CC BY
15
С.А. Иванов
Б01: 10.25693/8УОУ.2019.02.27.10 УДК 811.512.157'282
К архаизмам якутского языка и его территориальных диалектов
Диалектная лексика якутского языка, как и лексика общеякутского языка, складывалась на протяжении многих веков. Она состоит, прежде всего, из исконно тюркских основ и монголизмов, как давно было установлено, средневекового периода. Кроме того, как ожидалось, встречаются эвенкизмы и русизмы, преимущественно, дореволюционного периода. Многие из них в наше время стали архаизмами, лексическим признаком периферийных якутских говоров, сохраняя при этом свое прежнее семантическое значение и фонетическое оформление. Кроме того, весьма компетентные исследователи-компаративисты находят и вполне могут обнаруживать в лексике якутского языка и его местных говоров древнейшие иноязычные лексические вхождения, свидетельствующие о каких-то былых связях древних предков якутов с другими древними иноязычными племенами евразийского континента.
В результате многовекового контактирования с другими языками возникли фонетические модификации, семантические сдвиги, появились многозначные слова и слова, вступающие между собой в омонимичные, синонимичные и антонимичные отношения. В диалектной лексике обнаруживаются также табуированные слова и их эвфемистические синонимы, фразеологические единицы.
Ключевые слова: диалектная лексика, лексические заимствования, тюркские языки, исконно тюркские основы, монголизмы, эвенкизмы, русизмы, якутский язык.
Вкратце рассмотрим архаический (исторический) словарный состав лексики якутского языка и его диалектов, чтобы стимулировать дальнейшее детальное изучение этого пласта лексики.
1. Исконно тюркские (якутские) основы
Исконно тюркскими словами мы считаем те лексические единицы, которые в закономерном фонетико-морфологическом и лексико-семан-тическом варианте встречаются в большинстве современных тюркских языков и восходят к древним и средневековым тюркским лексическим единицам. Ниже рассмотрим некоторые якутские слова, относящиеся к архаическому лексическому фонду якутского языка.
Атах 1. (анаб., есей., олен.) 'обувь, торбаса: сайынны ата§ъш суох (олен.) 'у меня нет летних торбасов'; 2. (долг.) 'детские торбаса', 'ба-кари' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 53]. В данном случае архаизм атах восходит к др.-тюрк. вНк ~ вШк 'мягкая обувь из кожи' [ДТС, 1969, с. 187, 188]; якут. диал. атах в значении 'обувь, торбаса' -
© Иванов С.А., 2019
глубокий архаизм, унаследованный от далекого прошлого, не является результатом семантического изменения общеякутского атах 'нога', как думают некоторые якутские диалектологи [Воронкин, 1999, с. 115]. Однако в вышеприведенном слове наблюдается депалатализация гласных звуков, что часто встречается в фонетике якутско-тюркских лексических параллелей: др.-тюрк. Ысйк - якут. бъЛах 'нож'; др.-тюрк. о^их - якут. о§ус 'вол, бык'; др.-тюрк. Шцг1 -якут. танара 'бог, божество'; др.-тюрк. jeygй -якут. санас 'жена старшего брата'.
Ачаах (алл., инд., усть-ян.) 'костер в поле, обложенный вокруг камнями' [ДСЯЯ, II, 1995, с. 54], соответствует др.-тюрк. осад 'печь' [ДТС, 1969, с. 362]; возможно, якутский диалектизм ачаах ~ ачаак возник под влиянием русизма очаг 'устройство для разведения и поддержания огня', также тюркизма в русском языке [СРЯ, II, 1982, с. 731], сохранившего, вероятно, древнейшее значение устройство для разведения огня'. Представляется более приемлемой этимология: о.^ад ~ о^ад ~ очад ~
оче§ < *о:т- 'гореть' + афф. -caq // -jaq- - ча§ со значением места и носителя действия [ЭСТЯ, I, 1974, с. 425]; по-видимому, сохранилось древнейшее значение этого слова в северных якутских говорах, где обычно сохраняются разновременные архаизмы.
Квс (долг., есей.) 'жена: KehYM влбYтэ ик-кис сыла буолла ' Идет второй год, как умерла у меня жена' (долг.); Миитик Kehe - Маарыйа ' Дмитрия жена - Мария' (есей.); слово квс соответствует джагатайскому квч 'жена, семья' (Радлов, II, с. 1287) [ДСЯЯ, I, 1976, с. 118]; архаизм квс в значении 'жена' не зафиксирован в других якутских говорах.
