CC BY
857. УГОЛОВНОЕ ПРАВО И ПРОЦЕСС
УДК. 343.72
К ВОПРОСУ О РАЗГРАНИЧЕНИИ НЕПРАВОМЕРНОГО ОБОРОТА СРЕДСТВ ПЛАТЕЖЕЙ И ИНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ИНТЕРЕСОВ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Л.В. Боровых,
кандидат юридических наук, доцент,
заведующая кафедрой уголовного права и прокурорского надзора ФГБОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский университет» 614990, Россия, г. Пермь, ул. Букирева, 15 email: [[email protected]
Е.А.Соловьева,
старший преподаватель кафедры уголовного права и прокурорского надзора ФГБОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский университет» 614990, Россия, г. Пермь, ул. Букирева, 15 email: [email protected]
Аннотация: в статье рассматриваются некоторые вопросы разграничения состава неправомерного оборота средств платежей со смежными составами. Авторами анализируется предмет преступления, предусмотренного ст. 187 УК РФ на основе обобщения законодательства и судебной практики.
Ключевые слова: неправомерный оборот средств платежей, платежные поручения, платежные документы, подделка, подложный документ.
TO THE QUESTION OF DELIMITING THE ILLEGAL CIRCULATION OF MEANS OF PAYMENT AND OTHER CRIMES AGAINST THE INTERESTS OF ENTREPRENEURIAL ACTIVITY
L.V. Borovykh
Perm State University
15, Bukireva st., Perm, Russia, 614990
email: [email protected]
E.A. Soloveva
Perm State University
15, Bukireva st., Perm, Russia, 614990
email: [email protected]
Annotation: The article discusses some issues of delimiting the composition of the illegal circulation of means of payment with related compositions. The authors analyze the subject of the crime under Art. 187 of the Criminal Code on the basis of a synthesis of legislation and judicial practice.
Keywords: illegal circulation of means of payment, payment orders, payment documents, forgery, forged document.
В уголовный закон с момента его введения в действие многократно вносились изменения. Так, по состоянию на сентябрь 2019 г. Государственной Думой было принято более 240 федеральных законов, которые корректировали УК РФ. По этой причине в научных кругах современный уголовный закон оценивают как нормативно-правовой акт, который, к сожалению, достаточно часто подвергался не всегда стратегически продуманным изменениям и дополнениям, в связи чем он не обладает хорошим качеством1. Так, В.В. Векленко пишет: «...«традиция» непрерывно вносить изменения в УК привела к тому, что действующий уголовный закон стал нестабильным, во многом, более противоречивым и несогласованным как внутренне, так и внешне»2.
1 См., напр.: Лапшин В. Ф. Теоретические основы установления и дифференциации ответственности за финансовые преступления: Дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2016. С. 183; Лопашенко Н.А. Законодательная реформа мошенничества: вынужденные вопросы и вынужденные ответы // Криминологический журнал Байкальского гос. ун-та экономики и права. 2015. Т. 9. № 3. С. 511.
2 Векленко В.В. Об изменении уголовного законодательства // Уголовно-правовое воздействие и его роль в предупреждении преступности (IV Саратовские уголовно-правовые чтения): Сб. ст. по матер. IV Всерос. науч.-практ. конф. (Саратов, 30 сентября — 1 октября 2019 г.) / Под общ. ред. Н.А. Лопашенко [ред. А.В. Голикова]. Саратов: Сара-товск. гос. юрид. акад., 2019. С. 90.
Зачастую законопроект, который вносится разработчиками в Государственную Думу, сопровождается аргументированным обоснованием необходимости внесения поправок в ту или иную уголовно-правовую норму. Однако вопрос о конкуренции новой нормы со смежными, уже закрепленными в УК РФ, не выносится отдельно на обсуждение. Именно по этой причине в уголовном законе появляются составы преступлений, в той или иной мере «дублирующие» уже существующие или очень похожие на них, и вопрос об их разграничении становится одним из проблемных для правоприменителей, требующий глубокого анализа и осмысления.
В качестве примера непродуманной, с нашей точки зрения, модернизации УК РФ, которая повлекла за собой проблемы правоприменения по разграничению смежных составов преступлений, можно привести изменения, коснувшиеся расширения предмета преступления, предусмотренного ст. 187 УК РФ.
1. Разграничение неправомерного оборота средств платежей (ст. 187 УК РФ) и хищения.
