К вопросу о литературной биографии Владимира Митыпова Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Литература

1. Батожабай Д.О. Похищенное счастье: роман-трилогия / пер. с бурят. Н. Рыбко; новая ред. пер. Н. Ершова. - М., 1973.

2. Найдаков В.Ц. Даширабдан Батожабай. - Улан-Удэ, 1991.

Серебрякова Зоя Александровна, доктор филологических наук, и.о. профессора кафедры теории и истории искусств и литературы Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств. Тел.: (3012)213311, +7-9025652266. E-mail: org555@mail.ru

Serebryakova Zoya Alekcandrovna, doctor of philological sciences, professor, department of theory and history of arts and literature, East Siberian State Academy of Culture and Art.

УДК 821.512.31.0

© В.В. Башкеева, Г. С Доржиева К вопросу о литературной биографии Владимира Митыпова

Ставятся вопросы, связанные с литературной биографией крупнейшего бурятского писателя Владимира Митыпова. Ключевые слова: В. Митыпов, литературная биография, стиль.

V.V. Bashkeeva, G.S.Dorzhieva To the issue of Vladimir Mitypov’s literary biography

This article is devoted to the problems concerning the literary

Keywords: Vladimir Mitypov, literary biography, style.

Создание литературной биографии современного писателя, который продолжает сочинять произведения в том или ином жанре, - дело весьма непростое. Еще более непросто создавать литературную биографию писателя, который по рождению, по крови принадлежит к одной национальной культуре, а по языку, на котором пишет, - к другой. Владимир Гомбожапович Ми-тыпов свои произведения создает на русском языке.

Есть и третий фактор, влияющий на отношение самого писателя к своей личности и своему творчеству, фактор, присущий и всей российской культуре в целом, а в особенности характерный для национальных регионов России, - «позиция скромности», желание и стремление не придавать излишнего значения своей персоне. В культуре многих народов России отдельная личность соотносится с общим началом, значение последнего тем больше, чем теснее личность связана, если вспомнить слова Л. Толстого, с «роевым началом». Отсюда неизбежное следствие - недооценка писателем фактов своей жизни, несохра-нение документов, подчас небрежение ими, в связи с чем задача автора, создающего биографию бурятского писателя, усложняется. Не случайно такие биографии практически отсутствуют.

Не исключение в этом смысле и Владимир Митыпов, крупнейший бурятский писатель, прозаик, автор всероссийски известных произведений. При всей его известности он не удостоился сколько-нибудь полной литературной биографии, ведь не считать же биографией разрозненные и неполные данные, размещенные в сети

biography of Vladimir Mitypov, the permanent Buryat author.

Интернет на сайтах, посвященных научной фантастике.

Таким образом, задача создания литературной биографии по-новому возникает перед бурятским литературоведением. Ведь тот жанровый опыт, который реализовался в серии «Жизнь замечательных людей», не вполне может быть применим в нашем случае, особенно сегодня, когда проблемы биографии, в том числе литературной, вновь на повестке дня. Свидетельствуют об этом и переиздание в 1997 г. работы Г.О. Винокура «Биография и культура», и публикация в 2010 г. учебного пособия А. А. Холикова «Биография писателя как жанр», и проект создания биографического словаря русских литературоведов ХХ в.

Наряду с общими проблемами, сопутствующими созданию литературной биографии бурятского писателя, обозначим круг проблем, важных для нашей статьи и связанных с биографией крупнейшего бурятского прозаика второй половины ХХ в. Во-первых, это проблема языка. Со слов В. Митыпова известно, что в его семье говорили по-бурятски. «Дома всегда говорили по-бурятски, в школе учили на русском языке» (из интервью автора с писателем от 28.02.2013 г.). Вследствие ли влияния школы или по другой причине все его произведения написаны на прекрасном, выразительном русском языке. Нельзя не отметить, что для самого писателя важнейшей характеристикой таланта становится категория стиля, языкового стиля.

Каким образом произошел переход от бурятского языка как языка жизни и быта к русскому

как языку творчества? Стоит ли здесь усматривать влияние одних социальных обстоятельств, когда престиж русского языка, русской культуры был неоспорим и в каком-то отношении подавлял родной язык? Или нужно добавить к этому преподавание предметов в школе на русском языке, дополненное буквально запойным чтением литературы популярной, художественной? Или нужно учитывать какие-то иные факторы, приведшие к выбору русского языка: распространенность изданий на русском языке, расширение круга возможных читателей, желание в совершенстве овладеть языком культурного большинства. Или это влияние городской культуры, так как писатель два первых класса учился в улан-удэнской школе № 20, а затем проживал в поселке Онохой с его заметной установкой на городскую культуру? Быть может, стоит поставить вопрос о двуязычии, когда сфера бытового использования языка не пересекается со сферой социального творчества. В любом случае приходится признать, что В. Митыпов - один из тех писателей Бурятии, который зафиксировал, как и Чингис Айтматов после 1965 г., процесс знакового перехода с национального языка на русский язык.

