CC BY
136
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2012. Вып. 1 (44). С. 49-57
«Миссия русского интеллигента» в творчестве Льва Тихомирова
Ф. Г. Пыхарев
В работе рассматриваются и анализируются дневники, воспоминания и публицистика Л. А. Тихомирова, отражающие два периода его жизни: время развития идеологии партии «Народная воля» и время служения монархической идее. Автор статьи показывает, что основным фактором, оказавшим влияние на развитие творчества Льва Тихомирова как в народнический, так и монархический период, явилась убежденность в особой миссии русской интеллигенции в русской истории.
Противоречивая фигура известного монархического публициста, бывшего народовольца Льва Тихомирова в последние годы вызывает оживленный интерес в среде исследователей. Его переход от революционных взглядов к монархической идее неоднократно становился предметом дискуссий среди соратников по Народной воле1, в советской историографии2 и современной литературе3. Как человек слова он запечатлел себя и в народовольческой4, и в монархической публицистике5, а также нескольких религиозно-философских исследованиях6, созданных в последние годы жизни.
В данной статье автор ставит задачу проследить внутреннюю логику развития взглядов Тихомирова, а также на основании источников личного проис-
1 Плеханов Г. В. Новый защитник самодержавия, или Горе г. Л. Тихомирова // Плеханов Г. В. Сочинения. Т. 3. М.; Л., 1928; Фигнер В. Н. Лев Тихомиров. М., 1932.
2 Костылев В. Н. Лев Тихомиров на службе царизма. Дис. ... канд. ист. наук. М., 1986.
3 Чесноков С. Около Тихомирова. Н. Новгород, 1998; Ефименко А. Учение Ж.-Ж. Руссо в философско-государственной концепции Л. А. Тихомирова // Историко-философская персоналия: методологические аспекты. М., 1999. С. 11; Смолин М. От Бога все его труды // Тихомиров Л. А. Тени прошлого. М., 2000. С. 10; Терентьев А. А. Вопросы взаимных отношений Церкви и государства в творческом наследии Л. А. Тихомирова // Православная духовность в прошлом и настоящем. Н. Новгород, 2003. С. 132.
4 Тихомиров Л. А. Емельян Иванович Пугачев, или Бунт 1773 г. 2-е изд. М., 1871; Тихомиров Л. А. Где лучше? Сказка о четырех братьях и их приключениях. Женева, 1832; Тихомиров Л. А. Софья Львовна Перовская. Женева, 1882.
5 Тихомиров Л. А. Почему я перестал быть революционером. Женева, 1889; Тихомиров Л. А. Начала и концы. Либералы и террористы. М., 1890.
6 Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. М., 1905; Тихомиров Л. А. Апокалиптическое учение о судьбах и конце мира. Сергиев Посад, 1907; Тихомиров Л. А. Религиознофилософские основы истории. М., 1997.
хождения7 показать отношение самого Льва Александровича к своему прошлому и настоящему. Для решения этих вопросов мы обратимся к сравнительному анализу его ранней и поздней публицистики.
Основная часть архива Тихомирова хранится в его личном фонде в ГАРФ (Ф. 634) и составляет 27 тетрадей. В этих документах охвачен период с 1870-х гг. по октябрь 1917 г. Дневник Лев Александрович начал вести в августе 1883 г. Наиболее важным источником для нас являются записи первой тетради дневника, поскольку все события, описанные Тихомировым, записывались и анализировались сразу после их совершения. «Дневник № 1» охватывает период с августа 1883 по 21 января 1889 г. Это заграничный период жизни, время постепенного отхода Тихомирова от революции, подачи прошения царю и возвращения в Россию после амнистии. «Дневник № 2» охватывает период с января 1889 по декабрь 1895 г. Это первые годы жизни Тихомирова в России. Лев Александрович устраивается в монархических органах печати, завязывает новые связи среди высокопоставленных лиц и духовенства.
«Воспоминания» Л. А. Тихомирова писались значительно позднее описываемых событий в 1894—1896 гг., при этом Тихомировым-монархистом. Эти записи рассеяны в «тетрадях № 24, 25, 26, 27».
