeeжэ hууна» (.дымом из желвак заполнив мир, вселенную, дымом табака задымив всю степь, сидит). О цели поездки богатыря спрашивают такими образными выражениями: «Хэтэ нютаг хаанаб, хэрэг зориг хэндэ бэ?» (Славная родина где; дела, намерения какие?); или другой вариант: «Хэтэ нютаг хаана бэ, шэн зориг хаана хYртэр бэ, ямар нютаг хаана бэ, ябадал зориг хаана хYртэр бэ? - гэжэ hураба» (Славная родина где; отважная цель какая; какая родина где, походная цель какая? - спросили). Герой на это отвечает соответствующим образом: «Ямар нютаг баруун хойто ЗYгтэ, ядуу зориг эндэ хYртэр, хэтэ нютаг баруун хойто ЗYгтэ, хэрэг зориг эндэ хYртэр, - гэбэ ха» (Какая родина на северо-западной стороне, ничтожная моя цель до этих мест, славная родина на северозападной стороне; дела, намерения мои в этих местах, - сказал). Изобилуют образными выражениями сцены поединка положительного и отрицательного персонажей: «Тойро^н газарын тохой манха болбо ха, эрьеhэн газарын элhэ манха болбо ха» (Земля, где кружились, в глубокий провал превратилась, земля, где крутились, в песчаный бархан превратилась). «Хоншон Боди Садиин урдуур хорин табан хоног носолдоо, Арьяа Баалын урдуур арбан табан хоног носолдоо» (Перед Хоншон Боди Сади двадцать пять дней боролись, перед Арьяа Бала пятнадцать дней боролись). Повергнутый враг перед смертью молит богатыря пощадить его, не лишать жизни: «Номгон морьной ногто болhуу, дошхон морьной шYДэр болhуу, утаhанай шэнээхэн улаан голым бY таhалыша, - гэжэ гуйба ха» (Стану недоуздком ручного коня, стану путами дикого коня, не оборви мне тонкую как нить стержень жизни, -просит).
Как известно, эпические произведения бурят в определенный период трансформировались и некоторые из них стали бытовать в видоизмененной форме: героическое содержание действий героев, красочные места с подробным описанием важнейших атрибутов богатырского персонажа остаются, вместе с тем наблюдается тенденция в сторону сокращения улигерного повествования. Иллюстрацией подобного процесса эволюции жанра является сказка «Гунан Улан батор», в которой сохранились и нашли яркое воплощение описания жилища, жены, коня, скота, родных земель главного героя, как в улигерах: «Ордог гэрын hаа, агар зандан саатай, алтан хатан саабартай, сула шYрэ баханатай, субад тарган оо^ртой, сагаа мYнгэн дээбэтэй, сад мYнгэн туургатай, хYхэ манан хYшэгэтэй, хара манан хаяабшатай. Тиимэ гоё гэртэй байгаа ([Если сказать] о его доме, в котором живет, [то он] с оторочками из плетеного сандала, золото-булатной прокладкой, подпоркой сплошь из коралла, жирной тесьмой из жемчуга, крышей из белого серебра, латунно-серебряными стенами, туманно-синими занавесками, туманно-черными нижними краями. Такой красивый дом имел).
Ьамганиин haa, туулганагта TyHaphaH тунгалаг улаан шарайтай, торгон дардам дэгэлтэй, тиимэ гоё haмгaтaй байгаа байна. ([Если сказать] о его жене, [то она] насквозь светящаяся, прозрачная, с красивым обликом, с дэгэлом (шубой) из шелестящего шёлка, такую красивую жену имел).
