CC BY
80
УДК 1:81
Федоров Михаил Александрович Mikhail Fedorov
К ВОПРОСУ ОНТОЛОГИЧЕСКОГО СТАТУСА КОНЦЕПТА
ON THE ISSUE OF ONTOLOGICAL STATUS OF CONCEPTS
Рассматривается онтологический статус концепта в контексте культуры. Содержание концепта как единицы ментального лексикона определяется источниками его формирования. Индивидуальные, культурные и универсальные концепты трактуются как имеющие одну природу и различающиеся степенью вербализации
Ключевые слова: концепт, онтологический статус, культура, ментальный лексикон, вариантность концепта
Ontological status of concepts is characterized in the context of culture. The content of concepts as units of mental lexicon is defined by sources' interaction. Individual, cultural and universal concepts are construed as having the same nature and differing in the level of verbalization
Key words: concept, ontological status, culture, mental lexicon, concept variance
Несмотря на обилие работ, посвященных исследованию концептов в последние два десятилетия, до сих пор не выработано единого понимания данного феномена. Можно согласиться с С.Г. Вор-качевым, что концепт постигла участь ряда терминов, относящихся к гуманитарному знанию, — неопределенность и метафоричность дефиниции [2; С. 4]. Возможно, по этой причине некоторые исследователи не удовлетворены имеющимися определениями данного термина и либо могут приводить несколько их вариантов, либо составляют собственные. Негативным следствием этой тенденции является размывание границ его понятийной сферы и, в итоге, умножение сущностей: концептом могут называть либо разные аспекты одного объекта, либо разные объекты исследования.
Шагом к решению этой проблемы может быть определение онтологического статуса концепта. Крайним пределом, определяющим бытие концепта и человека во-
обще, является культура. Лингвисты, подчеркивающие связь концепта и культуры, редко обосновывают выбор используемой концепции культуры (если вообще указывают то, что они понимают под культурой), тем более диверсификация подходов к ее изучению значительно превосходит то, что наблюдается в когнитивной лингвистике.
Не претендуя на окончательное решение в этом вопросе, мы предлагаем выделять пять аспектов исследования культуры [13], способных включать все определения культуры, которых уже насчитывается более тысячи [6, С. 95]. Семиотическая природа культуры позволяет рассматривать культуру как некоторый массив информации, передаваемый от одного поколения к другому [7, С. 56]. Вслед за Э.С. Маркаряном и М.С. Каганом в качестве основных функций культуры мы рассматриваем адаптивную и негэнтро-пийную [8, С. 62; 3, С. 47].
Как указывает М.К. Петров, массив знаний культуры, отражающий способ
деятельности общества, в силу своей тотальности превышает когнитивные возможности индивида. Это предполагает фрагментацию знания с одной стороны и интеграцию его фрагментов, с другой. Фрагмент знаний как структурный элемент массива обеспечивает переход действия в знания, и знания — в действие. Его особенностью является то, что он существует в окружении других фрагментов, испытывая давление извне и сам оказывая давление, входя с другими фрагментами в отношения целостности массива социально необходимого знания. Фрагмент знания как функционально минимальный объем информации обеспечивает реализацию индивидом его социальной роли [9, С. 31, 33, 39].
Функциональная направленность фрагмента знания, его связь с процессом взаимодействия с внешним миром совпадает с генезисом концепта, описанным А. В. Кравченко. Восприятие, как взаимодействие со средой посредством органов чувств, сопровождается возникновением специфических состояний активности нервной системы — репрезентаций, являющихся ключевым звеном цепи каузальных связей, которые представляют опыт человека. Синтез простых репрезентаций, вызванный ростом когнитивного опыта, приводит к возникновению сложных прототипических репрезентаций, называемых концептами. Сумма концептов составляет знания человека о мире.
Появление новых концептов может происходить не столько за счет синтеза репрезентаций, сколько благодаря перенастройке когнитивного аппарата в случае, если имеется совпадение базовых конфигураций элементарных репрезентаций, существующего прототипического концепта и данного состояния активности нервной системы. Ученый подчеркивает, что репрезентации, основанные на первой и второй сигнальных системах, имеют равные эпистемологические основания по причине равной доступности для восприятия [4, С. 23-30].
