CC BY
25
Теперь, поняв логику рассуждений мыслителя, можно перейти к ответу на вопрос: а в чем сам Ван Чун видит суть природы - син, и как она связана с волей - чжи и литературой - вэнь?
Во-первых, человеческая природа - син, по Ван Чуну, не является ни плохой, ни хорошей. Большинство людей представляют из себя так называемого «среднего человека», т.е. и добро, и зло в них распределяются примерно в равных пропорциях. Конечно, существуют исключения - так еще Конфуций говорил о том, что нельзя изменить только наивысшую мудрость и наибольшую глупость. То есть существуют исключения, когда действительно в человеке от рождения преобладает добро или зло, т.е. то, о чем говорили Мэнцзы и Сюньцзы соответственно. Однако это именно исключения. Большинство людей от рождения «нейтральны» по показателю добра и зла. А потому если сформировать у них привычку делать доброе - они станут добрыми, если сформировать привычку делать злое - станут злыми.
Во-вторых, эти рассуждения о природе человека имплицитно связаны с волей - чжи и литературой - вэнь. Точно так же в своем трактате в главах «О превосходстве и необычности», «Разъяснение [значимости] текстов [чжуц-зы]», «В защиту творчества» и некоторых других Ван Чун выстраивает иерархию литераторов в зависимости от их таланта. А базисом создания подобной иерархии и выступает его идея о человеческой природе - син. То есть мера таланта
Библиографический список
от рождения также разная, и есть исключения - великие литераторы, которые изначально рождаются с природным талантом, но большинство людей таланта в себе содержат умеренное количество и только от обучения, направления их «воли», путем приобщения к канонической литературе, что важно, через призму критического восприятия данной литературы они могут развивать в себе риторические способности и свой талант к созданию произведений, и тогда они смогут, в конечном итоге, превзойти наиболее выдающихся литераторов, которые были талантливы от рождения, хотя и не будут обладать такой же «мастью» - тут Ван Чун проводит аналогию с животным миром и сравнивает литераторов с разными породами лошадей: так, «превосходные скакуны» - талантливые от рождения литераторы - уже обладают всем необходимым набором навыков, которыми их наградила природа. Однако если их не развивать, то и произведения будут получаться неблестящими. И наоборот, обычные литераторы, «лошади простой масти», могут взращивать свой талант и обогонять«превосходных скакунов», однако они не смогут сменить свою масть, так как соотношение таланта от природы у них просто другое.
Таким образом, можно увидеть, как синкретизм, характерный для эпохи древности в Китае, влияет не только на логичное продолжение в области философии, но и способствует дальнейшему развитию литературной мысли.
1. Семененко И.И. Ранняя конфуцианская проза: Луньюй. Мэнцзы. Перевод с китайского и предисловие И.И. Семененко. Москва: Издательство восточной литературы, 2016.
2. Семененко И.И. Мэнцзы в новом переводе с классическими комментариями Чжао Ци и Чжу Си. Москва: Наука - Восточная литература, 2016.
3. Барабошкин К.Е. Проблемы литературной теории в трактате Луньхэн («Весы суждений») Ван Чуна (I в. н.э.). Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 2016.
References
1. Semenenko I.I. Rannyaya konfucianskaya proza: Lun'yuj. M'enczy. Perevod s kitajskogo i predislovie I.I. Semenenko. Moskva: Izdatel'stvo vostochnoj literatury, 2016.
2. Semenenko I.I. M'enczy v novom perevode s klassicheskimikommentariyami Chzhao Cii Chzhu Si. Moskva: Nauka - Vostochnaya literatura, 2016.
3. Baraboshkin K.E. Problemy literaturnoj teorii v traktateLun'h'en («Vesy suzhdenij») Van Chuna (I v. n.'e.). Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2016.
