CC BY
119
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
УДК 81-25 И. Е. Апушкина
КАЧЕСТВО ГЛАСНЫХ И ВОСПРИЯТИЕ СЛОВЕСНОГО УДАРЕНИЯ В СПОНТАННОЙ РЕЧИ1
Традиционные исследования русского словесного ударения проводились, как правило, на материале «хорошо» прочитанных устных текстов. Их анализ показывает, что в последние десятилетия ударность/безударность гласных устойчиво соотносится с параметром сохранения—утраты фонемного качества гласного. В данной статье с опорой на экспериментальные данные показано, что в спонтанной русской речи этому параметру едва ли может принадлежать столь же решающая роль.
Времена, когда основными характеристиками ударных гласных считались сила и высота тона, давно прошли, и в наши дни внимание исследователей сосредоточено на иных полезных признаках русского ударения, в частности на особом тембре ударного гласного [1-5]. При этом предполагается, что безударные гласные подвергаются качественной редукции, об их «неточности в артикуляции» и «ненапряженности» писали еще И. А. Бодуэн де Куртене и Л. В. Щерба [6, 7]. Некоторые фонетисты вообще считают признак качества ударного гласного основным (в том числе для побочного ударения [5, 8]). Так, С. Н. Борунова называет особое качество гласных в ударных слогах единственным надежным коррелятом ударения [9, с. 161], а Л. Р. Зиндер пишет о том, что сущность ударения в русском языке заключается в различии гласных ударных и безударных слогов в артикуляционном и спектральном отношениях [10, с. 303].
И, хотя по мнению наиболее авторитетных фонетистов основным параметром русского ударения все-таки является длительность, тембральные свойства ударного гласного по-прежнему занимают внимание исследователей: например, в монографии «Фонетика современного русского языка» Л. В. Бондарко пишет, что для определения места словесного ударения в русском языке существенными являются качественные характеристики гласных. Анализируя экспериментальные данные в отношении двух соседних гласных в слове, автор утверждает, что «признак большей длительности необходим носителям русского языка для определения места ударного гласного только в том случае, если оба гласных имеют одинаковое качество» [11, с. 226-227]. В учебнике «Общая фонетика», написанном московскими авторами, также указывается на то, что
1 Работа выполнена при поддержке гранта РФФИ № 09-06-00244а.
© И. Е. Апушкина, 2011
ощущению ударения соответствует «пик артикуляционного усилия, реализуемого через длительность и полноту артикуляции» [12, с. 475].
С фонологической точки зрения из шести гласных фонем русского языка в безударной позиции возможно использование лишь четырех, так как гласные /о/ и /е/ в этой позиции не разрешены системой. Таким образом, возможность делать вывод об ударности/безударности гласного с опорой на его качество основывается на том, что разные позиции в слове допускают неодинаковый набор гласных: некоторые гласные, например [а], [о], [е], произносятся лишь строго под ударением, другие, например [э], [ъ], [ь], напротив, только в безударных слогах. Поэтому информацию об ударности гласного можно получить, оценив спектральную структуру гласного в пределах одного слога. Естественным ограничением при таком подходе является учет того факта, что гласные [1], И возможны в русском языке как в ударных, так и безударных слогах.
Приступая к изучению ударения в спонтанной речи, мы исходили из следующих предпосылок. Известно, что качественная редукция может являться результатом «недовыполнения артикуляторной программы в связи с дефицитом времени» [11, с. 223], именно поэтому максимальная качественная редукция характеризует аллофоны фонемы нижнего подъема /а/, которые в безударной позиции совпадают с аллофонами фонемы /о/. С другой стороны, имеются экспериментально подтвержденные данные о том, что первый предударный гласный — это относится прежде всего к /а/ — может вообще не подвергаться качественной редукции [13] (ср. также: «акустически контраст между гласными просодического ядра в СРЛЯ (современном русском литературном языке. — И. А.) выражен только в сильной фразовой позиции и только при помощи длительности» [14, с. 50]).
