CC BY
94
В. Ф. Федоров
КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В ПСИХОЛОГИИ ЭТНО-РЕЛИГИОЗНЫХ КОНФЛИКТОВ
Религиозная проблематика в российской психологии исследована мало и религиозные, конфессиональные факторы этно-религиозных конфликтов практически не изучены. В литературе по этнопсихологии можно встретить главы, затрагивающие такого рода проблемы, например конфессиональное описание этносферы в книге Ю. П. Платонова «Основы этнической психологии». Указанный автор, однако, утверждает, что «основной тенденцией в мире является отход значительной части населения от религии» [8]. Безусловно, мировое сообщество все более секуляризуется, но оно обеспокоено множеством конфликтов, в возникновении которых религиозный фактор играет существенную роль. Беспокойство многих политологов и религиоведов вызывает как раз феномен «возрождения религии». «Возрождение религии как формы общественного сознания и самоидентификации народов, особенно из числа тех, кто вчера еще был жестко придавлен имперской идеологией,—не только очевидный факт, но и в ряде случаев, как в Чечне, угрожающий соседям процесс. Активизация религии во всем современном мире не случайно связана, прежде всего, с оживлением исламского фундаментализма, причем очень часто в его крайне экстремистской форме» [7].
В каждой этно-конфессиональной культуре есть широкий спектр религиозно-психологических установок и типов личности. Конфессиональные напряжения, религиозные конфликты обусловлены, как правило, не религиозными факторами, а совокупностью нерелигиозных факторов и доминированием какого-либо радикального, фундаменталистского, агрессивного типа поведения. Но при разрешении современных конфликтов принципиально важно использовать религиозный ресурс, причем даже в тех регионах, где верующие не составляют большинство — опора на них в миротворчестве может быть эффективна. В религиозной культуре верующие должны быть служителями Божией любви, помогая людям признать ошибки прошлого, должны взять на себя часть ответственности и прийти к взаимному пониманию относительно общего будущего. Во внутреннем конфликте будущее конфликтующих сторон неизбежно взаимосвязано. Чтобы достичь примирения, необходимо создать пространство, в котором может произойти встреча и где могут быть реабилитированы отношения.
Чтобы осуществить это, необходимо помочь людям распрощаться с трагическим прошлым. Психологическое и социальное оздоровление является важным аспектом примирения. Надо сделать так, чтобы жертвы смогли осознать свою боль и принять ее, как она есть, чтобы освободиться от страданий. Надо создать условия, чтобы люди могли попросить прощения и простить. Говоря о примирении, известный исследователь практики примирения А. Ледерэч утверждает: «Его основной целью и ключевой задачей является поиск новаторских путей организации мероприятий для различных уровней пострадавшего населения, с тем, чтобы принять во внимание, соединить и охватить полное страданий прошлое и неизбежное совместное будущее как средство работы с настоящим» [1].
Очевидно, что для общества стратегически важно направить достаточные усилия
© В. Ф. Федоров, 2010
и ресурсы на воспитание будущего поколения, на предотвращение конфликтов. При этом стратегия и тактика воспитания в культуре мира и толерантности должны быть основаны на глубоком анализе механизмов социальной вражды, этно-конфессиональ-ных напряжений. Обратимся к одному из древних и сохранившемуся до сих пор проявлению вражды — к классическому этно-религиозному конфликту — антисемитизму.
Антисемитизм как этно-религиозный конфликт
Ситуация с антисемитизмом в России, и в частности — в православной среде, чрезвычайно поучительна. На первый взгляд, в современных официальных православных текстах и выступлениях большинства иерархов и священнослужителей утверждается, что проявлений антисемитизма практически нет и православию они не свойственны. С другой стороны, имеются некоторые факты проявления антисемитизма в православной среде, требующие внимательного к себе отношения. Так, например, долгие годы существует сайт «Русь православная» [4], много лет выходила одноименная газета, и, к сожалению, значительным количеством верующих она воспринималась как голос православия, поскольку авторы прикрывались и до сих пор прикрываются портретом покойного Митрополита Иоанна (Снычева) и его «благословением». То, что размещается на сайте — фильмы, статьи — не только не является приемлемым для Московской Патриархии, но и откровенно направлено против ее священноначалия, не разделяющего позиции антисемитизма, истерического страха перед «мировым правительством» и панического ужаса при общении православных с инославными. Проблема в том, что авторы сайта провозглашают себя борцами за чистоту православия.
