CC BY
66
30 (87) - 2008
Поиск. Спыт. Решения
ПРОМЫШЛЕННОСТЬ ЧУВАШИИ В ГОДЫ нэпа: ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ И ИТОГИ РАЗВИТИЯ
В. В. орлов,
кандидат исторических наук, доцент российский государственный аграрный заочный университет,
г. Балашиха
В отечественной историко-экономической литературе встречаются различные подходы и оценки итогов индустриализации в рамках НЭПа. Одни авторы утверждают, что «...период восстановления стал лучшим пятилетием хозяйственного строительства в экономической истории Советской России. В сжатые сроки удалось достигнуть и превзойти довоенный уровень развития промышленности и сельского хозяйства, производительности труда и его оплаты» [1]. Другие исследователи указывают на неясность конкретных результатов восстановления экономики на базе НЭПа, нарастание диспропорций между промышленностью и сельским хозяйством. Они, отмечая незавершенность восстановительного этапа в количественном и качественном отношениях, приходят к выводу о том, что в этот период «государство укрепилось более, чем восстановилась экономика» [20; 26; 33].
Такие же противоречивые оценки итогов промышленного развития имеются и в региональной литературе. В советское время в ней, например, утверждалось, что к 1928 г. завершилось восстановление народного хозяйства Чувашской АССР. По выпуску продукции ее промышленность достигла довоенного уровня [15] и даже превысила на 3 % уровень 1913 г. [21]. Современные исследователи оценивают гораздо скромнее итоги развития индустрии в эти годы. Они указывают на незавершенность восстановительного процесса в промышленности автономии, низкую производительность труда, чрезмерность расходов топлива и сырья по сравнению с довоенным уровнем. По их расчетам, в 1927—1928 хозяйственном году выпуск продукции в крупной
промышленности Чувашии в денежном выражении составлял всего лишь 86,7 % от уровня 1913 г. [17].
В настоящей статье рассматриваются актуальные вопросы изучения развития промышленности автономии в период НЭПа. В центре внимания автора находятся достижения, проблемы и перспективы развития индустрии в рамках исследуемого периода экономической истории. Для их осмысления важен анализ стартовых условий развития промышленности региона, а также сравнение результатов ее восстановления с аналогичными показателями дореволюционного времени.
Перестройка промышленности на принципах НЭПа на местах имела свои особенности, связанные с неравномерностью социально-экономического развития отдельных территорий страны. Порайонные отличия в восстановлении промышленности объяснялись различным влиянием трех основных факторов. Прежде всего, это было связано с трудностью реформирования хозяйства, сложившегося еще в дореволюционное время. Вторая причина неравномерности промышленного развития обусловлена различным уровнем ущерба, нанесенным экономике в годы революции и гражданской войны, степенью разрыва хозяйственных связей. И, наконец, диспропорции в уровне восстановления промышленности объяснялись катастрофическими последствиями голода 1921 г.
Каково же было состояние промышленности автономии к началу НЭПа? Следует напомнить, что экономика дореволюционной Чувашии, как и остальных национальных окраин страны, носила аграрно-сырьевой характер и отличалась крайне слабым развитием частной предпринимательской
деятельности. Численность крупной буржуазии в крае не превышала и 20 чел., причем большинство из них являлось представителями русской буржуазии [23]. Чуваши среди них были представлены лишь промышленником П. Е. Ефремовым, который занимал ведущие позиции в Поволжье в реализации лесных материалов [25]. Большинство предприятий относилось к лесной и деревообрабатывающей отраслям. Химическая отрасль была представлена двумя скипидарными заводами, сельскохозяйственная — маслобойным, тремя винокуренными и спиртоводочным заводами. Всего в 1913 г. здесь насчитывалось 29 цензовых предприятий, стоимость их валовой продукции составляла чуть более 4,3 млн довоенных руб. [14].
После революции промышленность региона стала разваливаться. За годы гражданской войны выпуск продукции в лесопильном производстве, главной отрасли промышленности Чувашии, сократился в 8 раз. В 1920 г. в автономии, по несколько завышенным данным, было произведено промышленностью около 20 % довоенной продукции [36]. Спад производства в РСФСР составлял еще выше — до 14,6 % по сравнению с дореволюционным уровнем, по другим сведениям — даже до 13,8 % [16, с. 243].
Пятикратное снижение промышленного производства в регионе в этот период нельзя объяснять лишь причинами военного характера. Территория Чувашии в годы гражданской войны, как и в годы первой мировой, не являлась непосредственной ареной боевых действий. Политика «военного коммунизма» с ее национализацией, конфискацией, реквизицией и мобилизацией оказала губительное воздействие на промышленность.
Голод 1921 г. окончательно «добил» экономику Чувашии. Все оборотные средства предприятий, станки и оборудование были вывезены за ее пределы для обмена на хлеб голодающему населению. В результате почти половина промышленных предприятий вышла из строя, остальные бездействовали. В 1921—1922 гг. промышленность автономной области давала лишь 2—3 % довоенной продукции, т. е. практически упала до критической отметки индустриального развития [30]. В то время как валовая продукция всей промышленности страны в 1921 г. по сравнению с 1920 г. выросла на 42,1 %, достигнув 19,5 % довоенного уровня [16, с. 242].
