CC BY
52
Дронов И. Е.,
(Москва) Шерстюк М. В.
(Москва)
УДК 930.85
КАК ЛЕВ ТИХОМИРОВ СТАЛ РЕВОЛЮЦИОНЕРОМ (к вопросу об отношениях Л. А. Тихомирова и А. Д. Михайлова)
В статье исследуется вопрос становления революционных взглядов видного представителя народнического движения в России Льва Александровича Тихомирова. Этот процесс проходил на фоне нарастания революционной ситуации в России во второй половине XIX в. Обучение в средних и высших учебных заведениях способствовало радикализации взглядов молодежи и вовлечению ее в революционную деятельность. Взгляды Л. А. Тихомирова окончательно сформировались в годы четырёхлетнего тюремного предварительного заключения в ходе «процесса 193-х». В дальнейшем он занял ведущие позиции в революционных народнических организациях, занимаясь в основном нелегальной литературной и издательской деятельностью, сыграв важную роль в формировании народовольческой идеологии. В статье особое внимание уделяется вопросу влияния современников Л. А. Тихомирова на становление его революционных взглядов. Важнейшую роль здесь сыграли отношениям между Л. А. Тихомировым и Александром Дмитриевичем Михайловым. Одна из главных задач статьи - выявление роли А. Д. Михайлова в становлении радикальных убеждений и идеологии Л. А. Тихомирова. А. Д. Михайлов, будучи одним из наиболее выдающихся представителей русского революционного народничества, сыграл не только важнейшую роль в формировании и организационном оформлении этого течения, но и оказал определяющее влияние на Л. А. Тихомирова как профессионального революционера и идеолога «Народной воли». Навыки и организационные способности революционера-практика А. Д. Михайлова органически дополняли и направляли теоретическую и идеологическую творческую деятельность Л. А. Тихомирова. Поэтому арест А. Д. Михайлова крайне негативно сказался на революционном потенциале последнего.
Ключевые слова: Л. А. Тихомиров; А. Д. Михайлов; народничество; «Народная воля»; революция; идеология.
This article is devoted to the question of the formation of revolutionary views of a prominent representative of the narodnichestvo movement in Russia Lev Alexandrovich Tikhomirov. This process took place against the background of the growing revolutionary situation in Russia in the second half of the XIX century. Education in secondary and higher educational institutions contributed to the radicalization of the views of youth and its involvement in revolutionary activities. L. A. Tikhomirov's views finally formed during the four years of prison pre-trial detention during the "process of the 193 ". Later, he took leading positions in revolutionary populist organizations, dealing mainly with illegal literary and publishing activities, playing an important role in shaping the Narodnaya Volya ideology. In the article, special attention is paid to elucidating the influence of his contemporaries on the development of Tikhomirov's revolutionary views. The relations between L.A. Tikhomirov and Alexander Dmitrievich Mikhailov played the most important role here. One of the main objectives of the article is to identify the role of A.D. Mikhailov in the formation of radical beliefs and ideologies of L. A. Tikhomirov. A. D. Mi-haylov, being one of the most outstanding representatives of the Pleiades of Russian revolutionary populism, played a critical role not only in the creation and institutionalization of this current, but also has had a decisive influence on the formulation of L. A. Tikhomirov as a professional revolutionary and ideologist of "Narodnaya Volya ". Skills and organizational abilities of
the revolutionary-practice of A.D. Mikhailov organically complemented and directed theoretical and ideological creative activity of L. A. Tikhomirov. Therefore, the arrest of A. D. Mikhailov extremely negatively affected Tikhomirov's revolutionary potential.
Key words: L. A. Tikhomirov; A. D. Mikhaylov; narodnichestvo; Narodnaya Volya; revolution; ideology.
