CC BY
49
В. В. Федченко
КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ «ДИАЛЕКТ» ГРЕЧЕСКОГО ЯЗЫКА В САТИРАХ АНАСТАСИОСА ПНЕВМАТИКАСА*
І. Греческий язык, на котором говорили греки Константинополя, обычно не рассматривается как отдельный диалект. Согласно общим диалектологическим описаниям, он представляет собой современное греческое койне с южным фонетическим строем1 и с небольшим количеством диалектных черт, важнейшей из которых является употребление Acc. Sing. краткой формы личных местоимений в препозиции (tov (тлу) + глагол) в тех случаях, когда в литературной норме греческого языка требуется Dat. Sing. (тои (тг|?) + глагол)2.
Единого представления о данном диалекте на сегодняшний день не существует. Попытки описать особенности языка константинопольских греков предпринимали сами носители данной языковой традиции. В обществах константинопольских греков в Афинах были изданы три диалектных словаря3, позволяющие составить некоторое представление о лексических особенностях диалекта - турецких и латинских заимствованиях. Лингвистические особенности на других языковых уровнях - фонетическом, морфологическом, синтаксическом - практически не проявляются в речи греков, переселившихся из Константинополя в Афины в 54, 64 и 74 гг. прошлого столетия, в чем, по всей видимости, сыграла большую роль ассимиляция с новогреческой языковой нормой.
Трудности, возникающие при описании константинопольского диалекта как языка города, связаны, в первую очередь, с многообразием городских стилей и неизбежным влиянием языковой нормы на любые письменные тексты. Константинопольская фанариотская4 элита в конце XVIII - начале XIX вв. писала на уже сформировавшемся к тому времени греческом койне. Движение языкового пуризма, архаизация и очищение языка от турцизмов и наиболее ярких диалектных черт сыграли существенную роль в «канонизации» письменного языка после распространения книгопечатания во второй четверти XIX в. Язык константинопольских газет и других периодических изданий испытывает очевидное влияние языкового пуризма. Таким образом, при рассмотрении языка печатных текстов данного периода в любом случае необходимо учитывать тенденции нормализации.
Устная городская культура оказывается скудным источником константинопольских диалектных текстов. Городской контекст, в целом, не способствует формированию народного песенного репертуара, а усилившаяся в середине XIX в. внутренняя миграция греческого населения в Константинополь привносит в городской фольклор песни на других диалектах греческого языка, который в какой-то степени заменяет местную традицию. С середины XIX в. в песенные антологии, издаваемые в Константинополе, включается также и диалектный материал, в первую очередь, песни Северной Греции и Эпира, которые записываются с соответствующими диалектными особенностями. Ситуация непосредственного контакта с другими диалектами также отражается на формировании особенностей языка города.
Интересным источником для описания языковой ситуации Константинополя XIX в. оказываются, пользуясь терминологией Б. А. Ларина, «неканонизированные виды
* Работа выполнена при поддержке Российского Гуманитарного Научного Фонда (грант - Q7-Q4-QQ286a).
© В. В. Федченко, 2QQ8
городского письменного языка»5. К данному языковому жанру можно отнести письменно-устную традицию, крайне популярную в это время в Константинополе, к которой принадлежат сочинения Анастасиоса Пневматикаса.
Тенденции к нормализации и контактность, как межъязыковую, так и междиалектную, я буду учитывать при описании лингвистических особенностей языка сочинений Анастасиоса Пневматикаса.
2. Известный константинопольский хронограф Мануил Гедеон, повествуя о печатных изданиях города, и в том числе, о популярных сатирах, которыми пестрили периодические издания второй половины XIX в., упоминает о некоем «бродячем поэте» (лХ^о5ю^ отгхоируо?) Анастасиосе Пневматикасе. М. Гедеон подчеркивает, что по сравнению с другими памфлетистами А. Пневматикас достоин всякого уважения, так как тот не только сообщал в своих стихах о каком-либо достойном порицания происшествии, но и объединял их в стихотворные сборники, которые сам же и продавал на улицах города6. Никаких других упоминаний о константинопольском поэте на сегодняшний день обнаружить не удалось, однако сохранились четыре изданных им сборника, которым и посвящена данная статья.
Греческая традиция, в целом, была богата певцами-импровизаторами. Большинство описаний европейских путешественников, посещавших Османскую империю и Грецию в XIX в., не обходится без упоминания о странствующих поэтах, которых им удалось услышать в этих краях. По всей видимости, деятельность А. Пневматикаса сохраняет некоторую связь с балладной традицией, которая адаптируется к иным потребностям городской среды. Сам автор также представляет себя читателю в образе бродячего поэта. А. Пневматикас является, пожалуй, наиболее известной фигурой подобного рода в Константинополе во второй половине XIX в., однако на сегодняшний день его произведения остаются практически не исследованными.
Все четыре сохранившиеся сборника А. Пневматикаса впервые попали в библиографические списки около 40 лет назад7. В научной литературе его имя со ссылкой на упоминание М. Гедеона появляется в статье А. Политиса, посвященной греческим поэтам-импровизаторам и традиции «рифм» (рф,е?). В работе П. Стафи, единственной из известных мне статей, посвященных произведениям А. Пневматикаса, кратко разбирается состав опубликованных им сборников8. В монографии о турецкой лирике константинопольских песенных антологий М. Капплер анализирует лингвистические особенности турецких текстов в греческой графике, которые А. Пневматикас публикует в своих сборниках9.
Время популярности А. Пневматикаса в Константинополе, по сообщению М. Гедеона, приходится на 1858-1865 гг.10 Однако первый опубликованный им сборник вышел уже в 1849 г. под названием “Н юраа МеАлоце^ каг о Зглрооюло? ераотл? №коХакг|?. Дщуг|оц а^юлергеруо?, лараота^оиоа та ла0г| тои ерюто? це lотор^а? каг трауоиЗакга це тои? окопои? топ'” «Прекрасная Мельпомена и двуличный влюбленный Николакис. Увлекательный рассказ, представляющий страсти любви с соответствующими историями и песенками» (ОМ).
