CC BY
138
Вопросы уголовного права
К ВОПРОСУ ОБ ОБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЕ СКЛОНЕНИЯ К ПОТРЕБЛЕНИЮ НАРКОТИКОВ
© Кузнецов В. И., 2007
В. И. Кузнецов — ст. преподаватель
кафедры уголовного права Юридического института ИГУ
Применение в следственной и судебной практике ст. 230 УК РФ, предусматривающей ответственность за склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ (в редакции ФЗ РФ от 8 декабря 2003 г.) явно не соответствует потребностям уголовно-правовой борьбы с распространением наркомании в России. Ежегодное число уголовных дел, рассмотренных судами нашей области, не достигает и десятка — хотя круг лиц, приобщённых за такой период, в сотни раз превышает данный показатель. Во многом данный недостаток правоприменительной практики обусловлен сложностями толкования признаков объективной стороны состава этого преступления (а некоторые из них, в свою очередь, вытекают из нечётких формулировок самого уголовного закона). Во всяком случае, 22,8 % из 250 опрошенных нами по специальной анкете юристов (следователей, адвокатов, судей, оперативных работников, прокуроров) отметили неясность самого термина «склонение» — а среди сотрудников, которые хотя бы раз в своей практической деятельности в той или иной форме применяли эту норму закона, их оказалось ещё больше — 32,4 %.
Для правильной реализации уголовно-правового запрета, установленного в соответствующей норме Особенной части УК РФ, очень важно уяснить понятие предусмотренного ею деяния, особенно если диспозиция не является описательной. Иногда при этом — как в нашем случае — вследствие относительно редкого применения нормы могут до поры оставаться скрытыми недостатки отдельных законодательных формулировок и актов его легального толкования. Задачей научного исследования в таком случае будет их выявление и разработка конкретных рекомендаций по совершенствованию текста закона, разъяснений высшей судебной инстанции страны. В процессе исследования могут и должны использоваться в комплексе различные методы: обобщение и анализ судебной и следственной практики, социологический опрос специалистов, грамматическое, логическое и историческое толкование закона и т. д. Поэтому мы изучили материалы 220 уголовных дел в г. Москве и Иркутской области за период 1986—1989 и 2005 гг. (кстати, это позволило выявить ещё и некоторые «зигзаги» уголовной политики государства — в раннем периоде становления наркомании в России как социального явления применение изучаемой нормы, как это ни странно, было гораздо более активным, нежели сейчас).
Термин «склонение» в уголовном законе остаётся неизменным в течение нескольких десятилетий — например, ст. 224-2 УК РСФСР 1960 г. в этом плане идентична нынешней ст. 232 УК РФ, разве что в новом кодексе предмет преступления расширен из-за включения в него психотропных веществ. А между тем в этимологическом смысле слово «склонять» считается глаголом
несовершенного вида, т. е. по содержанию оно включает в себя только действия, независимо от наступившего их результата. В то же время 42 % опрошенных нами экспертов считают, что «ядро» общественной опасности данного посягательства заключается как раз в последствиях, т. е. в факте реального употребления наркотика лицом, на которое оказывается психологическое либо даже физическое воздействие1 (причём по категориям сотрудников правоохранительных органов этот процент довольно сильно колеблется — так ответили 38,8 % судей, 52 % адвокатов, 40,4 % следователей, 35,4 % прокуроров, 7 % оперативных работников). Такая трактовка склонения весьма логична, потому что только при наступлении последствия причиняется вред охраняемым общественным отношениям в сфере здоровья населения, число потребителей наркозелья увеличивается хотя бы на одного. Именно за это, как мы полагаем, закон устанавливает довольно строгую ответственность — до 5 лет лишения свободы. За одно лишь предложение новичку попробовать наркотик, было бы несправедливым вводить такую санкцию. А несправедливый закон не будет соблюдаться никем — ни гражданами, ни правоприменителями.
В этой связи давно уже назрела необходимость изменить в законе формулировку объективной стороны данного посягательства, назвав его «вовлечением», что позволит включать в данное понятие и действия, и последствия в комплексе. В теории уголовного права эта проблема, к сожалению, исследовалась недостаточно активно2. Наиболее приемлемая концепция была высказана А. С. Якубовым, Н. И. Трофимовым3, но законодатель к этому мнению пока так и не прислушался. Эти слова — вовсе не синони-мы4, склонение означает « убеждение в необходимости совершения какого-либо поступка, решения» (как процесс), а вовлечение — «результативное действие, обозначающее, что лицо привлечено к участию в чём-нибудь»5 (как процесс и результат).