Промышленность переходного периода состояла из различных укладов: социалистического, государственного и частнохозяйственного капитализма, а также мелкого товарного производства.
Они отличались формами собственности на средства производства и занимали различное место в экономической структуре общества.
Решающая роль в социалистическом преобразовании страны отводилась государственной крупной промышленности, которая объединяла национализированные фабрики и заводы. Судьба советского строя связывалась именно с ее прибыльной работой, «которая дает больше, чем поглощает». Тем самым власти намеревались добиваться повышения производительности труда, снижения себестоимости продукции и, в конечном итоге, создания условий для социалистического накопления. Остальные предприятия подлежали консервации или сдаче в аренду кооперативам, товариществам и частным лицам.
Государственная промышленность Чувашии восстанавливалась с большим трудом. Примерное представление о ее стартовых условиях можно получить из таблицы.
В 1922—1923 гг. общий объем продукции государственной промышленности области составлял 1,5 млн довоенных руб., или 35,1 % по сравнению с 1913 г. Первое место в промышленности по числу заведений, мощности двигателей и объему продукции занимало лесопильное производство. На втором месте находилось маслобойное производство, остальные предприятия обслуживали преимущественно потребности местного населения. Бездействовало большинство лесопильных заводов и предприятий металлообрабатывающей отрасли.
Выход из кризисного состояния государственной промышленности власти нашли в трестировании — объединении на началах хозяйственного расчета наиболее крупных, технически оборудованных, территориально целесообразно расположенных предприятий каждой отрасли. Главная его цель заключалась в предотвращении распыления сил и средств по отдельным предприятиям, в борьбе с капиталистическими элементами и овладении рынком. Тресты действовали на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли и имели определенную самостоятельность в производстве своих операций. Но за государством оставалось право определять направления их хозяйственного развития, утверждать производственные программы, сметы доходов и расходов, проводить ревизии и распределять прибыль [32].
Отличительная особенность Чувашии состояла в том, что в ней трестирование происходило значительно позднее, чем в соседних губерниях и областях. Лишь в июле 1923 г., по декрету
Государственная промышленность Чувашской автономной области в 1922—1923 гг., (тыс. довоенных руб.) [37]
Вид производства Изделия Единица учета Валовая продукция
Количество Сумма
Лесопильное Доски, тес и др. Куб. ф. 1 549 400 817,5
Мебельное Венские стулья и др. Шт. 52 890 41,4
Мукомольное Мука ржаная Пуд 181 530 184,6
Маслобойное Масло растительное То же 55 600 297,9
Жмых —» — 132 400 109,9
Олифа —» — 14 600 78,3
Прочее — — — 0,3
Всего — — — 1529,7
Совнаркома РСФСР, местные государственные предприятия «Чувашлес», Урмарская мебельная фабрика «Единство», Ядринский маслобойный завод и Чебоксарский комбинат «Древметалл» были оформлены как автономные предприятия с трестовскими правами. Их производственные планы составлялись на основе контрольных цифр областного совнархоза. Они отличались снабжением в плановом порядке сырьем, топливом, оборудованием и кадрами.
Судьба трестов автономии находилась в серьезной зависимости от разрешения двух основных проблем — преодоления дефицита сырья и нехватки оборотных средств. Они являлись общими для всех трестов. Однако различным оказалось их влияние на судьбы промышленных предприятий.
Наиболее остро нехватка материалов и сырья наблюдалась на Ядринском маслобойном заводе (ЯМОЗ). Его продукция пользовалась высоким спросом у потребителей, а жмых поставлялся на экспорт. Производственные мощности предприятия позволяли производить до 450 тыс. пуд. масличных семян и более 60 тыс. пуд. олифы и сиккативов в год [32]. Но Чувашская область, а также Нижегородская и Симбирская губернии обеспечивали лишь 10—12 % потребности предприятия в семенах. Основную часть сырья приходилось закупать далеко за пределами автономии в районе р. Белой и Волго-Камском районе.
С этим была связана и другая проблема завода — транспортная: доставка сырья из отдаленных районов. Наиболее выгодным оказался речной путь доставки грузов и материалов. Но после национализации пароходов наступил упадок судоходства по р. Суре. Если в навигацию 1914 г. заводом при одном буксире и пассажирском пароходе в 30 л. с. было перевезено более 702,3 тыс. пудов грузов, то в навигацию 1923 г. Главпароходством при 5—6 пароходах в 135 л. с. — лишь 240,9 тыс. пудов, или
в 2,9 раза меньше. Фрахт и сборы Госпароходства превышали в 2 раза соответствующие затраты довоенного времени [4].
Руководство завода исходило из того, что перевозки собственным флотом обойдутся значительно дешевле за счет уменьшения разных сборов. В июне
1923 г. Чувашский облисполком и обком партии обратились в ВЦИК с ходатайством о передаче маслобойному заводу Сурского флота. ВСНХ дал положительное заключение, Госплан предложил создать акционерное общество с Наркоматом путей сообщения РСФСР и Чувашской автономной областью. Но сам наркомат выступил категорически против данного предложения, мотивируя свой отказ тем, что грузы маслобойного завода бесперебойно обслуживаются транзитными судами [4]. В июле 1924 г. ЭКОСО РСФСР постановило отклонить эти предложения Чувашской области.