Сборник, по всей вероятности, пользовался успехом у публики даже за пределами столицы, так как существует и второе издание романа о Мельпомене, выпущенное Гера-симосом Пентакисом в Александрии: Н юрa^a МеАлоце^ каг о ераотл? тп? №коХакп?. АХе^т'Зрега, ек тои ттаоурафеюи 1юа\^ои Моиокои, 185611.
По жанру произведение представляет собой любовный роман, который вряд ли когда-либо исполнялся на улицах Константинополя, так как принадлежал к жанру исключительно
письменной литературы. Тем неожиданнее выглядит дальнейшее обращение поэта к уличным письменно-устным поэтическим сатирам, о которых сообщает хронограф.
Из изданий А. Пневматикаса сохранилось еще три сборника, два из которых также не входят во временные рамки, указанные М. Гедеоном. Впрочем, судя по характеру произведений с большой долей вероятности можно сказать, что именно эти сатиры относятся к «уличным» стихам поэта:
1) Н f|%® тп? KravoTavTivoraoXera?, nepiexouoa vea do^aTa єрютіга, aOT^a гаї О0ю-^.avixd (1853) «Эхо Константинополя, содержащее новые песни, любовные, смешные и османские» (HK).
2) О PouA,yapoфavaplютn? fTOi Ta ano^^a Trav epraTeu^evrav verav rai vєav^5юv. MeTd 5laф6pюv єр^ік^ ypalкlкюv кal Toupraxrav verav ao^dTrav (1853) «Вулгарофана-риот12, или тайны юношей и девушек. С разными любовными греческими и турецкими новыми песнями» (BF).
3) AnoTeXeo^aTa тои Хирцои ипб AvaoTaofou nveu^arira. E^oci? лрютп (186Q) ‘До чего доводит мода. Анастасиос Пневматикас. Издание первое’ (AS).
В библиографическом списке Ф. Илиу приводится упоминание о пятом сборнике А. Пневматикаса под названием XuvTay^,a Trav yDvalкюv ‘ Конституция женщин’, изданном в Константинополе в 186Q г.13
Сборники А. Пневматикаса издавались примерно раз в месяц, о чем свидетельствует пояснение в названии пятого, не сохранившегося сборника: Поіпцятш nepioSira e^iSo^va dna^ тои ц^б? «Стихотворные сборники, издаваемые раз в месяц». Издания, по всей видимости, выходили систематически и были рассчитаны на постоянную публику, так как часто стихотворный рассказ А. Пневматикаса прерывается фразой:
eneTai ouvexeia ei? araXo^ov фuAldSюv14 [BF 16, 23]
«следует продолжение в следующем листке»
Само употребление термина фuXXd5lov букв. «листок» дополнительно свидетельствует о том, что речь идет не о традиционной поэтической антологии. Данным словом, скорее, могли назвать газету или периодическое издание, нежели поэтический сборник, так как для наименования антологий существовала своя терминология.
Издание брошюр с сатирами и уличное исполнение собственных стихов было профессиональной деятельностью А. Пневматикаса, одним из способов заработка. Именно благодаря этому М. Гедеон называет поэта «достойным симпатии и всяческой похвалы», в отличие от других сатириков и памфлетистов, которые раздают свои часто политически ангажированные сатиры бесплатно или расклеивают в рукописном виде по улицам Константинополя, добавляя безвкусные карикатуры15. Коммерческую цель своих изданий подчеркивает и сам автор, утверждая, что продает свои стихи:
Aia va PydXra to уюці Trav є^п, onou трєфю16 «чтобы заработать на хлеб тем шести, кого кормлю»
Несмотря на положительные отзывы М. Гедеона, реакция публики на сочинения А. Пневматикаса, по его собственным словам, была неоднозначной. Константинопольская молодежь с нетерпением ждала новых изданий и интересовалась: nveu^arira Siari,
Enauoe? nXeov va ypdфn?, va iSou^ гаті ті; [AS 3]
«Пневматика, почему
Ты перестал писать, чтобы мы о чем-нибудь узнали?»
С другой стороны, все три сатиры начинаются с рассказа о том, как автору угрожают расправой за общественную критику. Данный рассказ представлен в форме своеобразного диалога с публикой. Общий диалогический характер текстов определяет и выбор языкового стиля, которым пользуется А. Пневматикас.
3. Фонетические особенности
Последовательно соблюдаемыми явлениями в текстах А. Пневматикаса оказываются:
3. 1. Отсутствие диссимиляции глухих смычных согласных и глухих щелевых согласных в смежной позиции: єпшкєптєтаї [В 23], фоикта [НК 8], 0а ктпкшою [В 1], vа ф0аоп? [В 17], ф0є^рю [НК 8], %0е? [НК 5]. Данная языковая особенность традиционно классифицируется как черта каваревусы17.
3. 2. Сохранение сочетания -уб-, -цР- в глаголах с древнегреческим инфиксом -п-, соответственно употребление древнегреческих форм цav0dvєl [НК 12, 24], Xav0dvю [ЛБ 11], ХацР^ю [В 16], катаХац^^? [В 22], что также характеризуется как особенность, не свойственная димотики18.
3. 3. Появление -у- в глаголах особого спряжения Хєуєї [НК 20], 0єХєї va трюуп [НК 21], Хєуот/ [НК 6, АБ 3], va фdyr| [НК 15], и^ую [НК 3].
3. 4. Отсутствие аферезиса - сохранение начальных безударных гласных (несмотря на образование зияний) в формах оцЛоиої [В 8] вм. цЛош, оцоХоуоиої [В 8] вм. димоти-ческого цоХоуош, оцош^єї [НК 12] вм. цош^єї, ш^ую [НК 3] вм. :шю.
Аферезис появляется только в результате элизии или апокопы под влиянием метрики стиха:
(8) то auтdкl цои 5єу др6vєl єпєї5^ поою 5єv офdAlю [ББ 5]
букв. «мое ухо не потеет (не краснеет), так как если я не ошибаюсь», где употребляется форма 5р6vєl вм. ї5р^єї.
Стабильность в употреблении данных особенностей свидетельствует об их канонизации для письменного языка Константинополя. Большая вариативность, напротив, наблюдается в употреблении синизесиса и конечного -V.
