CC BY
4Конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право
DOI 10.47643/1815-1329_2022_8_36 УДК: 342.3
К ВОПРОСУ О ПОЛНОМОЧИЯХ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ ЗАХВАТУ ВЛАСТИ TO THE QUESTION OF THE POWERS OF THE PRESIDENT OF THE RUSSIAN FEDERATION TO COUNTER THE SEIZURE OF POWER
БАГАЕВ Ибрагим Зазаевич,
соискатель кафедры конституционного и муниципального права,
Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского, главный специалист-эксперт отдела науки,
Министерство образования и науки Республики Северная Осетия-Алания, город Владикавказ. ORCID: 0000-0001-8614-2883.
363021, Республика Северная Осетия-Алания, район Правобережный, г. Беслан, улица Набережная, 137. E-mai l: i bragim. bagaev_98@mai l.ru;
Bagaev Ibragim Zazaevich,
candidate of the Department of Constitutional and Municipal Law, Saratov National Research State University named after N.G. Chernyshevsk
y,Chief Specialist-Expert, Department of Science, Ministry of Education and Science of the Republic of North Ossetia-Alania, Vladikavkaz, ORCID: 0000-0001-8614-2883,
363021, Republic of North Ossetia-Alania, Pravoberezhny district, Beslan city, Naberezhnaya street, 137. E-mai l: i bragim. bagaev_98@mai l. ru
Краткая аннотация: Целью данного научного исследования является комплексное изучение полномочий Президента России, реализуемых в целях противодействия захвату власти. Научная новизна научного исследования обусловлена исследованием наиболее актуальной нормативно-правовой базы, регламентирующей общественные отношения в сфере определения полномочий президента по противодействию захвату власти. По результатам проведенного исследования сделан вывод о том, что захват власти как преступное явление нуждается в самостоятельной нормативно-правовой регламентации (аналогично тому, как в действующем законодательстве это сделано в отношении терроризма и экстремизма). Для этого, как представляется, необходимо принять отдельный федеральный закон, в содержании которого следует определить понятие «захват власти», его основные признаки, а также полномочия государственных органов в сфере противодействия захвату власти и реализуемые ими в указанных целях конкретные мероприятия.
Abstract: The purpose of this scientific study is a comprehensive study of the powers of the President of Russia, implemented in order to counter the seizure of power. The scientific novelty of scientific research is due to the study of the most up-to-date regulatory framework governing public relations in the field of determining the powers of the president to counter the seizure of power. According to the results of the study, it was concluded that the seizure of power as a criminal phenomenon needs independent regulatory regulation (similar to the way in the current legislation this is done in relation to terrorism and extremism). To do this, it seems that it is necessary to adopt a separate federal law, the content of which should define the concept of "seizure of power," its main features, as well as the powers of state bodies in the field of countering the seizure of power and specific measures implemented by them for these purposes.
Ключевые слова: верховная власть, захват власти, президент, полномочия президента.
Keywords: supreme power, power grab, president, powers of the president.
Для цитирования: Багаев И.З. К вопросу о полномочиях Президента Российской Федерации по противодействию захвату власти //Аграрное и земельное право. 2022. № 8(212). С. 36-39. http://doi.org/10.47643/1815-1329_2022_8_36.
For citation: Bagaev I.Z. To the question of the powers of the President of the Russian Federation to counter the seizure of power // Agrarian and Land Law. 2022. No. 8(212). pp. 36-39. http://doi.org/10.47643/1815-1329_2022_8_36.
Статья поступила в редакцию: 21.07.2022
Прежде чем перейти к непосредственному исследованию полномочий Президента РФ, имеющих своей целью противодействие захвату власти, необходимо определить, что в принципе следует понимать под захватом власти.
Единственным нормативно-правовым актом, в содержании которого непосредственно используется такое понятие как «захват власти» является Уголовный кодекс Российской Федерации (далее по тексту - УК РФ) [1, С. 78.]. В частности, в ст. 278 УК РФ регламентирована уголовная ответственность за действия, которые имеют своей целью насильственный захват власти или ее насильственное удержание в нарушение требований Конституции РФ, а также действия, имеющие своей целью насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации.