При нынешней же формулировке закона возрастает роль разъяснений Пленума Верховного Суда РФ в уяснении содержания этого центрального для ст. 230 УК РФ понятия. Надо прямо сказать, что главная судебная инстанция страны не пошла дальше трафаретного толкования, приводившегося ранее в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР № 7 от 25 сентября
1975 г.6 и № 12 от 24 декабря 1987 г.7 В
п. 27 действующего ныне постановления Пленума Верховного Суда РФ № 14 от 15 июня 2006 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» склонение понимается как любые действия, в т. ч. однократного характера, направленные на возбуждение у другого лица желания их потребления (уговоры, предложения, дача совета и т. д.), а также обман, психическое либо физическое насилие, ограничение свободы, совершаемые с целью принуждения к потреблению наркотических средств или психотропных веществ лицом, на которое оказывается воздейст-вие8. Большинство авторов соответствующих разделов учебников и комментариев повторяли и повторяют позицию Пленума, не вдаваясь в теоретический анализ её обос-нованности9. И лишь некоторые криминалисты имеют по этому поводу оригинальные точки зрения. В частности, Л. И. Романова полагает, что склонение окончено в момент, когда у склоняемого человека появляется желание употребить наркотик10. На это можно возразить, что возникновение желания характеризует не объективную, а субъективную сторону посягательства, да и констатировать такое желание, отразить его в процессуальных документах и потом доказать в суде вряд ли можно без риска ошибиться. Более точна (хотя и двусмысленна) концепция Э. Г. Гасанова, Г. В. Середы: преступление окончено либо после факта потребления наркотика, либо когда человек как-то обнаруживает своё желание потребить наркозелье или приобрести его11. Но выражение желания приобрести или принять наркотик ещё не свидетельствует о том, что объекту посягательства причинён ущерб. Ещё одним аргументом против позиции Пленума Верховного Суда РФ по моменту окончания анализируемого посягательства может служить тот неординарный факт, что применительно к аналогичному составу преступления — вовлечению несовершеннолетнего в преступную деятельность — имелось два взаимоисключающих подхода высшей судебной инстанции Советского Союза. Если постановление Пленума Верховного Суда СССР № 16 от 3 декабря
1976 г. «О практике применения судами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в
преступную и иную антиобщественную деятельность» без колебаний признавало состав этого преступления «формальным», то через десять лет пункт 10 данного постановления (единственный из всех!) был кардинально изменён, и вовлечение предлагалось считать оконченным посягательством не ранее того, как вовлекаемый принял участие в совершении конкретного преступления хотя бы на стадии приготовления12.
Поэтому наиболее верным будет считать данное преступление оконченным при достижении виновным результата, т. е. с момента, когда склоняемое лицо употребило наркотик или психотропное вещество. Кстати, это не противоречит и формулировке постановления Пленума 2006 г., обращающей внимание на цель приобщения «свежего» человека к наркотизму. Причём потребление психоактивного вещества может состояться и под влиянием обмана (когда больному человеку сердобольный знакомый предлагает принять опий под видом «мумиё»), и под влиянием физического на-силия13. Например, подсудимый наркоман Дубынин, проживая у своей знакомой Са-пучинской, ранее никогда не принимавшей наркотики, однажды, набрав в шприц раствор морфина, предложил ей «уколоться, чтобы сразу стало хорошо на душе и поддалась лечению простуда». После её решительного отказа он с применением физической силы зажал её руку и ввёл иглу в вену, но не смог до конца завершить «лечебную процедуру» из-за активнейшего сопротивления женщины14. Физическое насилие, кроме побоев, может проявляться и в ограничении свободы. Так, подсудимый Дроздов в своей квартире убеждал несовершеннолетних Шалаеву и Радченко, ранее специально им приглашённых послушать музыку, уколоться раствором эфедрона. После их отказа он запер дверь на ключ и ввёл им против их воли по 3 куб. см нар-котика15.
Отстаиваемая нами здесь концепция, кроме приводившихся уже социологических данных конца прошлого века, подтверждается в ещё большей степени результатами опроса судей, проводившегося уже в период действия нынешнего УК РФ, т. е. с разницей почти в 20 лет. В 2006 г. анкетирование автором 33 судей из Иркутской области и Усть-Ордынского Бурятского автономного округа показало, что 72 % их на вопрос: в чём вы видите суть общественной
опасности склонения к потреблению наркотиков, ответили — именно в результате действий виновного, т. е. в факте приёма наркотика склоняемым лицом. Всего 25 % опрошенных посчитали, что суть опасности содеянного заключается уже в самих действиях, а 3 % затруднились с ответом.