В этой связи следует согласиться с отождествлением единиц универсального
предметного кода (УПК) и концептов, и определить концепты как нейрофизиологические единицы, кодирующие в биоэлектрической форме знания человека и хранящие их в таком виде в долговременной памяти [10, С. 23]. При этом степень актуальности концептов определяет количество составляющих их элементов (концептуальные признаки и слои) , а специфика концептов и источники их формирования — тип концепта (представление, схема, понятие, фрейм, скрипт, гештальт).
Положив в основу принцип отражения бесконечности мира при помощи ограниченного количества простых репрезентаций и правил их комбинации [4, С. 26], мы можем утверждать, вслед за С.Г. Вор-качевым, что в отношении исследования концепта необходим учет трех составляющих — понятийной, образной и значимост-ной [2, С. 4-6]. Понятийная составляющая представляет собственно содержание оперативной единицы ментального лексикона, образная — связи с другими концептами, а значимостная — связи с когнитивными классификаторами, представленными в грамматических категориях языка.
Выделение этих трех компонентов подтверждается изучением концепта с позиции диахронического аспекта. Рассмотрение актуального, исторического слоев и внутренней формы [12, С. 42-48] можно рассматривать как эволюцию понятийной составляющей концепта. Полевая модель культуры позволяет выделять варианты концепта, различающиеся разным соотношением концептуальных признаков и соответственно относимых к разным темпоральным слоям, но которые сосуществуют в одном синхроническом срезе и характеризуются тем, что относятся либо к центру, либо к периферии.
Анализ текстов, принадлежащих разным периодам, показал, что эволюция образного компонента может быть освещена как изменение количества концептуальных метафор, структурирующих концепт. При этом засвидетельствован феномен, который можно назвать концептуальной целостностью: метафоры,
структурирующие концепт, обычно представлены со всеми языковыми средствами, репрезентирующими концепт. Из чего и сделан вывод, что в момент появления новой метафоры (либо в результате заимствования, либо в результате языкового творчества) концептуальная метафора встречается только с одной лексической единицей из числа репрезентантов концепта [14, С. 82].
Универсальность УПК и его автономность от языка, возможно, послужили основанием точки зрения, согласно которой концепты инвариантны относительно культур и отличием обладают лишь способы языковой объективации. Подобный подход, как нам предстявляется, может базироваться на идее алфавита человеческих мыслей Г. Лейбница либо на идеализме Платона. Поскольку не существует прямых доказательств относительно обеих позиций, мы считаем более вероятным, что природа концептов носит ментальный, а не духовный характер.
Относительно степени распространения можно выделить три типа концепта: индивидуальный, культурный и универсальный. Под индивидуальным мы понимаем концепт, который возникает в результате познания окружающего мира. Концепты этого типа могут иметь или не иметь языкового выражения. Сумма таких концептов составляет знания индивида о мире. Даже в случае сходных условий жизни и образ, представляющий ядро концепта, и концептуальные признаки могут отличаться от человека к человеку.
Вербализация концептов может привести к тому, что когнитивные единицы участников коммуникации стандартизируются и будут ими разделяться. Если концепт, представляющий определенное знание о мире, входит в концептосферу значительного числа членов какой-либо группы и характеризует особенности восприятия объекта или явления ее представителями, то такой концепт становится частью культуры, идеальным средством деятельности, отражающим особенности адаптации данного коллектива.
В этой связи онтология концепта имеет онтологию культурного феномена. Культурные феномены имеют природу, отличающую их от феноменов, созданных природой, и артефактов. Они являются результатом деятельности общества, а именно однонаправленных действий множества индивидов, которые чаще всего носят неосознанный характер. При анализе генезиса таких феноменов необходимо учитывать как уровень деятельности отдельных индивидов (мотивы и условия), так уровень глобальных изменений, достигаемых за счет количества действий [5, С. 118-119].
Любая инновация, чтобы стать фактом культуры, должна найти последователей среди группы людей, т.е. стать разделяемой некоторым большинством. И можно предположить, что культура по отношению к деятельности человека и ее результатам относится как язык к речевой деятельности по Ф. де Соссюру [11, С. 20-21]. Так, артефакты, включая произведения искусства, являются феноменами культуры ровно настолько, насколько они выражают чаяния большинства. Например, шедевр от творения любителя отличает именно то, что гений художника может суметь материализовать ценности и идеалы культуры.