В силу положений ст. 3 Конституции РФ власть в Российской Федерации принадлежит народу, который, в свою очередь, является единственным ее источником и осуществляет ее непосредственно (выборы и референдум) либо опосредованно (через государственные и муниципальные органы). Именно в содержании данной же статьи регламентировано то, что никто не может присваивать власть в Российской Федерации, а ее захват либо присвоение властных полномочий преследуются по закону.
Согласно ст. 11 Конституции РФ государственная власть в Российской Федерации имеет двухуровневую структуру: на уровне федерации и на уровне субъектов в Российской Федерации. Как уже было отмечено ранее, согласно ст. 11 Конституции РФ государственная власть на уровне федерации (верховная власть) осуществляется Президентом РФ, Федеральным Собранием, Правительством РФ и судами (прежде всего - Верховным Судом РФ и Конституционным Судом РФ). Что касается государственной власти на уровне субъектов в Российской Федерации, то ее осуществляют органы государственной власти, образуемые вышеуказанными верховными государственными структурами.
Местное же самоуправление осуществляется, как следует из содержания ч. 2 ст. 130 Конституции РФ, посредством проведения выбо-
ров, референдума, а также через использования некоторых других форм прямого волеизъявления, выборные и иные муниципальные органы.
Соответственно захват власти в смысле, определенном положениями действующего уголовного законодательства, подразумевает преступное посягательство не только на власть государственных и муниципальных органов власти, но и на власть, осуществляемую народом Российской Федерации непосредственно.
Другой формой проявления захвата власти, упомянутой в ст. 278 УК РФ, является насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации. В действующем отечественном законодательстве отсутствует легальное определение понятия «конституционный строй». В источниках же юридической доктрины анализируемое понятие принято рассматривать с различных точек зрения. Например, А.А. Дег-терев рассматривает конституционный строй в качестве устройства государства и гражданского общества, при котором обеспечивается господство права, государство имеет правовой и демократичный характер, человек, его права и свободы признаются высшей ценностью, а их соблюдение и защита - основной обязанностью государства [1, С. 79]. Другого мнения по данному вопросу придерживается М.П. Авдеенкова и Ю.А. Дмитриев, которые понимают под конституционным строем способ организации обществе и государства, а также способ организации взаимоотношений между человеком, обществом и государством, обеспечивающий их подчинение праву [2, С. 76].
Однако наиболее удачной применительно к положениям ст. 278 УК РФ, по нашему мнению, является позиция М.И. Гранкина, который определяет конституционный строй как систему органов государственной власти и местного самоуправления, а также общественных объединений и организаций, которые признают права и свободы человека в качестве высшей ценности [3, С. 7].
Указание в ст. 278 УК РФ на то обстоятельство, что соответствующее преступное посягательство может быть обращено на конституционный строй, подразумевает, что такое посягательство может быть направлено и на отдельный из числа структурных элементов конституционного строя. Однако в уголовно-правовой доктрине можно встретить и некоторые другие подходу к определению объекта данного преступления.
Например, ряд авторов (в частности, А.Н. Игнатов и А.В. Наумов) в качестве объекта данного преступления рассматривают лишь общественные отношения, возникающие в сфере организации и функционирования государственных органов, исключая, таким образом, все, что связано с организацией и функционирование органов местного самоуправления. Указанные авторы необоснованно сужают пределы понятия власти, утверждая, что речь в процессе реализации положений ст. 278 УК РФ должна идти исключительно о государственной власти. Между тем в уголовном законодательстве говорится о власти, а не о каком-либо ее виде.
Такой подход к определению объекта преступления, предусмотренного положениями ст. 278 УК РФ, как представляется, является ошибочным, поскольку ограничивает сферу действия уголовно-правовых норм лишь общественными отношениями, возникающими в сфере организации и функционирования государственных органов (общественные же отношения, возникающие в сфере организации и функционирования органов местного управления, в таком случае окажутся без необходимой уголовно-правовой защиты).
Таким образом, можно заключить, что захват власти возможен не только посредством осуществления преступного посягательства на органы государственной власти, но также и на органы местного самоуправления.
