CC BY
46УДК 811.003.086
КОДИФИКАЦИЯ ПУНКТУАЦИОННОЙ НОРМЫ И ЭКОЛОГИЯ ЯЗЫКА
Л.И. Горбунова
В статье анализируется отражение правила о постановке знаков препинания между частями сложноподчиненного предложения в трех наиболее популярных справочниках. Демонстрируется изменение теоретических установок кодификаторов при выработке правил. Доказывается, что ориентация на практику письма, не основанная на исследовании причин появления в нем новых тенденций, приводит к размыванию нормы. Отсутствие строгой регламентации в использовании знаков препинания способствует разрушению границ их означаемого и в конечном счете сбоям в функционировании языка как семиотической системы, а кроме того, к коммуникативной и когнитивной небрежности и несостоятельности.
Ключевые слова и фразы: пунктуация; экология языка; язык как фактор среды обитания человека; язык как знаковая система; семиотические аспекты пунктуации; сложноподчиненное предложение.
CODIFICATION OF PUNCTUATION RULES AND LANGUAGE ECOLOGY
L.I. Gorbunova
The rule about the using of punctuation marks between parts of a complex sentence, formulated in three most popular reference books, is analyzed in the article. It demonstrates that the authors of the new directory are guided by the practice of writing, but it does not examine the reasons for emergence of new trends in the Russian writing practice. This situation leads to erosion of punctuation standards. The strict regulation of usage of punctuation marks are not executed. As a result, the value and function ofpunctuation marks are uncertain. This leads to a disruption in the functioning of language as a semiotic system, and moreover to communicative and cognitive negligence.
Keywords and phrases: punctuation; language environment; language as a factor of human environment; language as a semiotic system; semiotic aspects of punctuation; a complex sentence.
Экологический подход к языку является достаточно новым в русистике, однако очевидно, что уже сложилось как минимум два толкования объекта этого направления лингвистики.
В узком понимании объектом эколингвистики является язык как знаковая система, а экология языка - это сохранение функционально-семиотической адекватности языка, защита системы от негативных влияний экстралингвистических факторов (см., например, [Экология языка и коммуникативная практика.Ц^: http://ecoling.sfu-kras.ru/?page_id=29&lang=ru (дата обращения - 20.05.2016)]). Язык в рамках этого подхода интерпретируется как инструмент, средство передачи информации.
Сторонники широкого подхода к истолкованию объекта экологии языка исходят из понимания языковой способности как важнейшей отличительной характеристики человека как биологического вида, выделяющей людей из остальной живой природы. Языку в этом случае отводится роль важнейшего фактора среды, наряду с другими факторами создавшего homo sapiens и необходимого для поддержания его уникальности и идентичности. В соответствии с этим объектом эколингвистики считается «природа и функция языка как способа организации живой системы (общества) и его роль в развитии мозга, мышления и сознания» [Кравченко 2014: 99].
Несмотря на существенное различие указанных точек зрения на язык (язык как инструмент, которым пользуется человек, и язык как элемент среды, который способствует формированию человека и обеспечивает его существование), письмо в рамках обеих складывающихся парадигм должно трактоваться как фактор, взаимодействующий с языком и влияющий на его функционирование, и поэтому не может выпадать из поля зрения эколингвистики. Наша позиция базируется на нескольких общепринятых постулатах:
• письмо является знаковой системой, призванной обслуживать язык, формируя графический вариант означающего языкового знака;
• графическая субстанция письменного знака преодолевает естественные субстанциональные ограничения звучащего и делает языковой знак более устойчивым во времени и пространстве;
• культура письменной речи прежде всего воплощается в соблюдении норм и правил;
• устойчивость и характер функционирования норм письменной речи определяется и обеспечивается их кодификацией.
