CC BY
28Ф И Л О Л О Г И Ч Е С К И Е
НАУКИ
УДК 7.046
Н.Г. Спичак
ТРАНСФОРМАЦИЯ МИФОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ В АРАБСКИХ СКАЗКАХ «ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ»
В статье представлен анализ текстов арабских сказок, включенных в сборник «Тысяча и одна ночь», подтверждающих отражение в них трансформированных мифологических представлений.
Ключевые слова: мифологические мотивы, языковая / речевая формула, космологические представления, бинарная оппозиция.
Граница между мифом и сказкой (прежде всего - архаической) весьма размыта. Между тем, большинство исследователей склоняются к утверждению, что сказка произошла из мифа [1]. Например, для семантики волшебной сказки принципиально значимо сохранение важнейшего семантического противопоставления свой / чужой, а в сказках о животных сохранились мотивы тотемических мифов. Миф и сказка имеют «единую морфологическую структуру, предстающую как цепь потерь (бед, недостач) неких космических или социальных ценностей и их приобретений, связанных между собой действиями героя... Эти действия - космогонические и культурные деяния демиургов в мифах, проделки трикстеров в сказках о животных и испытания героев в волшебных сказк ах - дистрибутивно тождественны.» [2]
Сказки Шахразады могут быть разбиты на три основные группы, которые условно можно назвать сказками героическими, авантюрными и плутовскими; особняком стоят в «Тысяче и одной ночи» сказочные циклы «Путешествия Синдбада», «Сейф-аль-Мулук», «Семь везирей» [3].
© Спичак Н.Г., 2017.
Научный руководитель: Ильина Юлия Николаевна - кандидат филологических наук, доцент, Сыктывкарский государственный университет им. Питирима Сорокина, Россия.
Отличительная особенность текстов сказок «Тысяча и одна ночь» заключается в том, что они пронизаны религиозными установлениями, в том числе продиктованными этими установлениями этическими правилами. Религия и мифология обнаруживают объективную устойчивую связь.
Содержание сказок «Тысяча и одна ночь» исламизировано, и определенные мифологические мотивы часто прослеживаются в тексте как устойчивые речевые формулы. Так, концовка сказки традиционно может содержать формулу прославления Творца: Слава же тому, по чьему велению стоят земля и небеса! (см., например: (IV, 216) [4]. Как видим, в приведенной речевой формуле зафиксированы космо-гологические представления о сотворении мира: небо и земля, все живое на небе, на земле и в воде создано по воле и слову Аллаха. Другими словами, в поздних текстах сказок фиксируется не требующая доказательств устная формула речи.
В Повести о царе Шахрамате, сыне его Камар-аз-Замане и царевне Будур находим фрагмент: «Лотом ифритка... распахнула крылья и полетела в сторону неба. Она... продолжала лететь по воздуху, поднимаясь ввысь, пока не приблизилась к нижнему небу» (IV, 113). Здесь также очевидны следы кос-могологических представлений о том, что землю осеняют семь небес, лежащих одно над другим. Небо в мифологии - важнейшая часть космоса, «абсолютное воплощение верха, члена одной из основных семантических оппозиций (верх / низ)». В мифологиях всего мира распространены представления о многоуровневом небе. Укажем, что представление о сакральном характере числа - одна из мифологических универсалий [5]. «Магическое число 7» характеризует общую идею вселенной» [6], и в мусульманской традиции сохранилось семисферное небо. Существуют в фольклорном тексте и семь «земель», при этом обитаемая нами земля - высшая и находится ближе всех к «нижнему небу». В текстах сказок «Тысяча и одна ночь» символическое значение числа «семь» упоминается достаточно регулярно. В качестве примера можно привести и воспроизведение сюжета Корана о семи спящих отроках: семь юношей, обитателей языческого города, верные единому богу, скрываются в пещере; Аллах низводит на них сон, продолжающийся 309 лет (II, 134).
В текстах сказок содержатся и более пространные сведения о сотворении Аллахом мира; например, в Рассказе о ребёнке и сторожихе главный герой по имени Гариб разъясняет постулаты ислама, призывает к поклонению Аллаху:
«А мы... поклоняемся только великому Аллаху, творцу всякой вещи и наделяющему все живое, который создал небеса и землю, утвердил горы, вывел воду из камней, взрастил деревья и наплодил зверей в пустынях. Он - Аллах, единый, покоряющий <...> Эй, ты, знай, что этого бога зовут Аллах, и он тот, кто сотворил небеса и землю, взрастил деревья и заставил течь реки. Он сотворил зверей и птиц, и рай и адский огонь и скрылся от взоров, и он видит, но невидим. Он пребывает в вышнем обиталище, и он - тот, кто нас создал и наделил нас. Слава ему, нет бога, кроме него!» (VI, 12, 17)
Заметим, что в последнем из приведенных фрагментов обозначены рай и ад как семантическая оппозиция, берущая начало из мифологического противопоставления свет и тьма; при этом ад непременно сопровождается эпитетом огненный. Огонь в мифологии, по утверждению Дж. Фрейзера, имеет различные корни: как спутник и помощник человека, как очищающая и целительная сила, как грозная и опасная стихия, символ и покровитель семьи [7]. Очевидно, что мифологические представления об огне в религиозных верованиях утвердились в значении 'грозная и опасная стихия', трансформировавшееся в сознании людей как составляющая ада, противопоставленная райским садам, райскому благополучию и проч. Это видим и в сказках «Тысяча и одна ночь» (см., например: I, 68; I, 276; I, 276; II, 230).
