CC BY
28
УДК 02:398(5)
Ю. Н. Столяров
доктор педагогических наук, профессор, главный научный сотрудник
ФГБУН «Научный и издательский центр "Наука"» РАН; Российская государственная библиотека; Государственная публичная научно-техническая библиотека России, Москва, Россия
E-mail: yn100@yandex.ru
ORCID 0000-0002-9597-4275
КОРАН, МУХАММЕД, БИБЛЕЙСКИЕ И ДРУГИЕ СВЯЩЕННЫЕ ПЕРСОНАЖИ В СКАЗКАХ «ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ»
Заключительная статья серии публикаций о сказках «Тысячи и одной ночи» повествует о раскрытии в них образа главной для мусульман книги - Корана, а также о священных персонажах - Аллахе, Мухаммеде, других почитаемых в исламе личностях. Цитатами из Корана «Тысяча и одна ночь» изобилует, она насыщена сюжетами и поучениями, взятыми из этой Книги; герои приносят клятвы на Коране, в его присутствии заключают договоры, при его прямом или косвенном посредстве развиваются самые различные сказочные события. Широко представлены в сказках «Тысячи и одной ночи» и библейские сюжеты и персонажи в их арабском восприятии: Адам и «сыны Адама», Ной и его сыны, Моисей, Израиль, Матфей, Енох, Агарь, Иосиф Прекрасный и его отец Иаков, Лот, патриарх Авраам и жена его Сарра, Соломон и отец его Давид, царица Савская, пророк Елисей, Иоанн Креститель, Моисей, дева Мария, Иисус Христос, пророк Даниил, архангел Гавриил и многие другие. Среди священных книг названы признаваемые иудеями и христианами, отношение к ним выражено в основном положительное.
В заключение сделан вывод о чрезвычайно широкой распространённости письменности в Арабском халифате, об арабах и персах как людях высочайшей книжной культуры. По результатам статистического подсчёта тема письменности, книжности занимает в рассмотренном произведении самую большую долю среди сказочного фольклора народов мира, составляя до 96 % от всего объёма сказочного материала.
Ключевые слова: истоки библиокультуры, «Тысяча и одна ночь», тема книги в сказочном фольклоре, Коран, Мухаммед, библейские священные персонажи
Для цитирования: Столяров, Ю. Н. Коран, Мухаммед, библейские и другие священные персонажи в сказках «Тысячи и одной ночи» / Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств. -2023. - № 2 (74). - С. 7-20.
В предыдущих статьях цикла о теме книжности в сказках «Тысячи и одной ночи» освещались разнообразные сюжеты, в которых использованы образы различных предметов, знаков, малых форм письменности и собственно самой книги [2-6], книги как таковой, символа духовности, сакрального предмета исключительно важного значения. Для одной из множества фигурирующих в сказках безымянных книг (книг как понятия и символа) сделано
весьма существенное исключение. Эта книга -Коран.
Поскольку сказки «Тысячи и одной ночи» появились в основном после принятия арабами ислама, в сборнике постоянно, в том числе подчас не к месту, упоминается имя Аллаха. В текстах отдельных, впрочем весьма многочисленных, сказок фигурируют имена различных коранических персонажей и сюжетов. « Тысяча и одна ночь» насыщена цитатами, сю-
7
жетами и поучениями, взятыми из этой Книги; герои на Коране приносят клятвы, в его присутствии заключают договоры, при его прямом или косвенном посредстве развиваются самые различные события.
В ряде случаев изобилующие выдержками из Корана сказки «Тысячи и одной ночи» значительно дополнены рассказчиками и расцвечены языковыми оборотами либо лишь слегка видоизменены: ночи № 133, 141, 231, 238, 273, 298, 304, 311, 323, 334, 335, 336, 344, 359, 386, 396, 420, 437, 441, 444, 446-448, 451-459, 463, 468, 470, 475, 476, 487, 488, 573, 576, 599, 610, 618, 632, 647, 698, 721, 747, 760, 762, 768, 774, 797, 845, 870, 889, 894, 926, 932, 943, 965, 981. Всякий документ, в том числе письмо, книга, начинается славословием «во имя Аллаха, милостивого, милосердного». Довольно часты и нравоучения, сделанные именем или от имени Аллаха. Примером может служить наставление Фудалы-ибн-Убейда (передатчика преданий, жившего в VII в.): «Запомни с моих слов две черты: не придавай Аллаху никого в товари-щи1 и не обижай ни одну из тварей Аллаха» («Повесть о царе Омаре-ибн-ан-Нумане», ночь № 81. См. также ночь № 42)2. Как одно из величайших благодеяний Аллаха называется, среди прочего, ниспослание им книг: «О Джа-ланд, не должно поклоняться никому, кроме Аллаха, единого, покоряющего, творца ночи и дня и вращающегося небосвода. Он послал пречистых пророков и заставил течь реки, он поднял небеса и распростёр землю, он взрастил деревья и наделил птиц в гнёздах и зверей в пустынях, он - Аллах славный, всепрощающий, кроткий, покрывающий, которого не постигают взоры, навивающий ночь на день, который послал посланников и низвёл книги» («Рассказ об Аджибе и Гарибе», ночь № 648).
1 Это положение является одним из догматов ислама (нет Бога, кроме Аллаха), его отрицание считается величайшим грехом. Данный догмат - одна из веских причин неприятия мусульманами христианства, полагающего Бога единым в трёх лицах (Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святый).
2 См. эту и последующие сказки по изданию: Ты-
сяча и одна ночь. Собрание сказок: в 8 т. / пер., вступ. ст. и коммент. М. Салье; под ред. И. Крачковского, со ст. М. Горького «О сказках» и с предисл. акад. О. Оль-денбурга. Факс. изд. М.: Терра, 1993.
«Тысяча и одна ночь» отличается исключительно большим количеством прямых и косвенных упоминаний Корана (ночи № 768, 784). «Мусульманин, внемлющий Корану» («Рассказ об Ану-Мухаммеде-лентяе», ночь № 303), -самый уважаемый персонаж изучаемого свода сказок. Девушка, читающая Коран нежным голосом, и сама подобна сияющему солнцу посреди безоблачного неба, одета она в самые роскошные одежды и украшена лучшими драгоценностями («Рассказ об Абд-Аллахе-ибн-Фадиле», ночь № 982). «Люди Корана» в день воскресения выделятся среди других «тем признаком, что им оказано будет большее уважение» (ночи № 81, 177).
Иногда для того, чтобы поведать ту или иную правдивую историю, герои «Тысячи и одной ночи» ссылаются, что вычитали её «в какой-то книге» («Рассказ об аль-Амджаде и аль-Асаде», ночь № 245; «Рассказ о лжехалифе», ночь № 294); что сделать что-либо необходимо потому, что так записано («Рассказ о женщине и медведе», ночь № 355) и т. д.
