CC BY
58
Данные, полученные в ходе анализа успеваемости показывают, что при реализации поставленной задачи с помощью профессионально-ориентированных лекций студенты лучше усваивают предъявляемый учебный материал. Средние баллы по результатам промежуточных и итоговых аттестаций значительно выше у студентов групп ПГС, чем у студентов групп ГСХ, в которых лекционный материал излагался в традиционной форме.
Такой подход к подбору и структурированию учебной информации развивает профессиональную мотивацию студентов, что в свою очередь повышает качество усвоения материала дисциплины.
Профессионально-мотивирующее воздействие направлено на:
-актуализацию ранее сложившихся мотивов (то есть не разрушать, а укреплять и поддерживать);
- создание условий для проявления новых качеств имеющихся мотивов (устойчивости, осознанности, действенности).
Подобранное соответствующим образом содержание учебного материала и разработанные на этой основе познавательные задания, как показали результаты эксперимента, способствуют развитию профессиональных компетенций и повышают эффективность учебного процесса.
Библиографический список
1. Громкова М.Т. Психология и педагогика профессиональной деятельности. М., 2003. 416 с.
2. Иващенко Г.А., Мещерякова Е.А., Корнилова Е.А. Графическая подготовка студентов строительных специальностей как элемент образовательной технологии формирования профессиональной компетенции и профессионального творчества // Деп. НИИВО «Высшая и средняя профессио-
нальная школа в России и за рубежом». 2005. Вып. 3. Поз. 5. № 23. 18 с.
3. Камчаткина В.М., Иващенко Г.А., Мещерякова Е.А. Исследование профессиональной мотивации выпускников строительных специальностей // Казанский педагогический журнал. 2011. № 4. С. 5-12.
УДК 323 (477.75)
КРЫМСКО-ТАТАРСКИЙ ЭТНОС: ОТ ПРОТИВОСТОЯНИЯ К КОМПРОМИССУ
1 9
Е.А. Корнеева1, К.А. Корнеев2
1Санкт-Петербургский государственный политехнический университет, 194021, г. Санкт-Петербург, ул. Политехническая, 29. 2Институт систем энергетики им. Л.А. Мелентьева СО РАН, 664033, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 130.
Рассматривается феномен этничности и его роль в этнополитическом конфликте на полуострове Крым. Сделан акцент на крымско-татарский этнос как на наиболее агрессивно настроенную этническую группу. Проводится сравнительный анализ государственной национальной политики Великобритании в колониях и России, в Республике Крым. Особое значение придается точке зрения Сиднея Вебба - лидера английского Фабианского общества (умеренной социалистической группы) - по проблематике взаимодействия метрополий с зависимыми от них национально-государственными образованиями. На основе представленного анализа делаются выводы по возможности регулирования существующего на данный момент этнополитического конфликта на полуострове Крым. Библиогр. 18 назв.
Ключевые слова: этнополитический конфликт; этничность; крымско-татарский этнос; Фабианское общество; Сидней Вебб; колониализм; ментальность; этнонациональные стереотипы; надэтническая солидарность; принцип этнокультурного самоопределения.
CRIMEAN TATAR ETHNIC GROUP: FROM CONFRONTATION TO COMPROMISE E.A. Korneeva, K.A. Korneev
St. Petersburg State Polytechnic University,
29 Politehnicheskaya St., St. Petersburg, 194021.
Institute of Energy Systems named after L.A. Melentyev SB RAS,
130 Lermontov St., Irkutsk, 664033.
The phenomenon of ethnicity and its role in the ethno-political conflict on the peninsula of Crimea is discussed. The Crimean Tatar ethnic group is emphasized as the most violent ethnic group. A comparative analysis of the state national policy of Great Britain in colonies and Russia in the Republic of Crimea is carried out. Particular importance is given to the point of view of Sidney Webb, who was the leader of the English Fabian Society (a moderate socialist group), on the problems of interaction of mother countries with dependent national state entities. On the basis of the presented analysis
1 Корнеева Елизавета Анатольевна, аспирант, тел.: 89817600959, e-mail: [email protected] Korneeva Elizaveta, Postgraduate, tel.: 89817600959, e-mail: [email protected]
2Корнеев Константин Анатольевич, кандидат исторических наук, сотрудник международного исследовательского центра
«Энергетическая инфраструктура в Азии», тел.: 89501015009, e-mail: [email protected]
Korneev Konstantin, Candidate of History, member of an international research center "Energy Infrastructure in Asia",
tel.: 89501015009, e-mail: [email protected]
the authors conclude on the regulation possibility of the existing now ethno-political conflict on the peninsula of Crimea. 18 sources.
