CC BY
23
К ДИСКУССИИ ОБ основных НАПРАВЛЕНИЯХ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ЧУВАШИИ В ГОДЫ НЭПА
В. В. орлов,
кандидат экономических наук, доцент российский государственный аграрный заочный университет
Стратегия развития страны в 1920-е гг. определялась не только теоретическими представлениями лидеров правящей партии о построении социализма в одной стране, но и реальными исходными условиями хозяйствования в переходный период. Эти годы вошли в историю под знаком проведения многочисленных открытых внутрипартийных дискуссий по вопросам определения будущего страны. Переход от политики «военного коммунизма» к нэпу, причины ее слома, проблема источников индустриализации, приоритет тяжелой или легкой промышленности, сохранение рыночных отношений между городом и деревней, роль профсоюзов в обществе — все это вызывало жаркие споры в среде профессиональных политиков.
Дискуссии, которые велись в центре по актуальным вопросам обустройства страны, были перенесены и на региональную почву. Безусловно, в огромной многонациональной стране имелись различия между территориальными образованиями в уровне социально-экономического развития, обусловленные всем характером предшествующего исторического существования. А в 1920-е гг. ситуация усугублялась параллельным ходом процессов национально-государственного строительства, которая потребовала разрешения острой проблемы подведения экономической базы под их существование.
В Чувашской области, организованной в июне 1920 г. и преобразованной в апреле 1925 г. в автономную республику, шли не менее жаркие споры по определению стратегии ее развития, ожидаемых результатов и цены их достижения. Объективная основа дискуссии заключалась в том, что Чувашия, самая «национальная» республика Урало-Поволжья, в которой титульное население составляло почти 75 %, являлась в то же время самой экономически отсталой автономией феде-
рации. Ни политика «военного коммунизма», ни нэп не смогли изменить кризисную ситуацию в регионе. Массовая безработица, неграмотность и поразительная бедность населения, зачаточное состояние фабрично-заводской промышленности, отсутствие крупных городов, экономических и культурных центров — такова плачевная картина ее существования на исходе первого десятилетия советской власти.
Региональная политическая элита напряженно искала выход из тупиковой ситуации, в какой оказалась Чувашская Республика в годы нэпа. В ходе дискуссий сложились три основные партии, точнее точки зрения о путях преодоления кризиса и перспективах ее социально-экономического роста. Условно их можно обозначить как «аграрная», «промышленная» и «кустарная».
Большинство лидеров Чувашии исходило из необходимости преимущественного развития аграрного сектора экономики. Эта мысль проходит «красной чертой» через все резолюции и постановления бюро, пленумов и конференций Чувашского обкома партии, принятых в те годы. Имелась и объективная база для таких утверждений: в период нэпа сельское хозяйство занимало главенствующее место в народном хозяйстве автономии. В 1926— 1927 гг. в этой сфере было занято 95,4 % ее населения, в общем объеме валовой продукции народного хозяйства на его долю приходилось 77,7 %.
Так, в марте 1923 г. на областной партийной конференции обсуждался вопрос о перспективах развития народного хозяйства автономии. В докладе председателя облисполкома С. А. Кори-чева упор был сделан именно на восстановлении сельского хозяйства, поскольку Центр обещал выделить средства на эти цели. По его мнению, основная причина бедности чувашей заключалась в отсутствии у них коммерческих способностей,
«и в дореволюционное время все рынки среди них захватывались пришлым элементом». Позицию сторонников восстановления промышленности докладчик назвал большой нелепостью: «неразумно ласкать себя мыслью, что экономический сдвиг в автономии возможен на базе развития промышленности при игнорировании сельского хозяйства»
Но в партийных документах не содержится ответа на вопрос, как добиться наращивания сельскохозяйственного производства и тем самым решить продовольственную проблему? Как поднять экономику автономии на базе мелкого и натурального крестьянского хозяйства, которая была не в состоянии прокормить себя и свою семью, не говоря уже о выделении товарной продукции? Каким образом преодолеть малоземелье местных крестьян, земельные площади которых оказались примерно в 3 раза меньше, чем средние показатели в европейской части страны? Эти вопросы еще оставались открытыми и не получили разрешения в документах партийно-советских органов. В них содержатся лишь общие пожелания — преодолеть общинный характер землепользования, завершить землеустройство, переселить примерно половину крестьянских хозяйств автономии за ее пределы2, расширить почти в 3,1 раза территорию автономии за счет аннексии земель соседних Симбирской, Самарской и Нижегородской губерний, а также Татарской АССР и Марийской автономной области и других3.
