CC BY
125
КАЗАХСТАНСКО-РОССИЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В КОНТЕКСТЕ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ МОСКВЫ
Мурат ЛАУМУЛИН
доктор политических наук, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан (Алматы, Казахстан)
Мухтар ШАКЕН
аспирант кафедры международных отношений Казахстанского национального университета (Алматы, Казахстан)
В 2006—2007 годах геополитическая обстановка вокруг Центральной Азии трансформировалась, и по некоторым аспектам — существенно. Так, сместились акценты в политике тех или иных великих держав, изменился и формат сотрудничества. В качестве новых обстоятельств следует назвать в первую очередь рост влияния энергетического фактора, что особенно ярко выразилось в разработке стратегии Европейского союза. Другое важное обстоятельство — бросающееся в глаза ухудшение отношений между РФ и Западом. Российский фактор оказывал значительное, хотя порой и скрытое влияние на геополитическую ситуацию вокруг региона, то есть невозможно рассматривать весь спектр отношений — транспортный, экономический, энергетический, гуманитарный — между ЕС и государствами Центральной Азии, игнорируя Москву. Зримое и незримое присутствие Кремля в регионе и вектор его отношений с Европой выносят на повестку дня создание энергетического альянса РФ с другими крупными производителями (и транзитными странами) углеводородов.
В настоящее время ухудшение отношений между Россией и Западом — свершившийся факт, причем долговременный
и многоплановый по своему характеру и последствиям. Он затрагивает взаимоотношения по следующим направлениям: РФ — США, РФ — ЕС, РФ — НАТО, РФ — ОБСЕ, коснулся таких сфер взаимодействия, как экономика и энергетика, военно-стратегическая стабильность, борьба с международным терроризмом, различных областей геополитического и геоэкономи-ческого взаимодействия России и Запада в Азии, Латинской Америке, на Балканах, в Африке, на Ближнем Востоке и, главное, — на территории СНГ.
Первым (тогда еще скрытым) столкновением интересов РФ и Запада стала волна «цветных революций» на постсоветском пространстве в 2003—2005 годах. Но тогда стороны стремились «сохранить лицо» и открыто не дискутировать по имевшимся противоречиям и проблемам. Запад расценил в качестве одного из первых сигналов наступающего ухудшения его отношений с Россией укрепление такой региональной структуры, как ШОС, в 2005 году открыто поставившей вопрос о вре-менныых рамках присутствия военных баз США в республиках ЦА. С 2006 года (речь Р. Чейни в Литве) Вашингтон позволяет себе открыто критиковать Москву.
Полем столкновений, открытой геополитической и геоэкономической конкуренции стали проекты по прокладке новых маршрутов трубопроводов, в том числе из Центральной Азии и Каспийского региона. Концепция ЕС (поддерживаемая Соединенными Штатами) о «диверсификации энергетических поставок» на свои рынки носит открытый антироссийский характер. При учете этого и других факторов, а также присутствия США и НАТО в ЦА, становится очевидным, что набирающее силу ухудшение отношений между РФ и Западом непосредственно затронет международное и геополитическое положение государств данного региона.
В целом элита России понимает, что отношения со странами СНГ — главный
приоритет внешней политики Москвы. Здесь концентрируются ее интересы в сферах безопасности и экономики, отсюда исходят и серьезные вызовы. Российские политологи и политические круги единодушно признают, что РФ должна играть доминирующую роль на постсоветском пространстве и не допускать ее «эрозии» посредством усиления конкурирующего влияния Запада и соответствующих институтов. В отношении республик ЦА рекомендуется учитывать, что на центральноазиатском направлении необходимо задействовать возможности ОДКБ, ЕврАзЭС и ШОС. Речь должна идти о создании в лице России привлекательной конкурентоспособной и реалистичной перспективы как для политических элит, так и для широких слоев населения.
Внешнеполитическая стратегия РФ при В. Путине
Сегодня уже можно говорить о внешнеполитической стратегии президента России В. Путина как о сложившейся политике. Она носит прагматичный характер (но не во всем и не всегда), учитывает геополитические и экономические ресурсы и реальные возможности страны1.
Как считают наблюдатели, в руководстве РФ сформировалось два блока, условно называемых военным и экономическим (или силовики и прагматики), при этом влияние и роль первого намного сильнее второго. Подобный расклад сил не может не отражаться на формировании и проведении внешнеполитического курса. С другой стороны, на формирование внешней политики воздействуют различные ведомства, у которых могут быть отличные друг от друга (или специфические) точки зрения — в зависимости от интересов того или иного субъекта. В настоящее время собственным видением политики РФ в отношении СНГ располагают (помимо администрации президента) ведомства, имеющие возможности непосредственно влиять на этот процесс: МИД РФ, Министерство обороны и «Газпром». Но важнейшее отличие внешней политики России при В. Путине от политики эпохи Б. Ельцина — ее большая согласованность, подразумевающая, что все министерства и ведомства должны действовать, исходя из общенациональных интересов страны.
Центральным пунктом политики В. Путина было выстраивание прагматичных отношений с Западом. Эта политика принесла свои плоды: Россия превратилась в почти полноправного члена Большой восьмерки, улучшила отношения с США и ЕС, интенсифицировала на равноправной основе контакты с НАТО. Западная политика РФ строилась также на балансировании между Соединенными Штатами и Европейским союзом, причем в первом случае преобладали политические аспекты, во втором — экономические
1 См.: Морозов С. Дипломатия В.В. Путина. Внешняя политика России. 1999—2004 гг. Санкт-Петербург: ИД «Измайловский», 2004. 256 с.; Рар А. Холодный мир. Путинская Россия и Запад // Internationale Politik (Berlin, русская версия), 2004, № 2. С. 5—16; Стратегический ответ России на вызовы нового века / Под общ. ред. Л.И. Абалкина. М.: Экзамен, 2004. 608 с.
связи. К тому же Москва сумела превратить экономику (точнее, энергетическое взаимодействие) в мощный инструмент для достижения внешнеполитических целей. Это касается как связей России с Западом, так и с азиатскими странами (КНР и Япония). Но в еще большей степени «энергетическая стратегия» РФ проявилась в отношениях с государствами СНГ. Этот фактор — трансформация энергетической политики в геополитический инструмент — прямо затрагивает национальные, экономические и энергетические интересы Казахстана. С другой стороны, для создания противовеса Западу Россия умело использовала свои отношения с азиатскими странами, прежде всего с Китаем. Последние годы характеризуются беспрецедентным сближением РФ и КНР, в том числе в военнополитической и военно-стратегической сферах, а инструментом реализации совместных геополитических амбиций Москвы и Пекина стала ШОС.