Унадаг мориниин haa, толгой^о толгодог, тоо^н^о будхадаг, hYYлhээ толгодог, hYYДэрhээ буд-хадаг, тиимэ бэлигуун хYри морьтой байгаа ха даа. Гуйр сагаан далай хорин таба тойробо, гудлан зандан уулы хорин таба тойробо, гуун сагаан далай хорин таба тойробо, гYргэн зандан уулы хорин таба тойробо, сайдамтын сагаан далай хорин таба тойробо, сахюурын сагаан Yндэр уулы хорин таба тойробо ха тэрэ азарган. ([Если сказать] о его верховом коне, [то он] во главе первенствующий, от пыли отбегающий, в хвосте не плетущийся, от тени отбегающий, такого одарённого коричневого коня имел. Тот жеребец светло-белое озеро двадцать пять раз обежал, неприступную сандаловую скалу двадцать пять раз обежал, молочно-белое озеро двадцать пять раз обежал, вздыбившуюся сандаловую скалу двадцать пять раз обежал, солончаковое белое озеро двадцать пять раз обежал, кремнёвую высокую белую скалу двадцать пять раз обежал).
Малын haa, хубахан шэхэтэй хуа хонгор азаргатай адууниин дYрбэхэн бYм, табахан дуншуур; муу-ран гардаг муудэгэр эреэн Yхэрын дYрбэхэн бYм, табахан дуншуур; мааран гардаг марлин эреэн хо-ниниин дYрбэхэн бYм, табахан дуншуур; уйлан гардаг Yлэ халзан тэмээниин дYрбэхэн бYм, табахан дуншуур байба ха даа, иимэ олон малтай байба ха даа. ([Если сказать] о его скоте, [то] его табун из каурых, светло-рыжих жеребцов с маленькими ушками был [численностью] четыреста тысяч, пятьсот миллионов; его пёстрый, разношерстный с мычанием выходящий скот был [численностью] четыреста тысяч, пятьсот миллионов; его блеющие грубошерстные пёстрые овцы были [численностью] четыреста тысяч, пятьсот миллионов; с воплями выходящие, чуть плешивые верблюды его были [численностью] четыреста тысяч, пятьсот миллионов).
Тэрэ малайн нютагладаг нютаг haa, гуйр сагаан далай ундатай, гудлан зандан уула билшээртэй, гYYн сагаан далай ундатай, гYргэн зандан уула билшээртэй, сайдамтын сагаан далай ундатай, сахюурын сагаан Yндэр нютагтай байба ха даа» ([Если сказать] о местах обитания его скота, [то они имели] пойло из светло-белого озера, пастбища вокруг вздыбившейся сандаловой скалы, пойло из солончакового белого озера, обитали они в кремнёво-белой местности с возвышенностями).
Свой сказочный репертуар Жалсанай Сэбэн-Долгор усвоила в основном от родителей и деда, поэтому ее вполне можно назвать потомственной сказительницей. Она называет свои сказки туухэ (истории) или богони ябаган Yльгэр (короткий ходячий улигер). Слово «онтохон», которым в бурятской фольклорной традиции обозначают сказку, ей не знакомо.
Если Батсухын Ханда и Жамбалай Дарима исполняли сказки в спокойной, неторопливой манере, говорили ровным, негромким голосом, то бабушка Сэбэн-Долгор отличалась яркой эмоциональностью - она каждый раз проживает вместе с героями сюжетные перипетии, живо комментирует отдельные места по ходу сказочного действия. Во время исполнения своих повествований была непосредственна как ребенок - искренне смеялась над неудачами, злоключениями противника главного героя. Для нее характерна не свойственная для большинства наших информантов быстрая речь.
Волшебные сказки, исполненные Жалсанай Сэбэн-Долгор, отличает красочность стиля, создаваемая соблюдением сказочной обрядности и обилием средств художественного изображения. Она относится к тому типу сказочников, которые склонны к яркому описанию волшебных и чудесных явлений и предметов. Это натура, безусловно, одаренная, с изумительной памятью, сохранившая в своем репертуаре тексты богатырских сказок и эпоса «Гэсэр».
В заключение хочется подчеркнуть, что с одинаковым успехом наши информанты исполняли и народные песни, и сказки, и легенды, предания. Анализ собранного экспедицией материала показывает, что фольклор бурят Китая в живом бытовании продолжает сохранять жанровое разнообразие и богатство содержания, демонстрируя и оригинальность традиции, и ее связь с материнской традицией бурят России.