Кыыс (алл.) жена' [Там же, с. 142]: А§ам кыыс а^алынна 'Отец привел себе жену, женился', что соответствует др.-тюрк. kis 'жена': anty kisi aldi 'он женился'; kis al- 'жениться': ol kisi aldi 'он женился' [ДТС, 1969, с. 310]; архаизм кыыс в значении 'жена' унаследован, по-видимому, от далекого прошлого, возможно, от эпохи Махмуда Кашгарского [Там же, с. 410].
Ос (анаб., вил., бул., долг., есей., кол., олен.) 'слово; речь': Биhиги кини вhYн истибиппит 'Мы слушали его речь' (есей.); ЭШги икиллээтигит аан дойду YрдYнэн встврY (вм. сонуннары) ' Вы слушали международные новости' (долг.) [ДСЯЯ, I, 1976, с. 196]; устаревшее слово вс восходит к др.-тюрк. söz 'слово; речь' [ДТС, 1969, с. 511]. Слово употребляется в современном якутском языке в парном словосочетании тыл-вс ' слухи, молва' и в некоторых фразеологизмах: вс киирбэх 1) 'доверчивый; наивный'; 2) 'уступчивый, сговорчивый'; вс св§yYтYгэр киир 'прославиться' [Нелунов, II, 2002, с. 76, 77]; всхоЫоно 'пословица, поговорка'; вhв тобуллар суола 'это его конек' [ЯкутРС, 1972, с. 289];
Со^олоо- (бул., горн., нам., канг., олекм., токк., усть-алд.) 'ехать, идти на юг' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 210] - соответствует др.-тюрк. joqla-' подниматься, взбираться' - от joq' высокое место, возвышенность'; с ними этимологически связано др.-тюрк. слово joqaru 'вверх' [ДТС, 1969, с. 273], которое превратилось в якутском языке в название одной из четырех стран света созуруу 'юг'.
Холлот- (бул., канг., лен., олекм.) отправляться на север' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 288]; вероятно, слово восходит к др.-тюрк. qodi 'вниз,
внизу', что соответствует якут. хоту 'север, так как хотугу ' северный' от хоту ' север' соответствует др.-тюрк. qodiqi 'находящийся внизу, нижний' [ДТС, 1969, с. 452], что также превратилось в языке якутов в название одной из четырех стран света - хоту 'север'.
Таким образом, якутские названия стран света созуруу 'юг', хоту 'север' возникли позднее на почве якутского языка в результате переосмысливания др.-тюрк. joqaru 'верх', qodiqi 'находящийся внизу'.
Следует отметить, что картографирование употребления этих глаголов показывает, что дальнейшее лексико-семантическое изменение и локально-географическую закрепленность они получили в новой родине, в Среднеленском крае, впервые локализуясь в говорах ленских, олекминских, кангаласских, намских якутов, и отсюда они попали в говоры булунских якутов [ДАЯЯ, 2010, карта 164].
Существенно и то, что глаголы со^олоо-'ехать, идти на юг', холлот- 'отправляться на север' не употребляются в речи вилюйских, северо-западных, северо-восточных якутов и других их соплеменников, обитающих за пределами Республики Саха (Якутия).
Сыыстаа- 1) (абый., мом., ойм., кол.) подбирать, собирать': О§о кэмпиэти сыыстыыр 'Ребенок подбирает с пола конфеты'; 2) (верх.-кол.) 'подметать пол': Дьиэбин сыыстыыбын 'Я подметаю пол' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 222]; сыыстаа-с вышеуказанными значениями, возможно, имеет этимологическую связь с др.-тюрк. jíY'is-совм. от/1у- 'собирать' [ДТС, 1969, с. 265, 266]. В современном якутском языке более правильным будет О§о муостаттан кэмпиэти хомуй-ар; Дьиэм муостатын харбыыбын.
Табыскаан (абый., горн., мег.-канг., олекм.); табысхаан (амг., бул., вил., есей., жиг., канг., коб., нюрб., сунт., татт., токк., усть-алд., чурап.); табышкаан (абый., ср.-кол.); табышхаан (верх.) 'заяц' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 233], соответствуют др.-тюрк. 1аЫ§уап 'заяц' [ДТС, 1969, с. 526]. В современном якутском языке и его говорах преимущественно распространена лексема неясного языкового происхождения куобах, хотя она имеет несколько диалектных эквивалентов [Иванов, 2017, с. 233-235].