Статья поступила в редакцию 03.06.20
УДК 81-23
Magomedova P.A., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: p_magomedova@mail.ru
Budaeva A.A., MA student, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: p_magomedova@mail.ru
ON THE QUESTION OF REPRESENTATION OF THE CONCEPT OF GUNAG/SIN IN THE LEZGIN AND RUSSIAN LANGUAGE CONSCIOUSNESS. The article deals with a problem of linguistic representation of a religious and cultural concept of "sin" in comparative aspect, based on the material of lexical, phraseological and paremiological units of the Lezgin and Russian linguistic cultures. The subject of the research is a fragment of the spiritual concept sphere (sin) of the Russian and Lezgin linguocultures. The study is performed in the cultural-linguistic aspect, the methods used are conceptual analysis of this linguocultural, cognitive-semantic analysis and interpretation of a fragment of ACM in structurally different languages. Phraseological units allow to conclude that in the consciousness of the Russian and Lezgin people a sin is understood as a moral and ethical category, characterizing and assessing the qualities of man and his actions.
Key words: linguoculturology, Lezgin language, national picture of the world, language consciousness, concept, paremias, religious code of culture.
П.А. Магомедова, д-р филол. наук, проф., ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: p_magomedova@mail.ru
А.А. Будаева, магистрант, ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: p_magomedova@mail.ru
К ВОПРОСУ О РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ПОНЯТИЯ ГУНАГЬ/ГРЕХ В ЛЕЗГИНСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ
В статье рассматривается проблема языковой репрезентации религиозно-культурного концепта «грех» в сопоставительном аспекте, на материале лексических, фразеологических и паремиологических единиц лезгинской и русской лингвокультур. Предметом исследования является фрагмент духовной кон-цептосферы (грех) русской и лезгинской лингвокультур. Исследование выполнено в аспекте лингвокультурологии, использованы методы концептуального анализа указанной лингвокультуремы, когнитивно-семантический анализ и интерпретация фрагмента ЯКМ в разноструктурных языках. Фразеологические единицы позволяют сделать вывод о том, что сознанием русского и лезгинского народа грех осмысливается как нравственно-этическая категория, характеризующая и оценивающая качества человека и его поступки.
Ключевые слова: лингвокультурология, лезгинский язык, национальная картина мира, языковое сознание, концепт, паремии, религиозный код культуры.
Получивший широкое распространение в лингвистике антропологический подход предполагает исследование языка в тесной взаимосвязи с человеком, его сознанием, духовно-нравственной сферой - сверхзначимой составляющей его внутреннего мира. Лингвокультурологический аспект изучения разноструктурных языков, каковыми являются лезгинский и русский языки, рассматривающий язык как культурный код нации, является на сегодняшний день одним из востребованных по актуальности и перспективности научных направлений в языкознании.
В рамках данной науки ставятся задачи изучения и описания взаимоотношений языка и культуры, языка и этноса, языка и народного менталитета. Названные задачи также ставились в работах Д.С. Лихачева, В.Н. Телии, Е.М. Верещатина, В.Г. Костомарова, Ю.С. Степанова, Э. Сепира, В.А. Масловой и др. [1 - 13]
Понятие гунагь/грех относится к значимым категориям для современного человека, входит в его базовые духовные, культурные, этические ценности в рамках национальной идентичности. Именно поэтому разностороннее исследование указанной концептосферы представляется необходимой и научно оправданной задачей сопоставительной лингвистики.
В связи с этим встает закономерный вопрос о том, как организована эта важная категория духовного мира этноса. Учеными называется целый комплекс возможных единиц, моделирующих ментальное пространство этноса посредством моделей и категорий естественного языка. Особый приоритет имеют единицы, для которых по определению характерен комплексный, лингвоментальный и этнокультурный характер. К числу таких единиц отечественная традиция относит, прежде всего, концепты [12 и др.]. Каждый этнос во все времена имел свои
религиозные приоритеты, которые играли значительную роль в жизни общества и народа. Общеизвестно, что религия формирует нравственное и философское сознание народа, определяя национальную точку зрения на мир. Исследуемый концепт признается многими лингвистами как выразитель религиозного культурного кода; по мнению Л.Г. Пановой, «...слова типа «грех» рассматриваются как «носители» и «выразители» религиозных концептов» [11, с. 169]. Однако не только религиозный дискурс нас будет интересовать, понятие «грех» давно прошло десакрализацию, широко употребляется в нерелигиозных текстах, об этом свидетельствует многочисленный материал фразеологического и паремиологического фондов сопоставляемых языков, использование его в текстах художественной литературы, в публицистике и разговорной речи.
В культурном пространстве каждого народа формируются модели и правила поведения, осознаваемые как национально-этнические. Культурные концепты представлены концептами честь, совесть, душа, грех, судьба и др.
