CC BY
17
УДК 02:398(5)
Ю. Н. Столяров
доктор педагогических наук, профессор, главный научный сотрудник
ФГБУН «Научный и издательский центр "Наука"» РАН; Российская государственная библиотека; Государственная публичная научно-техническая библиотека России, Москва, Россия
E-mail: yn100@yandex.ru
ORCID 0000-0002-9597-4275
ЭЛЕМЕНТЫ ПИСЬМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ В СКАЗКАХ «ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ»
Продолжается тема фольклорного истока библиокультуры народов древнего Востока, начатая статьями автора «Книга "Тысяча и одна ночь" - выдающееся явление средневековой библиокультуры арабского Востока» (Вестник культуры и искусств. 2022. № 1 (69). С. 18-27) и «Предметное и изобразительное письмо в сказках "Тысячи и одной ночи"» (Вестник культуры и искусств. 2022. № 2 (70). С. 7-15). Вскоре после утверждения ислама (VII в.) художественный дар персов и арабов был перенесён на элементы, способы и «аксессуары» письма - буквы алфавита, строки, страницы, бумагу, калам, чернила, печать и другие, опоэтизированные в арабском и персидском сказочном фольклоре.
Ключевые слова: истоки библиокультуры, «Тысяча и одна ночь», персидский и арабский сказочный фольклор, материальная основа произведений письменности
Для цитирования: Столяров, Ю. Н. Элементы письменной культуры в сказках «Тысячи и одной ночи» / Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств. - 2022. - № 3 (71). -С. 7-13.
Как видно из предыдущих публикаций [1; 2], в сказках «Тысячи и одной ночи» большое место уделяется предписьменным знакам, позволяющим фиксировать, сохранять и передавать информацию. С ещё большим вниманием относятся создатели сказочного фольклора к каждому элементу письменности: алфавиту, порядку составления слов, материальной основе записи (чернилам, инструментам письма и др.), оформлению строки и страницы.
Буквы алфавита
Арабам свойственно поэтизировать даже буквы алфавита. Поскольку написание букв считается особым видом искусства и ценится очень высоко, естественно представить, что сравнение кого-либо или чего-либо с той или иной буквой арабского алфавита рассматривается как весьма лестное. В «Рассказе о носиль-
щике и трёх девушках» (ночь № 9)1 стан молодой женщины сравнивается с буквой алиф, которая выглядит как тонкая вертикальная черта: «I». Этот же образ применён при описании внешности красавицы Ситт Будур («Повесть о Камар-аз-Замане и Будур», ночь № 183), невольницы в «Рассказе о коне из чёрного дерева» (ночь № 358).
Джубейр-ибн-Умейр, увидев свою возлюбленную Будур, «поднялся на ноги, словно совсем не испытал страданий, и обнял её, как лям обнимает алиф, и оставила его слабость тех, кто над собою не властен» («Рассказ о Джубейре-ибн-Умейре и Будур», ночь № 333). Лям - по-
1 См. эту и последующие сказки по изданию: Тысяча и одна ночь. Собрание сказок: в 8 т. / пер., вступ. ст. и коммент. М. Салье; под ред. И. Крачковского, со ст. М. Горького «О сказках» и с предисл. акад. О. Ольденбур-га. Факс. изд. М.: Терра, 1993.
7
следний знак арабского алфавита, здесь имеется в виду лигатура, которая получается из соединения этих двух букв: «V».
Говоря о своей красоте, белая рабыня использует «алфавитные» сравнения:
Как алиф прекрасный стан её, а уста её, Как мим, а дуга бровей над нею, как нуны <.. .> («Рассказ о шести невольницах», ночь № 334).
Арабская буква «мим» в середине слова действительно похожа на сомкнутые губы; перевёрнутый нун напоминает лук: О. В «Сказке о Хасане-Басрийском» рот красавицы сравнивается с сердоликовой печатью (ночь № 807).