Следует заметить, что нередко благочестивые арабы избегали употреблять слово «огонь» именно потому, что с ним связано представление об адских муках; в тексте «Повести о царе Омаре...» встречаем соответствующий фрагмент с пояснениями: И Омар сказал им: «Мир вам, люди света (он не хотел сказать — «люди огня»), что с вами?» (I, 227). Здесь речь идет о том, что главный герой встретил в темном лесу голодных и замерзших путников, которых мучал «холод и мрак ночи» и которые сетовали на Аллаха за то, что не помогает им. Фрагмент показателен для нас лишь в том смысле, что обращение «люди света», то есть сидящие в свете огня в темном лесу, выступает заменой обращения «люди огня». Слово «огонь» выступает как запретное слово, что характерно для средневекового языкового сознания.
Укажем, что в сказках «Тысяча и одна ночь» также содержатся указания на врата / ворота неба, которые, как было показано, упоминаются и в Коране. В сказках этот мифологический мотив может развиваться, и, например, в «Рассказе о Таваддуд» уже речь идет о ключах, которые открывают ворота рая [IV, 113].
Врата рая охранял ангел по имени Ридван, и в «Повести о Тадж-аль-Мулюке» главный герой Тадж-аль-Мулюк представляется таким же красивым, как райские юноши: «Подлинно, Ридван открыл врата рая и забыл об этом, и этот редкостно красивый юноша вышел оттуда» (II, 130). Здесь же упоминается имя другого ангела - Малика, который стоит у ворот рая. А в «Повести о царе Шахрамате...» упоминаются имена Харута и Марута, которые имели способность очаровывать и соблазнять людей,
учить их колдовству: «И око его околдовывало сильнее, чем Харут, а игра его взора больше сбивала с пути, чем Тагут» (III , 136) (одно из имен дьявола).
В Рассказе о Таваддуд упоминается мост ас-Сырат: «Расскажи мне про ас-Сырат: что это такое, какова его длина и какова его ширина?» - «Что до его длины, - ответила девушка, - то она составляет три тысячи лет: тысячу - спускаются, тысячу - поднимаются и тысячу идут прямо. Он острее меча и тоньше волоса... » (III , 247) Мост в мифопоэтике есть связующее звено между разными точками сакрального пространства. В Рассказе о Таваддуд мост ас-Сырат связывает землю с раем, в который можно попасть трудным путём.
Фрагменты космологического характера о сотворении человека, флоры и фауны многочисленны в текстах сказок, а их употребление также носит формульный характер.Безусловно, сказочные трансформации мифологических мотивов объективны для «Тысячи и одной ночи»; см., например, фрагмент в «Рассказе о голубях и богомольце» (VIII, 16). Конечно, только в сказке (исламизированной) может быть представлен сюжет о славословье Творца голубями. Необходимо обратить внимание на то, что птицы выступают как непременный элемент религиозно-мифологической системы и ритуала. В качестве тотемов часто выступают «хорошие» («божьи») птицы, к которым относятся голубь, орёл, лебедь, аист и др. в противовес «плохим», несущим угрозу (ворон, сова, филин, воробей и др.) [8] В «Рассказе о вороне и лисице, о блохе и мыши, о соколе и о воробье» противопоставление «хороших» и «плохих» птиц и зверей трансформировалось в сказочном сюжете, но сохранило древнюю внутреннюю семантику мифологического сознания: орёл здесь величественный хищник, а воробей - ничтожная птица, пытавшаяся соперничать с орлом (III, 44).
Широко представлен в сказках «Тысяча и одна ночь» особый персонаж - птица Рухх. Особенно подробно сюжет о птице рухх развернут в Сказке о Синдбаде-мореходе; см., например: (V, 197 - 202). Птица рухх, скорее, сказочный персонаж, чем мифологический: упоминания о птице рухх сохранились лишь в фольклоре. Исследователи склонны производить арабскую птицу рухх либо от персидского си-мурга, либо от индийской Гаруды, которая в Махабхарате и Рамаяне изображена уносящей в когтях слона, сражающегося с черепахой; см. об этом [9].
