CC BY
83
Т. Н. Попова
КНИЖНЫЕ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ТИПЫ В ДИАЛЕКТНОМ СЛОВОПРОИЗВОДСТВЕ (СУФФИКС-СТВИЕ)
Статья посвящена одному из аспектов русского именного исторического словообразования, а именно - семантическим и деривационным особенностям субстантивов с «книжно-славянским» суффиксом -ствие в русских говорах. Рассматриваются случаи словообразовательной синонимии имен на -ствие / -ство. Анализ производится в диахроническом аспекте с учетом стилистических и лингвогеографических данных.
Суффикс -ствие как словообразовательное средство однозначно связывается большинством исследователей со старославянским языком. Об этом свидетельствует тот факт, что в истории русского языка он используется только в самых славянизированных книжных жанрах (минеях, апостолах, поучениях, проповедях, реже - в евангелиях и житиях). Как указывает Г. А. Николаев, «в истории этого суффикса тесно переплелись <...> общеславянская генетическая основа и старославянское функциональное начало», в результате чего «при переписывании священных книг, а потом и при сочинении оригинальных богословских текстов эти [речь идет также об именах с суффиксами -пь/е, -1це, -1е1ь, -о$1ь, -12па. - Т. П.] словообразовательные типы были поняты как
принадлежность святого писания. И культивировались они в основном в этих текстах»1. В свете этого положения появление суффиксальных образований на -ствие является, пожалуй, самым неожиданным в кругу книжных словообразовательных моделей, выявленных в диалектном словопроизводстве (ср. имена на -ость, -ние, -ение, -ство, -тель).
Вопрос об их возникновении рассматривается исследователями истории языка однозначно как следствие влияния церковно-книжных текстов. В этом плане русские говоры, казалось бы, наименее подвержены воздействию, так как «нет никакого сомнения в том, что основа диалектов русская <. >, здесь легче определить пути усвоения церковнославянизмов, так как диалекты - область русской речи, наиболее далеко отстоящая от церковнославянского языка. На фоне системы мало нормированной формы языка со специфически русскими приметами достаточно отчетливо выявляются количество и конкретные черты использования церковнославянских элементов в русском языке»2. В связи с этим проникновение слов на -ствие в диалектный язык можно оценивать как заимствования из книжного языка. Это обусловлено церковнославянским влиянием на язык носителей русских говоров. Несомненно, что заимствованию некоторых слов на -ствие в говоры способствовал и характер школьного образования в России: вплоть до 20-х годов XX века в сельской местности школьники обучались грамоте по церковным книгам, заучивая тексты наизусть. Следовательно, адаптация подобных субстантивов в числе других церковнославянизмов и литературно-книжных слов протекала достаточно легко; они осваивались носителями диалектов в раннем возрасте и запоминались на всю жизнь, входя в активный словарный запас.
По данным СРНГ3, образования с суффиксом -ствие очень немногочисленны по сравнению с другими книжными словообразовательными моделями в диалектном языке (около 5 % форм со «славяно-книжными» суффиксами), но, тем не менее, довольно любопытны. СРНГ, а также рукописная
картотека СРНГ ИЛИ РАН фиксируют 42 имени на -ствие4. Следует заметить, что названный словарь и его картотека не случайно избраны в качестве основного источника фактических данных: составители преследовали цель фиксировать только диалектные слова без учета общенародной лексики, известной говорам, и это позволяет получить относительно достоверные квантитативные данные. Кроме того, имеется точное указание географического распространения интересующих единиц, проясняющее ситуацию употребления имен на -ствие.
Итак, суффикс -ствие, появившийся в результате осложнения суффикса -ство суффиксом -ие, «на протяжении всей истории русского языка оставался средством создания номинативных единиц в текстах книжных жанров <...>, с другой стороны, он проник в итоге в деловые тексты и даже диалектную речь, оставшись, тем не менее, сугубо книжным словообразовательным средством»5.