Одной из наиболее актуальных проблем в исследуемой сфере продолжает оставаться отсутствие какого-либо фундаментального нормативно-правового акта, в содержании которого наиболее детально было бы определено понятие и признаки захвата власти. В содержании такого нормативно-правового акта могли бы быть определены и полномочия органов государственной власти (включая полномочия Президента РФ), реализуемые ими в сфере противодействия захвату власти (как это, например, сделано в рамках также Федерального закона от 06.03.2006 № 35-Ф3 «О противодействии терроризму»).
В отсутствие такого нормативно-правового акта основу нормативно-правового регулирования в сфере противодействия захвату власти фактически составляют отдельные международные акты (например, Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом 2001 г.), а также вышеупомянутый Федеральный закон от 06.03.2006 № 35-Ф3 «О противодействии терроризму» и Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Отчасти это обусловлено и проблемами разграничения соответствующих уголовно наказуемых деяний (захвата власти с терроризмом и экстремизмом).
Существующая проблема соотношения насильственного захвата власти с терроризмом (террористической деятельностью) и экстремизмом (экстремистской деятельностью), которые на уровне нормативных правовых актов часто незаслуженно и необоснованно сливают воедино, является достаточно актуальной. Это неверно и стратегически, в плане идентификации и дифференциации угроз национальной (государственной) безопасности, и основам конституционного строя с уголовно-правовой точки зрения, и с позиции деятельности органов государственной безопасности по пресечению названных видов преступной деятельности.
На фоне стремительного развития антиэкстремистского и антитеррористического законодательства в последние годы феномену насильственного захвата власти как самостоятельному явлению законодатель не уделял значительного внимания. Волны терактов, иных террористических и экстремистских проявлений требовали от государства принятия быстрых кардинальных решений, особенно в свете ратификации ряда международных конвенций. Причем эти решения отчасти распространялись и на иные радикальные социальные отклонения, которые под общей эгидой борьбы с терроризмом и экстремизмом смешались в глазах законодателя в одну общую глобальную угрозу для человечества. В результате в УК были внесены несколько пакетов норм, которые сформировали достаточно мощные механизмы противодействия терроризму и экстремизму. Но насильственный захват власти остался почти без внимания [4, С. 49-50].
Законодатель фактически слил воедино на уровне нормативно-правовых актов все три рассматриваемых явления: терроризм, экстремизм и насильственный захват власти. Специалисты, ссылаясь на законодательство, зачастую включают то, что относится к терроризму, в содержание
АГРАРНОЕ И ЗЕМЕЛЬНОЕ ПРАВО. 2022. № 8(212)
понятия экстремизма, и наоборот, а насильственный захват власти нередко относят одновременно и к первому, и ко второму явлению [5, С. 50].
После принятия в рамках антитеррористической и антиэкстремистской кампаний нескольких законодательных инициатив, ряд прямых упоминаний о насильственном захвате власти высветился в нормах УК РФ. В результате на данный момент в действующем уголовном законодательстве (помимо ст.ст. 278 и 279 УК РФ) признак насильственного захвата власти встречается в структуре ряда составов - например, составе преступлений, уголовная ответственность за которые регламентирована положениями ст.ст. 205.1-205.4, 205.6, 275 УК РФ.
Помимо прямого указания на насильственный захват власти ряд уголовно-правовых запретов подразумевают его и охватывают своим содержанием косвенно. Кроме ст. 280.1 УК РФ о публичных призывах к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, это нормы об ответственности за преступления экстремистской направленности, а именно: публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ), об организации экстремистского сообщества (ст. 282.1 УК РФ); об организации деятельности экстремистской организации (ст. 282.2 УК РФ) и о финансировании экстремистской деятельности (ст. 282.3 УК РФ) [6, С. 22].
Таким образом, на сегодняшний день назрела необходимость обособления этого феномена как самостоятельной угрозы в УК РФ и формирования отдельного механизма уголовно-правового противодействия этому явлению. База для него в виде двух основных составов преступлений, предусмотренных ст.ст. 278 и 279 УК РФ, а также необходимые шаблоны (имеются в виду используемые для противодействия феноменам терроризма и экстремизма), уже есть. Причем, пример закрепления механизма уголовно-правового противодействия терроризму в УК РФ в этом плане выглядит более удачным.
