Литература и проблемы ценностных установок Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

УДК 82

© С.И. Гармаева, А.Л. Ангархаев ЛИТЕРАТУРА И ПРОБЛЕМЫ ЦЕННОСТНЫХ УСТАНОВОК

В статье ставятся проблемы ценностных установок в связи с формированием в прозе Бурятии аспектов художественной философии реализма.

Ключевые слова: методология, художественная философия, этнопоэтика, конфессиональное сознание, национальная эстетика, национальная образность.

S.I. Garmaeva, A.L. Angarkhaev LITERATURE AND THE PROBLEMS OF VALUE ORIENTATIONS

The article puts forward the problem of value attitudes in relation to the formation of the aspects of artistic philosophy of realism in prose of Buryatia.

Keywords: methodology, artistic philosophy, etnopoetics, confessional consciousness, national aesthetics, national imagery.

Одним из проявлений типологии художественности в развитии прозы Бурятии являются наметившиеся с 70-х годов ХХ века возможности формирования ее новых аспектов - в контексте мифологических, этнопоэтических, конфессиональных факторов проявляются аспекты и факторы художественной философии как одного из путей познания и восхождения к истине. В прозе Бурятии притяжение художественного сознания к философскому началу имеет глубокие корни: проявляется, с одной стороны, в возможностях осмысления вещаний Будды, умозаключающих глубинах субхашитов (кратких философских изречений), с другой, во всех формах народной веры - известно, что проявление традиционного в литературном контексте имеет, как правило, большой эмоциональнофилософский смысловой запас. Философская мера осознания истины как эстетическая категория предполагает создание целостных и ценностных установок, построенных на космогонических, религиозных, онтологических, политических и других представлениях. Так, можно говорить о том, что типология художественной философии прозы как бы была уже предопределена типологией самих мифологических, конфессиональных воззрений с их теориями о кармической беспрерывности жизни; особенно существенным в этой связи для освоения литературой представляется аспект буддийской модели, выраженный законом причинно-следственных связей: когда бы последующие продолжатели жизни были в ответе за жизнь предшествовавшую. Сам по себе этот закон является благодатной нишей для слагаемых нравственного кодекса литературы и культуры в целом.

Так, карма как конфессиональный и философский закон жизни - это обязанность человека своим действием доказывать в себе человеческое, поэтому типологически карма сходна с движением литературы к эстетическому идеалу. В связи с ее жесткой установкой человеческой жизни на причинноследственную перспективу особое значение имеет морально-нравственный фактор, подчиняющий себе весь смысл проживания человеком отпущенного. Закон причинности, как одна из основных и философских категорий, сформировал особое понимание духовных ценностей и значение знаний о жизни. В ситуации современного хаоса и духовного кризиса данная эстетическая модель и ее художественное освоение должны составить достаточно содержательную тематику не одного литературного произведения - в конфессиональных воззрениях многое сходно с мировоззренческими установками и писателя. Так, для приближения к просветлению истиной большое место, как известно, отводится интуиции, открывающей возможность духовного прозрения, озарения мыслью. Этот закон движения духа также типологически сходен с законом художественного творчества: и там, и здесь мы имеем дело с высокой степенью чувствительного в избраннике и божьем помазаннике в лице писателя и его творческих поисках истины.

Для канонов буддизма как и литературы исключительно важно осознание человека как центра мироздания. В мандале - живописном художественном изображение диаграммы вселенной и ее философской концепции - круги жизни заключены в квадрат вселенной с человеком в центре круга. По мере прохождения кругов человек должен приблизить себя к слиянию с космическим абсолютом божественного. Но круг, колесо - это еще и идея бесконечности поисков во времени, замкнутости, цикличности и повторяемости. Таким образом философия конфессионального открыта и обращена к литературе - во всей истории развития мировой литературы с разной степенью художественного осмысления человек всегда был основным предметом ее изображения. Поиски идеала в литературе как «достижение внутренней цели» (Кант), когда бы индивидуальное могло прийти в согласие с общим, и, делали реальной необходимость расширения и углубления художественного пространства произведения за счет теперь уже познания законов реальной жизни. Литературе нужны собственные художественные концепции мира и человека, в создании которой закономерно стремление писателя ХХ века выходить за пределы освоенного культурного, исторического и даже геополитического и географического пространства, художническое чувство не могло не предугадывать возможности прорыва сознания в еще более открытое евразийское пространство.