На разных этапах языкового развития субстантивы на -ствие характеризовались разной степенью активности и частоты употребления. Наибольший всплеск их в литературном языке наблюдался в XVIII веке вне жесткой жанровой дифференциации, ибо «в это время имена на -ствие проникают в деловые памятники и <.> расшатывают языковые каноны делового стиля <.> к объединению книжного и делового в пределах официально-деловой речи»6. Дальнейшая демократизация языка влечет проникновение рассматриваемого форманта во все сферы речевого общения, в том числе и в диалекты. Б. А. Ларин писал: «На протяжении XVIII в. атеизм широко распространяется и среди дворянства, и среди посадского, торгово-ремесленного люда, и среди крестьянства. Так заканчивается влияние церковнославянского языка на общенародный язык. А до Петровской эпохи такое воздействие было довольно сильным и оставило следы как в литературном, так и в разговорном языке, а также в диалектах. Однако с уверенностью можно сказать, что следов этого влияния было бы гораздо больше, если бы XVIII век не положил конец
- 7
распространению церковнославянских традиций» .
Следует заметить, что образования на -ствие имели не только жанровое, но и территориальное ограничение - они употребительны в чешском, болгарском и русском языках, причем свойственны только великорусскому наречию и не распространились на западе или юге Руси. Диалекты подтверждают и развивают данную тенденцию: зафиксированные в СРНГ субстантивы на -ствие
принадлежат северно-русским или среднерусским говорам (Новгородской, Вологодско-Вятской, Владимиро-Поволжской группам и др.) и относятся по времени своего появления к началу XX века, когда в результате социальных изменений подражание книжной речи, влияние «учености» на носителей диалектов было значительным. Следует учитывать и тот факт, что хронологические рамки данных заимствований (вторая половина XIX - начало XX века) совпадают со временем активной деятельности русской церкви на селе. Это можно считать одной из основных причин появления имен на -ствие в говорах.
Другой причиной распространения имен на -ствие в диалектах является стремление сельских жителей «щегольнуть образованностью»8. Увеличение имен на -ствие в диалектах отмечается к нашему времени, что обусловлено распространением на селе средств массовой информации, более тесным языковым контактированием литературной и диалектной речи в связи с урбанизацией, ростом престижа высшего образования, повышением общекультурного уровня и т. п. «Со стремительным развитием капитализма и в результате изменений после Октября 1917 г. в России создались новые условия для эволюции национального
языка, и этот историко-культурный процесс поставил говоры в подчиненное, зависимое от литературного языка положение, - писал В. В. Колесов. - В современных условиях говоры сохраняются как остаток предшествующего этапа развития языка, языка народности»9. Вполне вероятно, что некоторые имена на -ствие и отражают этот предшествующий этап.
Как и в литературном языке, в основном они сохраняют абстрактное значение, демонстрируя его усиление по сравнению с суффиксом -ство, ср.: беспокойствие - ‘беспокойство’; бесследствие - ‘безрезультатность, даром потраченные усилия для достижения чего-либо’; довольствие - ‘довольствие чем-либо. О большом количестве, изобилии чего-либо’ (Водой-то довольствие у нас). Редупликация суффикса сказалась и на семантике производных с ним: имена на -ствие способствуют усилению признака отвлеченности, абстракции. Абсолютное большинство производных с данным формантом в говорах отражает именно словообразовательное значение пошта аЬв1хас1а (24 слова из 42), обычно это характеристика состояния человека или высшая степень проявления какого-либо признака, ср.: чувствие - ‘чувство, сознание’: В чувствие насилу привели - и иде ён налопался? (Мещов. Калуж., 1916. Картотека ИЛИ); беспоко’йствие -‘беспокойство’. И себе-то беспокойствие. (Покр. Влад. 1910); неудово’льствие -‘недовольство’. На меня так все в неудовольствиях был. (Камч., 1962); в неудовольствии - в плохом настроении. Марья [кошка], дай лапу, не ту, а ту. В неудовольствии что-то. (Пинеж. Арх., 1964) (ср. также удобствие - ‘удобство’; бесследствие - ‘безрезультатность, даром потраченные усилия’; дородствие -‘дородность’; ровнодействие - ‘равновесие’; беспокойствие - ‘беспокойство’; неверствие - ‘несбыточность, невероятность’; любопытствие - ‘любопытство’; недовольствие - ‘неприятность’; предовольствие - ‘удовольствие’;
преудовольствие - ‘большое удовольствие, довольство’). Чувствуется усиление, нарастание абстрактности в случае последствие - ‘ без последствия - без пользы, без нужды’. Нарву я ее, а она мне без последствия, не понимаю я в травах-то. (Татар. Новосиб., 1979), где имеются в виду не конкретные последствия, результаты, как в литературном языке, а подчеркивается значение бесполезности
- абстрактного признака.