Key words: ethno-political conflict; ethnicity; Crimean Tatar ethnic group; Fabian Society; Sidney Webb; colonialism; mentality; ethnonational stereotypes; supraethnic solidarity; principle of ethnocultural self-determination.
Сегодня неподдельный интерес вызывают конфликты, которые растянуты во времени и еще не вошли в фазу открытого противостояния. Межэтническая напряженность в Крыму относится именно к таким потенциальным конфликтам. В настоящее время Крым является одной из так называемых «горячих точек», находящихся на территории СНГ, с той разницей, что на полуострове не было масштабных кровопролитных столкновений. Внимание исследователей 90-х гг. прошлого века было направленно на трения между Украиной и Россией по поводу территориальной принадлежности Крыма. Сегодня же ситуацию принято рассматривать в треугольнике: Москва, Киев, Анкара - ввиду усиления влияния на политику полуострова крымскотатарского этноса, всячески поддерживаемого со стороны «сочувствующей» Турции. Перспективы развития Автономной Республики Крым (АРК) в одинаковой мере зависят и от силы воздействия внешних факторов, и от поиска возможности решения внутренних национально-политических проблем, среди которых весомое место занимает противостояние крымских татар и русских.
Ситуация в Крыму развивается во взаимодействии трех наиболее многочисленных этнических групп, проживающих на полуострове, - русских, украинцев и крымских татар. По последней Всеукраинской переписи населения, состоявшейся в 2001 году, доля русских в Крыму составляет 58,5%, украинцев -24,4%, крымских татар - 12,1%. Наиболее агрессивно настроенным этносом (национальным меньшинством) являются крымские татары (крымскотат, qmmtatarlar, къырымтатарлар). Их официальный язык - крымскотатарский, он относится к тюрской группе алтайской семьи языков. И практически все крымские татары -мусульмане-сунниты, которые принадлежат к ханафи-тскому мазхабу (одна из четырёх ортодоксальных правовых школ в суннитском исламе).
Сегодня нет единого мнения об истории становления этноса; существует несколько научных точек зрения. По одной из них крымские татары являются потомками монголотатарских завоевателей (А.Р. Андреев, Г.Л. Кессельбреннер), по другой - этнос во многом сформировался до прихода золотоордынцев и является результатом синтеза разных культур (Р.Д. Сейфула, И. Гаспринский). По третьей версии, которая была разработана под патронажем Меджлиса в 1992 г. и преподается в крымско-татарских школах, крымские татары не имеют монголотатарских корней вовсе (В.Е. Возгрин). За многие тысячелетия существования полуострова сменилось немало цивилизаций, он всегда был ареалом интенсивных миграций, где сосуществовали тавры, скифы, греки, сарматы, генуэзцы и разные кочевые племена, поэтому крымские татары, безусловно, сложносоставной этнос.
Этнополитическая ситуация в Крыму всегда отличалась непредсказуемостью, ввиду чего вызывала
большой исследовательский интерес. Уникальное геополитическое и геостратегическое положение притягивало разных геополитических игроков, которые пытались закрепиться на полуострове. Возникновение нового центра силы в Крыму всегда сопровождалось расколами и противостояниями, что стало «образом жизни» полуострова. Сегодня мы можем констатировать новый этап в развитии Крыма - возникновение угрозы фундаментального фактора (в контексте чего наукой было пересмотрено понятие «цивилизации»), увеличивающего степень противостояния во внутренней политике АРК. Расширение влияния этнополити-ческих партий и элит крымских татар, активная политизация ислама вызывают дестабилизацию сложившегося общественного порядка на полуострове, вследствие чего возникла необходимость обратиться к поиску разумного компромисса, путь к достижению которого является длительным.
Настоящий период жизни крымскотатарского этноса можно охарактеризовать как реинтеграцию: депортированный народ заново укореняется на полуострове. Логично, что этот малочисленный этнос стремится к политической и экономической обособленности, к созданию системы национального образования и культуры, к этническому равноправию.
Подобные стремления в первую очередь отражаются на поиске и открытой демонстрации этнической и конфессиональной идентичности, основанной на культурно-историческом знании. Однако стоит помнить, что конфликты между этносами возникают не только ввиду разногласий исторического прошлого, но и по причине реализации интересов «насущного дня», которые выходят за рамки культуры и истории. Поэтому в данной статье и этническая, и конфессиональная идентичность крымских татар не рассматривается как неотъемлемая часть социальной-биологической или социально-психологической идентичности. Она становится основой политической идентичности, которая, преимущественно, ситуационна, рефлексивна и является основой «политики этнического предпринимательства». А «этнические традиции частной жизни среди разных групп населения формируются вместе с интеграционистской тенденцией» [6, с. 106].