3. 5. Тенденцию отсутствия синизесиса можно отметить в отдельных формах в середине слова:
(9) А5zaфоpоv av Хєуош цєрї^ каї цєрї^ [В 6]
‘безразлично, что говорят некоторые’
(10) Тюра 6цю^ оцоїа ^єї юоdv dрxюv трапє^тп? [НК 12]
«теперь, однако, он похож на главного банкира»
В том случае, если в середине слова синизесис происходит под влиянием метрики, он выделяется специально нижним подчеркиванием: єліаоє.
В формах женского рода, оканчивающихся на /іа/, /еа/, наличие синизесиса может зависеть от места слова в строке:
(11) ХиАІоуі^оцаї пю^ va гацю цє т^ dvaлaрa5la цои [В 3]
«размышляю, как быть с безденежьем»
(12) К' єша тбра 0а ктпкшою уїа т^ avaпaрa5za [В 3]
«и я сказал, что ж теперь мне переживать из-за безденежья?»
(13) Таита гіпотє^ 5єv є^аї, єdv єxюцєv иугот [В 22]
«нет ничего страшного, если мы будем здоровы»
(14) Тр^yк єР^Ра от^ иуїа ца^, то поvотdкl va цп [В 5]
«дзинь! За здоровье, чтоб всегда хватало выпивки»
3. 6. Конечное -V, которое также употребляется нерегулярно, в именах существительных, именах прилагательных и артиклях явно утрачивает функцию различения
падежей. С другой стороны, реальной фонетической ситуации запись А. Пневматикаса не отражает, поэтому для данного текста можно констатировать также орфографическую нерегулярность. В целом, для Acc. Sing. артиклей, имен существительных и прилагательных мужского и женского рода, а также для Nom. и Acc. Sing. имен существительных и прилагательных среднего рода существует тенденция к сохранению конечного -v вне зависимости от последующей фонемы или группы фонем.
(15) Xto лep^фuцov Фavdpn or^v Xa^pav кoфeтape^a [HK 4]
«в знаменитом Фанари в роскошном кафе»
(16) nXnv п ^ivo^a yColtfv rnv фplкт^v ao0eveiav тп?, [AS 6]
«а кроме кринолина с его ужасной болезнью»
(17) Touro PePaiov Si6ti, exei aprarov raipov [AS 3]
«это наверняка, так как уже долгое время»
(18) Me eXmoe oto dкpov to yuxpov rouro ^vrdro, [НK 3]
«меня в конец расстроила эта жуткая новость»
(19) nou ZnTfo'n ou^uyo? rou fv roiourov raneXMvov [AS 6]
«то, что его супруга потребовала такую шляпу»
Систематическое использование конечного -v и отсутствие синизесиса при свободном употреблении иноязычных лексических заимствований характерно в целом для «полународного» стиля, которым писали люди, принадлежащие к высшим классам константинопольского общества, к примеру, Александрос Маврокордатос19.
С другой стороны, не исключено, что сохранению конечного -v способствует также контактное влияние других диалектов греческого языка. В диалекте острова Хиос, также как и в других диалектах Додеканиса, сохраняется конечное -v и прибавляется без какой-либо причины к глагольным и именным формам2°. Влияние хиосского диалекта как раз оказывается вполне возможным, так как в XIX в. происходит интенсивная миграция с острова в Константинополь, в первую очередь, купцов и мореплавателей, которые заселяют греческий район города Татавла21. Наплыв жителей острова Хиос в Константинополь и их поведение в городе высмеивает и сам А. Пневматикас в своих сатирах.
3. 7. Влиянием хиосского диалекта можно объяснить также наличие других форм в языке А. Пневматикаса, таких как to novi^S^o [HK 12], п л;ovтoap^a [В 16] to novroi [НК 6], to nov'Todra, [В 4-5]. Форма novroi аналогична новогреческой noro с диалектными вариантами nioro, люгі и образована за счет перехода /t/ в /c/ перед гласной переднего ряда, характерного для хиосского диалекта22, и эпентезы /п/. Формы norcod^ и лovтoap^a, по всей видимости, образованы по аналогии.
3. 8. Редкие случаи замены начального безударного /о/ на /є/ є^рфш < oцopфld [BF 16] также представляют собой отступление от греческого койне.
3. 9. Добавление гласных /a/ и /e/ в начале слова перед согласным, свойственное диалектам Додеканнеса evo^Zei [НК 15] вм. vo^ei, va anepdoto [НК 14] вм. va nepdoto (с сохранением зияния), anepao^vo? [AS 8] вм. nepao^evo?, 0'aA,noцovfoю [BF 15] вм. 0a Xпoцovfoю, anapd^oa [BF 8] вм. napdrHoa, eSira [BF 8] вм. Sira, a^erZwmo? [В 11] вм. ^erorntoro?.
4. Морфология 4. 1. Артикли
Для Nom. Plur. определенного артикля женского рода сохраняется, по крайней мере, в орфографии архаичная форма ai вм. oi, в то время как для Acc. Plur. употребляются два варианта среднегреческое rai? и архаичная форма, сохранившаяся также
в диалектах Хиоса и Родоса та^23: аг к^аг [AS 6], тац карака^ац [НК 11], ец та^ ипобеоец [НК 15].
Неопределенный артикль имеет новогреческую форму £va^, ца, ёva притом, что для Nom. и Acc. Sing. среднего рода в некоторых случаях употребляется древняя форма ev [НК 22].
4. 2. Имя существительное и имя прилагательное
В целом, для текстов А. Пневматикаса характерно смешанное употребление архаичных форм отдельных имен существительных наряду с их димотическими вариантами.
4. 2. 1. В Nom. Sing. более древнюю форму сохраняют;
• имена существительные третьего склонения на -тр: алр, патлр [BF 6], бпуатлр [НК 15], однако при употреблении данного слова в прямой речи персонажей в качестве обращения появляется димотический вариант корп цои.
• имена существительные третьего склонения женского рода на -ц: еХпц [В 16], тао^пУЦ [AS 5], п ошеХеиоц [НК 18].