Рассмотрим, как кодификация норм пунктуации взаимодействует с языком и влияет на его функционирование как семиотической системы и как элемента среды, окружающей человека. В качестве материала выберем кодификацию правила постановки знаков препинания между частями сложноподчиненного предложения. Сопоставим нормализаторские установки и формулировки правила в трех авторитетных источниках: Розенталь Д.Э. «Справочник по правописанию и литературной правке: Для работников печати» 1989 г. [Розенталь 1998, далее - Р89], Розенталь Д.Э. «Справочник по русскому языку: орфография и пунктуация» 2002 г. [Розенталь 2002, далее - Р2002], «Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник» под ред. В.В. Лопатина [Правила русской орфографии и пунктуации 2009, далее - ПАС]. Данные справочники
выбраны, во-первых, потому что они являются наиболее авторитетными, во-вторых, они охватывают довольно большой временной промежуток, характеризующийся коренной трансформацией общества и существенными сдвигами в языке, что позволяет проследить изменения и тенденции в кодификации. Подчеркнем, что мы не рассматриваем случаи пунктуационного оформления интонационных особенностей предложения и случаи, когда смысловые отношения в предложении могут быть интерпретированы несколькими способами.
1. Постановка запятой во всех трех источниках кодифицируется с разной степенью подробности, но с одинаковых позиций: запятая маркирует границы придаточного предложения. Таким образом, избирается одинаковый принцип пунктуации - структурный (формально-грамматический), что, несомненно, отвечает заявленной в ПАС теоретической установке на то, что «пунктуация имеет четкое назначение - способствовать расчленению письменного текста для облегчения его понимания» [ПАС 2009: 119]. Единообразие правила, зафиксированного во всех справочниках, формирует у пишущих устойчивые навыки постановки знаков препинания, что способствует закреплению семиотической связи между означающим и означаемым запятой как графического знака, с одной стороны, и, с другой, делая структуру предложения более прозрачной, обеспечивает единообразное понимание языковых знаков, составляющих предложение.
В понятности, определенности и непреложности правила есть и более глубокий смысл: пишущий, нацеленный на обязательную необходимость обозначать границы придаточных предложений, в процессе письма непроизвольно анализирует структуру каждого сложного предложения. Это формирует не только культуру письменной речи, но и культуру мышления, актуализирует когнитивные механизмы, организует мышление, развивает аналитические способности.
2. Правило постановки тире формулируется уже на так единообразно.
В Р89 правило описано очень общо и коротко, в одном абзаце. В формулировке в один ряд поставлены разные критерии выбора знака препинания: интонационный («при интонационном подчеркивании»), семантический («придаточные изъяснительные (дополнительные и подлежащные), реже условные и уступительные») и структурный («стоящие впереди главного предложения, могут отделяться от него не запятой, а тире» [Розенталь 1989: 137]). При этом не поясняется, как соотносятся интонационный, семантический и структурный факторы. Можно ли, например, поставить запятую в примере из этого параграфа справочника: Кто весел - тот смеется, кто хочет - тот добьется, кто
ищет - тот всегда найдет! - или синтаксический параллелизм конструкции и инверсия главного и придаточного этому препятствуют.
Р2002 более подробно описывает случаи выбора тире, однако формулировки, избранные авторами, позволяют понимать правило весьма неоднозначно: «Тире ставится для интонационного отделения главной части сложноподчиненного предложения от придаточной. Чаще всего тире употребляется в тех случаях, когда главной части предшествует: придаточная изъяснительная, <...> условная, <...> уступительная» [Розенталь 2002: 446]. Значит ли это, что тире применяется только в случае, если пишущий хочет сигнализировать об особой интонации, или интонационное выделение - это неотъемлемая характеристика придаточных указанного типа, стоящих перед главным предложением? Использование выражения «чаще всего» также рождает вопрос о возможности тире при инверсии других типов придаточных - времени, места, образа действия. Легитимны ли, например, следующие варианты: Когда лекция закончилась - все стали задавать вопросы. Куда река пошла - там и русло будет?