В некоторых говорах, особенно олекмо-ток-кинских, сохранились древние названия первых
пяти месяцев лунного года, хотя в общеякутском языке в настоящее время не употребляются:
1) бииринньи (олекм., токк.) 'май' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 62], что соответствует др.-тюрк. Ьтпа 'первый' [ДТС, 1969, с. 102], а в общеякутском языке - ыаш ыйа 'май' букв. 'месяц икрометания' рыб, преимущественно озерных; в русском календарном году май - пятый месяц;
2) иккинньи (олекм., токк.) 'июнь' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 106], что соответствует др.-тюрк. 1ктс1 ~ гкт& 'второй, другой' [ДТС, 1969, с. 206], хотя в общеякутском языке данный месяц называется бэс ыйа 'июнь'; «в этом месяце легко сдирается сосновая заболонь...» [Пек., стб. 444]; у русских июнь - шестой месяц календарного года [СРЯ, I, 1981, с. 696];
3) YhYнньY (олекм., токк.) 'июль' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 271] соответствует др.-тюрк. исипсг ~ исипси 'третий' [ДТС, 1969, с. 622], что в общеякутском языке переименовано в от ыйа букв.
месяц травы', т.е. месяц сенокосной страды', по русскому календарю июль - седьмой месяц астрономического месяца [СРЯ, I, 1981, с. 696];
4) тврдYнньY (абый., кобяй., олекм., токк., усть-ян.) 'август' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 245] соответствует др.-тюрк. 1дШпс ~ 1дтШпс ' четвертый'[ ДТС, 1969, с. 581] и общеякутскому атырдьах ыйа 'вильный месяц, т.е. месяц, в котором сено мечут в стоги' [Пек., стб. 203]; по русскому календарному году август - восьмой месяц [СРЯ, I, 1981, с. 21];
5) бэМнньи (абый., алл., вил., бул., канг., коб., токк., усть-ян., чурап.) сентябрь' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 82], что соответствует др.-тюрк. ЬеНпс 'пятый' [ДТС, 1969, с. 97], по русскому календарному году сентябрь - девятый месяц [СРЯ, IV, 1984, с. 78].
Другие порядковые названия месяцев лунного календарного года: алтынньы ~ алынньы 'октябрь', т.е. 'шестой месяц', сэтинньи ~ сэттин-ньи 'седьмой месяц', ахсынньы 'восьмой месяц', тохсунньу 'девятый месяц', олунньу 'десятый месяц' (т. е. ноябрь, декабрь, январь, февраль) хорошо сохранились в якутском языке и во всех его говорах. В то же время в связи с хозяйственным освоением Среднеленского края с экстремальными природно-климатическими условиями общеякутские названия месяцев лунного года много раз переименовывались в результате фенологического наблюдения [Иванов, 2017, с. 158-165].
Несколько парадоксально и то, что иноязычные названия месяцев календарного года более влиятельных в экономическом, политическом и другом отношении народов заимствуются. К примеру, русские названия месяцев календарного года являются словами латинского происхождения и они в наше время проникают в тюркские и другие языки [Иванов, 2016, с. 75].
Мойуос - архаизм, встречающийся только в речи северо-восточных якутов и не известный другим якутским говорам со значением рога' [ДТС, I, 1969, с. 160], что соответствует др.-тюрк. mиgиz ~ тщт ~ тщих ' рог (животного)' [Там же, с. 352, 354], но в общеякутском языке функционирует веляризованный вариант шуос, обозначающий 'рог; рога' [ЯкутРС, с. 245].
2. О некоторых монголизмах в общеякутском языке и его диалектах
В общеякутском языке ученые установили около 2500 монголизмов средневекового периода [Ка1шушк1, 1961; Рассадин, 1980], среди которых существуют преимущественно имена существительные, имена прилагательные, глаголы, даже наречия и междометия [Рассадин, 1980, с. 66-76], заимствованные со своими морфологическими формантами [КаЫтушЫ, 1961, 8. 68-118].
В диалектной лексике якутского языка выявлено более 1400 монголизмов. Почти половина диалектных монголизмов встречается в северовосточной диалектной зоне, в особенности - в колымских говорах якутского языка [Шамаева, 2012, с. 21].