Подчас героя спасает та или иная история, некогда вычитанная в книгах. Так, Унс-аль-Буджуд, встретив в пустыне страшного льва, уже было приготовился к смерти и потому, «обернувшись лицом к кыбле, произнёс исповедование веры», как вдруг вспомнил прочитанное в книгах, «что если кто смирится перед львом, то и лев перед ним смирится, так как его усмиряют хорошие слова, и он делается гордым от похвал». И Унс-аль-Буджуд рассказал льву свою историю о безнадёжной любви. Растроганный лев лизнул его языком и сделал знак идти за собой, он вывел Унс-аль-Буджуда на след похитителей аль-Вард-фи-ль-Акмам («Рассказ об Унс-аль-Буджуде», ночь № 373). Царь, большой охотник до женщин, пришёл к одной из понравившихся ему, но она поступила мудро, сказав: «Это дело от нас, но потерпи, о царь, и останься у меня весь сегодняшний день, и я приготовлю тебе чего-нибудь поесть». Чтобы скоротать время, она принесла ему книгу, «и царь взял книгу и стал её читать и нашёл в ней увещания и изречения, которые удержали его от прелюбодеяния и сломили его решимость свершить грех» («Рассказ первого везиря», ночь № 578).
8
Содержание Корана управляет всеми проявлениями повседневной жизни мусульманина. Апелляция к книге всевластного владыки, содержащей запрет пить вино3, вынуждает купеческого сына Нур-ад-дина отказаться от чаши, предложенной садовником. Нур-ад-дин поясняет, что в силу запрета он «никогда не пил этого, так как в этом великое прегрешение» («Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-Кушачни-це», ночь № 866). Однако садовник легко обходит этот запрет, уверяя: «Если ты не стал пить вино только из-за прегрешения, то ведь Аллах (слава ему и величие!) великодушен, кроток, всепрощающ и милостив и прощает великий грех». Нур-ад-дин застыдился, выпил глоток и нашёл вино горьким. Но и тут его убеждают, что именно в горечи-то и содержится множество полезных свойств («Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-Кушачнице», ночь № 866). В результате собутыльники довели Нур-ад-дина до того, что он крепко пристрастился к вину.
Имеются многочисленные упоминания собственно самого Корана (или просто «Книги»), его чтение, цитаты из него либо отсылки к его сюжетам. Они встречаются в следующих фрагментах «Тысячи и одной ночи»: т. 1 - рассказ о царе Шахрияре и его брате (ссылка на слова неназванного поэта «Учись на жизни Иосифа» - напоминание библейского рассказа об Иосифе Прекрасном, излагаемого в XII суре Корана); ночь № 7 («и вдруг стена раздалась и из неё вышел чёрный раб, точно гора из числа гор, или один из оставшихся от племени Ад...»: согласно Корану, Аллах уничтожил племя Ад за неповиновение пророку Худу, происходившему из их же племени); ночь № 17 (героиня прикрылась одеялом и прочитала кое-что из Корана - по-видимому, наизусть); ночь № 28 (стих «красив он стал, точно райский сад, где всюду разбросаны циновки с подушками»); ночь № 95 (кудесница Зат-ад-Давахи читает Коран в келье монаха Матруханны); ночи № 148, 149; ночь № 216 («Поклянуся чудом "Рассвета"
3 Строго говоря, согласно преданию, лёгкое вино -настойку из фиников, так называемый небиз, - Мухаммед употреблять разрешал (См.: Примечания // Тысяча и одна ночь. Собрание сказок: в 8 т. Т. 2. М.: Терра, 1993. С. 597). Впоследствии словом «небиз» стали называть всякое вино, отсюда и сложилось представление о полном запрете Кораном употребления спиртного.
я на лице её, || Суру "Преданность" не забуду»4) и другие.
Люди ислама «возвысили свой голос, читая начало главы о Корове» (т. е. второй главы Корана) во время неудачной битвы с неверными румами (византийцами) («Повесть о царе Омаре-ибн-ан-Нумане, ночь № 91»). После этого бой был выигран.
В отдельных случаях отсылки к Корану связаны с повсеместным отправлением широко распространённых ритуалов, касающихся каждой семьи. Один из них - погребение умерших. В ночи № 39 за строками «И затем мёртвого закопали, и чтецы сели читать Коран над его могилой» стоит следующий обычай. Во главе похоронной процессии идёт группа нищих, которые протяжно поют исповедание веры. За ними шествуют мужчины-родственники умершего, следом - поющие школьники. Один из них на подставке из прутьев несёт Коран, накрытый вышитым платком. После них идут четверо друзей умершего и несут покойника на прикрытых покрывалом носилках. Далее -место близких покойнику женщин, а также плакальщиц и прохожих, присоединившихся к процессии. На кладбище в мечети читают краткую молитву, после чего тело снимают с носилок и опускают в могилу, одной стороной обращённую в сторону Мекки. На могиле ставят небольшой памятник и две надгробные доски с именем усопшего и датой его смерти. Под этой надписью вырезают какое-нибудь благочестивое изречение, обычно из Корана. По окончании ритуала устраивают трапезу, остатки которой раздают бедным. О необходимости делать надписи на могиле, в том числе в стихотворной форме, читаем в «Рассказе о Джамиле и сыне его дяди» (ночь № 691), «Сказке о Хасане-Басрийском» (ночь № 781), «Рассказе о Масруре и Зейн-аль-Мавасиф» (ночь № 860).
Коран (или Книга - с большой буквы) исполнял роль закона в различных жизненных ситуациях. Из «Повести о царе Омаре-ибн-ан-Нумане» (ночь № 45) узнаём, что у главного героя повести «было четыре жены, согласно Кни-
4 «Рассвет», или «Утренняя заря» - заглавие 93-й суры Корана; «Преданность» - заглавие 112-й суры Корана.
9
ге и установлениям». В этой же повести видим ссылку девушки-христианки на «ваши книги, которые говорят...». Она, как признаётся сама, «читала книги и изучила правила вежества по речениям арабов». То есть и в этом случае легко убедиться, что в Арабском халифате были люди, свободно читавшие книги на нескольких языках.
Царевич Камар-аз-Заман из «Повести о Камар-аз-Замане и Будур5» (ночь № 170), войдя в возраст совершеннолетия (15 лет), на предложение отца жениться возражает, что он этого не сделает никогда, поскольку во многих книгах он читал рассуждения о коварстве и вероломстве женщин. На следующий год отец снова объявил об этом намерении, но сын, сославшись на книги, опять отказался: «Я знаю и уверен, что великий Аллах вменил мне в обязанность повиноваться тебе, но, ради Аллаха, прошу тебя, не принуждай меня в деле брака и не думай, что я женюсь когда-либо в моей жизни, так как я читал книги древних и недавно живших и осведомлён о том, какие их постигли от женщин искушения, бедствия и беспредельные козни, и о том, что рассказывают про их хитрости» (ночь № 171). Разгневанный султан, в отсутствие аргументов против книг, заточил сына в древнюю башню. После предзакатной и ночной молитв Камар-аз-Заман сидел на ложе, читая Коран. Для того, чтобы наглядно передать продолжительность этого занятия, сказитель перечисляет прочитанные им главы: «О корове», «Семейство Имрана», «Я-Син», «Ар-Рахман», «Благословенна власть», «Чистосердечие», «Главы-охранительницы» (ночь № 176). Точное наименование каждой главы имеет смысл для сюжета: главы-охранительницы (113-я и 114-я) считаются охраняющими от дурного глаза. Действительно, ночью его увидела джиния, но её глаз был доброжелательным, поскольку она оказалась правоверной мусульманкой. Здесь же важно отметить, что на ход сюжета влияет по-
5 Будур - множественное число от слова «бедр» -полная луна. Этим именем повествователь подчёркивает непревзойдённую красоту героини, поскольку ему представляется недостаточным выражение типа «красива, как луна в четырнадцатую ночь», которое обычно используется как самое сильное при описании необыкновенной красоты той или иной героини. Придание множественного числа имени персонажей - распространённый приём в «Тысяче и одной ночи».