Насильственный захват власти носит системный многоуровневый характер и всегда представляет собой комплекс взаимосвязанных целенаправленных действий, для чего необходима серьезная организационная подготовка, объединение значительных человеческих, материальных и финансовых ресурсов. Названные обстоятельства свидетельствуют о необходимости адекватной уголовно-правовой реакции на действия организаторов насильственного захвата власти, а также деятельность по финансированию государственного переворота [7, С. 37-38].
В наиболее общем виде полномочия Президента РФ определены в содержании гл. 4 Конституции РФ (прежде всего - ст.ст. 83-90). Однако очевидно, что большинство из указанных полномочий практически не имеют какого-либо отношения к деятельности по противодействию захвату власти.
Учитывая изложенное, а также отмеченное ранее сходство захвата власти с такими преступными явлениями как терроризм и экстремизм, полномочия Президента РФ в исследуемой сфере можно определить на основании комплексного анализа положений Федерального закона от 06.03.2006 № 35-Ф3 «О противодействии терроризму» и Федерального закона от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности».
Соответствующие полномочия Президента РФ в сфере противодействия терроризму и экстремизму определены в ст. 5 Федерального закона от 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» и ст. 4 Федерального закона от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Логично предположить, что в сфере противодействия захвату власти Президент РФ реализует аналогичные полномочия.
Таким образом, к числу полномочий Президента РФ в сфере противодействия захвату власти могут быть отнесены следующие.
1. Определение основных направлений государственной политики в области противодействия захвату власти. К числу нормативно-правовых актов, в содержании которых определены соответствующие направления, как представляется, могут быть отнесены:
- Концепция национальной безопасности Российской Федерации, утвержденная Указом Президента РФ от 17.12.1997 № 1300;
- Концепция противодействия терроризму в Российской Федерации, утвержденная Указом Президента РФ от 05.10.2009;
- Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года, утвержденная Указом Президента РФ от 29.05.2020 № 344 и др.
Учитывая отсутствие в действующем отечественном законодательстве самостоятельной нормативно-правовой регламентации такого преступного явления как захват власти, основы противодействия захвату власти фактически определены в содержании нормативно-правовых актов, изданных в целях противодействия смежным преступным явлениями - терроризму и экстремизму.
2. Установление компетенции федеральных органов исполнительной власти, руководство деятельностью которых он осуществляет. Наиболее важным из числа таких государственных органов, в полномочия которых входит противодействие захвату власти, является Федеральная служба безопасности. Вывод об этом, в частности, можно сделать на основании анализа содержания ст. 12 Федерального закона от 03.04.1995 № 40-ФЗ «О Федеральной службе безопасности», в силу п. «и» ч. 1 которой данный государственный орган уполномочен обеспечивать в пределах своих полномочий безопасность федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации, что, очевидно, включает в себя и противодействие захвату власти в соответствующих органах власти. Между тем, правовой статус Федеральной службы безопасности определен, кроме прочего, также в содержании Указ Президента РФ от 11.08.2003 № 960 «Вопросы Федеральной службы безопасности Российской Федерации».
Таким образом, Президент РФ фактически устанавливает компетенцию Федеральной службы безопасности, в том числе - в сфере противодействия захвату власти.
При этом следует отметить, что противодействие захвату власти может подразумевать осуществление соответствующих мероприятий не только на территории Российской Федерации, но и за ее пределами. Именно поэтому, еще одним полномочием, наличествующим у Президента РФ в сфере противодействия захвату власти, необходимо считать следующее.
3. Принятие решения об использовании за пределами территории Российской Федерации формирований Вооруженных Сил Российской Федерации и подразделений специального назначения для борьбы с террористической деятельностью, осуществляемой против Российской Федерации либо граждан Российской Федерации или лиц без гражданства, постоянно проживающих в Российской Федерации. Порядок принятия указанного решения определен в содержании Постановление Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 07.07.2006 № 219-СФ «Об использовании формирований Вооруженных Сил Российской Федерации и подразделений специального назначения за пределами территории Российской Федерации в целях пресечения международной террористической деятельности».