Заслуживает внимания также и тот факт, что гласный по меньшей мере одного безударного слога может реализоваться без качественной редукции в «словоформах неэлементарной структуры» (термин М. Л. Каленчук и Р. Ф. Касаткиной), а также в тех словах нерусского происхождения, где гласные не полностью подпадают под правила редукции [15]. Согласно данным М. Б. Попова, к последней группе стоит добавить еще междометие ого и энклитические словосочетания но мы, то мы, что мы, хоть мы, в которых произносится нередуцированный [о] [16, с. 135].
Наконец, известно, что качественная редукция гласного /а/ в словоформах элементарной структуры во второй предударной позиции в прикрытом слоге должна приводить к появлению гласного довольно высокого подъема — почти такого же высокого, как у закрытого [1], ряд которого определяется предшествующими ему согласными: в позиции после переднеязычных согласных он сильно продвинут вперед, после заднеязычных согласных — отодвинут назад [11, с. 105]. Что касается более отдаленных от просодического ядра предударных и заударных гласных, то они характеризуются еще большей неопределенностью.
Таким образом, можно полагать, что в случае регулярности различий между ударными и безударными гласными в спонтанной речи слушающий действительно может использовать при определении места ударения информацию о качестве гласного. Однако если будет доказано, что безударные гласные при спонтанном произнесении способны иметь характеристики, сходные с ударными гласными, то опора на качественную редукцию как на признак безударности окажется едва ли возможной.
Анализируемые в настоящей работе экспериментальные данные распадаются на две группы. В первом случае данные были получены при участии информантов —
наивных носителей языка в результате проведенных автором в 2008-2009 гг. перцептивных экспериментов на материале спонтанной речи. Из записей последней были выделены асемантичные двуслоги, содержащие второй и первый предударные гласные, длительность которых была увеличена до комфортной величины путем компьютерного «размножения» периодов основного тона. При этом второй предударный мог принадлежать либо знаменательному слову, либо предлогу перед ним (далее в обозначении стимулов двуслоги выделены прописными буквами). Информанты в ходе перцептивного эксперимента должны были записать эти двусложные квазислова русскими буквами. На каждый стимул было получено 100 ответов испытуемых.
При анализе ответов учитывалась лишь информация о гласных. Для каждой из них были получены спектрограмма, отражающая формантные характеристики, и гистограмма ответов испытуемых. Ответы, совпадающие со словоформами русского языка (их было немного), из рассмотрения исключались. Для интерпретации спектральных характеристик частоты формант сопоставлялись с представленными в работе В. Б. Кузнецова [17] эллипсами разброса русских гласных в плоскости первой-второй форманты (рис. 1).
Рассмотрим сначала данные по первому предударному гласному.
Во-первых, данные эксперимента подтверждают, что безударные гласные [о] и [а] в первом предударном слоге действительно могут не отличаться от ударных по спек-
2400
©
Диктор 3 Диктор С
2100
а О
300
400
500
® о
600
700 П (ГЦ)
© и
тральным характеристикам. Поскольку наши информанты не владели специальным фонетическим алфавитом, они предположительно могли бы обозначать звук [Л] с помощью буквы «а». Но на рисунках 2 и 3 видно, что спектральные характеристики первого предударного гласного в стимуле ПОДГОтовила соответствуют ударному гласному [а] по В. Б. Кузнецову. Таким образом, именно этот гласный и идентифицируется большинством испытуемых: 87% информантов дали ответ «а». Этот вывод подтверждается аналогичными данными и для других стимулов.
ПОДГОтовила 2-й гласный
Рис. 3. Ответы испытуемых: вто-500 рой гласный стимула ПОДГОтовила
Рис. 2. Спектрограмма стимула ПОДГОтовила Здесь и далее светлыми линиями на спектрах гласных обозначены траектории формант.
Во-вторых, стоит прокомментировать результаты распознавания первого предударного гласного в стимулах НА_ЦАревне и ПОСКОрей: по спектральным характеристикам они довольно четко соответствуют ударному гласному [е], что согласуется с интерпретацией этого гласного информантами: ответы «э» и «е» можно рассматривать совместно как орфографические варианты одного и того же гласного. Для стимула НА_ЦАревне общая доля таких ответов составляет 59%, а для ПОСКОрей — 83%. Трудно сказать, что является причиной этого явления, заставляющего вспомнить о сингармонизме. Но очевидно, что физические характеристики первого предударного гласного и в этом случае не позволяют отличить его от ударного.