Тогда облисполком направил новое ходатайство в Совет Труда и Обороны, с тем чтобы добиться отмены постановления ЭКОСО РСФСР и передать Сурский речной флот Ядринскому маслобойному заводу. Президиум ВСНХ, как и ранее, высказался за передачу судов заводу. Аргументировалась эта позиция тем, что флот до национализации принадлежал ЯМОЗу, обслуживал не только его нужды, но и все грузовые и пассажирские перевозки по р. Сура. На заводе сохранились все необходимые мастерские для обслуживания судов, оборудованный затон и зимние помещения для команды. Но Госплан, ЭКОСО и НКПС РСФСР выступали категорически против передачи флота заводу. В августе
1924 г. на заседании СНК РСФСР было принято окончательное решение: «утвердить постановление ЭКОСО РСФСР от 3 июля 1924 г.» [4]. Это означало отказ от передачи Сурского флота Ядринскому маслобойному заводу.
Неразрешенность сырьевой и транспортной проблем, а также рост цен на топливо и рабочие
руки обернулись свертыванием производства. Практически ни в один год трест не получал сырья в достаточном количестве. Это обернулось хроническим невыполнением плановых заданий. В 1927—1928 гг. загрузка мощностей Ядринского маслобойного завода составляла менее 20 % от технически возможного из-за дефицита сырья [22].
Остальные тресты, базирующиеся на переработке лесоматериалов, имели в достаточном количестве сырья в пределах самой республики. Но в силу ряда причин не сумели организовать непрерывный процесс обеспечения ими производства. В 1927—1928 гг., например, в автономии лесное сырье, которого имелось в избытке, перерабатывалось всего лишь на 35 %, а сельскохозяйственное — только на 15 % [27]. В совершенно ничтожных размерах использовалось и местное минеральное сырье — глина, песок, фосфориты.
Все тресты Чувашской автономной области испытывали также острый финансовый кризис. Например, в 1923—1924 гг. «Чувашлестресту» для выполнения производственной программы требовалось оборотных средств на сумму 523,6 тыс. руб., фактически же он имел лишь 160,4 тыс. руб., или 30,6 % к заданию. В остальных трестах ситуация с финансами оказалась еще плачевнее. Урмарская мебельная фабрика имела оборотных средств в сумме 38,3 тыс. руб., что составляло лишь 28 % от суммы, необходимой для выполнения производственных заданий. Оборотный капитал маслобойного завода составлял 138 тыс. руб., или 24 % от требуемого для реализации планов производства. А в Чебоксарском комбинате «Древметалл», который также имел трестовские права, еще в начале года была закрыта металлообрабатывающая мастерская из-за отсутствия средств. В целом, трестам Чувашии для достижения довоенного уровня необходимо было иметь оборотных средств примерно на 2 млн руб., фактически же они располагали средствами в 5,9 раза меньше [8].
Выход из их тяжелой финансово-экономической ситуации местные власти видели исключительно в незамедлительном пополнении оборотных средств за счет получения в центре долгосрочной беспроцентной ссуды. Однако рецепт оздоровления трестированной промышленности, предложенный руководством автономии, нисколько не совпадал с интересами центральной власти, которая стремилась освободиться от финансовой поддержки нерентабельных предприятий. Устремления местной власти шли вразрез с принципами новой экономической политики, направленными
на перевод предприятий с государственного бюджета на финансовую и хозяйственную самостоятельность.
В 1924—1925 хозяйственном году также не произошло никаких позитивных изменений в финансировании трестированной промышленности. Власти вынуждены были ликвидировать Чебоксарский комбинат «Древметалл» из-за полного отсутствия денежных средств. Фактическая потребность в оборотном капитале для «Чувашлестреста» составляла более 2,3 млн руб., маслобойного завода — 574,2 тыс. руб., мебельной фабрики — 168,2 тыс. руб. Но их обеспеченность оборотными капиталами находилась в пределах 32—38 %. Финансовый «голод» обернулся неполной загрузкой оборудования предприятий. В частности, использование мощностей мебельной фабрики составляло 47 % от технически возможной, а «Чувашлестреста» — всего лишь 27 % [3]. Словом, из-за дефицита финансов предприятия государственной промышленности не сумели задействовать и половины имеющихся производственных мощностей.
Руководство Чувашии всерьез рассчитывало на получение солидной финансовой помощи из центра для государственных предприятий, особенно в связи с процессами, связанными с изменениями ее статуса. Составной частью проблемы преобразования Чувашской области в автономную республику являлся вопрос повышения ее финансово-экономической мощи. Эта тема обсуждалась давно и на самом высоком уровне. Наконец, 19 февраля 1925 г. Политбюро ЦК РКП (б), признав «общее материальное положение Чувашии тяжелым и требующим оказания соответствующей помощи», поручило СНК РСФСР рассмотреть вопрос о субсидировании автономии, а Президиуму ВЦИК образовать комиссию для поездки на место с целью ознакомления с ее общеэкономическим состоянием [34].
В рамках выполнения этого поручения в марте 1925 г. в г. Чебоксарах работала комиссия ВЦИК под руководством М. Д. Пастухова. Изучив доклады отделов местного хозяйства, труда и других структурных подразделений облисполкома, она пришла к выводу о необходимости оказания финансовой помощи государственным промышленным предприятиям автономии в размере 180 тыс. руб. По оценке ее руководства, эта «смехотворная» сумма никоим образом не могла помочь выходу из кризисного состояния промышленности.