Отдельная мемуарная рукопись, известная как «Тени прошлого», написана Тихомировым на склоне лет, в 1918 г. в Сергиевом Посаде. Здесь представлены революционеры Михайлов, Перовская, Халтурин, Плеханов, представители революционной и консервативной Франции, Владимир Соловьев, русские консерваторы К. Н. Леонтьев, П. Е. Астафьев, А. А. Киреев и другие.
К мемуарным источникам можно отнести и произведение «Заговорщики и полиция»8, написанное Тихомировым в 1887 г. в Женеве, уже после того, как Тихомиров заявил о своем официальном выходе из партии «Народная воля». Книга была создана на основании партийных архивов и личных воспоминаний. В ней изложены события из жизни революционеров, но уже заметно разочарование автора в силах русских революционеров, а также присутствует указание на необходимость реформирования их идейных установок.
Публицистика Льва Тихомирова за 1870—1890-е гг. содержится в газетах «Народная воля», «Вестник Народной воли», «Дело», «Московские ведомости» и «Русское обозрение».
Сравнивая данные источников, можно отметить следующее. С одной стороны, дневники содержат внутренние переживания и сомнения в отношении тех принципов, которые в тот или иной период своей жизни Тихомиров защищал. Так, его отношение как лично к царям, так и к русской монархии в целом было более сложным, нежели декларировалось в статьях, написанных в тот же период времени. Дневники зачастую наполнены и упреками, и личными обидами в отношении правящей династии.
7 Воспоминания Льва Тихомирова. М.; Л., 1927; 25 лет назад (Из дневников Л. Тихомирова) // Красный архив. 1930. Т. 1—5; Из дневника Л. А. Тихомирова // Красный архив. 1933. Т. 6; 1935. Т. 5, 6; 1936. Т. 1, 2; Дневник Л. А. Тихомирова. М., 2008.
8 Лев Тихомиров. Заговорщики и полиция. М., 1930.
В то же время нельзя сказать, что эти два вида источников (публицистика и дневники) сильно разнятся. Анализ источников не вызывает сомнений, что идейная честность является краеугольным камнем как для публицистики, так и для дневников Тихомирова. Не случайно, после того как Тихомиров перестал верить в реализацию своих идей, он отказывается от всякой публицистической и политической работы, которая могла быть для него просто источником дохода.
Мемуарные источники Тихомирова также пропитаны основными мировоззренческими позициями автора. Это сильно сближает мемуары с публицистикой с точки зрения анализа основных идей Тихомирова. Идейная перекличка дневников, мемуаров и публицистики дает возможность проследить преемственность в развитии представления Тихомирова о своей миссии в качестве общественного деятеля, сначала в контексте народничества и позже — монархической теории.
Представление о собственной миссии возникает у Тихомирова еще в период деятельности в кружке чайковцев. Николай Васильевич Чайковский «навсегда остался одним из приятных воспоминаний прошлого»9 для Льва Александровича. Объяснением тому служит как личность учителя («умен, образован, общителен, очень симпатичен»10), так и его взгляды, по которым он «на весь век остался неисправимейшим идеалистом»11. «Ничто не могло разубедить его веру в человека как существо, кроющее в себе задатки всех добродетелей»12, — вспоминал Тихомиров. Ясной политической доктрины у чайковцев не было, однако они отличались от прочей молодежи, во-первых, своим деятельным началом, во-вторых, нравственным настроем. Тихомиров отмечал: «Составляя кружки самообразования и в них участвуя, руководители кружка Чайковского старались выбирать наиболее выдающихся людей, которых затем соединили в один кружок. Выбирали людей не только умных, но также нравственных. О нравственности в кружке заботились очень много, как никогда и ни в одном другом кружке»13. Несмотря на то что Тихомиров, по своему признанию, «всё резче становился на революционный путь», он «до конца оставался чайковцем»14.
К Марксу, по словам Тихомирова, у него было просто уважение, однако он, как и большинство русских социалистов-народников, не принимал марксистского экономического детерминизма в отношении личности. «Мы не могли с ней согласиться потому, — пишет Тихомиров, — что она отрицала инициативную роль личности, делала личность не творцом, а тварью»15.