Несмотря на то что полуостров имеет богатую, противоречивую историю, поскольку никогда не существовал в качестве самостоятельной геополитической единицы, в данной статье мы не углубляемся в исторически сложившиеся социально-культурные особенности противостояния, а рассматриваем в большей степени современные политико-экономические основания, придерживаясь аналитического метода исследования проблемы на стыке разных наук.
В первую очередь отметим уникальное местонахождение полуострова, для которого характерно кон-фликтогенное окружение. Это Балканы, где периодически возникали и возникают этнические и социально-
экономические конфликты, это Северный Кавказ, где на протяжении веков, вплоть до XXI века, шла борьба России за влияние в регионе, а также Южный Кавказ, где нестабильность обусловлена напряженными отношениями России и Грузии, проявившимися в ходе грузино-югоосетинского конфликта.
В геополитическом смысле пространство полуострова - это сфера борьбы за такие блага, как доступ к транспортным зонам и стратегическим ресурсам. Сегодня в регионе пять основных игроков: Россия, Турция, США, Европа и Украина. Внимание США усилилось по отношению к полуострову после теракта 11 сентября 2001 года, когда США провозгласили Черно-морско-Каспийский регион особой сферой своих геополитических интересов [4].
Сильнейшее влияние конфликтогенного окружения на развитие внутреннего этнополитического конфликта в Крыму порождает необходимость рассматривать его изначально в рамках теории «столкновения цивилизаций» и отношения европейской культуры к мусульманскому миру. «Цивилизация» может быть такой же единицей анализа, как нация и государство. Цивилизационный подход стал наиболее популярным в XXI веке, однако основы сравнительного цивилиза-ционного анализа были заложены еще в трудах Вебе-ра, Дюргейма и Мосса.
Обострение этнополитических конфликтов происходит на территориях «цивилизационного разлома». В соответствии с теорией С. Хантингтона, Крым относится именно к таким регионам. Модель «трехмерного мира» устарела, поэтому уместно, по мнению автора статьи «Столкновение цивилизаций», группировать страны исходя из культурных критериев. С ликвидацией идеологического раскола Европы появляется культурный раздел по принципу религиозной принадлежности: западное христианство, православие и ислам [9, с. 3].
В этом контексте обратим внимание на некоторые внутренние аспекты этноконфессиональной жизни АРК. Заместитель председателя Комитета по делам религии АР Крым Айдер Булатов констатирует факт, что в Крыму возрождается религиозная жизнь всех народностей полуострова. На 1 января 2008 года на полуострове насчитывалось 1339 религиозных организаций, 48 конфессий, течений и толков, 1 306 зарегистрированных религиозных общин, 2 религиозных центра, 6 религиозных управлений, 6 монастырей и миссий, 4 религиозных братства и 9 духовных учебных заведений. Также зафиксированы 674 религиозные общины, осуществляющие свою деятельность без регистрации, большая часть которых (612) - мусульманские [10]. По национальным признакам в Крыму зарегистрировано, наряду с 386 мусульманскими, 46 иных религиозных общин: 9 - Немецкой евангельско-лютеранской церкви, 13 - иудейских, 7 - Армянской апостольской церкви, 9 - караимских, 1 - крымчаков, 5 - православных греков и 2 - Корейской баптистской церкви.
Сегодня в АРК насчитывается 1044 религиозных объединения, имеющих этнические признаки. Общий межконфессиональный климат республики определя-
ет взаимодействие православия (497 общин) и ислама (998 мусульманских общин).