Часть отмеченных нами слов носит явно заимствованный характер: они встречаются или встречались раньше в литературном языке (бедствие, беспокойствие, средствие, удовольствие). При этом, попадая в диалектный язык, некоторые литературные единицы сохраняют значение, теряя лишь стилистическую окраску (сумашествие - ‘сумасшествие’); но чаще они претерпевают изменение значения, что позволяет нам рассматривать данные образования как факты семантического словопроизводства в говорах. Так, например, удовольствие - 1) ‘довольствие’: Прибыли в часть. Зачислили на удовольствие. Удовольствие сутошно выдавали. (Басс. Ср. теч. р. Оби, 1975);
2) ‘полное удовлетворение’ И всего-то у ней было в удовольствии.- приятного удовольствия - приятного аппетита. (Ср. и Ниж. теч. р. Урал, 1976);
3) ‘продовольствие’: Живу и удовольствие имею. (Твер. Мат-лы 2-го Доп. Картотека ИЛИ); действие - ‘поступок, поведение’: Председатель сказал: «Мало слышу, штобы он праявлял хулиганские действия» (Пск.). Интересно при этом, что диалектный материал позволяет выявить полный спектр перехода от конкретного значения к абстрактному, при котором в одних говорах (например, сибирских) мы находим конкретно-предметное значение (удовольствие -‘довольство’; удовольствие - ‘продовольствие’ (Твер.)), в других - абстрактное (удовольствие - ‘полное удовлетворение’). Таким образом, используя уже
имеющиеся в языке средства номинации, носители диалекта, стремясь сделать речь более грамотной, употребляют производные на -ствие для выражения как абстрактного, так и конкретного наименования, без четкой их дифференциации.
В диалектном языке, как и в литературном, имена с суффиксом -ствие усвоили синкретичную семантику, имея событийное или конкретное значение. Так в числе собственно диалектных дериватов мы вновь находим отражение переходности от конкретного к абстрактному, причем даже в пределах одного говора, ср.: средствие - 1) конкретное - ‘средства, деньги’ (Тамб., Арх., 1850, 1961); 2) ‘средство, способ’ (Дон., 1848, 1961); 3) абстрактное - ‘познание в чем-нибудь’: Это сено хорошее я вас уверяю, я имею это средствие. Т. е. познание в качестве сена. (Арх., 1852, 1961); 4) в речи тех, кто пытается щегольнуть образованностью (Яросл. Мельниченко 1961); средствие найдёмте. (Моск., 1910; Костром. 1853, 1961); 5) конкретное - ‘лекарство или какое-либо средство от болезни’: Ему уж какие средствия ни давали, ничаго не помогат. (Брян. Орл., 1850; Томск., 1913; Вятск., 1907, 1959; Урал, 1934 (Картотека ИЛИ)). Совмещение процессуального и абстрактного значений: ответствие - 1) ‘ известие,
сообщение; ответ’. Едет к вам в гости князь новображный... Дайте ему ответствие: - На ваш ли княжеский двор въехал или на взъезжую квартиру? (Костром.) Писал сыну, а ответствия не было. (Пск.) Шесть годов нетутка никакого ответствия. (Горьк.) 2) ‘Ответственность’ (Даль [без указ. места] Моск., 1910) 3) В свадебном обряде - посещение родителей невесты после перевоза ее с приданым в дом жениха. (Вост-Казах., 1967). Подобно именам на -ство диалектные дериваты на -ствие способны отражать переход от абстрактного к собирательному значению, ср.: сродствие - 1) ‘родство’ (Терск., 1907. Юго-Вост. Кубан., Астрах.) Три поколения считается сродствие, а четверто выходит из сродствия. (Груз. ССР, Брян., Курган., Зауралье) 2) собир. ‘Родня,
родственники’. У нас из сродствия ктой-то нюхал табак до помрачения. (Ворон., 1927, Дон.) Я ж остался, как столб во дворе, сродствия нет никакого. (Брян., Ставроп., Смол.) // ед. ‘Родственник’. Приходят ко мне по праздникам сродствия: дочки, сыны - всего напекут, настряпают. (Новосиб., 1979) 3) ‘близость по общности происхождения, сходство, основанное на этой близости (о животных, растениях, грибах)’ белянка - это не груздь, а сродствие в них какое-то есть (Брян., 1897).