Дочь везиря по имени аль Вард-фи-ль-Акмам, помимо редкой красоты и прелести, превосходила всех и блеском своей образованности, что ценилось не меньше красоты физической. В «Рассказе об Унс-аль-Буджуде» приводятся слова поэта:
Влюбился в неё - соблазна арабов и турков - я, С ней споря о флексиях, законах и вежестве. И молвит она: «Предмет и действия - почему Ты ставишь мне "и" в конце, а действующему "а"? Я молвил: «Себя и дух мой я за тебя отдам -Ты разве не знаешь - теперь жизнь перевёрнута. И если ты перемену станешь оспаривать, То вот, посмотри: в "хвосте" "головки" узлы теперь2» («Рассказ об Унс-аль-Буджуде», ночь № 371).
Чтобы разобраться в сути этого диспута, надо иметь познания в арабском языкознании и науке о космических телах. Сказитель хочет продемонстрировать исключительную осведомленность девушки в этих областях.
При описании внешности Унс-аль-Буджуда она сравнивает его бровь с буквой «нун», а зрачок - с буквой «сад» («Рассказ об Унс-аль-Буджуде», ночь № 371).
Чтобы не называть прямо описываемую часть тела красавицы, используется эвфемизм в виде своеобразной стихотворной шарады: Название, нас смутившее, Из букв известных состоит: Четыре ты на пять умножь, И шесть умножь на десять ты («Сказка о Хасане-Басрийском», ночь № 807).
Для проникновения в суть того, о чём идёт речь, надо быть достаточно образованным
2 Выражение «В "хвосте" "головки" узлы теперь» означает «Всё перевернулось». Эта фраза содержит намёк на световую фигуру, имеющую два «узла» - голову и хвост. Так её изображали арабские космографы.
и понимать специфику обозначения у арабов чисел буквами, когда числовое значение соответствует их порядку в абджаде - финикийском алфавите, положенном в основу арабской письменности. Неподготовленному читателю или слушателю понять применённый художественный приём затруднительно. Однако коль скоро речь идёт о тексте отточенном, устоявшемся веками, можно легко допустить, что носители арабской письменности воспринимают его с пониманием, а возможно и с удовольствием, отдавая должное изысканности исконно арабского литературного стиля.
Аналогичный приём использован в «Сказке о Камар-аз-Замане и жене ювелира» при описании тесного общения Камара-аз-Замана с женой ювелира:
«И он провёл с ней остаток ночи, прижимаясь и обнимаясь, и они употребляли, в согласии, буквы понижения, сближая связь со следующим, а муж был, точно тенвин, отброшенный при сочетании» (ночь № 971).
Для понимания сказанного надо знать, что здесь имеет место игра слов, основанная на терминах арабской грамматики: тенвин -полное окончание падежей в словах, не определённых последующим словом, стоящим в родительном падеже (или, по-арабски, «в понижении»). При наличии определения тенвин отбрасывается. Применение таких сравнений требовало от автора высокого уровня владения правилами арабской грамматики, а от читателя или слушателя - столь же высокого уровня письменной культуры.
Невольница Таваддуд, девушка энциклопедических познаний, в состязании с мудрецами - чтецами Корана легко справляется с самыми каверзными вопросами из всех областей знания и в свою очередь задаёт трудные вопросы оппонентам. Часть из них относится к буквам арабского алфавита:
«Что ты скажешь о стихе, в котором двадцать три кафа, и о стихе, где шестнадцать мимов, и о стихе, где сто сорок айнов, и о части Корана, в которой нет возгласа возвеличения?»
Чтец Корана был бессилен ответить, тогда как Таваддуд дала исчерпывающий ответ о названных буквах (в приведённой цитате они выделены курсивом) алфавита:
8
«стих, в котором шестнадцать мимов, находится в суре Худ <...> а стих, в котором двадцать три кафа - в суре о Корове, и это стих о долге; а стих, где сто сорок айнов - в суре Преграды <...>» и т. д. («Рассказ о Таваддуд», ночь № 449). На вопрос звездочёта о количестве стояний луны Таваддуд без запинки назвала все двадцать восемь и добавила, что
«они расставлены по буквам Абджад, Хавваз до конца их, и в них глубокая тайна, которую знает только Аллах и те, кто прочно утвердился в науке» («Рассказ о Таваддуд», ночь № 454). Для того, чтобы сделать это уточнение, требовалось знать, что при составлении хронограмм мусульмане располагают буквы арабского алфавита в том порядке, в каком они стояли в древнесемитическом алфавите. Для удобства запоминания 28 арабских букв сгруппированы в восемь сочетаний, и первые два называются Абджад, Хавваз.