Что касается второго предударного гласного, то после твердого согласного в этой позиции на месте орфографического «а» или «о» должен был бы обнаруживаться гласный [э] или [ъ]. Поскольку информанты не владели алфавитом для записи подобных звуков, ожидалось, что в этих случаях они будут чаще других использовать буквы «ы», «э»/«е», или же продемонстрируют в ответах значительный разброс вариантов интерпретации. Действительно, в трех случаях (вторые предударные гласные из знаменательных слов: НАЛИвает, БЕЗ_Оскорблений, К_АДВОкату) эти ожидания оправдались: в ответах информантов преобладал вариант «э»/«е» и для одного из слов виден разброс интерпретаций гласных, по формантной структуре соответствующих гласному [э] (пример на рис. 4, 5). Еще в одном случае (гласный из предлога) формантная структура гласного не позволяет с уверенностью отождествлять его с [э], это мог бы быть пограничный случай гласного [а]; на гистограмме именно ответ «а» преобладает, но не существенно (рис. 6, 7). Таким образом, в случае разброса интерпретаций от-
3000
2000
1000
К АДВОкату 1-й гласный
Рис. 5. Ответы испытуемых: первый гласный стимула К_АДВОкату
Рис. 4. Спектрограмма стимула К_АДВОкату
НА ДИСтанции 1-й гласный
Рис. 7. Ответы испытуемых: первый гласный стимула НА_ДИС-танции
Рис. 6. Спектрограмма стимула НА_ДИСтанции
веты распределяются в зависимости от близости конкретной формантной структуры воспринимаемого гласного к формантным областям основных гласных: чем ближе она к какой-либо из них, тем меньше вариантов интерпретации.
Существенно, что в наших данных обнаружились также вторые предударные гласные, по своим формантным характеристикам совпадающие с ударными, чему не противоречит и их интерпретация информантами. Они были получены как из знаменательных слов, так и из предлогов:
• [а]: ПО_СЛОвам (доля ответов «а» — 44%, см. рис. 8, 9),
• [е]: НАКОнец (доля ответов «э/е» — 53%), СО_СТИхами (доля ответов «э/е» — 75%),
• [о]: ПО_СРАвнению (доля ответов «о» — 26%, «у» — 58%), ПОДМЕнять (здесь доля ответов «о» — 4%, ответов «у» — 89%).
Можно предположить, что гласные в стимулах ПО_СРАвнению и ПОДМЕнять интерпретировались в большинстве случаев как «у», вероятно из-за соседства с губным согласным.
Один случай надо отметить отдельно: гласный предлога в сочетании НА_ЛУ-кавстве был произнесен с довольно четким соответствием по формантной структу-
50-------100......150 200 250 300....350 .......400 450..... 500 550
Рис. 8. Спектрограмма стимула ПО_СЛОвям
ре гласному [о] и так же был проинтерпретирован: ответ «о» дали 58% информантов, а еще 30% идентифицировали этот гласный как «у».
Непонятны причины, по которым так же воспринимался и гласный предлога в сочетании НА_ЦАревне, по спектральным характеристикам соответствующий [э]: из 92 информантов 43 идентифицировали этот как гласный как «о», еще 20 — как «ё», если считать их орфографическими вариантами одного и того же гласного, то доля этих ответов составила 69%. Можно, например, предположить, что, прослушивая двуслоги без контекста, носители языка ожидают, что один из слогов будет ударным, и при этом соотносят двуслоги с началом какого-нибудь слова, оценивая вероятность появления там того или иного гласного.
Зачастую информанты по-разному интерпретировали гласные, имеющие сходную формантную картину, это происходило не только в описанном выше случае с гласным [э]. Например, гласный, по спектральным характеристикам соответствующий ударному [е], был интерпретирован как «у», хотя контекст к этому не располагал (стимул получен из фразы мы пришли К_ОДНОму). Доля ответов «у» составила 80% (см. рис. 10, 11)! Возможно, здесь вмешивается фактор частотности: частота сочетания заднеязычного с гласным [е] в русском языке не очень высока.