В январе 2005 г. на сайте было опубликовано так называемое «Письмо 500 представителей русской общественности», которые обратились к генеральному прокурору с требованием закрыть «все религиозные и национальные еврейские объединения как экстремистские». Авторы позиционируют себя не как антисемиты, а как анти-иудаисты. Однако содержание и стиль прочих материалов этого сайта свидетельствуют и об антирелигиозном, и о расистском характере такого рода материалов.
Еще в октябре 2004 г. патриарх Алексий II, обращаясь к архиерейскому собору РПЦ, резко осудил деятельность «Руси Православной». Примечательно, что упоминаемый сайт — оплот антиэкуменизма. Именно на нем впервые опубликовано воззвание бывшего скандального епископа Диомида, обличавшего в еретичестве и покойного патриарха, и нынешнего патриарха, бывшего тогда митрополитом и ответственным за межцерковные связи. В данной статье не анализируются психологические корни антисемитизма и антиэкуменизма, такие как поиски «козла отпущения», комплекс неполноценности и пр., но лишь приводится пример того, что представление об агрессивности той или иной конфессии складывается из-за наличия подобного рода маргинальных групп и движений, которые, конечно же, нельзя игнорировать. Сам по себе феномен и психологический механизм антисемитских фобий достаточно хорошо изучен, но необходимо убедить общество, что дело не в вероучении в рамках той или иной религии, но в психологическом типе того или иного лидера и личностей, его поддерживающих. Фундаментализм и фанатизм — явления, актуальные для изучения их с точки зрения психологии. Личности такого типа встречаются среди последователей каждой религии и идеологии. Примечательно, что претензия на ортодоксию характерна для некоего психологического типа верующих практически всех религий, которые и образуют экс-тремистско-маргинальную группу борцов за чистоту этой религии.
Фундаментализм как фактор этно-религиозных конфликтов
Понятие «фундаментализм», как и многие актуальные понятия, не имеет нормативного определения и уже вышло за пределы своего первоначального религиозного контекста. Ровно сто лет назад оно родилось в кругу консервативных американских евангелистов, выпустивших серию из 12 книг «The Fundamentals: А Testimony of the Truth». Это была апологетика основных вероучительных истин христианства. Издание сразу превратилось в организационную базу политического, академического, газетноиздательского и финансово-промышленного лобби, которое продемонстрировало свое мощное влияние во время «обезьяньего процесса» в 1925 г. Строго говоря, пять принципов, которые там провозглашались, и сегодня вполне приемлемы как для православных, так и для католиков, но, разумеется, при пояснении ряда понятий.
Под фундаментализмом имеет смысл понимать прежде всего буквальное прочтение священного текста, игнорирование экзегетики и герменевтики. Со временем характерными особенностями фундаменталистской установки стали считать ригоризм, радикализм, нетерпимость к инакомыслию, навязывание своих убеждений жесткими методами, отсутствие уважения к свободе совести. Это понятие давно вышло за пределы протестантской культуры. И в православии, и в католичестве можно видеть такого рода крайние позиции, однако меру интенсивности того или иного качества и границы понятия строго определить невозможно. В католичестве, в частности, используется термин «интегризм». В православии приверженность традиции нельзя назвать фундаментализмом, но фанатичные поиски следов «обновленчества», т. е. создание препятствий позволительной в Церкви творческой свободе, имеет смысл называть фундаментализмом. Любопытно, что понятие это вышло за пределы христианского контекста, и очень часто его связывают с исламом, где талибов и ваххабитов называют фундаменталистами.
Интересно сопоставить христианский и еврейский фундаментализм. Для христианства проблематика веры всегда стояла на первом плане, поэтому и христианский фундаментализм возник, оформился и сформулировал свое кредо прежде всего в категориях вероисповедных. В иудаизме центральное место всегда занимали проблемы практического соблюдения нормы (суббота, кашрут и т.п.), поэтому раскол между реформированным и фундаменталистским иудаизмом не мог не обозначиться прежде всего в этой сфере. «Первый по месту и по значению тезис еврейского фундаментализма можно сформулировать так: догматический, бескомпромиссный и начетнический подход к галахе. Лапидарную формулировку этого тезиса дал полтора века назад один из столпов еврейского фундаментализма Хатам Софер (Моше Софер, Венгрия, 17621839). Перефразируя известный закон Мишны, он произнес около двухсот лет назад: «Нововведения запрещены Торой» [9, с. 4].
