CC BY
37
УДК 343.13 ББК 67.411
© 2017 г. И. Е. Адаменко,
профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Белореченского филиала Адыгейского
государственного университета кандидат юридических наук, доцент.
E-mail: lara_61@bk.ru
К ВОПРОСУ О ЦЕЛЕПОЛАГАНИИ КАК СВОЙСТВЕ ЦЕЛИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Статья посвящена осмыслению целеполагания в качестве свойства уголовно-процессуальной деятельности. Определяется структура целеполагания, исследуется его роль в формировании смысла уголовно-процессуальной деятельности. Обосновывается место духовно-нравственных основ российского народа в целеполагании уголовно-процессуальной деятельности.
Ключевые слова: духовно-нравственные основы российского народа, целеполагание, смыслообразо-вание, уголовный процесс, либеральная парадигма, российская общность, цель российской общности, цель уголовного процесса.
I. E. Adamenko - Professor, Department of Criminal Law Disciplines, Belorechensky branch of the Adyghe State
University, PhD in Law, Associate Professor.
TO THE QUESTION ABOUTTHE GOAL SETTING AS THE TARGET PROPERTY OFTHE CRIMINAL
PROCEDURALACTIVITIES
The article considers the properties of goal-setting as a of criminal procedure activity. Defines the structure of goal-setting. Investigated the formation of goal-setting in place meaning of criminal procedure activity. Examines the place of spiritual and moral foundations of the Russian people in goal-setting of criminal procedure activity.
Key words: spiritual and moral foundations of the Russian people, goal-setting, criminal procedure, liberal paradigm, Russian community, goal of Russian community, the purpose of criminal procedure.
Восприятие духовно-нравственных основ российского народа должностными лицами, осуществляющими производство по уголовному делу, приводит к их субъективизации. Субъективизация духовно-нравственных основ нашего народа означает их включение в процесс целеполагания, которое является неотъемлемым атрибутом (свойством) цели уголовно-процессуальной деятельности.
По сути, целеполагание представляет собой мыслительный процесс, характеризующийся формированием образа предстоящей уголовно-процессуальной деятельности [1, с. 11] на основе знания о ней, среде ее функционирования, а также средств, необходимых для объективизации сформированного образа. Целе-полагание также включает в свой объем соответствующие механизмы смыслообразования. Это дает возможность вести речь о том, что «мыслительная деятельность в уголовно-процессуальной сфере представляет собой не только мыслительные операции, но и мыслительную деятельность в смыслах» [2, с. 16].
На уровне целого на эту специфику мыслительной деятельности обратил внимание Г. П. Щедровицкий: «...реальное мышление,
поскольку оно осуществляется в связи с пониманием и на базе понимания, имеет дело с вторичной обработкой содержаний, представлением их в виде смыслов. А смыслы интерпретированы на объекты и предстают в объектной форме. И наше мышление может осуществляться в виде движения в смыслах, а не только в виде осуществления операций, движения в смыслах по специфическим законам сознания» [3, с. 89].
Мыслительная деятельность в процессе целеполагания при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности, связанной с обеспечением законных интересов, является деятельностью в смыслах. Смысловую сущность данного вида уголовно-процессуальной деятельности мы объясняем духовно-нравственными основаниями понимания законных интересов потерпевшего от преступления. Под ними следует понимать такие интересы, в связи с которыми достигаются цели производства по уголовному делу сквозь призму обеспечения фундаментальных ценностей личности, общества и государства. К тому же их «необеспечение влечет за собой дезорганизацию уголовно-процессуальной дея-
тельности вплоть до ее разрушения» [4, с. 16]. Таким образом, в науке отечественного уголовного судопроизводства наблюдаеся ситуация, когда весомый сегмент уголовно-процессуальной деятельности находится в свернутом состоянии, что способно оказать на нее дезорга-низационное (разрушительное) воздействие.
Потенциальная возможность уголовно-процессуальной деятельности, связанной с обеспечением законных интересов потерпевшего от преступления, выступить в качестве средства дезорганизации российского уголовного судопроизводства приводит к возникновению следующего вопроса: в чем заключается ее преимущество по сравнению с той частью уголовно-процессуальной деятельности, которая обусловливается целью наказания?
В уголовно-процессуальной науке мы не найдем непосредственного ответа на данный вопрос. В данном аспекте вопрос о способности уголовно-процессуальной деятельности, связанной с обеспечением законных интересов потерпевшего от преступления, оказывать дезорганизационное воздействие на уголовно-процессуальную деятельность, обусловленную целью наказания, не ставился. Такая ситуация вполне объяснима. В советский период истории науки уголовного судопроизводства этот вопрос не возникал. В условиях духовного богатства советского общества проблемы, касающиеся обеспечения законных интересов потерпевшего от преступления, во многом решались посредством духовно-нравственного наполнения смысла уголовного судопроизводства.
С началом реформирования отечественного уголовного судопроизводства ситуация стала меняться на диаметрально противоположную. Под агрессивным воздействием либерализма дух российской общности был свернут. В условиях существования либерально-правовой парадигмы наиболее воспринятой оказалась та часть уголовно-процессуальной деятельности, которая определялась целью наказания. При этом идея наказания как цели уголовного процесса была как бы «замаскирована» под назначением уголовного судопроизводства, по сути, представляя собой один из элементов цели наказания, а именно результата реализации уголовно-процессуальных функций, содержащихся в статье 15 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
Назначение уголовного судопроизводства -это результат реализации уголовно-процес-
суальных функций. Назначение отечественного уголовного судопроизводства заключается в социальной функции уголовного процесса в условиях господства либеральной идеологии уголовно-процессуального права. Преобразование этой социальной функции от цели наказания до назначения уголовного судопроизводства влечет за собой одно значимое негативное последствие. Его смысл заключается в «повышении уровня защиты незаконного интереса подозреваемого (обвиняемого) за счет ущемления (стеснения) законных интересов потерпевшего от преступления, а также должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу [5, с. 124].
