CC BY
223
УДК 811.11-112 К. В. Гудкова
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2012. Вып. 3
К ВОПРОСУ ОБ АНТОНИМИЧЕСКИХ И БИНАРНЫХ ОППОЗИЦИЯХ
Антонимия, или «противоположность по значению», давно признана в качестве одного из важнейших семантических отношений. В языке антонимия детерминирована отношениями противоположностей реального мира и представлениями о них, исторически выработанными сознанием и выраженными в единицах и фигурах языка [1, с. 97].
Ш. Балли видел в антонимических противопоставлениях проявление природной склонности человеческого ума. Он указывал на легкость, с которой в сознании говорящего вызываются логический антоним (тепло — холод) или вообще «парное» слово (правый — левый). «В нашем сознании абстрактные понятия заложены парами, причем каждое из слов всегда так или иначе вызывает представление о другом» [2, с. 139].
По нашему мнению, противоположные слова отражают свойство человеческого мышления поляризовать опыт, т. е. являются средством категоризации. М. В. Никитин отмечает, что дихотомия противоположностей выступает как «самое яркое проявление конструктивизации действительности сознанием, жесткого ее упорядочивания, укладывания в двузначную схему, основанием которой служит диалектичность мира как единства противоположностей» [3, с. 477]. Бинарные оппозиции прежде всего упорядочивают и концептуализируют данные элементарно-чувственного восприятия. Процесс абстрагирования осуществляется через сходства и несовместимости чувственных свойств [4, с. 85].
В. А. Михайлов полагает, что «антонимия является не только одним из фундаментальных отношений, лежащих в основе классификационной структуры языка, но и операционной структурой, определяющей сам процесс классификации и принцип оппозитивности в языке» [5, с. 75]. То есть автор подразумевает некоторую первичность антонимии. Позволим себе не согласиться с этим утверждением. По нашему мнению, именно процессы классификации являются первичными, поскольку классификация, а точнее потребность классифицировать (упорядочивать окружающий мир), является категорией мышления. Процессы категоризации получают языковое выражение, в частности в антонимии. Но потребность в категоризации продолжает существовать и в практической деятельности человека, т. е. человек упорядочивает окружающую его действительность для своих сугубо прагматических целей. Эта категоризация находит отражение в речи в виде прагматических категорий. Другими словами, противопоставленность некоторых лексических единиц возникает только в контексте. Например: "I have spoken of the rich years when the rainfall was plentiful. But there were dry years too, and they put a terror on the valley" [6, p. 5]. Лексические единицы rich и dry не являются антонимами в языковой системе, но в данном контексте они ими становятся. В таких случаях мы говорим о неконвенциональных оппозициях. В лексикологии подобные пары называют контекстуальными или окказиональными антонимами.
Конвенциональность антонимических оппозиций закреплена в языковой памяти языкового сообщества в том смысле, что практически любой носитель языка
© К. В. Гудкова, 2012
(в нашем исследовании английского) воспринимает и определяет их члены как противоположные или, пользуясь терминологией лексикологии, антонимичные (big — small, warm — cold). В фокусе нашего внимания находятся как конвенциональные, так и неконвенциональные оппозиции (как в приведенном выше примере), создаваемые в дискурсе, и противоположность которых возникает именно в дискурсе.
В данной работе мы принимаем для обозначения пары противопоставленных лексем термин бинарная оппозиция, а для самих членов оппозиции — термин оппозиты. Семантическое же отношение, которое связывает члены бинарной оппозиции, мы будем называть оппозитивным семантическим отношением, или оппозицией. Таким образом, пользуясь выбранной терминологией, можно сказать, что оппозиты образуют бинарную оппозицию и вступают в оппозитивные семантические отношения. Термин оппозитивный является синонимом слова «противоположный», но мы считаем необходимым ввести именно термин оппозитивность (oppositeness), для того чтобы разграничить лингвистическую (семантическую) противоположность и противоположность как философскую и логическую категории. Бинарные оппозиции, как отмечает Л. Джеффрис, обладают особым статусом и в истории человечества: многие исторические события (обычно войны) и большинство мировых религий основываются на концепте бинарных оппозиций [7, р. 7].