• имена существительные третьего склонения особого типа: наряду с новогреческой формой уматеа, встречается древняя форма п yuv^ [ НК 21], при этом слово изменяется по образцу первого склонения, и падежные окончания прибавляются к основе номинатива: Gen. Sing. yuv^, Acc. Sing. yuv^.
Древнегреческая форма п хеф употребляется наряду с народной формой то херг, однако контексты оказываются разными. Древняя форма обозначает руку, пишущую (и даже, точнее, не решающуюся написать) послание любимой девушке:
(20) Н хe^р цои nXeov 5ev ' цпoрe^ оите о каХацо^ цои,
Ка параотлоп тт^ 9randv пои ехю та evro^ цои [OM 5].
«не может больше моя рука и мое перо
Изобразить тот огонь, что горит внутри»
в то время как современная форма среднего рода то херг употребляется в выражениях ewat ' с; то херг оои «в твоих руках».
4. 2. 2. Некоторые имена существительные сохраняют более древнюю форму Gen. Sing., которая практически всегда стоит в препозиции: ерю^ - ерюто^: тои ерюто^ цауугтп [НК 24], dv5рa^ - av5р6^: av5р6^ окоифо [ВФ 7]. В тексте употребляется также форма тои av5рou (по образцу второго склонения) в функции датива:
(21) Пю^ цга ^vva це тnv корг, той avdpov оои оцхХоиог «что какая-то мама с дочкой разговаривают с твоим мужем»
Древняя форма Gen. Sing. в словах третьего склонения сохраняется также в некоторых устойчивых выражениях, таких как ек ve6тпт6^ тои [HK 17] «с юности».
4. 2. 3. Формы Dat. Sing. также сохраняются в отдельных устойчивых выражениях: ev перЛ^уег [AS 8], тт тропю [AS 11], тю Ovu [BF 18] ev таитю [BF 21, AS 6], тп аXп0e^а [ НК 16], в чем проявляется несомненное влияние архаизации письменного языка.
В функции датива может употребляться беспредложный генетив, как это видно из примера 21.
(22) тцд каве veag еРрю^ arc'sva офаХца [НК 19]
«у каждой девушки находили изъян»
или - более частый вариант - беспредложный аккузатив:
(23) 'Oтav Хеуош цга rqv аХХц та фргкта пaрdпovdтou^ [BF 7]
«когда рассказывают одна другой свои ужасные жалобы»
(24) Kamov еваХе ото херг [НК 13]
«кому-то дал взятку (букв. на руку)»
(25) Епег5л avrdv та теХп е^аг pdoava фргкта [НК 22]
«потому что у него в конце будут страшные мучения»
4. 2. 4. В Nom. Plur. имена существительные и прилагательные женского рода, а также существительные мужского рода на -п? в некоторых случаях приобретают древнее окончание -аг: аг к^аг [AS 6], цovdхaг [AS 6], eрaотa^ [НК 26]. В речи константинопольских греков, живущих с 60-70-х гг. в Афинах, до сих пор у отдельных существительных сохраняется данная особенность: аг кабпупта!
4. 2. 5. В Acc. Plur. имен существительных и прилагательных женского рода наряду с окончанием -аг? встречаются архаичные формы на -а?: та? v£a? [AS 8], та? цaтa^a? ефеиреоег? rav av0рюпюv [AS 8].
4. 2. 6. В Voc. Sing. от имен существительных мужского рода на -п? сохраняется окончание -а: в диалогах друг при обращении к автору называет его пeргnynтd [BF 12]. Данная особенность также встречается в языке константинопольских греков до сегодняшнего дня: кa0nyптd.
4. 3. Местоимения
4. 3. 1. Личные местоимения встречаются в тексте в двух формах: полной и краткой (энклитической). В сочетании с предлогами обычно употребляются полные формы аккузатива: ц'ец^а [HK 5] / ц'еце [НК 5], ег? еое [BF 8], ег? пм^? [BF 5]. Полные формы генетива, в целом, употребляются редко: ецои [AS 12]. Выбор той или иной формы зависит от требований метрики. В целях соблюдения метрической стройности также иногда появляются такие формы, как каХю? TOva [НК 15], vdтevе [НК 17].
Форма rav только один раз употребляется в качестве личного местоимения: ецпро-o0£v rav [AS 11].
4. 3. 2. К XIX в. завершается разделение греческих диалектов на южные и северные в том, что касается выбора падежа для косвенного дополнения, выраженного энклитической формой личного местоимения. Константинопольский диалект, по данным Д. Хоррокса, попадает в группу северных диалектов, в которых для выражения косвенного дополнения используется аккузатив24. В текстах А. Пневматикаса для выражения косвенного дополнения используются три падежа:
• наиболее редко косвенное дополнение выражено архаичной формой Dat. Sing.: va aoi ехпю [AS 3], 0a aoi фа^ [AS 8].
• форма Gen. Sing. встречается в препозиции и в постпозиции: оои ХаХю [HK 17], Хеую тцд [BF 8], 0а аои гацю [BF 8].
• чаще всего, употребляется форма Acc. Sing., то есть сохраняется вышеуказанная тенденция: ае Хеуош [HK 5], rnv еша [BF 5], це ипоохе0п [НК 12], ае фа^о\ааг [НК 15], jxe 5гпуптаг [BF 6], цп № та криптп?! [BF 7].
4. 4. Глагольная система
4. 4. 1. Настоящее время
Некоторые глаголы в настоящем времени сохраняют древнюю основу без добавления суффиксов -d^to, -1^ю, -v-: т^акоице [BF 12]вм. тоагафице, опю [BF 11] вм. опdZю, к^ег [BF 12] вм. кХе^ег, 5^5ю [BF 15] вм. 5wto.
4. 4. 1. 1. Активный залог
Систему окончаний 1-ого и 2-ого спряжений в настоящем времени в активном залоге можно представить следующим образом:
Спряжение на -ю Спряжение на -ю (-ею, -сью)
Р1иг. йі^. Р1иг.
1 -ю -оцє(у) -ю/-ю -оицє(у)
2 -єі? -єтє -й?/-а? -єкє
3 -єі -оиу / -оиоі -ош / оиаі
В спряжении на - ю большинство глаголов изменяются по типу на - ею, свойственному им в древнегреческом языке: форє^ [НК 15], пои^ [НК 15], крат^ [НК 17], в отличие от современной нормы, где более распространенным оказывается тип спряжения на -аю.