Понятие «грех» связано с представлениями о религиозно-нравственных законах, высших ориентирах, которые определяют поведение людей разных национальностей и составляют наиболее важную часть национальных ценностей картины мира.
В христианской культуре «грех» понимается как всякое отступление (помыслом, словом или делом) от заповедей Божьих. В мусульманском вероучении под этим понятием понимаются все действия, которые по тем или иным причинам являются запретными для людей, то есть от совершения грехов свободны только Пророки. И за совершение каждого греха человека ожидает наказание от Всевышнего.
В христианстве существуют такое понятие, как главные, или коренные грехи, также их принято называть семью смертными грехами: лень (уныние, апатия, безделье), чревоугодие (обжорство), гнев (месть, ярость), алчность (жадность, скупость), зависть (ревность), высокомерие (гордыня, гордость), похоть (сладострастие, блуд, распутство).
В исламе грехи подразделяются на две большие группы: нравственные грехи и грехи, совершаемые частями тела человека. К нравственным грехам относятся: высокомерие, гордыня, тщеславие (самолюбие), лицемерие, зависть, коварство, жадность (алчность, скупость). Ко второй группе относятся грехи, совершаемые глазами, ушами, языком, руками и др., например, грехи глаз (похотливый или презрительный взгляд человека), грехи языка (проклятие, обман, высмеивание, злорадство, упрек, пустословие). А также в исламе есть понятие «большие грехи», по данным исламских теологов, их 76. Перечислим некоторые из них: пропуск поста (в Рамадан) без причины, пропуск намаза без уважительной причины, занятие колдовством и магией, расточительство и др.
Этимологические данные говорят о том, что в основе понятия «грех» лежат четыре идеи:
1. Психофизическое состояние (идея жжения, горения). По мнению М. Фа-смера, слово грех связано с глаголом греть или гореть, то есть жжение совести.
2. Отклонение от нужного (идея изогнутости, кривизны).
3. Идею заблуждения, ошибки.
4. Идею нечистоты, грязи.
Гунагь по семантической структуре включает компоненты, идущие от этих четырех идеей: горения/жжения; изогнутости/кривизны; ошибки/заблуждения; грязи/нечистоты.
К XXI веку концептуальная область понятия «грех» расширяется, включая в себя такие понятия, как проступок, преступление; состояние (чувство, ощущение) вины; порок, недостаток; беда, несчастье; распутство; человеческая слабость; недостаток, изъян в состоянии вещи, в работе механизма, устройства; что-то плохое, неправильное; обман; раздражение, досада; грусть, печаль; воровство; бедность/богатство; о ком-то некрасивом, физически непривлекательном.
Русские и лезгинские пословицы с понятием «грех» можно распределить на группы по тематике: «Воровство», «Прегрешение словом», «Богатство\бед-ность», «Нарушение религиозных предписаний, правил» и т.п.
1. Воровство. В русских пословицах и поговорках воровство осуждается, но подчеркивается его неизбежность, а в лезгинских - утверждается, что красть грешно (Чуьнуьхун гунагь кар я). У народов Кавказа принято упоминать и про наказание в исламе за воровство, то есть по религии вора за свое злодеяние ожидает отрубание руки (лишаются кисти правой руки, если нет ни единого сомнения в его причастности к воровству). В русских пословицах можно заметить тенденцию к оправданию греха (Воровать - грех, но не всегда), а также ответственность за воровство лежит не только на воре, а может понести и потерпевший (Плохо не клади - вора в грех не вводи). Лезгинские паремии осмысленно утверждают, что любое воровство - грех и должно быть наказуемо Цегьрен кьи-лел ц1ай жеда.
2. Прегрешение словом. В русских и лезгинских пословицах и поговорках можно проследить такую мысль, что ложь является грехом (Врать грешно), в лезгинском языке Таб авуна жуваз гунагь къачумир. Но в русском языке есть выражение (Ложь во благо, во спасение), а в лезгинском - всякая неправда -грех: Масадакай рахадайди туш. В исламском вероучении есть правило: сплетни и хула, злословие является признанным грехом, отсюда и выражения типа Жуван вилерал такунмаз. - «Грешно верить тому, чего сам не видел» Фитне-карвал авун. - «Сплетничать нельзя, грех»; Таб винел акъатда - «Ложь (грех) выявится».