Кроме того, Россия не оставляет попыток нормализовать и поднять на новый уровень свои отношения с Японией, в том числе играя на ее противоречиях с КНР; стремится сохранить свое значение медиатора на Корейском полуострове; возрождает стратегическое сотрудничество с Индией; «заигрывает» с государствами ЮВА и мусульманским миром (ОИК).
Но основным объектом приложения геополитической активности Москвы остается постсоветское пространство. Краеугольный камень доктрины В. Путина — глубокое убеждение, что для реального возвращения в круг ведущих геополитических игроков России необходимо прежде всего восстановить свое влияние в традиционных регионах доминирования: на Кавказе, в Центральной Азии и в целом в СНГ.
В качестве механизма достижения этой долгосрочной цели был предложен экономический (но по сути геополитический) проект Единого экономического пространства (ЕЭП). После известных событий в Украине Россия была вынуждена (временно) оставить ЕЭП и вернуться к его более ранней версии — ЕврАзЭС. Тем не менее суть обоих проектов остается прежней: путем глубокой экономической интеграции заложить основы для интеграции политической, то есть воссоздать в новых условиях и в новой форме некую геополитическую (с чертами имперской) структуру в Евразии под эгидой России («либеральная империя»).
Здесь вероятны нюансы и разные трактовки (Евразийский союз, конфедерация и т.д.), но основная мысль стратегии В. Путина заключалась в том, что без объединения постсоветского пространства (или его части) ни Россия, ни другие страны СНГ не смогут создать эффективно действующий на мировой арене совместный политико-экономический союз. В пользу этого говорят географические и геополитические факторы, совместные экономические и транспортно-коммуникационные системы, исторические и культурные связи и т.д. Как уверены в Москве, возрождение экономической и политической мощи России — залог поступательного развития ее союзников по интеграционным образованиям, в том числе и Казахстана.
В ходе реализации стратегии РФ роль ее агентов в решении геополитических задач призваны сыграть крупные нефте- и газодобывающие компании, подконтрольные государству или тесно связанные с ним. События 2005 года вокруг строительства Северо-ев-ропейского газопровода и отношений с Украиной показали, что «газовая» политика и собственно «Газпром» превратились в один из главных инструментов внешнеполитической стратегии Москвы.
Став президентом РФ в 2000 году, В. Путин неизменно демонстрировал приверженность прагматизму во внешней политике, отказался от великодержавной риторики (не только на словах, но и на деле), очевидно осознавая ограниченность возможностей России и необходимость сосредоточить ресурс на модернизации страны. Рассуждения о многополярном мире сменились тезисом о многовекторности российской внешней политики, в котором уживаются и курс на интеграцию с Европой, и налаживание антитеррористи-
ческого сотрудничества с США, и стратегическое партнерство с Китаем и Индией, и программа формирования единого экономического пространства со странами СНГ (особенно с Беларусью, Казахстаном и Украиной).
Тем самым В. Путин неизменно демонстрировал открытость к сотрудничеству и взаимодействию с западными государствами. Уже в самом начале пребывания у власти он смог существенно скорректировать курс. Однако президент России не только отстранил надвигавшуюся угрозу ухудшения отношений РФ с Западом, прежде всего с США, но и вновь существенно повысил кредит доверия к России, тем самым сделав более благоприятными внешние условия реформирования и модернизации страны.
Вместе с тем в линии В. Путина буквально с самого начала проявились нотки новой, деловой жесткости, неготовности идти на ненужные России компромиссы, на «сдачу позиций» в тех случаях, когда речь шла об отстаивании важных национальных интересов государства. Таким образом, к началу второго срока президентского правления внешнеполитический ресурс Путина стал сокращаться.
В первые годы правления В. Путина — как и при Б. Ельцине — сталкивались две разные точки зрения на стратегию России и ее национальные интересы, причем ни одна из позиций окончательно не доминировала. Их отражали так называемые «западники и реалисты». Первые понимают интересы РФ в следующем: стать для Вашингтона главным стратегическим партнером вместо Китая, прекратить антиамериканский «флирт» с Европой, сообща выступать в стратегически важных регионах мира, вместе обеспечивать модернизацию отсталых регионов (постсоветское пространство), координировать действия в сфере стратегических вооружений и т.д. К 2006—2007 годам влияние этой группы упало практически до нуля. Реалисты же исходят из того, что события двух последних лет привели к резкому росту внешней угрозы РФ, вытекающей из перспективы потенциальной атаки против нее США со стороны неевропейских границ России (т.е. из Афганистана, государств ЦА и Кавказа), дестабилизации обстановки на Корейском полуострове, появления здесь американских вооруженных сил. Российские стратеги опасаются и военного вторжения Соединенных Штатов в Иран, а также обострения военно-политической обстановки во всем регионе от Ближнего Востока до Синьцзяна. Кроме того, военные действия США в Афганистане и Ираке в ближайшей перспективе приведут не к снижению опасности со стороны воинствующего исламского фундаментализма, а, наоборот, — к его росту. Российские аналитики видят угрозу будущему существованию РФ именно в радикальном исламизме.
Решение о наращивании своего военного присутствия в ЦА Москва приняла в тот момент, когда Вашингтон уже сделал попытку расширить здесь свое военное присутствие. Между тем российский генералитет был настроен еще более решительно и толкал В. Путина к активному соперничеству с Соединенными Штатами в регионе. Реалисты исходят из того, что многополярность на международной арене достижима, если РФ будет теснее сотрудничать с ЕС и ФРГ, действовать сообща с Китаем и Францией в Совете Безопасности ООН, укреплять ШОС, а также твердо защищать свои интересы от посягательств США.
