CC BY
24Ф^РУ M
молодёжной науки ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
ISSN 2687-086X www.forummn.ru http://forummn.m/artide-2.L 18.html
«Классовая память» как наследие М. Хальбвакса
Рунаев Т.А.,
runaevt@yandex. ru
Кубанский государственный
университет
(г. Краснодар, Россия)
УДК 316.752.4
Аннотация. Цель работы - определение места понятия классовой памяти М. Хальбвакса в современном социологическом дискурсе. Метод исследования: для достижения цели использовался качественный анализ текстов М. Хальбвакса и его критиков. В качестве объекта статьи выступает концепт классовой памяти. Результаты: анализ работ М. Хальбвакса показал, что понятие классовой памяти позволяет описывать коллективное сознание больших социальных общностей в процессе исторического развития. Выводы: существование классовой памяти возможно благодаря аккумуляции воспоминаний семейной истории, однако в современном мире ослабляется выраженность классовой принадлежности, что приводит к рассеиванию классовой памяти и появлению множества различных коллективных памятей. Следовательно, сегодня современное общество вынуждено искать новые образы, которые будут интегрировать рассеянные коллективные памяти.
Ключевые слова: коллективная память, идентичность, коллективное сознание.
социальная
«Class memory» as legacy of M. Halbwachs
Runaev T.A.,
runaevt@yandex.ru
Kuban State University (Krasnodar, Russia)
UDC 316.752.4
Annotation. The purpose of the article is to determine the place of concept of class memory of M. Halbwachs in modern sociological discourse. Method of research: to achieve the goal, a qualitative analysis of the texts of M. Halbwachs and his critics was used. The object of this article is the concept of class memory. Results: analysis of the works of M. Halbwachs showed that the concept of class memory allows one to describe the collective consciousness of large social communities in the process of historical development. Conclusions: the existence of class memory is possible due to the accumulation of family history memories, however, in the modern world, the severity of class affiliation is weakening, which leads to the dispersion of class memory and the emergence of many different collective memories. Consequently, today's modern society is forced to seek new images that will integrate scattered collective memories.
Keywords: collective memory, social identity, collective consciousness.
Ф Э Р У М ISSN 2687-086Х
молодёжной науки 110 www.forummn.ru
Youth 11 Forun ,rnal http://forummn.ru/article-2.1.18.html
ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
Введение
Исследования социальной памяти и коммеморативных практик сегодня набирают ход и становятся популярными, однако в работах социологов, историков, культурологов появляются имена ученых, отсылка к которым становится необходимым и модным занятием. Среди таковых «популярных» ученых на перовом месте находится имя Мориса Хальбвакса, ставшего классиком в области современных memory studies. Хотя его путь к обладанию статуса классика очень тернист: разработанный им концепт «коллективной памяти» был подвергнут критике со стороны университетских коллег - психолога Ш. Блонделя и историка М. Блока, - а после Второй мировой войны его идеи и вовсе были забыты [10, С. 14]. Критика в адрес М. Хальбвакса сводилась к тому, что он, следуя за своим учителем Э. Дюркгеймом, утверждал о полной зависимости индивидуальных воспоминаний от общества, в котором существует человек. Этот вывод
М. Хальбвакса исходил из положения, что человек всегда помещен в сообщества, которые накладывают «рамки» на воспоминания конкретного индивида [8, С. 532].
Несмотря на остракизм психологических оснований воспоминания, за который М. Хальбавкс становился объектом критики, его идеи ощущают момент переосмысления в современной отечественной социологии [1]. Однако если темы соотношения коллективной и индивидуальной памяти находятся в центре ренессанса М. Хальбвакса, то проблема памяти социальных классов вынуждена оставаться на периферии. Попытка рассмотрения классовой памяти на основе работы «Социальные рамки памяти» была проведена Л.В. Козловой, которая оценила вклад М. Хальбвакса тем, что ему удалось ввести переменную коллективного представления в дифференциацию общества [3, С. 234]. Эта оценка небезосновательна, поскольку для того, чтобы совокупность людей определяла себя в качестве целостной социальной группы, необходимо наличие четкого представления о себе [12, С. 145], что проводит демаркационную линию по отношению к другим обществам.
Основная часть
Класс М. Хальбвакса нельзя полностью отожествлять с марксистской интерпретацией, поскольку для него критерием классовости не является только богатство. Признаки принадлежности к социальным классам сводятся к соотношению расходов и времени на досуговую деятельность [5, С. 36]. К примеру, для дворян была характерна финансовая обеспеченность и большее количество свободного времени, что давало простор для рефлексии над своей деятельностью и, соответственно, над социальным прошлым. Однако, рабочий, занятый заработком на существование, не имел возможности заниматься анализом собственного труда. На этот счет М. Фуко делает ироничное замечание: «Если вы думаете, например, о том, что рабочие конца XIX века знали об их собственной истории, о том, чем таким профсоюзная традиция (в строгом смысле этого слова) была до 1914 года, то это действительно замечательно» [11, С. 253]. Поэтому будет правомерным говорить, что для разных классов приемлема различная глубина самосознания, которая обуславливается детализацией и горизонтом памяти.
Первым классом, который имел собственную память, были дворяне, поскольку их праздность позволяла обращать внимание на историю, которая становилась знаком отличия. Классовая память дворян, с одной стороны, проводила линию разграничения с другими общностями, но, с другой стороны, структурировала иерархию внутри класса, поскольку обосновывала место в аристократическом обществе деятельностью его предка. В качестве основы для отсылки к прошлому с целью легитимации своего социального статуса дворянство использовало военные достижения дальних родственников. Человек, история семьи которого не была подкреплена воинскими доблестями рода, не мог претендовать на инкорпорацию в аристократическое общество и на наличие высокого социального положения.