В правоприменительной практике устоялась позиция, что поддельные платежные документы, платежные карты либо иные электронные средства платежей могут выступать в качестве средства совершения хищения. В этом случае возникает закономерный вопрос, а охватывают ли составы ч. 3 ст. 158 (кража), ст. 158.1 (мелкое хищение), ст. 159 (мошенничество) (в случае, когда подделываются платежные (расчетные) документы), либо состав ст. 159.3 (мошенничество с использованием электронных средств платежа) действия по изготовлению, приобретению, хранению, транспортировке поддельных платежных (расчетных) документов и иных средств платежей в целях использования, предусмотренные ст. 187 УК РФ?
Представляется, что действия лица образуют реальную совокупность, т.е. необходимо квалифицировать содеянное по двум составам преступлений — как хищение в зависимости от средства и способа его совершения и как неправомерный оборот средств платежей.
Конечно, при такой квалификации правоприменитель, по сути, наказывает дважды за одно и тоже деяния, что, казалось бы, противоречит основному принципу уголовного закона — принципу справедливости. Однако, отказываясь от такой квалификации и оценивая деяние только как хищение, правоприменитель недооценивает общественные отношения, связанные с оборотом безналичных денежных средств, что, безусловно, нарушает права и интересы неограниченного круга лиц, охрана которых закреплена в УК РФ и Конституции РФ. По нашему мнению, в данном случае состав ст. 187 УК РФ устанавливает ответственность за деятельность, сопутствующую совершению хищения,
по существу, за приготовление к будущему хищению. И следовательно, совершение этих действий не совпадает с объективной стороной совершаемого хищения.
Подтверждает нашу позицию и п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48, в котором содержится правило квалификации действий лица по совокупности преступлений, в случае если лицо для совершения хищения чужого имущества выполняет одно из альтернативных действий, предусмотренных ст. 187 УК РФ1.
Кроме того, такая квалификация по совокупности преступлений согласуется и с позицией, изложенной в пояснительной записке к проекту федерального закона «О внесении изменений в ст. 187 и 272 Уголовного кодекса Российской Федерации», где указано, что внесение изменений в ст. 187 УК РФ направлено на усиление уголовной ответственности за преступления, совершаемые в целях хищения денежных средств с использованием высоких банковских технологий, что позволит существенно оздоровить обстановку на рынке дистанционных услуг, снизит риски при использовании электронных платежных средств и электронной коммерции.
Таким образом, в случаях, когда лицо использует поддельное средство платежей (распоряжение о переводе денежных средств, документы или средства оплаты (за исключением случаев, предусмотренных ст. 186 УК РФ)), электронное средство платежей, действия лица образуют реальную совокупность и должны квалифицироваться как хищение и неправомерный оборот средств платежей.
2. Разграничение неправомерного оборота средств платежей (ст. 187 УК РФ) и подделки, изготовления или оборота поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей или бланков (ст. 327 УК РФ).
Проблема конкуренции уголовно-правовых норм, закрепленных в составах преступлений, предусмотренных ст. 187 и 327 УК РФ, возникла после внесения Федеральным законом от 8 июня 2015 г. № 153-ФЗ изменений, а именно расширения предмета преступления, предусмотренного ст. 187 УК РФ.
Нетрудно заметить, что теперь использование заведомо подложных документов закреплено в качестве уголовно-правового запрета и в ст. 187 УК РФ, и в ст. 327 УК РФ. Иными словами, законодатель установил уголовную ответственность за использование поддельного документа сразу двумя нормами.
1 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате».
Не вдаваясь в подробный анализ предмета преступления, предусмотренного ст. 187 УК РФ, стоит отметить, что к распоряжениям о переводе денежных средств законодатель относит платежные поручения, инкассовые поручения, платежные требования, платежные ордера1. Согласно п. 1.12 положения Банка России от 19 июня 2012 г. № 383-П «О правилах осуществления перевода денежных средств» указанные распоряжения о переводе денежных средств признаются и расчетными (платежными) документами2. Однако законодатель использует в диспозиции ст. 187 УК РФ вместо расчетного (платежного) документа иное понятие — «документы оплаты». Следовательно, можно прийти к ошибочному выводу, что распоряжения о переводе денежных средств и документы обозначают разные средства платежей.