Еще одна проблема, которую можно увидеть в данном контексте, - проблема выявления отношений, связи между образом жизни писателя и творчеством. Эта проблема шире индивидуальной судьбы, она касается абсолютного большинства советских писателей, а может быть и шире -писателей ХХ в. В. Митыпов, отвечая на вопрос о связи места с этапом творчества, счел возможным отметить, что писатели ХХ в. отличаются от ряда творцов предыдущего века. Как правило, писатель ХХ в. имеет профессию, имеет трудовой профессиональный опыт. «У нашего поколения уже все иначе», - считает Митыпов (из интервью от 28.02.2013). Так, по образованию он геолог, немало лет проработал в геологических партиях на севере Бурятии, в других регионах страны, в молодости даже открыл рудопроявле-ние, что удается далеко не каждому. Геологическое образование, сам тип рационального мышления, воспитанный в университете, интеллектуальное восприятие мира, профессия геолога, несомненно, оказали сильное влияние на становление писателя, на выбор творческих тем и их воплощение. «Работа, она отражается, и она, так сказать, захватывает часть твоего творчества <...> Достоевский. У него когда-нибудь была трудовая книжка в жизни? Не было» (из интервью от 31.05.2013).

Последнее по времени крупное художественное произведение В. Митыпова так и называется - «Геологическая поэма». Причем интерес к теме

появился сразу. Роман был задуман почти одновременно с другими крупными, знаковыми произведениями Митыпова - «Долиной бессмертников» и «Инспектором Золотой тайги»: «Я попе-ременке писал, что-то потом бросал, опять продолжал» (из интервью от 28.02.2013). Если два последних произведения были написаны быстрее (ориентировочно с 1967 по 1975 г. с перерывами писалась «Долина бессмертников», с 1965 по 1978 - «Инспектор Золотой тайги»), то поэма писалась долгие 17-20 лет, закончена была в Москве: «Я запомнил, что было где-то 8 часов, когда я закончил писать. И ощущение было точно такое же, как в первый раз» (из интервью от

28.02.2013). Причем название родилось тоже не сразу. Первоначальный вариант названия был таким - «Песочные часы».

Еще один важный вопрос, связанный с литературной биографией В. Митыпова, - вопрос о значении для его писательской личности, а, стало быть, и для творческого процесса, других, чужих «литературных рядов». Митыпов - не просто крупный и талантливый писатель, он еще талантливый читатель. Эта любовь к чтению, к художественному слову, заложенная еще в детстве, очевидно, матерью писателя Сындымой Доржиевной, проходит красной нитью через всю его жизнь. Раз в год он перечитывает романы Л. Толстого «Война и мир» и Ф. Достоевского «Братья Карамазовы». Для него это не просто прикосновение к художественным авторитетам, а философское и эстетическое наслаждение от встречи с великим. В каком-то смысле это смакование красоты мысли и слова, медленное наслаждение художественной красотой бытия.

Преклонение перед великими - черта, присущая достойным людям. В Советском Союзе с его выраженной литературоцентричностью преклонение перед классикой было особенно заметным. Показателен случай, пришедший писателю на память: «Я вам рассказывал, как в Полтаве увидел на автобусной остановке расписание?.. Мне дали в Киеве в Союзе писателей указание: “Поезд приходит в пять утра, ты выходи через виадук, увидишь Южный вокзал, и там тебя человек один будет встречать”. Ну, я пришел на Южный вокзал через виадук, похожий на виадук у нас в городе. Стоянка автобусов большая, никого нет, а я от нечего делать смотрю на расписание автобусов: маршрут такой и такой. Ну, там, значит, Сорочинцы, Диканька... Представьте себе, это же ужас какой-то. Я прямо оцепенел от этого. Можно сесть на автобус и приехать в Диканьку... Ну это же ужас какой-то!..» (из интервью от 31.05.2013). Вот в этом «ужас какой-то» - ключ к разгадке взаимоотношений писате-

ля и классиков, а шире - писателя и литературных предшественников, которые одновременно и учителя, и соперники, и непревзойденные мастера, и превзойденные коллеги.