Изучение нами архивных уголовных дел показало, что преступное последствие встречается почти в каждом случае, его нетрудно обнаружить (хотя бы медицинским осмотром потребителя наркотика) и зафиксировать в процессуальных документах, что легко обеспечит доказывание данного факта в суде. Если же говорить о действиях, перечисленных в разъяснении высшей судебной инстанции, то в реальной практике таковыми явились: словесное предложение потерпевшему употребить наркотик, уговоры, подзадоривание — в 41,4 % случаев, употребление наркотика виновным демонстративно, на глазах у склоняемого — в 28 % случаев, рассказы о приятных моментах наркотического опьянения конкретному человеку — в 58,2 % случаев, знакомство склоняемого с технологией изготовления ацетилированного опия — в 18 % случаев, передача наркотика склоняемому для незамедлительного потребления пероральным путём (гашиш, кокнар), либо внутривенным способом (героин, ацетилированный опий) — в 39,8 % случаев, внутривенная инъекция склоняемому опия или героина после предварительных уговоров и его согласия — в 36 %, применение психического насилия к потерпевшему (угроза рассказать родителям о неблаговидном поведении) — в
3,4 % случаев, применение физического насилия (связывание, подавление сопротивления) и последующая инъекция ацетилиро-ванного опия и морфина против воли потерпевшего — в 7,4 % случаев. Весьма
характерно здесь сочетание двух и более из упомянутых физических действий в процессе склонения.
Если последствие не наступило по причинам, не зависящим от воли виновного, хотя все необходимые действия или их часть он успел совершить, содеянное должно квалифицироваться как покушение на склонение к потреблению наркотика. Поэтому представляется принципиально верным подобный приговор суда по следующему делу. Ранее судимый за изготовление наркотиков Яковлев зашёл в дом к своему знакомому Супруну и в разговоре с ним
предложил выкурить начинённую гашишем папиросу (что на сленге наркоманов именуется «забить косяк»). Супрун из любопытства согласился, но их разговор слышала находившаяся в соседней комнате за перегородкой его жена. Яковлев вынул папиросу из пачки и протянул её хозяину дома, но в этот момент в комнату быстро вошла жена Супруна и выбила из его руки папиросу, а гостя со скандалом выдворила из дома и сообщила о случившемся в милицию16.
Важным моментом в квалификации содеянного по ст. 230 УК РФ является выяснение роли виновного. На наш взгляд, поскольку склонение предполагает активные действия, инициатором потребления наркотика должен быть именно виновный (кстати, так считает 81 % опрошенных судей, 7 % полагают, что инициатором может быть и сам любопытствующий «новобранец», 12 % экспертов затруднились с ответом). По нашему мнению, если инициатива исходила от самого потерпевшего, а виновный лишь удовлетворил его любопытство и проинструктировал о способе приёма наркотика, в содеянном нет ни состава ч. 1 ст. 230, ни пособничества в ином преступлении, поскольку немедицинское потребление наркотика после отмены ст. 224-3 УК РСФСР не считается преступлением, а подпадает только под признаки административного правонарушения. Нелишне заметить, что термин «потребление» в УК РФ не совсем точен, т. к. имеет в виду многократные действия по приёму наркотика, а для наличия состава ст. 230 достаточно и одного факта — поэтому более оптимальным было бы заменить его словом «употребление», которое по своему этимологическому значению охватывает и один-единственный случай приёма препарата.
Для наличия объективной стороны состава ст. 230 УК РФ необходимо, чтобы предложение виновного употребить наркотик было персонифицировано, т. е. обращено к конкретному лицу (лицам) с желанием, чтобы он или они совершили факт употребления. Кстати, именно тогда это предложение наиболее эффективно. Опытные наркоманы в доверительной беседе умеют очень образно и доходчиво рассказать человеку и показать на своём примере, какое наслаждение (с которым ничто в жизни не сравнится) он может испытать17. Да ещё и проведут «контрпропаганду»: мол, эти доктора, журналисты и милиционеры
преувеличивают вред наркотизма, а я вот уже пять лет колюсь — и ничего со мной пока не случилось!..
А вот когда субъект обращается с общими призывами колоться или курить «дурь», не обращёнными ни к кому конкретно, то эффективность таких лозунгов невелика, даже если их произносит лицо, пользующееся доверием, популярностью, авторитетом в данной людской аудитории. Интересно мнение опрошенных нами судей по данной проблеме. На вопрос: как, по вашему мнению, следует оценить действия лица, восхваляющего в СМИ, публичных выступлениях, концертах, по телевидению приятные ощущения от приёма наркотиков — но без прямого умысла на привлечение к потреблению наркотика хотя бы одного человека — только 15 % респондентов ответили, что данное деяние подпадает под признаки состава ч. 1 ст. 230 УК РФ. Подавляющее же большинство (81 %) сочли такое деяние всего лишь административным проступком. Подобная позиция полностью соответствует и нынешнему российскому законодательству, и здравому смыслу. Ведь за подобные деяния в новом Кодексе РФ об административных правонарушениях введена ответственность по ст. 6.13 «Пропаганда наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров», предусматривающая наложение штрафа на граждан, должностных лиц и юридических лиц18. Однако, если целью выступления в массовой аудитории было убедить хотя бы одного человека в преимуществах приёма наркотиков, если хоть один реальный человек под воздействием этого попробовал наркозелье, и если налицо прямой умысел у виновного на склонение другого человека и наличие причинной связи между действием и последствием — можно констатировать признаки состава ст. 230 УК РФ, но не административного деликта. Нелишне отметить, что в официальном проекте постановления Пленума Верховного суда РФ от 16 июня 2006 г. преступление и проступок отождествлялись; предлагалось считать уголовным правонарушением действия лица по пропаганде сведений о местах приобретения наркотиков. К чести высшей судебной инстанции, из окончательной редакции постановления этот пассаж исключили.