В начале 90-х гг. отношения между мусульманской и православной конфессиями складывались терпимо. В ноябре 1992 года был учрежден Межконфессиональный совет «Мир - Дар Божий», его функция заключалась в координации межконфессионального диалога в Крыму. Однако к 2000-му году ситуация в корне изменилась. На религиозную гармонию на полуострове во многом повлияла гипотеза «Конца Света». Епархии к 2000-летию Рождения Христова в одностороннем порядке, не взирая на политику толерантности, начали воздвигать поклонные кресты на въездах в населенные пункты и на доминирующих высотах. Также появлялись стенды: «Крым - колыбель православия». Безусловно, мусульмане оценили это как демонстративный вызов православия исламу и начали произвольный демонтаж поклонных крестов. Наиболее показательный инцидент произошел в районе села Морское: мусульманской общиной был демонстративно разобран поклонный крест, установленный на горе Каматра. Несмотря на активный протест крымских татар, славяно-православная община продолжала установку поклонных крестов, показывая доминирующее положение православия на полуострове, в результате чего муфтий Крыма Аджи Эмир-Али Аб-лаев отказался от членства мусульман в Межконфессиональном совете Крыма. Таким образом, противостояние длилось более 5 лет, пока не перешло в латентную фазу. Активное участие в нем приняли различные общественные группы (политики, журналисты и т.д.), однако компромисс не был достигнут, потому что органы власти не прилагали для этого достаточных усилий. В конечном счете, конфликт стал менее острым только тогда, когда за его разрешение взялись силовые структуры.
Сегодня по-прежнему отсутствует представитель крымских мусульман в Межконфессиональном совете, что «дает повод говорить о стабильно существующем кризисе православно-мусульманских отношений в республике» [10, с. 333]. Из примера следует, что принявшее в наши дни масштабный характер противостояние крымскотатарско-мусульманской и славяноправославной общин зародилось в своё время из грубого нарушения межконфессиональной этики, что наталкивает на мысль о преднамеренности создания тогда конфликтных ситуаций.
В контексте этноконфессионального противостояния на полуострове стоит отметить неоднородность мусульманской среды. На протяжении периода политического становления, институционализации крымскотатарского этноса часто возникали и возникают внутригрупповые конфликты. Крымские татары являются неоднородным этносом, внутри которого проповедуются разные религиозные ответвления ислама. Во время депортации были порядком утрачены религиозные традиции, поэтому возвращение традиционной религии оказалось непосильной задачей. Духовное управление мусульман Крыма (ДУМК) не смогло эффективно заполнить пространство, оставшееся после крушения советской идеологии и предназначенное
для религии. Либеральный характер законов Украины о религиозных организациях [12] и использование Меджлисом мусульманского фактора для получения внешнего финансирования национально-политического движения привели к появлению нетрадиционных религиозных течений на полуострове, которые в основном поддерживались Турцией и арабскими странами.
В Крыму практически открыто действует запрещенная во многих странах мира религиозно-политическая партия «Хизб ут-Тахрир», чьи идеи о строительстве исламского государства (халифата) во многом перекликаются с панисламистскими настроениями в Турции. Безусловно, её члены постоянно добиваются влияния в крымскотатарских официальных структурах. В условиях нарастания политического потенциала этой партии ситуация на полуострове может в корне измениться.
На полуострове отмечены и другие радикальные исламские движения: ассоциация «Альранд», секта «Нурджилар», выступающая за создание тюркской империи и, как правило, действующая через собственные фонды и исламские образовательные учреждения; секта «Хабашитов» и Таблиги Джамаат, оказавшаяся в Крыму сравнительно недавно, после «цветной» революции в Узбекистане.
Помимо усиления межконфессиональных разногласий существует и иной риск для АРК - стать объектом международного исламского терроризма. В этой ситуации Меджлис и ДУМК недостаточно внимательно подходят к решению внутренних межконфессиональных проблем. Отсутствует какая-либо диагностика и профилактика потенциальных угроз.
С другой стороны, не стоит упускать из вида, что современный мир начинает пониматься как набор открытых возможностей. А существующий социальный порядок есть продукт свободного и сознательного человеческого действия. Следовательно, любой установленный порядок можно оспорить. Поэтому каждый «порядок» крайне стремится быть обоснованным, а внутренние противоречия становятся движущей силой (теория «модерна» Шмуэля Н. Айзенштадта). В сложившейся ситуации этноконфессиональные и этнопо-литические общества возникают как ответ на естественное противоречие и попытку его преодоления.
Отметим также, наряду с выделенными фундаментальными факторами, внутригосударственные.
Для крымских татар было не характерно создание политических партий, движений, многочисленных общественных организаций. Однако со второй половины 50-х годов XX века начинает формироваться крымскотатарское национальное движение (НДКТ). В первый период его существования проводилась активная петиционная компания. В 1989 г. происходит раскол НДКТ, и на базе Центральной инициативной группы создается организация крымскотатарского национального движения (ОКНД). Далее, в 1991 г. в Симферополе созывается Курултай (съезд), на котором формируется идеология крымскотатарского движения. Курултай принимает «декларацию о национальном суверенитете крымскотатарского народа», где говорить-
ся о том, что «Крым является национальной территорией крымскотатарского народа, на которой только он обладает правом на самоопределение... Политическое, экономическое, духовное и культурное возрождение крымскотатарского народа возможно только в его суверенном национальном государстве. К этой цели будет стремиться крымскотатарский народ, используя все средства, предусмотренные международным правом» [2, с. 34]. Для достижения указанных целей высшим полномочным представительным органом провозглашался Меджлис.