На материале описанного эксперимента можно сделать несколько выводов. С точки зрения порождения речи как первый, так и второй предударные гласные в спонтанной речи могут совпадать по своим спектральным характеристикам с гласным под ударением. С точки зрения восприятия речи спектральная картина гласного не является единственным фактором, определяющим субъективную интерпретацию этого гласного. Носители языка могут также опираться на частотность слога, на свои субъективные ожидания и т. п. Тем самым применительно к спонтанной речи мы вынуждены поставить под сомнение роль качественной редукции гласных в определении места русского словесного ударения.
* * *
Обратимся теперь ко второй группе данных. Они были получены в ходе сплошного транскрибирования аудиозаписи спонтанной речи длительностью в 27 минут
3000
2000
1000
27477. -27477
И (][
г~
■Й
_г--
МИНШМт “'«Ш
к одному 1-й гласный
Рис. 11. Ответы испытуемых: первый гласный стимула К_ОДНОму
Рис. 10. Спектрограмма стимула К_ОДНОму
четырьмя экспертами-фонетистами. В отличие от информантов, участвовавших в эксперименте, эксперты владеют фонетическим алфавитом, предусматривающим использование разных символов для гласных полного образования и редуцированных по качеству гласных.
Для определения места ударения в процессе транскрибирования применялась методика, предложенная в нашей работе «Ударность/безударность в устном спонтанном тексте» [18]. Для того чтобы исключить возможность использования семантической информации при принятии решения об ударности/безударности, эксперты попарно прослушивали соседние слоги и ударным признавался тот слог, который оказывался более выделенным по сравнению и с правым, и с левым «соседом». Определенную трудность при использовании этой методики представляют расположенные непосредственно рядом два ударных слога, но в данной работе такие случаи не рассматривались.
При анализе транскрипции обнаружены безударные (в т. ч. и вторые предударные) гласные, которые по качественным характеристикам совпадают с ударными, что как правило не противоречит и их формантной структуре. Например, в слове существование второй предударный гласный после мягкого согласного [ь] был единодушно интерпретирован как [е]. Если оценить формантную структуру этого гласного (рис. 12), то очевидно, что частоты и F1, и F2 позволяют идентифицировать его именно как И, которое вполне могло бы появиться в ударном слоге.
Уместным кажется вспомнить здесь ситуацию, описанную в работе Е. П. Комовки-ной [19, с. 23]: в спонтанной речи в некоторых случаях при сочетании не с глаголом, начинающимся с неприкрытого гласного, на месте зияния звучит один гласный, нередуцированный [а] или [е] после мягкого (перед твердым и мягким соответственно), причем этот гласный обладает большей, по сравнению с другими гласными в той же позиции, длительностью. Не ясно, имеем ли мы дело в данном случае с нередуцированным гласным в безударной позиции или здесь следует говорить об образовании вторичного ударения на первом слоге.
В транскрипции спонтанного текста зафиксированы также неоднократные случаи произнесения ударных гласных «не того качества»: как Щ произносится, например, ударный гласный в словах фермер, деньги, семь, семьи и др. На рисунке 13 видно, что в слове семейных F2 ударного гласного слишком высока, чтобы счесть его за [е]. Эксперт также интерпретировал его как [Г|.
102600 102620 102640 102660 102680 102700
Рис. 12. Спектрограмма фрагмента слова существование, содержащего ударный гласный
Наконец, часто встречались случаи, когда эксперты по-разному оценивали одни и те же гласные или неодинаково интерпретировали гласные со сходной формантной структурой. Такая же ситуация наблюдалась и при оценке качества гласных наивными носителями, из чего следует, что доверять экспертным оценкам нужно с большой осторожностью: делая вывод о качестве гласного, слушающий очевидно опирается отнюдь не только на его спектральную картину.