верье, связанное с книгой, притом самой важной для верующего мусульманина.
Этому занятию он предавался и в другие ночи («Повесть о Камар-аз-Замане и Будур», ночь № 188).
Типичны сравнения разных видов занятий с чтением Корана. Так, в ответ на просьбу юноши возвратить ему дочь своего дяди (идиоматическое выражение в «Тысяче и одной ночи») Зубейду-лютнистку старик возражает: «Разве я не удерживал тебя много раз, а ты сделал развод своей священной книгой» («Рассказ об Ала-ад-дине», ночь № 256). Этот укор требует разъяснения. Старик, иными словами, хочет сказать, что юноша произносит формулу развода так же часто, как читает Коран. По правилу шариата, мужчина, произнёсший слова развода трижды, всё же имеет право снова жениться на бывшей жене, но только в случае, если она за время развода вышла замуж за другого мужчину и развелась с ним. Правило введено с учётом вспыльчивости арабов, которые подчас после произнесения тройной формулы развода, раскаявшись, вынуждены нанимать бывшей жене временного «заместителя», согласного на временный брак. Однако по закону такой заместитель может и не дать согласия на отказ от благоприобретённой жены. В дальнейших сказках развивается именно такая ситуация. Старик предлагает Ала-ад-дину заключить с Зубейдой брачный договор, чтобы ночь он провёл с ней, а наутро дал бы ей развод. Без официального письменного документа сделка состояться не может.
Для того, чтобы овладеть невольницей, халиф Харун ар-Рашид с помощью Абу-Юсуфа был вынужден рассмотреть юридические хитрости, позволяющие обойти письменные правила о браке. Первая из них состояла в том, чтобы одну половину невольницы ему пришлось купить, а вторую - принять в подарок и таким образом получить желаемое, не нарушая правил шариата. Другая: отдать невольника во владение невольнице. После того, как кади (судья) зафиксировал передачу, он расторг брак между ними, потому что тот оказался незаконным, и халиф получил юридическую возможность забрать невольницу себе («Рассказ об Абу-Юсу-фе», ночь № 297).
Власть книжного влияния под силу преодолеть только сверхъестественной силе, хотя и это
10
произошло «по предопределённому велению и заранее назначенной судьбе». В дело вступает джиния «из потомства Иблиса проклятого, и звали её Маймуна, дочь Димирьята, одного из знаменитых царей джиннов» (ночь № 176). Глубокая вера в то, что всё, что происходит в жизни, начертано в предвечной Книге, где каждому созданию посвящена отдельная страница, по которой его будут судить в день страшного суда, проявляется в сюжетах ночей № 56, 168, 219, 251, 545, 770, 1001.
Как рядовое явление упоминается обычай, согласно которому начальник рынка перед началом торговли читает купцам Фатиху, т. е. первую суру по порядку их расположения в Коране, величайшую, Открывающую Книгу («Рассказ об Ала-ад-дине», ночь № 251; «Рассказ о Таваддуд», ночь № 441 и др.). Ала-ад-дин читает суру «Я-Син» («Рассказ об Ала-ад-дине», ночь № 256; см. также ночи № 931, 939, 942). Царь спрашивает эмиров, готовы ли они считать своим повелителем Хасана. После получения их согласия «все прочитали Фатиху семь раз», и царь приказал кади написать законное свидетельство о том, что все эмиры согласились иметь своим султаном Хасана. Кади написал об этом свидетельство, подписал его, после чего все эмиры присягнули Хасану на верность, и он сел на престол царства («Рассказ о купце Али-египтянине», ночь № 432).
Обычны и ссылки на чтение других сур Корана по особо торжественным случаям (ночи № 253, 433) или в качестве обычного времяпрепровождения (ночь № 254). Одна из невольниц благодарит Аллаха за то, что он сотворил её, наделил жиром, прекрасной полнотой и почтил, когда помянул в своей великой книге упитанного тельца («Рассказ о шести невольницах», ночь № 336). Невольница жёлтой расы тоже усмотрела в Коране восхваление жёлтого цвета: «Жёлтая, чист её цвет, и радует он взирающих. Цвет мой - чудо, красота моя - предел, и прелесть моя - совершенство, ибо мой цвет -цвет динара и цвет звёзд и светил.» и т. д. («Рассказ о шести невольницах», ночь № 336).
Довольно часты случаи относительно пространных и, по меньшей мере, важных для сути того или иного сюжета обращений к образу Корана как символу учёности, начитанности.
Так, второй календер (член монашеского ордена, жившего подаяниями) из 12-й ночи презентует себя следующим образом: «Я был царём, сыном царя, и читал Коран согласно семи чтениям и излагал их старейшинам наук и изучал науку о звёздах и слова поэтов и усердствовал во всех науках, пока не превзошёл людей моего времени, и мой почерк был лучше почерка всех писцов». Под семью чтениями подразумеваются те варианты в чтении Корана, которые допускаются семью каноническими школами чтецов. Рассказчик тем самым подчёркивает, что овладел всеми возможными способами чтения Корана, т. е. дошёл в этом искусстве до высшего предела. Подобным же образом характеризуется Зумурруд: «Она читает великий Коран по семи чтениям и передаёт благородные предания в правильных изводах, и пишет семью почерками, и знает из наук то, чего не знает учёный пресведущий» («Рассказ об Али-Шаре и Зумурруд», ночь № 311).
Невольница Таваддуд из «Рассказа о Таваддуд» читала Коран вообще «согласно семи, десяти и четырнадцати чтениям», знает «число сур и стихов, и его частей, и половин. И четвертей, и восьмых, и десятых, и число падений ниц». Мало того, она знает «количество букв в Коране и стихи, отменяющие и отменённые, и суры мекканские и мединские, и причины их ниспослания». В добавок ей известны «священные предания по изучению и по передаче, подкреплённые и неподкреплённые». Таваддуд знает и другие науки: грамматику, поэзию, законоведение, толкование Корана и лексику, знакома с музыкой и наукой о долях наследства, и счётом, и делением, и землемерием, и сказаниями первых людей. Она изучала «науки точные, и геометрию, и философию, и врачевание, и логику, и риторику, и изъяснение и многое запомнила из богословия». Усомнившись в энциклопедической образованности невольницы, халиф Харун ар-Рашид решил призвать мудрецов, которые должны вступить с ней в прения обо всём, что она себе приписала. Если она победит в этом интеллектуальном состязании, он заплатит за неё с прибавкой, а если будет посрамлена, вернёт её владельцу. На все вопросы самых знающих (каждый в своей области) специалистов она отвечает с абсолютной
11
точностью, чем поражает всех присутствующих. Более того, своими вопросами о двадцати двух ветвях ислама она показала превосходство даже над знатоком Корана факихом (законоведом) (ночи № 438-462).