В ранних статьях Тихомирова-революционера мы можем видеть апологию тех черт русской интеллигенции, которые впоследствии он же будет подвергать глубокой критике. Несмотря на это, как мы увидим далее, многие из тех качеств революционера-интеллигента, которые критикует Тихомиров, будучи монархистом, неизменно оставались и в нем самом. В этом отношении интересно просмотреть те качества, которыми наделяет Тихомиров интеллигента-
9 Тихомиров Л. А. Тени прошлого. С. 456.
10 Там же.
11 Там же.
12 Там же.
13 Тихомиров Л. А. Воспоминания. М., 2003. С. 88.
14 Там же.
15 Там же. С. 470.
революционера. В своей статье «В защиту интеллигенции» Тихомиров сразу отвергает любую попытку ограничить круг интеллигенции по роду деятельности или сословной принадлежности: «Интеллигентный человек, по статистическим карточкам, может числиться в дворянском или мещанском сословии, он по средствам к жизни может быть литератором или рабочим.» Самой главной и существенной чертой интеллигенции является ее «общественная роль»: интеллигент «отыскивает и осуществляет всенародную правду, по отношению к которой для него нет ни дворянства, ни крестьянства»16.
С одной стороны, Тихомиров олицетворяет интеллигенцию с русским демократическим движением, с другой стороны, Лев Александрович утверждает, что она существовала и раньше: «В древней Руси человек, выдвинутый жизнью на такой путь, изучал Св. Писание, делался монахом, подвижником. Но в настоящее время искатель истины имеет у себя под рукой огромный арсенал науки, от которого, разумеется, ожидает очень многого.» Таким образом, определяя интеллигента как «искателя истины», Тихомиров вполне закономерно впоследствии приходит к его церковной интерпретации и видит его и в монахе, и в юродивом. Современного интеллигента Тихомиров определял не иначе как «подвижника», вступающего в борьбу с «царством греха»17. Причем намеки на эту эволюцию взглядов Тихомирова мы видим уже в 1881 г., т. е. за 6 лет до его официального перехода на другую сторону баррикад. Можно согласиться с мнениями народовольцев А. Н. Баха и В. Фигнер, указывающих на родословную Тихомирова с его корнями в духовном сословии. «Со времени императора Павла в семье Тихомировых прошло более двух сот попов, диаконов и другого церковного люда», — замечает Бах и отсюда делает вывод: «Неудивительно, что у него получились такие психические данные, преодолеть которые он не был в состоянии»18. Но не у одного Льва Александровича был в родословной церковный клир. Да и в целом Тихомиров не отличался от прочих народников в своем истолковании революционера как подвижника.
Интеллигенция обличена служением правде самой жизнью и потому не нуждается ни в какой санкции. Она есть лучшая часть общества, поскольку несет в себе нравственный идеал всего народа: «Интеллигенция, взятая в массе, лучше всех понимает дело, она в массе состоит из лучших людей; в этом причина ее авторитета, который, чтобы там ни говорили, очень велик в России. Сознание и уважение к ее нравственной силе в полной мере существует даже в наиболее темных слоях народа»19. Вспоминая период 1879—1881 гг., Тихомиров отмечал не покидающее его ощущение неведомой воли, двигающей революционерами, для достижения какой-то им неизвестной цели. «Я рассудком считал это суеверием, но в чувстве не мог отделаться от впечатления», — писал он20.
Поиск Бога явился в Тихомирове как поиск реального в этой жизни, попытка уйти от навязанных с детства идей. В 1888 г., еще будучи в эмиграции,
16 Кольцов И. В защиту интеллигенции // Дело. 1882. № 4. С. 28.
17 Там же. С. 23—24.
18 Бах А. Н. Записки народовольца. М.; Л., 1929. С. 204.
19 Кольцов И. В защиту интеллигенции. С. 29.
20 Тихомиров Л. А. Воспоминания. С. 343.