Под платежным поручением следует понимать платежный документ, содержащий в себе распоряжение плательщика (клиента банка, на имя которого открыт лицевой или расчетный счет) его банку перевести определенную денежную сумму на счет получателя средств, открытый в этом или другом банке (п. 1 ст. 863 ГК РФ). По аккредитиву банк по поручению плательщика принимает на себя обязательство произвести выплату денежных средств получателю при условии предоставления последним определенных документов в соответствии с условиями аккредитива (п. 1 ст. 867 ГК РФ). В свою очередь, инкассовое поручение в отличие от аккредитива или платежного поручения представляет собой распоряжение взыскателя денежных средств о перечислении денежных средств со счета плательщика (п. 1 ст. 874 ГК РФ). Отметим, что расчетные (платежные) документы могут быть изготовлены как в электронной, так и в обычной форме.
Говоря о предмете ст. 327 УК РФ, нельзя не заметить, что в ч. 1, 3 и 5 ст. 327 УК РФ законодатель использует различный категориальный аппарат применительно к документам. Так, ч. 1 ст. 327 УК РФ устанавливает запрет на оборот подложных официальных документов, под которыми согласно Федеральному закону от 29 декабря 1994 г. № 77-ФЗ «Об обязательном экземпляре документов» понимаются документы, принятые органами государственной власти Российской Федерации, другими государственными органами Российской Федерации, органами государственной власти субъектов РФ и опубликованные ими или от их имени. Иное определение дает Пленум ВС РФ
1 Пункт 1.10 положения Банка России «О правилах осуществления перевода денежных средств» (зарегистрировано в Минюсте России 22.06.2012 № 24667) от 19.06.2012 № 383-П (с изм. и доп. от 11.10.2018, № 4930-У).
2 Там же.
в п. 35 постановления «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», который определяет официальный документ как документ, удостоверяющий факты, влекущие юридические последствия в виде предоставления или лишения прав, возложения или освобождения от обязанностей, изменения объема прав и обязанностей1.
Часть 3 ст. 327 УК РФ содержит указание на «иной официальный документ». Понятие «иной официальный документ, предоставляющий права или освобождающий от обязанностей», к сожалению, в УК РФ не раскрывается законодателем, что предоставляет правоприменителю варианты для различного толкования данного признака состава преступления. Так, Конституционный Суд РФ в Определении от 29 мая 2018 г. № 1380-0/2018 указал, что при квалификации действий лица по ст. 327 УК РФ правоприменитель обладает правом в каждом конкретном случае оценивать свойства документа и признавать его либо предоставляющим права (освобождающим от обязанностей), либо нет и в зависимости от этого привлекать или не привлекать к ответственности за использование документа как подложного2. Таким образом, конкретного нормативного акта, закрепляющего исчерпывающий перечень документов, оборот которых может нарушить порядок управления, нет.
Часть 5 ст. 327 УК РФ устанавливает запрет на использование заведомо подложного документа, при этом нетрудно заметить, что оговорки о том, что данный документ должен быть официальным или предоставлять какие-либо права (освобождать от обязанностей), нет. Вместе с тем дефиниция «документ» содержится в вышеупомянутом Законе от 29 декабря 1994 г. № 77-ФЗ, где он (документ) признается материальным носителем с зафиксированной на нем в любой форме информацией в виде текста, звукозаписи, изображения и (или) их сочетания, который имеет реквизиты, позволяющие его идентифицировать, и предназначен для передачи во времени и в пространстве в целях общественного использования и хранения3. Следовательно, любые платежные документы могут выступать в качестве предмета данного состава преступления.
1 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях».
2 См. подробнее: определение Конституционного Суда РФ от 29.05.2018 № 1380-О/2018 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кулешова Сергея Анатольевича на нарушение его конституционных прав частью третьей статьи 327 Уголовного кодекса Российской Федерации».
3 Федеральный закон от 29.12.1994 № 77-ФЗ (ред. от 03.07.2016 № 278-ФЗ) «Об обязательном экземпляре документов».
При обобщении судебной практики было установлено, что поддельные платежные поручения и другие платежные документы признаются правоохранительными органами как предметом неправомерного оборота средств платежей, так и официальными документами, и иными официальными документами, и просто документами, которые являются предметом преступления, предусмотренного ст. 327 УК РФ. По этой причине в судебной практике нет единства по квалификации действий лица, направленных на изготовление, использование поддельных платежных документов.
Примером признания платежного поручения официальным документом в судебной практике и квалификации действия лица по изготовлению поддельного платежного поручения по ч. 1 ст. 327 УК РФ может служить приговор № 1-72/2019 от 17 января 2019 г. Ленинского районного суда г. Махачкалы Республики Дагестан, вынесенный в отношении Г., которая изготовила поддельное платежное поручение и направила его в Министерство сельского хозяйства и продовольствия Республики с целью получения лицензии на продажу алкогольной продукции1.