Разумеется, что в любой группе коммуникантов будет присутствовать некоторая степень вариантности, где можно выделить инвариант концепта как совокупность наиболее релевантных его характеристик. Размер группы при этом не имеет принципиального значения, т.к. можно говорить как о культуре этноса, так и культуре членов кружка вязания крючком. Причем группы могут принадлежать как одному уровню, так и быть в отношениях иерархии.
Следовательно, национальные и культурные концепты — это единицы УПК, прошедшие стандартизацию на уровне в речевой практике носителей культуры и, как правило, имеющие закрепленные в культуре способы объективации. А коллективное бессознательное и концептосфера остаются методологическими терминами, обозначающими общекультурное составляющее ин-
дивидуальных сознаний носителей локальной культуры.
Глобализация ойкумены приводит к унификации локальных культур и создает возможности для возникновения универсальных концептов, наличествующих в сознании индивидов вне зависимости от их нахождения. Другим основанием для наличия универсальных концептов можно считать общие условия существования людей, примером которых можно считать семантические примитивы [1, С. 330]. Однако здесь велика вероятность того, что в каждом конкретном случае концепты могут обладать культуроспецифичным содержанием [10, С. 75].
В заключение следует сказать, что понимание концепта как единицы УПК, которая может разделяться группой людей и тем
самым представлять особенности культуры этой группы, дает однозначное определение онтологии концепта. Более того, это создает возможность разграничения аспектов изучения концепта, что позволит редуцировать количество существующих определений этого термина.
Сказанное позволяет утверждать, что «потребность в этнокультурной авторизации семантических единиц» [2, С. 32] является не единственной причиной терминологизации концепта, поскольку концепты являются не неопределенными семантическими образованиями, обладающими ярко выраженным культурным компонентом, а единицами ментального лексикона, имеющими разную степень представленности в локальной культуре.
Литература
1. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / Пер. с англ; отв. ред. М.А. Кронгауз, вступ. ст. Е.В. Падучевой. М.: Русские словари,1996. 416 с.
2. Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологи-ческого сознания. Краснодар, 2002. 142 с.
3. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: Петрополис, 1996. 416 с.
4. Кравченко А.В. Методологические основания когнитивного анализа значения // Когнитивный анализ слова. Иркутск: изд-во ИГЭА, 2000. С. 8-32.
5. Келлер Руди Языковые изменения. О невидимой руке в языке / Пер. с нем. О.А. Костровой. 2-е изд. перераб. Самара, 1997. 307 с.
6. Кургузов В.Л. К вопросу методологии понятий и моделирования классификаций культуры // Первый российский культурологический конгресс: тезисы докл. — Спб., 2006. С. 95.
7. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство-СПб, 2002. 578 с.
8. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983. 279 с.
9. Петров М.К. Язык. знак. культура / Вст. ст. С.С. Неретиной. М.: Едиториал УРСС, 2004. 328 с.
10. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2001. 191 с.
11. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. Екатеринбург: изд-во Урал. ун-та, 1999. 432 с.
12. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. М.: Академический проект, 2004. 992 с.
12. Федоров М.А. Семантический анализ дефиниций как попытка решения проблемы множественности определений культуры // Актуальные проблемы гуманитарных исследований. У-Удэ: БГУ, 2011. 71-76 с.
13. Федоров М.А. Репрезентация образной составляющей концепта «time», представленной в переводе Нового Завета Дж. Уиклиффом в 1382 г. // Иностранные языки в Байкальском регионе: опыт и перспективы проведения межкультурного диалога. У-Удэ: БГУ, 2010. 80-83 с.
Коротко об авторе_
Федоров М.А., канд. филос. наук, докторант, Забайкальский государственный университет [email protected]
Научные интересы: философия культуры, теория и история культуры, когнитивная лингвистика, антропологическая лингвистика
_Briefly about the author
M. Fedorov, Candidate of Philosophical Sciences, doctoral candidate, Transbaikal State University
Scientific interest: philosophy of culture, cultural anthropology, cognitive linguistics, anthropological linguistics