Адресатом склонения должен быть человек, который на данный момент не принимает наркотик — он либо вообще этим нико-
гда не занимался, либо уже излечился от пагубного пристрастия19. Если же он и без «помощи» виновного принимал наркотическое средство, то состава преступления не будет, поскольку круг лиц, втянутых в сферу наркотизма, не расширяется. Вместе с тем вполне оправданно считать склонением действия лица, когда склоняемый принимает менее сильный наркотик, а виновный убеждает его получить гораздо более ощутимую эйфорию, перейдя на более сильный наркотик — к примеру, вместо гашиша. — на героин. Тем самым, число людей, приобщившихся к героину, увеличивается, и это представляет заметную общественную опасность, т. к. героиновая (а также кокаиновая, эфедроновая, метадоновая) наркомания лечится намного труднее, приносит несравненно более тяжкий вред здоровью населения. Попутно заметим, что термины «наркотическое средство» и «психотропное вещество» надо бы в законе употреблять не во множественном числе, а в единственном. Иначе создаётся ложное впечатление, что для наличия состава преступления необходимо склонять другое лицо к потреблению как минимум двух разных наркотиков.
Представляет теоретический и практический интерес выяснение вопроса о соответствии санкции ч. 1 ст. 230 УК РФ характеру и степени общественной опасности содеянного. А она во многом проявляется как раз в объективной стороне, в степени причинения вреда отношениям, обеспечивающим охрану здоровья населения. Верхний предел санкции рассматриваемой уголовноправовой нормы составляет 5 лет лишения свободы, и он никогда не менялся. На наш взгляд, если трактовать склонение в русле разъяснений Пленума Верховного суда страны, то такое наказание за произнесённые несколько фраз, которые фактически оказались сотрясением воздуха и ничего не изменили в поведении склоняемого человека, слишком сурово. Так считали и
39,4 % экспертов, опрошенных нами в 90-х гг. прошлого века (из них 14 % являлись на тот момент судьями, 45,4 % — адвокатами, 19 % — следователями, 10,4 % — прокурорами, 11,2 % — оперуполномоченными). В противовес этому слишком мягким его считали всего 6,4 % экспертов, подавляющее же большинство соглашалось с законодательной оценкой тяжести преступления. В плане совершенствования уголовного закона 29,8 % респондентов предлагали преду-
смотреть в санкции наказание, не связанное с лишением свободы. Но даже остальные, ратовавшие за безальтернативное лишение свободы, всё-таки полагали (по усреднённой оценке), что максимум санкции должен равняться 4,8 годам. Как известно, законодатель в определённой мере прислушался к их мнению, и сейчас в санкции ч. 1 ст. 230 УК РФ присутствуют альтернативные наказания в виде ограничения свободы и ареста.
Можно ли сказать, что такая санкция оптимальна с позиций сегодняшнего дня? Мы задали этот вопрос в 2006 г. судьям, присутствовавшим на ежегодном совещании судейского корпуса Иркутской области и УО-БАО. Две трети респондентов дали положительный ответ, 18 % решили, что санкция нормы слишком строгая (и предложили снизить верхний предел до 3 лет лишения свободы), а 15 % выступили за ужесточение санкции (до 7—10 лет). Возможно, что такой крен в сторону суровости уголовно-правового воздействия объясняется спецификой выполняемых экспертами функций. Адвокаты, видимо, ответили бы иначе. В процессе изучения материалов архивных уголовных дел мы выяснили любопытную вещь: сами-то подсудимые довольно высоко оценивают степень опасности данного преступления. Многие из них, кому вменялось по совокупности ещё и незаконное изготовление или хранение наркотиков, предпочитали признать свою вину в этом преступлении, но упорно отказывались в судебном заседании от признания вины в склонении к потреблению наркотиков (хотя таковое потом было убедительно доказано и вынесен обвинительный приговор).
К объективной стороне состава преступления относятся, по существу, и квалифицирующие признаки, упомянутые в ч. 2 ст. 230 УК РФ. Надо признать, что они выбраны законодателем довольно удачно, и это подкрепляется мнением опрошенных нами судей. Так, 51 % экспертов согласен с тем, что в пункте «а» ч. 2 ст. 230 предусмотрен признак совершения преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой. При этом надо иметь в виду, что для признания склонения групповым необходимо, чтобы как минимум двое соучастников выполняли объективную сторону посягательства, даже и по частям.