Исследуя синонимы английского языка, В. Г. Вилюман приходит к выводу, что синонимические и антонимические отношения представляют собой разновидности одного явления — семантико-смысловых схождений и расхождений. Синонимы, обладая по меньшей мере одним общим семантическим компонентом, противопоставляются еще одним компонентом значения, который имеется у одного синонима и отсутствует у другого. Поэтому каждые два синонима суть антонимы относительно их семантических компонентов, которыми они различаются. В силу чего, как пишет ученый, иногда невозможно определить, какие признаки преобладают в паре слов: так, walk и run считаются синонимами в одном словаре и антонимами в другом [8, с. 32].
Это перекликается со словами Н. С. Трубецкого, который писал, что «противоположение (оппозиция) предполагает не только признаки, которыми отличаются друг от друга члены оппозиции, но и признаки, которые являются общими для обоих членов оппозиции» [9, с. 75]. Аналогичное место находим и у Ф. де Соссюра, который полагал, что «различия» выделимы лишь на фоне «тождества» и что «тождество» и «различие» являются двумя членами диалектического единства. «Весь лингвистический механизм вращается исключительно вокруг тождеств и различий, причем эти последние только оборотная сторона первых» [10, с. 109].
Как следует из самого названия, «бинарная оппозиция» — это прежде всего два элемента. Поэтому с точки зрения структуры формула бинарной оппозиции волне очевидна: Б1—Б2. Рассмотрим формулу «бинарной оппозиции» с точки зрения семантики. Воспользуемся формулой, предложенной В. Г. Вилюманом для структурного представления синонимов и антонимов: С1—С1С2, где С1 — это общий семантический компонент, а С2 — различный. И оба эти компонента необходимы, чтобы два лексических элемента составили бинарную оппозицию. У них должны быть общий и различный семантические компоненты. Например, лексические единицы table и green не составят бинарную оппозицию: это два совершенно разных слова, без общего семантического компонента. Напротив, лексические единицы table и stool могут образовать бинарную оппозицию, поскольку у них есть общий семантический компонент (они оба обознача-
ют предмет мебели). В свою очередь green может составить бинарную оппозицию с red. Нельзя не согласиться с С. И. Карцевским, который пишет, что «настоящая дифференциация предполагает одновременно сходство и различие. Мыслимые факты составляют серии, основанные на общем элементе, и противопоставляются только внутри этих серий. Эти серии, в свою очередь и по тому же принципу, являются членами других серий высшего порядка и т. д.» [11, с. 40].
Возникает вопрос: не являются ли бинарные оппозиции лишь контекстным употреблением антонимов. Анализ материала показывает, что это не совсем так. Понятие бинарной оппозиции шире понятия антонимии. Прежде всего, противопоставляться могут не только антонимы, а любые лексические единицы и даже синонимы. Например: "He was staring at me but possibly not seeing me". Важно, что в бинарной оппозиции есть некий отличительный семантический компонент, по которому противопоставляются составляющие ее элементы. В приведенном примере налицо общий семантический компонент: оба глагола описывают процесс использования глаз для получения информации через визуальный канал. Однако глагол to stare волюнтативный, т. е. осуществление описываемого им действия подчинено воле говорящего. Напротив, глагол to see является неволюнтативным, т. е. субъект не может контролировать процесс. Поэтому мы и имеем такие оппозиции, как он слушал, но не слышал-, смотрел, но не видел.
Представляется, что бинарная оппозиция — категория лингвистическая, хотя можно рассматривать ее и с точки зрения философии и логики. Бинарная оппозиция позволяет анализировать не только язык, но и речь. Как уже говорилось выше, в системе языка существуют противопоставленные друг другу элементы, которые многие исследователи изучают отдельно, а именно антонимы. В речи же такие единицы рассматриваются как контекстуальные антонимы, относительно выделения которых не существует общепринятой точки зрения.