В военной политике и западники, и реалисты исходят из того, что Россия должна сохранять опору на свой ядерный потенциал как на основу собственной безопасности. В отношении Китая российские реалисты считают, что вынужденное стратегическое партнерство РФ с КНР следует продолжать, так как оба государства объективно — субъекты стратегии сдерживания Соединенных Штатов. Важнейшим шагом во внешнеполитической стратегии России стало создание в конце апреля 2002 года ОДКБ, что однозначно продемонстрировало стремление Москвы не уходить из зон своего традиционного доминирования на Кавказе и в Центральной Азии.
Наряду с ОДКБ (и сотрудничеством в военной сфере в целом) Россия была намерена наращивать взаимодействие со странами СНГ по линии ЕврАзЭС, как бы цементируя вокруг себя своих союзников экономическими рычагами. Таким образом, речь идет о полноценной стратегии в государствах СНГ, выработанной в Кремле. Ее часть представляет собой согласованное вступление стран ЕврАзЭС в ВТО. Слабое место данной стратегии — недооценка объективной (экономической, демографической и внутриполитической) слабости России как бывшей великой державы.
Но все же современное геополитическое положение РФ можно оценить как чрезвычайно трудное, а возможности расширения ее геополитического влияния — как чрезвычайно ограниченные. В отношении Афганистана Россия вела весьма сдержанную и осторожную политику. Это касается в первую очередь регулярных предложений Запада и представителей Северного альянса присоединиться к международным коалиционным силам, на что Москва отвечает категорическим отказом. Афганский вопрос на этом этапе был актуален для России по нескольким параметрам. Она была заинтересована в первую очередь в стабилизации этой страны и в получении гарантий, что из Афганистана не будет более исходить угроза терроризма, в блокировании потока наркотиков и поддержке своего военно-политического «клиента» — Северного альянса. В той или иной мере аналогичные интересы имели в Афганистане и государства Центральной Азии. В целом российские интересы в Афганистане можно было разделить на политические, военно-стратегические и экономические2. Позиция Москвы по афганской проблеме была еще раз подтверждена на неформальной встрече министров обороны РФ и НАТО в румынском городе Пояна Брашов (декабрь 2004 г.).
Наиболее острая для России проблема, связанная с Афганистаном, — наркотики. РФ намерена предложить странам ЕС и НАТО схему скоординированного взаимодействия в борьбе с этим злом. По мнению Москвы, сотрудничество можно наладить по линиям ОДКБ — НАТО и НАТО — ШОС. Таким образом, у России и государств ЦА существует четко выраженная общность интересов в отношении Афганистана, которая базируется прежде всего на стремлении обеспечить свою безопасность, стабильность в регионе и не допустить повторения угрозы воинствующего исламизма.
Политика России в СНГ
В СНГ Россия сосредоточивает основное внимание на отношениях с Украиной, Беларусью, Казахстаном, а также на развитии ситуации на Южном Кавказе. РФ и страны Запада обычно поддерживают диаметрально противоположные политические силы в Беларуси, Украине, Казахстане, Азербайджане и Грузии. Как правило, политических фаворитов Запада в этих республиках Москва считает антироссийскими политиками.
Еще несколько лет назад будущее Содружества Независимых Государств заметно обеспокоило руководство РФ, которое серьезно задумалось над тем, почему в СНГ так трудно идут интеграционные процессы, что этому мешает и что нужно делать, чтобы эти процессы приобрели наконец позитивную динамику3. В этой связи в Москве поставили
2 См.: Коргун В. Россия и Афганистан // Internationale Politik (Berlin, русская версия), 2002, № 3. С. 76— 85; Он же. Россия — Афганистан: на пути к восстановлению сотрудничества // Азия и Африка сегодня, 2006, № 8. С. 59—60.
3 См.: Алесин В.И. Содружество Независимых Государств: интеграция или взаимодействие? // Казах-стан-Спектр (Алматы, КИСИ), 2006, № 3. С. 24—31.
перед собой следующие задачи: четкая фиксация СНГ как приоритетного направления внешней политики; примат обеспечения задач национальной безопасности; прагматический и дифференцированный подход к партнерам в зависимости от их встречной готовности учитывать российские интересы; акцент на взаимодействие в экономической сфере, включая продвижение российского бизнеса; упор на развитие двустороннего сотрудничества и корректировка приоритетных направлений интеграции, предполагающая перенос акцента с многопрофильного СНГ на специализированные: Союз Беларусь — Россия, ЕврАзЭС, ОДКБ.
При этом, надеясь за счет лидерства в формирующемся ЕЭП вернуть утраченные позиции на постсоветском пространстве, Кремль пошел на существенные уступки, которые зачастую позволяют партнерам использовать пока не существующий интеграционный проект в своих целях. По мнению российских стратегов, наиболее тревожным и опасным для авторитета России и Содружества в целом остается кавказское направление, в первую очередь — политика Грузии. Москва также опасается, что спусковым механизмом для принятия руководством Азербайджана решения по применению силы в Карабахе вполне может стать резкое обострение военного положения вокруг Южной Осетии или Абхазии, дистанцирование России от этой ситуации и очевидный успех Тбилиси хотя бы на одном из указанных направлений. Четко негативную позицию Москва выказала в отношении наметившегося блока «Сообщество демократического выбора». В 2005 году обозначился кризис в СНГ: Туркменистан заявил о своем выходе из Содружества и стал его ассоциированным членом, а Россия начала своими действиями вытеснять из СНГ Грузию. Аналогичные настроения (покинуть Содружество или заморозить свое участие в нем) выражали, например, Украина и Молдова.
В 2006—2007 годах РФ оказалась перед сложным выбором: продолжать деятельность по созданию интеграционных объединений на постсоветском пространстве — ЕЭП, ЕврАзЭС и союз с Беларусью, или отдать предпочтение своей дальнейшей интеграции в глобальную экономику — вступлению в ВТО. Ведь планы формирования ЕЭП будут совместимыми с участием России во Всемирной торговой организации лишь в том случае, если Беларусь, Украина и Казахстан вступят в ВТО одновременно с РФ.
В начале октября 2005 года в Санкт-Петербурге состоялось заседание Совета глав государств-членов Организации «Центрально-Азиатское сотрудничество» (ОЦАС), в котором участвовал и Казахстан. В ходе мероприятия было принято решение об объединении указанной структуры с Евразийским экономическим сообществом. Руководители стран-членов ОЦАС, учитывая совпадение стратегических целей и задач обеих названных структур, а также принимая во внимание, что практические задачи по созданию интегрированного рынка, программ в водно-энергетической, транспортной, продовольственной и других сферах, ныне стоящие перед ОЦАС, успешно решаются в рамках ЕврАзЭС, поддержали обращение Республики Узбекистан о вступлении в ЕврАзЭС, ключевую роль в этом сыграла Россия.