По картотеке первого якутского топонимиста Багдарыына Сюлбэ и по собранным материалам молодого топонимиста Н.М. Иванова-Ньургун Сюлбэ уола Багдарыына в якутском лингвистическом пространстве насчитываются около 3000 топонимов и апеллятивов монгольского происхождения. Они содержат в себе известные сведения о природе, быте, духовной и материальной культуре, языке монголоязычных племен, оставивших эти названия [Иванов, 2001, с. 16].
Многие монголизмы диалектной лексики якутского языка уже устарели и стали архаизмами:
- в верхнеколымском улусе существует диалектное слово аныыглаа- 'отделять, особо выде-
лять' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 48], оно соответствует п.-монг. anggila- 'классифицировать, группировать' [Тодаева, 1981, с. 113], но проникает в сферу литературного языка [ЯкутРС, 1972, с. 43];
- в амгинском, вилюйском, горном, мегино-кангаласском, намском, олекминском, сунтар-ском, таттинском, усть-алданском говорах невод называют словом ба^адьы, что соответствует п.-монг. Ьауау 'орудие, инструмент' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 57], оно давно проникло в якутский литературный язык [ЯкутРС, 1972, с. 58];
- в абыйском, момском говорах употребляется лексема будуул ~ бутуул 'меховая обувь без голенищ, надеваемая поверх торбасов', что восходит к п.-монг. уШи1 'обувь' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 70, 73];
- в вилюйских говорах зафиксировано слово кылбар (дьахтар) 'женщина, у которой легкие роды' [Там же, с. 136], соответствует п.-монг. ЫЪаг 'легкий, дешевый' [Владимирцов, 1989, с. 135], совр. монг. хялбар 'легкий, нетрудный' [МонгОТ, 1957, с. 595], совр. бур. хилбар 'легкий, нетрудный' [БурРС, 1973, с. 571], но в работах Ст. Калужинского и В. И. Рассадина, специально исследовавших монгольские лексические заимствования в якутском языке, данное слово не приводится;
- в северо-восточных говорах теплые страны, куда улетают на зиму перелетные птицы, называются Кытат сирэ, а перелетные птицы имеют названия кытат квтврв, или кытат кыыла [ДСЯЯ, I, 1976, с. 140], где кытат соответствует п.-монг. kitad 'китаец, китайский' [Тодаева, 1981, с. 252]; в этой связи интересно отметить, что Кытат сирэ, кытат квтврв в большинстве говоров не употребляются, хотя этноним кытай, кытат, весьма возможно, известен якутам с древнейших времен [ДТС, 1969, с. 448-449, 637; Бётлингк, 1989, с. 502; Пек., стб. 1441];
- в северо-восточной диалектной зоне, например, в аллаиховском, колымском говорах зафиксирован архаизм са§ыал ' счастливое предопределение, счастливая доля' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 201], напоминающий п.-монг. sakiYul 'защитник, оберегатель, защита' [КаШтушЫ, 1995, 8. 318];
- в таттинском говоре центральной диалектной зоны обнаружен монголизм тэмэлдьигэн с вариантами тэмэлгэн ~ тэмэльльигэн ~ мэл-
дьигэн, обозначающий 'стрекоза' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 256], хотя в других якутских говорах данное слово не обнаружено. Диалектизм этот соответствует п.-монг. temel¡igene 'кузнечик' [Пек., стб. 2632], совр. монг. тэмээлжэргэнэ ' стрекоза' [БурРС, 1973, с. 453]. Диалектное слово тэмэлдьигэн зафиксировано в «Словаре» Э.К. Пекарского [стб. 2632].