Взаимодействие властей и национального движения в 1992 г. начинается с кризиса, который обусловлен крымскотатарским самозахватом земель близ Алушты. Верховный Совет Крыма официально отрицает существование Меджлиса, определяя его как антиконституционное. Вообще, общественное мнение на протяжении 90-х годов имело отчетливо антитатарский характер. В конечном счете, Меджлис был вынужден изменить свою тактику, в чем сыграл дополнительную роль открывшийся доступ к членству в верховной власти Украины и возможность получения экономической и законодательной поддержки с Запада. Однако в целом весь период действия Меджлиса в Крыму характеризуется открытой конфронтацией и силовыми методами давления. Меджлис крымскотатарского народа по-прежнему апеллирует к исторической несправедливости и заявляет о необходимости восстановления государственности. Например: «Наступивший 2012 календарный год требует от каждого из нас еще большей самоотверженности и концентрации воли во имя будущего крымскотатарского народа и восстановления его государственности на своей земле, для счастливого будущего всех людей, проживающих в Крыму», - говорилось в новогоднем поздравлении Меджлиса [13].
Несостоявшаяся перестройка Советского Союза усилила дезинтеграционные процессы. Поэтому основная нагрузка по ориентации индивида выпала на этническую идентичность [5]. В Украине результатом распада СССР стало принятие в 1990 г. Верховным Советом «Декларации о государственном суверенитете Украины». В процессе формирования нового государства был применен унитарный принцип, который породил сепаратистские тенденции, не соответствующие коренным интересам национальных меньшинств, в политических элитах Украины. Общий курс на построение национальной демократии повлек за собой изменение в системе органов власти, формах собственности и, следовательно, в структуре общества. В Крыму в этот период наряду с активной инсти-туционализацией крымскотатарского движения идет формирование многочисленных русскоориентирован-ных политических партий, которые активно выступают за объединение полуострова с Россией. Отчетливо начинает прослеживаться раскол Украины по линии «запад-восток». На конец XX века украинское общество было обществом двух этносов и двух языков: русского и украинского. При том, что 72% украинцев по всей стране были русскоговорящими.
В АРК в начале 90-х русские признаются нацио-
нальным меньшинством, что порождает юридические, культурные, ментальные проблемы [7, с. 87]. Украинские националисты отрицали факт многонациональ-ности государства, что в противовес вызывало этнический патриотизм, который, в отличие от допустимого гражданского, всегда приводит к этническим конфликтам, закономерно перерастающим в этнополитиче-ские. Активно в этом ключе этнические конфликты исследуют Л.И. Дробижева, З.В. Сикевич, Г.У. Солдато-ва. К 1994 г., по мере назревания выхода Крыма из состава Украины, политическими элитами страны начинает поддерживаться крымскотатарское движение (в основном на уровне пропаганды) в качестве сдерживающей, стабилизирующей силы. К тому же в угоду демократическим преобразованиям крымские татары активно порицали коммунистический режим, в отличие от жалеющих о распаде советского государства русских жителей полуострова.
В целом в 90-х годах наибольшей политической активностью отличалась крымскотатарская община [8, с. 350]. Это свидетельствует о том, что ОКНД и НДКТ воспринимались скорее как этнические правозащитные движения, а не как политические партии. На первый план выходили не политические, демократические, идеологические вопросы, а экономические, земельные претензии. Активная этнополитическая мобилизация, по мнению доктора социологических наук З.В. Сикевич, начинается всегда в контексте социально-экономического кризиса, когда «этничность становится эффективным инструментом в форме национального движения, для достижения политических, экономических целей» [17].
При этом самая влиятельная партия и у крымских татар, и у русских в середине 90-х годов была «нулевая» - 48,64 %, куда вошли политически не определившиеся люди [8, с. 349]. Таким образом, на период 1995 г. электоральное состояние общества было неустойчивым. Следовательно, результаты выборов зависели исключительно от предвыборного ажиотажа, масштабности обещаний и политической спекуляции. Большинство политических лозунгов основывалось на противостоянии автономии центру. Стоит учитывать, по Г.У. Солдатовой, что этническая идентичность -это самая зависимая переменная (возрастание и ослабевание её зависит от внешних обстоятельств), которая неминуемо становится идеологическим инструментом в борьбе за власть [5].