Альтернативный проект Чувашского облисполкома предусматривал получение из центра долгосрочной ссуды в сумме 2,3 млн руб. на расширение
оборотных средств предприятий государственной промышленности, а на восстановление их основного капитала — более 1,3 млн руб. Также предусматривалось выделение централизованных средств на сооружение новой текстильной фабрики и 20 ку-леткацких мастерских [9]. В марте 1925 г. Чувашский облисполком направил соответствующие документы в центр для согласования и принятия решения.
Госплан РСФСР сразу же снял предложения о выделении денежных средств в сумме 1,3 млн руб. на пополнение основного капитала промышленных предприятий, а также проект строительства текстильной фабрики из-за отсутствия точных экономических расчетов. Не стал предметом обсуждения и вопрос о предоставлении финансовой помощи для восстановления кустарной промышленности и строительства 20 кулеткацких мастерских. Проект Госплана предусматривал лишь направление 1,2 млн руб. на увеличение оборотных средств предприятий, а остальную сумму им предлагалось получить по банковскому кредиту [9].
В апреле—июне 1925 г. эти предложения стали предметом обсуждения на заседании ВСНХ РСФСР, который в итоге принял решение установить размер ссуды для предприятий Чувашии в сумме 2 млн руб. Но через месяц ЭКОСО РСФСР заблокировало прохождение этих документов из-за очевидной нехватки аналитических материалов в представленных документах. Федеральное экономическое совещание обязало Госплан РСФСР предоставить дополнительные сведения, касающиеся удельного веса промышленности в народном хозяйстве автономии, выяснить, «в какой мере отразится развитие промышленности на увеличении товарности сельского хозяйства», а также предложило руководству области усилить работу трестов республиканского значения [9].
Обращение в Совнарком РСФСР также не принесло положительных результатов. В сентябре 1925 г. федеральное правительство отложило слушание данного вопроса «...до проработки в Госплане вопроса об использовании займа хозяйственного восстановления промышленности». Госплан РСФСР согласился предоставить Чувашлестресту ссуду в размере 500 тыс. руб., маслобойному заводу — 100 тыс. руб., все остальные предприятия оказались вне его списка. А союзные органы власти приняли решение о финансировании лишь Чувашлестреста, но отказали в этом маслобойному заводу. Результатом многомесячных согласований в центре, таким образом, стало решение о выделении ссуды в размере 500 тыс. руб. для пополнения оборотных средств Чувашлестреста
вместо ожидаемых 2,3 млн руб. [9]. Тем самым не оправдались надежды руководства автономии на щедрую финансовую помощь государства в связи с изменением ее статуса.
По мнению современников, основная причина провала этих инициатив заключалась в том, что «.центральные органы власти не придавали никакого значения вопросу развития промышленности Чувашии». К тому же эти ходатайства направлялись в центр в середине хозяйственного года, когда в государственном бюджете страны оказалось невозможным изыскать свободные средства для финансирования внеплановых затрат. Не приходилось говорить и о качестве представленных документов. В них оказалось столько дефектов, недочетов и грубых арифметических ошибок, что пришлось в срочном порядке вызвать в Москву бухгалтерских работников ЯМОЗа, Чувашлестреста, Урмарской мебельной фабрики для основательной переделки документов [10].
Курс на индустриализацию страны, выдвинутый на XIV съезде партии в декабре 1925 г., предусматривал высокие темпы развития крупной промышленности, реконструкцию старых и строительство новых предприятий во всех союзных и автономных республиках. Масштабы развития народного хозяйства определялись размерами накоплений. При ограниченности средств развитие производительных сил страны партия связывала с осуществлением во всей стране режима бережливости, экономии и беспощадной борьбы со всякими непроизводительными расходами, увеличением притока свободных средств населения в кредитные, кооперативные учреждения, а также государственными займами [19, с. 312].
Но руководство автономии все надежды на оживление работы трестов по-прежнему связывало с получением в центре солидной финансовой помощи. В 1926—1927 гг. Совнарком Чувашии обратился в федеральное правительство с просьбой о выделении денежных средств в сумме 2,9 млн руб. на развитие государственной промышленности, из них на восстановление основного капитала — более 1,9 млн руб., на усиление оборотного капитала — свыше 962,6 тыс. руб. Проект предусматривал также сооружение новой комбинированной мебельной и паркетной фабрики сметной стоимостью в 950 тыс. руб. взамен Урмарской мебельной фабрики, которая, по мнению руководства автономии, могла действовать максимум полтора — два года из-за огромной изношенности зданий и оборудования [5].
Эти планы финансирования государственной промышленности, включая новое строительство, явно шли вразрез с новыми установками партии. Местные власти не сразу осознали то, что в центре всерьез взялись за внедрение режима плановой дисциплины в деятельность всех государственных учреждений. Директивные установки партии требовали, чтобы «.. .всякая сколько-нибудь значительная затрата в области нового строительства, как государственного, так и местного, должна быть согласована с общим хозяйственным планом», «решительно пресекать стихийное сепаратное развертывание строительных работ, ведущее к распылению и неэкономному использованию средств» [19, с. 314].