Отчасти ситуацию спасает следующий фрагмент § 38, в котором перечисляются условия, благоприятствующие выбору тире. Само введение этой части правила ранжирует возможные в таких случаях знаки. Оно подразумевает, что можно использовать и запятую, но тире по ряду причин использовать лучше, т.к. это более специализированный знак, который поэтому и является более выразительным, что способствует более прозрачной и однозначной сигнализации о структурной и смысловой специфике сообщения. Градация знаков по степени выразительности нацеливает пишущего на тщательный анализ содержательных характеристик высказывания, что имеет не только семиотический, но и когнитивный эффект.
Кроме того, целый ряд приведенных в параграфе условий предпочтительного выбора тире коррелирует с критериями выбора тире, релевантными для других синтаксических конструкций. Например, тире в сложноподчиненном предложении перед словами это и вот (§ 38.2.3) выбирается на тех же формальных основаниях, что и в правиле о тире между подлежащим и сказуемым (Ср.: Где он сейчас, чем занимается - вот вопросы, на которые я не мог получить ответов. Двигаться вперед - вот что сейчас необходимо). Так с помощью одинаковых знаков препинания маркируется семантическое подобие указанных конструкций. Правило о тире при перечислении придаточных частей (§ 38.2.4) коррелирует с правилом постановки тире при обобщающем слове, стоящем после однородных членов предложения (Ср.: А что творилось в этом хаосе вещей, как он в нём разбирался - уму
непостижимо. В книгах мне открылись люди, диковинные места - целый мир). В данном случае правило соотносит однотипные синтаксические отношения (однородные члены и однородное подчинение) и схожую семантику (обобщающий характер главного предложения и обобщающего слова). Указание на предпочтительность тире при отсутствии противительного союза или второй части сопоставительного союза между соподчиненными придаточными частями (§ 38.2.7) и при неполном предложении в придаточной части (§ 38.2.2) соответствует общей установке русской пунктуации на то, что нулевой языковой знак маркируется тире (при нулевой связке между подлежащим и сказуемым, при пропуске члена предложения).
Таким образом, у пишущего вырабатывается установка на осознанный отбор знаков препинания на основании семантического и структурного своеобразия предложения, на более качественное графическое оформление языкового сообщения, с одной стороны, и представление о системной функциональной предназначенности тире как знака, отражающего определенные характеристики языкового сообщения.
Формулировка этой части правила в ПАС свидетельствует о существенном своеобразии позиций кодификаторов. Главным основанием выбора тире в ПАС служит структурный критерий - инверсия главного и придаточного. При этом тип придаточного, маркируемого тире, в основной части правила не оговаривается, а из примеров следует, что этот критерий не принимается во внимание: Когда тоска - хорошо писать - придаточное времени; Что в воздухе хлябь - на то уже не обращалось внимания - придаточное изъяснительное. Использование данного правила в практике письма существенно осложняет добавление, приведенное авторами в скобках «(особенно при наличии слов это, вот, то в главной части)» [ПАС 2009: 172], при этом первый из приведенных примеров (Когда тоска -хорошо писать) не имеет указанных слов. Какое решение должен принять пишущий, руководствующийся этим пунктом правила: обращать ли внимание только на инверсию или все-таки еще и искать слова это, вот, то?
Второй из указанных авторами критерий выбора тире фактически дублирует первый («при усилении вопросительного характера предложения для подчеркивания необычности расположения придаточной части перед главной» [ПАС 2009: 172]), ведь уже сказано о необходимости тире при инверсии. Кроме того, акцент на вопросительном характере предложения рождает проблему выбора знака в конце предложения. ПАС эту сторону не регламентирует, в том числе и в параграфе о знаках препинания в конце предложения, а в
иллюстративной части статьи использует примеры как с вопросительным знаком, так и с точкой.
Пятый пункт параграфа тоже представляется случайным и разрушающим правило как систему, ведь здесь говорится о тире при инверсии «при уточняющем характере придаточной части» [ПАС 2009: 172]. Об инверсии в правиле уже было сказано, почему особое внимание обращено именно на такого рода смысловые отношения - не ясно.