Сторонники альтернативных взглядов на основные направления социально-экономического развития Чувашии оказались не столь многочисленными и влиятельными, как аграрии. Это, как правило, «красные» директора государственных предприятий и трестов, часть партийных работников во главе с Д. С. Эльменем. Их взгляды на пути преодоления кризисного состояния экономики Чувашии, на перспективы ее развития опирались на практический опыт управления областью, а также ее фабриками и заводами. Для них было ясно, что капитал, направленный в промышленность, возвращается в экономику Чувашии, а вложения в сельское хозяйство считались «не нашими», поскольку они нацеливались на подъем крестьянского хозяйства, по партийной терминологии, мелкобуржуазного элемента. Малоземелье, истощение почвы, плохие урожаи служили убедительным аргументом в спорах, поэтому «промышленники» были уверены в том, что «на одном сельском хозяйстве Чувашия не выедет». 4
Их не смущали удручающие цифры о состоянии индустрии Чувашии в годы нэпа. В 1926-1927 гг.
в этой сфере было занято лишь 0,2 % населения автономии , а ее доля в валовой продукции составляла только 12,1 % 5. Тем не менее они будущее автономии связывали только с развитием современной индустрии, которая должна была стать главной базой ее экономического возрождения. Они считали «уклоном» и даже ошибкой строить благополучие автономии на развитии аграрного сектора.
По их расчетам, промышленность Чувашии, доведенная до довоенного уровня, могла дать в местный бюджет дохода в 1,5 раза больше, чем сельское хозяйство 6.
За счет наращивания выпуска продукции в лесной, деревообрабатывающей, химической отраслях в маслобойном и олифоварочном производствах, предполагалось добиться постепенного снижения размера дотации от Центра.
Сторонники признания доминирующей роли мелкого кустарного производства в экономике оказались не столь влиятельными, как «аграрии» или «промышленники». Среди наиболее видных представителей приоритетного развития кустарного производства в Чувашии необходимо упомянуть некого Роднова, как отмечается в архивных документах, «из молодых чуваш — экономистов, работавших в Госплане РСФСР». В июне 1925 г. он выступил с докладом на заседании плановой комиссии облисполкома, где доказывал, что именно мелкое кустарное производство в состоянии поглотить избыток рабочих рук и создавать почву для внедрения торгового капитала в экономику региона. По его версии, в Чувашской Республике не имелось никаких перспектив для развития фабрично-заводской промышленности. «Что может дать промышленность? Капиталов требует много, а дает мало. Для того, чтобы занять 50 тыс. человек, требуется 50—70 млн руб., а таких средств в автономной республике не имеется». Его вывод: «проблема оздоровления народного хозяйства в Чувашской АССР лежит в организации труда населения. Ни промышленность, ни переселение, ни сельское хозяйство не могут разрешить вопрос восстановления ее экономики. Только организация труда на основе кооперирования в мелком кустарном производстве даст возможность вывести народное хозяйство Чувашской АССР из нынешнего тупика, избавит население от условий вечного недоедания, культурного оцепенения и вымирания» 7.
По итогам обсуждения секциям Чувашпла-на поручалось разработать перспективный план развития народного хозяйства Чувашской АССР, «поставив во главу угла доклад тов. Роднова».
Безусловно, в 1920-е гг. имелась объективная основа для таких утверждений, поскольку кустарная промышленность в народном хозяйстве автономии занимала второе место по числу занятых лиц и валовой продукции. Еще в дореволюционное время кустарно-ремесленным производством занималось примерно 30 тыс. человек, или 3,6 % населения Чувашского края.