Поэтому нет ничего удивительного в том, что центральные ведомства фактически отказались рассматривать представленные руководством автономии документы. В заключении наркомата финансов РСФСР указывалось, что «.определение потребности чувашской промышленности в средствах должно проходить в установленном порядке по представлении промфинпланов на 1926—1927 год». Госплан РСФСР вообще отказался рассматривать представленные документы, поскольку «заявка Чувашской АССР не сопровождалась ни операционным, ни перспективным планом развития промышленности» [6].
Проблема пополнения оборотных капиталов и в целом увеличения финансирования государственной промышленности центральными органами увязывалась, таким образом, с составлением общего плана развития народного хозяйства республики. Поэтому в автономии оперативно взялись за работу по составлению народнохозяйственных планов. К их разработке привлекались научные силы, в том числе ученые из Москвы, Казани, которые положили начало систематическому изучению полезных ископаемых, экономики и промышленности автономии. Вскоре ими был подготовлен «Генеральный план промышленности Чувашской АССР», призванный отразить идеи ее индустриализации.
Разработчики генплана исходили из того, что Чувашская АССР относится к числу районов, «ждущих в первую очередь индустриализации». Их оптимизм основывался на избыточности трудовых ресурсов, наличии лесов и торфа — основного сырья для местной промышленности. За 15 лет предусматривалось строительство 49 новых предприятий, в том числе лесопильных, винокуренных, стекольных, кожевенных и кирпичных заводов, электростанций, мельниц, катушечно-челночной,
бумажно-картонной и махорочной фабрик, типографии и других предприятий легкой и пищевой промышленности. На их строительство планировалось направить 8,3 млн руб., на оборудование и техническое оснащение — 23,1 млн руб. Источники их финансирования традиционные — государственный бюджет страны, местный бюджет и собственные средства предприятий. Достижение рентабельной работы новых фабрик и заводов планировалось через семь лет. Общий рост валовой продукции промышленности должен был составить с 8,5 млн руб. в 1927 г. до 31,4 млн руб. в 1941 г. (рост в 3,7 раза), а прибыль — с 309,6 тыс. руб. до 3 102,8 тыс. руб., или в 10 раз, за те же годы [7].
В июле 1927 г. в ВСНХ РСФСР состоялось слушание доклада о перспективном плане развития промышленности Чувашской АССР. Совнархоз определил необходимость преимущественного развития лесной и лесохимической промышленности, а также экстрактно-дубильного производства, отметил невыгодность восстановления бездействующих предприятий автономии. Признавалась целесообразность строительства Шумерлинского комбината, скипидарного завода в Алатырском районе, восстановление Ядринского и Мариин-ско-Посадского винокуренного заводов. В то же время Госплан отклонил план постройки новых предприятий в Алатырском и Козловском районах за недостатком сведений о лесных месторождениях, а также Кирской катушечно-челночной фабрики. Не нашел поддержки и проект строительства новых винокуренных и кирпичных заводов. В постановлении отмечалось отсутствие в генеральном плане информации о развитии кожевенной и кустарной промышленности, металлообработки, сведений о численности рабочих и служащих и т. д. [11].
Во второй половине 1920-х гг. наметился рост оборотных средств государственных предприятий, которые в первые годы НЭПа являлись одной из причин их неудовлетворительной работы. За 1925—1927 гг. оборотные средства государственной цензовой промышленности Чувашии выросли почти в 1,6 раза и превысили 3,3 млн руб. [29, с. 46—47]. Основная их часть приходилась на предприятия лесной промышленности. Наметилась тенденция снижения роли государственного и местного бюджета в оборотных капиталах при увеличении кредитов Промбанка. Новым явлением стало значительное сокращение собственных средств предприятий при почти 4-кратном увеличении заемных капиталов. Если в 1923—1924 гг. в общей сумме оборотного капитала государственных промыш-
ленных предприятий автономии заемные средства составляли всего лишь 37,7 %, то в 1925—1926 гг. они возросли до 62,2 %, а к 1927—1928 гг. — до 88,3 % [29, с. 40—41]. Тем самым трестированная промышленность оказалась в тяжелом финансовом положении.
Это заставило правительство Чувашской Республики обратиться в Совнарком РСФСР с предложением об обращении в оборотный капитал государственной промышленности всей долгосрочной ссуды, выданной до 1927-1928 бюджетного года. К этому времени она превышала 1 млн руб. В августе 1928 г. Правительство Российской Федерации согласилось с этими инициативами и поручило ВСНХ совместно с наркоматом финансов РСФСР в месячный срок принять соответствующее решение. Так тресты автономии избавились от необходимости перечисления процентов за полученные ссуды из государственного бюджета страны.
Со второй половины 1920-х гг. постоянный характер приобретают и капитальные вложения из общесоюзного бюджета в промышленность автономных республик, в том числе и Чувашской АССР. Ранее они носили всего лишь эпизодический характер. Общая сумма капиталовложений в государственную промышленность автономии за годы НЭПа составляла чуть более 1,1 млн руб. Преимущественно они направлялись на восстановление винокуренных заводов, переоборудование и реконструкцию действующих производств. Это давало повод для критики руководства автономии за вложение денежных средств в «пьяное дело». Практически не наблюдалось затрат на новое промышленное строительство. Этим объясняется сохранение в период НЭПа дореволюционной отраслевой структуры промышленности и номенклатуры выпускаемых изделий.