3. Богатство/бедность - эта тема широко и противоречиво представлена в русских пословицах и поговорках. Бедность считается большим грехом, а также в русских пословицах «бедность» рассматривается не как грех сам по себе, но как почва для греха (Бедность не грех, но до греха доводит). Наряду с бедностью и богатство называют грехом (Денег много - великий грех, денег мало - грешней того). Здесь указывают на то, что богатство добыто неправедным путем, поэтому и считается грехом. А вот в лезгинских пословицах и поговорках указывают на то, что предпочтительно жить бедно, но праведно. Если рассмотреть с религиозной стороны, то здесь тоже подчеркивается, что Бог любит бедных, что на том свете им достанется лучшее: лезг. Ин дуьньяда такур эквер, муькуь дуьньяда аквада.
В русских и лезгинских паремиях упоминается и о наказании за совершенный грех, чаще всего этим наказанием является чувство вины, состояние внутреннего дискомфорта. Также в исследуемых языках идея расплаты за грехи связана со смертью: рус. Не бойся смерти, бойся грехов; лезг. Ахьтин гунагь къачудалди, кьиникь хъсан я.
Гунагьар къачуз регьят я. - «Грешить легко - трудно каяться».
В целом сегодня можно говорить о сосуществовании в национальном сознании двух пластов понимания греха - религиозного и обыденного.
Как показал проведенный анализ, как в русских, так и в лезгинских пословицах и поговорках мы можем говорить о том, что религиозная направленность в понимании греха как преступления против воли Бога выступает в качестве устойчивой черты в языковом сознании, особенно у народов Кавказа. Это связано с определенной активизацией религиозной составляющей концептуального содержания греха, с очевидным возрастанием роли мусульманского мировоззрения на территории Кавказа.
В сознании носителей русского языка, прежде всего тех, которые ориентированы на православные ценности, наблюдается сохранение традиционной для русской культуры негативной оценочности греха, продолжают быть актуальны религиозные составляющие концепта, связанные с идеей искупления, раскаяния, покаяния и возмездия за грехи.
Исследуемый языковой материал подтверждает справедливость замечания В.Г. Гака о том, что грех как действие проявляется в нарушениях трех видов: по отношению к Богу: рус. согрешить Богу, согрешить перед Богом; лезг. Аллагьдин вилик гунагь къачумир); к социуму/человеку: рус. наделать греха, каинов грех, грешить на кого-то; лезг масадак жуван гунагьар кутамир; к самому себе: рус. хватить греха на душу; лезг. жуваз гунагь къачун. [3, с. 94]. Грех против Бога считается нарушением его законов, заповедей; грешение против социума подразумевает нарушение этических и моральных правил; грешение против себя - это нарушение личных нравственных принципов.
Нельзя не согласиться с тем, что «понимание «греха» и его категорий в русской национальной картине мира во многом опирается на православную традицию, однако в то же время и переосмысливает ее. Тенденция десакрализации концепта особенно отчетливо просвечивается в текстах современной литературы. Активнее этот процесс происходит в устойчивых сочетаниях, что обусловлено их спецификой» [9, с. 167].
Фразеологические единицы позволяют сделать вывод о том, что сознанием русского и лезгинского народа грех осмысливается как нравственно-этическая категория, характеризующая и оценивающая качества человека и его поступки.
Разнообразие лексических и фразеологических средств, используемых для репрезентации концепта гунагь/грех, указывает на общую значимость концепта для лезгинской и русской лингвокультур.
Фразеологические единицы русского и лезгинского языков свидетельствуют о том, что грех осмысливается людьми как неоднородное и многоаспектное понятие. Произведенный анализ ФЕ позволяет установить, что данное понятие обозначает и нравственно-этическую категорию, и факты (явления, события) не связанные с моралью и этикой. Как этическая категория, понятие грех соотносимо с понятиями зло, вина, стыд, обман, душа, воля, нарушение, закон. Грех характеризует и оценивает свойства и качества человека, а также его действия и поведение. Грех как действие проявляется в нарушениях трех видов: по отношению к Богу, к другому человеку и к себе самому. ФЕ показывают, что грех и грешение оцениваются людьми (в данном случае лезгинским и русским народами) как негативное явление, влекущее за собой отрицательные последствия.