Ещё больше судей — 69 % — одобряют включение законодателем квалифицирую-
щего признака «склонение, совершённое в отношении заведомо несовершеннолетнего либо 2 или более лиц». Повышенная опасность подобного деяния несомненна, поскольку здоровье населения терпит ощутимый ущерб, молодое поколение втягивается в гиблое занятие, что может привести к вырождению нации, если не предпринимать серьёзных мер. В случае, когда из нескольких одновременно склоняемых лиц одно является несовершеннолетним, в квалификации содеянного ничего не меняется, но этот факт может учитываться при назначении наказания. Если умысел на вовлечение каждого из нескольких потерпевших был самостоятельным, то п. «в» ч. 2 ст. 230 УК РФ не применяется, а действует положение о реальной совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 230. Когда же виновный склоняет сначала одного человека, а потом, по другому эпизоду и с самостоятельным умыслом — сразу двух, налицо совокупность ч. 1 и п. «в» ч. 2 ст. 230 Уголовного кодекса.
Пунктом «г» ч. 2 ст. 230 УК РФ предусмотрен важный квалифицирующий признак « склонение, совершённое с применением насилия или с угрозой его применения» (и это положение закона одобряют 63 % опрошенных нами судей). Данным пунктом охватывается реальное причинение побоев, связывание, лёгкий вред здоровью, средней тяжести вред здоровью (а равно и угрозы такими видами физического насилия). Если же в процессе склонения причинён тяжкий вред здоровью потерпевшего, необходима дополнительная квалификация по ч. 1 ст. 111 УК РФ.
Вместе с тем нужно отметить неполноту ч. 2 ст. 230 УК РФ. Некоторые ситуации, встречающиеся в реальной жизни, когда склонение обладает повышенной опасностью, заслуживают отражения в тексте уголовного закона. По мнению 30 % экспертов, такое последствие, как появление у склоняемого лица физической зависимости от наркотика, нужно тоже включить в ч. 2 ст. 230. И в самом деле, здесь причиняется весьма ощутимый вред здоровью потерпевшего, он переходит в качественно иное физическое и психологическое состояние, затрудняющее его возврат к нормальной жизни и влекущее большие государственные затраты на его лечение Возникновение физической зависимости, конечно, обусловливается и типом наркотика, частотой и доза-
ми его потребления, иногда и особенностями организма потерпевшего. В отдельных случаях героиновая наркомания может диагностироваться уже после нескольких случаев приёма наркотика. Можно ли констатировать наличие причинной связи между действиями виновного и заболеванием потерпевшего наркоманией? На наш взгляд, можно, т. к. в причинно-следственной связи роль действий виновного определяющая, и все вышеупомянутые, вроде бы, «посторонние» факторы им осознавались и использовались. Согласно постановлению Пленума Верховного суда РФ от 16 июня 2006 г., возникновение наркозависимости нужно расценивать как вариант «иных тяжких последствий», предусмотренных ч. 3 ст. 230 УК РФ. Однако более точным было бы ввести его как самостоятельный квалифицирующий признак — и не при неосторожной форме вины, как это сейчас сделано в законе, а при умышленной. Кстати, в диспозиции ч. 1 ст. 111 Уголовного кодекса такое последствие указано, но там оно смотрится чужеродным, не характерным для данного состава преступления, и в судебно-следственной практике почти не зафиксировано (сюжеты, когда потерпевшего связывают и насильно вводят ему инъекции героина, пока он не станет наркоманом, всё-таки ближе к художественной литературе или телефильмам, а не к реальной жизни).
В теории уголовного права пока ещё не исследовался любопытный вопрос о возможности оценки по ст. 230 УК РФ случаев, когда мать-наркоманка ещё в период беременности принимала большие дозы наркотика, отчего ребёнок родился с признаками врождённой наркомании. Здесь налицо последствие, но отсутствуют действие и потерпевший, поскольку приём наркотика женщиной совершался в период, когда младенец был в её утробе, жизнь его в правовом смысле ещё не началась, а потерпевшего в уголовно-правовом смысле ещё не было в наличии.
Очень сложной и неоднозначной представляется проблема учёта конкретного вида наркотика при квалификации содеянного. 30 % экспертов предлагают ввести в закон квалифицирующий признак, связанный с приобщением к потреблению «сильного» наркотика — имеется в виду героин, кокаин, ЛСД-25 и т. п. Но в нашей правовой системе, в отличие от англо-американской,
отсутствует градация наркотических средств по силе воздействия на категории А, В, С, влияющая на уголовную ответственность при незаконном обороте наркотиков. И хотя сила наркотического средства или психотропного вещества в России косвенно учитывается в количественном показателе крупного и особо крупного размера, понадобилось бы вносить существенные коррективы в Перечень наркотических средств и психотропных веществ. Большой необходимости в этом мы не видим, тем более что сила наркотика фактически может влиять на квалификацию, если будет введён признак, о котором говорилось выше: ведь чем сильнее наркотик, тем быстрее наступает зависимость от него, что предопределило бы оценку содеянного по ч. 2 ст. 230 УК РФ.