Рассмотрим следующие архаизмы:
- одьолуун (кол.) 1) 'сожительница, любовница при жизни жены'; 2) кииринньэк ийэ 'мачеха'; 3) кииринньэк а§а 'отчим' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 184]; слово считается монголизмом, но его развивают от монг. odza-, бур. ою- 'целовать' [КаЬ/ушЫ, 1961, 8. 148];
- са^ыал (алл., кол.) 'счастливое предположение, счастливая судьба', предположительно развивают от п.-монг. 'защитник, оберегатель, защита' [Ка1шушк1, 1995, 8. 318];
- CYтYвр (ойм.): CYтYвра§а 'отчим'; CYтYвр ийэ'мачеха'; CYтYвройох'вторая жена', CYтYвр уол 'пасынок'; CYтYвр кыыс 'падчерица' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 218] - соответствует п.-монг. Jituger 'вторая жена' [Ка1шушЫ, 1961, 8. 23];
- наала^ай (канг., сунт., татт., усть-ян.) 'комары в начале их появления'; ньаала^ай 1) (татт., усть-ян.) разновидность мухи'; 2) (кол.) мошка, мошкара'; 3) (вил.) 'комар' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 172, 177] - соответствует п.-монг. naYaliygai 'мошкара' [КаЫтушЫ, 1960, 8. 55];
- накна^ш 1) (кол.) лесной мох'; 2) (вил.) 'слои скопившегося мусора' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 173], по Ст. Калужинскому, соответствует монг. dagnahay 'комья земли' [Ка^ушЫ, 1961, 8. 45];
- харгыат ~ хоргуот (верх., мег.-канг.) 'прибавка, получка сверх определенной доли' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 282, 292], что идентифицируется монг. garguu (< *YarYaYU 'чрезвычайный, необычайный' [Ка1шушЫ, 1995, 8. 281];
- хааксаар 1) (верх.-кол.) 'нос'; 2) (верх.) 'ноздря'; 3) (Пек.) 'носовая перегородка' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 273]; хаксаар 1 (верх.-кол., ср.-кол.) 'переносица' [Там же, с. 279] - от п.-монг. qoqsijar ~ qaysijar 'переносье, рыло, хобот' [Владимирцов, 1929, с. 251; Ка^ушЫ, 1961, 8. 33].
По мнению выдающегося монголиста и тюрколога В.И. Рассадина, монголизмы начали проникать в якутский язык уже с саяно-алтайского
периода жизни носителей этого языка; но довольно усиленное монголо-бурятское влияние получилось в районе Прибайкалья, а более длительное - в районе Ленско-Алданского междуречья, где носители якутского языка переняли значительное количество монгольских элементов от монголоязычных племен, давно освоивших этот регион [Рассадин, 1980, с. 90].
3. Об эвенкизмах в якутском языке и его говорах
Как известно, эвено-эвенкийские языки и их территориальные диалекты хорошо изучены российскими, эвено-эвенкийскими языковедами и даже зарубежными лингвистами. Опубликованы замечательные монографические и лексикографические работы по тунгусо-маньчжурскому языкознанию.
Степень взаимовлияния разных по происхождению якутских и эвенкийских идиомов, имевших и имеющих тесный всесторонний контакт в течение нескольких столетий, была подробно описана ведущими специалистами по эвенкийскому языку А.В. Романовой, А.Н. Мы-реевой. В капитальном труде «Взаимовлияние эвенкийского и якутского языков» они подробно описали влияние якутского языка на фонетику, морфологию и лексику эвенкийского языка [1975, с. 30-144]. А последствия длительного влияния эвенкийского языка на говоры якутского языка были изложены якутоведом П.П. Барашковым в разделе «Влияние эвенкийского языка на якутский язык» вышеупомянутой книги [Там же, с. 145-160]. В работе также отмечено, что эвенкийское влияние на язык якутов распространено не везде одинаково. В языке северо-западных якутов оно проявляется гораздо сильнее, чем в языке центральных [Там же, с. 14]; в приложениях упомянутой книги даны перечни якутских слов в эвенкийских говорах и эвенкизмы в говорах якутов центральных, северо-западных и южных районов Якутии [Там же, с. 163-206].
Интерес к изучению взаимовлияния якутского и эвенкийского языков не угас в последующие годы. Эвенкизмы в говорах якутского языка в виде раздела описания диалектной лексики включены в обобщающий труд М. С. Во-ронкина, М.П. Алексеева «Саха диалектология-
тын очерката (Очерк якутской диалектологии)» [Рукопись. Архив ЯФ СО РАН. 1980. Ф. 5. Оп. 12. Д. 127-6911]. Эвенкизмы в якутском языке и его говорах также рассмотрены в работах М.С. Воронкина «Диалектная система языка саха» [1999, с. 117-121], И.Н. Новгородова «Якутско-эвенкийские языковые контакты» [2009, 248 с.]. Кроме того, И.Н. Новгородов изучал якутизмы эвенкийского языка [2008, 104 с.], которые, по его мнению, были заимствованы после XVIII века [Там же, с. 65] в количестве более 600 лексических единиц [Там же, с. 178].
В первичных диалектологических описаниях и в монографических, лексикографических работах также зафиксировано изрядное количество эвенкизмов. Они наиболее богато представлены в таких тематических группах, как «Окружающая природа», «Охота и рыболовство» и «Оленеводство» [Воронкин, 1999, с. 130]. В качестве примера приведем некоторые эвенкизмы.
