CC BY
373
ВНУТРЕННИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ ШАНХАЙСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СОТРУДНИЧЕСТВА
Адиль КАУКЕНОВ
старший аналитик Агентства по исследованию рентабельности инвестиций (АИРИ) (Астана, Республика Казахстан)
АННОТАЦИЯ
За последние годы Китай заметно укрепил позиции в Центральной Азии, и в немалой степени благодаря многостороннему формату сотрудничества в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Для Китая это, по сути, интеграционный проект в регионе, так его видят в Пекине. Причем развитие Центральной Азии тесно увязывается с развитием Синьцзяна, в который китайское руководство вкладывает серьезные инвестиции, чтобы преодолеть сепаратистские настроения в неспокойном районе. Но вместе с тем в ШОС имеются серьезные системные противоречия, преодолеть которые попытается новое руководство КНР во главе с Си Цзиньпином.
Первоначальное отношение Запада к этой организации отличалось определенной пассивностью. Североатлантический военный блок рассматривал Шанхайскую тогда еще пятерку как структуру, деятельность которой не только не несет никакой угрозы интересам Запада, но и, напротив, совпадает с этими интересами, поскольку снижает роль Москвы в регионе в связи с появлением нового игрока — Китая. Однако с постепенным расширением параметров сотрудничества Китая со странами региона, и в первую очередь с Республикой Казахстан в нефтяном секторе, Вашингтон изменил мнение. Перспективы ШОС для стран Центральной Азии определяются способностью Организации поддерживать баланс сил в регионе.
Кроме того, страны региона заинтересованы в дополнительных китайских инвестициях и кредитах через каналы Организации. Для более точного определе-
ния перспектив ШОС для стран региона необходимо анализировать основные направления ее развития, исходя из интересов этих стран.
{Г
Л
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:
V
ШОС, Китай, Россия, Центральная Азия, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан, Туркменистан, США, НАТО, геополитика, «Мирная миссия», зона свободной торговли.
Введение
За двенадцать лет своего существования Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) заняла прочное место в политической жизни стран Центральной Азии. Но споры о том, что же представляет собой данная организация: политический клуб для обсуждений или будущее интеграционное объединение, — не утихают по сей день.
Этот дуализм оценок настоящего и будущего ШОС обусловлен многими факторами. Скепсис в отношении Организации базируется прежде всего на видных невооруженным взглядом противоречиях, которые значительно осложняют ее работу. Оптимистическая же (а в некоторых кругах алармистская) точка зрения на ШОС проистекает из масштабности проектов, выдвигаемых в рамках Организации.
Общая ситуация
На первый взгляд в ШОС все хорошо, особенно если сравнивать ее с другими организациями на постсоветском пространстве. Крупнейшее постсоветское объединение — СНГ — объявили «клубом по разводу»1. ОДКБ не может быть полноценной структурой по безопасности до тех пор, пока ее не поддерживает Узбекистан — очень важное звено в системе региональной безопасности. Против ШОС не выступают националисты, будоража общественность, как это происходит в Казахстане по поводу вхождения страны в ЕЭП и Таможенный союз (ТС)2. И уж тем более не грозит ШОС судьба Организации «Центрально-Азиатское сотрудничество» (ОЦАС)3, поглощенной ЕврАзЭС, которая, в свою очередь, потеряла свою актуальность из-за создания ТС и ЕЭП.
На внешнем уровне в ШОС регулярно проходят саммиты, выдвигаются проекты, инициативы, расширяется география Организации. Но за фасадом этого благополучия не видно реальных достижений. Оттого и общество в странах-участницах спокойно относительно ШОС: ведь никто не видит в ней фактора способного изменить их повседневную жизнь. И это вы-
1 Путин: СНГ «весьма полезный клуб» для встреч после развода // Новые Известия, 25 марта 2005 [http://www. newizv.ru/lenta/2005-03-25/21939-putin-sng-vesma-poleznyj-klub-dlja-vstrech-posle-razvoda.html].
2 См.: Шустов А. В Казахстане обострилась дискуссия относительно участия страны в Таможенном союзе // интернет-газета «Столетие», 6 декабря 2012 [http://www.stoletie.ru/zarubejie/nacionalisty_protiv_ts_245.htm].
3 См.: ЛаумулинМ. Центральная Азия в зарубежной политологии и мировой геополитике. Т. V. Алматы, 2009.
С. 56.
глядит диссонансом на фоне, казалось бы, титанических усилий, которые некоторые страны предпринимают в ШОС.