Программа социалистического строительства предусматривала использование государственного капитализма для налаживания крупного производства и развития производительных сил, а также в целях борьбы с мелкобуржуазной стихией. Государственно-капиталистический уклад в промышленности охватывал арендованные и концессионные предприятия. Особенность Чувашии заключалась в том, что в ней отсутствовали концессионные предприятия. Государственный капитализм в ней существовал лишь в форме арендованных предприятий.
Наибольшими темпами арендные отношения в автономии развивались в первой половине 1920-х гг. За период с октября 1921 г. по январь 1922 г. были
сданы в аренду 15 из имеющихся в автономии 33 цензовых предприятий на срок от 1 до 6 лет. В их числе 10 лесопильных заводов, а также скипидарные, мыловаренные и кожевенные заводы. В качестве арендаторов выступили частные лица, товарищества и артели, а также государственно-кооперативные объединения.
Условия договора аренды трудно не назвать кабальными. Арендаторы должны были за свой счет восстановить предприятия, капитально отремонтировать оборудование и помещение. Договором предусматривались жесткие сроки пуска в эксплуатацию годами бездействовавших предприятий. Так, мыловаренные заводы обязаны были дать первую продукцию не позже чем в двухнедельный срок, кожевенные — в месячный срок, лесопильные — в течение 6 месяцев. В обязанность арендаторов входило своевременное проведение текущего ремонта предприятия, передача его в исправном состоянии по окончании срока аренды. На них также лежала обязанность своевременно вносить арендную плату деньгами и продукцией. По лесозаводам ее размер составлял 15 % от валового годового дохода и 5 % — полуфабрикатами. Арендаторы, выполнившие все пункты соглашения, имели преимущественное право повторной аренды.
Противоречия между интересами арендаторов в получении быстрой выгоды и собственника в восстановлении предприятия не могли быть разрешены иначе как за счет досрочного расторжения арендных договоров. В 1923—1924 гг. в аренде находилось лишь 6 предприятий, или более чем в 2 раза меньше, чем в предыдущем году. Основная причина досрочного прекращения договоров заключалась в невыполнении арендаторами условий соглашений, в их стремлении «хищнически эксплуатировать арендованные предприятия, нажиться на расхищении их имущества и запасов». Большинство из них имели долги по арендной плате. Объем продукции оказался намного ниже, чем было оговорено в договорах, ничтожными оказались затраты на текущий и капитальный ремонт фабрик и заводов.
В 1927 г. заканчивались сроки аренды предприятий, заключенных шесть лет назад. Новое соглашение было подписано лишь с двумя арендаторами — Козловским и Алатырским лесозаводами сроком на один год. Резкое сокращение арендных отношений объясняется не только низкой результативностью работы арендованных предприятий, но и ужесточением политики советского государства в отношении частного капитала, свертыванием нэповской политики, определившимся, по мнению
исследователей, к исходу 1926 г. [2]. Через два года в промышленности автономии перестали существовать арендные отношения как форма государственно-капиталистических отношений.
Либерализация экономической политики нашла отражение в разрешении открывать частные предприятия в тех отраслях промышленности, где не хватало государственных средств для подъема производства. При этом Советское государство сохраняло в своих руках командные высоты. Допускало их развитие лишь в меру, ограничивая деятельность частника, всячески вытесняя его из хозяйственной жизни.
Отличительной особенностью Чувашии являлось запоздалое и слабое развитие частных промышленных заведений, хотя в стране процесс их роста продолжался вплоть до 1925—1926 гг. Лишь в сентябре 1926 г. ЦИК и СНК Чувашской АССР приняли постановление «О порядке открытия частных промышленных предприятий на территории ЧАССР», согласно которому каждому жителю республики предоставлялось право организовать промышленное предприятие с числом рабочих до 20 чел. Предприятия с большим числом работников могли быть объектом собственности только на правах концессии, испрашиваемой у правительства Чувашской АССР [12].
В 1926—1927 гг. начали деятельность 7 частных предприятий. Все они относились к лесопильной промышленности, большинство из них размещалось в Алатыре. Лесозаводы принадлежали как частным лицам, так и товариществам и артелям, в том числе и московскому торгово-промышленному товариществу «Муклеспром». Частные предприятия работали, как правило, в 2—3 смены, стабильно выпуская продукцию, поставляемую в основном за пределы республики [18].
Результатом жесткой ограничительной и наступательной политики властей стало сокращение числа частных предприятий. В ноябре 1929 г. в республике были национализированы два последних частных цензовых предприятия республики — ала-тырские лесозаводы братьев Карповых и московских коммерсантов Я. Р. Либермана и Я. Б. Аронсона под надуманным предлогом, что они, будто бы, не были своевременно зарегистрированы в ВСНХ РСФСР. Так завершились экономические «игры» Советского государства с частным капиталом на территории автономии.
Несмотря на ограничительную политику властей, арендованные и частные предприятия играли заметную роль в восстановлении промышленности.
В 1927—1928 гг. по сравнению с 1923—1924 гг. число рабочих в них выросло в 2,2 раза, годовая выработка продукции на одного рабочего — в 3,4 раза, а объем выпущенной продукции — в 7,8 раз, т. е. налицо была тенденция их стабильного роста. Производительность работы на частных предприятиях оказалась значительно выше, чем в кооперативных организациях, и лишь незначительно уступала аналогичным показателям государственных предприятий [13].