В мировой литературе трудно сопоставить с ней какого-либо другого такого же эрудита во всех областях знания. Важно подчеркнуть, что получила она их из книг, её книжная культура представляла собой верх совершенства.
Сходным образом аттестует себя цирюльник из «Рассказа портного» (ночь № 29) в разговоре (вместо дела, т. е. бритья головы) с портным: «Аллах послал тебе цирюльника-звездочёта, сведущего в алхимии и белой магии, в грамматике, синтаксисе, языке, риторике, красноречии, логике, астрономии, геометрии, правоведении, преданиях и толкованиях Корана, и я читал книги и изучал их, принимался за дела и постиг их, выучил науки и вытвердил их, изучил ремёсла и усвоил их, и занимался всеми вещами и брался за них». Звездочёты составляли также календари («Рассказ о Хасибе и царице змей», ночь № 500).
Как видим, начитанность в Коране, красивый почерк и другие признаки книжной культуры были наиболее убедительными аргументами для признания значимости, престижа того или иного персонажа. Стоимость красавиц при их продаже значительно повышалась с учётом их начитанности, умении напевать стихи, играть на лютне и других признаков образованности (см., например, ночи № 334, 353, 948).
В одном из «Рассказов первой девушки» есть сюжет (ночь № 17), согласно которому героиня в полночь «услыхала чтение Корана красивым, но слабым голосом». Она пошла на голос и попала в молельню с михрабом (нишей в стене мечети, указывающей, в каком направлении находится Мекка). На молельном коврике «сидел юноша, прекрасный видом, а перед ним лежал список священной книги, и он читал вслух». Заклиная его словами читаемого священного текста, она захотела узнать, как ему удалось спастись, в отличие от всех остальных жителей города. Он «закрыл рукопись и положил её в атласный чехол». Таким образом, читателю становится понятно, в какой таре в то время хранились рукописи Корана. После этого дей-
ствие развивается дальше. Девушка узнаёт, что родители юноши были магами, поклонявшимися огню (зороастрийцами?), но сам он был воспитан тайной мусульманкой. Она обучила его «вере ислама, омовению по его правилам и молитве и заставила. вытвердить Коран и сказала мне: "Не поклоняйся никому, кроме великого Аллаха". А когда я усвоил это до конца, она сказала мне: "Дитя моё, скрывай это от своего отца и не осведомляй его об этом, чтобы он тебя не убил"». Впоследствии все неправоверные оказались превращёнными в камень. А благородного мусульманина девушка бесконечными уговорами и хитростями сманила поехать в Багдад, чтобы он мог посмотреть на учёных законоведов и увеличить знания, разумение и мудрость.
В целом «Тысяча и одна ночь» - произведение, насквозь пронизанное исламом. Многие сюжеты посвящены переходу христиан в мусульманскую веру. Главным движущим мотивом для них служит чаще всего любовь к представителям противоположного пола, реже - страх смерти в случае отказа принять иную веру. Типичен в этом отношении «Рассказ о мусульманине и христианке» (ночи № 412414). В единичных случаях, глядя на участь своего брата по вере, ислам принимают все насельники христианского монастыря и соседнего селения (ночь № 414).
Мотив тайного поклонения Корану в неисламской среде довольно широко и живописно представлен в сказках «Тысячи и одной ночи». Каждый раз победителями в самых фантастических и, казалось бы, безвыходных коллизиях оказываются, естественно, приверженцы мусульманской веры. При этом во имя её утверждения они зачастую беспощадно расправляются не только со сторонними лицами, но и с собственными родителями.
Список Корана служил залогом верности клятвы. Так, девушка поклялась на Коране, что никогда не взглянет ни на кого, кроме своего возлюбленного, и ни к кому не будет иметь склонности («Рассказ второй девушки», ночь № 18). Это вызвало бурную радость юноши, поскольку такую клятву преступить нельзя ни при каких обстоятельствах.
Одно из достоинств царевича Дау-аль-Макана состояло в том, что к моменту взросло-
12
сти (четырнадцать лет) он любил «людей науки и знатоков Корана» («Повесть о царе Омаре-ибн-ан-Нумане», ночь № 53). В сходных выражениях характеризуется Аслан, сын Ала-ад-дина, Учитель-чистописец «научил его чистописанию и чтению, и мальчик прочитал Коран в первый и во второй раз и прочитал его полностью («Рассказ об Ала-ад-дине», ночь № 266).
« Повесть о царе Омаре-ибн-ан-Нумане» (ночь № 53) сообщает, что из Каира «через Багдад проходил иракский караван с носилками, чтобы совершить паломничество и посетить могилу пророка. Здесь имеется в виду соблюдение обычая, при котором во время хаджа в Мекку паломники берут богато разукрашенные носилки со свитком Корана или хотя бы с частью его. Этот обычай - отражение давней традиции присоединять к паломничеству некое святилище, особое для каждого племени. У египетских арабов этой чести удостаивался Коран.
Способность произносить слова Корана на память считается большим достоинством. Особого почёта заслужил аш-Шафии, в течение месяца Рамадана семьдесят раз произносивший на память Коран целиком, и всё это во время молитвы («Повесть о царе Омаре-ибн-ан-Нумане», ночь № 83).
Знание богословской литературы используется даже для усиления отрицательной характеристики того или иного персонажа. Старуха Зат-ад-Давахи, «кудесница из кудесниц, искусная в колдовстве и обмане, распутница, хитрица, развратница и обманщица», имела предельно отталкивающую внешность. Но «она читала писания ислама и путешествовала к священному храму Аллаха, - всё для того, чтобы уразуметь верования Корана». Этого ей показалось недостаточно, и «два года она исповедовала еврейство в Иерусалиме, чтобы усвоить коварство людей и джиннов». В итоге она представляет собой «опасность из опасностей и бедствие из бедствий, нечестивая по вере, непокорная никакой религии» («Повесть о царе Омаре-ибн-ан-Нумане», ночь № 93).
К Корану обращались при неуверенности в правильности своих поступков. В этом случае совершается «молитва о совете», зачастую соединяясь с гаданием по Корану. Его раскрывают наугад и прочитывают выпавшее место, стара-
ясь истолковать текст для разрешения сомнения («Рассказ об Унс-аль-Буджуде», ночь № 373; «Повесть о медном городе», ночь № 573).
Тема Корана даёт повод продемонстрировать неправомерность представления о том, что мужчины по воле Аллаха имеют предпочтения перед женщинами. Героиня «Рассказа об учёной женщине» Ситт-аль-Машаих увещевала людей, включая изучающих фикх (законоведение), целительными словами. Она демонстрирует отличное владение логикой в диспуте с шейхом о достоинствах женщины перед мужчиной (ночи № 419-423).