Что входит в сферу деятельности ШОС? В первую очередь, безопасность. Борьбу с силами «трех зол» (сепаратизм, терроризм и экстремизм) ставят в ШОС на первую позицию. Неслучайно одна из первых структур в Организации — это региональная антитеррористическая структура (РАТС ШОС). Но именно в плане безопасности Шанхайская организация сотрудничества, вопреки завершенной институциональной оформленности, демонстрирует полную беспомощность. Когда страны-участницы сталкиваются с настоящими угрозами безопасности, о ШОС никто даже не вспоминает. Например, во время этнической резни в г. Ош (Кыргызстан) в июне 2010 года Роза Отунбаева обратилась за помощью напрямую к России, даже не вспомнив, что Кыргызстан участвует в Организации, у которой основной целью как раз и является взаимопомощь в обеспечении безопасности4. Или, к примеру, когда в январе 2013 года опять отмечался рост напряженности между Узбекистаном и Кыргызстаном по поводу узбекского анклава Сох, никто и не подумал подключать ШОС5. Хотя проблема анклавов стала хронической для этих стран, она, безусловно, не может быть разрешена на двусторонней основе, а ШОС неоднократно позиционировала себя как организация, имеющая потенциал разрешения пограничных вопросов.
Все это связано с очевидным фактом — членством Китая в ШОС. А с учетом высокого уровня антикитайских настроений в регионе приглашение китайских солдат на свою территорию для решения проблем безопасности неприемлемо для центральноазиатских элит. Китайский солдат, ступивший на землю любой из республик Центральной Азии, чтобы вести там военные действия, неважно какого рода, мгновенно сведет к нулю легитимность правителя, решившегося на подобный шаг. Вспомним, что поводом для падения режима А. Акаева стало именно обвинение его в предательстве интересов Кыргызстана в пользу Китая после урегулирования пограничных споров между этими странами6.
Сам Китай также предпочитает демонстрировать стабильное равнодушие к ШОС, когда вопрос касается его национальной безопасности. После кровавых событий в Урумчи в июле 2009 года Пекин пригласил порядка ста представителей зарубежных СМИ для демонстрации адекватности своей политики в ходе регулирования конфликта7. Однако из стран ШОС в этом пуле СМИ полноценно была представлена только Россия. Да и вообще в тот период все сообщения официального Пекина, в которых основной темой являлась защита от происков «руки из-за рубежа», мирового терроризма и т.д., не содержали ни малейшего упоминания о ШОС. А ведь она, по идее, как раз и должна бороться с подобными проявлениями. Если бы не несколько дежурных фраз от секретариата ШОС, возникло бы ощущение, что в кризисный для Китая момент Организация куда-то пропала.
А ведь именно Китай является основным локомотивом ШОС, именно он стремится наполнить Организацию реальными достижениями, поддерживать ее на плаву и вывести на новый уровень. Даже запланированный на июнь 2013 года саммит в Бишкеке проходил при финансовой поддержке Пекина в силу экономических проблем председателя этого года — Кыргызстана.
4 См.: Киргизия просит помощи России в подавлении межнационального конфликта // Аргументы и факты, 12 июня 2010 [http://www.aif.ru/politics/article/35434].
5 См.: Вальсамаки А. Большие проблемы маленького анклава Сох // Радио Азаттык, 13 июня 2013 ^йр://гш. azattyq.org/content/sokh-enclave-tension-between-kyrgyzstan-and-uzbekistan/24878950.html].
6 См.: О революции в Кыргызстане // Вестник Евразии, 2005, № 3 [http://www.eavest.ru/magasin/artikelen/ 2005-3.htm].
7 См.: Представители более 100 зарубежных СМИ прибыли в Урумчи для освещения беспорядков «5 июля» // Агентство Синьхуа, 8 июля 2009 [http://www.russian.xinhuanet.com/russian/2009-07/08/content_904028.htm].
А когда угрозы безопасности выходят на геополитический уровень, то становится абсолютно ясно, что ШОС, занимающаяся безопасностью, не готова даже на словах оказать какую-либо поддержку одному из участников конфликта. Например, после военного конфликта между Россией и Грузией в августе 2008 года Кремль всячески провоцировал ШОС на выражение поддержки своих действий8. Но, так как страны-участницы по вполне понятным причинам не желали быть втянутыми в антизападный конфликт, формулировка ШОС по поводу «операции по принуждению к миру» была крайне дипломатичной. Здесь интересна позиция президента РК Н.А. Назарбаева, который продемонстрировал большую приверженность союзническим обязанностям, подвергнув критике грузинское руководство и Запад, притом что отношения Астаны и Тбилиси уже традиционно весьма хороши9. В Москве очень быстро забыли об этом, что опять-таки характеризует уровень союзнических отношений как в регионе в целом, так и в ШОС в частности.