В связи с романом «Жестокий век» мы имеем дело с несомненным расширением философского диапазона мышления писателя и возможностью обогатить изображаемое новым общезначимым смыслом. Однако у этого этапа освоения философского есть и своя особенность - поиски гармонии и эстетического идеала заставляют писателя создавать такую художественную философию, которая бы не только многое объяснила, но и ко многому бы подготовила читателя вне пределов художественного пространства и времени этого романа - этим во многом объясняется содержательный материал И. Калашникова, его художественный отбор, в котором видна авторская позиция предощущений, преду-гаданий, ожидаемых в будущих реалиях жестокого века.

Появление И. Калашникова с этим романом было закономерно и как бы художнически предопределено потребностью назревавшего нового синтеза художественного сознания на иных уровнях и иных масштабах его развития и обобщения, попыткой разобраться и привести мысль художественную и общественную в природный, эстетический, естественный ее порядок. В общетипологическом смысле в этом романе мы имеем дело с понятием космизма сознания, которое так популярно сегодня в науке, в том числе литературной. В ХХ веке к этому уровню осознания шли многие поэты и прозаики русской литературы. Предощущая духовный кризис в завершении ХХ века, И. Калашникову хотелось увидеть и уяснить в нем многое с помощью другого пассионария, произошедшего в ХШ веке. Он связывает воедино два этих взрыва духовной энергии и пытается найти и определить для себя с помощью происходящего там истоки распадения нравственного и духовного, а также сотворения, могущих и должных произойти здесь, в условиях смены цивилизационных циклов конца ХХ -начала ХХ1 века.

Художественная философия реализма в это же время формировалась в своих отдельных аспектах в творчестве и других прозаиков Бурятии, где попытка создания целостной концепции мира и человека возникает у писателей, пишущих и на русском языке, - Владимира Митыпова и Ардана Ангар-хаева. Роман «Долина бессмертников» - тоже творческая попытка выхода к обобщению, более диалектического и сущностного осознания ценностных установок жизни в их взаимосвязях и взаимообусловленности прошлого и настоящего, причинного и следственного. «Начало есть конец, добро есть зло» - основная философская мысль романа «Долина бессмертников», когда, по замыслу автора, человек до тех пор человек, пока способен находиться в состоянии борьбы и преодоления кризиса в самом себе. Признаки именно такого мироощущения конца ХХ века, показаны автором в его романе.

История шаньюя (предводителя) хунну Модэ в бурятской литературе отражена и в романе А. Ан-гархаева «Небо и Земля». Конфликт в этих произведениях основывается на мифофольклорной основе, на ее триаде: три испытания героя, на мифоэпических мотивах: коня, жены, земли (родины). Мотив коня в бурятском (монгольском) фольклоре является сюжетообразующим и структурным, т.е. одним из основных, поэтому предводитель племенного объединения дунху требует от шаньюя хунну Модэ выдать им самого лучшего коня-аргамака. Предводители родов и племен возражают против этого требования, но Модэ, не сомневаясь, соглашается отдать дунху коня. То же происходит с выдачей врагам любимой жены, однако когда дунху заявляет свое право на земли, находящиеся между владениями их и хунну, тут уже Модэ идет войной на дунху и побеждает. Эта триада становится философской основой произведений, как мировоззренческая позиция человека кочевого мира, ценностной установкой кочевника. Истории, переданные через мифофольклорные мотивы, делают художест-

венные образы более зримыми, близкими читателю, следовательно, философски актуальными саму идею произведения. Триада - конь, жена, земля в этих произведениях, придают философской мысли романов особую остроту и драматизм. Модэ, олицетворяющий образ вождя народа, считает интересы народа выше индивидуальных, личностных - только победа и возвращение исконных земель может обеспечить будущее и соплеменников, и союзников.