Ф Э Р У М ISSN 2687-086Х
молодёжной науки 111 www.forummn.ru
Youth 11 Forun ,rnal http://forummn.ru/article-2.1.18.html
ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
Однако зарождение капиталистических отношений приводило к изменению классовой памяти. Возникшие буржуазные слои, претендовавшие на высокую социальную позицию, не имели длительной истории предков. Поэтому прошлое торгово-промышленного класса переставало играть значимую роль в легитимации социального статуса. Гораздо важнее стала функция, которую исполняет этот социальный класс и конкретный человек в частности. Индивиды обращаются к классовому прошлому только в том случае, если своей деятельностью они приносят «социальную полезность». Осознание значимости собственной работы обуславливает наличие классовости памяти, в то время как эфемерность понимания социальной полезности отстраняет индивида от больших социальных структур и перемещает его память в рамки семьи и ближайшего окружения [6, С. 276-275].
Даже несмотря на полемическое замечание мэтра исторической школы «Анналов» М. Блока о том, что еще со времени каролингской эпохи стало складываться функциональное дворянство, занимавшее должности в королевской администрации [9, С. 155], идея М. Хальбвакса об изменении ориентации классовой памяти от знатности к социальной полезности имеет основу для существования в современном обществе. Сегодня социология, по мнению Э. Гидденса и Ф. Саттона, констатирует факт ослабления классовых сообществ, однако на самом деле просто индикатор класса становится не таким явным: теперь он представлен родом занятий. Именно профессия определяет социальную позицию, образ жизни и жизненные шансы множества индивидов [2, С. 163-164].
Материалы исторической социологии показывают изменение формы классовой памяти. К примеру, для русского дворянства XIX - начала XX вв. прошлое определяло престиж семьи, однако после революционных событий и прихода большевиков к власти дворянская память не только потеряла значимость, но и стала вредной для ее носителей. Поэтому, как показывает исследование С.А. Чуйкиной, «бывшее дворянство» было вынуждено либо придавать забвению свое прошлое, либо корректировать его: обращаться не к происхождению, а к достижениям «на фронтах социалистического строительства» [7, С. 165]. В этом случае преобладающим критерием расслоения классовой памяти выступает социальная полезность - работа, направленная на совершенствование общества.
Однако современность показывает, что не только профессия позволяет определять содержание памяти. Возникает множеств отличных друг от друга сообществ, которые стремятся выполнять функцию социальной полезности. С. Ушакин демонстрирует, что женщины, потерявшие сыновей во время Афганской войны, создают сообщество утраты, целью которого является сохранение поминовения о погибших. Потеря и травма, которую не разделяет власть, становится мотивирующей основой для деятельности таких матерей: они организуют митинги, открывают мемориальные доски, проводят торжественные памятные мероприятия [4, С. 313316]. Общественно полезная деятельность здесь не связана с профессиональной сферой -сообщества «афганских матерей» пытаются создать собственное публичное пространство, где каждый будет разделять пережитую травму, которую воспримут и услышат другие люди.
Заключение
Память социальных классов с процессом ослабления классовых отношений рассеивается: социальный статус теперь не зависит от глубоких и детализированных воспоминаний класса. Соответственно, теряется значение семейной истории, которая была связующим звеном в межпоколенной коммуникации. Для репрезентации социальной значимости человек начинает использовать память, находящуюся вне семьи: ее основой становится социальная полезность (профессия и сопричастность к единому событию прошлого). Множество памятей коллективов и сообществ могут, как сосуществовать, так и конкурировать друг с другом, поэтому
Ф Э Р У M ISSN 2687-086Х
молодёжной науки 112 www.forummn.ru
Youth 11 Forun ,rnal http://forummn.ru/article-2.1.18.html
ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
современное общество вынуждено обращаться к таким образам, которые будут создавать единство и целостность индивидов и социальных групп.
Библиографический список
1. Васильев А.Г. Современные memory studies и трансформация классического наследия // Диалоги со временем: память о прошлом в контексте истории. М.: Кругъ, 2008. С. 19-49.
2. Гидденс Э., Саттон Ф. Основные понятие в социологии. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2018. 336 с.
3. Козлова Л.В. Теория социальных классов Мориса Хальбвакса // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2014. № 4. С. 219-234.
4. Ушакин С. Вместо утраты: материализация памяти и герменевтика боли в провинциальной России // Травма: пункты. Сборник статей. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 306-345.
5. Хальбвакс М. Социальные классы и морфология. М.: Институт экспериментальной психологии; СПб.: Алетейя, 2000. 509 с.
6. Хальбвакс М. Социальные рамки памяти. М.: Новое издательство, 2007. 348 с.
7. Чуйкина С.А. Дворянская память: «бывшие» в советском городе (Ленинград, 1920-30-е годы). СПб.: Из-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2006. 259 с.
8. Шацкий Е. История социологической мысли. Т.1. М.: Новое литературное обозрение, 2018. 720 с.
9. Bloch M. Mémoire collective, tradition et coutume: À propos d'un livre récent [Collective Memory, Custom, and Tradition: About a Recent Book] // The Collective Memory Reader. Oxford, 2011 P. 150-155.
10. Erll A. Memory in Culture. London: Palgrave Macmillan UK, 2011. 209 p.
11. Foucault M. Film in Popular Memory: An Interview with Michel Foucault // The Collective Memory Reader. Oxford. 2011. P. 252-253.
12. Marcel J.-C., Muccielli L. Maurice Halbwachs's mémoire collective // Cultural Memory Studies: An International and Interdisciplinary Handbook. Berlin, New-York. 2008. P. 141-149.