DOI: 10.24888/2410-4205-2018-16-3-95-103
Со второй половины 90-х гг. XX в. личность Льва Александровича Тихомирова вызывает устойчивый интерес исследователей социально-политических процессов дореволюционной России, что понятно, учитывая удивительные перипетии жизненного пути этого человека. На рубеже 70-80-х гг. XIX столетия он играл важную роль в русском революционном движении, деятельно участвуя в радикальных организациях и являясь одним из руководителей партии «Народная воля». Однако, пережив болезненную трансформацию взглядов и переосмысления политической позиции, в конце 80-х гг. он перешел в стан противников революции, став в конце XIX -начале XX вв. одним из наиболее выдающихся идеологов самодержавия. Данная статья преследует цель прояснить некоторые причины и отдаленные истоки этого перехода, разобравшись с тем, как происходило становление и эволюция революционных взглядов Л. А. Тихомирова.
Вопрос «ренегатства» Тихомирова занимал современников и исследователей уже в XIX в. и к настоящему времени приобрел обширную историографию. Это статьи и воспоминания современников и бывших соратников, выпущенные «по горячим следам» (см., напр.: [18, 27, 1, 14, 13, 31] и др.), статьи и диссертации советских и современных российских исследователей (см., напр., из наиболее значимых: [17, 12, 25, 35, 11, 8, 33, 34] и др.) и несколько монографий, посвященных этой незаурядной личности (см., напр.: [15, 20, 26].) Однако, на наш взгляд, исследователи, пытаясь установить причины тихомировского перехода и давая самые разные оценки - от «заболел психически» до «всегда можно было ожидать» (по мнению некоторых бывших товарищей) - и в XIX, и в XX, и в уже в нашем столетии, недостаточно брали в расчет особенности характера и психологического типа Тихомирова, не уделяя должного внимания процессу складывания и формирования его общественно-политических взглядов и убеждений. В данной статье мы постараемся несколько заполнить этот пробел.
Лев Тихомиров вырос в достаточно консервативной и религиозной среде. Однако в гимназии его захлестывает общий поток «нигилизма», он начинает увлекаться радикальными идеями. Происходило это через знакомство с творчеством писателей соответствующего направления: Минье, Карлейля, Гарнье-Пажеса, Добролюбова, Чернышевского, Писарева [3, с. 29-31].
Данная тенденция, как говорил Тихомиров, «насильного загоняния в революцию» продолжилась в Московском университете, куда он поступил в 1870 г., в самый разгар революционного брожения среди молодежи. Здесь даже та литература, которую рекомендовали преподаватели, была, по отзыву Тихомирова, «на подбор революционная». Таким образом «блистательно достигалась иллюзия, что наука и революция говорят одно и то же. Рекомендуя не прямо революцию, а науку, нас приводили именно к революции» [3, с. 53]. Тихомиров полагал, что на подобной «научной» основе строилась идеология всех революционных организаций второй половины XIX века: «В идейном смысле я считаю кружок Чайковского и вообще все направление 1869-1872 гг. порождением пропаганды Писарева (публициста Дмитрия Ивановича) ... кружок был глубоко пропитан всеми его отличительными идеями: наука, образование» [28, с. 116].
В своих воспоминаниях Тихомиров пытается показать, что его приход в революцию был практически неизбежен и почти не зависел от его собственного политического выбора: «Тогда, в годы моего развития, - то есть примерно 1865-1870 -
все почти были революционеры, то есть все, у кого я учился, чьи книги читал, все, кто был слышан. ...Революционное мировоззрение само ко мне пристало» [6, л. 53об.]. Исходя из этого, можно сделать осторожный вывод о том, что материалистические, революционные и социалистические убеждения Тихомирова были в значительной степени простым заимствованием, а не плодом самостоятельной внутренней выработки.
Общий тон либерально-революционных взглядов его окружения привел к формированию в сознании Тихомирова определенного стереотипа, в рамках которого продолжалось уже и дальнейшее развитие его личности. С точки зрения Тихомирова, это было вполне характерно для той эпохи, когда «хорошие люди требовали воспитания, а русское общество неспособно было его дать. Сами же они не из тех, которые идут дальше породившей их среды. Они только лучше, честнее, искреннее.» [29, с. 97].
Настоящей революционной школой жизни для Тихомирова стали суд по процессу 193-х и предварительное четырехлетнее заключение в одиночной камере. На смену «чисто идейному отрицанию» общественного строя у него «начала развиваться уже действительная вражда». «До тех пор я только болтал с чужих слов, будто бы зло царствует в мире, а сам, напротив, чувствовал в нем только добро, - вспоминал позднее Тихомиров. - Теперь меня охватывало прямое ощущение, что все ужасно на свете, что наша жизнь - мрачное зло» [30].
