CC BY
38
Адаменко Игорь Евгеньевич
кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника Краснодарского университета МВД России по заочному обучению (е-таН: lara_61@bk.ru)_
К вопросу о мышлении как компоненте уголовно-процессуальной деятельности
В статье говорится о непосредственном воздействии знаков и символов социокультурной системы российского народа на уголовно-процессуальную деятельность, которое позволяет нам выдвинуть тезис о том, что право является не единственным ее источником. Наряду с правом, к источникам уголовно-процессуальной деятельности необходимо отнести формы (образы) мышления (мыслительной деятельности), которые тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены социокультурной системой российского народа.
Ключевые слова: правоохранительная система, социокультурная система российского народа, уголовно-процессуальная деятельность, среда функционирования, жизненные принципы, источники уголовно-процессуальной деятельности.
I.E. Adamenko, Master of Law, Assistant Professor, Deputy Chief on Correspondence Courses of Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: lara_61@bk.ru About the question of thinking as a component of the criminal procedure The article refers to the direct effects of the signs and symbols of social and cultural systems of the Russian people in the criminal procedure, which allows us to put forward the idea that the law is not its only source. It is necessary to include forms (images) of thinking (mental activity) along with the right to sources of criminal procedure, which are closely interrelated and interdependent by social and cultural system of the Russian people.
Key words: law enforcement system, sociocultural system of the Russian people, criminal-procedural activity, the environment of functioning, principles of life, source of criminal procedure.
Основанная на западной культуре российская правоохранительная система неспособна нейтрализовать истоки преступности, опирающиеся в своих основаниях на условия материальной и духовной жизни нашего народа. И.Л. Петрухин писал: «Для правоохранительных органов недосягаемы социальные истоки преступности, коренящиеся в условиях его материальной и духовной жизни, поэтому в лучшем случае они могут лишь сдерживать преступность силой репрессии» [1].
С позиции теории социального действия Т. Парсонс объясняет данный процесс следующим образом: «Знаки и символы, особенно там, где существует социальное взаимодействие, становятся общезначимыми и могут служить средствами средством коммуникации для действующих лиц. Когда возникают такие символические системы, способные стать посредниками в коммуникации, мы говорим о началах культуры, которая для носителей ее -действующих лиц - становится частью систем их действия» [2].
Непосредственное воздействие знаков и символов социокультурной системы российского народа на уголовно-процессуальную деятельность позволяет нам выдвинуть тезис о том, что право является не единственным ее источником. Наряду с правом, к источникам уголовно-процессуальной деятельности необходимо отнести формы (образы) мышления (мыслительной деятельности), которые тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены социокультурной системой российского народа.
Социокультурная система проявляет себя, прежде всего, в образах мыслительной деятельности, которая в процессуальной сфере является неотъемлемым компонентом такого целостного явления, каковой является уголовно-процессуальная деятельность. В отличие от так называемой «практической» составляющей, например, проявляющейся в производстве следственных действий, мыслительная деятельность осуществляется скрыто. Базис-но оно опирается на закономерности рационального (логического) мышления, а также систему мыслительных операций, основываю-
106
щихся на так называемом «иррациональном мышлении». В науковедческих источниках к нему обычно относят чувственное (сенсуальное) познание, интуицию, творческое мышление. В уголовно-процессуальной науке на эту сторону познавательной деятельности по уголовному делу обращает внимание А.А. Давле-тов: «... определенная часть познавательной деятельности проходит скрыто, в сознании следователя, прокурора, судей путем мыслительных операций. Эта сторона познания регулируется не нормами права, а закономерностями разумного человеческого мышления» [3].
Мыслительная деятельность (мышление) представляет собой, прежде всего, процесс, а также самостоятельное открытие существенно нового. Таким образом, мыслительная деятельность есть процесс опосредствованного и обобщенного восприятия действительности. Такое восприятие осуществляется на основе анализа и синтеза. Оно возникает «на основе практической деятельности и чувственного познания, далеко выходящих за его пределы» [4].
Механизм мыслительной деятельности есть анализ «через синтез (т.е. включению познаваемого объекта во все новые связи, благодаря чему он выступает в своих новых качествах, свойствах, характеристиках)» [5]. Здесь «частное положение, вывод, следствие находится в таком же отношении к общему положению, принципу, основанию, в каком действие находится к причине. Как из известной причины получается известное действие, так из известного принципа, основания получается известный вывод, следствие» [6]. В тех случаях, когда мы мысленно идем от причины к действию, такой путь (способ) называем синтезом, а обратный путь от действия к причине - анализом.