Лев Александрович в первый раз привел сына в русскую церковь. Позднее Тихомиров вспоминал, что именно сын привел его к Богу. «Шура, мой Шура, — как многому он меня научил, без слов, без понятий, одним настроением, в которое он меня погружал своими страданиями, любовью, которая во мне к нему разгоралась, наконец, запросами своей маленькой, развивающейся души», — признался политический эмигрант. Это чистосердечное признание, вырвавшееся из самой глубины души, будет потом как бы забыто другим Тихомировым, пытавшимся учить и наставлять при помощи именно «слов и понятий». Также Лев Александрович вспоминал случившуюся с ним в эмиграции историю с Евангелием. Мучившемуся вопросом о своем будущем Тихомирову попались следующие строки Св. Писания: «И избавил его от всех скорбей его и даровал мудрость ему и благоволение царя египетского фараона» (Деян 7.10). «Да не государь ли это? Не на Россию ли мне Бог указывает?», — подумал тогда Тихомиров. Этот мистический эпизод во многом определил Тихомирова в его решении обратиться к государю. Именно в 1888 г. Тихомиров решил писать прошение о возвращении в Россию.
Однако важно обратить внимание на позицию «раскаявшегося» революционера. В дневнике читаем следующую запись: «Я объяснюсь с публикой посредством брошюры. Затем, пустит ли меня правительство или нет в Россию, я веду себя одинаково. Если правительство хочет пустить меня, тем лучше, тем больше для него чести. Но выгоды оно от этого не получит, так как я все равно и без этого буду проводить свои новые взгляды. Я их буду проводить, и они полезны для правительства, конечно, но не потому, что я их провожу, а потому, что они верные, справедливые взгляды. Если правительство будет при этом меня преследовать, это не изменит моих мнений, как не изменило раньше. Раньше я, преследуемый или получающий милость, одинаково был против правительства; теперь, преследуемый или получающий милость, одинаково буду за легальный способ действия, за монархию, за прогресс» 21.
Важно отметить, что в брошюре «Почему я перестал быть революционером» Тихомиров оценивает революционный путь именно с позиций революционного деятеля, а не христианина-монархиста. Он выделяет следующие свои убеждения, которые не изменились при смене его политического идеала. Во-первых, Тихомирова, в отличие от прочих революционеров, всегда интересовали, прежде всего, национальные интересы и отличала идея твердого государственного порядка. Во-вторых, Тихомировым отмечалась необходимость личного развития и поиска правды, даже если она не совпадает с «передовой мыслью человечества»22.
В 1890-е гг. Тихомиров был убежден, что и верховная власть не может существовать благополучно без класса людей, занимающихся разработкой и изучением ее политической доктрины. В России, по его мнению, все беды происходили не от самой власти, а от неразвитости сознания как в народе, так зачастую и в самих представителях власти. «Неразвитое самосознание, понятно, не может не отражаться многочисленными препятствиями и на действия политической
21 Тихомиров Л. А. Воспоминания. С. 271—272.
22 Тихомиров Л. А. Почему я перестал быть революционером // Тихомиров Л. А. Россия и демократия. М., 2007. С. 66.
власти», — писал Тихомиров. «Отсюда ясно, — отмечал он, — какое значение для политического строения имеет тот или иной характер образованного класса нации, степень действительной образованности его, степень развития науки в данной стране, а также и степень самостоятельности этой науки». Религиозное состояние народа, по Тихомирову, должно было использоваться образованным классом для формирования определенной идеологии, политической доктрины. «В политическом творчестве нации значение доктрины и вообще идеи весьма велико», — писал бывший народоволец. Таким образом, формирование политической доктрины, основанной на религиозном идеале народа, и была, по Тихомирову, задачей интеллигенции. Именно поэтому в начале книги «Единоличная власть» он оговаривается, что «вопрос о власти. глубоко затрагивает наши обязанности гражданина»23.