Экономическая составляющая на этом фоне выглядит более внушительно, тем более что Пекин всеми силами пытается использовать свой основной козырь — мощную экономику. Но и здесь загвоздка заключается в том, что практически все успешные экономические проекты, причисляемые к ШОС, по факту были созданы на базе двусторонних соглашений. Ведь реализация крупных проектов в рамках ШОС, даже несмотря на действующие утвержденные планы сотрудничества, постоянно наталкивалась на множество препятствий.
Яркой иллюстрацией того, как реализуются проекты ШОС, является создание и функционирование Университета ШОС10. Сама по себе идея общего образовательного пространства вызывает только положительные эмоции. Особенно для центральноазиатских республик: в силу тотальной коррупции в системе образования в регионе неуклонно падает качество высшего образования и девальвируется ценность дипломов. Но реализовывалась эта идея в истинно «шосовском» стиле. Головными организациями Университета ШОС были назначены действующие вузы стран-участниц. В итоге ряд вузов просто получили возможность отправлять некоторых студентов по обмену на один семестр и выдавать своим выпускникам помимо своего диплома еще и сертификат Университета ШОС. Так как на постсоветском пространстве все документы, выдаваемые в университетах, уже традиционно вызывают скептическое отношение, можно констатировать, что из громкого названия и постоянных бравурных отчетов на деле получился лишь небольшой канал обмена студентами.
Подобная ситуация является закономерным результатом наличия двух уровней системных противоречий между странами — участницами ШОС. Они и порождают цепь факторов, негативно влияющих на функционирование Организации.
Первый круг системных противоречий ШОС
Первый уровень — это конкуренция Китай — Россия. Причем эта конкуренция наблюдается только в Центральной Азии. По всем остальным болевым точкам на международной
8 См.: Страны ШОС не подтвердили признание независимости Абхазии и Южной Осетии // АПН, 28 августа 2008 [http ://www. annews.ru/news/detail.php?ID= 166016].
9 См.: Буш одним из первых был проинформирован Россией об атаке Грузии на Цхинвали, рассказывает Назарбаев // Информационное агентство Интерфакс — Запад, 28 августа 2008 [http://www.interfax.by/news/ world/45117].
10 См.: Модель Университета ШОС // Официальный сайт Университета ШОС [http://uni-sco.ru/stat/3/stat_3.
html].
арене, таким как ситуации вокруг Ирана и Сирии, расширение НАТО, развертывание ПРО США в Европе и в АТР, «бархатные» революции, Афганистан и многие другие, — Пекин и Москва проявляют редкостное единодушие, что обусловлено конкуренцией обеих стран с Соединенными Штатами. До недавнего времени это единодушие не создавало настоящего альянса, так как и Россия и Китай были больше заинтересованы во взаимоотношениях с Западом, в частности с США, нежели друг с другом. Поэтому нередко Пекин и Москва «торговали» с Вашингтоном своей дружбой, набивая себе цену и при этом забывая об интересах своего стратегического партнера сразу же, как только замаячит возможность наладить отношения с США. Так, для Пекина в свое время стало неприятным сюрпризом, что Москва в результате потепления отношений с Вашингтоном открыла тому возможность развернуть военные базы в Центральной Азии, а также предоставила свои традиционные связи с Северным альянсом Афганистана для укрепления там американского контингента. Китай также был более ориентирован на США в силу зависимости от американского рынка.
Но на данный момент тенденция меняется. С приходом Си Цзиньпина Китай начинает строить свою экономическую модель с упором на стимулирование внутреннего потребления и уменьшение внешней зависимости. Поэтому отношения с Россией начинают приобретать для Китая новое значение. Вероятнее всего, именно этим объясняется тот факт, что первый свой визит Си Цзиньпин осуществил именно в Москву, чем вызвал серьезное раздражение в Вашингтоне. В феврале 2012 года Си Цзиньпин, будучи еще заместителем генсека Ху Цзинь-тао, но уже безальтернативным претендентом на пост руководителя КНР, посетил США, где ему оказали роскошный прием, по сути, на уровне главы государства, стремясь укрепить отношения с будущим лидером Китая. Поездкой в Москву Си Цзиньпин не оправдал надежд американского истеблишмента, что хорошо проявилось в статье Зб. Бжезинского, выразившего крайнее недоумение, что в качестве первого визита был выбран не важнейший экономический партнер Китая и ведущая держава мира, а Россия11.