Следует особо остановиться на проблеме применения части 3 ст. 230 УК — по нашему убеждению, одной из самых одиозных в отечественном уголовном кодексе. На вопрос: считаете ли вы справедливым положение ч. 3 ст. 230 УК РФ, согласно которому карается лишением свободы до 12 лет склонение к потреблению наркотика (т. е. уговоры, дача совета и т. д.), если оно повлекло по неосторожности смерть потерпевшего (например, от передозировки наркотика им самим) или иные тяжкие последствия — 85 % судей ответили положительно. И, тем не менее, при всём уважении к мнению судейского корпуса, мы не можем с ним согласиться с позиций теории уголовного права. Во-первых, небесспорно наличие причинной связи между действиями субъекта (а фактически — его словами по поводу процесса изготовления наркотика, например, или его дозировки и т. д.) и смертью потерпевшего, который сам себе ввёл недостаточно очищенный им же самим наркотик или совершил другую оплошность. Здесь в цепь событий вмешивается поведение самого потерпевшего, которое субъект не направлял и не контролировал. Во-вторых, даже если и признать здесь наличие причинной связи, то запредельную санкцию — до 12 лет лишения свободы фактически за неосторожное причинение смерти — нельзя признать справедливой. Ведь, если бы виновный просто неуклюже повернулся и опрокинул на потерпевшего какой-нибудь тяжёлый предмет и причинил смерть, то он отвечал бы по ч. 1 ст. 109 УК РФ, где максимум санкции равен двум годам лишения
свободы. За что же тогда законодатель в ч. 3 ст. 230 увеличил санкцию аж в шесть(!) раз — никому не ясно до сих пор. На наш взгляд, ч. 3 ст. 230 следует исключить вообще, а случаи причинения смерти квалифицировать по совокупности ч. 1 ст. 230 и соответствующей статьи из гл. 16 Уголовного кодекса, учитывая тяжесть последствий и форму вины.
Особо следует сказать о примечании к ст. 230, введённом 8 декабря 2003 г. Согласно ему, действие статьи не распространяется на случаи пропаганды применения в целях профилактики ВИЧ-инфекции и других опасных заболеваний соответствующих инструментов и оборудования, используемых для потребления наркотических средств и психотропных веществ, если эти деяния осуществлялись по согласованию с органами исполнительной власти в области здравоохранения и органами по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ. На наш взгляд, без него вполне можно было обойтись, оно в значительной степени тавтологично с положениями закона и теории уголовного права. Ведь в случае, когда упомянутые в примечании деяния совершались с разрешения уполномоченных органов, то их нельзя считать незаконными, и признак противоправности деяния отсутствует. Но даже и в случаях, когда согласования с соответствующими органами не производилось, то содеяннное, при всей его незаконности, нельзя признать преступным — как уже выше подчёркивалось, это всего лишь административный проступок, называемый пропагандой наркотических средств. Правда, в России имело место несколько случаев, когда органы Госнаркоконтроля возбуждали уголовное дело по фактам пропаганды, но в конечном счёте всё вставало на свои места. В частности, в феврале 2004 г., вскоре после введения в уголовный закон анализируемого примечания, региональное управление Госнаркоконтроля по Иркутской области через телевидение и другие СМИ публично пригрозило возбудить уголовное дело против сотрудников областного отделения Красного Креста, которые бесплатно меняли наркоманам использованные шприцы на новые для профилактики заражения гепатитом С или ВИЧ-инфекцией20. Но вскоре всё закончилось благополучно, поскольку при детальном рассмотрении ситуации признаков состава ст. 230 в содеянном
работниками Красного Креста не было найдено.
Резюмируя сказанное выше, можно сделать конкретные предложения по совершенствованию текста уголовного закона и практики его применения:
1. В названии и диспозиции ч. 1 ст. 230 УК РФ следует применить формулировку «вовлечение в употребление наркотического средства или психотропного вещества».
2. В ч. 2 ст. 230 нужно ввести пункт «б» — «повлекшее наркотическую зависимость потерпевшего».
3. Исключить из УК РФ ч. 3 ст. 230, а из ч. 1 ст. 111 исключить слова «заболевание наркоманией или токсикоманией».
4. До тех пор, пока предлагаемые изме-
нения в УК РФ не внесены, часть первую п. 27 постановления Пленума Верховного суда РФ № 14 от 16 июня 2006 г. изложить в следующей редакции: «Под склонением к употреблению наркотического средства или психотропного вещества, предусмотренным ст. 230 УК РФ, следует понимать незаконное действие, повлекшее факт употребления другим лицом наркотика или психотропного вещества. Это действие может быть однократного или многократного характера, направленное на возбуждение у другого лица, не потребляющего наркотик или психотропное вещество, желания его потребить. Оно может выражаться в уговорах, предложениях, даче совета и т. п., а также и в обмане, психическом или физическом насилии, ограничении свободы и т. д. При этом для признания склонения оконченным необходимо, чтобы склоняемое лицо под воздействием виновного употребило наркотическое средство или психотропное вещество». Ш
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Ещё более впечатляющий результат получил в своё время А. С. Якубов, изучая мнение работников правоохранительных органов азиатских республик бывшего СССР о моменте окончания склонения несовершеннолетнего к потреблению наркотиков. 70 % опрошенных им экспертов считали это преступление оконченным лишь тогда, когда подросток поддался влиянию виновного и совершил то, к чему его склоняли (Якубов А. С. Уголовно-правовые меры борьбы с вовлечением несовершеннолетних в пьянство и потребление наркотических средств : автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 1989. С. 59).