4. В качестве отдельного комплекса полномочий Президента РФ в сфере противодействия захвату власти, как представляется, необходимо также отнести правотворческую деятельности президента. Если выше нами было отмечено установление компетенции федеральных органов исполнительной власти, руководство деятельностью которых он осуществляет, то в данном случае речь идет в больше степени об определении порядка реализации мероприятий, имеющих своей целью противодействие захвату власти.
К числу таких результатов правотворческой деятельности президента в данной сфере, например, можно отнести Указ Президента РФ от 15.02.2006 № 116 «О мерах по противодействию терроризму», в содержании которого регламентирован порядок реализации мер, имеющих своей целью, кроме прочего, и противодействие захвату власти.
Подводя итог, необходимо еще раз отметить, что такое противоправное явление как захват власти нуждается в самостоятельной нормативно-правовой регламентации (аналогично тому, как в действующем законодательстве это сделано в отношении терроризма и экстремизма). Для этого, как представляется, необходимо принять отдельный федеральный закон, в содержании которого следует определить понятие «захват власти», его основные признаки, а также полномочия государственных органов в сфере противодействия захвату власти и реализуемые ими в указанных целях конкретные мероприятия.
Библиогра фия:
1. Дегтерев А.А. Насильственный захват власти или насильственное удержание власти: уголовно - правовая характеристика объекта преступного посягательства / А.А. Дегтерев // Вестник Университета прокуратуры Российской Федерации. - 2020. - № 3 (77). - С. 78-83.
2. Ганиев Д.Ш. Основы конституционного строя как институт конституционного права / Д.Ш. Ганиев // Государствоведение и права человека. - 2019.
- № 1 (13). - С. 73-80.
3. Гранкин М.И. Конституционный строй: понятие и сущность / М.И. Гранкин // Конституционное и муниципальное право. - 2011. - № 8. - С. 3-7.
4. Кузнецов А.А. Проблемы реализации механизма уголовно-правового противодействия насильственным формам захвата власти / А.А. Кузнецов // Вестник Самарского юридического института. - 2020. - № 4 (40). - С. 48-53.
5. Макаров А.В., Чумаченко М.В. Терроризм и экстремизм: современное понимание и актуальные проблемы // Юридический мир. - 2016. - № 2. -
С. 49-53.
6. Антонова Е.Ю. Преступления террористического характера и экстремистской направленности: вопросы криминализации и пенализации / Е.Ю. Антонова // Российский следователь. - 2016. - № 13. - С .21 -25.
7. Сергун Е.П. Насильственные захват или удержание власти: пробелы и неточности уголовно-правового регулирования / Е.П. Сергун // Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями. - 2017. - № 15-2. - С. 37-39.
References:
1. Degterev A.A. Violent seizure of power or violent retention of power: criminal and legal characteristics of the object of criminal encroachment / A.A. Degterev // Bulletin of the University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation. - 2020. - No. 3 (77). - P. 78-83.
2. Ganiev D.Sh. Fundamentals of the constitutional system as an institution of constitutional law / D.Sh. Ganiev // State Studies and Human Rights. - 2019. - No. 1 (13).
- P. 73-80.
3. Grankin M.I. Constitutional system: concept and essence / M.I. Grankin // Constitutional and municipal law. - 2011. - No. 8. - P. 3-7.
4. Kuznetsov A.A. Problems of implementation of the mechanism of criminal law counteraction to violent forms of seizure of power / A.A. Kuznetsov // Bulletin of the Samara Law Institute. - 2020. - No. 4 (40). - P. 48-53.
5. Makarov A.V., Chumachenko M.V. Terrorism and extremism: modern understanding and current problems // Legal world. - 2016. - No. 2. - P. 49-53.
6. Antonova E.Yu. Crimes of a terrorist nature and extremist orientation: issues of criminalization and penalization / E.Yu. Antonova // Russian investigator. - 2016. - No. 13. - P. 21-25.
7. Antonova E.Yu. Crimes of a terrorist nature and extremist orientation: issues of criminalization and penalization / E.Yu. Antonova // Russian investigator. - 2016. - No. 13. - P. 21-25.