Почерк одной из трёх девушек описан в «Рассказе об аль-Асмаи и трёх девушках» во всех деталях:
«. девушка подала мне бумажку, и я увидел на ней почерк, прекрасный до предела, с прямыми "алифами", вогнутыми "ха" [^ ] и круглыми "уа" [^]».
Аль-Асмаи должен был определить, чей стих самый лучший. Он потребовал «посеребрённую чернильницу и позолоченные каламы» и изложил свой вердикт тоже в стихотворной форме («Рассказ об аль-Асмаи и трёх девушках», ночь № 687).
Чтобы лучше описать красоту каирской девушки, её бёдра сравниваются с сирийскими таблицами («Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-Кушачнице», ночь № 866).
Седьмая девушка из «Сказки о Хасане-басрийском» в своих стихах использовала одну из фигур арабской риторики: «И жди возвращения ты вскоре - "Прощание" прочти назад: "Вернулась"» (ночь № 797). Слово "прощание", прочтённое задом наперёд, образует слово " вернулась". Надо быть тонким знатоком арабской речи, чтобы использовать такой словесный оборот, да ещё в стихотворной форме.
Одних только сравнений и выражений такого рода достаточно, чтобы отнести сказки «Тысячи и одной ночи» к разряду непревзойдённых произведений, истоков книж-
ной культуры, ярко свидетельствующих о её развитии в средневековом арабском мире. Описанная особенность характерна исключительно для арабской книжной культуры и ставит её (по этому признаку) впереди фольклорных произведений всех других народов мира.
Строка, страница
Объектом поэзии в отдельных случаях становятся письмена как таковые. Невольница из «Повести об Али-ибн-Беккаре и Шамс-ан-Нахар» (ночь № 153) сравнила в песне пух на щеках Али-ибн-Беккара с «двумя рядами письмен, || И весь смысл любви в них изложен до предела».
В ответ он в своих стихах произнёс такие слова:
Из коралла перья чернилами - амброю серою -На листке хрустальном пять ровных строчек вывели (ночь № 157).
Схожее сравнение («Пушка уже видно надпись вдоль щёк его») читаем в «Рассказе об Али-Шаре и Зумурруд» (ночь № 311). Изображая в стихах образ возлюбленного, аль-Вард-филь-Акмам для пущей убедительности использует сравнение с письменной строкой:
«Написана красою вдоль щеки его строка с чудесным смыслом, но короткая: "Кто видит свет любви, идёт тот правильно, Кто заблудился, тот преступен, нечестив"» («Рассказ об Унс-аль-Буджуде», ночь № 377).
Сходным образом описывается красота царевича Бедр-Басимы: «Написал пушок тёмною амброю на жемчужине пару тонких строк, как на яблоке агатом», «Вот пушок явился на коже нежной щеки его, точно вышивка, на ней осталось смущение» («Сказка о Бедр-Басиме и Джа-ухаре», ночь № 743).
Чтобы не дать возможности ювелиру Убейду рассказывать свою историю, Камар-аз-Заман «до тех пор наставлял его назиданиями, притчами, стихами, остроумными словами, рассказами и историями», пока не отвлёк его от раскрытия тайны. Поняв уловку собеседника, мастер Убейд «произнёс слова поэта:
На лбу судьбы есть строка - коль ты б на неё
взглянул,
Заплакал бы кровью ты от смысла её тотчас.
9
Всегда, коль приветствует судьба рукой правою,
То левою заставляет пить чашу гибели»
(«Сказка о Камар-аз-Замане и жене ювелира»,
ночь № 978).
В «Тысяче и одной ночи» в качестве впечатляющего сравнения присутствует и образ страницы. Так, ведьма Фатима каждую ночь лишала здоровья «и делала его ночь такой же, как страница её грехов» («Рассказ о Маруфе-башмачнике», ночь № 989). Борода седого старика сравнивается со страницей грехов его в «Сказке о Нур-ад-дине и Мари-ам-Кушачнице» (ночь № 871). Чтобы понять глубину смысла этого выражения, надо иметь в виду, что по арабскому поверью грехи каждого смертного записаны в книге Аллаха на отдельной странице. Никто не согласится иметь белую бороду, даже если бы её цвет был подобен цвету свободной от записей белоснежной страницы грехов.