На фоне всего отмеченного пункты 3) «при наличии нескольких придаточных частей для подчеркивания обобщающего характера главной части» и 4) «при параллелизме в строении предложения» [Там же] уже не выглядят так системно, как могли бы, теряясь в веренице частных случаев. Системность подачи правила разрушается еще и хаотическим порядком следования пунктов, который не соотносится с задействованными принципами пунктуации: 1) структурным, 2) интонационно-структурным, 3) структурно-семантическим, 4) структурным, 5) семантическим.
Как представляется, формулировка данной части правила в ПАС не может быть удобной для пишущего по целому ряду причин. Во-первых, критерии выбора знака расплывчаты, во-вторых, в одном и том же пункте называется несколько критериев (например, «при усилении вопросительного характера предложения для подчеркивания необычности расположения придаточной части перед главной»), но не поясняется их соотношение, в-третьих, критерии выбора подаются в правиле неупорядоченно. Такого рода правило создает у пользователя впечатление сложности, неуловимости смысла, невозможности усвоения, делает использование рекомендаций ПАС в практике письма затруднительным.
3. Наиболее ярко роль кодификатора в формировании осознанного отношения пишущего к содержанию текста и к знакам препинания как элементам семиотической системы проявляется в части правил, регламентирующих употребление двоеточия в сложноподчиненном предложении.
В Р89 правило формулируется кратко, а позиция автора выражается весьма прозрачно: «Двоеточие ставится перед подчинительным союзом в тех редких случаях, когда в предшествующей части сложного предложения содержится особое предупреждение о последующем разъяснении (в этом месте делается длительная пауза и можно вставить слова а именно)» [Розенталь 1989: 138]. Обращает на себя внимание использование словосочетания «в редких случаях». Тем самым справочник указывает на исключительность двоеточия в сложноподчиненном предложении, что согласуется с общепринятыми воззрениями на
синтаксические отношения в сложноподчинённом предложении: смысловые отношения между частями сложноподчинённого предложения выражаются с помощью союзов или слов, выполняющих эту функцию, в отличие от бессоюзного сложного предложения, в котором смысловые отношения маркируются с помощью интонации в устной форме и с помощью знаков препинания в письменной форме речи. Таким образом, в сложноподчинённом предложении использование тире и двоеточия как знака, обозначающего семантическую специфику предложения, избыточно, а случаи употребления знаков пунктуации в этой функции исключительны и должны быть особо мотивированными.
Р89 определяет, какие характеристики предложения можно считать таким особым условием. При этом описываются семантические («особое предупреждение о последующем разъяснении»), формально-семантические («можно вставить слова а именно») и интонационные («в этом месте делается длительная пауза») признаки конструкции. Кроме того, из формулировки становится совершенно ясно, что все три типа критериев взаимосвязаны и действуют одновременно.
Р2002 почти дословно воспроизводит формулировку правила о постановке двоеточия в сложноподчиненном предложении из Р89 с одним, но очень существенным отличием: здесь не указывается на особо редкий, исключительный характер использования двоеточия. Этот факт демонстрирует изменения в принципиальных установках кодификаторов, что в полной мере проявляется в ПАС.
На первый взгляд, формулировки в ПАС практически не отличаются от формулировок в Р89 и Р2002. Здесь также отмечается релевантность слов, указывающих на последующее пояснение, возможности подставить слова а именно. Однако те на первый взгляд незначительные дополнения, которые делают авторы ПАС, полностью разрушают системность всего правила о постановке знаков препинания в сложноподчиненном предложении.