Незаемный, индивидуальный вкус позволяет Митыпову по-новому видеть классиков или выдвигать в первый ряд отечественной литературы не принятую литературную обойму, а тех авторов, которых он действительно признает писателями, сумевшими подняться на вершину. Вот как, например, сказано по-новому о Достоевском: «Вы понимаете, я для интереса пытался читать его первую вещь - “Бедные люди”. Я не знаю, сегодняшнего молодого человека, хотя бы сидящих вот рядом с нами под пистолетом не заставишь прочитать “Бедных людей”. Я удивляюсь, как Некрасов с Белинским. Некрасов, прочитав “Бедных людей” <...>, на рассвете ворвался к Белинскому с криком “Новый Гоголь явился!”. Я пытаюсь разобраться, что там гоголевского? Ничего нету, скучнейшая вещь. А когда он начал писать, будучи в зрелом возрасте, уже после каторги, «Преступление и наказание» и особенно «Братья Карамазовы», у него уже стиль появился. “Беседа Ивана с чертом” - это вообще загляденье, или “Великий инквизитор” и так далее. Ну, стиль появился, поздно пришел к нему стиль. Он, по-моему, сам понимал.» (из интервью от 31.05.2013).

В числе уважаемых авторов классик советской литературы Алексей Толстой. «Алексей Толстой - да! <...> язык у него, конечно, великолепный. Он языком владеет. Вот “Петра Первого” можно перечитывать просто ради языка. А вот цикл небольших рассказов его, полное собрание сочинений, которое начало выходить в 45-м году сразу после войны, там у него есть рассказы вообще, как говорится, драгоценные кристаллы. Ну, допустим, “Похождения Невзорова”. Какой язык, слушайте! Каждая фраза или там это. да я даже перечислять не буду, это надо перечитывать» (из интервью от 31.05.2013).

Прекрасными стилистами Митыпов считает Константина Паустовского и Валентина Катаева. «Я всегда, всю жизнь восхищался стилем Паустовского. Тончайший стилист, он прямо как ювелир. Его каждая фраза отделана, стиль великолепный... Из советского периода, конечно, блистательный прозаик - это Катаев. «Белеет парус одинокий», «Я сын трудового народа», поздние вещи. Он, конечно, громадную работу провернул, чтобы выработать этот стиль, он в шутку называл его “мовизмом”« (из интервью от

31.05.2013).

Стиль для Митыпова - вершина писательского мастерства, приобретаемая к тому же в ре-

зультате громадного труда. Молодым, даже и талантливым, гениальным, он, как правило, не дается. Достоевский, по Митыпову, лишь в зрелых романах вырабатывает свой стиль. Интересно, что близок к этой позиции А. Холиков, который, выделяя три уровня разговора о биографии писателя, наивысшим считает сущностный уровень, когда работает принцип «писатель - это его стиль». «В стиле проявляется индивидуальность творческой личности (под индивидуальностью понимается неповторимое своеобразие на уровне текста). Соответственно развитие творческой личности предполагает возрастание степени ее индивидуальности» [Холиков].

Другая категория, важная для оценки творчества писателя, - то, что Митыпов называет словом «масштаб». Если раскрывать значение понятия, то это сила таланта, значение для литературы, для народа, это некая безусловная точка отсчета. Писатель возражает против субъективности в оценке творчества некоторых писателей. «Если считать, что все субъективно, то все вообще теряет точку отсчета. Есть какие-то бесспорные величины, о которых глупо даже спорить. Возьмем Шолохова, мне очень не нравилось, что уж там. Я для интереса “Тихий Дон” перечитал сначала. Ну, чувствуется, что пишет мастер, и он все это знает, видел в отличие от москвичей, которые дальше МКАДа не выезжают» (интервью от 31.05.2013). Масштаб важен и неоспорим, но стиль все же вызывает у В. Митыпова больший интерес.

Важна для понимания личности и общей линии развития творчества Митыпова его бессменная любовь к литературной фантастике. Интерес появился в школе, когда школьником увлекся чтением научной фантастики: «Прочитав “Аэлиту” Толстого, я подговорил товарищей написать фантастическую повесть о путешествии на Марс, терпения хватило на одну страницу» (интервью от 28.02.2013). Первая фантастическая повесть Митыпова «Зеленое безумие Земли» была написана и опубликована в 1966 г. В 1967 г. написал предисловие к повести «Второе нашествие марсиан» Б. Стругацкого, это была первая публикация братьев Стругацких в журнале «Байкал». Далее, в 1968 г., последовал визит к Борису Стругацкому, которому показал рукопись повести «Внимание: неопитеки!» [Митыпов], впоследствии она стала называться «Приход больших обезьян». Сам писатель говорит о 1960-х гг. как важном десятилетии: «С хрущевской “оттепелью” стала появляться переводная литература, мир открылся. Великое событие - прорыв в космос.