Смешение форм 3 л. Р1иг. настоящего времени на -ои^-оиоі, наблюдаемое в тексте, встречается в диалекте острова Хиос и в других диалектах Додеканнеса25. Именно употребление формы на -оиоі как яркую диалектную черту высмеивает один из первых константинопольских драматургов Йаковакис Ризос Нерулос в своей комедии «Кора-кистика» (Коракштіка, 1813), изображая разговор жителей острова Хиос о грамотном греческом языке:
Каі о5г|упоаош, ца? цєрікоі, пю? є5ю ца0єууоиоі ціа уХюооа хюрі? vа Зрюоооиоі, каі пю? тп хюрштікг^ тю уХюооа є5ю кdтlv ті PydZоuо^v тп? ап' оцпро?, кdтlv ті pdZоuо^v тг|? ап' єпюою, кdтlv ті ^єфХоиЗіа^оио^ тп? ап'тnv цєо^ тп?, каі кацоио^ тпv пєр^ ураццатои26.
‘И некоторые растолковали нам, что здесь учат язык, ничего не делая, и что из деревенского языка здесь что-то убирают впереди, что-то приставляют сзади, что-то очищают в середине, и делают его грамотным’.
Трудно сказать, является ли чередование данных форм в языке сатир А. Пневматикаса диалектным влиянием, однако примечательно, что вариативность сохраняется в тексте, несмотря на возможные тенденции к нормализации языка. Именно данное чередование характерно и для других произведений византийской и ранней новогреческой литературы и вызвано метрическими особенностями поэтического греческого койне27.
4. 4. 1. 2. Пассивный и медиальный залог.
Для глаголов 1-ого спряжения на -оцаі и 2-ого на - dцal/-оuцal выстраивается следующая парадигма:
Талица 2
Спряжение на -оцаі Спряжение на ^цаі, оицаі
йі^. Р1иг. Sing. Р1иг.
1 ВоиХоцаі [НК 5], бшацаі [БЕ 6] Еу5иоцє0а [БЕ 14] Е^єба [БЕ 14] ФоРоицаі [БЕ 6] -
2 - Фа^єа0є [БЕ 12], є^a0є [БЕ 23] ФоР'лааі [БЕ 6] Варієотє [НК 23]
3 Фа^єтаі [НК 12] Фa^vоvтal [БЕ 14], ррь акоштаі [БЕ 19] Коі^таі [БЕ 8] форєкаі [НК 12] -
Более распространенным в спряжении на -ацш/-0'6цш, также как и в активном залоге, остается тип на -оицт,: Атшх [НК 15], фоРоицш, [ББ 6]. Современный тип спряжения на чецш, практически не представлен в тексте.
В 1 и 2 л. Plur. А. Пневматикас явно отдает предпочтение каваревусным формам: ev5uo^£0a [BF 14], ywea0e [BF 14]28. С другой стороны, в 3 л. Sing. неожиданно появляется диалектная форма на -ouvrai - Рршкоштш [BF 19].
4. 4. 2. Имперфект
4. 4. 2. 1. Активный залог
Для глаголов 1-ого спряжения в 3 л. Plur. сохраняется более древнее окончание -ov: un^pxov [НК 16]. Глагол e^ai также сохраняет архаичную диалектную форму ^rov / ^rove / г|то [AS 6, НК 3].
Для глаголов 2-ого спряжения существует две модели образования форм имперфекта активного залога: новая модель с суффиксом -ouaa: eKparouae [BF 10], eyXevrouaa [НК 23] и древний тип образования имперфекта от слитных глаголов: enraXei [AS 9].
4. 4. 2. 2. Пассивный и медиальный залог
В медиально-пассивном залоге для 1 л. Sing. глаголов 1-ого спряжения употребляются диалектные формы Kd0ou^ouv [BF 3], noriZou^ouv [HK 23]. В форме 3 л. Sing. глаголов обоих спряжений, напротив, встречается архаичная форма на -то: Kd0nro [BF 4], eKouv^TO [BF 4], ywero [НК 10].
4. 4. 3. Аорист
4. 4. 3. 1. Активный залог
Как и в имперфекте, в 3 л. Plur. активного аориста от глаголов 1-ого спряжения сохраняется окончание -ov: ernov [AS 12], ^0eXov [AS 6], e^xov [AS 6], eupov [AS 7] наряду с eupav [AS 7].
Глаголы 2-ого спряжения образуют активный аорист по новой модели с суффиксом -naa: anapdrnaa [BF 8], op^nae? [BF 16].
4. 4. 3. 2. Пассивный аорист
В прозаическом тексте романа о Мельпомене употребляется только краткая форма на -0n: enXav^0ei [OM 7], enepinXex0n [OM 7]. В поэтических частях встречаются и полные, и краткие варианты форм, чередование которых в тексте обусловлено также метрической структурой строки:
Таблица 3
Sing. Plur.
1 EoiKoBnv [НК 5], eanKoBnKa [BF 3] OpriaBn^ev [НК 26]
2 Еф8р0п5 [BF 5], yevvqGnKe^ [AS 11] -
3 Eonyxto&q [НК 3], eywnKe [НК 20] EmpaxO^Kav [НК 4]
Однако в отличие от других текстов византийской и новогреческой литературы (любовных романов, Эротокрита) А. Пневматикас отдает явное предпочтение кратким формам, что, по всей видимости, вызвано влиянием общей архаизации языка.
От глагола у1уоцт в некоторых случаях употребляется димотический вариант аориста еу^пке [НК 20], уемг|к^ [НК 21].
4. 4. 3. 3. Аугмент
В большинстве случаев в исторических временах присутствует аугмент, даже если при этом в строке образуется зияние:
(26) Каг ца 5^ ууюр^ец он цергког елхрахб'ф^ [НК 5];
«да, но разве ты не знаешь, что многие обиделись?»
В приставочных глаголах приращение ставится перед приставкой: єцєтєРаХХє? [БЕ 17], є5іацартирп0'ф^ [НК 5], єкатdXаPа [БЕ 9].