Из приведённых материалов видно, как широко и по каким разнообразным поводам использовался Коран в обиходе.
Показательно замечание о том, что городские ворота в Багдаде «отпирают и запирают всегда по солнцу, из боязни, что городом овладеют рафидиты6 и побросают богословские книги в Тигр» («Рассказ об Ала-ад-дине», ночь № 254). Остальные возможные бедствия в расчёт даже не принимаются.
Обычна для «Тысячи и одной ночи» тема ритуала исповедания веры и молитвы. Например, везирь из «Рассказа о двух везирях и Анис аль-Джанис» (ночь № 35) «произнёс оба исповедания и был приписан к числу людей блаженства, и тогда дворец перевернулся от воплей, и весть об этом дошла до султана, и жители города услышали о кончине аль-Фадла ибн Хакана, и заплакали о нём дети в школах». Под первой частью исламского исповедания имеется в виду фраза «Нет Бога, кроме Аллаха», под второй - «Мухаммед -пророк его». Упоминание школы в приведённой цитате свидетельствует о повсеместном существовании учебных заведений, в которых детей приобщали к книжной культуре. Об обучении детей в школе, о школе как таковой упоминается в сказках, рассказанных, например, в ночи № 468.
Мухаммед
Достойное место в «Тысяче и одной ночи» отведено Мухаммеду (особенно в «Рассказе Таваддуд», ночи № 438-439), его жёнам, другим род-
6 Рафидиты - одно из распространённых прозвищ шиитов, данное им суннитами за неприятие (рафада) законности халифов. Из этого следует, что данная сказка возникла в среде суннитов.
13
ственникам. Встречаются имена следующих родственников Мухаммеда: любимой жены Аиши (ночь № 391), дочери Фатимы (ночи № 391, 859), Али-ибн-Абу-Талиба (ночь № 61), двоюродного брата и зятя имама Али (ночь № 453), Абу-Бе-кра Правдивого (ночь № 65), двоюродного брата абд-Аллаха-ибн-Аббаса (ночь № 446) и сподвижников (не считая халифов - «преемников» Мухаммеда) Аббу-Зарра (ночь № 396) и др. Тема исповедания веры, могилы пророка фигурируют по всему тексту «Тысячи и одной ночи»: так, стремясь подчеркнуть свою значимость, халиф из «Рассказа третьего календера» (ночь № 16) аттестует себя, ссылаясь на родство с пророком Мухаммедом: «Вы перед лицом пятого халифа из потомков аль-Аббаса: Харуна-ар-Рашида, брата Мусы-аль-Хади, сына аль-Махди-Мухаммеда, сына абу-Джафара аль-Мансура, сына Мухаммеда, и брата Ас-Саффаха, сына Мухаммеда». Аль-Аббас ибн Абд аль Мутталиб - дядя пророка Мухаммеда, родоначальник династии Аббасидов, правившей восточным халифатом с 750 г. до взятия Багдада монголами в 1258 г. Хамза-ибн-Абд -аль-Мутталиб - дядя и один из первых последователей Мухаммеда (ночи № 246, 841). Упомянут даже злейший противник Мухаммеда - его дядя Абд-аль-Уззы-ибн-Аль-Мутталиб, прозванный Абу-Лахаб («отец пламени»), и тётя (в арабской фразеологии «жена дяди») Джумейль-бинт-Харб (ночь № 647). В крайнем случае пользуются иносказанием типа «сын дяди господина посланных» (ночь № 893). Речь в этом выражении идёт о потомке аль-Аббаса, дяди пророка Мухаммеда. Когда упоминаются хашимиты (ночи № 896, 898), то косвенно это тоже имеет отношение к пророку Мухаммеду, прапрадедом которого был Хашим. Персонажи сказок, именуемые шерифами (см., например, ночь № 902), - потомки внуков пророка Мухаммеда, которых звали аль-Хасан и аль-Хусейн, они сыновья дочери пророка Фатимы и халифа Али.
В «Рассказе о Таваддуд» (ночь № 439) учёная девушка ссылается на ас-Сахых (букв. 'безупречный') - два популярных сборника преданий о словах и делах Мухаммеда.
Маг Бахрам бросил аль-Асада в подвал, приготовленный для пыток мусульман. Однако покорённая его красотой дочь Бахрама по имени Бустан вместо того, чтобы по приказу
отца бить юношу, пока он не умрёт, расковывает его цепи и расспрашивает о вере ислама. Аль-Асад «рассказал ей, что эта вера истинная и прямая, и что господин наш Мухаммед - творец блестящих чудес и явных знамений» и т. д. Его рассказ «об исламе и его основах» воспламенил в ней любовь к вере (вместе с любовью к аль-Асаду), «и девушка произнесла оба исповедания, и была причислена к людям счастья», и они стали молиться вместе («Рассказ об аль-Амджаде и аль-Асаде», ночь № 236).
Мухаммед - главный герой сказки о книге, которую находит царь города Мисры (Каира или - шире - всего Египта) из сынов Исраиля по имени Булукия («Рассказ о Хасибе и царице змей», ночь № 486). Как только Булукия узнал качества Мухаммеда, к его сердцу привязалась любовь к основоположнику ислама. Чтобы не умереть от страсти и любви к нему, он решил странствовать по земле до тех пор, пока не встретится с Мухаммедом. На одном из островов он увидел «змей, подобных верблюдам или пальмам, и они поминали Аллаха (велик он и славен!) и молились о Мухаммеде (да благословит его Аллах и приветствует!), крича: "Нет бога, кроме Аллаха! Хвала Аллаху"». О существовании Аллаха змеи узнали из надписи на воротах рая. Оказывается, «если бы не он, не сотворил бы Аллах ни тварей, ни рая, ни огня, ни неба, ни земли, ибо Аллах сотворил всё сущее только из-за Мухаммеда (да благословит его Аллах и да приветствует!) и сочетал его имя со своим во всяком месте» («Рассказ о Хасибе и царице змей», ночь № 487). Услышав это, Булукия воспылал к Мухаммеду ещё большей страстью и любовью и с ещё большим рвением стал искать встречи с ним. В Иерусалиме он познакомился с Аффаном - таким же страстным поклонником Мухаммеда. Вдвоём они продолжают искать возможность встречи с пророком, испытывают множество чудесных приключений, о которых рассказывается на протяжении десятков ночей.
Предметом внимания становится и могила пророка Мухаммеда в Медине, где он провёл последние десять лет своей жизни (ночи № 680, 943).
Цирюльник из «Рассказа портного» (ночь № 29), предлагая клиенту укоротить волосы или пустить кровь, ссылается на слова
14
ибн Аббаса: «Кто подрежет волосок в пятницу, от того будет отвращено семьдесят болезней. И с его слов передают, что он говорил: кто в пятницу поставит себе пиявки, тот в безопасности от потери зрения и множества болезней». Ибн Аббас, двоюродный брат пророка Мухаммеда (умер около 690 г.), известен как один из наиболее авторитетных передатчиков основателя исламской веры. Из других последователей и богословов упоминаются аль-Хасан из Басры и Суфьян (ночь № 64); Аз-Зухри (ночь № 79); Ибн-Абу-Луфа (ночь № 81); Саид-ибн-Джуфейр (ночь № 81); Бишр Босоногий (ночь № 82); Абу Хазим (ночь № 82); Ансары, т. е. помощники Мухаммеда (ночь № 681).