Абылахаан 1) (анаб., есей.) 'олень-самец 2-го года'; 2) (сакк.) 'олененок-самец в первую зиму'; 3) (есей.) ' годовалый бычок рогатого скота' - от эвенк. или эвен. аавлаакаан ' олень-бык в возрасте до года' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 39].
Болбукта (вил.) морошка' - от эвенк. бол-гикта ' кедровый стланик' [Там же, с. 64].
Быака эвф. (вил.) месяц, луна' - от эвенк. беега 'месяц' [Там же, с. 75]. Э.К. Пекарский на первых порах создания «Словаря якутского языка» стоял на пути ошибочного толкования, развивая эвенкизм быака от якут. быа 'веревка' [Пек., стб. 599], так как он не имел тогда дела с тунгусо-маньчжурской лексикой.
Дакына 1) (анаб., долг.) 'покрывало для вьюка из оленьей шкуры'; 2) (олен.) 'оленья шкура с остриженной шерстью' - от эвенк. дасин ' покрышка, крышка'; дахин 'покрышка на седло' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 86].
Дьоло (долг., есей.) ' горный баран' - от эвенк. делог 'горный баран' [Там же, с. 98].
Иикээптиин (анаб., есей., олен.) 'поперечный шест в чуме над очагом для подвешивания котлов и чайника' - от эвенк. икээптун, эвен. екэптун 'поперечная жердь в чуме для подвешивания котлов и чайников' [Там же, с. 104].
Кайааша (усть-май.) 'охотничьи лыжи, загнутые только спереди' - от эвенк. каяша 'лыжа-голица' [Там же, с. 111].
^врбэнньэ (ойм.) 'олень-самец' - от эвенк. корбэнгэ 'бык, самец дикого оленя, лося' [Там же, с. 132].
Лввруйэ (бул.), лвврYв (долг., жиг.) 'бабочка' -от эвенк. лээрее 'бабочка' [Там же, с. 151].
ЛышаНаа (есей.) 'носовая кость оленя' - от эвенк. лусша 'морда, рыло' [Там же, с. 152].
Матта^а (вил., горн., коб., мег.-канг., татт., усть-алд., чур.) водяная крыса' - от эвенк. ма-тагаа 'крот'; 'водяная крыса' [Там же, с. 158].
Монгоро (есей.) 'болезнь сутавов у оленей' - от эвенк. лошборо ' болезнь суставов у оленей' [Там же, с. 160].
Мундуукаан (есей.) 'заяц' - от эвенк. мундуу-кан 'заяц' [Там же, с. 164].
Муойкаа (вил., есей., лен., олен.) 'олененок до года' - от эвенк. мойка 'годовалый дикий олень' [Там же, с. 165].
Наара§ан эвф. (вил., чур.) 'лисица' - от эвенк. наараган 'лиса' [Там же, с. 172].
Нишсики (олен.) 'колчан для стрелы' - от эвенк. нипчик 'колчан' [Там же, с. 174].
Нэкчээн (олен.) 'самец дикого оленя зимою' -от эвенк. ниингчээн 'дикий олень зимою' [Там же, с. 176].
Олооччу 1) (сунт.) 'торбаса из камысов'; 2) (верх.-вил.) поршни из шкур с коровьих ног' - от эвенк. олочии ' короткие унты на меховой подошве' [Там же, с. 185].
ЭлгвбYн (долг.) 'караван оленей' - от эвенк. элгэвуур 'караван оленей' [Там же, с. 193].
ЭшYксэ арх. (есей.) 1) 'колчан для стрелы'; 2) ' мешок из камысов для вещей домашнего обихода' - от эвенк. эмуксэ 'заплечный мешок'; мешок для шомпола' [Там же, с. 194].
Сыанаан (абый., алл., вил., верх., кол., мом., усть-ян.) 'нашли' - от эвенк. сеенгаан 'налим' [Там же, с. 219].
Таакылаан (анаб., бул., долг.) 'бревно для перехода через речку, мост' - от эвенк. таакэн 'мостки (через ручей)' [Там же, с. 231].
Хабыйахаан (абый., амг., горн., канг., коб., олекм., сунт.) 'куропатка' - от эвенк. кавекаан 'куропатка' [Там же, с. 275].
Различные видоизменения и варьирования эвенкизмов, наблюдаемые в языке якутов, т. е. в языке акцептора, при их фонетико-морфологи-ческом и лексико-семантическом освоении, как сказано выше, подробно описаны А. В. Романовой, А.Н. Мыреевой, П.П. Барашковым [Рома-
нова и др., 1975, 211 с.] и И.Н. Новгородовым [2009, 248 с.].