После завершения процесса 193-х и освобождения из заключения Тихомиров бежал из ссылки и перешел на нелегальное положение, став профессиональным революционером.
В революционной среде Тихомиров занял особую нишу, занимаясь главным образом умственной и литературной работой. В становлении Тихомирова-литератора, идеолога революционного народничества, важную роль сыграл Н. К. Михайловский -прежде всего как мыслитель революционно-демократического направления. Как отмечал Н. К. Бух: «Михайловский имел огромное влияние на учащуюся молодежь и интеллигентных рабочих» [2, с. 76].
Сотрудничая в нелегальном органе партии «Народной воли», Тихомиров и Михайловский много общались, обсуждая статьи и программные документы. Михайловский высоко ценил литературный талант своего молодого коллеги. Уже по поводу «первого выступления Тихомирова в «Народной воле» Николай Константинович сказал: «Ни один из легальных литераторов не сумеет писать на эти темы так ясно и убедительно, как Лев Александрович: он - революционный публицист большого таланта» [9, с. 278]. Обратим внимание на то, что взаимное тяготение Тихомирова и Михайловского является следствием их общей склонности к теоретизированию и стратегическому планированию, а не к практике революционной борьбы и приключениям подпольной жизни.
В конце 70 - начале 80-х гг. Тихомиров сыграл весьма заметную роль в оформлении и обосновании народовольческой идеологии, истолковании и защите программных установок партии, добросовестно отражая в основном господствующие в ней настроения и точки зрения. При этом, говоря от имени других, Тихомиров в значительной степени выражал собственные оригинальные взгляды, далеко не общепринятые в русском народническом движении. Главными особенностями взглядов Тихомирова были «идея общественного порядка и твердой государственной власти» и отрицательное отношение к идеям федерализма, областного самоуправления и т. п. При этом вопросу о формах «сильной государственной власти» Тихомиров (в отличие от большинства народовольцев) не придавал принципиального, самостоятельного значения [11, с. 48-49]. Его отличала не только любовь к истории России, но и убеждение в своеобразии русской исторической судьбы, которое он видел в особом значении государственности в истории страны, в тяготении русского населения к авторитарным началам управления, в чем сильно расходился с многими из своих соратников,
увлеченных анархистскими проповедями М. А. Бакунина. Заслуживает внимания, например, такое высказывание Тихомирова: «Мы по убеждениям и стремлениям государственники, то есть признаем за элементом государственным, элементом политической власти огромную важность. Это сила, а потому она должна быть умно организована. Государственная] власть была, есть и будет, вероятно, всегда. Поэтому мы обращаем на ее организацию такое же внимание, как на организацию экономических отношений» [24, с. 320].
Занимаясь главным образом литературной деятельностью, Тихомиров, однако, входил в Распорядительную комиссию Исполнительного комитета, то есть в высший состав партии «Народной воли», пользуясь уважением и авторитетом у товарищей. Признанный лидер «Народной воли» А. Д. Михайлов писал в своем завещании: «Завещаю вам, братья, беречь и ценить нашего доброго Старика, нашу лучшую умственную силу. Он не должен участвовать в практических предприятиях - он к ним не способен. Вам надо сознавать это, а ему не следует себя обманывать» [21, с. 210]. Впрочем, по свидетельствам товарищей, эти особенности не мешали, а скорее способствовали Тихомирову играть важную роль в жизни организации: «Там, где надо было уметь говорить, Тихомирова посылали на переговоры и с посторонними. Так, он ездил в Киев, и к нему приезжали оттуда для переговоров... Словом, на Тихомирова смотрели, как на большую мыслящую литературную силу.» [7, л. 1-2]. И сам Тихомиров утверждал, что его «недаром считали в Комитете дипломатом и выдвигали на труднейшие переговоры» [16, с. 168], он «играл первую роль в . дипломатической деятельности сообщества, отстаивая его идеи или поступки перед другими группами и фракциями» [4, л. 7]. По словам А. П. Прибылевой-Корбы, в первое время существования партии и ИК Тихомиров «был самым популярным человеком в революционной среде» (даже более Александра Михайлова), он заражал своей уверенностью и увлеченностью революцией всех, «приходившим с ним в деловые сношения» [22, л. 92об.