Персонажи сказок молятся за Мухаммеда (ночь № 499), странствуют из любви к нему (ночь № 499), читают книгу, в которой есть его описание (ночи № 486, 498), используют в своих письмах его изречения (ночь № 682).
Библейские сюжеты и персонажи
Широко представлены в сказках «Тысячи и одной ночи» библейские сюжеты и персонажи в их арабском восприятии: Адам и «сыны Адама» (ночи № 175, 277, 444, 449, 458, 495, 567, 572, 730, 915, 916); Ева (ночи № 458, 792); Нух - Ной (ночи № 335, 449, 451, 457, 648, 653, 648, 768); Яфис - Иафет (ночи № 335, 653, 768); сын Ноя Шис, или Сам - Сиф (ночи № 335, 458); Хам (ночи № 335); Муса - Моисей (ночи № 82, 95, 106, 243, 334, 449, 458); Ис-раиль - Израиль (ночи № 486, 495); Маттай - Матфей (ночь № 458); Идрис, Ухнух - Енох (ночи № 446, 458); Агарь (ночь № 458); Сара (ночь № 458); Юсуф - Иосиф Прекрасный (ночи № 107, 133, 276, 324, 446, 618, 721) и его отец Якуб - Иаков (ночи № 107, 324); Лот (ночи № 216, 422); Ибрахим - патриарх Авраам (ночи № 55, 216, 266, 443, 444, 448, 457, 458, 486, 487, 627, 642, 643, 648) и жена его Сарра (ночи № 216, 422); Сулейман - Соломон (ночи № 177, 200, 273, 328, 446, 498, 504, 522, 523, 539, 563, 566, 567, 740, 742, 762, 770, 774, 775, 846, 917, 986) и отец его Дауд - Давид (ночи № 107, 256, 273, 504, 563, 566, 740, 742, 770, 775, 917, 986); Даниял - пророк Даниил (ночи № 395, 534, 536); Билкис - царица Савская (ночь № 48); пророк Аль-Яса - Елисей
(ночи № 324, 445); Юханн - Иоанн Креститель (ночь № 50); Аарон (ночи № 95, 458); Мариам -дева Мария (ночи № 50, 91, 458, 834, 894); Иса -Иисус Христос (ночи № 91, 446, 458, 894); архангел Джибриль - Гавриил (ночи № 447, 490); Юнус, Айюб - Иов (ночи № 324, 458, 599); Шимун - св. Симеон (ночь № 457); евангелист Лука (ночь № 91) и многие другие.
В одном из хадисов пророк Мухаммед на вопрос «Сколько ниспослал Аллах книг?» ответил: «Сто четыре книги. Из них Адаму -10 свитков, Сифу - 50 свитков, Ухнуху (Еноху), или Идрису - 30 свитков, Ибрахиму - 10 и Мусе - Тору, и Евангелие, и Псалтырь, и аль-Фуркан, т. е. Коран»7 (ночь № 487).
Упоминается в «Тысяче и одной ночи» и Тора, а также десять заповедей, которыми клянётся еврей (хотя традиция клясться самой священной книгой больше присуща арабам) («Сказка о рыбаке Халифе», ночь № 834).
Места Библии, которые признаются исламом, описаны в позитивном ключе. Так, в «Рассказе о Хасибе и царице змей» (ночь № 486) утверждается, что в основу ислама положена Тора и «свитки Ибрахима [Авраама]». Но в целом отношение авторов «Тысячи и одной ночи» к Ветхому и Новому Заветам отрицательное. Оно проявляется иногда открыто, но чаще - мимоходом, как это имеет место, например, в описании битвы султана Шарр-Кана с православными монахами. По ходу изложения евангелист Лука назван проклятым исказителем Евангелия («Повесть о царе Омаре-ибн-ан-Нумане», ночь № 91). Без специальных знаний читателю легко пройти мимо этого обвинения. Суть же дела состоит в том, что, по словам пророка Мухаммеда, в Евангелии говорилось о грядущем явлении на землю посланника Божьего по имени Преславный (по-арабски это звучит как Ахмед или Мухаммед). Но христиане (в данном случае Лука) заменили в греческом оригинале две буквы, и это слово стало звучать как «Утешитель». Следовательно, Христос, с точки зрения ислама, -пророк, так сказать, проходной, а главный, истинный - он сам, Мухаммед. В этом пункте состоит одно из главных расхождений мусульман с христианством и неприятие ими последнего.
7 Прим. к стр. 203 // Тысяча и одна ночь. Собрание сказок: в 8 т. Т. 5. М.: Терра, 1993. С. 629.
15
Упоминания библейских книг Торы, Евангелия, Псалмов и аль-Фурканы (Откровения, или собственно Корана) встречаются в ночах № 91, 269, 487, 834, 850, 885, 898. Речь о них ведётся для демонстрации преимуществ ислама перед другими верами. Мухаммед обвинял израильтян и христиан в искажении текста священных книг, из которых они якобы или удалили, или исказили имя настоящего божьего посланника, т. е. Ахмеда, или Мухаммеда.
Как видим, «Тысяча и одна ночь», помимо того, что является сборником большого количества занимательных сказок, ещё и полемический теологический трактат, в котором постоянно проводится идея правильности мусульманской веры, её преимуществ по сравнению со всеми другими, в том числе и зороастризмом, манихейством.
Поскольку все эти имена, сюжеты и книги встречаются в Коране, общее количество их упоминаний можно причислить к количеству упоминаний собственно Корана и цитат из него.
Заключение
Из всего сказанного следует, что письменность в Арабском халифате была распространена чрезвычайно широко. Тема письменной, книжной культуры пронизывает весь текст сказок «Тысячи и одной ночи» буквально с первой до последней страницы.
Благодаря сборнику легко убедиться, что вся жизнь средневековых арабов была буквально пронизана письменностью, определялась ею, зависела от неё. Грамотны были представители всех слоёв населения, причём от мала до велика. «Тысяча и дна ночь» - блистательное и независимое доказательство обоснованности утверждения, что мусульмане - действительно книжные люди. Их высокая и разветвлённая книжная культура позволила им проявить себя в науке, искусствах, поэзии, создать во всех этих областях неувядаемые шедевры, обогатившие Европу и весь мир, продолжающие удивлять и восхищать своим богатством и разнообразием. Это стало возможным прежде всего благодаря почитанию книги и высокой книжной культуре.
Статистический анализ упоминаний различных реалий, связанных с книжной культурой, позволяет заключить, что тематика книжности,
чтения, грамотности тем или иным образом присутствует едва ли не в каждой сказке. Если принять количество сказок, исчисляемое численностью относительно самостоятельных сюжетов, приблизительно равное количеству ночей, то окажется, что прямые упоминания, связанные с письменной культурой, содержатся в 517 случаях, что составляет 57,04 % по отношению к общему числу сказок. При этом значение грамотности, образованности, начитанности, умения красиво писать подчёркивается в сюжетах 39 ночей (4,3 % всех протокнижных и книжных сюжетов). Около 2 % составляют сюжеты, относящиеся к исторически самым ранним видам знаковых систем, включая визуальные и предметные (типа талисманов).