Политическая элита РФ старается делать акцент на интеграцию в формате «четверки» Россия, Беларусь, Казахстан и Украина, рассчитывая, что другие республики СНГ сами «потянутся» к этому объединению. За рамками интеграции остаются Туркменистан (тем не менее он может войти в создаваемый Евразийский газовый консорциум), Узбекистан и Азербайджан. Впрочем, последние два государства в перспективе, возможно, присоединятся к интеграционным процессам. В ЕЭП, конечно же, войдут страны ЕврАзЭС — Таджикистан и Кыргызстан; Молдова и Армения также рассматривают этот вопрос.
Однако у России до сих пор нет комплексной и стратегически выверенной политики по отношению к государствам Содружества, что объясняется рядом серьезных причин. На первом месте стоит проблема центробежных тенденций, отдаляющих эти страны друг
от друга, так как невозможно строить отношения по единой схеме с государствами, далеко «разбежавшимися» за годы независимого развития. Именно поэтому РФ провозгласила приоритет развития двусторонних связей. К тому же в российской политической элите нет консенсуса по политике Москвы в СНГ. Так, ее военный истеблишмент нацелен в отношениях со странами Содружества на восстановление властных позиций РФ, для чего пытается использовать любые легитимные средства — от развития военно-технических связей до раздувания угроз национальной безопасности этих республик со стороны международного терроризма, экстремизма и наркопреступности. В то же время другие политические силы России предлагают вообще избавиться от так называемого «центральноазиатского подбрюшья».
В целом российские национальные интересы в СНГ сегодня можно свести к следующим основным позициям: обеспечение стабильности на всем постсоветском пространстве; беспрепятственное использование транзитного потенциала государств СНГ; сохранение единого экономического пространства; усиление роли Москвы в вопросах использования гидроэнергетических и минеральных ресурсов (прежде всего ЦА); международное признание (со стороны Запада, Китая и др.) особой роли России на пространстве СНГ, выражающееся, в частности, в консультациях с ней перед принятием важных решений, влияющих на урегулирование конфликтов и изменение геополитической конфигурации.
В целом РФ стремилась более эффективно использовать уже существующие механизмы: СНГ, Союзное государство Беларусь — Россия, ОДКБ, ЕврАзЭС, ШОС, а также строить новые — ЕЭП, однако последний фактически заморожен из-за позиции Украины. Проект же Союзного государства Беларусь — Россия был поставлен под вопрос вследствие кризиса в их отношениях в конце 2006 — начале 2007 годов.
Казахстанско-российские отношения
За минувшие 15 лет казахстанско-российские отношения — несмотря на ряд нерешенных вопросов — в целом носили добрососедский и дружественный характер. Особенно интенсивно они развиваются в последние годы. «Поворот» России к странам Центральной Азии в начале XXI века дал импульс новому витку развития связей между Астаной и Москвой. Российское направление внешней политики РК — одно из важнейших в силу геополитического соседства, политического веса в международной системе, экономического потенциала РФ и многих других факторов.
В сложных условиях 2004—2005 годов, когда резко увеличилась угроза внешнего вмешательства во внутренние дела Казахстана, Россия оказала максимальную поддержку руководству РК на внешнеполитическом уровне. Благодаря целенаправленным действиям обеих сторон угроза радикальной смены власти по сценарию «цветных революций» была снята с повестки дня.
Казахстан, со своей стороны, полностью поддерживал все интеграционные усилия России, проводил чрезвычайно лояльную к ней политику в рамках СНГ, ШОС, ОДКБ, ЕврАзЭС и ЕЭП, что порой могло негативно отразиться на двусторонних отношениях РК с рядом государств ближнего и дальнего зарубежья, а также на экономических интересах республики.
На новом этапе развития казахстанско-российских отношений Астана неизбежно сталкивается с рядом вопросов: насколько далеко можно зайти в процессе сближения с Москвой; как глубоко допустить степень интеграции, чтобы это не повредило нацио-
нальному суверенитету РК; каковы истинные цели и намерения В. Путина; позволит ли РФ применить в отношении Казахстана те рычаги и средства давления, которые она уже использовала в отношении некоторых других стран СНГ?
В развитии казахстанско-российских связей принято выделять четыре этапа:
1) 1991—1992 годы — формирование правовой основы межгосударственных отношений;
2) 1992—1994 годы — определение основных направлений и форм двустороннего сотрудничества в политической, экономической и военной сферах;
3) 1995—2000 годы — расширение и углубление двустороннего партнерства в русле интеграционных процессов в рамках СНГ;
4) с 2001 года — перевод взаимодействия с многостороннего на двусторонний формат4.
В конце 1990-х — начале 2000-х годов отношения между РК и РФ и в целом российская стратегия в Центральной Азии вступили в новую фазу, что было в числе прочего обусловлено двумя событиями. Во-первых, в связи с ситуацией в Афганистане, вторжениями в соседние республики ЦА боевиков Исламского движения Узбекистана (ИДУ) в регионе резко обострилась угроза безопасности; во-вторых, в Москве сменилось высшее политическое руководство, президентом РФ стал В. Путин. Все это не могло не отразиться на динамике казахстанско-российских связей.
На протяжении многих лет осложняющим фактором двусторонних контактов была сфера казахстанско-американских отношений. В РФ обращали и обращают пристальное внимание на усиление давления на РК со стороны США. Особое раздражение Москвы вызывал тот факт, что резкая критика в адрес Казахстана и его руководства вспыхивала именно в момент очередного казахстанско-российского сближения. Это было особенно справедливо для конца 1990-х — начала 2000-х годов. В России уже не сомневались, что главные цели американской политики в РК — изолировать республику от интеграционных процессов с участием России и не допустить любого сближения Астаны и Москвы.
В начале XXI века некоторые иностранные эксперты пришли к выводу, что в отношении развития событий на Каспии Москва опережает Запад. Это происходит благодаря достигнутым долгосрочным соглашениям России с Казахстаном и Туркменистаном по транзиту нефти и газа, а также привлекательным проектам трубопроводов в направлении Балтийского моря, позволяющим использовать газовый конденсат Карачаганакского месторождения РК.