-93]. Склад характера Тихомирова и его манера общения способствовали этому. По свидетельству Е. Д. Сергеевой, «Лев удивительно терпеливо относился к инакомыслящим, он больше всего ценил в человеке ум и искренность и мог уважать его, не смотря на различие убеждений. Он одинаково прост и любезен был как с великим ученым, так и с молодым студентом, который смотрел на него снизу вверх. Оттого его и любили так среди молодежи, запросто приходили с ним беседовать, и он этим никогда не тяготился» [7, л. 3]. Сам Тихомиров баланс сил и влиятельность в партии оценивал следующим образом: «Крупнейшими людьми Комитета были: 1) Александр Михайлов, 2) я, 3) Желябов, 4) Зунделевич, 5) Оловенникова и 6) Перовская. К сожалению, Оловенникова, - которая даже гораздо крупнее Перовской, жила почти все время в Москве, и не могла пристально наблюдать комитетские отношения» [10, с. 175]. Не затрагивая темы взаимоотношений Тихомирова с остальными видными руководителями «Народной воли», сосредоточим внимание на той исключительной роли, которую сыграл в судьбе Тихомирова-революционера Александр Михайлов.
Именно он идет в списке Тихомирова под первым номером, а сам он занимает второе место. Такая расстановка не случайна, это отмечали и другие народовольцы. М. Ф. Фроленко говорил, что Тихомиров и Михайлов образовывали своего рода дуумвират, управлявший организацией. Они составляли буквально «единое целое», где Михайлов, «как знающий хорошо положение вещей и обладающий недюжинным практическим умом, являлся с тем или иным предложением», идеей или проектом, а Тихомиров выступал с теоретическими обоснованиями и истолкованиями [32, с. 48].
Александр Дмитриевич Михайлов, сыгравший, по оценкам Тихомирова и его товарищей, ведущую и руководящую роль в создании и деятельности народнических партий, оказал значительное влияние и на становление самого Тихомирова. Никого Тихомиров не ценил больше и не ставил в организации выше, чем А. Д. Михайлова: «Во все время своего знакомства с революционной средой, из тысячи человек, которых
сколько-нибудь помню, я не знаю человека, который бы производил впечатление более хорошей силы, чем этот отчаянный "террорист"» [3, с. 95]. Чувства искреннего уважения и симпатии Тихомиров сохранял до самой смерти, всячески оправдывая революционные заблуждения своего друга: «Не могу без грусти думать, что такую богатую натуру загубила наша поганая обезьянья «интеллигентская» цивилизация. С самого юного возраста Михайлов воспринял, конечно, наше революционное миросозерцание и затем уже мог развиваться только в его рамках. Теперь прошло с тех пор 20 лет, у меня нет иллюзий, и я совершенно хладнокровно и убежденно говорю, что Михаилов мог бы, при иной обстановке, быть великим министром, мог бы совершить великие дела для своей родины. Часто я наблюдал огромное значение нравственных свойств для развития всех остальных сил человека, в том числе и умственных. Эта-то нравственная основа была очень хороша у Александра Михайлова. Личность в основе необычайно чистая и искренняя» [3, с. 96]. Отсутствие образования и «ничтожность теоретических познаний» нисколько не мешали Михайлову серьезно влиять на литературное творчество своего друга. В разговоре с Плехановым Тихомиров признавался, что и сам очень любит читать Михайлову свои статьи: «.замечания его так удачны, так метки, что с ним почти всегда приходится согласиться, и часто я переменяю весь план статьи, прочитавши ему черновую рукопись» [19, с. 166].