В то же время во внешней политике второго срока Барака Обамы был провозглашен «поворот на Азию». Неслучайно первое турне после своего переизбрания президент США начал с азиатских стран. Здесь тоже прослеживается связь с глобальным противостоянием. Необходимо учесть, что в ходе своего азиатского турне Обама поддержал Мьянму, где высказался за сокращение импорта военных технологий из Китая. Более того, Обама посетил Мьянму, несмотря на то что в этой стране идут серьезные этнические чистки и погромы. По данным ООН, мусульмане Мьянмы — рохинджа — являются одним из самых угнетаемых этнических меньшинств и насилие против них поддерживается государством12. Помимо этого Таиланд был назван одним из ведущих союзников США в регионе, хотя это государство также обвиняют в этнических притеснениях: южные штаты Таиланда заселены малайцами-мусульманами, и градус религиозно-этнической нетерпимости периодически приводит к эскалации насилия, в котором Бангкок занимает позицию буддистов и обрушивает репрессии на малайцев13.
Суть поддержки столь одиозных государств заключается в том, что Вашингтон убивает сразу двух зайцев: закрепляет лояльность проблемных, но стратегически важных стран и против Китая, и против религиозных режимов Ближнего Востока. Таиланд и Мьянма нуждаются в международной поддержке для решения своих внутренних проблем, а США, как никто, способны дать и дают им информационный щит. Соответственно, лояльность Таиланда и Мьянмы обеспечивается сравнительно недорого, но эффективно.
11 См.: Бжезинский предлагает Пекину выбрать между Москвой и Вашингтоном // Военное обозрение, 28 марта 2013 [http ://topwar.ru/26007-bzhezinskiy-predlagaet-pekinu-vybrat-mezhdu-moskvoy-i-vashingtonom.html].
12 См.: Буддисты жгут соседей // Газета РУ, 2 мая 2013 [http://www.gazeta.ru/social/2013/04/30/5286769.shtml].
13 См.: КаукеновА. Поможет ли ОИС мусульманам Таиланда? // Эксперт Казахстан, 19 сентября 2011, №№ 37 (327) [http://expertonline.kz/a1648/].
Новое руководство Китая прекрасно осознает стремительное ужесточение геополитической игры против него и потому внутри страны делает ставку на ханьский национализм, а вовне стремится создать вокруг границ политический, экономический и энергетический буфер. ШОС же — один из ключевых элементов этого буфера, так как прикрывает границу с севера и запада, а также потенциально может обеспечить необходимые экономике Китая энергетические потоки.
Но именно политика Москвы тормозит скорейшее развитие ШОС. На последнем саммите в Пекине российские дипломаты, не скрывая, записывали себе в успех торпедирование основных китайских инициатив. Трудно понять, как можно создать эффективную и надежную организацию, если второй крупнейший участник настроен делать все, лишь бы не допустить того, чтобы крупные проекты заработали. И этому есть свое объяснение: очевидно, что одним из движущих мотивов России при вхождении в ШОС было как раз стремление предотвратить бесконтрольное проникновение Китая в Центральную Азию. В начале 2000-х годов стало понятно, что Китай так или иначе в регион войдет, и потому Москва дала добро, но со своим участием. Это было выгодно и Пекину: благодаря участию Москвы в Организации, ШОС, а значит и вхождение Китая в регион, получили серьезный запас легитимности. Поэтому Москва всегда занимала в ШОС позицию «энергичного пессимиста», много предлагая, выделяя бюджеты, но по итогам делая все, чтобы Организация не выходила за рамки диалоговой площадки. Попытки же России направить ШОС на глобальное поле за счет расширения Организации или усиления ее активности в мировом масштабе, со своей стороны, натыкаются на неприятие и Пекина, который видит в ШОС вполне конкретный механизм и опасается его размывания, и центральноазиатов, опасающихся, что их вовлекут в новое противостояние между Россией и Западом. А для усиления своего влияния в Центральной Азии у Москвы есть другие организации, полностью дублирующие по функциям ШОС, но уже без Китая. И здесь Россия вполне успешно борется за то, чтобы наполнить конкретным содержанием деятельность различных организаций, таких как Силы быстрого реагирования в ОДКБ в плане безопасности или Единое таможенное пространство в сфере экономики.
Визит Си Цзиньпина, по всей видимости, должен положить начало смене тенденции и заинтересовать Москву в совместных проектах, благо инвестиционные возможности у Китая имеются. И первый эффект уже есть: «углеводородный прорыв» в ходе визита Си Цзиньпина в Москву заставил говорить о кооперации в этой сфере с Казахстаном, в частности в плане использования трубопровода Атасу — Алашанькоу. Возможно, этот прорыв позволит китайским дипломатам в 2013 году на саммите ШОС в Бишкеке настроить российскую сторону на сотрудничество в энергетической сфере в рамках ШОС, к примеру начать работу над неоднократно предлагаемым Энергетическим клубом ШОС.