4. Русские лексические заимствования
Русские лексические заимствования в якутском языке изучаются со времени выхода в свет научной грамматики языка саха выдающегося лингвиста О.Н. Бётлингка. Но исключительно детальное исследование началось с работ профессора П.А. Слепцова [Слепцов, 1964, с. 196;
1975, с. 256].
Русизмы встречаются и в диалектной лексике якутского языка. Если судить по материалам «Толкового словаря.» В.И. Даля, некоторые из них соответствуют русским диалектным словам северного наречия русского языка. К такому же мнению первым из якутоведов пришел П.А. Слепцов после детального научного изучения дореволюционных русских лексических заимствований в якутском языке [1964, с. 175]. А «Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера показывает, что многие русизмы в якутском языке и его диалектах восходят к греческим, латинским, арабским, персидским, славянским, западно-европейским, древнетюркским, монгольским, сибирским и другим языкам, что свидетельствует о широких социально-экономических, культурно-языковых и других связях великого русского народа с другими иноязычными народами Евразийского континента [1996]. Наряду с русизмами в современный якутский язык и в его диалектную лексику через русский язык проникают интернационализмы, «выражающие понятия международного характера из области науки и техники, политики, культуры, искусства и функционирующие в разных, прежде всего неродственных (не менее чем в трех) языках» [ЛЭС, 1990, с. 197].
Приводим некоторые русизмы, обнаруженные в диалектной лексике якутского языка.
Ампарыыска (олекм.) 'кладовая, пристроенная к дому' - от рус. диал. амбарушка [ДСЯЯ, I,
1976, с. 46], от тюрк. атЬаг, апЬаг. Слово известно также в арабском языке, где оно происходит из персидского апЬааг = др.-инд. samЬhaara- [Фасмер, I, 1996, с. 75].
Байаарка (канг., олекм., сунт.) 'боярышник' - от рус. боярышник.
Бэстиэл (алл., бул., верх., кол., мом., усть-
)Л Л
корзина, сплетенная из тальника - от рус. пестерь 'лубяная корзинка, которую носят обычно на спине' [СРЯ, III, 1983, с. 114].
Бэчээл (кол.) печаль, грусть'; бэчээллээ-(абый., кол.) 'печалиться, грустить' - от рус. печаль [ДСЯЯ, I, 1976, с. 82].
Дьууhуна (сунт.) 'тара из кожи вместимостью около десяти пудов зерна для перевозки на санях' - от рус. дюжина [Там же, с. 100]. Слово заимствовано из французского или итальянского, куда оно попало от латинского duodecim [Фасмер, I, 1996, с. 560].
Кипиит: кипиит бар- (сакк.) 'исчезнуть, пропасть' - от рус. капут [ДСЯЯ, I, 1976, с. 113], что заимствовано из немецкого kaput' разбитый надвое, пополам' [Фасмер, II, 1996, с. 188].
Осторуок (верх.-кол.) 'срок' - от рус. срок, или рус. диал. строк (?) [ДСЯЯ, I, 1976, с. 190].
Сабаабына (вил.) 'наобум, без надобности' -от рус. забавно [Там же, с. 200].
Сайыаска (абый., кол., лен.) 'зимнее рыболовное заграждение' - от рус. диал. заезок 'рыболовное заграждение поперек реки' [Там же, с. 201].
Самньараат (кол.) недомогать'; 'стесняться, слушаться' - от рус. сам не рад [Там же, с. 203].
Саттъмыан (амг.) 'охапка беспорядочно подхваченных различных предметов' - от рус. ассортимент [Там же, с. 204], что соответствует французскому assortimen [СРЯ, I, 1981, с. 49].
Суопсунас (амг., мег.-канг., олекм.) 'личная собственность' - от рус. собственность [ДСЯЯ, I, 1976, с. 215].
Сэбиэркэ (кол.) 'портянки', 'меховые носки' -от рус. завертка [Там же, с. 223].
Сээньньик (кол.) 'меховой шарф из беличьих хвостов' - от рус. диал. шейник ' мужской шейный платок' [Там же, с. 225].
Ьунуур (долг., есей.) 'светильник, жирник' -от рус. шнур [Там же, с. 228].
Тапбыр (вил., кол.) 'стойбище' - от рус. табор [Там же, с. 230], что считается тюркизмом [Фасмер, IV, 1996, с. 7].