В настоящей статье нет возможности подробно описать феномен фундаментализма. Здесь важно отметить, что, скорее всего, характеристика фундаменталиста должна быть психологической, оценивающей степень терпимости и меру фанатичности данной личности.
Как остроумно замечает автор цитированного выше текста, «самое, пожалуй, краткое определение рассматриваемого феномена звучит так: “Фундаменталист — это евангелист, который на кого-то сердится”. Попробуем понять, можно ли наряду с “сердитым евангелистом” говорить о “сердитом католике”, “сердитом мусульманине”, “сердитом иудаисте” и т. д. ... Фундаментализм — не только теологическая реакция на модернизацию, это, в первую очередь, — политический активизм. На практике это означает, что
любой фундаментализм характеризуется, прежде всего, организованным энтузиазмом, точнее — организованным гневом... » [9, с. 12].
Нетерпимость фундаменталистов — обязательное для них качество, поэтому их отношение к культуре толерантности — весьма негативное. Притом что в обществе (даже пост-советском) понятие «толерантность» уже осознается как ценность, в религиозных общинах оно порой встречает резкий отпор даже у тех, кого нельзя назвать фундаменталистами.
Отношение к толерантности в религиозных общинах
К сожалению, понятие религиозной толерантности не является достаточно знакомым религиозной общественности, в том числе богословам и пастырям различных религиозных общин. Обратим внимание хотя бы на православные общины, как на наиболее многочисленные в России. Конфессиональная анти-толерантность (интолерантность, в церковном контексте — анти-экуменизм) за последние два года в России усилилась. Примеры тому — история с бывшим епископом Диомидом и предвыборная полемика в январе 2009 г., в которой снова раздавались голоса, предостерегающих от экуменизма, высказывались опасения относительно возможного улучшения отношений с Римо-Католической Церковью и т. п. «опасностей». Помимо межцерковного единства, острейшей проблемой является единство внутри Поместной Церкви, причем единство, а не единообразие и полное совпадение мнений. Если одно крыло (группа, движение) Православной Церкви заявляет, что другое крыло (группа, движение) не является ортодоксальным (строго православным) и при этом обвиняет его в ереси, то, очевидно, единство под угрозой. Ситуация с диомидовцами, пензенскими затворниками, обвинителями в обновленчестве творчески ищущих миссионеров — все это заставляет признать актуальность задачи поиска единства и в этом направлении. Возникает вопрос о том, на каком пути возможно достижение этого единства. Наша гипотеза состоит в том, что это возможно лишь в культуре толерантности, в культуре плюрализма.
Особого внимания требует тема анти-экуменизма в выступлениях бывшего епископа Диомида и тех, кто его поддерживает, поскольку многие из его сторонников в значительной мере одержимы ксенофобией. Достаточно упомянуть тех, кто связан с редакцией и сайтом упомянутой выше бывшей газеты «Русь православная».
Антиэкуменизм — это практически всегда нетерпимость, интолерантность. В связи с этим следует заметить, что экуменизм — это не только внутрихристианская проблема, но и то, что должно волновать общество в целом, если его задача — воспитывать своих членов в культуре толерантности. Проблема толерантности давно интенсивно обсуждается и в обществе, и в академической среде. Однако, несмотря на успешные мероприятия и проекты как федеральной, так и Санкт-Петербургской программы толерантности, само понятие «толерантность» до сих пор воспринимается неоднозначно, а в религиозных общинах осознается чаще всего как негативная ценность. Неприятие толерантности и антиэкуменизм высоко коррелируют.
К сожалению, не только выступления людей малообразованных, но и заявления некоторых православных иерархов свидетельствуют о том, что понимание толерантности в церковной среде не соответствует научному и политическому пониманию этой категории. Неприятие толерантности как ценности означает интолерантность, нетерпимость и прежде всего неприятие веротерпимости. Достаточно процитировать выступление Святейшего Патриарха Алексия в декабре 2007 г.: «Сегодня мы сталкиваемся с ситуацией, когда не просто разрушаются традиционные ценности, но и активно внед-
ряются в общественное сознание ценности ложные, например толерантность, возведенная в ранг фундаментальной основы современного западного общества. Все существующие программы по формированию толерантности нацелены не столько на воспитание в людях ’’терпимости”, сколько на изменение духовных основ личности и характера межличностных взаимоотношений» [3].