Имихелова С.С., Шантанова Т.В. Трансформация архетипа Великой Матери в бурятской драматургии второй половины ХХ в.

Переводятся американские фантасты. “Зеленое безумие Земли” и “Приход больших обезьян” были написаны под впечатлением <.>. Я считаю, что фантастика мне много дала. “Долина бессмертников” - это тоже фантастика, но обращенная в прошлое» (интервью от 28.02.2013). Более того, интерес к фантастике не угас, писатель признается: «Вообще фантастика никогда не оставляла меня, все равно как-то возвращаешься, потому что это такой жанр. позволяет мечтать. И даже отражать сегодняшний мир в несколько видоизмененном виде» (из интервью от

31.05.2013).

На примере жизни и взглядов В. Митыпова можно понять и такую особенность национальной бурятской, а возможно, и сибирской души (если таковая имеется в российской ментальной типологии), как патриотичность и взвешенность. Не все воспитанные в период социализма сегодня воздают благодарность времени своего детства, молодости, зрелости. Не все творцы готовы пребывать в покое неизвестности в эпоху грянувшего российского капитализма, а потому ради вписывания в современный контекст отказываются от прошлого и вместе с либералами выкидывают на задворки свою личную историю и историю своей страны. В. Митыпов не из таких. В нем при очевидной интеллигентности, даже

интеллигентском самоедстве, есть твердость характера и простота принятия меняющейся жизни. Он не согласен с тем, что в Советском Союзе был «такой, дескать, тоталитарный режим, что нельзя было шагу ступить. Свобода слова была. Вот в Москве все эти ребята совсем уже, как говорится, “удила закусили”. А у нас в Сибири, в Улан-Удэ свобода слова была» (из интервью от

31.05.2013). Слова эти не вызывают возражений, ведь сегодня редко кто из зрелых личностей с ним не согласится.

Твердость характера иначе можно назвать гражданской позицией. Писатель счел своим долгом проявить гражданскую позицию в ситуации присуждения высокого звания «Народный поэт Республики Бурятия» автору, которого Ми-тыпов считал не вполне достойным этого звания. Он даже в знак несогласия готов был отказаться от своего звания «Народный писатель Бурятии». Возможно, честность и бескомпромиссность его позиции заставила задуматься соответствующие органы о дальнейших действиях. Во всяком случае до сего момента новых спорных решений не было.

Есть и другие проблемы, направления поиска в создании литературной биографии Владимира Митыпова. Быть может, их можно экстраполировать на биографии других писателей Бурятии, и тогда они будут иметь более общий смысл.

Литература

1. Митыпов В. Внимание - неопитеки! // Байкал. - 1968. - № 5.

2. Холиков А. Писательская биография: жанр без правил // Вопросы литературы. - 2008. - № 6 [Электронный ресурс]. - URL: http://magazines.russ.ru/voplit/2008/6/ho4.html

Башкеева Вера Викторовна, профессор кафедры русской литературы Бурятского госуниверситета, доктор филологических наук. Тел.: (3012)210591. Е-mail: oaelun@mail.ru

Bashkeeva Vera Viktorovna, professor, department of Russian literature, Buryat State University, doctor of philological sciences.

Доржиева Галина Сергеевна, доцент кафедры французского языка Бурятского государственного университета, доктор филологических наук. Тел.: (3012) 231867; +79516332782. Е-mail: galdor@yandex.ru

Dorzhieva Galina Sergeevna, associatе professor, department of French language, Buryat State University, doctor of philological sciences.

УДК 82-2(571.54)

© С С Имихелова, Т.В. Шантанова Трансформация архетипа Великой Матери в бурятской драматургии второй половины ХХ в.

В статье анализируются женские образы в пьесах бурятских драматургов второй половины ХХ в. с позиций мифопоэтического подхода, позволяющего обнаружить в них проявление архетипа Великой Матери.

Ключевые слова: архетип Великой Матери, женские образы, бурятская драматургия, амбивалентность архетипа.

S.S. Imikhelova, T.V. Shantanova

Representation of 'the Great Mother' archetype in the Buryat dramatic art of the second half of the 20th century

The article analyzes women characters in dramas by the Buryat playwrights of the second half of the 20th century, using the mythopoetic approach which allows to find a display of 'the Great Mother' archetype.

Keywords: the Great Mother archetype, women characters, the Buryat dramatic arts, archetype ambivalence.