Сохранение безударных гласных в начале слова, таких как аугмент, в тех случаях, когда в языке обычно отдается предпочтение афересису, свойственно, в первую очередь, восточным диалектам греческого языка - понтийскому и каппадокийскому29. Однако в данном случае это явление можно интерпретировать также как архаизацию.
Влиянием диалектов Додеканнеса можно объяснить сохранение «тяжелого» приращения -п в таких формах, как "лрхєто [НК 19],фра [НК 18, 6], ^Рує [НК 23], ЛцPєv, ^цРа [НК 12], ^рпаоє [Ай 6], ^коиоа [НК 19, Ай 10], єкатл^лоє [БЕ 24] / кат^тпоє [БЕ 26], ^Хпі^а, п^ію0іка [В 16]. Однако от глагола п^ю в форме активного аориста употребляется єпіа [БЕ 4] вм. нвгр. ^піа.
4. 4. 4. Будущее время:
Для образования будущего продуктивными оказываются одновременно три модели:
• наиболее часто употребляется современная модель образования будущего времени частица 0а + личная форма глагола: 0а єихаріотпою [БЕ 8], 0а єvю0юц£v [НК 26], 0а оои
[Ай 4].
• комплекс 0є va + финитная форма глагола: 0є va пєрdою, 0є va ^арюою, 0є va yєрdою [НК 9], 0є va ує^ [НК 12], 0є va пav5рєu0юц£v [БЕ 15].
• самая редкая модель 0єХю + инфинитив, в качестве которого выступает форма 3 л. ед. ч.: 0єХю тт^ пdрєl, 0єХю тп? 5^5єl [НК 26], 0єХєі МРєі [Ай 8].
Конструкции с глаголом 0єХю со значением желания нередко употребляются с частицей 5іа va:
(27) M6vоv вєд акатапаиотю? діа va цє тира\^?! [НК 5]
«только постоянно хочешь меня мучать»
(28) Каі вєкцоєїд діа vа у^ю є5ік6? оои єраот^? [ОМ 8]
«и ты захотела, чтобы я стал твоим возлюбленным»
4. 4. 5. Причастия
Из причастий А. Пневматикас употребляет только в редких случаях активное причастие настоящего времени на -юv, оиоа, оv: фро^иоаі [Ай 7], рієпоиоа [Ай 6], пассивное причастие настоящего времени: Хаірюц^о? [НК 10], хац^о? [БЕ 8], а также причастия пассивного перфекта: уєурацц^а [Ай 11], 5є5оцЄ^о? [БЕ 8], катпрацє^ [БЕ 13]. При этом в прозаическом тексте романа о Мельпомене количество причастий существенно возрастает.
4. 5. Предлоги и союзы
В тексте сохраняется довольно большое количество древнегреческих предлогов, употребляющихся с родительным падежом, таких как: діа ш^оцттєа? [Ай 11], г\єка аита пои трєхош[БЕ 9], єуєка ціа? уотт|? [НК 21], тоито єжка (в постпозиции с аккузативом), /иєт'о'кгуа? пцєра? [БЕ 14], жєрі тоuтюv [БЕ 5, Ай 5]. Следует отметить также употребление формы предлога єі? вм. нвгр. оє: єід оЛІо avгlкє^ц£v0v, єід ц6vоv то тп? єрютпоєю? тои, что Р Браунинг характеризует как отличительную черту кафаревусы30. Однако под влиянием элизии или апокопы предлог в некоторых случаях сокращается и сохраняется только в записи:
(29) Еую yрdфю каі фюvdZю оav тпv каруа єід то 1^5^ [НК 5]
«я пишу и кричу, словно ворон на лугу»
В качестве союза в придаточных предложениях цели используется конструкции современное уіа va, как вариант 5іа va, а также древнегреческое ^а: цР^ка уіа vа оф^ю ціа [БЕ 19], yрdфю діа vа кєр5юю [НК 5],
(30) ^i Kar' e^ou npoard^ere va yevn eтalp^a Iva ц£ Karaarpeyere [AS 11].
«и вы приказали объединиться,
Чтобы меня уничтожить»
5. Лексика
Константинопольские греки, вынужденные переехать в Афины в 50-70 гг., традиционно рассказывают о некоторых языковых трудностях, с которыми они столкнулись по приезде. В первую очередь, речь идет о лексических особенностях, иноязычных заимствованиях и диалектизмах, характерных именно для константинопольского диалекта.
5. 1. Иноязычные заимствования
5. 1. 1. Турцизмы
Диалектное своеобразие языка сатир А. Пневматикаса ярко проявляется на лексическом уровне. При этом источником заимствований, по всей видимости, часто оказывается не турецкий язык, а другие диалекты греческого языка. Приведу некоторые из турцизмов, характерных для речи А. Пневматикаса: naKroe? от bah$e «сад», фpavZeXd? - фpavZ6Xa [НК 11] от francala «длинный батон», ro6xa [НК 12] от £uha «ткань на игровом столе», napdSe? [НК 13] от para «деньги», reurepi [НК 13, 17] от defter «тетрадь», Kouvroupa [НК 16] от kundura «ботинок», XenXeKn? [НК 17] от leylek «аист» (в тексте употребляется в переносном значении «каланча»), oapdyio [BF 3] от saray «дворец» (в данном случае имеется в виду AyyXiK6v oapdyio - английское посольство в Г алате), KouaoupdKi [НК 18] от kusur «недостаток», Pepeoe [НК 13] от vereseye «даром, зря», xdaiKo? [BF 7] has «качественный, отборный», фouaтavX^кш [BF 12] от fistanlik «материя на платье», axu [BF 13] от ahd «страсть, навязчивое желание», [BF 15] от bitmek «заканчивать», ou^ouv
тaapa^ [BF 19] от uzun ?ar§i «длинный рынок» (городской топоним), цлмт [BF 20] от biniss «плащ», ^aorpand? [BF 20] от ma§rapa «корыто», т^хХрё? [BF 20] от cilve «кокетство», raarnpi [BF 28] от cadir «палатка».