В любом случае конкуренция между Россией и Китаем за Центральную Азию является самой основной и системной проблемой ШОС, на которую влияет множество факторов и преодолеть которую удалось бы лишь в случае изменения самого формата двусторонних отношений между Москвой и Пекином. Однако китайская сторона, видимо, это уже поняла.
Второй круг системных противоречий ШОС
Второй уровень противоречий в ШОС — это конкуренция между самими центрально-азиатскими странами, процессы дезинтеграции в регионе и метания центральноазиатских элит между различными региональными центрами силы.
Так, декларируемый «шанхайский дух» доверия на деле не работает не только в отношениях с Китаем, недоверие и опасения относительно которого в соседних странах традиционно высоки, но и на уровне двусторонних связей практически всех центральноазиатских стран и по самым разным поводам. Отношения между Узбекистаном и Кыргызстаном находятся в стадии стабильного конфликта, нет даже попыток решить вопрос об анклавах, диаспорах, водных ресурсах и энергетике. Инциденты на границе стали привычными делом, а антиузбекская истерия периодически поднимаемая в кыргызских СМИ, дает основание полагать, что резня в городе Ош 2011 года — далеко не последняя.
Узбекистан и Таджикистан демонстрируют не меньший скрытый накал отношений. Причем важно, что духа доверия или гармонии между этими странами даже не предвидится. Взаимные упреки, претензии, постоянно вспоминаемые старые обиды, разговоры в кулуарах и на кухнях о потерянных территориях, а тем более противоречия по водной проблеме наталкивают на мысль не о «духе доверия», а о том, как будут складываться отношения после смены элит сначала в Узбекистане, а в дальнейшем и в Таджикистане.
Не меньше вопросов вызывает сам Узбекистан, лежащий в центре всех крупных скандалов в Центральной Азии, обладающий крепкими Вооруженными силами и возросшим до 30 млн населением и стоящий на пороге смены власти.
Нужно отметить и политическую конкуренцию Ташкента и Астаны. Но данная проблема не заключает в себе ярко выраженной угрозы по сравнению с другими и носит больше личностный характер отношений между главами обоих государств. Смена власти в Ташкенте может поставить куда более серьезные проблемы перед всем регионом, так как прогнозируемого сценария смены власти в соседнем государстве не прослеживается.
Казахстан также испытывает негативные последствия дезинтеграционных процессов в регионе. Причем в силу своего географического положения он оказывается буквально в центре ШОС, а значит, и в центре интересов в вопросах о границе, водных ресурсах, обеспечении безопасности инфраструктурных объектов, борьбы с наркотрафиком и экстремистами. Гибкость внешней политики позволяет Астане избегать излишнего накала страстей, но «пороховых бочек» в отношениях с соседями по региону тоже немало. Однако механизм ШОС пока не удается использовать даже для обсуждения с Китаем проблемы трансграничных рек не в двустороннем, а хотя бы в трехстороннем формате, подключив Россию к переговорному процессу о притоках Иртыша.
Более того, вопросом системного характера для всего региона является создание механизмов смены власти. Причем вариаций не так много. Туркменский вариант — это всего лишь отсрочка вопроса, так как системы все равно нет. Г. Бердымухаммедов, получив пост президента, наглядно продемонстрировал всем претендующим на роль серого кардинала в Центральной Азии, как это происходит в наших реалиях. Всемогущий, как казалось, Реджепов со всеми его сторонниками, сами посадившие Г. Бердымухаммедова на трон, оказались за решеткой в течение какого-то месяца14. То есть в следующий раз в самом же Туркменистане «туркменский вариант» уже не пройдет.
Кыргызский вариант еще хуже, так как демонстрирует лишь тенденцию скатывания государства к «охлократии» и захвату власти криминалитетом. Таджикистан в силу возраста Э. Рахмона еще относительно далек от этого вопроса, хотя тоже к нему придет и, с учетом негативного опыта гражданской войны и соседства с Афганистаном, уровни риска в этой стране значительно выше.
Но самыми важными в системе региональной безопасности являются Казахстан и Узбекистан. Регион и ШОС, соответственно, могут пережить хаос в Кыргызстане или Таджикиста-
14 См.: Кравченко В. Туркменистан: игра на выживание // 17 августа 2007 [http://gazeta.zn.ua/POLITICS/ turkmenistan_igra_na_vyzhivanie.html].
не, даже не вмешиваясь в него, но раздираемый на части Казахстан или Узбекистан будет означать конец существующей системе безопасности, а значит, и ШОС.
Но в этом важнейшем вопросе безопасности ШОС также абсолютно недееспособна. Это наглядно продемонстрировали события в Кыргызстане, являющемся членом ШОС, а до этого членом Шанхайской пятерки. За двумя революциями в Кыргызстане ШОС могла только наблюдать, сетуя устами экспертов на всевозможных форумах на отсутствие каких-либо инструментов воздействия на ситуацию. Точно так же не смогла ШОС стать арбитром или площадкой для выяснения отношений в регионе.