Одно из последних православных выступлений против толерантности — «Открытое письмо Епископа Пермского и Соликамского Иринарха ко всем согражданам Пермского края, руководителям учреждений образования и культуры, руководителям губернской и городской администрации» [2]. Оно свидетельствует об отсутствии широкого и активного участия церковных лидеров в общественно-политической дискуссии.
Довольно часто возражения против понятия «толерантность» аргументируются тем, что слово это иностранного происхождения и следует пользоваться термином «терпимость». Но, оказывается, что понятие терпимость уже в XIX в. принималось некоторыми консервативными мыслителями в штыки. Достаточно вспомнить полемику Л. Тихомирова с В. Соловьевым [11].
В религиозных общинах необходимо также разъяснять, что религиозная толерантность это не только требование современного общества, но и религиозная ценность. В частности, христианское понимание миссии (включая православное) немыслимо без установки на толерантность. Причем под миссией в современной миссиологии понимается не обретение новых членов в общине, но свидетельство веры плодами духовной жизни.
В контексте миссиологического анализа понятия «толерантность» необходимо также осмысление понятия религиозный плюрализм. Многим представляется, что это понятие чуждо православному сознанию, но современные православные богословы уделяют ему все больше внимания, и размышления на эту тему должны быть сегодня приняты во внимание. Строго говоря, любой межконфессиональный и межре-лигиозный диалог предполагает признание и факта, и ценности религиозного плюрализма [5].
Возражения против толерантности как ценности опираются чаще всего на вопрос о пределах толерантности. Это естественный вопрос, но на него есть очевидный ответ — «всему есть предел», и воспитание чувства меры, как и нравственного вкуса, также должно быть задачей воспитания личности.
Гораздо более интересный и спорный вопрос — соотношение толерантности и «политкорректности, нередко понимаемой как воплощение толерантности» [10]. В своем главном принципе — не обидеть собеседника и сохранить атмосферу диалога — политкорректность положительна. Но в крайней форме религиозная политкорректность как устранение всех религиозных символов, чтобы не причинить дискомфорт инаковеру-ющему, направлена в диаметрально противоположном принципам толерантности направлении.
Интолерантность — нетерпимость — фанатизм
Проще всего почувствовать положительную ценность толерантности в противопоставлении ее интолерантности — нетерпимости. Психология нетерпимости и фанатизма должна быть чужда христианину. То же самое скажет представитель иудаизма и мусульманства. Однако в каждой из религий известны «ревностные не по разуму» энтузиасты и конфессиональные патриоты, которых принято называть фанатиками.
Фанатизм понимается обычно как слепое и пламенное следование убеждениям, преимущественно религиозным. Его определяют и как крайнюю степень приверженности
к каким-либо идеям, верованиям или воззрениям. Это, как правило, нетерпимость к чужим взглядам и стремлениям. Как эмоция фанатизм характеризуется чрезмерным, некритическим рвением или отношением к инакомыслию, противоположности — религиозной или политической, а также одержимым энтузиазмом по поводу времяпрепровождения, хобби. Н. А. Бердяев отмечает, что «человек, в котором нетерпимость дошла до каления фанатизма, подобно ревнивцу, всюду видит лишь одно, лишь измену, лишь предательство, лишь нарушение верности единому, он подозрителен и мнителен, всюду открывает заговоры против излюбленной идеи, против предмета своей веры и любви» [6].
Сегодня среди «ревнителей православия» можно встретить людей, одержимых манией преследования, чувствующих себя окруженными врагами. Им мерещатся мировые правительства и заговоры. Такие страхи превращают их самих в гонителей и преследователей. Фанатику диавол всегда кажется страшным и сильным, он верит в него более, чем в Бога. Вера фанатика отрицательная. Архимандрит Фотий, живший в эпоху Александра I, верил главным образом в диавола и антихриста. Как актуально и сегодня звучат слова Бердяева, рассуждавшего о фанатизме в период расцвета нацизма: «Человек, допустивший себя до одержимости идеей мировой опасности и мирового заговора масонов, евреев, иезуитов, большевиков или оккультного общества убийц, — перестает верить в Божью силу, в силу истины... Такой человек есть, в сущности, предмет психопатологии и психоанализа. Маниакальная идея, внушенная страхом, и есть самая большая опасность. Сейчас фанатизм, пафос общеобязательной ортодоксальной истины обнаруживают себя в фашизме, в коммунизме, в крайних формах религиозного догматизма и традиционализма» [6, с. 44].