Как уже отмечалось, при прочтении теоретических произведений Тихомирова важно соотнести их с более поздними дневниковыми записями автора, в которых мы видим не только размышления над судьбами России и мира, но и внутреннюю борьбу Тихомирова-интеллигента и Тихомирова-христианина. В своих дневниках и воспоминаниях Тихомиров неоднократно признается, что самое трудное для него — изменить отношение к самому себе, к своей миссии в этом мире. В июне 1889 г. он записывает: «Во всю свою жизнь я почему-то всегда становился в положения, превышающие мои силы.» «Не думайте о себе более, нежели должно думать, но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил», — записывает Тихомиров в сентябре строки Послания к римлянам ап. Павла. И сам себе отвечает: «Неужели это много: быть — как все, т. е. получить возможность зарабатывать свой кусок хлеба и воспитывать детей самостоятельно, не подвергаясь унижениям нахлебника, не испытывая вечной порчи своих детей посторонними влияниями? <.> Я уже понял, что Россия, при всей своей глупости, во мне все-таки не нуждается.» Переживая вечную безработицу, в декабре Тихомиров записывает наставление самому себе: «Если нет указания на какую-нибудь внешнюю работу, то значит — это есть указание на необходимость внутренней работы». В апреле 1891 г. Тихомиров пишет: «Теперь у меня задача, которую я должен был исполнить, — она состоит не в том, чтобы что-нибудь сделать крупное, а в том, чтобы остаться маленьким, ничего крупного не делающим, а только исполняющим маленький ежедневный долг. Ужасно трудно это. Воспитался на стремлении к грандиозному». «Малодушие и мечтание о себе, — вот два постоянных качества», — отмечает автор дневника в июле 1892 г.24
Эту особенность и внутреннюю борьбу Тихомирова-интеллигента и Тихомирова-христианина отмечала в своих записках Вера Фигнер. «Доведенный до отчаяния, Тихомиров делает пометку: Я ничто, нуль; я существо даже уже пришибленное; а то же время [Что за противоречие! — В. Ф.] я не могу отказаться от желания серьезно, глубоко влиять на жизнь». И далее, по поводу предполагаемого журнала, говорит, что “с большой охотой видел бы возникновение
23 Тихомиров Л. А. Единоличная власть как принцип государственного строения // Тихомиров Л. А. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003. С. 37, 101—103.
24 Тихомиров Л. А. Воспоминания. С. 418, 427, 437, 471.
кружка с здоровым, созидательным, антитеррористическим направлением”, и записывает: “Мне нужно создать партию, серьезную, которая могла бы сделаться силой в стране, партию правящую”. Какая странная смесь самоунижения и самовозвеличивания: “я ничто, нуль” и наряду с этим широкие планы “о правящей партии”», — восклицает Фигнер25.
Оценивая роль русской интеллигенции в судьбах России уже на исходе лет, Тихомиров в качестве «ее очень характеристичной черты» видит «уничтожение веры в Бога, вследствие чего личность человека остается без всяких сдержек. Она может дерзать на все, чего захочет, на овладение чем хватает ее силы». Среда социалистов-народников, в восприятии Тихомирова-монархиста, — это прежде всего безбожный путь утверждения личностью своего идеала. Утверждение во что бы то ни стало, любой ценой. Идея «борющейся героической личности» занимает центральное место как в народнической публицистике, так и в их революционной практике. «Отрекаясь от своих корней и не имея возможности прирасти к чужим, мы обрекались на господство отрицания над положительным творчеством. Такова была участь исторической работы нашей интеллигенции», — отмечает Тихомиров26. Отречение от каких бы то ни было сдерживающих начал во имя абсолютного идеала толкало народническую интеллигенцию на путь разрушения, в самом акте которого уже начинает сознаваться новое творчество.
Интересно, что, подвергая глубокой критике деятельность русской интеллигенции, изменение своих взглядов Тихомиров рассматривает не как отречение от прошлого, а как дальнейшее развитие критической мысли: «Я бы отстаивал свое нравственное право думать, если бы даже вступил в противоречие с действительно передовой мыслью человечества. Но в данном случае со мной этого не произошло. Я вступил в противоречие со слоем и мировоззрением, у которых много только самохвальства и самомнения и больше ничего. Отойдя от них, я продвинулся не назад, а вперед с точки зрения зрелости мысли, правды, пользы для страны»27. Возникает законный вопрос: как можно продвинуться вперед относительно человека, который идет в другую сторону?