В целом, латентно неприязненные отношения между Узбекистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном, процессы дезинтеграции, раскручиваемый «пещерный национализм», несоответствие провозглашаемых ценностей (шанхайский дух) реальным процессам в регионе — это второй круг системных противоречий в ШОС.
АнтиНАТО
Еще одной серьезной проблемой в ШОС является проблема взаимоотношений с Западом. О том, что ШОС носит антизападную направленность, западные политологи стали говорить практически сразу же после создания этой организации. Однако поводом для развития этого мнения стала декларация саммита 2005 года в Астане, где был поставлен вопрос о сроках нахождения в странах-участницах американских баз15. Эта декларация интересна также тем, что создала прецедент, когда часть членов ШОС сумела использовать Организацию для политических целей. Но получилось это именно в вариации «дружить против кого-то» — в данном случае против США. Россия продемонстрировала американцам свою значимость и силу в Центральной Азии, Китай сделал первый шаг к тому, чтобы выдавить США подальше от своих западных границ, Узбекистан наказал Вашингтон за критику подавления Андижанского мятежа. Кыргызстан воспользовался случаем, чтобы повысить цену за базу «Манас». Правда, для Казахстана и Таджикистана никакой ощутимой выгоды от присоединения к этой декларации не было, но и какого-то явного ущерба — тоже.
Но для Астаны и остальных среднеазиатских участников было интересно несколько сбить спесь с Вашингтона, окрыленного «бархатными революциями» на постсоветском пространстве. Эти «бархатные революции» заставили неуютно чувствовать себя руководителей авторитарных режимов ЦА, что позволило им согласиться сыграть на руку Москве и Пекину, тем самым продемонстрировав Вашингтону, что не стоит спонсировать перевороты: ведь у центральноазиатских стран ШОС есть к кому примкнуть и есть что предложить в геополитическом торге. Естественно, Вашингтон стал прохладно воспринимать ШОС, а в западной прессе Организация стала приобретать черты нового «Варшавского блока».
Подобная антизападность подстегнула Иран в желании стать полноправным членом Ор-ганизации16. Данное геополитическое позиционирование, а также коллективная безопасность и экономическое сотрудничество в ШОС решили бы много проблем Тегерана, находящегося под международными санкциями. Однако страны ШОС хотя и не против «поблефовать» в игре с Вашингтоном и усилить свою значимость в его глазах, но категорически не заинтересованы в реальном с ним противостоянии. На некоторое время активность Тегерана поставила перед
15 См.: ЛаумулинМ. ШОС — грандиозный геополитический блеф. Взгляд из Казахстана // Russie Nei Visions, июль 2006, № 12.
16 См.: Иран подал заявку на вступление в ШОС // ИА Регнум, 24 марта 2008 [http://www.regnum.ru/news/975605.
html].
ШОС дилемму «расширения Организации». С одной стороны, Китай и Москва хотели бы, чтобы Монголия стала полноправным участником ШОС. В Монголии идет геополитическая борьба между Китаем, США, Японией, Южной Кореей, хотя в последние годы ощутим перевес Пекина. КНР важно усилить свое влияние на Монголию новым рычагом, а России — вернуться в Монголию, причем вернуться с одобрения Китая. Но Улан-Батор тоже это понимает и пока вступать не стремится, так как у него есть еще возможность поторговать своим геополитическим расположением. Поэтому двери ШОС важно держать открытыми на тот случай, если удастся уговорить Монголию войти в Организацию. Но эти же двери нужно закрыть для Ирана и других возможных нежелательных кандидатов.
Поэтому на Ташкентском саммите ШОС 2008 года была принято положение о вступлении в Организацию, где оговаривалось, что ШОС не может принять в свои ряды страны, на которые наложены международные санкции17. Понятно, что Тегеран с определенной обидой воспринял это решение, тем более что он пытался руками Душанбе воспрепятствовать принятию этого положения, но безуспешно: Таджикистан не обладает необходимым весом, а главное, больше зависит от Москвы, а сейчас еще и от Пекина, чем от Тегерана. Перед встречей в Ташкенте в 2008 году Тегеран специально разослал всем государствам Шанхайской «шестерки» ноты о желании Ахмадинежада участвовать в работе этого саммита, однако получил вежливый отказ, поэтому на саммите от этой страны присутствовал глава МИДа Манучехр Моттаки. Это было связано с очередным витком напряженности отношений между Ираном и США, и, соответственно, страны ШОС не захотели предоставлять Ахмадинежаду площадку для антиамериканских спичей. Это все отвечает интересам стран ШОС, так как скатывание в антиамериканизм крайне губительно, но, с другой стороны, полностью дезавуирует предыдущие попытки «ткнуть Вашингтон носом». Более того, эти метания только добавляют Организации аморфности, наглядно демонстрируют отсутствие у нее четких целей и единой долгосрочной стратегии и потакание сиюминутным запросам.