Мариам стихами сообщает, что готовила упрёки Нур-ад-дину «целыми свитками», но, когда встретилась с ним, не издала ни звука («Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-Кушачни-це», ночь № 888).
Чернила, инструменты для письма
Обычны в сказках «Тысячи и одной ночи» указания на материалы, из которых изготавливаются письменные документы, на инструменты письма - калам, чернила, чернильницу. Калам - изготовленный из металла, птичьих перьев или тростника инструмент для рисования жидким красящим веществом. С арабского это слово перево-
с > ( ) «-»
дится как речь , слово , в средневековой мусульманской литературе оно означало всякое рассуждение на религиозно-философскую тему, а также, в специальном значении, спекулятивную дисциплину, истолковывающую исламские догматы. Затем его наименование перешло и на средство записи информации. Иногда калам и другие приспособления для письма заменяют образ самого Аллаха, ведущего на небесах книгу жизни каждого мусульманина. Это хорошо видно по эпизоду, в котором младшая из трёх сестёр, получившая наследство наравне со старшими, через пять лет встречается с
обедневшей сестрой, и на вопрос о том, почему она оказалась в столь бедственном положении, та отвечает: «Калам начертал то, что было суждено» (ночь № 17).
Столь же художественно следующее выражение:
«.. .исполнился приговор, и ослеп взор, и пробежал калам с тем, что судил Аллах в предвечном» («Сказка о Хасане-Басрийском», ночь № 823; см. также «Сказку о Нур-ад-дине и Мариам-Кушачнице», ночь № 878; «Рассказ об Абд-Аллахе-ибн-Фадиле», ночь № 981).
Согласно мусульманскому преданию, прежде всех вещей Аллах создал калам, чтобы заранее записать всё, что произойдёт в будущем, вплоть до дня Страшного суда. Такое представление о каламе проходит сквозь весть текст сказок «Тысяча и одна ночь» (см. ночи № 324, 458, 766 и др.). Символично, что инструмент, без которого немыслима книжная культура, оказывается древнее всех предметов!
Невольница Таваддуд, чрезвычайно широко образованная, легко разгадывает загадку: Живёт он в могиле; его пища - во главе его: Коль вкусит он этой пищи, заговорит сейчас, Встаёт или ходит он, то молча, то говоря, И вновь возвращается в могилу, откуда встал. Не жив он, чтоб заслужить почтение от людей, Не мёртв он, чтобы заслужить слова сожаления.
«Это калам», - тут же молвила девушка. Тогда ей задают следующую загадку: Карманы её круглы, и кровь её розова. Два уха её алеют, рот широко открыт В ней идол, что, как петух, утробу её клюёт. Цена ей - полдирхема, оценим когда её.
С этой задачей она тоже справляется легко: это чернильница («Рассказ о Таваддуд», ночь № 458). Факт существования загадок об инструментах письма, да ещё в стихотворной форме - признак высокой культуры письма у средневековых арабов.
Сказочная невольница с такой же лёгкостью отвечает на вопросы о том, сколько слов обратил Аллах к Мусе (библейскому Моисею), сколько сур в Коране, сколько в нём стихов, слов и даже букв («Рассказ о Таваддуд», ночи № 445, 458). Мало того, Таваддуд знает, что «читающему Коран за каждую букву зачтётся десять благих дел». Это мощный стимул для правоверных постоянно читать Коран.