Однако обозначают они и реалии жизни носителей диалектов, вполне конкретные наименования, ср.: дествие - ‘мера писчей бумаги’; лекарствие -‘лекарство, снадобье от болезни, зелье’ (Ворон., 1914, Смол., Пск., Твер., Вят., Перм.); ествие - ‘еда, кушанье’. Сели за стол, ели такие ествия, каких не слыхано, Пили питья, каких не видано. (Петрозав. Олон., Рыбников);
проудовольствие - ‘пропитание, продовольствие’ (Тетюш. Казан, 1854) - про проудовольствие. - Для пропитания. Много рыбы щук, окуней, лещей, да не ловят, так кушники берут же про свое проудовольствие. (Печор., 1856); яствие -‘пища’. (Тул., 1900) Сколько яствиев, сколько питиев. (Агренева - Слав. 1887. 1889. (Картотека ИЛИ)); убранствие - ‘наряд невесты’. Убранствияразныя была, платьив таких-то как щас не было. (Орл. II, 1580; Костромичева, М. В. Словарь свадебной лексики Орловщины / М. В. Костромичева. - Орел, 1998 (Картотека ИЛИ)).
В шести случаях в производных на -ствие отмечаем значение потіпа асііопів, ср.: расследствие - ‘расследование, следствие’. Пока шло расследствие, он лежал в анатомке. (Омск., 1975); пришествие - ‘происшествие’ (Тамбов.); насильствие - ‘насилие’ (Ряз. Мещора, 1960); продовольствие - ‘пропитание,
кормление’. Засевается хлеб только для собственного продовольствия. (Енис. 1857, Слов. Акад. 1961 [устар.]) 2) жить в продовольствии. Жила да была в продовольствии матушка-то. (Арх., 1953, Верховья Лены); ушествие - ‘уход’. (Н. В. Гоголь, 1891. (Картотека ИЛИ)); исшествие - ‘выход, уход’ От Адама до потопа лЬт 2 242; а исшествие Ноево ис ковчега месяца апрЬля въ 28; а от потопа до размЬшения язык 500 и 30 лЬт. Лет. I, 1298 г., л. 13 (= исход) (ПОС, 13-356)10.
Мы считаем необходимым учитывать и общеизвестный факт собственно лингвистического порядка относительно того, что диалекты являются своеобразной консервацией древних языковых единиц, способствуя их сохранению в составе национального языка. Свидетельство тому - наличие среди рассмотренных нами лексем, функционировавших в древнерусском языке как общеупотребительные. Примечательно, что 10 отмеченных в говорах слов на -ствие отсутствует в современном русском литературном языке, но зафиксировано в словарях и памятниках древнерусского и старорусского периода в том же значении, что и в говорах, ср.: довольствие (довольствие, XVI в.) - ‘довольствие чем-либо, о большом количестве, изобилии чего-либо’; беспокойствие (беспокойствие, XVIII в.) - ‘беспокойство’, неудовольствие (неудовольствие, XVIII в.) - ‘недовольство’; насильствие (насильствие, XVI в.) - ‘насилие’, неверствие (невЬрствие, XI в.) - ‘несбыточность, невероятность’; средствие (средствие, XVII в.) - ‘средство’; удобствие (удобствие, XIII в.) - ‘удобство’; чувствие (чювьствие, XI в.) - ‘чувство’, а также подобствие (подобьствие) -‘уподобление, подобие’;ушествие (ушьствие) - ‘бегство, уход’.
Кроме того, в древнерусском языке мы находим примеры словообразовательной синонимии, утраченной современным русским литературным языком, ср.: довольствие (XVI в.) / довольство (XVII в.); беспокойствие (XVIII в.) / беспокойство (XVIII в.); насильствие (XVI в.) / насильство (XIV в.) / насилие (XI в.); невЬрствие (XI в.) / невЬрство (XI в.) / невЬрие (XI в.); средствие (XVII в.) / средство (XII в.); удобьствие / удобьство; чувьствие / чувьство11. Адаптировавшись впоследствии в русских говорах, названные словообразовательные модели сохраняют и способность к выстраиванию синонимических рядов на собственном, диалектном, материале, ср.: неудовольствие / неудовольство - ‘недовольство’; недовольствие /
недовольство - ‘неприятность’ и др. Древнерусское пришьствие - ‘приход, прибытие; явление, пришествие; нашествие, нападение; наступление, приложение, употребление; обвинение’ , соотносимое с глаголом пришьствовати -‘прийти, прибыть’ , в современных говорах переосмыслилось и зафиксировано в значении ‘происшествие’ (Тамбов.), что, полагаем, можно объяснить
фонетическим сближением с литературным происшествие.