Таким образом, данные, полученные при транскрибировании спонтанной речи экспертами, не противоречат сведениям эксперимента с участием наивных носителей языка. В целом можно признать, что оценить ударность/предударность гласного в спонтанной речи, опираясь на его качество, невозможно: к этому не располагают ни спектральные характеристики гласных, ни интерпретация этих гласных испытуе-
323900 323950 324000 324050 324100 324150
Рис. 13. Спектрограмма фрагмента слова семейных, содержащего ударный гласный
мыми. Таким образом следует, что ударность/безударность гласных в спонтанной речи характеризуется собственным и, вероятно, достаточно специфическим набором признаков, в числе которых качественная редукция гласных не представлена.
Литература
1. Жинкин Н. И. Восприятие ударения в словах русского языка // Изв. АПН РСФСР. 1954. Вып. 54. С. 7-82.
2. Златоустова Л. В. Фонетическая природа русского словесного ударения // Учен. зап. Казанского ун-та. 1956. Т. 116, кн. 11. С. 3-38.
3. Thelin N. S. On Stress Assignement and Vowel Reduction in Contemporary Russian. Uppsala: Acta Universitatis Upsaliensis, 1971. 185 p.
4. Каленчук М.Л., Касаткина Р. Ф. Побочное ударение и ритмическая структура русского слова на словесном и фразовом уровнях // Вопросы языкознания. 1993. № 4. С. 99-106.
5. Логинова И. М. Акустическая природа второстепенного словесного ударения в русском языке // Изучение сегментных и супрасегментных единиц речи. М.: УДН, 1977. С. 22-27.
6. Baudoin de Courtenay J. Введение в языковедение // Dziela wybrane. 1990. T. IV. С. 482-545.
7. Щерба Л.В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. Л.: Наука, 1983. 155 с.
8. Аванесов Р. И. Русская литературная и диалектная фонетика. М.: Просвещение, 1974. 287 с.
9. Лефельдт В. Акцент и ударение в русском языке. М.: Языки славянской культуры, 2006. 246 с.
10. Зиндер Л. Р. Общая фонетика и избранные статьи. М.: Академия, 2007. 312 с.
11. Бондарко Л. В. Фонетика современного русского языка. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1998. 275 с.
12. Кодзасов С. В., Кривнова О. Ф. Общая фонетика: учебник. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. 591 с.
13. Захаров Л. М. Акустическая вариативность звуковых единиц в русской речи // Язык и речь: проблемы и решения: сб. науч. тр. к юбилею проф. Л. В. Златоустовой / под ред. Г. Е. Кедровой, В. В. Потапова. М.: МАКС-ПРЕСС, 2004. С. 240-269.
14. Князев С. В. Структура фонетического слова в русском языке: синхрония и диахрония. М.: Макс-Пресс, 2006. 226 с.
15. Каленчук М. Л., Касаткина Р. Ф. Просодия слова и побочное ударение // Просодический строй русской речи. М.: Ин-т русск. яз. им. В. В. Виноградова, 1996. С. 22-69.
16. Попов М. Б. Проблемы синхронической и диахронической фонологии русского языка. СПб.: Филолог. фак-т СПбГУ, 2004. 345 с.
17. Кузнецов В. Б. О принципах акустической классификации русских гласных // Язык и речь: проблемы и решения: сб. науч. тр. к юбилею проф. Л. В. Златоустовой / под ред. Г. Е. Кедровой, В. В. Потапова. М.: Макс-Пресс, 2004. С. 100-116.
18. Апушкина И. Е. Ударность/безударность в устном спонтанном тексте // Череповецкие научные чтения-2009: материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной Дню города Череповца (2-3 ноября 2009 г.): в 3 т. Череповец: ГОУ ВПО ЧГУ, 2010. Ч. 1. Литературоведческие и лингвистические науки в начале XXI в. С. 57-60.
19. Комовкина Е. П. Некоторые аспекты реализации частицы не в спонтанной речи // Труды третьего междисциплинарного семинара «Анализ разговорной русской речи» (АР3-2009). СПб.: ГУАП, 2009. С. 23-27.
Статья поступила в редакцию 13 октября 2011 г.