А. Пневматикас включает в свои тексты также отдельные турецкие фразы. В стихотворении о девушках, пытающихся привлечь внимание молодого человека, громко жуя жвачку, звук, который при этом получается, описывается следующим образом:
(31) Тош, таш, rpdKa rpaK, aav va Xeyn /nava /пак <...> (bana bak)
Kupie уюкарщ /так [BF 11] (yukari bak).
«цики-цики, трака-трак, как будто говорит: посмотри на меня! <...>
Господин, посмотри на улицу»
5. 1. 2. Заимствования из других языков
Другими языками заимствования, в первую очередь, оказываются итальянский (особенно венецианский диалект) и французский языки. Впрочем, в некоторых случаях заимствование могло быть не прямое, а через другие диалекты греческого языка. Приведу для примера некоторые из них: r^Pevo [НК 17, BF 4] - rZoPevrouSdKi [НК 17] от итал. giovane «юноша», Kopyi6Zo [BF 9] от италь. curioso «забавный», ^nove [BF 9] от франц. bonnet «чепчик», KaneXXwo [НК 12] от италь. capellino «шапка», ooXarodpo [НК 14] от итал. sollazzare «веселиться», roepPeXo [BF 4] от итал. cervello (встречается также в диалекте Керкиры) «голова», ^.evoura [BF 4] от итал. minuta «минута» (греческое слово Xeфт6 в тексте не употребляется), a^a [НК 16] от итал. scia «команда грести в другую сторону», ^,apyi6Xioa [НК 23] венец. mariol «хитрая», n6XKa [НК 11] от итал. polca «полька», ^ouroouva от венец. musona «маска», фaXlцevтo [BF 13] от итал. fallimento «банкротство», K6vrnro [BF 14] от итал. condito «приправленное кушанье»,
ro ndoo [BF 20] от италь. passo «шаг», rpardpra [BF 23] от италь. trattare «угощать», ripi-nXiKevio? от франц. terrible или италь. terribile «букв. ужасный, но в тексте в переносном значении - прекрасный».
Большое количество романских заимствований входит в язык константинопольских греков уже в XIX в. с распространением европейской моды, сохраняется также и старая венецианская лексика. Вся иноязычная лексика легко адаптируется в языке, для этого используются выработанные механизмы.
Румынские, албанские и славянские заимствования встречаются реже: KraKomoa [AS 12] от рум. cocoma «госпожа», ^na^n6ypaia (PaPra, цтацлю) от слав. баба «букв. старуха», rZouna от албан. зщл «девушка». Из древнееврейского через ладино заимствуется xaxd^n? от евр. khakham «мудрец, но здесь: раввин».
5. 2. Диалектизмы и разговорная лексика
Жанр текстов А. Пневматикаса предполагает наличие разговорной лексики и редких диалектных выражений, таких как: ^eupra [ НК 6], n^eupra [BF 8] (данный вариант до сих пор употребляется в речи константинопольских греков), fvrav [BF 21] вм. ri; (яркая черта диалекта острова Хиос), общедиалектные Kd^ra, Kd^vra, nepiKaXra, aypoiKra [BF 9], aypiKra [НК 10], nior6 [НК 15], oyX^yrapa [AS 7], voori^dSe? [НК 7] «прелести», ^oSid^ra [НК 8] вм. ^oSeura, Xouoa [НК 8] - Xouodro? [НК 16] «роскошь», reZidKn [НК 3] «прилавок», oipyidvi [НК 9] «прогулка», repXma [HK 9] «домашние тапочки», aфopeaцёvo? [BF 8] «непутевый», ^.ioeura [BF 5] «уходить», ooupra фёpтa [HK 8] «туда-сюда», ndra ndra [НК 7] = ndra Kioura «сразу, мгновенно» (общее для северных диалектов), avrd^a [НК 4] вм. ^.aZ, avra^ravra [НК 14] вм. ouvavrdra, фpayкoфopeцёvo? [НК 16] «одетый по французской моде», 6poe [НК 17] «вот», oi^d [НК 18] вм. Kovrd, oafre? [НК 23] вм. «PeXn», SevSp^ [НК 24] вм. Sevrpo, nXou^Zra [НК 25] вм. oroX^ra, KrnKidZra [BF 3] «волноваться», nayviov [AS 4] вм. лшxv^Sl, naox^ra [AS 6, HK 5] вм. ndoxra, apxivra [HK 12] вм. apx^ra, PpaK в значении navreX6vi [НК 22-25] (характерно для диалекта Керкиры), XaXra [BF 6] вм. ^.iXdra, Kepdroa [BF 6] «госпожа», фlXoSrap^Zra [BF 8] вм. фх^-Srapra, PoupX^o^ai [BF 9] «негодовать», Zdpra [BF 9] «привыкать», ro oPoupXdKi [BF 11] «юла», Kopdoi [BF 20] «девушка», rd^i^a [BF 23] «обещание», yveyi^o [BF 25] «кивок», ooriKd [BF 26] «внутренности».
Данная лексика, в основном, характерна для греческих островных диалектов: Хиоса
и, в целом, Додеканнеса и Ионических островов.
5. 3. Кафаревусная лексика
Наряду с большим количеством иноязычных заимствований и разговорной лексики, А. Пневматикас использует довольно много слов «высокого стиля» и архаизмов, которые могут сочетаться друг с другом в пределах одного предложения: n^nopra, Suva^ai, PouXo-^ai [HX. 5], unep ro npenov [BF 7], n60ev [НК 12], no0ra [НК 14], anavrexra [НК 14], nXnv (в значении 6^ra?, raaт6ao) [НК 16], on6rav [НК 19], ф06vra [НК 24], reKva [НК 25], Seo^ai [НК 26], n кeфaXf [НК 22, 27], noira [НК 26], onio0ev [BF 4], n aфevтld rou [BF 4], n apd [AS 3], ф^Xovlкю [AS 6], roiouro? [AS 6], ro PaXdvrio [AS 6], nXnoiov [AS 10], e^npoo0ev [AS 11], avaфa^voцal [BF 5], o^ou [BF 6], aya06v [НК 14], ^eya [НК 27], oXe0pio? [BF 23], iXap6? [BF 25], n Krapovf|? [BF 25].