Александр Михайлов, в свою очередь, относился к Тихомирову не менее трогательно, о чем ярко свидетельствует, например, пассаж из письма А. Д. Михайлова к А. П. Корбе: «Передай лично поцелуй мой горячий друзьям, каждому отдельно и поименно от меня. Особенно жарко целую старика. Считаю его лучшим другом своим из ныне живущих. он после тебя самый любимый товарищ мой. Пусть простит мне неприятности, которые я причинял ему. Пусть всегда знает, что они исходили из чистейших побуждений. Мне досадно было видеть, что он недостаточно оживлен, как того бы требовало дело. Поэтому я и делал ему сцены. Теперь горько раскаиваюсь. Всегда глубоко уважал его» [5, л. 338 об.].
Как верно отметил Фроленко, тесному, переросшему в дружбу сближению Михайлова и Тихомирова способствовало то, что они «по характерам и способностям совершенно дополняли друг друга» [3, с. 98]. Это понимал не только Тихомиров, но и Михайлов, весьма реально смотревший на вещи.
Была в Александре Михайлове одна черта, которая с неизбежностью должна была привлекать к нему людей. Он обладал, по общему признанию, поистине выдающимися организационными способностями. Прекрасно разбиравшемуся в людях Михайлову достаточно было совсем небольшого общения, чтобы определись способности и склонности человека. Умея быть и властным и по необходимости уступать, он мог всего себя и своих товарищей полностью подчинить делу, расставив по местам, где те приносили максимальную пользу. Поэтому «у него не было «бесполезных» людей» [21, с. 48].
Из вышеизложенного становится понятно, почему сошлись энергичный практик-организатор Михайлов, способный всех заразить своей энергией и пристроить к делу, и теоретик Тихомиров, мало способный к актам практической борьбы, но прекрасно справляющийся с задачами теоретических обоснований и изложения в виде стройных концепций как своих мнений, так и оформления и приведения в слаженно-согласованный вид мнений и взглядов своих товарищей. Так что, думается, именно этот тандем помог Тихомирову добиться такого авторитета в партийной и революционной среде. В свете сказанного становится понятным, почему таким ударом для Тихомирова стал арест Михайлова: «В конце ноября 1880 года был арестован А. Михайлов. Для Тихомирова это был сильнейший удар. Никого в партии он не ставил так высоко как А. Михайлова» [22, л. 101]. Этот арест Тихомиров воспринял как «начало упадка и расстройства «Исполнительного комитета», истинной душой и творцом которого был Михайлов» [3, с.
96]. Немудрено, что начавшееся в 1880 г. охлаждение Тихомирова к революции после ареста друга только усилилось. В подготовке акции 1 марта он участия уже фактически не принимал.
На примере взаимодействия с личностью Михайлова хорошо видно, как Тихомиров, человек бесспорно литературно одаренный, но не энергический, органически нуждался в близком человеке, способном поддержать и направить его, создать импульс и подпитывать своим энтузиазмом на тернистом пути политического деятеля. Эту свою слабость прекрасно понимал и Тихомиров. Неслучайно наивысшую оценку у него получают люди, как правило, проявившие себя хорошими организаторами и руководителями, высоко зарекомендовавшие себя своими деловыми качествами.
Оказавшись в эмиграции, Тихомиров под давлением французского правительства попал в состояние полной изоляции, переехав из Парижа в малолюдное местечко Ренси. Это чрезвычайно усугубило то состояния идейно-политического кризиса, в котором он пребывал последние годы, и имело свои последствия, коренящиеся в свойствах характера Л. А. Тихомирова. Как отмечал Н. С. Русанов, «.надо было, чтобы он был окружен не просто «старыми товарищами», а товарищами, которые по уму и энергии были выдающимися, инициативными личностями. О, тогда мягкое, податливое железо его слабого характера, намагничивалось от близости этих стальных, могучих возбудителей энергии и становилось тоже похожим на сталь. пока он стоял внутри и в центре Народной Воли, вожди которой были людьми удивительной политической смелости и беспримерного личного мужества, он набирался этой коллективной храбрости, и в его действиях и особенно писаниях чувствовалась сила убеждения и внушительного, порой властного призыва. Но когда не стало великих ахиллов и не на кого было ориентироваться по сложному пути политической деятельности, или когда сами инициативные личности колебались на идейном распутье, Тихомиров становился чрезвычайно нерешительным, опасливым и боязливым» [27, с. 160].