Основным спорным пунктом между Москвой и Западом была выработка маршрутов транспортировки кашаганской нефти. Россия старалась заблокировать ее доставку через Каспийское море крупнотоннажными танкерами и посредством прокладки подводного трубопровода. Цель Москвы, как считали западные аналитики, объединение российской и каспийской нефти в единый поток под контролем РФ. Это дало бы ей (наряду с прямыми экономическими дивидендами) возможность оказывать политическое давление на европейских потребителей. Но в этом контексте у России есть и слабые места — изношенность ее трубопроводов и их относительно малая пропускная способность.
В целом при В. Путине Москва рассчитывала на лояльность Астаны по всем стратегическим вопросам двусторонних отношений. Вывод Казахстана из сферы стратегических интересов Кремля означал бы не только полную потерю Россией Центральной Азии, но и создание непосредственной угрозы военной безопасности РФ и ее экономическим
4 См.: Токаев К.К. Внешняя политика Казахстана в условиях глобализации. Алматы, 2000. С. 248.
интересам, а также утрату прежнего геополитического статуса. В этом плане наиболее острая для РФ проблема — самостоятельные отношения РК с Западом по комплексу вопросов. Сама собой разумевшаяся прежде зависимость Казахстана от России в военнотехнической сфере уходила в прошлое. На этом направлении Астана активно развивала отношения с Западом как в рамках НАТО, так и в двустороннем формате, что вызывало озабоченность Москвы и Пекина (партнера России и Казахстана по ШОС). Речь шла прежде всего об участии ряда государств — США, ФРГ и Великобритании — в модернизации казахстанской системы ПВО.
В целом Россия, прежде индифферентно относившаяся к казахстанским заявлениям (тогда еще абстрактным) об участии в проекте Баку — Тбилиси — Джейхан, теперь, когда этот вопрос переходит в практическую плоскость, начала проявлять усиливающуюся нервозность. Остаются не всегда понятыми в Кремле действия РК на мировой арене по острым международным проблемам, в частности иракской. По-видимому, Москва рассчитывала на приверженность Астаны российской позиции. Каспийская проблема представляет собой непростой вызов будущему Казахстана. Она затрагивает отношения РК практически со всеми крупными геополитическими игроками: Россией, США, Китаем, Ираном и Евросоюзом.
Тем не менее на протяжении всех лет существования независимого Казахстана его отношения с РФ характеризовались стабильностью и готовностью обеих сторон к сотрудничеству, создана прочная правовая, экономическая, политическая и культурная база их взаимодействия. Внешняя политика РК в отношении России строилась на основе того, что Москва — важнейший партнер республики во всех сферах сотрудничества. Россия при этом не стремилась влиять на независимый внешнеполитический курс РК и оказывать давление на ее отношения с другими государствами. Имеются все основания считать, что и в XXI веке контакты между обеими странами будут оставаться стабильными и добрососедскими как на двустороннем, так и на многостороннем уровне.
В течение 2004—2005 годов на развитие общей ситуации в Содружестве весьма существенно влияли события в Грузии, Украине и Молдове (частично). Эти перипетии состояли в быстрой смене правящих режимов, переориентации новых властей на Запад и стремлении экспортировать «цветные революции» в другие страны СНГ. К 2005—2006 годам наиболее сложной задачей как для России, так и для РК являлось продолжение прежней совместной линии в рамках СНГ и других интеграционных образований. В условиях кризиса Содружества Казахстан занимал активную позицию на постсоветском пространстве, однако внимание Астаны стало перемещаться от СНГ к более компактным интеграционным формированиям: ЕврАзЭС и ЕЭП. Как это ни парадоксально, но 2005 год отмечен активизацией отношений РК с республиками СНГ, пережившими «цветные революции», — Грузией, Украиной и Кыргызстаном, хотя Астана всегда занимала четкую пророссийскую позицию и осуждала данные перевороты. Устремленность этих государств к сотрудничеству с Казахстаном была продиктована прежде всего энергетическими интересами.
В подобных крайне сложных условиях 2004—2006 годов Астана поддержала усилия Москвы по сохранению, пусть и формальному, Содружества Независимых Государств на ближайшую перспективу. Существование СНГ — гарантия поддержания некоторой политической стабильности на постсоветском пространстве, однако, с другой стороны, в 2006 году Астана и Москва начали неофициальные и неафишируемые консультации по созданию альтернативы СНГ — нового интеграционного объединения, более компактного и эффективного, а также сплоченного в военно-стратегической и экономической сферах. РК представила свои предложения осенью 2006 года. Она исходила из того, что более перспективным видится изменение самой идеологии и концепции дальнейшего существования СНГ. Реформа Содружества, подразумевающая его трансформацию в дей-
ственное интеграционное экономическое объединение, нецелесообразна. Анализ основных аспектов развития новых независимых государств дает основание полагать, что на постсоветском пространстве нет достаточной базы для одновременной и многосторонней интеграции в силу значительной дифференциации социально-экономического, политического и общего уровней развития этих стран.
Наряду с естественными тесными связями в экономике и гуманитарной сфере Россия имеет вполне конкретные и реальные интересы в Казахстане в области своей национальной безопасности. К данным факторам относятся следующие: на территории РК расположена часть стратегической инфрастуктуры РФ; Москву и Астану связывают соглашения по обеспечению безопасности как в рамках ОДКБ, так и на исключительно двустороннем уровне; военная промышленность и армии двух государств тесно связаны; в ряде соседних регионов Казахстана Россия имеет геополитические интересы, прежде всего на Каспии. Но главное, основной ядерный и стратегический потенциал РФ расположен в непосредственной близости от ее границы с РК.
Это означало, что Россия ни при каких обстоятельствах не допустит, чтобы в Казахстане установился недружественный ей режим или, по крайней мере, — недостаточно лояльный. РФ оказала существенную помощь в стабилизации ситуации вокруг Казахстана в случае нежелательного развития событий в сложный электоральный период 2004 и 2005 годов. Так, В. Путин демонстративно поддержал действующего президента РК до выборов, что отдало Н. Назарбаеву голоса русскоязычного населения республики. Далее, по своим каналам Москва довела до сведения наиболее активных геополитических игроков, действующих на центральноазиатском поле, что она не допустит повторения в Казахстане украинского сценария.