Роман А. Ангархаева «Небо и Земля», впервые в бурятской литературе, написан в жанре исторического романа-мозаики. Кажется, что этот необычный жанр выбран писателем намеренно, как позволяющий свободные маневры в реконструкции древних событий, что больше является общепринятой методикой исторических исследований. Такой «писательский волюнтаризм» достаточно оправдан: коллизии романа проникнуты, благодаря этому, особым лиризмом, философией сохранения рода и умножения духовных богатств. Любовь матери Модэ Яньчжи и хурчина (музыканта) раскрывает неумирающую тему силы любви и преданности своему духовному кредо. В конце повествования слепой и немой хурчин обретает зрение и речь, как и в народной мудрости. «Любовь дает слепому зрение, немому речь» - такова мифологическая основа философии, основанной на борьбе сил добра и зла. Любовь Модэ и Айгуль - это высшее проявление любви и самопожертвования - когда она уходит к шаньюю дунху ради спасения Модэ, интуитивно веря в победу любви над насилием - основным источником трагического в философии.

Если в качестве содержательного материала своего романа писатель И. Калашников выбрал историю и теорию завоевательных походов Чингисхана, то в сходной творческой ситуации поиска находился бурятский прозаик В. Митыпов, продолжая и расширяя открытое ими художественное пространство за счет проникновения в еще большие исторические глубины и дали жизни Великой Степи. В. Митыпов в сюжетную основу своего романа «Долина бессмертников» взял события из жизни хун-нов времен правителя Модэ.

Это обстоятельство внешнего совпадения творческих интересов разных прозаиков делает внутренне закономерной проблему типологии аспектов художественной философии реализма в прозе Бурятии, более естественными их притяжения друг к другу. Предощущая духовные, прежде всего, конечно, духовные для художников, катаклизмы, писатели, насколько это было возможно каждому, стремились понять и художественно объяснить его логику, причинные и следственные взаимосвязи, выходя к своим собственным умозаключениям в прояснении и постижении истин реальной жизни. В этой связи обостряется потребность расширения гносеологических ориентиров в художественном познании, потому что целостное осмысление и понимание сложной динамики и картины времени возможно было лишь в обозримом протяжении их в истории, современной действительности и художественной фантазии. Такой способ и метод тройного выверения не требует особых доказательств достоверности и надежности его результатов и выводов - умозаключения, возникающие и формирующиеся в стечении и стяжении таких типологических обстоятельств, взаимно укреплялись и обогащали друг друга. Поэтому совсем не случайно в формировании философских аспектов романа «Жестокий век» можно выделить несколько его сложившихся типологических образных смысловых моделей: философскую модель ценностных ориентаций и смысла жизни в широком контексте всеобщего; художественное осознание законов борьбы и противоречивости жизни; и, наконец, типологическую философскую модель возможного духовного исцеления и приближения к истине абсолюта. Сюжетно-композиционная особенность романа, созданная как структура свободных перемещений героев и событий во времени и пространстве, позволяет и читателю относительно свободно обращаться с формами выражения философских выводов, сложившихся в произведении.

В этой связи восточная мудрость гласит, что мыслящий человек, стоя на одном берегу реки жизни, не может не требовать для себя места или мостика, потому что на том берегу тоже она, другая сторона жизни, ее часть, продолжение. И тогда процесс осмысления законов жизни становится достаточно последовательным: «Жестокость всегда оборачивается против того, от кого исходит», и «Всем нам дарует жизнь вечное небо. И только оно вправе отнять ее». Так появляются в связи с этими истинами и возможности определения гармонии и идеального - решается проблема идеала на двух взаимоза-ключениях. С одной стороны, поиск гармонии и его пути реальны, ибо обозначены и присутствуют (небо вечно, и оно над головой у всех, всегда). С другой стороны, поиск предполагает восхождение к недосягаемому или даже труднодостижимому. И эта, на первый взгляд, простая и по смыслу и по образности выражения мысль доказывается и выводится И. Калашниковым на сложных сплетениях и схождениях в сознании писателя событий прошлого, осваиваемых в сюжете историко-философского романа, создаваемого во второй половине ХХ века.