Сегодня в Крыму кардинально поменялась политическая ситуация. Традиционное ажиотажное выстраивание политической кампании на конфликтных вопросах отношения автономии и центра отошло на второй план с приходом в Крым Партии регионов. Меджлис добровольно решил войти в состав этой партии. Однако по-прежнему сильны этнополитиче-ские противостояния в рамках земельного вопроса. Поиски решения проблем татарских самозахватов теперь идут в режиме только двустороннего диалога между руководством Меджлиса и председателем Крымского Верховного Совета В. Константиновым, выдвинутым от Партии регионов. Таким образом, главная этнополитическая проблема Крыма стала
внутрипартийной, что говорит о новом этапе развития проблем крымскотатарского народа.
Практически сразу после прихода к власти Виктора Януковича Партия регионов расформировала прежний Совет представителей крымскотатарского народа при Президенте Украины, который совпадал по составу с Меджлисом, взамен чему создала новый Совет, состоявший из склонных сотрудничать крымскотатарских оппозиционеров. Далее заменила на всех уровнях крымскотатарских чиновников, против чего крымские татары незамедлительно организованно выступили. К тому же «европейские дипломаты самых неожиданных уровней показали свою кровную заинтересованность в отстаивании интересов крымских татар - и на Киев посыпались резолюции и заявления, обвиняющие Украину и ее новое руководство в наступлении на мусульман» [18]. Таким образом, попытка избавиться от крымских татар в секторе государственной службы не удалась. Они становятся всё более влиятельной политической силой, идти на конфликт с которой новой политической элите нет резона. В условиях равновесия сил возникла необходимость вынужденного соглашения.
В политике компромисс трактуется как изменение ранее занятых позиций всеми участниками конфликта и включает в себя, с одной стороны, такие признаки, как собирание, объединение, сотрудничество, с другой - противоборство и конфликтность в отношениях между участниками [3, с. 226]. Компромисс возникает либо в условиях равновесия сил (вынужденное соглашение), либо в условиях сознательного выбора (добровольное соглашение).
Политический компромисс имеет универсально-прикладной характер, не зависимо от господствующей идеологии. А во внутренней политике компромиссы являются естественным средством снятия общественных противоречий. Однако сложность достижения естественного этнического компромисса в Крыму обусловлена «жесткой» внутренней и внешней политизацией этнического фактора. На почве геополитического шантажа, фундаментальных теорий и искаженного исторического знания происходит политическая мобилизация крымскотатарского этноса, которая приносит определенные блага этнополитическим элитам и геополитическим акторам.
Несмотря на то что сегодня появляется потенциальная возможность компромисса и вообще конфликты между этносами становятся более умеренными, пока сложно прогнозировать его действительное установление. Стоит помнить, что этнос как политическая организация несмотря ни на что стремится к господству и победе над противником. Именно поэтому говорить об установлении в перспективе устойчивого компромисса мы не можем. К тому же остается по-прежнему нерешенным ряд основных вопросов реинтеграции крымских татар.
Во-первых, это вопросы обустройства крымских татар на законодательном уровне - отсутствие законодательного регулирования открывает путь к этнопо-литической мобилизации. Заметим, что до сих пор так и не сложилась определенная концептуальная и зако-
нодательная база для обустройства депортированных граждан. Статья 138 раздела X, посвященного Автономной Республике Крым в Конституции Украины, в соответствии с которой к ведению АР Крым относится участие в разработке и реализации государственных программ возвращения депортированных народов, является недостаточной [12].
Во-вторых, не существует планомерной социально-профессиональной адаптации. Изначально не был разработан научно обоснованный прогноз расселения и социально экономического поведения крымских татар. Нельзя забывать, что сегодня место крымских татар в политике и экономике полуострова определяется перспективой крымско-турецкого экономического сотрудничества.
В третьих, продолжается хаотичное возрождения языка и культуры. Несмотря на то что в действующей Конституции Республики Крым заложен принцип равноправия трех культур и языков, русский язык, в отличие от крымскотатарского, прописывается и как государственный, и как официальный, и как язык делопроизводства, что, безусловно, трактуется крымскими татарами как дискриминация собственного языка.
Таким образом, до сих пор продолжается стихийная, ситуационная политическая интеграция крымских татар в многосоставное общество полуострова.