Как замечает С. И. Карцевский, «классификация, которую производит язык, далеко не похожа на научную классификацию. Приписывая явление такому-то роду или такому-то виду, а главное выделяя его отличительные черты, говорящий находится под влиянием случайных аналогий и субъективных впечатлений. Лингвистическая классификация всегда носит прагматический характер» [11, с. 47]. Поскольку у говорящего в арсенале имеются языковая система и соответственно запас антонимических единиц, то вполне естественно, что в большинстве случаев говорящий ими и пользуется, т. е. мы говорим о коллективной лингвистической памяти. Поэтому так часто в бинарных оппозициях противопоставлены именно антонимы: "Some men think big and some think little" [6, p. 41]; "I can make men and I can destroy men" [6, p. 52]; "There are thousands of men like me in Botswana. Ordinary men. Not very clever, and not very stupid" [12, p. 63].
На основе изложенных выше рассуждений можно сделать следующие выводы.
1. Принцип бинарных оппозиций снимает вопросы, связанные с лексической антонимией, а также с проблемой контекстуальных и окказиональных антонимов (и контекстуальные, и окказиональные антонимы относятся к оппози-там). Поскольку в антонимичные отношения могут вступать и синонимы, то само понятие антонимии становится чрезвычайно расплывчатым — практически любые слова могут быть антонимами. Принцип оппозиций помогает снять это противоречие, так как оппозитами могут быть любые слова и это связано не с лексическим значением слова, а с прагматическими и функциональными
установками говорящего или пишущего. Оппозиты включают в себя антонимы как в узком, так и в широком понимании.
2. Мы вполне согласны с В. А. Михайловым, который пишет, что непрекращающиеся споры о том, какую оппозицию считать антонимической, а какую нет, свидетельствуют в пользу того, что их нельзя разрешить, взяв в качестве отправного пункта анализа «готовую», раз и навсегда «антонимическую» оппозицию, «мертвую» в своей статике и неспособную объяснить, почему она квалифицируется как антонимическая, а не какая-либо другая. «Какого рода отношение реализуется между членами той или иной оппозиции, можно установить только исходя из конкретности речи. В речи следует искать механизмы и условия превращения противопоставления в противополагание» [5, с. 9].
3. Нам представляется, что можно говорить о «коллективной памяти», которая хранит антонимические оппозиции. Носитель языка пользуется этой коллективной памятью и извлекает из нее антонимические оппозиции. Он интуитивно знает, что антонимом к прилагательному good является прилагательное bad. А антонимические оппозиции формировались на протяжении истории развития языка и постоянно употреблялись, чтобы означать противопоставленные понятия. Со временем, в связи с частотностью употребления, эти антонимические оппозиции закрепляются в коллективной памяти носителей языка и начинают восприниматься именно как антонимические. В речи носителей постоянно встречаются оппозиции, которые являются контекстуальными, как было показано выше: в оппозиции могут противопоставляться разные слова, а не только антонимы в их классическом понимании. Это в некоторой степени подтверждает нашу гипотезу о выкристаллизовывании оппозиций со временем. Такая кристаллизация может произойти и с другими оппозициями: с течением времени они могут стать антонимическими.
Литература
1. Миллер Е. Н. Природа лексической и фразеологической антонимии. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1990. 223 с.
2. Балли Ш. Французская стилистика. М.: ИЛ, 1961. 394 с.
3. Никитин М. В. Курс лингвистической семантики. СПб.: Научный центр проблем диалога, 1996. 760 с.
4. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 408 с.
5. Михайлов В. А. Генезис антонимических оппозиций. Л.: ЛГУ, 1987. 80 с.
6. Steinbeck J. East of Eden. New York: The Viking Press, 1952. 602 p.
7. Jeffris L. Opposition in discourse. The construction of oppositional meaning. London: Continuum, 2010. 150 p.
8. Вилюман В. Г. Английская синонимика (Введение в теорию синонимии и методику изучения синонимов): учеб. пос. для вузов. М.: Высш. школа, 1980. 128 с.
9. Трубецкой Н. С. Основы фонологии. М.: ИЛ, 1960. 372 с.
10. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М: Соцэкгиз, 1933. 272 с.
11. Карцевский С. И. Из лингвистического наследия. М.: Языки славянской культуры, 2004. [Т.] II. 296 с.
12. McCall Smith A. The Kalahari Typing School for Men. London: Abacus, 2010. 210 p.
Статья поступила в редакцию 18 июня 2012 г.