10
История с судьбой лавки и история появления в новом месте непосредственно связаны с письменными текстами («Рассказ об Ала-ад-дине», ночь № 269). Выясняется, что камень с именами послала Хусн Мариам, она же прочла то, что написано на лбу Ала-ад-дина, и она знает и судьбу Аслана, сына Ала-ад-дина, и имя вора и обманщика, похитившего вещи халифа (в этом обвиняли Ала-ад-дина) и т. д. Оказывается, талисман с письменами обладает свойством охранять сокровища. Он попал к бабке Хусн Мариам из одного клада. Когда Хусн Ма-риам «выросла и достигла возраста четырнадцати лет», она «прочитала Евангелие и другие книги и увидела имя Мухаммеда - да благословит его Аллах и да приветствует! - в четырёх книгах - в Торе, в Евангелии, в Псалмах и в аль-Фуркане, и уверовала в Мухаммеда и стала мусульманкой, и убедилась разумом, что не должно поклоняться, поистине, никому, кроме Аллаха великого, и что господу людей не угодна никакая вера, кроме ислама». Вместе с Ала-ад-дином она требует от своего отца, христианского царя, чтобы он принял ислам, и когда тот отказался принять иную веру, «Ала-ад-дин вынул кинжал и перерезал царю горло от одной вены до другой вены». После этого «он написал бумажку с изображением того, что было, и положил её царю на лоб». Вдвоём они «вышли из замка и отправились в церковь. И царевна принесла камень и положила руку на ту сторону, где было вырезано ложе, и потёрла её, и вдруг ложе встало перед нею, и она с Ала-ад-дином и с его женой Зубейдой-лютнисткой села на это ложе и воскликнула: "Заклинаю тебя теми именами, талисманами и волшебными знаками, что написаны на этом камне, поднимись с нами, о ложе!" И ложе поднялось и полетело с ними до долины, и тогда царевна подняла четыре остающиеся стороны камня к небу и повернула вниз ту сторону, где было нарисовано ложе, и ложе опустилось с ними на землю вниз. И царевна повернула камень той стороной, где было изображение шатра.» и т. д. («Рассказ об Ала-ад-дине», ночь № 270).
Героиня из «Рассказа об Али-Шаре и Зу-мурруд» (ночь № 312) вышила по краям занавески «изображения животных и не оставила ни одного животного на свете, облик кото-
рого не изобразила бы на занавеске». Производством таких занавесок на продажу она занималась целый год - до тех пор, пока её господин не нарушил запрет, продав занавеску прохожему - коварному христианину. Зумурруд, делая вид, что гадает на песке, причём чертит каламом изображение обезьяны, объявляет имя христианина - Барсум (ночь № 320). Все эти чудеса осуществляются, как видим, при помощи изображений и письмен. Волшебные рисунки скатерти с кушаньями помогают героям насытиться («Рассказ об Ала-ад-дине», ночь № 270). В свою очередь сын царя действует в соответствии с тем, что написал на бумажке Ала-ад-дин («Рассказ об Ала-ад-дине», ночь № 270). Калам, или перо, пользуется настолько высоким уважением в арабском обществе, что учёных именуют «обладателями перьев» (ночи № 193, 859, 951).
Достойное место в «Тысяче и одной ночи» занимает печать как инструмент для оттиска информации. Она выполняет те же функции, что и сейчас: удостоверяет подпись («И еврей вынул мешок, полный золота, отсчитал оттуда тысячу динаров и отдал их Хасану, сыну вези-ря, и сказал: "Напиши мне записку и приложи к ней печать"», «Сказка о везире Нур-ад-Дине и его брате», ночь № 21), ею опечатывают помещения («султан послал своего нового везиря в дом везиря, который скончался, чтобы опечатать его имущество», «Сказка о везире Нур-ад-Дине и его брате», ночь № 21; см. также ночи № 329, 536, 620, 931). Салих « вынул из-за пазухи ларчик, исписанный и запечатанный, и сломал печать, и рассыпал то, что было в ларце » (« Сказка о Бедр-Басиме и Джаухаре», ночь № 742). Личной печатью располагали многие арабы, и она постоянно была у них при себе. Об опечатывании товаров и помещений можно прочитать в сказках, рассказанных в ночах 215, 267 и др.
Если знать, что цветок из семейства лилейных называется «Соломонова печать», то сравнение уст красавицы с Соломоновой печатью («Рассказ о носильщике и трёх девушках», ночь № 9) для арабского слуха звучит лестно. Аналогичное сравнение приведено для характеристики красоты цареви-
11
ча Камар-аз-Замана («Повесть о Камар-аз-Замане и Будур», ночь № 184).
Наконец, выражение «и сломал печать» выступает как метафора, своеобразный эвфемизм, когда требуется сказать о лишении девственности («Сказка о Хасане-Басрийском», ночь № 789).
Записку, привязанную к шее одурманенной Далилы-хитрицы, обнаружил живший у неё купец («Рассказ о Далиле-хитрице и Али-Зейбаке», ночь № 713).