Очевидно, что условием внутриполитической стабилизации является равноправное участие крымских татар во внутриполитическом устройстве полуострова. Установление политического компромисса должно реально базироваться на международном праве, а не пропагандистки взывать к нему. Только это позволит урегулировать сепаратистские стремления крымских татар и интересы русских.
Несомненно, что крымскотатарское национальное движение будет и впредь оставаться важным фактором развития политической ситуации в Крыму, но многим его представителям следует избегать резких заявлений и односторонних решений, поскольку такие действия, в конце концов, начнут противоречить долговременным интересам самого крымскотатарского движения.
На современном этапе перед нами конфликт интересов, зачастую провозглашенный конфликтом ценностей. Этим осложнено установление взаимовыгодного диалога между русскими и крымскими татарами (И. Гаспринский). На наш взгляд, самым важным условием преодоления этнополитического конфликта является возможность реализовать принцип этнокультурного самоопределения, который, независимо от текущей политики, снижает риски условной иерархии этнических групп. Благодаря совместным культурным проектам преодолеваются как внешние противоречия, так и внутригрупповое противостояние.
Выводы:
1. Сегодня в Крыму существует потенциальный конфликт, который растянут во времени и еще не вошел в фазу открытого противостояния. Ситуация развивается во взаимодействии трех этносов: русских, украинцев и крымских татар. Наиболее агрессивно настроенным этносом являются крымские татары (му-
сульмане-сунниты), естественная этническая идентичность которых трансформировалась в политическую. Этнополитическая ситуация на полуострове всегда отличалась непредсказуемостью, ввиду уникального местоположения. Поэтому Крым изначально был территорией геополитических игр, которые порождали непредсказуемость и во внутренней политике. Неожиданное возникновение новой цивилизации в Крыму всегда сопровождалось расколами и противостояниями, что сегодня стало «образом жизни» полуострова. Для Крыма характерно конфликтогенное геополитическое окружение, которое значительно влияет на динамику развития конфликта.
2. Внимание к «крымскотатарскому фактору» возросло с появлением фундаментальных угроз и мировой тенденции политизации ислама. Крым является территорией «цивилизационного раскола», на котором прослеживается культурное разделение по принципу религиозной принадлежности. В Крыму стабильно существует кризис православно-мусульманских отношений, который вырос из грубого нарушения межконфессиональной этики со стороны Православной Епархии, что позволяет говорить о преднамеренности создания конфликтных ситуаций. Крымские татары являются неоднородным этносом, внутри которого бесконтрольно проповедуются разные религиозные течения ислама, что приводит к внутригрупповым конфликтам и нарастанию политического потенциала радикально настроенных религиозно-политических партий. Помимо усиления межконфессиональных разногласий существует и иной риск для АРК - стать объектом международного исламского терроризма.
3. Внутригосударственный этнополитический конфликт дополнительно стимулировался сепаратистскими настроениями политической элиты Украины, не соответствующими коренным интересам национальных меньшинств в период демократизации, вследствие чего у крымских татар и у русских, усилился этнический патриотизм, который, в отличие от допустимого гражданского, всегда приводит к затянувшимся этнополитическим конфликтам. Следует также отметить, что у крымских татар на первый план по-прежнему выходят не столько политические, демократические, идеологические вопросы, сколько экономические, земельные претензии. Русские же не проявляют агрессивной активности в экономических и земельных вопросах, что говорит о самодостаточности русскоязычного этноса.
4. Поскольку сегодня, по сравнению с 90-ми годами, электоральное состояние общества более устойчивое и результаты выборов в меньшей степени зависят от предвыборного ажиотажа, масштабности обещаний и политической спекуляции, не представляется возможным существование односторонней позиции у крымскотатарского движения, которая, в конце концов, начнет противоречить долговременным интересам самого крымскотатарского этноса. Поэтому возникает необходимость взаимопонимания и сотрудничества между этносами Крыма, и в первую очередь между крымскими татарами и русскими. Увеличивается естественная возможность достижения компромисса. Тем
не менее, по-прежнему остаются нерешенными вопросы обустройства крымских татар, социально-профессиональной адаптации, возрождения культуры и языка, политической интеграции, что расширяет возможности этнополитической мобилизации по личной инициативе политических элит.
5. Несмотря на то что сегодня конфликтное состояние сосуществования этносов становится более умеренным и появляется потенциальная возможность компромисса, пока сложно прогнозировать его дей-
ствительное установление. Не стоит забывать, что самым важным условием преодоления этнополитиче-ского конфликта является возможность реализовать принцип этнокультурного самоопределения, который, независимо от текущей политики, снижает риски условной иерархии этнических групп. Благодаря совместным культурным проектам преодолеваются как внешние противоречия, так и внутригрупповое противостояние.