Взаимодействие в военно-технической сфере — одно из приоритетных направлений РК, так как в этом плане РФ является основным партнером сотрудничества. Казахстан и Россия располагают нормативно-правовой базой взаимодействия в военно-технической сфере, что включает и двусторонние договоры, и участие в таких структурах многостороннего сотрудничества, как ОДКБ и ШОС.
Нынешняя стратегическая обстановка в мире и регионе, а также реалии, касающиеся возможностей России, которая располагает достаточными ресурсами лишь в военнотехнической и научной сферах, создают Казахстану благоприятные условия для нового витка военно-технического партнерства между двумя государствами в нужном республике русле. С целью усиления своих позиций в регионе Москва будет готова пойти навстречу многим инициативам Астаны. Для РФ тем более нежелательно распространение влияния США на Казахстан, так как он находится в непосредственной географической близости от России.
В результате двустороннего сотрудничества в сфере безопасности подписаны соглашения о поставках вооружения и военной техники на льготных для Астаны условиях. Указанные документы носят долгосрочный характер, они не только обеспечивают стабильное военное строительство РК, но и обусловливают определенные обязательства РФ.
В 2005—2006 годах в сфере военно-технического взаимодействия возникла проблема, связанная с неопределенностью позиции Астаны по закупке комплексов ПВО. Россия рассчитывала, что Казахстан приобретет модифицированный новейший комплекс С-300, как это определялось соответствующими документами по военно-техническому взаимодействию, в частности соглашением от 2003 года. Однако по ряду причин, в том числе финансовых, в тот период РК вела переговоры со странами НАТО о приобретении системы ПВО западного образца. Этот фактор привнес негативный фон в казахстанско-российское военно-техническое сотрудничество.
Другим событием, касающимся упомянутого взаимодействия РК и РФ в стратегической сфере, стал запуск в начале 2006 года первого казахстанского спутника «Казсат».
Упомянем здесь и двустороннее сотрудничество в создании совместного ракетоносителя «Байтерек». Хотя данные факты связаны с развитием мирного космоса, объективно они способствуют укреплению стратегического потенциала обоих государств, имеющих тесные военно-стратегические контакты.
С точки зрения развития многосторонних политических связей в рамках ОДКБ и при обострении ситуации (в плане безопасности) эта структура может стать для Казахстана действенным инструментом. РФ — как первостепенная составляющая Договора — усиливает данное формирование, поэтому РК всегда внимательно относилась к пунктам сотрудничества, гарантирующим безопасность членов ОДКБ по аналогии с подобной статьей НАТО, являющейся самым главным моментом в учредительном документе Альянса. Фактически, эта идея воплотилась после трансформации ДКБ в ОДКБ (2002 г.).
Геополитические коллизии второй половины 1990-х годов привели к появлению необычной геополитической конфигурации — Шанхайской организации сотрудничества, в которую в качестве «тяжеловесов» входят Россия и Китай, а на правах активного участника — Казахстан. Уже свыше 10 лет ШОС — важный фактор, оказывающий существенное влияние на международное положение Астаны и геополитические процессы в Центральной Азии.
Однако сегодня ШОС представляет собой одну из самых противоречивых структур в мире. Это не военно-стратегический альянс, не полноценный экономический союз и не политическое формирование в традиционном (географическом, культурно-цивилизационном и т.д.) понимании, тем не менее Организация занимает (возможно, вынужденно) важное место во внешней политике Астаны. Подобная ситуация вытекает из простого факта — участия в ШОС таких держав, как Россия и Китай, Казахстан же не может игнорировать это в силу географических и геополитических причин. Еще один фактор — центральноазиатская направленность Организации, что вынуждает Астану пытаться играть в ней заметную роль.
Для внешней политики Казахстана ШОС создает ряд как преимуществ, так и рисков. Поскольку внешнеполитический курс РК носит четко выраженный характер балансирования (т.н. многовекторности), то ШОС обусловила дополнительные возможности для контрбаланса в отношениях с Западом. Однако принятие излишних обязательств в рамках Организации, исходящих от России и/или Китая либо навязанных ими, неизбежно вызывает для Казахстана трудности. Участие в данной структуре создает дополнительные проблемы в плане балансирования между Москвой и Пекином, а в перспективе может возникнуть ситуация, когда Астане придется выбирать между ними.
Членство в ШОС — часть казахстанско-российских отношений, но этот фактор отнюдь не доминирует. Кремль не столь ревниво относится к контактам Астаны с Пекином, как, например, к ее связям с Вашингтоном. Однако не вызывает сомнений, что казахстанско-китайские отношения оказывают определенное влияние на связи РК с Россией. Шарада ШОС состоит в том, что ни РФ, ни Китай в полной мере не представляют себе конечные цели Организации и конкретные задачи, стоящие перед ней. В этих условиях для Казахстана и других центральноазиатских участников членство в ШОС содержит некую неопределенность: как будет реагировать одна из стран на действия другой и как другие страны-члены ШОС будут реагировать на действия той или иной республики ЦА, направленные против страны-члена ШОС, а также по отношению к другим геополитическим силам, не представленным в ШОС?
В 2005 году Пекин предложил перевести Организацию из политического объединения в экономическое, однако Астана и Москва отнеслись к этой инициативе прохладно. В случае принятия предложения КНР и дальнейшего развития в этом направлении перед ШОС возникала бы угроза трансформироваться в «экономический протекторат» Китая.
Особенно такая угроза реальна в отношении Москвы и Астаны, которым в стратегии Пекина уготована роль энергетического тыла (т.е. поставщиков углеводородов и иного сырья). В этой связи заслуживает внимания более пристальное рассмотрение стратегических интересов КНР в Центральной Азии, в том числе с учетом ШОС.
В экспертных кругах РФ неоднозначно расценивают расширение энергетического сотрудничества между РК и КНР. По мнению российских аналитиков, появление нового игрока — Казахстана — вносит в сюжет определенную интригу, однако такое развитие событий они не советуют расценивать как негативное5. Специалисты РФ считают, что готовность Пекина финансировать прокладку трубы из РК вызвано стремлением продемонстрировать наличие альтернативы, а также было одним из ответов на неторопливость Москвы относительно выбора маршрута магистрали.