Сами по себе формирующиеся в романе философские мысли не делают в философии открытий. Но их выводы и умозаключения представляют интерес своей художественной выразительностью и особенностью их внутренней и внешней субстанции, что, на наш взгляд, может обогатить какими-то новыми гранями смысла всеобщность и философских законов. В них видится и одна из возможностей прозы Бурятии вписаться в культурное евразийское пространство, интегрироваться своим особым художественным миром тюрко-монгольского ареала в общую систему художественных и ценностных ориентиров и установок.

«Сломанная кость долго срастается и часто болит». Всеобщий смысл метафоры подводит своеобразный итог всему широкому кругу проблем, обозначенных в философских концепциях романа. В ней синтезируются, сплавляются в определенное единство, приобретая реальные и ощутимые формы, все аспекты художественной философии реализма романа И.Калашникова. Кризис миропорядка, его духовный надлом, воспринятые художником от современного мира, составили и определили «болевые» точки историко - философского романа. Сама способность ощущения боли человеком, как природного качества, заложенная в его эволюционном развитии где-то на биологическом уровне (кость ведь!), обрастала на пути своего движения в ноосферу все новыми и новыми причинами и предрасположениями к боли духовной, вечному страданию человека, безотносительно к какой-либо конкретной хронологии.

Итак, типологические аспекты художественной философии реализма, начавшиеся формироваться в прозе Бурятии, показывают, что национальные литературы в своем становлении и развитии пытаются овладевать новыми уровнями познания и отражения жизни, профессионально и творчески реагируя на духовные ситуации времени, на его конкретные проблемы в соотнесении их в истории и современности, прошлом и настоящем. Опора на народно-поэтические и конфессиональные традиции предоставила писателям и в целом литературе большой спектр художественных возможностей подойти к следующей стадии (после мифического и религиозного этапов движения сознания) - к стадии формирования художественной философии. При этом, как показывает литературная практика, писатели стремились, насколько это позволяли их талант и мастерство, формировать художественную философию не эмпирически, а заключая и стягивая в нее результаты осмысления жизни в большом историческом пространстве, ища и находя причинные и следственные связи явлениям. Особенностью аспектов художественной философии реализма в прозе Бурятии является и то, что писатели выходили к общепризнанным философским истинам с помощью образной системы национальной поэтики, национальных особенностей мироощущения.

Стихия разрушительных и созидающих начал, возникающих в недрах пассионарного напряжения, ритмически обострялись (Л. Гумилев), и их обострения получили в литературе нового и новейшего времени особенно драматичное изображение. Духовную ситуацию взрыва жестокого века предвосхитили многие писатели второй половины XX века, что заставило говорить об их творчестве как взламывающем общее русло развития реализма. В поэзии это были отчасти шестидесятники, в прозе эти тенденции были предугаданы В.Шукшиным, В.Распутиным, Ч.Айтматовым и другими, в драматургии их осваивал бурятский писатель - драматург А.Вампилов. В этом же ряду стоят со своими романами «Жестокий век» И.Калашников, «Долина бессмертников» В.Митыпов, «Небо и Земля» А. Ан-гархаев, неслучайным следует считать появление в конце романа «Жестокий век» образа шатра, сводящего под свой единый купол многое. Шатер создавался и выстраивал свой свод из временных нитей, идущих от прошлого к настоящему, от реализма современности к историзму империи татаро-монголов и др. В то же время в метафоре шатра, как свода, заложено и возможное решение философских проблем и истин. Поэтика шатра в романе может способствовать развитию идеи спасения и возможности человеку быть защищенным и спасенным в нем - человек может быть спасен мыслью, умом, истиной, «основания и своды» которых он сам и создает. Типологическое движение поэтики юрты к шатру и его своду, как вселенной, показывают определенную возможность выхода художественного сознания на уровень обобщения, более общий и в этнокультурном, и в эстетическом, и в философском его понимании. Философия человека, заложенная в Древней Греции, и выдвинутый Сократом принцип «Познай самого себя» с неослабевающей остротой выдвигался на всем пути его эволюции. Неизменными оставались необходимость духовного и нравственного начал. Участвуя в создании возможностей энергетического обмена, номады (кочевники) наполнили историю сложнейшими проблемами духовного и культурного значения. Предугадывая сложность движения биосферы к ноосфере, В.Вернадский писал, что мы живем в эпоху крупнейшего перелома, когда философская мысль оказалась бессильной возместить связующее человечество духовное единство. Но это следует