В 1913 г. они давали продукции на 7 млн золотых рублей, в то время как фабрично-заводская промышленность — лишь на 3,5 млн руб. 8 Таким образом, по численности занятых мелкая кустарная промышленность превышала аналогичные показатели цензовой промышленности почти в 10 раз, по объему валовой продукции — в 2 раза 9. В 1927—1928 гг. по материалам переписей в республике в кустарной промышленности было занято до 25,9 тыс. человек. 10 Общая стоимость продукции отрасли составляла примерно 9,3 млн советских рублей, по другим данным — 12,9 млн руб. 11
Но кустарная промышленность автономии в годы нэпа не вышла из кризисного состояния, она не достигла довоенных рубежей ни по численности кустарей, ни по видам промыслов, ни по общему объему выпуска продукции. Отрасль отличалась примитивной техникой, низкой производительностью труда, крайне незначительным использованием наемной рабочей силы. Все группы промыслов объединяла одна общая черта — им занималось исключительно бедное чувашское крестьянское население в поисках заработка для существования. Основные причины кризиса кустарного производства местные власти видели в некультурности населения, дефиците финансов. Но у них не имелось конкретных планов восстановления мелкой кустарной промышленности, перспективы ее развития облекались лишь в общие фразы и выражения. Среди них рационализация труда и страхование кустарей, широкое вовлечение их в кооперативы, поднятие производительности труда, проведение среди них активной общественно-политической работы, ликвидация неграмотности, организация касс взаимопомощи и т. д.
Концентрированным выражением альтернативных идей являются генеральные планы развития сельского хозяйства и промышленности Чувашии, составленные в середине 1920-х гг. Главная мысль плана восстановления сельского хозяйства автономии заключалась в переходе от трехполья к многопольному севообороту, что, по мысли его разработчиков, повышало доходность отрасли более чем в 3 раза.
Основным источником интенсификации и рационализации сельского хозяйства считалось получение дотации от Центра в виде безвозвратных ссуд и пособий более чем на 11,6 млн руб. 12 Генеральный план промышленности Чувашской АССР предусматривал строительство 49 новых предприятий и свыше 20 кулеткацких мастерских за 1926—1941 гг., на что предусматривалось испрашивать из государственного бюджета страны свыше 31,4 млн руб. 13.
Но эти планы оказались утопическими, поскольку ни одна инстанция в Центре не соглашалась предоставлять автономии солидные безвозвратные суммы на их реализацию. Причем, безрезультатными оказывались обращения лидеров Чувашии в самые высокие партийные структуры. Так, 19 февраля 1925 г. Политбюро ЦК ВКП (б) признало «общее материальное положение Чувашской области тяжелым» и требующим оказания экстренной помощи. Для чего Политбюро поручило СНК РСФСР рассмотреть вопрос о субсидировании автономии, а Президиуму ВЦИК образовать комиссию для поездки на место с целью определения ряда экономических и финансовых мероприятий по укреплению ее хозяйства14.
В марте 1925 г. в Чебоксары прибыла комиссия ВЦИК во главе с М. Д. Пастуховым. Она, изучив представленные материалы, пришла к выводу о необходимости выделения автономной области финансовой помощи в размере 180 тыс. руб. По оценке руководства Чувашии, эта смехотворная сумма никоим образом не могла помочь восстановлению ее экономики15.
Своеобразную черту под дискуссиями об основных направлениях социально-экономического развития автономии в годы нэпа подвела правительственная комиссия РСФСР, которая летом 1928 г. на месте тщательно изучала причины ее затяжного хозяйственного кризиса и культурной отсталости. В итоге федеральная комиссия пришла к выводу, что в основу построения плана народного хозяйства Чувашской АССР должен быть положен принцип наивысшего и опережающего развития сельского хозяйства на основе коллективизации и кооперирования, с усиленным возрождением интенсивных отраслей молочного животноводства, свиноводства, птицеводства, а также овощеводства и хмелеводства.
Второй по значимости генеральной линией развития экономики автономии считалось восстановление мелкой кустарной промышленности, которая «при умелом воздействии не нее может стать одним из важнейших рычагов в деле социалистического
переустройства деревни, сильнейшим фактором повышения экономического и культурного уровня крестьянства». Что касается цензовой промышленности, то она в течение ближайшего периода времени «должна будет играть лишь роль мероприятия, стимулирующего укрепление социалистических элементов деревни, переход сельского хозяйства на более высокий уровень и повышение его доходности». Причем, программу возрождения фабрично-заводской промышленности предлагалось строго увязывать с планом развития сельского хозяйства и финансовыми возможностями региона16.