В другом случае Валадайский районный суд Новгородской области посчитал, что поддельное платежное поручение является «иным официальным документом»2. Так, С. изготовил несколько платежных поручений, в которых указал отличные от действительности суммы по перечислению денежных средств со спецсчетов МКД на счет СНКО «Региональный фонд».
В свою очередь, Пролетарский районный суд г. Твери посчитал, что поддельное платежное поручение является предметом преступления, предусмотренного ст. 187 УК РФ, в связи с чем он признал С. виновным в незаконном обороте средств платежей, а именно в изготовлении в целях использования поддельных платежных поручений о переводе денежных средств (ч. 1 ст. 187 УК РФ)3.
Таким образом, в случае использования лицом, например, поддельного платежного поручения его действия могут быть квалифицированы и по ст. 187 и по ст. 327 УК РФ. Представляется, что данные нормы соотносятся как специальная и общая, где приоритет при квалификации необходимо отдавать специальной норме. Именно по этой причине
1 Приговор № 1-72/2019 от 17.01.2019 Ленинского районного суда г. Махачкалы Республики Дагестан.
2 Постановление от 18.12.2017 № 1-204/2017 Валдайского районного суда Новгородской области.
3 Приговор № 1-31/2018 от 13.02.2018 Пролетарского районного суда г. Твери.
в случае подделки платежных (расчетных) документов ответственность должна наступать только по ст. 187 УК РФ.
В заключениие хотелось бы отметить следующее. Во-первых, сегодня в науке вопрос о криминализации общественно опасных деяний стоит достаточно остро, поскольку законодатель все чаще конкретизирует ту или иную общую норму, дробя ее на несколько самостоятельных составов преступлений. Мы солидарным с позицией А.В. Струкова и В.В. Степанова, что специальные уголовно-правовые нормы, полностью охватываемые общими нормами, «фактически перегружают уголовный закон, делая его более казуистичными. Кроме того, усложняется процесс и правоприменения необходимостью решения дополнительной задачи по разрешению конкуренции уголовно-правовых норм»1. Представляется, что уже назрела необходимость прекратить штамповать новые и казуистичные уголовно-правовые нормы. Очень точно об этом пишет Н.А. Лопашенко: «Уголовно-правовой запрет нужно законодательно регламентировать так, чтобы он, не допуская в то же время аналогии, мог эффективно распространяться, быть применен к максимально большому количеству ситуаций, отличающихся не сутью преступного поведения (преступным деянием, включая преступный способ и преступные последствия), а его допустимыми к вариации характеристиками»2. Во-вторых, в случае действительной необходимости криминализации общественно опасного деяния или изменения уголовно-правовой нормы законодатель должен, формируя уголовно-правовой запрет, описывать конкретное преступное поведение так, чтобы не возникало конкуренции уголовно-правовых норм с уже существующими составами преступлений, а правоприменитель при одних и тех же обстоятельствах дела не мог по-разному квалифицировать одинаковые действия лица.
Библиографический список
1. Векленко В.В. Об изменении уголовного законодательства // Уголовно-правовое воздействие и его роль в предупреждении преступности (IV Саратовские уголовно-правовые чтения): Сб. ст. по матер. IV Всерос. науч.-практ. конф. (Саратов, 30 сентября - 1 октября
1 Степанов В.В., Струков А.В. Проблемы разрешения конкуренции составов преступлений экстремистской направленности // Вестник Пермск. ун-та. Юрид. науки. 2015. № 1 (27). С. 137.
2 Лопашенко Н.А. Законодательная реформа мошенничества: вынужденные вопросы и вынужденные ответы // Криминологический журнал Байкальского гос. ун-та экономики и права. 2015. Т. 9. № 3. С. 511.
2019 г.) / Под общ. ред. Н.А. Лопашенко [ред. А.В. Голикова]. Саратов: Саратовск. гос. юрид. акад., 2019. С. 90-92.
2. Лапшин В.Ф. Теоретические основы установления и дифференциации ответственности за финансовые преступления: Дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2016. 50 с.
3. Лопашенко Н.А. Законодательная реформа мошенничества: вынужденные вопросы и вынужденные ответы // Криминологический журнал Байкальского гос. ун-та экономики и права. 2015. Т. 9. № 3. С. 504-513.
4. Степанов В.В., Струков А.В. Проблемы разрешения конкуренции составов преступлений экстремистской направленности // Вестник Пермск. ун-та. Юрид. науки. 2015. № 1 (27). С. 133-140.