Итак, как мы видим, становление Тихомирова-революционера происходило под существенным влиянием внешних обстоятельств и сильных личностей, наиболее заметной из которых был А. Д. Михайлов. Тихомиров никогда не отличался крепостью характера и силой воли, необходимой для решения реальных политических задач. В этом смысле приходится признать определенную правоту Н. С. Русанова, заявлявшего, что «у Тихомирова не было органически сросшихся с ним убеждений, но у него были возбудители умственной и нравственной энергии в лице его глубоко убежденных, сильных умом и волей товарищей, целиком отдавших себя на служение высшим идеалам» [27, с. 179]. Да и сам Тихомиров признавал, что «9/10 мною написанного есть компиляция и повторение чужого вздора и чужих умных вещей» [23, л. 70 об.]. Для него было важным, чтобы рядом находился человек, способный зарядить энергией. Тихомиров был талантливым художником, но без поддержки и опоры настоящих пассионариев, бывших для него большим авторитетом, быстро впадал в отчаяние и разуверялся в своих силах. Наибольшего практического политического успеха Тихомиров-революционер достиг в союзе с Александром Дмитриевичем Михайловым, одним из наиболее выдающихся представителей русского революционного народничества, который умел в максимальной степени учитывать и использовать особенности склада его характера. После же ареста «Дворника» (партийная кличка Михайлова) революционная «карьера» Тихомирова планомерно идет на спад. В эмигрантский период его жизни ему не удалось найти подобного союзника, способного в полной мере использовать весь тихомировский потенциал, снова вдохнуть в него веру в революционное дело и «запитать» своей энергией, что в значительной, если не в решающей степени обусловило так называемое «ренегатство» Льва Тихомирова.
Список литературы
1. Бах А. Н. Записки народовольца. М.; Л.: Молодая гвардия, 1929. 255 с.
2. Бух Н. К. Первая типография «Народной воли» // Каторга и ссылка. 1929. № 7-8. С. 54-93.
3. Воспоминания Льва Тихомирова. М.; Л.: Госиздат 1927. 516 с.
4. ГА РФ (Государственный архив Российской Федерации). Ф. 102 (Департамент полиции МВД). 3-е д-во. 1888. Ед. хр. 545. Т. I.
5. ГА РФ. Ф. 112 (Особое Присутствие Правительствующего Сената для суждения дел о государственных преступлениях и противозаконных сообществах). Оп. 1. Ед. хр. 528.
6. ГА РФ. Ф. 634 (Тихомиров Л. А.). Оп. 1. Ед. хр. 6.
7. ГЛМ ОРФ. Ф. 196 (Леонтьев К. Н). Оп. 1. Ед. хр. 373.
8. Ефименко А. Р. Эволюция социально-исторических и философских взглядов Л. А. Тихомирова: дис. ... канд. филос. наук. М., 2000. 215 с.
9. Иванчин-Писарев А. И. Хождение в народ. М.; Л.: Молодая гвардия, 1929. 451 с.
10. Из архива Л. Тихомирова // Красный Архив. 1924. Т. 6. С. 95-100.
11. Костылев В. Н. Лев Тихомиров на службе царизма: (Из истории общественно-идейной борьбы в России в конце XIX - начале XX вв.): дисс. ... канд. ист. наук. М., 1987. 400 с.
12. Костылев В. Н. Ренегатство Л. А. Тихомирова и русское общество в конце 80-х - начале 90-х гг. XIX в. // Проблемы истории СССР. М., 1980. Вып. 11. С. 151-169.
13. Кузьмин Д. М. Народовольческая журналистика. М.: Всесоюз. об-во политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1930. 287 с.
14. Любатович О. С. Далекое и недавнее. М.: Всесоюз. об-во политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1930. 98 с.
15. Милевский О. А. Лев Тихомиров: две стороны одной жизни. Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2004. 494 с.
16. Неизданные записки Л. А. Тихомирова // Красный Архив. 1928. Т. 4. С. 139174.
17. Пелевин Ю. А. Новые материалы о народовольцах А. Д. Михайлове, А. П. Прибылёвой-Корбе и Л. А. Тихомирове // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1979. № 3. С. 65-77.
18. Плеханов Г. В. Новый защитник самодержавия или горе г. Тихомирова. СПб.: М. Малых, 1906. 46 с.