К числу спорных относится количественная и качественная оценка результатов восстановления промышленности автономии к концу 1920-х гг. Разница между максимальными (ведомственными) и минимальными (правительственными) показателями по объему выпуска продукции цензовой промышленности Чувашии на 1927—1928 гг. составляет более 2,5 млн руб., что свидетельствует о несовершенстве техники сбора информации и статистики. По сведениям наркомата промышленности и торговли Чувашской АССР, за 1923 — 1928 гг. валовая продукция цензовой промышленности увеличилась в 11,1 раза и составляла в 1927—1928 гг. свыше 8,7 млн руб. При этом доля государственной промышленности выросла с 79,6 до 88,1 %. Доля частного сектора в общем объеме выпуска продукции цензовой промышленности автономии сократилась с 14,3 % в 1923—1924 гг. до 7,8 % в 1927—1928 гг., а кооперативных предприятий — с 6,1 до 4,1 % [35].
Партийные и правительственные органы автономии в отличие от промышленных ведомств обрисовали более адекватную картину состояния ее промышленности. Они показывали отрицательную динамику выпуска продукции на исходе НЭПа. В январе 1929 г. на областной партийной конференции отмечалось, что, несмотря на произведенные капитальные вложения, размер валовой продукции цензовой промышленности уменьшился с 7,1 млн руб. в 1926—1927 гг. до 6,3 млн руб. в 1927—1928 гг. (в ценах соответствующих лет). При этом доля частного сектора в промышленности оказалась заметно выше, а кооперативной промышленности — значительно ниже, чем указывалось ведомственной статистикой. За эти годы валовая продукция предприятий, подчиненных наркомату промышленности и торговли Чувашии, сократилась на 23,3 %, а находящихся в ведении райисполкомов — еще больше — на 36,2 %. Незначительное увеличение производства продукции наблюдалось лишь на предприятиях, подчиненных центральным органам. В результате доля цензовой промышленности в народном хозяйстве республики уменьшилась с
12,1 до 10,8 % [31], а по правительственным источникам — даже с 9,2 до 6,7 % за то же время [28].
Таким образом, противоречивая промышленная политика Советского государства, направленная на укрепление социалистического сектора за счет ограничения и вытеснения государственно-капиталистического и частного укладов, в регионе не давала позитивных результатов. В годы НЭПа развитие промышленности в автономии шло неравномерно, в ней сохранялись серьезные диспропорции между ее укладами. Эта отрасль находилась в зачаточном состоянии и с трудом поддавалась восстановлению. В 1927—1928 гг. объем выпуска продукции цензовой промышленности Чувашии составлял всего лишь 57 % по сравнению с довоенным уровнем.
Основная причина низких темпов роста промышленности, по мнению руководства автономии, заключалась в сильной ее зависимости от поставок сырья из других экономических районов страны, а также в резком уменьшении размеров валовой продукции в маслобойном и спиртоводочном производствах. Дефицит сырья действительно имел место, особенно на маслобойном заводе. Но вряд ли правомерно видеть в этом главную причину спада производства. Центральные органы приводили более внушительный список причин, объясняющих кризис промышленности Чувашии. Среди них повышение себестоимости изделий, существенный разрыв между заработной платой и производительностью труда, снижение выходов продукции, нецелесообразное использование оборотных средств [28].
К числу объективных причин низких темпов восстановления промышленности следует отнести большую глубину кризиса отрасли. Спад промышленности в период «военного коммунизма» еще более углубился в голодные годы. Кризис в цензовой промышленности в автономии оказался намного глубже, чем в целом в стране и в соседних республиках и областях. Это объективно потребовало более длительного времени для выхода из кризиса. Но времени на «разгон» практически не оставалось, так как уже со второй половины 1920-х гг. начался демонтаж рыночной системы, созданной НЭПом.
Причина спада промышленного производства в республике заключалась также в однобокой стратегии ее развития на базе аграрного сектора экономики и мелкого кустарного производства. На протяжении 1920 гг. индустриализация выступала как магистральная народнохозяйственная задача страны. Ее суть состояла в приоритетном развитии
тяжелой промышленности по сравнению с легкой промышленностью и преимущественном развитии промышленности по сравнению с сельским хозяйством. Однако центральные и местные власти рассматривали промышленность Чувашии лишь в качестве вспомогательной отрасли для возрождения сельского хозяйства [24].
Руководству автономии не удалось решить таких актуальных проблем восстановления государственной промышленности, как сырьевая и финансовая. Слабое использование местного сырья и хронический дефицит оборотных средств сопровождались заметным отставанием в темпах ее развития. В автономии не удалось заинтересовать частника вкладывать средства в становление промышленности. Объективно это свидетельствовало о недостаточной квалификации управленцев и хозяйственников, порождало сомнения в правоте принимаемых решений.
Руководящая элита автономии планы развития индустрии связывала с получением щедрой финансовой помощи из центра для восстановления бездействующих предприятий, сооружения почти полусотни новых фабрик и заводов, не обеспеченных проектно-сметной документацией, материалами, кадрами рабочих и управленцев, финансами и т. д. Но эти надежды оказались иллюзорными. Местным властям не удалось добиться ни строительства железнодорожной ветки Канаш — Чебоксары, ни возведения хотя бы одного промышленного предприятия общегосударственного масштаба.