Таким образом, российские эксперты пришли к выводу, что если не учитывать политические амбиции, то у РК нет экономических возможностей (и потребностей) конкурировать с РФ на китайском направлении. Более того, для России вырисовываются перспективы перевести энергетическое сотрудничество Астаны и Москвы в плоскость стратегического взаимодействия. Ветка в КНР позволит реализовать дополнительный вариант перекачки нефти в Поднебесную — сначала по ныне простаивающему трубопроводу Омск — Павлодар — Чимкент, затем — по трассе РК — Китай.
Богатый сырьевыми ресурсами Казахстан, взявший курс на максимально возможное привлечение инвесторов и считающийся одним из основных партнеров России на постсоветском пространстве, остается для ее компаний наиболее привлекательной страной ЦА. В частности, «Газпром» намерен стать акционером газотранспортной системы РК (в случае ее продажи).
Таким образом, основополагающая цель стратегии и конкретной политики России в отношении Казахстана — сохранение прочного внутриполитического и внешнеполитического положения республики, ее социальной и экономической стабильности, ее возможности проводить самостоятельную и независимую от внешнего давления, но в то же время дружественную по отношению к Москве политику. Астана остается наиболее значимым партнером Кремля в системе его геополитических и геостратегических приоритетов в Центральной Азии. Очевидно, и в перспективе Москва будет занимать в отношении Астаны активную позицию.
Перспективы двусторонних связей
Главными вопросами геополитической повестки дня казахстанско-российских взаимоотношений на ближайшие десятилетия остаются следующие: как будут строиться и какой характер будут носить эти отношения; станут ли Астана и Москва ядром нового интеграционного объединения на евразийском пространстве или же инерция дезинтеграции, усиленная их собственными национальными интересами и внешним геополитическим давлением, заставит их двигаться по самостоятельной траектории? Ответить на эти вопросы невозможно без детального рассмотрения реальных перспектив экономической интеграции, степени взаимозависимости и взаимной заинтересованности, а также потенциала двустороннего сотрудничества между Россией и Казахстаном.
Среди факторов, которые в ближайшей перспективе будут оказывать серьезное влияние на экономическое развитие обеих стран, в первую очередь следует назвать глобали-
5 См.: Хренков Н. Кремль, «Газпром» и Средняя Азия // Азия и Африка сегодня, 2005, № 6. С. 12—18.
зацию. Здесь складывается несколько парадоксальная ситуация. Москва и Астана неумолимо втягиваются в этот процесс, в ходе чего они представляют собой как союзников, так и конкурентов. Дело в том, что по ряду позиций оба государства уже давно выступают как потенциальные соперники в борьбе за европейские и мировые рынки углеводородов, стали, металлопроката, руды, урановой продукции, зерна и т.д. Правда, все эти годы их возможная конкуренция сдерживалась объективными факторами: мировой конъюнктурой, тарифной политикой ЕС (главного торгового партнера РК и РФ), объективной зависимостью Казахстана от России в транспортной сфере, общими соглашениями на двусторонней и многосторонней основе (в рамках Таможенного союза, ЕврАзЭС и др.), определявшими объемы и структуру экспорта, а главное — политической волей и соответствующими договоренностями руководителей двух стран.
Таким образом, это важнейшее направление двусторонних отношений регулировалось не столько экономическими, сколько политическими соображениями, заинтересованностью в поддержке друг друга, стремлением сохранить связи в позитивном русле. Это означает, что казахстанско-российская часть евразийской интеграции — не только экономическая необходимость, но и выражение политической целесообразности. На этом этапе задача состоит в том, чтобы наполнить последнюю экономическим содержанием.
Как считают российские эксперты, Москва заинтересована, чтобы «особые» политические ориентации элиты РК (в т.ч. стремление к независимому поведению на международной арене) не становились непреодолимой преградой на пути развития сотрудничества экономик двух государств. Расширение взаимовыгодных связей на этом направлении, а также успешное продвижение двусторонних интеграционных проектов должны «потянуть» за собой и политическую сферу, сделав эти отношения более продуктивными и доверительными.
Таким образом, в 2007 году возникла уникальная политическая ситуация с точки зрения перспектив двусторонних контактов, когда Астана озаботилась тем, кто придет к власти в Москве, и наоборот. Все это создает серьезную неопределенность и усиливает возможность вмешательства посторонних международных игроков. Сказанное означает, что 2008 год может быть крайне насыщен неожиданными рисками.
Как ни парадоксально, в перспективе один из самых серьезных вызовов дальнейшему развитию Казахстана как суверенного государства может исходить от его ближайшего союзника — России. Подобное положение возможно вследствие форсирования Москвой интеграционных процессов и доведения их до логического конца — перевода из экономической в политическую плоскость. Кроме того, с учетом далеко идущих перспектив Астана не может отказаться от полноценного взаимодействия с Западом. Такая сложная ситуация потребует максимальной гибкости и напряженных дипломатических усилий. Главное условие союзнических и всего спектра отношений Казахстана с Россией — политическая самостоятельность при тесном военно-политическом сотрудничестве и экономической интеграции.
Очевидно, что РК нуждается в реальных военно-стратегических гарантиях своей безопасности. Конечно, к наиболее весомым из них относятся союзнические отношения с РФ. Участие Астаны в ОДКБ, а также различные двусторонние соглашения Казахстана и России в оборонной сфере служат на протяжении всего постсоветского периода наиболее полноценной гарантией военно-стратегической и политической безопасности РК. Неопределенность, связанная с уходом В. Путина с поста президента РФ, сохраняется.
Следует отметить, что в интересах Астаны вариант развития событий, при котором В. Путин сохранит свое положение в качестве лидера России. В целом его деятельность носит для Казахстана позитивный характер. В. Путин учитывает законные инте-
ресы РК, готов к компромиссу с Астаной, ценит стратегическое партнерство и союзничество, сложившиеся между РФ и Казахстаном. Единственный источник беспокойства для Астаны — неясность в доктрине Путина, касающаяся пределов интеграционных усилий Москвы по объединению постсоветского пространства вокруг России.