19. Плеханов Г. В. Сочинения. Т.1. М.; Л.: Госиздат, 1923. 364 с.
20. Посадский А. В. Л. А. Тихомиров: философско-культурологические искания. СПб.: «Издательство «СПБКО»», 2009. 258 с.
21. Прибылева-Корба А. П., Фигнер В. Н. Народоволец Александр Дмитриевич Михайлов. М.; Л.: Госиздат, 1925. 230 с.
22. РГАЛИ. (Российский государственный архив литературы и искусства) Ф. 1185 (Фигнер В. Н.). Оп. 1. Ед. хр. 675.
23. РГАЛИ. Ф. 345 (Новиковой О. А.). Оп. 1. Ед. хр. 746.
24. Революционное народничество семидесятых годов XIX в. Т. II. М.: Наука, 1965. 472 с.
25. Репников А. В. Лев Тихомиров - от революции к апокалипсису // Россия и современный мир. 1998. Вып. 3. С. 189-198.
26. Репников А. В., Милевский О. А. Две жизни Льва Тихомирова. М: Academia, 2011. 560 с.
27. Русанов Н. С. В эмиграции. М.: Всесоюз. Об-во политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1929. 312 с.
28. Тихомиров Л. А. Несколько мыслей о развитии и разветвлении революционных направлений // Каторга и ссылка. 1926. № 3. С. 112-126.
29. Тихомиров Л. А. Письмо к Синегубу С.С. // Каторга и ссылка. 1927. № 2. С. 9698.
30. Тихомиров Л. А. Тюрьма. // Московские Ведомости. 1895. № 336.
31. Фигнер В. Н. Лев Тихомиров // ПСС. В 7 тт. М.: Госиздат, 1932. Т. 5. С. 291304.
32. ФроленкоМ. Ф. Собр. Соч. в 2-х томах. Т.2. М.: [б. г.], 1932. 370 с.
33. Чесноков С. В. Роль идейно-политического наследия Л. А. Тихомирова в русской общественной мысли и культуре конца XIX-XX веков: дис. ... канд. ист. наук. Нижний Новгород, 2005. 218 с.
34. Шерстюк М. В. Лев Тихомиров: обретение религиозного мировоззрения: дисс. ... канд. ист. наук. М., 2010. 352 с.
35. Шерстюк М. В. Одиночество Льва Тихомирова // Россия XXI. 2002. № 2. С. 142-163.
References
1. Bakh A. N. Zapiski narodovol 'tsa. M.: L.: Molodaya gvardiya, 1929. 255 s.
2. Bukh N. K. Pervaya tipografiya «Narodnoy voli» // Katorga i ssylka. 1929. № 7-8. S.
54-93.
3. Vospominaniya L'va Tikhomirova. M.; L.: Gosizdat, 1927. 516 s.
4. GA RF. F. 102 (Departamentpolitsii MVD). 3-ye d-vo. 1888. Yed. Khr. 545. T. I.
5. GA RF. F. 112 (Osoboye Prisutstviye Pravitel'stvuyushchego Senata dlya suzhdeniya del o gosudarstvennykh prestupleniyakh i protivozakonnykh soobshchestvakh). Op. 1. Yed. Khr. 528.
6. GA RF. F. 634 (Tikhomirov L. A.). Op. 1. Yed. Khr. 6.
7. GLMORF. F. 196 (Leont'yev K. N.). Op. 1. Yed. Khr. 373.
8. Yefimenko A. R Evolyutsiya sotsial'no-istoricheskikh i filosofskikh vzglyadov L. A. Tikhomirova : diss. ... kand. filos. nauk. M., 2000. 215 s.
9. Ivanchin-Pisarev A. I. Khozhdeniye v narod. M.-L.: Molodaya gvardiya, 1929. 451 s.
10. Iz arkhiva L. Tikhomirova. // Krasnyy Arkhiv. 1924. T. 6. S. 95-100.
11. Kostylev V. N. Lev Tikhomirov na sluzhbe tsarizma: (Iz istorii obshchestvenno-ideynoy bor'by v Rossii v kontse KHIKH - nachale XX vv.): diss. ... kand. ist. nauk. M., 1987. 400 s.