Во-первых, в параграфе есть пункт 2), в котором указывается на необходимость двоеточия, «если придаточная часть представляет собой косвенный вопрос: Его очень беспокоил вопрос: стоит ли покупать эту книгу (Гран.)» [ПАС 2009: 172]. Не является ли этот случай частным проявлением предложений с последующим пояснением, ведь присловный характер придаточного в сочетании с определительными отношениями и предопределяют пояснительный характер придаточного и возможность подстановки а именно. Кроме того, непроясненными остаются критерии квалификации предложения как косвенного вопроса, т.к. в предыдущем пункте, где о косвенном вопросе не упоминается,
даются примеры, которые, как представляется, семантически однородны с примером из Д. Гранина, приведенного как косвенный вопрос: Ион не подходил ко мне, он только смотрел на меня и улыбался, и я уже думала только об одном - когда же он протянет ко мне руки (Зерн.); Думала примерно так - как он там, без нее? (Уст.) Более того, на конце примера из Т. Устиновой стоит маркер вопросительности - вопросительный знак. Использование знаков на конце предложений с косвенным вопросом также никак не оговаривается, а из примеров следует, что применение знака между частями сложноподчиненного предложения с косвенным вопросом никак не коррелирует с постановкой точки или вопросительного знака на конце такого предложения.
При всей нечеткости, случайности указанные рекомендации выглядят весьма безобидными по отношению к пунктуации как системе и к кодификации в целом, если иметь в виду те примечания и приписки, которые имеются в данном параграфе.
Пункт о двоеточии при оформлении косвенного вопроса дополняется замечанием, данным через запятую, как бы мимоходом: «однако в таком случае допустима и запятая» [ПАС 2009: 172]. Сама подача этой информации влечет за собой вывод о равноценности знаков, об отсутствии каких-либо значимых критериев выбора. А между тем косвенный вопрос, оформляемый двоеточием, в устной речи маркируется особой интонацией, предупреждающей о пояснительных отношениях между главной и придаточной частью, и вопросительной интонацией в конце предложения. Отсутствие таких признаков сигнализирует о том, что говорящий не усматривает данных семантических особенностей предложения, и оно должно оформляться как обычное сложноподчиненное, т.е. с помощью запятой. Указанная нерасчлененность правила дезориентирует пишущего, формирует у его безразличное отношение к выбору знаков препинания, не нацеливает его на осмысление синтаксических отношений.
Еще более разрушительным с когнитивной и семиотической точки зрения выглядит примечание к пункту 1, который рекомендует использовать двоеточие при наличии слов, предупреждающих о последующем пояснении: «в данном случае допустимо и употребление знака тире» [ПАС 2009: 172]. Это примечание сводит на нет не только указанный пункт параграфа, но и все правило о знаках в сложноподчиненном предложении, ведь оказывается, что все предыдущие рекомендации об употреблении двоеточия были пустым звуком, т.к. в точно таких же случаях можно ставить и тире. Кроме того, и значимость предыдущего параграфа, в котором регламентировалось употребление тире, нивелируется, если к случаям, описанным в нем, добавляются случаи, перечисленные в § 124.
4. Рассмотрим конкретные примеры. В тексте А. Усачева встречается предложение Простым людям всегда было интересно знать (?) как живут богатые. Какой знак между частями сложного предложения следует поставить? Поскольку части предложения соединяются союзным словом как, а отношения между частями приложения подчинительные, то по традиционной классификации это предложение сложноподчиненное. «Соответственно характеру связи все сложные предложения членятся на две группы: предложения сложносочиненные и сложноподчиненные. В составе сложноподчиненного предложения выделяются главное и придаточное предложения (или, что то же самое, главная и придаточная части). Придаточным предложением называется та часть сложноподчиненного предложения, которая содержит подчинительный союз или союзное местоименное слово; главным предложением называется та часть сложноподчиненного предложения, к которой присоединяется (или с которой соотнесено) придаточное [Русская грамматика 1980: 246]. Придаточное предложение, согласно Р89, Р2002 и ПАС должно отделяться запятой: Простым людям всегда было интересно знать, как живут богатые. В соответствии с Р89 и Р2002 это единственно возможный знак, поскольку тире недопустимо из-за прямого порядка следования частей предложения, а двоеточие не ставится, т.к. в предложении нет слов, указывающих на последующее пояснение, и, соответственно, невозможно подставить слова а именно. Справочники достаточно определенно ориентируют пишущего.