Большой интерес представляют икониче-ские знаковые системы. Их присутствие особо значимо в контексте исламской культуры, запрещающей изображать одушевлённые предметы. Однако они встречаются в сюжетах, как правило, весьма продолжительных, 31 ночи. Это довольно заметная доля в общем количестве книжно-культурных сюжетов - она составляет 3,38 %.
Ещё больший интерес вызывают сюжеты, связанные непосредственно с алфавитом и синтагмами (их 25 - 2,73 %). Художественное обыгрывание отдельных букв, строк характерно, как представляется, только для арабской средневековой литературы, и это резко выделяет её из такой же литературы других народов мира.
В сказках «Тысячи и одной ночи» не редки упоминания (а то и целые сюжеты) писчего материала, чернил и других веществ для нанесения информации, а также инструментов для письма. Они встречаются в 33 ночах (3,60 %) и в совокупности с буквенными знаковыми системами образуют более 6 % всех сюжетов, имеющих отношение к книжной культуре.
Поражают частота использования и номенклатура сюжетов, связанных с применением малых форм письменности - различного рода надписей, записок, писем, договоров, доверенностей, завещаний, законов, указов, распоряжений, чертежей и т. д. Они встречаются в 313 случаях (т. е. их доля в общем количестве сюжетов книжно-культурной тематики составляет 34,17 %), иначе говоря, в среднем в каждой третьей сказке, что бесспорно свидетельствует о высочайшем уровне письменной правовой культуры
16
в средневековом исламском мире. При этом наибольшую распространённость имела переписка. Характерно также документарное оформление брачных отношений: о них говорится практически в каждой сказке, заканчивающейся излюбленным сюжетом сказок всех народов мира -бракосочетанием любящих. Однако в сказках, а также средневековом эпосе других народов, за вычетом иудейских, этому виду документа внимания практически не уделяется. Да и в иудейском фольклоре его упоминание значительно уступает фольклору арабскому.
При всём сказанном самый большой интерес вызывает вопрос о частоте появления в сказках «Тысячи и одной ночи» сюжетов, основанных на использовании книги как таковой, а также литературных персонажей. В этом отношении арабский фольклор, как представляется, стоит на недосягаемой для фольклора других народов мира высоте. В среднем они встречаются практически в каждой второй сказке! Удельного веса, равного 57,04 %, не знает иная мировая фольклорная статистика. Это беспрецедентный результат для истории всей мировой книжной культуры. По этому показателю арабская средневековая литература, арабский фольклор занимают бесспорное первое место, далеко (иногда в полтора-два раза!) опережая соответствующие показатели других народов.
Внутри столь богатой книжной тематики можно провести собственную дифференциацию. Книга как таковая, т. е. книга как образ или символ мудрости, волшебства (не имеющая имени собственного), среди сюжетов, связанных с книгами, встречается в каждом десятом случае -показатель весьма высокий. Остальные сюжеты связаны с конкретными наименованиями и персонажами. Поистине огромное значение «Тысяча и одна ночь» придаёт Корану как главной книге ислама. Он, а также цитаты, аллюзии из него, ссылки на него присутствуют в 143 ночах, т. е. в среднем в каждой седьмой сказке. Одно только имя Мухаммеда встречается в 132 сказках, т. е. в 13,19 % от их общего количества. Кроме собственно самого Корана, в 138 случаях упоминаются книги Ветхого и, в единичных случаях, Нового Заветов, а также называются десятки библейских персонажей, что в итоге равно частоте упоминания Корана. Правда, в случае с Кораном
следует иметь в виду также имя Мухаммеда, его родственников и сподвижников. Это увеличивает долю основной мусульманской литературы ещё на 28,82 % и доводит её до более чем 60 %. К тому же апелляция к Ветхому Завету тоже преподносится через призму мусульманского вероисповедания, и тогда оказывается, что мотивы исламской книги звучат в 90 % всех собственно книжных сюжетов. Столь мощного преподнесения основных книг своей религии не знает литература ни одного народа мира. При этом коранические сюжеты переданы в соответствии с оригиналом, т. е. сказители подошли к ним бережно и с большим знанием дела. Поэтому правомерно утверждать, что сказки «Тысячи и одной ночи» - произведение глубоко исламское по духу и заключённым в нём духовным и социальным ценностям.
В целом полученные статистические сведения можно для наглядности свести в следующую таблицу:
Частота упоминания ключевых слов из области книжности
Денотат Абсолютные данные Доля (в %) по отношению к общему кол-ву упоминаний
Значение грамотности, умения красиво писать 21 3,6
То же, в сочетании с образованностью, начитанностью 39 6,6
Знак 18 3,0
Изображение 31 6,0
Буквы алфавита 16 2,7
Строка 9 1,5
Книга 458 80,2
В том числе:
Безымянная книга 45 7,88
Коран 143 25,04
Библия 138 24,17
Итого 571 100
Об исключительном месте персонажей, связанных с грамотностью, учёностью (среди прочих действующих лиц «Тысячи и одной ночи»), а также сказочных сюжетов с темой письменности свидетельствуют даже сами названия многих сказок: «Рассказ о подделанном письме» (ночи № 306-307), «Рассказ о трёх вали» (ночи № 342-344), «Рассказ о школьни-
17
ке и школьнице» (ночи № 384-385), «Рассказ о влюблённом учителе» (ночи № 402-403), «Рассказ о глупом учителе» (ночь № 403), «Рассказ о неграмотном учителе» (ночи № 403-404), «Рассказ об учёной женщине» (ночи № 419423). Эта особенность характерна именно для арабского фольклора.
Из приведённых сведений и их анализа правомерно сделать вывод о том, что численность лиц, связанных с созданием и сохранением творческих произведений, очень велика. Можно утверждать, что уровень развития книжной культуры в Арабском халифате был чрезвычайно высок, люди книги пользовались большим почётом, имелись возможности для развития их деятельности. Кроме того, многие произведения оказались в сборнике сказок «Тысяча и одна ночь» при их посредстве или по крайней мере литературным путём.
Среди других истоков мировой книжной культуры «Тысяча и одна ночь» стоит особняком . Будучи фольклорным по существу и форме, сборник тем не менее теснейшим образом связан с литературными источниками, многие из которых в преобразованном виде вошли в него. В свою очередь они дали пищу последующим литературным произведениям. Типичны в этом отношении путешествия Синдбада-морехода, представляющие собой переработку различных арабских космографий и «дорожников». Наибольшее количество материала почерпнуто из сочинений географа IX в. ибн-Хордадбеха «Книга путей и царств». Использованы также «Чудеса творений» аль-Казвини (XIII в.) и «Чудеса Индии» - сборник рассказов о различных диковинах мореплавателя Бузурга-ибн-Шахрияра из Рамхурмуза (Х в.)8. Это обстоятельство существенно затрудняет однозначное отнесение «Тысячи и одной ночи» к тому или иному единственному истоку книжной культуры. Эти сказки представляют собой сплав нескольких истоков - в основном фольклора и средневековой героической и эпической литературы.