Однако основная часть диалектных имен на -ствие имеет чисто диалектное происхождение (лекарствие, бесследствие, расследствие, хозяйствие, любопытствие, уголоствие, ответствие и др.). Последнее свидетельствует о том, что суффикс -ствие фактически был освоен носителями диалектов. Об этом же свидетельствует факт замены финали -тие на -ствие (дествие от слова десть
- ‘мера писчей бумаги’, о(т)верствие вместо отверстие (В это оверствие кто хочешь влезет (Брян.)) и др.). Примечательны случаи мены формантов -ствие / -ие, -ствие / -ние, -ствие / -ость по сравнению с литературным материалом:
подобствие - ‘подобие’. Сделал подобствие человека. (Смол., 1890) (лит. подобие); насильствие - ‘насилие’. (Ряз. Мещора, 1960); расследствие -‘расследование, следствие’. Пока шло расследствие, он лежал в анатомке. (Омск., 1975)12; дородствие - ‘дородность’. Всем как есть он взял: и
пригожеством, и дородствием, обхождением величавыим. ([песня] Агренева-Славянская [без ук. места], 1877). Полагаем, в подобных случаях мы можем, с одной стороны, наблюдать явную освоенность форманта, с другой стороны -стремление стилизовать речь под более грамотную, деловую либо торжественную.
В десяти случаях находим факты мены форманта -ство в литературном языке на -ствие в говорах: удобствие - ‘удобство’. У них три комнаты, такая (такое) удобствие. (Кашир. Моск. 1946-47, Ульянов., 1952, Яросл. 1961, Ср. и Ниж. теч. р. Урал, 1976, Кемер. 1976, Дон. 1975, Смол. 1982. (Картотека ИЛИ)); чувствие - 1) ‘чувство’ (Тамб., Орл., 1850; Зауралье, 1962); средствие - 1) ‘средства, деньги’ (Тамб., Арх., 1850, 1961); 2) ‘средство, способ’ (Дон., 1848, 1961); 4) в речи тех, кто пытается щегольнуть образованностью. (Яросл. Мельниченко 1961); средствие найдёмте. (Моск., 1910; Костром. 1853, 1961); 5) ‘лекарство или какое-либо средство от болезни’. Ему уж какие средствия ни давали, ничаго не помогат’ (Брян., Орл., 1850; Томск., 1913; Вятск., 1907, 1959; Урал, 1934 (Картотека ИЛИ)); беспокойствие - ‘беспокойство’. И себе-то беспокойствие (Покр. Влад. 1910); государствие - фольк. ‘Государство’. Мне-ка-ва не надо ни злата, ни серебра, Ни половины твово государствия. (Онеж. Олон., Гильфердинг.); лекарствие - ‘лекарство, снадобье от болезни, зелье’. (Ворон., 1914, Смол., Пск., Твер., Вят., Перм.); любопытствие - ‘любопытство’. Для любопытствия. (Калуж., 1905-21); недовольствие - ‘неприятность’.
Недовольствие с женой получилось. (Перм., 1971); убранствие - ‘наряд невесты’. Убранствияразныя была, платьив таких-то как щас не было. (Орл.); детствие -‘детство - детский возраст’. Маё детствие и дявичество прошло ф пачинении чужых радитилий. (Пск. (ПОС, 9-61)). Примечателен в этом отношении комментарий к слову чуствие составителя Картотеки ИЛИ: «существительные с суффиксом -ие (-/е), свойственные особенно книжным стилям литературного языка, в говорах имеют место лишь в специфически определенных стилях диалектной речи, а именно их можно услышать в рассказах крестьян о своих болезнях, о посещении врачей и т. п.: спосо ’бье, стрясе ’нье, иссуше ’нье, чу’вствие. 1, 945. Волго-Камье, 1961; 1, 967 Смол., 1890; П 1180 Холмог. Арх., 1961». Литературный язык в данном случае, как видим, последовательно сохраняет формы на -ство - более нейтральные в стилистическом отношении, нежели имена на -ствие.