Если же пишущий будет руководствоваться ПАС, то итог получится совершенно иной. Кроме запятой можно поставить и двоеточие, т.к. предложение можно интерпретировать как косвенный вопрос. Какой знак поставить в этом случае в конце предложения, справочник не определяет. Кроме того, в предложениях с косвенным вопросом ПАС разрешает и тире. Таким образом, возникает следующая ситуация: возможен любой из знаков, применяющихся в середине предложения. Как кажется, в таком случае усилия авторов по формулированию правила кажутся напрасными, его можно было определить просто: «придаточное предложение отделяется знаками препинания».
Рассмотрим, каково же идеологическое обоснование такой ситуации, которая полностью разрушает пунктуационную норму на этом участке письма. Во вводной части к разделу «Пунктуация» «О назначении и принципах пунктуации» авторы ПАС противопоставляют два уровня осмысления современной пунктуации: «1) пунктуация нормативная, подчиненная действующим правилам (пунктуация предложения); 2) пунктуация "творческая", связанная с поиском оптимального варианта для выражения
смысла (пунктуация связного текста); задействованные в данном случае правила не столь жестки и формальны, они допускают возможность выбора знаков и их сочетания с учетом условий контекста» [ПАС 2009: 120]. Как представляется, это противопоставление беспочвенно, ведь нормативная пунктуация, по словам тех же авторов ПАС, «имеет четкое назначение - способствовать расчленению письменного текста для облегчения его понимания. Расчленение же может иметь разные основания: формально-грамматическое (учет синтаксического строения предложения и его компонентов), смысловое (отражение содержательной значимости речи), интонационное (распределение пауз, логических и смысловых акцентов, передача эмоциональных нюансов речи)» [ПАС 2009: 119], то есть постановка и выбор знаков препинания призваны помочь пишущему наиболее адекватно передать смысл предложения читающему.
Далее в этой части ПАС утверждается предписывающая роль справочника: «в настоящем своде правил представлена пунктуация нормативная. В соответствии с этим при формулировании правил используются формы глаголов типа ставится, выделяется, обособляется, отделяется» [ПАС 2009: 120]. Тем не менее эта позиция авторами не выдержана, в чем они и сознаются в следующем абзаце: «Однако в связи с тем, что в современной практике письма наметились новые тенденции в применении знаков препинания, в формулировки правил иногда включаются обороты типа допускается употребление, может ставиться, возможен знак, допустимо употребление и т.п.» [Там же]. При этом ни в каких публикациях авторского коллектива о ПАС не было отмечено, какие характеристики современной практики письма принимались во внимание при составлении правил и использовании предикатов подобного типа. Ведь, как известно, при анализе новых фактов, касающихся применения языковых единиц или способов их передачи в речи, их графического оформления одним из самых сложных моментов является разграничение творческого и ошибочного. На каком основании автор поставил тире в примерах, использованных в ПАС (Может, для будущего это как раз важнее всего - чтобы мы вот здесь и сейчас научились творить мгновения, не откладывая (В. Леви); Думала примерно так - как он там, без нее? (Уст.)). Может ли только массовое употребление тире вместо запятой или двоеточия в такого рода предложениях быть истолковано как новая тенденция и являться основанием для настолько расширительного толкования правила, как это предложено в ПАС? Является ли позиция пишущих в таких случаях осознанной, творческой, а не следствием небрежности и незнания?
Каковы же последствия такой позиции нормализаторов для читающего? О смысловой и интонационной нагруженности предложения ему придется догадываться самому, т.к. ни о чем, кроме как о границах частей сложного предложения, знаки препинания не скажут, поскольку каждый из них не соотносится с определенным типом информации, их означаемое становится слишком расплывчатым - и они перестают выполнять свою функцию сигналов о тех особых смыслах, которые вкладывает пишущий в высказывание. По функции это уже скорее не знаки, а симптомы. Читающий видит знак препинания и делает вывод: здесь есть что-то синтаксическое. Не более того. В таком случае пунктуация способна только расчленять текст, но не может способствовать лучшему его пониманию. Предложение же как элемент языковой семиотической системы может быть не понято читающим или понято неправильно. Итак, указанная позиция нормализаторов угрожает функционированию языка как знаковой системы, способной передавать от автора к адресату не только общее содержание сообщения, но и все тонкие нюансы смысла.