В целом, сложившаяся практика нерационального и затратного хозяйствования в регионах в годы НЭПа закладывала предпосылки для проведения политики форсированной индустриализации, последовательного огосударствления и централизованного планирования в годы предвоенных пятилеток. Это предусматривало ускоренное строительство новых предприятий, техническое перевооружение действующих фабрик и заводов, расширение подготовки квалифицированных кадров. Только таким путем можно было обеспечить наращивание промышленного потенциала отсталой национальной республики, преодолеть ее стадиальное отставание в развитии экономики и решении острых социальных проблем — бедности, нищеты и массовой неграмотности населения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Белоусов Р. Экономическая история России. ХХ век. Книга 2. Через революцию к НЭПу. — М., 1999. С. 404 — 406.
2. Бородкин Л. И., Свищев М. А. Социальная мобильность в период НЭПа. К вопросу о росте капитализма из мелкого производства // История СССР. 1990, № 5. С. 114.
3. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 259. Оп. 10 б. Д. 779. Л. 8—9.
4. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 259. Оп. 8б. Д. 2976. Л. 1—32.
5. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 259. Оп. 10 б. Д. 779. Л. 7—9.
6. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 259. Оп. 10б. Д. 779. Л. 1—3.
7. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 262. Оп. 1. Д. 169. Л. 63—86.
8. Государственный архив современной истории Чувашской Республики. Ф. 1. Оп. 5. Д. 52. Л. 47—49.
9. Государственный исторический архив Чувашской Республики. Ф. 203. Оп. 2. Д. 11. Л. 90 — 93.
10. Государственный исторический архив Чувашской Республики. Ф. 202. Оп. 2. Д. 48. Л. 6.
11. Государственный исторический архив Чувашской Республики. Ф. 203. Оп. 2. Д. 94. Л. 67—73.
12. Государственный исторический архив Чувашской Республики. Ф. 203. Оп. 1. Д. 201. Л. 97—98.
13. Государственный исторический архив Чувашской Республики. Ф. 414. Оп. 1. Д. 198. Л. 13—15.
14. Десять лет Чувашской Автономной Советской Социалистической Республики. (1920—1930). Чебоксары, 1930. С. 110—111.
15. История промышленности и рабочего класса Чувашии. Часть первая. 1861 г. — июнь 1941 г. Чебоксары, 1978. С. 125.
16. История социалистической экономики СССР. М., 1976. Т. 2.
17. История Чувашии новейшего времени. Книга I. 1917 — 1945. Чебоксары, 2001. С. 101.
18. Клементьев В. Н. Предпринимательство в промышленности Чувашии в годы новой экономической политики // Предпринимательство Поволжья: истоки, традиции, проблемы и тенденции развития. Чебоксары, 1988. С. 239—242.
19. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. — М., 1970. Т. 3.
20. Лапина С. Н., Лелюхина Н. Д. Советская экономика на завершающем этапе НЭПа: тенденции и перспективы развития // НЭП: завершающая стадия. — М., 1998;
21. Левин П. А., Ковалев Г. П. Индустриальная поступь республики // Чувашской АССР — 60 лет. — Чебоксары, 1980. С. 30.
22. Михайлов А. М. О хозяйственном и культурном строительстве Чувашской Республики. — Чебоксары, 1928. С. 13.
23. Орлов В. В. Деловая элита Чувашии в конце XIX — начале XX вв. // Предпринимательство Поволжья: истоки, традиции, проблемы и тенденции развития. — Чебоксары, 1988. С. 188—211.
24. Орлов В. В. Дискуссии об основных направлениях социально-экономического развития Чувашии в 1920-е гг. // Региональная экономика: теория и практика. 2008. № 4.
25. Орлов В. В. П. Е. Ефремов: легенды и действительность. — Чебоксары, 1997.
26. Орлов И. Б. Противоречия индустриализации // Россия нэповская. М., 2002.
27. Отчет Правительства Чувашской Автономной Советской Социалистической Республики за 1926 - 27 и 1927 - 28 годы. — Чебоксары, 1928. С. 47.
28. Отчет Правительства Чувашской АССР за 1926 - 27 г. и 1927 - 28 г. Чебоксары, 1929. С. 39.
29. Отчет Правительства Чувашской АССР за 1926 - 27 и 1927 - 28 годы. Чебоксары, 1928.
30. Отчет Чувашского областного экономического совещания Совету Труда и Обороны. Октябрь 1921 г. — март 1922 г. — Чебоксары, 1922. С. 23—24.
31. Резолюции и постановления XII областной партийной конференции. — Чебоксары, 1929. С. 45—48.
32. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М., 1978. Т. 1. С. 248—250.
33. Рогалина Н. Л. Индустриализация в рамках НЭПа и перспективы советской модернизации // Экономическая история: Ежегодник. 2006. — М., 2006.
34. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 3. Д. 489. Л. 2—5.
35. Статистический справочник к десятилетию ЧАССР (1920—1930 год). — Чебоксары, 1930. С. 183.
36. Чичикин П. А., Ефремов А. Г. Чувашия индустриальная // Чувашской АССР — 50 лет. Сборник статей. — Чебоксары, 1970. С. 27—28.
37. Чувашский край. Вып. I. — Чебоксары, 1925. С. 85.