3 а к л ю ч е н и е
Прежде не нуждавшаяся в доказательствах истина, что Центральная Азия представляет собой сферу жизненно важных интересов РФ, от влияния на которую Москва не откажется ни при каких обстоятельствах, серьезно поколеблена после того, как В. Путин фактически дал согласие на размещение в регионе баз антитеррористической коалиции.
Очевидно, что в 1990-х годах российский фактор был доминирующим для национальной безопасности РК. Он основывался как на двусторонних отношениях, так и на сотрудничестве РК и РФ в многостороннем формате, прежде всего в рамках СНГ, ДКБ, и ЕврАзЭС. При этом следует отметить, что в военно-политической и стратегической сферах принципиальных расхождений между Астаной и Москвой практически не наблюдалось. Основные проблемы, возникавшие между ними преимущественно в экономической сфере, последовательно решались, как это имело место, например с урегулированием вопроса о правовом статусе Каспийского моря. Таким образом, обе страны всегда демонстрировали готовность к компромиссу и взаимопониманию. Не оправдались алармистские опасения западных и некоторых казахстанских аналитиков по поводу того, что РФ может угрожать суверенитету Казахстана или же попытаться вернуть Центральную Азию в сферу своего влияния.
Однако в 2001—2002 годах ситуация изменилась и создалось впечатление, что Россия утрачивает свои позиции гаранта безопасности ЦА. Тем не менее в 2002-м РФ предприняла шаги по укреплению своего военно-политического присутствия в регионе, в частности в Кыргызстане. При формировании региональной стратегии для продвижения российских интересов в Центральной Азии Москва примерно с конца 2002 года начинает более или менее четко формулировать цели и задачи, разделяя военно-политические и экономические связи РФ с республиками региона, а также определяя методы и средства их достижения. При этом Кремль учитывает возможное противодействие Белого дома и сопротивление определенной части местной политической элиты российской политике в ЦА. Несмотря на возможную утрату Москвой значительной доли своего прежнего влияния в регионе для Казахстана и его безопасности российский фактор сохранит свое значение и в долгосрочной перспективе.
Непростой вызов будущему Казахстана представляет собой проблема Каспийского моря. Она затрагивает отношения РК практически со всеми крупными геополитическими игроками, прежде всего с Россией и США, а также с Китаем, Ираном и Евросоюзом. Проблема Каспия имеет для казахстанско-российских отношений первостепенное значение не только за счет ее нефтяной составляющей.
В качестве долгосрочной перспективы можно допустить, что в СНГ реально создание Евразийской конфедерации в составе 5—10 государств, в которой основную центростремительную функцию будут выполнять Россия и Казахстан. Прообраз такой структуры — связка ЕврАзЭС/ЕЭП/ОДКБ. Эта конфедерация уже вполне сможет претендовать на роль геополитического центра силы первого порядка.
Дальнейшее изменение (ухудшение или улучшение) отношений Москвы с Вашингтоном и Брюсселем неизбежно затронет ситуацию в Центральной Азии, включая международное положение и безопасность РК. Основные участники данного процесса —
Россия, Соединенные Штаты и Евросоюз — держат регион в поле своих стратегических интересов.
Итак, сложившая к 2007 году внешняя политика РФ выглядит следующим образом. К сожалению, у российского руководства по-прежнему нет четкого понимания перспектив развития постсоветского пространства в целом и Центральной Азии (а также Южного Кавказа) в частности. При выработке стратегии внешней политики России в отношении ее южного «мягкого подбрюшья» необходимо четко осознавать, что, во-первых, возрождение СССР уже невозможно по экономическим, политическим, идеологическим и другим причинам. Во-вторых, динамика политических и экономических процессов в регионе имеет разновекторный характер, что постоянно усиливает различия между странами СНГ и требует в каждом случае индивидуального подхода со стороны РФ.
Если говорить о Центральной Азии, то, по всей видимости, Россия может реально рассматривать вариант усиления интеграции лишь с Казахстаном и тесно связанным с ним Кыргызстаном. Для этого существует база в виде экономических реформ, проведенных в трех государствах, что сближает их. Таким образом, одна из главных стратегических целей Москвы — создание единого энергетического рынка в рамках ЕврАзЭС. Это полностью вписывается в «доктрину Путина», более того, служит ее основой. Россия прилагает значительные усилия для восстановления своего влияния в республиках ЦА, обеспокоена наращиванием политического и экономического присутствия в регионе Китая, в связи с чем активизирует свое участие в Шанхайской организации сотрудничества.
Вышеизложенное позволяет констатировать, что в последние годы ситуация в ЦА развивалась относительно стабильно. Ликвидирована угроза «цветных революций» в Узбекистане и Казахстане, в орбите влияния России и СНГ удалось сохранить Кыргызстан и Таджикистан. Туркменистан (вплоть до кончины С. Ниязова) добросовестно выполнял свои обязательства перед «Газпромом». РФ продолжает практически монопольно доминировать в транспортировке углеводородов из региона. Центральная Азия как будто подтверждает правильность выбранной В. Путиным стратегии по трансформации России в «энергетическую сверхдержаву», а страны ЕврАзЭС — в подобие клуба энергетических производителей и транспортеров во главе с Москвой.
Однако в этой сфере, где позиции РФ чрезвычайно сильны, кроются зачатки будущих конфликтов. Туркменистан, Казахстан и Узбекистан вынуждены сегодня продавать газ клиентам согласно двусторонним (с Россией) соглашениям, дополнительно теряя при этом существенные суммы от российского транзита. Поэтому республики ЦА ищут альтернативные пути прокладки новых трубопроводов в обход РФ.
Это требование времени поняли и правильно расценили на Западе, который в последнее время резко интенсифицирует контакты со странами региона именно в транспортировке углеводородов и строительстве трубопроводов. При этом западные политики отдают себе отчет о том, насколько резкой может быть реакция России, которая рассматривает данные сферы в качестве своей естественной монополии. Тем не менее на Западе считают, что уже пришло время для принятия решений о прокладке новой сети магистралей (преимущественно газопроводов) в обход РФ. Эта стратегия диктуется стремлением обезопасить Европу от чрезмерной энергетической зависимости от Москвы путем диверсификации источников углеводородов (и их транспортировки), а также попутно расширить западную сферу влияния посредством новых крупных проектов. В конечном счете достигается главная цель Запада — сорвать реализацию «доктрины Путина» по реинтеграции постсоветского пространства.