В годы нэпа дискуссии об основных направлениях социально-экономического развития страны, идущие в Центре, были перенесены и на республиканскую почву. Они показали отсутствие единства среди руководящих партийных и советских работников Чувашии в определении ее стратегии и перспектив. Большинство ее лидеров принадлежало к числу сторонников преимущественного развития аграрного сектора экономики. Необходимость возрождения промышленности отстаивали лишь директора государственных предприятий и отдельные партийные работники. Имелись и сторонники альтернативных взглядов, которые отдавали предпочтение возрождению мелкого кустарного производства. Их объединяет непримиримость позиций и взглядов, вера в правоту только своей точки зрения, неприятие даже части вполне разумных предложений другой стороны, а также утверждения о необходимости получения в Центре солидной беспроцентной и безвозвратной долгосрочной ссуды.
Федеральные органы власти и управления главенствующее место в экономике автономии отводили сельскому хозяйству, тем самым признавали место Чувашии в общесоюзном народнохозяйственном комплексе как поставщика сельскохозяйственной продукции и дешевой рабочей силы. Второе место в своеобразной иерархии направлений социально-экономического развития республики ими отводилось кустарному производству. Фабрично-заводская промышленность в их понимании имела в Чувашской Республике лишь вспомогательное значение, играла только роль рычага для восстановления сельского хозяйства.
Аграрная стратегия развития автономии, выбранная центральными и местными партийными лидерами вопреки решениям XIV съезда партии об индустриализации, предопределила стадиальное отставание Чувашии от общих темпов социально-экономического развития страны. Она на протяжении десятилетий оставалась одним из самых
отсталых регионов федерации. Сельское хозяйство автономии не могло поглотить избыточное население, обрекая их на хроническое полуголодное существование. Реальная индустриализация Чувашии произошла лишь в период Великой Отечественной войны, а также в 1960—1980-х гг.
Численное преобладание городского населения над сельским, промышленности над сельским хозяйством, рабочего класса над крестьянством в автономии произошло лишь на рубеже 1970—1980-х гг., примерно на 25-30 лет позднее, чем в среднем в РСФСР. Такова цена выбора стратегии развития Чувашской Республики, избранная властями в 1920-х гг.
ЛИТЕРАТУРА
1 Михайлов А. М. О хозяйственном и культурном строительстве Чувашской Республики. — Чебоксары. 1928. С. 3.
2. Государственный архив современной истории Чувашской Республики (ГАСИЧР). Ф. 1. Оп. 4. Д. 1. Л. 9 — 12.
3. Орлов В. В. Крестьянство и власть в 1920-е годы (на примере Чувашии) // Аграрный строй Среднего Поволжья в этническом измерении. — М., 2005. С. 510 — 517.
4. Иванов В. П. Этническая география чувашского народа. Историческая динамика численности и региональные особенности расселения. — Чебоксары, 2005. С. 206 — 209.
5. Государственный исторический архив Чувашской Республики (ГИАЧР). Ф. 202. Оп. 1. Д. 32. Л. 13 — 15.
6. Михайлов А. М. Указ. Соч. С. 3.
7. ГИАЧР. Ф. 222. Оп. 1. Д. 107. Л. 12 — 22.
8. ГИАЧР. Ф. 125. Оп. 2. Д. 416. Л. 85 — 118.
9. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 262. Оп. 1. Д. 169. Л. 1 — 3.
10. Андреев М. А. Развитие хозяйства Чувашии за годы Советской власти // Ученые записки Чувашского научно-исследовательского института. Вып. 17. — Чебоксары: 1957. С. 7.
11. Отчет Правительства Чувашской Автономной Советской Социалистической Республики за 1926-27 и 1927-28 годы. Чебоксары, 1928. С. 44.
12. Проблемы истории промышленности и рабочего класса Чувашии. Чебоксары, 1988. С. 54 — 55.
13. ГАРФ. 262. Оп. 1. Д. 171. Л. 3 - 8.
14. Там же. Д. 169. Л. 1 - 86.
15.Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) . Ф. 17. Оп. 3. Д. 489. Л. 2 - 5.
16.ГИАЧР. Ф. 203. Оп. 2. Д. 48. Л. 3.
17. ГИАЧР. Ф. 414. Оп. 1. Д. 14. Л. 1-5.