Мыслительная деятельность как элемент уголовно-процессуальной деятельности тесно связана со знаками и символами социокультурной системы российского народа. Такая связь обеспечивает определенный и устойчивый образ мышления при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности. Это дает основание вести речь о том, что весьма проблематично ставить вопрос о правовой регламентации мышления при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности. В этом смысле правовая регламентация мыслительной деятельности создает необоснованные преграды на пути достижения цели уголовно-процессуальной деятельности.
Образы мыслительной деятельности взаимосвязаны и взаимообусловлены социокультурной системой нашего народа. Наиболее отчетливо такая взаимосвязь и взаимообусловленность проявляется в оценочной деятельности. Ведь по своей сути оценочная деятельность лежит в сфере эмоций. Они обеспе-
чивают связь мыслительной деятельности как элемента уголовно-процессуальной деятельности с социокультурной системой российского народа. Такое обеспечение формирует специфическое для указанной социокультурной системы методологическое мышление, которое в настоящем исследовании понимается «как учет субъективности не только плана преобразуемых объектов, но также и создаваемой нами в этот момент деятельности» [7].
Свойства методологического мышления не были учтены отечественным законодателем. Наиболее наглядно это проявилось в положениях, связанных с оценкой доказательств. Оценка доказательств по УПК РФ фактически подвергнуто правовой регламентации, которая, в свою очередь, доктринально опирается на несвойственную для отечественной социокультурной системы либертарно-правовую концепцию права. На уровне методологии такой подход российского законодателя к истокам мышления при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности не в полной мере соответствует второму положению закона отрицания отрицания о поступательном характере развития, связанного с положительным восприятием элементов и структуры истоков мыслительной деятельности в уголовно-процессуальной сфере.
В контексте настоящего исследования изложенное означает, что российский законодатель должен был в процессе правотворчества учесть истоки мыслительной деятельности, воплощенные в знаках и символах социокультурной системы российского народа, на этой основе ставить вопрос о возможности (невозможности) правовой регламентации мыслительной деятельности, связанной с оценкой доказательств. Неслучайно И.А. Ильин в свое время писал: «Право в его основной сущности есть необходимый для человека образ его духовной жизни на земле, или иначе: необходимая форма «встречи» между верховным благом и человеческою душою» [8].
В.В. Свидерский усматривает в учете истоков мыслительной деятельности новое состояние с более высоким положением «по сравнению со старым» [9]. Он исходит из необходимости сохранения положительного содержания старого состояния (в нашем случае знаков и символов социокультурной системы нашего народа в мышлении при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности) в новом состоянии (нормах уголовно-процессуального закона). Так, В.В. Свидерский пишет: «закономерностям развития должны подчиняться как элементы, так и структура явлений в целом. Преемственность, удержание положительного содержания элементов и структуры прошлых состояний явлений, означает, что в развитых состояниях в ядро явлений должны входить (в
107
снятом, подчиненном, преобразованном виде) элементы и структурные соотношения всех прошлых стадий развития» [10].
Нарушение закона отрицания отрицания в части преемственности приводит к тому, что процесс так называемой «гуманизации уголовного судопроизводства России» осуществляется медленно, а самое главное, противоречиво. «На поверку временем, - пишет С.П. Щерба, -оказалось, что наш новый, или как его называют либеральный, УПК не впитал в свои нормативные положения все гуманные начала и ценности, которые должны защищаться в ходе реализации прав участников уголовного процесса» [11]. Нарушение закона отрицания отрицания в части преемственности элементов и структуры, а также неучет особенностей социокультурной системы российского народа делает вовсе невозможным впитывание нормативными положениями УПК РФ гуманных начал и ценностей. Более того, захлестнувшая нашу страну организованная преступность «выявила полную неготовность правоохранительных органов к обеспечению государственной защиты участников уголовного судопроизводства» [12].
В настоящее время нарушения закона отрицания отрицания при разработке доктрины, воплощенной в УПК РФ, привела к тому, что законодатель в погоне за обеспечением ложных для социокультурной системы российской общности и бессодержательных положений, связанных с правами и свободами человека и гражданина, либо легализует незаконную правоприменительную практику в уголовно-процессуальной сфере, либо обрекает должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, на нарушение закона «и ненадлежащее исполнение своих обязанностей» [13].