Другим немаловажным инструментом в геополитической игре ШОС являются военные учения, имеющие название «Мирная миссия». Совместные действия вооруженных сил стран-участниц опять же вдохновляют западных исследователей на статьи о «железном кулаке против демократии», а представителям стран ШОС дают возможность говорить о потенциале Организации для поддержания безопасности и стабильности в регионе.
Сама же история проведения «Мирных миссий» показывает следующее. Если первые учения были скромны, то в 2005 году «Мирная миссия» были проведена с небывалым размахом и большими политическими выгодами для Китая18. По сценарию, условная страна была объята беспорядками и страны ШОС вводили туда войска для установления порядка. Однако при этом на полуострове Шаньдун, где проходили учения, не были задействованы внутренние войска, чье назначение и состоит в подавлении беспорядков и выполнении полицейских функций, а использовалось масштабное десантирование с предварительным подавлением ПВО и огневых точек, действовали самолеты дальней, фронтовой и военно-транспортной авиации, в частности стратегические бомбардировщики и ракетоносцы, свыше 60 кораблей и несколько подводных лодок.
Все это настолько было похоже на отработку высадки на Тайвань, что Тайбэй отреагировал, проведя собственные военные учения с американскими подразделениями с сюжетом по отражению агрессии с моря. Стало очевидно, что Пекин использовал ШОС, и прежде всего Россию, чтобы в очередной раз продемонстрировать силу мятежному острову и стоящим за
17 См.: ШОС готова к расширению // Российское федеральное издание ВВП, 2010, № 7 (57) [http://www.wprf. ru/archive/clause 149.html].
18 См. : Георгиев А. «Мирная миссия» выполнима // Военно-промышленный курьер, 24 августа 2005, № 31 (98) [http://vpk-news.ru/articles/1242].
ним США. Кремль в дальнейшем был раскритикован за то, что позволил себя втянуть в подобную авантюру, так как политических выгод от статуса сателлита разминающего мускулы Китая Россия не получила. Москва оправдывалась тем, что было продемонстрировано новейшее российское оружие на продажу, а также указывала на возможные политические выгоды в дальнейшем от благодарности Китая. Заметим, что оружие теперь Китай производит сам, войдя в пятерку крупнейших мировых поставщиков оружия, а помогать Москве «бряцать оружием» против Грузии не стал.
В дальнейшем «Мирные миссии» больше не носили таких явных намеков в сторону конкретных потенциальных противников стран-участниц, но необходимо обратить внимание на ряд нюансов.
■ Во-первых, хотя в сценариях большинства учений провозглашается борьба с нетрадиционными угрозами, а конкретно — с силами террористических бандформирований, тем не менее ход учений показывает несколько иное положение дел. Обычно демонстрируется, как авиация уничтожает «командный пункт» условного противника, подавляет его артиллерийские позиции, а бронетехника и стрелковые части стран ШОС вступают в бой с подобными же силами условного противника. То есть «террористы» выглядят как регулярная армия.
В то же время очевидно, что региону больше грозит не масштабное вторжение какой-либо державы извне, а проникновение вооруженных бандформирований, как это имело место, например, во время баткенских событий в Кыргызстане. Вполне закономерно, что в таких случаях тактика действий кардинально отличается, так как подобные формирования зачастую пользуются поддержкой среди местного населения, отсутствуют единый штаб и фронт действий. Эта борьба носит характер партизанских вылазок, неожиданных налетов на населенные пункты при минимальном стремлении ввязаться в затяжные «окопные» бои.
Понятно, что это не менее очевидно и организаторам учений, но это значит, что реальная цель данных мероприятий — продемонстрировать именно «соратникам» свой боевой потенциал. Так сказать, парад военных возможностей, причем направленный не вовне, как иногда предполагают западные эксперты и обозреватели, а внутрь Организации. Вероятнее всего, именно поэтому Узбекистан, имеющий наиболее реальные шансы вступить в военный конфликт со своими соседями, избегает участия в учениях.