Согласно фразеологическим данным, грех осмысливается в сознании русского человека как некое живое существо: грех попутал; грех понес <куда- то>, <кого-то>; дурен /страшен, как грех, грех его знает. В.М. Мокиенко, исследующий происхождение русских фразеологических оборотов, считает, что данные единицы отразили и сохранили мифологические представления русского народа [10, с. 181]. В этих ФЕ образно и ассоциативно грех связывается с чертом/ бесом, который пугал людей внешним видом, мог похищать людей и каким-то образом воздействовать на них (Ср.: черт понес, бес попутал, страшный, как черт, черт его знает). В языковом сознании лезгинского этноса нет подобного осмысления. Наоборот, грех представляется как неживая негативная субстанция, которой не свойственны признаки живых существ: к примеру, в лезгинском нельзя сказать Гунагьризакай тапарарна. - «Грехи попутали/обманули меня; Гунагьри зун рекьелай алудна. - «Грех свел с верного пути, спутал». Актуализируется здесь компонент «вина, ошибка, проступок», но с маркером «пассивности», что
препятствует, на наш взгляд, возможности приписывания субстанции некоторых качеств живых существ, как мы видели в русской картине мировосприятия. Однако мы находим в лезгинском языке нередкое употребление типа сатана/шайтан/ иблис обманул/попутал/сбил с праведного пути.
Библиографический список
Фразеологические единицы позволяют сделать вывод о том, что сознанием русского и лезгинского народов грех осмысливается как нравственно-этическая категория, характеризующая и оценивающая качества человека и его поступки.
1. Васильев П.П. Грех. Христианство: энциклопедический словарь: в 2 т. Москва, 1993; Т. 1.
2. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. Перевод с английского. Москва, 1997.
3. Гак В.Г. Актантная структура грехов и добродетелей. Логический анализ языка. Языки этики. Москва, 2000.
4. Гюльмагомедов А.Г. Фразеологический словарь лезгинского языка. Махачкала, 1975.
5. Гюльмагомедов А.Г. Словарь лезгинского языка. Махачкала, 2005.
6. Даль В.И. Пословицы русского народа. Москва, 2006.
7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Москва, 1994; Т. 1.
8. Иванов М.С. Грех. Православная энциклопедия. Москва, 2000; Т. 12.
9. Клочан А.Н. Анализ концепта «грех» в русской языковой картине мира на материале художественной литературы. Международный журнал социальных и гуманитарных наук. 2016; Т. 6, № 1: 160 - 167.
10. Мокиенко В.М. Образы русской речи. Санкт-Петербург, 1986.
11. Панова Л.Г Грех как религиозный концепт (на примере слова «грех» и итальянского «peccato»). Логический анализ языка: Языки этики. Москва, 2000: 167 - 177.
12. Сайгин В.В. Концепт «грех» в свете антиномии религиозного и светского содержания ключевых концептов русской культуры. Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2014.
13. Семухина Е.А. Концепт «грех» в национальных языковых картинах мира. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Саратов, 2008.
References
1. Vasil'ev P.P. Greh. Hristianstvo: 'enciklopedicheskij slovar': v 2 t. Moskva, 1993; T. 1.
2. Vezhbickaya A. Yazyk. Kultura. Poznanie. Perevod s anglijskogo. Moskva, 1997.
3. Gak V.G. Aktantnaya struktura grehov i dobrodetelej. Logicheskij analiz yazyka. Yazyki 'etiki. Moskva, 2000.
4. Gyul'magomedov A.G. Frazeologicheskijslovar'lezginskogoyazyka. Mahachkala, 1975.
5. Gyul'magomedov A.G. Slovar' lezginskogo yazyka. Mahachkala, 2005.
6. Dal' V.I. Poslovicy russkogo naroda. Moskva, 2006.
7. Dal' V.I. Tolkovyjslovar'zhivogo velikorusskogo yazyka: v 4 t. Moskva, 1994; T. 1.
8. Ivanov M.S. Greh. Pravoslavnaya 'enciklopediya. Moskva, 2000; T. 12.
9. Klochan A.N. Analiz koncepta «greh» v russkoj yazykovoj kartine mira na materiale hudozhestvennoj literatury. Mezhdunarodnyjzhurnalsocial'nyh igumanitarnyh nauk. 2016; T. 6, № 1: 160 - 167.