Литература
1. Аарне-Томпсон. The types of the folktale. A classification and bibliography. Antti Aarne's. Verzeichnis der Marchentypen (FF Communication, № 3) / Transl., enl. by Stith Thompson: 2 Revision // FF Communications. -Helsinki, 1961. - № 184.
2. СУС - Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка / сост. Л.Г. Бараг. - Л.: Наука, 1979.
Цыбикова Бадма-Ханда Бадмадоржиевна, ведущий научный сотрудник отдела литературоведения и фольклористики Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН, кандидат филологических наук.
Tsybikova Badma-Khanda Badmadorzhievna, leading scientist of the department of literature and folklore, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch RAS, candidate of philological sciences.
Teл.:.+7-9021696077; e-mail: [email protected]
УДК 398.21 (571)
© Н. К. Козлова
АЛТАЙСКИЕ ФОРМЫ ПОВЕСТВОВАНИЙ О МИФИЧЕСКОЙ ЖЕНЕ В МЕЖДУНАРОДНОМ КОНТЕКСТЕ
Показаны принципы систематизации сюжетов мифологической темы «мифическая жена». Анализируются принципы, применяемые автором недавно вышедшего указателя алтайской мифологической прозы К.В. Ядано-вой в сравнении с уже существующим и опубликованным указателем автора статьи. Показана роль систематического указателя сюжетов в определении этнической специфики форм на фоне широкого международного контекста.
Ключевые слова: классификация, систематизация, указатель, мифическая жена, мифологическая проза, сюжет, мотив, контекст.
N. K. Kozlova
ALTAIC NARRATION FORMS ABOUT MYTHIC WIFE IN THE INTERNATIONAL CONTEXT
The article shows the principles of systematization of plots of the mythological subject "Mythic Wife". It analyzes principles applied by K. V. Yadanova, the author of recently published index of the Altaic mythological prose in comparison with the already existing index made by the article author. The role of the systematic index of plots in determination of ethnic specifics of forms against a wide international context is shown.
Keywords: classification, systematization, index, mythic wife, mythological prose, plot, motive, context.
В 2013 г. вышел в свет «Указатель сюжетов и версий по материалам алтайской фольклорной традиции: «Встреча охотника с мифическим существом» К.В. Ядановой [Яданова]. Особое достоинство этого «Указателя» состоит в том, что он не просто вводит в науку новый материал по алтайской мифологической прозе, но и показывает его в системе.
Составитель в своей работе руководствовалась теми же принципами подхода к классификации и систематизации сюжетов мифологической прозы, которые были применены нами при составлении указателей восточнославянской мифологической прозы [Козлова 2000; 2006]. Принципы эти на материале баллад были разработаны нашим учителем Ю.И. Смирновым [Смирнов].
На состоявшемся в Москве в феврале 2014 г. Третьем всероссийском конгрессе фольклористов, на заседании секции по проблемам изучения народной несказочной прозы одним из участников заседания было высказано сомнение в действенности данных принципов систематизации. Однако наш оппонент, видимо, не был в курсе того, что данная методика «работает» не только на материале разных фольклорных жанров: баллад [Смирнов], заговоров [Кляус], несказочной прозы, но и на материале разных этнических традиций в пределах одной жанровой разновидности.
Этот факт примечателен сам по себе и свидетельствует в пользу разработанной методики составления каталогов. А то, что исследователям, работающим в одном направлении, по единым принципам, но с разными текстами, удается создать системы, достаточно эффективно репрезентирующие фольклорный материал - это ли не движение науки вперед?
В свое время нами был составлен и опубликован указатель сюжетов по теме «Мифическая жена» [Козлова, 2006, с. 313-334]. В связи с этим особенно интересно было обращение ко вновь вышедшему указателю К.В. Ядановой, в котором выделена тема «Мифическая женщина и охотник».
В названную тему К.В. Ядановой были объединены тексты, в которых мифическая женщина имеет разные функции: жены; любовницы; зловредного существа, стремящегося погубить охотника; доброжелательного - духа-хозяйки. Такое объединение разнофункциональных персонажей само по себе возражения не вызывает. Составитель, задавшись целью представить специфическую региональную