Благодаря тому, что сюжеты сборника сказок охватывают практически все слои арабско-
8 Примечания к т. 5 // Тысяча и одна ночь. Сборник сказок: в 8 т. Т. 5. М.: Терра, 1993. С. 630.
го общества и освещают его жизнь в странах Арабского халифата в течение большого периода Средневековья, он может служить ценным источником для выяснения роли, которую играла книжная культура на арабском Востоке. То, что создатели сказок преследовали совершенно иную цель при их создании, только увеличивает ценность «Тысячи и одной ночи», поскольку исключает какую-либо заданность в освещении темы книжности, письменности, чтения. Эта тема в основном проходит в сказках общим фоном, на котором развиваются сказочные сюжеты, но даже когда становится главным сюже-тообразующим фактором, всё равно является лишь средством раскрытия основной задачи и сверхзадачи произведения. Из этого следует, что при раскрытии темы книжной культуры нет ничего искусственно привнесённого с целью приукрасить, преувеличить значение грамотности, книжности сказочных персонажей. Но поскольку в конкретных деталях и обстоятельствах всякая сказка есть отражение реальной жизни, становится понятным и наглядным значение письменности в повседневной жизни различных слоёв населения. Метод исследования здесь приходится использовать такой же, как археологи и историки: воспроизведения изучаемого целого по отдельным найденным фрагментам. Если такой неоднократно доказавший свою объективность метод общепризнан в других науках, то, следовательно, его можно применить и в случае стремления достоверно воссоздать книжную культуру по источникам, которые не имеют прямого к ней отношения.
Правда, необходимо иметь в виду, что сказки других народов мира свободны от авторского литературного влияния, в отличие от арабо-пер-сидских, что сильно затрудняет (мягко говоря) проведение сравнительного анализа в последних.
Как известно, видный культуролог А. В. Соколов активно выступает за признание концепции Библиологоса, понимаемого как коллективный разум цивилизованного общества в виде производительной силы, обеспечивающей создание, сохранение, использование книжной культуры [1]. В свете такого подхода опубликованный цикл статей о теме книжности в сказках «Тысячи и одной ночи» можно рассматривать как одно из проявлений Библиологоса.
18
1. Соколов, А. В. Библиологос и библио-течно-информационное образование / А. В. Соколов, А. С. Тургаев // Научные и технические библиотеки. - 2020. -№ 12.- С. 15-44.
2. Столяров, Ю. Н. Книга «Тысяча и одна ночь» - выдающееся явление средневековой библиокультуры арабского Востока / Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств. - 2022. - № 1 (69). - С. 18-27.
3. Столяров, Ю. Н. Малые формы письменности в сказках «Тысячи и одной ночи» / Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств. - 2022. - № 4 (72). - С. 7-21.
4. Столяров, Ю. Н. Предметное и изобразительное письмо в сказках «Тысячи и одной ночи» / Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств. - 2022. - № 2 (70). - С. 7-15.
5. Столяров, Ю. Н. Тема книги в сказках «Тысячи и одной ночи» / Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств. -2023. - № 1 (73). - С. 7-13.
6. Столяров, Ю. Н. Элементы письменной культуры в сказках «Тысячи и одной ночи» / Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств. - 2022. - № 3 (71). -С. 7-13.
Получено 25.12.2021
Yury N. Stolyarov
Doctor of Pedagogic Sciences, Professor, Main chief researcher
Scientifi c and Publishing Center "Science"
of the Russian Academy of Sciences;
Russian State Library;
Russian National Public Library
for Science and Technology,
Moscow, Russia
E-mail: yn100@yandex.ru
ORCID 0000-0002-9597-4275
The Koran, Muhammad, Biblical and Other Sacred Characters in the Tales of the One Thousand and One Nights
Abstract. The final article of the series of publications about the tales of the Thousand and One Nights tells about the disclosure in them of the image of the main book for Muslims - the Koran, as well as about sacred characters - Allah, Muhammad, and other personalities revered in Islam. Quotes from the Koran "1001 nights" abound, it is full of plots and teachings taken from this Book; the characters on the Koran take oaths, conclude contracts in his presence, with his direct or indirect mediation, a variety of fabulous events develop. Biblical plots and characters in their Arabic perception are widely represented in the tales of the Thousand and One Nights: Adam and the "sons of Adam", Noah and his sons, Moses, Israel, Matthew, Enoch, Hagar, Joseph the Beautiful and his father Jacob, Lot, Patriarch Abraham and his wife Sarah, Solomon and his father David, the Queen of Sheba, the prophet Elisha, John the Baptist, Moses, the Virgin Mary, Jesus Christ, the prophet Daniel, the archangel Gabriel and many others. Among the sacred books are those recognized by Jews and Christians, the attitude towards them is mainly positive.
The authors make a conclusion about the extremely wide prevalence of writing in the Arab Caliphate, about the Arabs and Persians as people of the highest book culture. Statistical calculation allows us to conclude that the topic of writing, bookishness occupies the largest share in the considered work among the fairy-tale folklore of the peoples of the world, amounting to 96 % of the total volume of fairy-tale material.
19
Keywords: the origins of bibLiocuLture, One Thousand and One Nights, the theme of the book in fairy folklore, the Koran, Muhammad, biblical sacred characters
For citing: StoLyarov YU. N. 2023. The Koran, Muhammad, BibLicaL and Other Sacred Characters in the TaLes of the One Thousand and One Nights. Culture and Arts Herald. No 2 (74): 7-20.
References
1. SokoLov A. V., Turgaev A. S. 2020. BibLioLogos and Library and information education. Scientific and Technical Libraries. No 12: 15-44. (In Russ.).
2. StoLyarov YU. N. 2022. The Book of the Thousand Nights and a Night is an Outstanding Phenomenon of MedievaL BibLiocuLture of the Arab East. Culture and Arts Herald. No 1 (69): 18-27. (In Russ.).
3. StoLyarov YU. N. 2022. SmaLL Forms of Writing in the TaLes of the One Thousand and One Nights. Culture and Arts Herald. No 4 (72): 7-21. (In Russ.).
4. StoLyarov YU. N. 2022. Subject and PictoriaL Writing in the TaLes of the One Thousand and One Nights. Culture and Arts Herald. No 2 (70): 7-15. (In Russ.).
5. StoLyarov YU. N. 2023. The Theme of the Book in the TaLes of the One Thousand and One Nights. Culture and Arts Herald. No 1 (73): 7-13. (In Russ.).
6. StoLyarov YU. N. 2022. ELements of Written CuLture in the TaLes of the One Thousand and One Nights. Culture and Arts Herald. No 3 (71): 7-13. (In Russ.).
Received 25.12.2021
Уважаемые читатели и авторы! «Вестник культуры и искусств» представлен в открытом доступе в Научной электронной библиотеке
eLIBRARY.ru
(https://www.elibrary.ru/title_profile.asp?id=62801)
20