Библиографический список
1. Барт Ф. Этнические группы и социальные границы. М.: Новое издательство, 2006. 200 с.
2. Габриелян О.А. Политические процессы в Крыму. Последнее десятилетие XX века. Спецкурс. Симферополь: Таврия, 2000. 160 с.
3. Глухова А.В. Политические конфликты: основания, типология, динамика (теоретико-методологический анализ). М.: Книжный дом «Либроком», 2010. 280 с.
4. Олкотт М.Б. Второй шанс Центральной Азии // Фонд Кар-неги за международный мир. 2005. Т. VXIII. С. 487
5. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998. 386 с.
6. Тишков В.А. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии. М.: Наука, 2003. 544 с.
7. Мешков Ю.А. Конституционно-правовой статус Республики Крым: дис. ... канд. юрид. наук. М.: МГИМО, 2000. 210 с.
8. Ефимов С.А., Темненко В.А. Партийные предпочтения крымчан: социологический аспект // Крым: настоящее и будущее: сб. статей. Симферополь: Таврия, 1995. 368 с.
9. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1. С. 33-48.
10. Булатов А. Некоторые аспекты этноконфессиональной жизни АРК // Центральная Азия и Кавказ (Специальный выпуск). 2008. № 3-4. С. 332-347
11. Интеграция крымских татар в украинское общество: проблемы и перспективы. Аналитические оценки Национального института стратегических исследований. Симферополь, 2004. 52 с.
12. Конституция Украины [Электронный ресурс] // Официальное интернет-представительство президента Украины Виктора Януковича. [www.president.gov.ua]. [2012]. URL: http://www.president.gov.ua/content/constitution.html (дата обращения: 14.03.2012)
13. Бологов П. В Крыму вспомнили о местной государственности [Электронный ресурс] // Издание Rambler Media Group [www.Lenta.ru]. URL:
http://www.lenta.ru/articles/2012/01/12/crimea/ (дата обращения: 05.01.2012).
14. Корнеева Е.А. Роль геополитических и геокультурных факторов в развитии этнонациональных конфликтов на территории Республики Крым [Электронный ресурс] // Современная Россия и мир: альтернативы развития: сб. статей / Алтайская школа политических исследований. [www.ashpi.asu.ru]. URL:
image-of-russia.livejournal.com/89973.html (дата обращения: 11.01.2012)
15. Григорьянц В.Е. Распространение нетрадиционных исламских течений в АРК [Электронный ресурс] // Флот 2017. [www.flot2017.com]. URL:
http://www.flot2017.com/item/crimea2018/38027 (дата обращения: 12.03.2012)
16. Крымские выборы 2010 - первые итоги и выводы [Электронный ресурс] // Портал «Партинформ». [www.partinform.com]. URL:
http://www.partinform.com/analitika/krimskie-vibori-2010-pervie-itogi-i-vivodi.html (дата обращения: 14.03.2012)
17. Сикевич З.В. О соотношении этнического и социального [Электронный ресурс] // Журнал социологии и социальной антропологии. [www.jourssa.ru]. [1999]. URL: http://www.jourssa.ru/1999/2/6sikev.html (дата обращения 16.03.2012)
18. Пирогова Т. Политическая культура Крыма: «макеевский перелом» [Электронный ресурс] // Бюллетень Института развития Крыма. [www.sevstorona.info]. URL: http://www.sevstorona.info/show/publications/286 (дата обращения: 16.03.2012)
УДК 882+808.2
ОБРАЗ ДРАКОНА В ДИАЛОГЕ КУЛЬТУР Г.М. Крюкова1
Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Анализируется связь мифического образа дракона с традиционными символами европейской и восточноазиат-ской культур. Указываются некоторые прецедентные произведения восточноазиатской литературы, в которых используется позитивный образ дракона. Восстанавливается актуальная для понимания авторской идеи связь традиционных для древней китайской лирики образов с отсутствующим в эпизоде современного японского текста образом дракона. Приводится пример использования в японском рассказе понятия «дракон-оборотень» в связи с появлением современного незнакомого человека.
1 Крюкова Галина Михайловна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры русского языка и общегуманитарных дисциплин, тел.: (3952)421635.
Kryukova Galina, Candidate of Pedagogics, Associate Professor of the Department of Russian Language and General Humanities, tel.: (3952) 421635.