Каковы последствия для пишущих? Во-первых, имеются последствия семиотического характера: при такой пунктуации пишущий не может быть уверен в том, что его высказывание будет адекватно понято, ведь, с одной стороны, между частями сложноподчиненного предложения определенного типа разрешается любой знак. С другой стороны, тире может быть знаком почти чего угодно: инверсии, нулевого знака, особой интонации, границ сложноподчиненного предложения, особых смысловых отношений в сложносочиненном и бессоюзном сложном предложении. Такая асимметрия знака в искусственной знаковой системе не снимается контекстом, как в языке, и не способствует корректному функционированию знака.
Во-вторых, это последствия когнитивные. Нетребовательность нормы к выбору знака препинания порождает бессмысленность преподавания этого участка письма и, как следствие, беспорядочную практику применения знаков. Отсутствие необходимости использовать знак в полном соответствии с семантикой и структурой предложения убивает привычку анализировать высказывание для того, чтобы соблюсти пунктуационную норму. Отсутствие привычки разграничивать близкие смыслы ведет к тому, что эти смыслы перестают замечаться, эксплуатироваться при коммуникации и выражаться в речи, т.е. к примитивизму в мышлении и общении.
Как кажется, процесс уже запущен. Все чаще даже в работах лингвистов, опубликованных в солидных изданиях, встречаются мысли подобного рода: «Тенденция в ХХ в. к упрощению языка, в частности пунктуации, привела к тому, что на первый план
выдвигается тире как знак многофункциональный, экспрессивный, простой в употреблении» [Долматова. URL: http://pstgu.ru/download/1172689007.dolmatova.pdf (дата обращения -02.05.2016)]. Мечта безграмотного человека, не разграничивающего язык и письмо, не знающего законы жизни языка, о простой пунктуации! А ведь еще классики, знакомя нас с Эллочкой Щукиной, продемонстрировали соответствие языка и речи и уровня развития мышления. Неужели авторы ПАС, заметив именно такие когнитивные тенденции, проявившиеся в том числе в современной практике письма, сочли необходимым закрепить их в новых правилах?
В оценке нормализаторской позиции ПАС хочется присоединиться к следующему высказыванию: «Мне кажется, в существующем на сегодняшний день виде Справочник не должен становиться общедоступным. Его надо внимательно вычитать, отредактировать и формулировки правил, и примеры. В существующем виде Справочник может не решить какие-то из сегодняшних проблем, а еще больше усугубить их» [Николенкова. URL: http://www.portal-slovo.ru/philology/37415 (дата обращения - 02.05.2016)].
Если же еще раз вернуться к связи кодификации норм правописания и экологии языка, то следует сказать, что роль письменной нормы невозможно переоценить. С точки зрения инструменталистского подхода к языку, реализованного в узком понимании объекта эколингвистики, точно сформулированная пунктуационная норма способствует специализации знаков препинания, устанавливает более определенное соответствие между означающим и означаемым знака, что позволяет более адекватно, без искажения обмениваться информацией между участниками акта письменной коммуникации. Это значит, что графическая форма не ограничивает, а в целом ряде случаев и улучшает функционирование языка как семиотической системы, позволяя преодолевать естественные ограничения звуковой формы.
Еще более глубинное и важное значение стабильности и определённости письменной нормы обнаруживается при понимании языка как элемента окружающей среды, обеспечивающего адекватность человечества как биологического вида через поддержание и реализацию когнитивной деятельности отдельного человека и когнитивное взаимодействие членов языкового коллектива. Необходимость соблюдать нормы пунктуации формирует привычку задумываться над смыслом высказывания, выбирая для его выражения наиболее подходящие средства. Подходящими же будут те знаки пунктуации, которые, с одной стороны, позволят передать именно ту мысль, именно ту оценку и эмоцию, а с другой, будут однозначно поняты адресатом, который также приучен не бездумно поглощать написанное, а
проделывать интеллектуальную работу по переводу письменных знаков в совершенно определенную информацию.