понимать не как пессимистический отказ от поиска этих связей - литературные примеры показывают, как искать и как находить возможность того, что позволит не разрушить единство мира.

Литература

1. Калашников И. Жестокий век. - М., 1978.

2 Митыпов В. Долина бессмертников. - Улан-Удэ, 1975.

3. Ангархаев А. Небо и Земля. - Улан-Удэ, 2010.

4. Крадин Н. Современные проблемы хуннологии // Гумилев. История хунну. - М., 1997.

Гармаева Светлана Искровна, доктор филологических наук, профессор кафедры зарубежной литературы Бурятского государственного университета, дом. тел: 21-89-36, деканат филологического факультета: тел: 2105-91

Garmaeva Svetlana Iskrovna, doctor of philological sciences, professor, department of foreign literature, Buryat State University, h.tel.: 218936, of.tel.210591.

Ангархаев Ардан Лопсонович, доктор исторических наук, доцент кафедры бурятской литературы Нацио-нально-гуматитарного института Бурятского государственного университета, сот. тел.: 69-98-89

Angarkhaev Ardan Lopsonovich, doctor of historical sciences, associate professor, department of the Buryat literature, National-Humanitarian Institute, Buryat State University, mob.tel.: 699889.

УДК 82(571.1)

© С.И. Гармаева, П.В. Сивцева-Максимова Этнопоэтическое единство национальных литератур Сибири

В статье рассматриваются типологические сходства в освоении этнопоэтических традиций национальными литературами народов Сибири в их онтологическом единстве и своеобразии.

Ключевые слова: методология, этнопоэтическая традиция, национальная картина и модель мира, единство и своеобразие, типология, символика, мифопоэтика.

S.I. Garmaeva, P.V. Sivtceva-Maksimova ETHNOPOETIC UNITY OF THE NATIONAL LITERATURES IN SIBERIA

The article considers the typological similarities in the acquisition of ethnopoetic traditions by national literatures of the peoples of Siberia in their ontological unity and originality.

Keywords: methodology, ethnopoetic tradition, national picture and model of the world, unity and originality, typology, symbolic, mythopoetics.

Содержательная глубина и широта этнопоэтических возможностей в литературе Сибири наиболее активно осознается на современном этапе, о чем говорят литературоведческие исследования национальных литератур Тывы, Хакасии, Алтая, Бурятии, Якутии, написанных во временных реалиях XXI века. Этому, с одной стороны, способствуют изменения идеологических и духовных ориентиров ХХ-XXI веков, с другой стороны, необходимость в этой связи перечтений, коррекции прежних воззрений, а также того, что современная методология интерпретаций позволяет по-новому увидеть богатство традиционного, формировавшего национальное сознание каждого народа

Известно, что основой становления и развития национальной литературы всегда был фольклор, и поэтому в освоении эстетики этнопоэтического в национальных литературах много типологически сходного, как и своеобразного. Следует остановиться на некоторых аспектах единства в этом контексте освоения традиций литературой и исследования их литературоведением. В этой связи ряд литературоведческих работ достаточно традиционно и в то же время по-новому решают проблемы этнопо-этики в литературе - создавая собственную методологию подхода к их анализу. Так, активизируется в литературоведении процесс осознания традиционного на уровне создания национальной модели мира, когда специфика художественного в национальных литературах представлена не отдельными ее образными проявлениями, а как типологически освоенный синтез многих, порой уникальных смы-

150