Как известно, суффиксы -ство, -ствие издревле способны выстраивать синонимические ряды, ср. в современных говорах: дород-ствие / дородин-ство / дородн-ество / дородч-ество - ‘дородность’; неудовольствие / неудовольство -‘недовольство’; срод-ствие /срод-ство - ‘родство’; продоволь-ствие /продовольство - ‘продукты питания, продовольствие’; неудоволь-ствие / неудоволь-ство -‘недовольство’; дет-ствие /дет-ство - ‘детский возраст’; доволь-ствие /довольство - ‘достаточное количество чего-либо’. Выявленная словообразовательная синонимия закономерна в историческом плане, ибо, по наблюдениям Г. А. Николаева, «имена на -ство и -ствие, связанные раньше как производящее и производное, на основании семантических и структурных сходств становятся синонимичными, а потому равноправными и в словообразовательном отношении. Возникает новый словообразовательный тип имен с суффиксом -ствие, очень тесно связанных с именами на -ство и составляющих с ними <...> уникальный случай словообразовательной синонимии в русском языке, отраженной уже в древнерусских письменных памятниках»13.
Помимо семантических особенностей, диалектный материал иллюстрирует
и собственно словообразовательные. Если в литературном языке большинство субстантивов на -ствие связаны отношениями обратной соотнесенности с глаголами на -ствовать, то в говорах подобные глаголы отсутствуют, а имена на
-ствие последовательно сохраняют именную (в основном адъективную и субстантивную) мотивацию.
Показательно в данном отношении и сопоставление материалов СРНГ с материалами Словаря В. Даля14, содержащего, как известно, многие диалектные единицы. Из 56 лексем на -ствие, зафиксированных Далем, лишь 4 имеют соответствие в СРНГ: довольствие, бедствие, чувствие, удовольствие. Мы склонны полагать, что это связано и с деривационным аспектом: большинство слов у Даля имеет глагольную мотивацию (ср. благоденствие, благоприветствие, воздействие, действие, лицедействие, молебствие, напутствие, нашествие, нисшествие, ответствие, предчувствие, приветствие, путешествие и др.), отсутствующую, как мы отмечали выше, в диалектном словопроизводстве имен на -ствие.
Рассматривая субстантивы на -ствие, можно определенно утверждать, что «через разговорные стили литературного языка, через церковные книги, «божье слово», которое слышал народ в храме, а также от сельского грамотея, читавшего псалтырь и другие книги, имена на -ствие проникают в речь простых людей и даже в диалектную речь <. > Здесь, в народном языке, они употребляются для придания речи высокой торжественности, образности»15. Поэтому в первую очередь субстантивы на -ствие в русских говорах следует квалифицировать как заимствования из литературного языка: они встречаются редко и имеют своеобразную функциональную направленность - стремление жителей села блеснуть ученостью, казаться образованнее, сделать свою речь красивее. «Другой тип стилизации мы имеем в разговорном (диалектном) языке, когда отдельные носители диалектов, желая в своей речи быть похожими на городского носителя языка, увеличивают в разговоре регулярность слов с книжными суффиксами (особенно суффиксами -тель и -ствие)»16, ср.: Всем как есть он взял: и пригожеством, и дородствием, обхождением величавыим (Арх., 1895); И себе-то беспокойствие (Покр. Влад., 1910); На меня так всё в неудовольствиях был (Камч., 1962). Возможность употребления имен на -ствие во множественном числе является несомненным свидетельством того, что в говорах употребляются в более конкретных значениях, чем аналогичные литературные формы.
Тем не менее, в процентном соотношении с другими субстантивами, образованными при помощи «славяно-книжных» суффиксальных формантов, имен на -ствие в диалектах мало, поскольку из литературного языка в говор заимствуется не все, а только то, что органично диалектной языковой системе, не противоречит ей17 (Г. Я. Симина). Как мы уже отмечали, имена с суффиксом -ствие распространены в основном в северно-русском наречии и среднерусских говорах. Это обусловлено традициями в сфере исторического словообразования, а именно малой распространенностью суффикса -ствие в южнорусских текстах в истории языка и его отсутствием в украинском и белорусском языках.