Фанатик всегда нуждается во враге, всегда должен кого-либо казнить. Фанатизм всегда означает социальное принуждение. Или он может принимать формы самосжи-гания, как, например, в крайних течениях русского раскола. Фанатизм крайней ортодоксии в религии носит сектантский характер. Чувство удовлетворения от принадлежности к кругу избранных есть сектантское чувство. Фанатизм накаляет волю и организовывает для борьбы, для причинения мучений и для перенесения мучений.
Преодоление фанатизма и христианское примирение
Примирение — понятие многозначное. Это и восстановление гармонии после конфликта, и окончание вражды между двумя сторонами. Для христиан примирение относится к процессу, который начинается с прощения прошлых поступков и заканчивается миром. В Ветхом Завете историями примирения можно назвать историю Иакова и Исава (Быт. 33) или Иосифа и его братьев (Быт. 45). Центральным же понятием в Ветхом Завете является понятие очищения, когда через совершаемый один раз в год обряд прощаются грехи людей и их отношения с Богом налаживаются (Левит 16). В Новом Завете есть похожие истории о примирении, такие как притча о заблудшей овце и блудном сыне (Лк 15).
Слово «примирение» встречается в Новом Завете только в посланиях апостола Павла. Первоначально это был светский термин, означающий «миротворчество во время войны» и используемый в бракоразводных судах для обозначения воссоединения разъединенной супружеской пары. В посланиях Павла оно относится к особой деятельности Христа в мире — примирению мира с Богом, (Рим 5,11) примирению евреев и язычников или примирению всей Вселенной с Богом (Еф 2, 12-16). Работа примирения Христа с тех пор вверена Церкви (2 Кор 5, 11-21).
Понимание мира как ценности, стремление к примирению человека с Богом, человека с человеком и человека с природой — творением Божиим присуще всем авраамиче-ским религиям. Психологические механизмы миротворчества, воспитание в культуре мира и толерантности требуют сотрудничества науки и богословия, миротворческой практики, как светской, так и религиозной, междисциплинарного подхода к религиозной проблематике этно-религиозных конфликтов и восполнения религиозным ресурсом практики прочих социальных конфликтов.
Литература
1. Lederach J. P. Building Peace. Sustainable Reconciliation in Divided Societies. Washington, 2004. Р. 35.
2. URL: http://permeparhia.ru/index.php?id=1016 (дата обращения — 10.11.09).
3. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/356093.html (дата обращения — 10.11.09).
4. URL: http://www.rusprav.org (дата обращения — 10.11.09).
5. Анастасий, Архиепископ Тиранский и всей Албании. Отношение православия к другим религиям // Новая Европа. 2002. № 15. С. 43. URL: http://www.mitropolia-spb.ru/rus/missia/sekts/Arch_Anastasiy.shtml (дата обращения — 03.11.09).
6. Бердяев Н. А. О фанатизме, ортодоксии и истине // Человек. 1997. №9. С. 41. URL: http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/MEN/BERD.HTM (дата обращения — 12.1109).
7. Васильев Л. С. История религий Востока: Религиозно-культурные традиции и общество. М., 1983. 368 с. URL: http://orel.rsl.ru/nettext/russian/vasilev_l/vas_rel.html (дата обращения — 10.11.09).
8. Платонов Ю. П. Этническая психология. СПб., 2001. С. 61.
9. Ривкин М. Что такое религиозный фундаментализм? Иерусалим, 2000. 22 c.
10. Солдатова Г. Практическая психология толерантности. URL: http://www.tolz.ru/library/ ?de=0&id=425 (дата обращения — 12.11.09).
11. Тихомиров Л. К вопросу о терпимости. URL: http://derzava.com/art_desc.php?aid=123 (дата обращения —11.11.09).
12. Фаворская Л. Горькие плоды эпохи возрождения религии // Кабардино-Балкарская правда. Нальчик. 20 октября 2004. URL: http://www.religare.ru/monitoring11075.htm (дата обращения — 08.11.09).
Статья поступила в редакцию 17 сентября 2009 г.