■ Во-вторых, любопытным фактом является следующее: если координация войсковых подразделений между Россией, Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном находится на довольно высоком уровне, то координация с Народно-освободительной армией Китая как раз таки выглядит занимательно. Понятно, что высокий уровень взаимодействия военнослужащих республик бывшего СССР обусловлен и общей техникой, и военной школой, и языком и т.д. Плюс к тому координация стран ШОС, за исключением Китая, подкреплена еще и их участием в ОДКБ, имеющем как собственные Вооруженные силы — КСОР (Коллективные силы оперативного реагирования), так и регулярно проводимые учения. То есть учения ШОС как раз интересны тем, насколько получается взаимодействовать в такой тонкой сфере, как военное сотрудничество с Китаем. Но даже на поверхностный взгляд очевидно, что китайские военные явно стоят на учениях особняком, причем «сразу и издалека заметным» особняком. То есть если военные остальных стран могут пролетать единым звеном (если это авиация), двигаться совместно на боевом марше (если это бронетехника), выдвигаться совместно в пешем строю, то именно китайские военные все это делают отдельно. По крайней мере, на открытой для освещения части ни разу совместных действий «плечом к плечу» стран ОДКБ + Китай не было. Более того, когда выдви-
гались танки и самоходные орудия, то китайские части и части стран ОДКБ были разделены дорогой.
Конечно, для того, чтобы координировать действия с Вооруженными силами страны, которая еще сравнительно недавно была одной из стран вероятного противника, требуется много времени и работы, но вопрос заключается в другом. В каких действиях и при каких условиях возможно применить данную практику? Даже в Афганистане участие китайских войск крайне маловероятно, а уж военная помощь именно вхождением армии со стороны Китая в любую страну Центральной Азии будет восприниматься однозначно как оккупация.
Тем самым подтверждается тезис о том, что учения ШОС — это «парад возможностей», с одной стороны, друг перед другом, а с другой — перед внешними игроками, но никак не отработка взаимодействия в случае реальной угрозы.
Заключение
Несмотря на высокий политический, торговый, транспортный потенциал, в силу сложных внутренних системных противоречий возможности ШОС на протяжении почти десяти лет остаются практически неиспользованными. Непростые отношения и внутренние противоречия между странами — членами ШОС не позволяют им не только выработать новые способы сотрудничества, но и воплощать в жизнь даже те решения, которые были приняты ранее.
Вместе с тем ШОС является геополитически проектом Китая и потому, с учетом роста мощи этой страны, Организация не только находится на плаву, но и пытается преодолеть стоящие перед ней барьеры.
После визита Си Цзиньпина в Москву стало очевидно, что новое руководство Китая придает особую важность взаимодействию с Россией, а сама Москва все более заинтересована в сотрудничестве с Китаем. К тому же на фоне так и не сложившейся «перезагрузки» отношений между РФ и США, списка Магнитского, возможного изменения энергобаланса ЕС в силу сланцевой революции у России появляются дополнительные стимулы повернуть свой вектор на восток. Данная взаимная заинтересованность Китая и России способна переломить сложившуюся ситуацию в ШОС, находящейся в положении телеги из басни о Лебеде, Раке и Щуке. Но нужно заметить, что это зависит от многих факторов, поэтому, хоть потенциал и велик, у него есть все шансы не реализоваться.
Заинтересованность стран Центральной Азии в инвестициях из Китая будет подталкивать Организацию решить вопрос о финансовых институтах таких структур, как банк ШОС, счет ШОС и другие.
Потенциально близкой к институциональному оформлению выглядит инициатива Энергетического клуба ШОС. Данный проект выдвигался и поддерживался на различных саммитах китайской, российской и казахстанской сторонами. Но в силу того, что энергетическая система региона на данный момент переживает сложный период, где каждая страна пытается не столько интегрироваться в общую энергосистему региона, сколько создать собственную самодостаточную, по возможности, систему, у Энергоклуба ШОС есть все шансы стать очередной существующей, но не работающей структурой Организации.
Также, несмотря на сопротивление России, Китай продавливает создание идеи Зоны свободной торговли ШОС. Вероятнее всего, после вступления России и Казахстана в ВТО у Москвы не останется возможностей, да и стимула для противодействия данному проекту — ведь Китай также участник ВТО, и он получит свое логическое завершение. Вместе с тем ЗСТ ШОС изменит экономическую структуру региона, и Синьцзян станет его мощным экономическим полюсом.
В целом, эффективная реализация проектов ШОС зависит от политической и экономической мощи Китая. В случае если ШОС все же станет полноценной организацией, можно будет сказать, что проект Китая по доминированию в регионе реализован успешно. Но на данный момент реализации ШОС мешают Россия и США, предлагающие свои интеграционные проекты. США — «Новый Шелковый путь», а Россия — Таможенный союз, ЕЭП и ОДКБ. Но даже в случае установления экономического и политического доминирования КНР в Центральной Азии между центральноазиатскими участниками останется множество противоречий, которые будут служить причинами низкой дисциплины по исполнению решений внутри Организации.