Проникновение имен на -ствие в говоры, как и других имен с суффиксами абстракции (-ость, -ство, -изна) в ХХ веке можно объяснить, в частности, экстралингвистическими факторами: развитие общественно-политической жизни, перестройка системы культурных отношений способствует расширению круга употребления абстрактной лексики в диалектном языке, она начинает входить в активный словарный запас. По мере развития мышления развивается и язык, возникает потребность в выражении абстрактных понятий. Как следствие,
становятся продуктивными в диалектной деривационной системе словообразовательные типы с суффиксами абстрактности.
Образования же, созданные в диалектах по существующей модели, подтверждают тот факт, что если в литературном языке процесс формирования деривационных моделей для выражения абстракции уже завершен, то в диалектах он еще находится в стадии становления.
Наличие словообразовательных синонимов говорит о том, что диалектам в целом еще не свойственна четкая дифференциация суффиксов абстрактности по функции и семантике, прослеживается некоторая незакрепленность
определенного значения за определенным аффиксом, то есть специфика их значений выражена еще не так четко, как в литературном языке. Такое «отставание» объяснимо тем, что развитие говоров, протекавшее в прошлом в условиях изоляции, несколько препятствовало процессу уточнения функций словообразовательных формантов, их семантической дифференциации. Поэтому можно утверждать, что в современном диалектном языке идет процесс словообразовательного поиска. В свете сделанных выводов считаем необходимым подчеркнуть важность изучения роли имен на -ствие (как и производных на -тель) в решении вопроса о генезисе так называемых «старославянских» суффиксов в историческом словообразовании русского языка.
Примечания
1 Николаев, Г. А. «Сознательное отношение к языку» и словообразование / Г. А. Николаев. - Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2000. - С. 1.
2 Порохова, О. Г. Полногласие и неполногласие в русском литературном языке и народных говорах / О. Г. Прохорова. - Л. : Наука, 1988. - С. 5.
См.: СРНГ - Словарь русских народных говоров. Вып. 1-40. - М. ; Л. : Наука, 1965-2006.
4 Следует отметить немногочисленность их и в современном русском литературном языке: словари приводят порядка 60 производных.
5 Николаев, Г. А. Имена существительные с суффиксом -ьствие в древнерусском литературном языке / Г. А. Николаев // История русского языка. Стилистика. Текст. - Казань : Изд-во Казанск. ун-та, 1992. - С. 41.
6 Там же. С. 42.
7 Ларин, Б. А. Лекции по истории русского литературного языка (X - середина XVIII вв.) / Б. А. Ларин. - М. : Высш. шк., 1965. - С. 265.
8 Использован термин Г. Г. Мельниченко. См.: Краткий Ярославский областной словарь / под ред. Г. Г. Мельниченко. - Ярославль, 1961.
9 Русская диалектология / под. ред. В. В. Колесова. - М. : Высш. шк., 1998. - С. 8.
10 Помимо СРНГ, фактические примеры взяты из Псковского областного словаря с историческими данными (ПОС) (вып. 1-16. - Л., 1966-2004).
11 Древнерусские и старорусские данные взяты из «Материалов...»
И. И. Срезневского, см.: Срезневский, И. И. Материалы для словаря
древнерусского языка. В 3 т. / И. И. Срезневский. - М. : Знак, 2003.
12 Полагаем, что ‘расследствие’ возникло по аналогии к литературному следствие
- еще один факт стилизации под деловую, ученую речь.
13 Николаев, Г. А. Обратная соотнесенность в именах на -ствие в русском языке / Г. А. Николаев // Studia z filologii rosyjskiej i вю’масвЫе]. T. 8. - Warszawa, 1986. -С. 62.
14 См.: Даль, В. И. Толковый словарь великорусского живого языка. В 4 т. /
В. И. Даль. - М., 1998.
15 Николаев, Г. А. Имена существительные с суффиксом -ьствие в древнерусском литературном языке / Г. А. Николаев // История русского языка... С. 51.
16 Николаев, Г. А. «Сознательное отношение к языку. С. 1.
17 Мысль об избирательности при заимствовании из литературного языка в говоры не противоречащего диалектной системе материала высказывалась Г. Я. Симиной, см.: Симина, Г. Я. Развитие абстрактной лексики в современных севернорусских говорах / Г. Я. Симина // Лексика. Грамматика. Материалы и исследования по русскому языку : уч. зап. № 192. - Пермь : Изд-во Пермск. гос. ун-та, 1969. - С. 82-106.