Аналогичные заключения можно сделать и в отношении рыбы дандан, упоминающееся в Сказке об Абд-Аллахе земном и Абд-Аллахе морском (VIII, 114 - 115).
Пример другой сказочной трансформации можно увидеть в персонажах - обезьянах счастья. По сказочной версии, за каждым человеком закреплена обезьяна, каждая из них желает человеку доброго утра или доброй ночи, после чего люди с хорошими обезьянами наживают неплохие деньги, а людей с плохими обезьянами Аллах будет испытывать штрафом, который они платят. Чем красивее и богаче обезьяна, тем большее счастье может она принести и тем она тяжелее. Живут обезьяны счастья в реках (в частности, в реке Тигр) и иногда их могут поймать рыбаки. Они умеют разговаривать и всё время не переставая смеются. Самые плохие их них - это кривые и хромые, это обезьяны бедняков. Обезьяны получше - с расставленными зубами, насурьмленными глазами и накрашенными руками, а вокруг пояса у них рваные тряпки. А обезьяны богачей - полностью красные, и вокруг пояса у них синяя тряпка, у них накрашены руки и ноги и насурьмлены глаза; см., например, фрагмент «Сказки о Хасане басрийском» (VII, 96), в котором представлена трансформация бинарной оппозиции плохо / хорошо в социальном плане.
В целом следует сказать, что птицы, животные и рыбы «в общих трёхчленных (по вертикали) мифологических схемах вселенной» представляют верхнюю космическую зону (птицы), среднюю космическую зону (животные) и нижнюю космическую зону (рыбы). Очевидно, что в сказках такая четкая иерархия не сохранилась, и в них мы наблюдаем лишь следы древнейших мифологических представлений.
Мифологические персонажи джинны - постоянный персонаж фольклорных произведений, оцениваемые некоторыми исследователями «как пережиточные формы домусульманских мифологических представлений» [10]. В сказках «Тысяча и одна ночь» находим многочисленные упоминания джиннов, ифритов, маридов и других духов, причем часто их наименования выступают как полные (взаимозаменяемые в одном контексте) синонимы. В фольклорных текстах духи могут быть и женского пола; известны мусульманской мифологии и джинны женского рода - гул (гуль), особо враждебные к людям. Так, в текстах сказок «Тысяча и одна ночь» мы видим достаточно частые упоминания об этих персонажах со свойственными им злыми качествами: гул(ь) заманивает путника, может менять облик, убить путника и съесть его; см., например (I, 51). Вопреки традиции в «Тысяче и одной ночи» встречается и гул(ь) мужского пола (VI, 324).
Итак, анализ отдельных мифологических мотивов и персонажей в фольклорном тексте на примере сборника арабских сказок «Тысяча и одна ночь» показал, с одной стороны, безусловную взаимосвязь мифа и сказки, с другой стороны - трансформацию мифологических мотивов и персонажей в сказке,
обусловленную природой сказки, ее «морфологией», жанровыми особенностями. При этом известный нам текст сказок сложился, как было сказано выше, достаточно поздно, и многие исламизированные речевые обороты, имеющие мифологические истоки, употребляются здесь как устойчивые речевые формулы.
Библиографическим список
1. Мифы народов мира: энциклопедия. В 2 т. - М.: Советская энциклопедия, 1992. - Т. 2. С. 441 - 444.
2. Там же.
3. Фильштинский И.М. История арабской литературы X - XVIII вв. - М., 1991. С. 501 - 508.
4. Здесь и далее тексты сказок цитируются по изданию: «Тысяча и одна ночь»: В 8-и томах. Перевод М. Са-лье - М.: Гослитиздат, 1959. Ссылки на издание приводятся в круглых скобах; римская цифра указывает на том, арабская - на страницу). «Рассказ об аль-Муталаммисе», из которого приведена цитата, помещен в IV томе, с. 216.
5. Зубко Г.В. Миф: взгляд на Мироздание. - М.: Университетская книга, 2008. С. 17.
6. Мифы народов мира. Т. 1. С. 630.
7. Там же. Т. 2. С. 240.
8. Там же. С. 346 - 349.
9. О птице рухх см., например: Вокруг света. - URL: http://www.vokrugsveta.ru/quiz/345; Тайная власть. -2004. - № 13. - URL: http://www.privatelife.ru/2004/tv04/n13/5.html.
10. Мифы народов мира. Т. 1. С. 374.
СЛИЧАК НИКОЛАЙ ГРИГОРЬЕВИЧ - магистрант, Сыктывкарский государственный университет им. Питирима Сорокина, Россия.