12. Kostylev V. N. Renegatstvo L. A. Tikhomirova I russkoye obshchestvo v kontse 80-kh - nachale 90-kh gg. XIX v. // Problemy istorii SSSR. 1980. Vyp. 11. S. 151-169.
13. Kuz'min D. M. Narodovol 'cheskaya zhurnalistika. M.: Vsesoyuz. Ob-vo politkatorz-han i ssyl'noposelentsev, 1930. 287 s.
14. Lyubatovich O. S. Dalokoye I nedavneye. M.: Vsesoyuz. ob-vo politkatorzhan i ssyl'noposelencev, 1930. 98 s.
15. Milevskiy O. A. Lev Tikhomirov: dve storony odnoy zhizni. Barnaul: Izd-vo AltGU, 2004. 494 s.
16. Neizdannyye zapiski L. A. Tikhomirova. //Krasnyy Arkhiv. 1928. T. 4. S. 139-174.
17. Pelevin YU. A. Novyye materialy o narodovol'tsakh A. D. Mikhaylove, A. P. Pribylo-voy-Korbe IL. A. Tikhomirove // VestnikMGU. Ser. 8. Istoriya. 1979. № 3. S. 65-77.
18. Plekhanov G. V. Novyy zashchitnik samoderzhaviya ili gore g. Tikhomirova. SPb.: M. Malykh, 1906. 46 s.
19. Plekhanov G. V. Sochineniya. T.1. M.; L.: Gosizdat, 1923. 364 s.
20. Posadskiy A. V. L. A. Tikhomirov: filosofsko-kul'turologicheskiye iskaniya. SPb.: «Izdatel'stvo «SPBKO»», 2009. 258 s.
21. Pribyleva-Korba A. P., Figner V. N. Narodovolets Aleksandr Dmitriyevich Mikhay-lov. M.; L.: Gosizdat, 1925. 230 s.
22. RGALI. F. 1185 (Figner V. N.). Op. 1. Yed. Khr. 675.
23. RGALI. F. 345 (Novikovoy O. A.). Op. 1. Yed. Khr. 746.
24. Revolyutsionnoye narodnichestvo semidesyatykh godov XIX v. T. II. M.: Nauka, 1965. 472 s.
25. Repnikov A. V. Lev Tikhomirov - ot revolyutsii k apokalipsisu //Rossiya I sovremen-nyy mir. 1998. Vyp. 3. S. 189-198.
26. Repnikov A. V., Milevskiy O. A. Dve zhizni L'va Tikhomirova. M: Academia, 2011.
560 s.
27. Rusanov N. S. Vemigratsii. M.: Vsesoyuz. Ob-vopolitkatorzhan i ssyl'noposelentsev, 1929. 312 s.
28. Tikhomirov L. A. Neskol'ko mysley o razvitii i razvetvlenii revolyutsionnykh naprav-leniy //Katorga i ssylka. 1926. № 3. S. 112-126.
29. Tikhomirov L. A. Pis 'mo k Sinegubu S.S. //Katorga I ssylka. 1927. № 2. S. 96-98.
30. Tikhomirov L. A. Tyur 'ma //Moskovskiye Vedomosti. 1895. № 336.
31. Figner V. N. Lev Tikhomirov //PSS v 7 tt. M.: Gosizdat, 1932. T. 5. S. 291-304.
32. FrolenkoM. F. Sobr. Soch. V2-kh tomakh. T.2. M.: [b. G.], 1932. 370 s. /20
33. Chesnokov S. V. Rol' ideyno-politicheskogo naslediya L. A. Tikhomirova v russkoy obshchestvennoy mysli i kul'ture kontsa XIX-XX vekov: dis. ... kandidata istoricheskikh nauk : 07.00.02 /N. Novgorod, 2005. 218 s.
34. Sherstyuk M. V. Lev Tikhomirov: obreteniye religioznogo mirovozzreniya: diss. ... kand. ist. nauk. M., 2010. 352 s.
35. Sherstyuk M. V. Odinochestvo L'va Tikhomirova // Rossiya XXI. 2002. № 2. S. 142163.