Сравнения с материальными носителями информации представляются сказителям столь поэтичными, что, подчеркивая красоту живота Будур, дочери китайского царя аль-Гайюра, складки на нём они сравнивают с бумажными свитками («Повесть о Камар-аз-Замане и Будур», ночь № 178). Живот со «складками, похожими на свитки белой бумаги», как полагает рассказчик Хусейн-аль-Хали, достаточно красноречиво свидетельствует о красоте увиденной им девушки («Рассказ о Дамре и его возлюбленной», ночь № 693).
Сравнение мужского лица с бумагой и пером встречается в «Рассказе об учёной женщине» (ночь № 422). Судьба человека уподобляется развёрнутому и свёрнутому свиткам в «Рассказе об Унс-аль-Буджуде» (ночь № 380).
Таким образом, в сказках «Тысячи и одной ночи» широко используются и поэтизируются все письменные аксессуары своего времени. Они играют важную роль в характеристике героев сказочного фольклора.
Выводы
Рассмотрение объектов письменности с такой широтой, тщательностью, полнотой, многочисленностью использования, а главное -неподдельной любовью среди всего мирового сказочного фольклора для арабско-персидско-го народного творчества свойственно в наибольшей степени. Говорю об этом с полной уверенностью и ответственностью, изучив фольклор многих народов мира, включая таких общепризнанных «людей книги», как китайцы и евреи.
Но если чернила, складки бумаги, начертание отдельных букв и тому подобные, казалось бы, прозаические вещи в сказках «Тысячи и одной ночи» предстают как высокохудожественные образы, то можно ожидать, что и малые, и большие формы письменности опоэтизируются в них в ещё большей степени. В том, что дело обстоит именно таким образом, читатель может убедиться, ознакомившись со следующей статьёй этого цикла.
1. Столяров, Ю. Н. Книга «Тысяча и одна ночь» - выдающееся явление средневековой библиокультуры арабского Востока / Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств. - 2022. - № 1 (69). -С.18-27.
2. Столяров, Ю. Н. Предметное и изобразительное письмо в сказках «Тысячи и одной ночи» / Ю. Н. Столяров // Вестник культуры и искусств». - 2022. -№ 2 (70). - С. 7-15.
Получено 07.12.2021
12
Yury N. Stolyarov
Doctor of Pedagogic Sciences, Professor, Main chief researcher
Scientifi c and Publishing Center "Science"
of the Russian Academy of Sciences;
Russian State Library;
Russian National Public Library
for Science and Technology,
Moscow, Russia
E-mail: yn100@yandex.ru
ORCID 0000-0002-9597-4275
Elements of Written Culture in the Tales of the One Thousand and One Nights
Abstract. TThe Article continues the theme of the folklore Origin of the BibLiocuLture of the Peoples of the ancient East, started by the author's Articles The Book of the Thousand Nights and a Night is an Outstanding Phenomenon of Medieval Biblioculture of the Arab East (Culture and Arts Herald. No 1 (69): 18-27) and Subject and Pictorial Writing in the Tales of the One Thousand and One Nights (Culture and Arts Herald. No 2 (70): 7-15). Soon after the establishment of Islam (VII century), the artistic gift of the Persians and Arabs was transferred to the letters of the alphabet and the accessories of writing: letters of the alphabet, lines, pages, paper, kalam, ink, printing and others, which are poetized in Arabic and Persian fairy-tale folklore.
Keywords: Origins of Biblioculture, One Thousand and One Nights, Persian and Arabic fairy tale folklore, the material Basis of written Works
For citing: Stolyarov YU. N. 2022. Elements of Written Culture in the Tales of the One Thousand and One Nights. Culture and Arts Herald. No 3 (71): 7-13.
References
1. Stolyarov YU. N. 2022. The Book of the Thousand Nights and a Night is an Outstanding Phenomenon of Medieval Biblioculture of the Arab East. Culture and Arts Herald. No 1 (69): 18-27. (In Russ.).
2. Stolyarov YU. N. 2022. Subject and Pictorial Writing in the Tales of the One Thousand and One Nights. Culture and Arts Herald. No 2 (70): 7-15. (In Russ.).
Received 07.12.2021
13