Языковые явления, наблюдаемые в текстах А. Пневматикаса, позволяют сделать следующие выводы:
1. Поэтическая структура текста обнаруживает его связь скорее с новой фанариотской светской поэзией, чем с греческой традицией народных песен или эпических произведений
новой литературы. Данный факт позволяет предположить, что автор был фанариотом по происхождению (возможно, он был родом из молдавских княжеств, как уже ранее упоминалось) и получил соответствующее образование.
2. Влияние канонизации греческого языка проявляется в тексте, в первую очередь, на фонетическом и морфологическом уровне, лексическое разнообразие, наоборот, оказывается результатом контактных условий, в которых формируется диалект.
3. Прозаический текст романа о Мельпомене архаичнее языка поэтических сатир. Данный факт может быть связан с требованиями жанра, так как при создании романа автор явно ориентировался на своих предшественников (Ригаса, Фотиноса) и придерживался фанариотской письменной традиции. Поэтические тексты, напротив, изобилуют разговорной лексикой и ближе к ранним фанариотским поэтическим экспериментам, которые сохранились лишь в отдельных отрывках, цитируемых греческими комментаторами.
4. Язык Константинополя, по всей видимости, представлял собой языковой континуум со следующими полюсами: разные модели языковой нормы - диалектное влияние - иноязычное влияние. При этом интересно, что для текста А. Пневматикаса, в котором активно смешиваются архаичные и новые разговорные выражения, неактуально разделение на высокий и низкий стили, характерное, в целом, для языковой ситуации XIX в. Письменноустная природа текста явно увеличивает вариативность языковых явлений и стилистическое разнообразие, сглаживая противопоставление языка-нормы и разговорного языка.
1 KovzoaonovXov N. Г AidXeKroi Kai iSi&^ara rn? Nea? EXXnviKf?. A0fva, 1981. S. 69.
2 Ibid. P. 72; Horrocks J. Greek. A history of the Language and its Speakers. London; New York, 1997. P. 549.
3 Wu/aSn E. Г. 'EXXnvo-roupKiKo Xe^iK6 rn? KaXf? rapa?. A0fva, 2005; AXsvponovXog, Ф. Ae^iX6yio rrav EXXfvrav rn? П6-Xn?. A0fva, 1996; TQa/n Z.-T. Л. EKel or^v n6Xn rXraoodpio Кюvaшvтlvouл;oXmк&v iSira^ariK&v Xe^erav. A0fva, 1998.
4 Фанариотами изначально называли греков, живших в стамбульском районе Фанари (греч. Фavdpl, тур. Fener), в котором всегда располагался и находится до сегодняшнего дня константинопольский патриархат. С XVII в. вплоть до греческой революции 1821 г. фанариоты занимали высокие государственные посты в Османской империи, занимались переводческой и дипломатической деятельностью.
5 Ларин Б. А. О лингвистическом изучении города // Он же. История русского языка и общее языкознание. Избранные работы. М., 1977. С. 175.
6 ГбдемуМ. Anoon^ei&^ara Xpovoypdфou. 1800-1913. A0fva, 1932. S. 65; noXnyqA. Oi «pl^e?»: e^eoe? aфnyfael? TCepiorariK&v // TerpdSia Epyaola, 15. A0fva, 1995. S. 87.
7 НХюи Ф. Nee? npoo0fKe? orfv EXXnviKf BlpXюypaф^a 1800-1863 // TerpdSia E Epyaola?, 10. E A0fva, 1988; BaltaE. Karamanlidika, Nouvelles additions et complements // AeXrlo Revrpou MiKpaoiariK&v SnouSrav. A0fva, 1990/91; Salaville S., Dalleggio E. Karamanlidika II (1851-1865). Athenes, 1966.
8 Етабц П. КюvаrаvтlvouпoX^тlка orixoupyf^ara. БН rapala MeXno^evn Kai o Sinp6orano? epaorf? NiKoXdKn? // Mvf^n Л8avSpou Bpavouon. npaKriKd Eniorn^oviKou Su^noolou. A0fva, 10-11 Ma'i'ou, 1995; A0fva, 1997. S. 352-365.
9 KapplerM. Turkischsprachige Liebeslyrik in griechisch-osmanischen Liedantologien des 19. Jahrhunderts. Berlin, 2002.
10 rsSsvv М. S. 65.
11 Хшвц П. S. 353.
12 Именем Вулгарофанариот в тексте произведения называется собеседник автора. Первая часть названия, по всей видимости, происходит от знаменитой фанариотской фамилии Вулгарис.
13 HXiov Ф. S. 440; ЕтаВу П. S. 364-365.
14 При цитировании соблюдается авторская орфография.
15 rsSswv М. S. 65.
16 Ibid.
17 Browning R. Medieval and Modem Greek. London, 1969. P. 116; Mackridge P. H vsosHnviKn AG^va, 1987. P. 77.
18 Ibid. P. 78.
19 XaiZiSaKygr. N. Swto^oq laтop^a T^q vsosX^nviK^q yX«aaaq. AG^va, 1915. S. 143; Horrocks J. Op. cit. P. 588.
20 KovzoaonovAov N. r. S. 32.
21 Kapapadou-BuZavriou r. Ta EM/qviKd TaTauXa. Mia ^iKp^ %a^svn noXiTda nou nspaas ax^v laтop^a (1535-1929). AG^va, 1980. S. 20.
22 KovzoaonovAou N. r. S. 53.
23 Horrocks J. Op. cit. P 422.
24 Ibid. P. 549.
25 Ibid. P. 559.
26 P^Zou NepovXou I. Ta GsaxpiKd (Aaпaa^a 1813, noXu^svn 1814, KopaKaTiKa 1813). AG^va, 2002. S. 422.
27 Jeffreys M. J. H yX©aaa tou XpoviKou tou Mops©q - rX©aaa ^iaq npo^opiK^q napdSoanq // Neograeca Medii Aevi. Text und Ausgabe. Akten zum Symposium. Koln, 1986. P. 159.
28 Browning R. P. 116.
29 Horrocks J. P. 566-567.
30 Browning R. P. 116.