2 Перечень специально посвящённых данному составу преступления работ недостаточно объёмен: Левицкий Г. А. Ответственность за склонение к потреблению наркотических веществ // Сов. юстиция. 1979. № 9; Инога-мова Л. В. Конкуренция норм: подстрекательство к потреблению наркотических средств и склонение к по-
треблению наркотических средств // Проблемы осуществления правовой реформы : тезисы межвуз. науч.-практ. конф. Тюмень, 1990; Кузнецов В. И. Действие и последствие как объективные признаки склонения к потреблению наркотических средств // Проблемы совершенствования законодательства о борьбе с преступностью : сб. науч. трудов. Иркутск, 1991; Кузнецов В. И., Пархоменко С. В. О субъекте преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 224-2 УК РСФСР // Проблемы совершенствования законодательства о борьбе с преступностью : сб. науч. трудов. Иркутск, 1991; Хомутов В. Насилие как квалифицирующий признак склонения к потреблению наркотиков // Рос. юстиция. 2003. № 7. С. 16.
3 Якубов А. С. Ответственность за вовлечение несовершеннолетних в пьянство и потребление наркотических средств. Ташкент, 1985. С. 23; Трофимов Н. И. Избранное. Иркутск, 2007. С. 619.
4 Трудно поэтому согласиться с мнением ряда учёных о том, что этимологически склонение и вовлечение надо признать равнозначными терминами (Середа Г. В. Незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ: уголовно-правовой и криминологический аспекты (по материалам Восточной Сибири). Иркутск, 2001. С. 52).
5 Ожегов С. И. Словарь русского языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. - М., 1989. С. 88, 623.
6 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1975. № 6. С. 12.
7 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1988. № 1. С. 17.
8 Рос. газета. 2006. 28 июня.
9 Габиани А. А. Наркотизм вчера и сегодня. Тбилиси, 1988. С. 169; Баулин Ю. В. Уголовная ответственность за незаконное обращение с наркотическими средствами : учеб. пособие. Киев, 1988. С. 53; Курс советского уголовного права. Т. 5. Л., 1981. С. 209; Советское уголовное право. Часть Особенная / под ред. Н. И. Загородникова. М., 1973. С. 420; Советское уголовное право. Часть Особенная / под ред. Е. А. Смирнова, А. Ш. Якупова. Киев, 1977. С. 92; Советское уголовное право. Часть Особенная / под ред. М. И. Ковалёва. М., 1983. С. 429; Советское уголовное право. Часть Особенная / под ред. Б. В. Здравомыслова, П. Ф. Тельнова. М., 1985. С. 220; Советское уголовное право. Часть Особенная / под ред П. И. Гришаева,. — М., 1988. — С. 427; Советское уголовное право Часть Особенная. Вып. 2 — М., 1978. — С. 85; Советское уголовное право. Часть Особенная / под ред.
B. А. Владимирова, Н. И. Загородникова. М., 1979.
C. 518; Комментарий к Уголовному кодексу Белорусской ССР / под ред. А. К. Зайцева. Минск, 1976. С. 357; Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / под ред. Ю. Д. Северина. М., 1984. С. 471; Советское уголовное право. Часть Особенная / под ред. М. А. Ефимова, Е. А. Фролова. М., 1969. С. 337.
Эта дежурная трактовка момента окончания склонения с успехом продолжилась и позднее, даже во время действия УК РФ 1996 г. (См. : Генайло С. П. Наркомания. Правовые и медицинские проблемы. Владивосток, 1998. С. 146; Иногамова Л. В. Склонение к потреблению наркотических средств и психотропных веществ: проблемы конкуренции норм. Тюмень, 1992. С. 76; Уголовное право РФ. Часть Особенная / под ред. Р. Р. Галиакбарова. М., 1996. С. 284; Уголовное право. Часть Особенная : учебник / под ред.
Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. М., 2005. С. 533; Уголовное право России : учебник для вузов. Т. 2. Особенная часть / под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. М., 2005. С. 539; Уголовное право России. Особенная часть / под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. М., 2001. С. 280; Уголовное право России. Особенная часть / под ред. В. Н. Кудрявцева, В. В. Лу-неева, А. В. Наумова. М., 2005. С. 313; Уголовное право России. Особенная часть. Второй полутом : учебник для вузов / под ред. Г. Н. Борзенкова,
B. С. Комиссарова. М., 2005. С. 211; Уголовное право. Общая и Особенная части : учебник для вузов / под ред. М. П. Журавлёва, С. И. Никулина. М., 2004.