10. Mokienko V.M. Obrazyrusskojrechi. Sankt-Peterburg, 1986.
11. Panova L.G. Greh kak religioznyj koncept (na primere slova «greh» i ital'yanskogo «peccato»). Logicheskij analiz yazyka: Yazyki 'etiki. Moskva, 2000: 167 - 177.
12. Sajgin V.V. Koncept «greh» v svete antinomii religioznogo i svetskogo soderzhaniya klyuchevyh konceptov russkoj kul'tury. Uchenye zapiski. 'Elekironnyj nauchnyj zhurnal Kurskogo gosudarstvennogo universiteta. 2014.
13. Semuhina E.A. Koncept «greh» v nacional'nyh yazykovyh kartinah mira. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Saratov, 2008.
Статья поступила в редакцию 04.06.20
УДК 81
Sadovnikova I.I., Cand. of Sciences (Philology), minor researcher, Institute for Humanitarian Studies and Problems of Small Peoples of the North,
Siberian Branch Russian Academy of Sciences (Yakutsk, Russia), E-mail: Sadovnikova79@mail.ru
SUFFIXAL WORD-FORMATION "WEAPONS OF ACTION" IN THE EVEN LANGUAGE. The problem of word formation in the Even linguistics remains relevant. The relevance of this article is determined by the fact that it explores the latest derived units of the Even language, taking into account the old and the formation of new trends in the word-formation system. The article analyzes the suffix word formation of the instrument of action in the Even language, which has not yet been subjected to monographic studies. Word formation is one of the most important sources of both replenishing the vocabulary of a language and the formation of new words. The study of the word-formation aspect of the Even vocabulary makes it possible to more thoroughly study its semantics, since each morpheme bears a certain semantic load, thereby forming the semantics of the whole word. In the course of the study, the researcher considers certain suffixes participating in the word formation of these words. The study of this problem has important theoretical and practical significance, contributing to the solution of some issues of word formation, as well as a number of problems in the theory of vocabulary of the Even language.
Key words: Even language, tools, suffixation, word formation.
И.И. Садовникова, канд. филол. наук, мл. науч. сотр. Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера
Сибирского отделения Российской академии наук, г. Якутск, E-mail: Sadovnikova79@mail.ru
СУФФИКСАЛЬНОЕ СЛОВООБРАЗОВАНИЕ «ОРУДИЯ ДЕЙСТВИЯ» В ЭВЕНСКОМ ЯЗЫКЕ
Проблема словообразования в эвенском языкознании остается актуальной. Актуальность данной статьи определяется тем, что в ней исследуются новейшие производные единицы эвенского языка с учетом прежних и становление новых тенденций в словообразовательной системе. В статье анализируются суффиксальное словообразование орудия действия в эвенском языке, которое до сих пор не подвергалось монографическим исследованиям. Словообразование является одним из важнейших источников как пополнения словарного запаса языка, так и образования новых слов. Исследование словообразовательного аспекта эвенской лексики дает возможность более тщательного изучения ее семантики, так как каждая морфема несет на себе определенную смысловую нагрузку, формируя тем самым семантику всего слова. В ходе исследования рассмотрим те или иные суффиксы, участвующие в словообразовании данных слов. Изучение этой проблемы имеет важное теоретическое и практическое значение, способствуя решению некоторых вопросов словообразования, а также ряда проблем теории лексики эвенского языка.
Ключевые слова: эвенский язык, орудия действия, суффиксация, словообразование.
Суффиксальное словообразование орудия действий в эвенском языке имеет ряд свойств, интересных для рассмотрения. Словообразование, являясь одним из способов пополнения словарного состава языка, всегда остается актуальной проблемой.
В качестве материала исследования нами были использованы данные первых, наиболее систематизированных словарей эвенского языка того периода, где
учтены материалы предшествующих изданий, эвенско-русские и русско-эвенские словари для школ Севера. «Краткий эвенско-русский словарь» [1], «Русско-эвенский словарь для эвенской начальной школы» [2], словарь приложение к работе «Березовский говор эвенского языка» [3], «Эвенско-русский словарь» [4, 5] и др. Особенности словообразования всегда привлекали исследователей эвенского языка [6 - 9].