Список литературы
Долматова И.А. Тенденции в употреблении тире в конце ХХ - начале XXI века. URL: http://pstgu.ru/download/1172689007.dolmatova.pdf (дата обращения: 02.05.2016)
Кравченко А.В. Два взгляда на экологию языка и экологическую лингвистику // Экология языка и коммуникативная практика. 2014. № 2. С. 90-99.
Николенкова Н.В. Еще раз и подробно о новом справочнике «Правила русской орфографии и пунктуации».Ц^: http://www.portal-slovo.ru/philology/37415.php? ELEMENT ID=37415&SHOWALL 1=1 (дата обращения: 02.05.2016).
Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник / под ред. В.В. Лопатина. М: АСТ, 2009. 432 с.
Розенталь Д. Э. Справочник по правописанию и литературной правке: Для работников печати. М.: Книга, 1989. 274 с.
Розенталь Д. Э. Справочник по русскому языку. Пунктуация М.: Оникс 21 век, Мир и Образование; 2002. 350 с.
Русская грамматика. Т. 2. Синтаксис. М.: Наука, 1980. 710 с.
Экология языка и коммуникативная практика. URL: http://ecoling.sfu-kras.ru/?page_id=29&lang=ru (дата обращения: 20.05.2016).
References
Dolmatova I.A. Tendentsii v upotreblenii tire v kontse XX- nachale XXI veka [Trends in the use of dash at the end of XX - beginning of XXI century]. Available at http://pstgu.ru/download/1172689007.dolmatova.pdf (accessed 02.05.2016)
Kravchenko A.V. Dva vzglyada na ehkologiyu yazyka i ehkologicheskuyu lingvistiku [Two views on the ecology of language and ecological linguistics]. EHkologiya yazyka i kommunikativnaya praktika. 2014. № 2. Pp. 90-99.
Nikolenkova N.V. Eshhe raz i podrobno o novom spravochnike «Pravila russkoj orfografii i punktuatsii» [Once more and in detail about the new Handbook "Rules of Russian spelling and punctuation"]. Available at: http://www.portal-slovo.ru/philology/37415.php?/
ELEMENT_ro=37415&SHOWALL_1=1 (accessed 02.05.2016)
Pravila russkoj orfografii i punktuatsii. Polnyj akademicheskij spravochnik [Rules of Russian spelling and punctuation. The full academic reference book]. M: AST Publ., 2009. 432 p.
Rozental' D. EH. Spravochnik po pravopisaniyu i literaturnoj pravke: Dlya rabotnikov pechati [Reference book on spelling and literary editing: For workers of the press]. M.: Kniga Publ., 1989. 274 p.
Rozental' D. EH. Spravochnik po russkomu yazyku. Punktuatsiya [Reference book on Russian. M.'s punctuation]. M.: Oniks 21 vek, Mir i Obrazovanie Publ.; 2002. 350 p.
Russkaya grammatika [Russian grammar]. Vol. 2. Sintaksis M.: Nauka Publ., 1980. 710 p.
EHkologiya yazyka i kommunikativnaya praktika. Available at: http://ecoling.sfu-kras.ru/?page_id=29&lang=ru (accessed 20.05.2016)
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Горбунова Людмила Ивановна, доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры русского языка и общего языкознания
Иркутский государственный университет Россия, 664000, Иркутск, ул. К. Маркса,1 E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTOR:
Gorbunova Lyudmila Ivanovna, Doctor of philology, Associate Professor, Professor of the Department of the Russian Language and General Linguistics Irkutsk State University 1K. Marksa st., Irkutsk 664000 Russia E-mail: [email protected]