C. 580; Уголовное право Российской Федерации. Осо-
бенная часть / под ред. Б. В. Здравомыслова. М., 2001. С. 289; Уголовное право России. Часть Особенная : учебник для вузов / под ред. Л. Л. Кругликова. — М., 1999. С. 491; Уголовное право России. Части Общая и Особенная : учебник / под ред. А. И. Рарога. М., 2005. С. 515; Уголовное право Российской Федерации : в 2 т. Т. 2. Особенная часть / под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай. М., 2002. С. 253; Уголовное право России : практический курс / под ред.
Р. А. Адельханяна. М., 2004. С. 527; Уголовный кодекс Российской Федерации : комментарий / под ред. В. И. Радченко, А. С. Михлина. М., 2000. С. 526; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. В. М. Лебедева. М., 2005. С. 594; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. А. С. Чекалина, В. Т. Томина,
B. А. Сверчкова. М., 2006. С. 230; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Расширенный уголовно-правовой анализ с материалами судебно-следственной практики / под ред. В. В. Мозя-кова. М., 2003. С. 552; Новый комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. В. И. Радченко, А. С. Михлина, И. В. Шмарова. М., 1996.
C. 405; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. Н. Г. Кадникова. М., 2005. С. 598.
И только в единственном комментарии высказывается противоположная концепция о «материальном» составе преступления, предусмотренного ст. 230 УК РФ (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. А. И. Рарога. М., 2006. С. 429).
10 Романова Л. И. Квалификация преступлений, признаком которых являются наркотические средства и психотропные вещества. Владивосток, 2000. С. 109
11 Гасанов Э. Г. Борьба с наркотической преступностью: международный и сравнительно-правовой аспекты. М., 1999. С. 203; Середа Г. В. Указ. соч. С. 20.
12 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1987. № 1. С. 17. Кстати, специально изучавший данную проблему К. Сперанский, справедливо критикуя сформулированное в постановлении 1986 г. понятие вовлечения в преступную деятельность за слишком узкое определение действия, при этом не оспаривал новую трактовку Пленумом состава преступления как «материального», охватывающего собою с объективной стороны и последствие (Сперанский К. Понятие вовлечения несовершеннолетнего в преступную деятельность // Сов. юстиция. 1989. № 13. С. 24).
13 Как правильно отмечал А. А. Музыка, если понимать под склонением только возбуждение желания у другого лица попробовать наркотик, то под диспозицию уголовно-правовой нормы не подпадут насильственные действия или обман, поскольку искреннего желания у потерпевшего в таких вариантах не появляется (Музыка А. А. Квалификация органами внутренних дел преступлений, совершаемых на почве наркомании. Киев, 1998. С. 71).
14 Архив Братского городского суда Иркутской области. Уголовное дело № 1-184/88.
15 Архив Ждановского районного суда г. Москвы. Уголовное дело № 1- 131/ 88-2.
16 Архив Боханского районного суда Иркутской области. Уголовное дело № 1-100/ 87.
17 В феврале 2005 г. в своей квартире по ул. Терешковой в г. Усть-Куте наркоман Григорьев оборудовал притон для потребления наркотиков и приглашал туда своих знакомых. Одному из них, Сергею Овчинникову, он предложил «уколоться» ацетилированным опием и объяснил, что это придаёт силы, повышает настроение, укрепляет иммунитет — в чём можно убедиться по внешнему виду Григорьева. Затем он на плите изготовил раствор ацетилированного опия, сделал укол себе, а через полчаса — и удостоверившемуся в правоте его слов Овчинникову (Архив Усть-Кутского горсуда Иркутской области. Уголовное дело № 1 — 574/05).
18 Подробнее о различиях упомянутых деликтов см. : Кузнецов В. И. Разграничение преступления и административного правонарушения в сфере незаконного оборота наркотиков // Сибирский юридический вестник. 2004. № 2. С. 74—78.
19 Оригинальную и ошибочную позицию по этому вопросу занимает Л. А. Андреева, признающая наличие состава ст. 230 независимо от того, пробовал ли склоняемый человек ранее наркотики, или даже является наркоманом (Андреева Л. А. Уголовно-правовое противодействие незаконному обороту наркотических средств и психотропных веществ. СПб., 1998. С. 76). См. также: Уголовный кодекс Российской Федерации : комментарий / под ред. В. И. Радченко, А. С. Мих-лина. М., 2000. С. 526; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Расширенный уголовно-правовой анализ с материалами судебно-следственной практики / под ред. В. В. Мозякова. М., 2003.
С. 552.
20 Бутакова А. Шприц для заблудшей овечки // Вост.-Сиб. правда. 2004. 21 февр.