Талант в землю не зароешь, и с этой стороны вполне естественна деятельность Тихомирова в качестве публициста, но в данном случае важен не столько талант, сколько отношение к нему. Стоит привести цитату из дневника Тихомирова за 1916 г.: «Я ухожу с сознанием, что искренне хотел блага народу, России, человечеству. Я служил этому благу честно и старательно. Но мои идеи, мои представления об этом благе отвергнуты и покинуты народом, Россией и человечеством. В итоге — я отрезанный ломоть от жизни. Жизнь уже не для меня»28. Это время, когда Тихомиров уже отчасти смирился с существующим положением вещей. Отрекшись от всякого участия в политике, он пребывал с женой и детьми в Сергиевом Посаде.
Итак, мы видим, что самой главной и существенной чертой интеллигенции для Тихомирова в «народнический» период является ее «общественная роль»: ин-
25 Фигнер В. Н. По поводу записок Л. Тихомирова // Тихомиров Л. А. Воспоминания. С. 23.
26 Тихомиров Л. А. Тени прошлого. С. 635.
27 Тихомиров Л. А. Почему я перестал быть революционером. С. 66.
28 Дневник Л. А. Тихомирова 1915—1917 гг. / Сост. А. В. Репников. М., 2008. С. 358.
теллигент «отыскивает и осуществляет всенародную правду, по отношению к которой для него нет ни дворянства, ни крестьянства». Олицетворяя, с одной стороны, интеллигенцию с русским демократическим движением, Тихомиров утверждал, что она существовала и раньше: интеллигента прошлого Лев Тихомиров видел и в монахе, и в юродивом. Современного интеллигента Тихомиров определял не иначе как «подвижника», вступающего в борьбу с «царством греха»29.
Именно поэтому в представлении Тихомирова интеллигенция обличена служением правде самой жизнью. Она не нуждается ни в чьей санкции. Она есть лучшая часть общества, поскольку несет в себе нравственный идеал всего народа. Это сознание превосходства своей миссии заставило русского интеллигента Льва Тихомирова увидеть в монархической публицистике новое служение истине, но уже на другом поприще. Более того, в своих новых идеях сам Тихомиров видел не отрицание прошлого, а развитие прежних акцентов.
Именно здесь, на наш взгляд, надо искать причину того состояния уныния и тоски в дневниках и воспоминаниях Тихомирова после приобретения христианского монархического мировоззрения. Он не испытывает удовлетворения. «Монархиста от Народной воли» (как назвал Тихомирова С. Чесноков30) больше всего удручало именно то, что события в стране развиваются не по его сценарию. «Я никому не нужен», «мои идеи не нужны», «меня не слушают» — наиболее часто повторяемые мысли в его дневниках. Здесь подспудное разочарование от того, что «дело монархии» стало не таким успешным, как «дело революции» в его жизни. Вспоминаются слова, записанные Тихомировым в 1898 г.: «Понятие преступного в политике так условно, так часто сводится к простой ошибке или даже к вопросу об удаче и неудаче»31. Можно заключить, что религиозная идея народнической интеллигенции, облеченная в форму социального служения, нашла в Тихомирове свое завершение.
Ключевые слова: Лев Александрович Тихомиров, Народная воля, монархическая государственность, народничество, русская интеллигенция.
«The mission of the Russian intelligentsia»
IN THE WORKS OF LEV TIKHOMIROV F. Pyharev
This paper is devoted to the work of political activist and writer Lev Alexandrovich Tikhomirov. Considered and reviewed diaries, memoirs and journalism Tikhomirov, reflecting the two periods of his life: while promoting the ideology of the party «People’s
29 Кольцов И. В защиту интеллигенции. С. 24, 28.
30 Чесноков С. Около Тихомирова. С. 23.
31 Тихомиров Л. А. Воспоминания. С. 119.
Freedom» («Narodnaya Volya») and service to the monarchical idea. The author shows that the main factor that influenced the development of creativity Lev Tikhomirov as a populist, and the monarchical period, was the conviction of the special mission of the Russian intelligentsia in Russian history.
Keywords: Lev Aleksandrovich Tikhomirov, People’s Will, the monarchical state, populism, the Russian intelligentsia.