Российский законодатель, раскрывая правила оценки доказательств, указывает: «Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью» (ч. 1 ст. 17 УПК РФ). В тексте УПК РФ мы видим, что внутреннее убеждение в уголовном процессе наряду с законом формируется на основе совести. В результате мы имеем сегмент уголовно-процессуальной деятельности, который не подлежит правовому регулированию. В УПК РФ этот сегмент уголовно-процессуальной деятельности обозначен словом «совесть». Судя по тексту УПК РФ, совесть является источником образа мышления субъектов уголовно-процессуальной деятельности. Она представляет собой общую идею, которая выросла из опыта и наблюдений в контексте культурных
символов, в своей совокупности образующих социокультурную систему.
1. Петрухин И.Л. Судебные гарантии прав личности // Актуальные вопросы борьбы с преступностью в России и за рубежом. М, 1992. Вып. 8. С. 12.
2. Парсонс Т. О социальных системах / под ред. В.Ф. Чесноковой и С.А. Беланского. М, 2002. С. 77.
3. Давлетов А.А. Основы уголовно-процессуального познания. Екатеринбург, 1997. С. 11.
4. Брушлинский А. В. Субъект: мышление, учение, воображение. М.; Воронеж, 2003. С. 54.
5. Брушлинский А.В. Указ. соч. С. 64.
6. Челпанов Г.И. Учебник логики. М., 1946. С. 127.
7. Щедровицкий Г. П. Знак и деятельность. В 3-х кн. М, 2005. Кн. 1. С. 55.
8. Ильин И.А. Теория права и государства / под ред. В.А. Томсинова. 2-е изд., доп. М., 2008. С. 383.
9. Свидерский В. И. О современном понимании закона отрицания отрицания // Диалектика отрицания отрицания. М., 1983. С. 61.
10. Свидерский В.И. Указ. соч. С. 61-62.
11. Щерба С. П. Проблемы гуманизации уголовного процесса России // Правовые и гуманитарные проблемы защиты прав участников уголовного процесса. Материалы международ. науч.-практич. конф. М.: МАЭП, 2008. С. 12.
12. Григорьев В.Н. О концепции как форме представления результатов диссертационных исследований (на примере докторской диссертации О.А. Зайцева) // Охрана прав и свобод человека и гражданина. Материалы международ. науч.-практич. конф. М.: МАЭП, 2011. С. 55, 127-128.
13. Баранов А.М. Либерально-демократическая неопределенность как свойство современной уголовно-процессуальной науки // Охрана прав и свобод человека и гражданина. Материалы международной научно-практической конференции. М.: МАЭП, 2011. С. 55.
1. Petruhin I.L. Judicial guarantees of individual rights // Actual problems of fighting against crime in Russia and abroad. M., 1992. Is. 8. P. 12.
2. Parsons T. About social systems / ed. by V.F. Chesnokov and S.A. Belanskiy. M, 2002. P. 77.
3. Davletov A.A. Bases of criminal procedure of knowledge. Ekaterinburg, 1997. P. 11.
4. Brushlinskiy A.V. Subject: thinking, learning, imagination. M.; Voronezh, 2003. P. 54.
5. Brushlinsky A.V. The specif. comp. P. 64.
6. Chelpanov G.I. Textbook of logic. M, 1946. P. 127.
108
7. Schedrovitskiy G.P. Sign and activity. In a 3 book. M, 2005. B. 1. P. 55.
8. Ilin I.A. Theory of Law and State / ed. by V.A. Tomsinov. 2nd ed., enl. M, 2008. P. 383.
9. Sviderskiy V.I. About the current understanding of the law of negation of negation // The dialectic of negation of negation. M., 1983. P. 61.
10. Swiderskiy V.I. The specif. comp. P. 61-62.
11. Scherba S.P. The problems of humaniza-tion of the criminal process in Russia // The legal and human rights issues involved in criminal proceedings. Proceedings of the internat. sc.-pract. conf. M.: MAEP, 2008. P. 2.
12. Grigorev V.N. About the concept as a form of presentation of the results of the dissertation research (for example, doctoral dissertation of Zaitsev O.A.) // Protection of the rights and freedoms of human and citizen. Proceedings of the internat. sc.-pract. conf. M.: MAEP, 2011. P. 55, 127-128.
13. Baranov A.M. Liberal-democratic uncertainty as a property of the modern science of criminal procedure // Protection of the rights and freedoms of human and citizen. Proceedings of the internat. sc.-pract. conf. M.: MAEP, 2011. P. 55.
109