Важно отметить и тот факт, что в Уголовно-процессуальном кодексе РФ назначение уголовного судопроизводства обозначено в качестве принципа уголовно-процессуального права, устанавливающего своеобразные «правила игры» в состязательном уголовном процессе. Причем вопрос о цели уголовного судопроизводства в полном объеме не ставится, а лишь на уровне индивидуалистических целей отдельных участников уголовного процесса, «тогда как этот вопрос требуется ставить и на уровне общей, государственно-публичной цели - в этом залог подлинной справедливости, законности и эффективности уголовного судопроизводства» [6, с. 13].
Осмыслив организационную основу назначения уголовного судопроизводства в качестве социальной функции, российские исследователи пришли к выводу о том, что преобразование уголовного процесса от цели наказания до назначения уголовного судопроизводства означает переориентацию уголовно-процессуальной деятельности на псевдоцель, или ложную цель. Так, А. В. Агутин, Е. З. Трош-кин, Д. Т. Рязанов отмечают: «На уровне отрасли государственной деятельности целевая переориентация уголовно-процессуальной деятельности означает непосредственное использование государственных ресурсов в деле сокрытия преступлений, преднамеренного неустановления лиц, совершивших преступления, а также поощрения в нашем обществе высокого уровня преступности, включая и ту ее часть, которая относится к преступлениям коррупционной направленности» [7, с. 37].
В отличие от данной социальной функции либеральной идеологии уголовно-процессуального права, ее цель понимается несколько
иначе. Она представляет собой целое. Эту цель не следует рассматривать в отрыве от культурно-исторического наследия и духовно-нравственного основания российского народа. Такое единство обеспечивает объединение (солидарность) целей российской общности, государства и уголовно-процессуальной деятельности. «Рассматриваемое объединение, - указывает Ф. И. Кравцов, - возможно только в условиях, когда в целом совокупные силы человечества и субъектов уголовно-процессуальной деятельности имеют одно основание. По нашему глубокому убеждению, в качестве искомого основания выступает культурно-историческое наследие российского народа со свойственной ему нравственностью. Нравственность российского народа является единственным основанием субъективного
Литература
1. Степанов С. Н. Организация досудебного производства по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности: автореф. дис... канд. юрид. наук. М., 2008.
2. Баженов А. И. Организационно-правовой механизм формирования внутреннего убеждения в отечественном уголовном судопроизводстве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012.
3. Щедровицкий Г. П. Знак и деятельность: в 3 кн. Кн. 1: Структура знака: смыслы, значения, знания. 14 лекций 1971 года / сост. Г. А. Давыдова. М., 2005.
4. Фирсова К. В. Организационно-процессуальные основания обеспечения прокурором законных интересов потерпевшего от преступления: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009.
5. Фирсова К. В. К вопросу о роли и месте «теории интересов» в организации уголовно-процессуальной деятельности // Актуальные вопросы российского права: сб. науч. ст. / отв. ред. Ю. Е. Винокурова. М., 2009. Вып. 9.
6. Печников Г. А. Диалектические проблемы истины в уголовном процессе: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Волгоград, 2005.
7. Агутин А. В., Трошкин Е. З., Рязапов Д. Т. Мотивация уголовно-процессуальной деятельности: моногр. М., 2012.
8. Кравцов Ф. И. К вопросу о нравственной природе правового нигилизма в уголовно-процессуальной сфере // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 3.
фактора. Без нравственности вообще невозможно вести какие-либо разговоры о субъективном факторе. В свою очередь без субъективного фактора невозможна никакая деятельность, включая и ту ее часть, которая относится к уголовно-процессуальной деятельности» [8, с. 213].
Осознание взаимосвязи и взаимообусловленности целей российского народа и уголовно-процессуальной деятельности приводит к изменению ее внутреннего образа как общего основания. Такое осознание включает в себя идеальное и реальное, духовное и материальное, внутреннее и внешнее, при этом одно проникает в другое. В результате мы имеем цель уголовного судопроизводства в качестве компонента уголовно-процессуальной деятельности.
Bibliography
1. Stepanov S. N. The organization of pre-trial proceedings in criminal cases on crimes of extremist orientation: abstract of dis. ... PhD in Law. Moscow, 2008.
2. Bazhenov A. I. Organizational and legal mechanism for the formation of internal conviction in domestic criminal proceedings: abstract of dis. ... PhD in Law. Moscow, 2012.
3. Schedrovitsky G. P. Sign and activities: in 3 books. Book. 1: Structure of the sign: meanings, meanings, knowledge. 14 lectures in 1971 / comp. G. A. Davydov. Moscow, 2005.
4. Firsova K. V. Organizational and procedural grounds for providing the prosecutor with the legitimate interests of the victim of a crime: abstract of dis. ... PhD in Law. Moscow, 2009.
5. Firsova K. V. On the role and place of the «theory of interests» in the organization of criminal procedural activity // Actual issues of Russian law: a collection of scientific articles / ed. by Yu. E. Vinokourov. Moscow, 2009. Issue 9.
6. Pechnikov G. A. Dialectical problems of truth in the criminal process: abstract of dis. ... Doctor of Law. Volgograd, 2005.
7. Agutin A. V., Troshkin E. Z., Ryazaрov D. T. Motivation of criminal procedural activity: monograph. Moscow, 2012.
8. Kravtsov F. I. On the question of the moral nature of legal nihilism in the criminal procedure sphere // Gaps in Russian legislation. 2011. № 3.