Таймыын (нам., усть-алд.) - от рус. 'таймень' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 233], что заимствовано из финского taimen 'форель' [Фасмер, IV, 1996, с. 11].
Талааннаах: талааннаах ^грыыны ^шдьан кэлбиккин 'Ты сделал очень удачную поездку'
(кол.) [ДСЯЯ, I, 1976, с. 234], видимо, от рус. талан 'счастливая доля, судьба', вероятно, тюркизм [СРЯ, IV, 1984, с. 336; Фасмер, IV, 1996, с. 14]. Якут. талаан 'удача', 'добыча, счастье' -исконно тюркское слово, унаследованное от далекого прошлого, омонимизируется с русизмом талаан 'талант' - «выдающиеся природные способности, высокая степень одаренности» [СРЯ, IV, 1984, с. 336], последнее - от латино-греческого talentum через французское talent 'талант, одаренность' [Фасмер, IV, 1996, с. 15].
Тууйас (сакк.) 'маленькая деревянная бочка' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 250] - очень похоже, что слово от рус. туес (обл.) 'круглый берестяной короб с тугой крышкой для хранения и переноса меда, икры, ягод и т.д.' [СРЯ, IV, 1984, с. 424]. Считается, что рус. туес заимствовано из коми языка [Фасмер, IV, 1996, с. 115].
Тээгэс (абый.): Сыар§алар бары толору тээ-гэстээхтэр 'Все сани полностью нагружены' -от рус. диал. тягость [ДСЯЯ, I, 1976, с. 257], но в современном русском языке слово активно функционирует [СРЯ, IV, 1984, с. 436].
Урасаайдаах сир (анаб., долг., есей.) 'место богатое промысловым зверем' - от рус. урожай [ДСЯЯ, I, 1976, с. 262], но рус. урожай относится к растительному миру.
Урустаал 1) (Пек.) 'хрусталь': урустаал таас уостаах 'с хрустальными губами (богатырь)'; 2) (сакк.) 'стакан' - от рус. хрусталь [ДСЯЯ, I, 1976, с. 263], что считается заимствованным из греческого языка [Фасмер, IV, 1996, с. 279], по всей вероятности, через славянские и древнерусский языки.
Ускаан (амг., вил., горн., долг., олекм., токк.) 'заяц' - от рус. обл.ушкан 'заяц' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 263; СРЯ, IV, 1984, с. 545], «Возможно... от ухо» [Фасмер, IV, 1996, с. 180].
Устуруус (Пек.) ' круглодонный русский стружок' - от рус. стружок [ДСЯЯ, I, 1976, с. 264].
5. О других лексических заимствованиях
В диалектной лексике северо-восточных говоров якутского языка обнаруживаются многочисленные эвенские слова и очень редко - юкагирские и чукотские слова, что является закономерным явлением.
При внимательном наблюдении высококвалифицированные исследователи вполне могут
обнаруживать в лексике якутского языка и его территориальных диалектах древние китаизмы, тибетизмы, ирано-персидские, санскритские и другие лексические элементы, свидетельствующие о каких-то древних связях предков якутов с народами и племенами евразийского континента, если они не попали в язык предков якутов позднее через древнеуйгурские, древнемон-гольские и другие идиомы. Приведем некоторые примеры:
- якут. ас 'пища, еда, кушанье' восходит к др.-тюрк. as 'еда, пища', что считается, хотя под вопросом (?), иранским [ДТС, 1969, с. 61] или среднеперсидским словом [ЭСТЯ, 1974, с. 211]; по-видимому, какое-то первоначальное имя собственное стало потом нарицательным существительным;
- якут. ат 'конь, лошадь'; 'мерин'; ат о§ус 'холощеный бык, вол'; якут. ат 'конь, лошадь' соответствует др.-тюрк. at 'лошадь, конь' [ДТС, 1969, с. 65], что, возможно, возникло на почве тюркского языка в результате фонетического, лексико-семантического освоения ирано-персидского ayta 'мерин' [ЭСТЯ, 1974, с. 77; 197-198];
- якут. баатыр ~ боотур' мужественный, доблестный'; ' воин, прошедший специальную военную выучку' [ЯкутРС, 1972, с. 57, 75], соответствует < др.-тюрк. batur 'герой', 'богатырь' [ДТС, 1969, с. 89], что считается словом ирано-персидского происхождения [ЭСТЯ, 1978, с. 83; Кононов, 1980, с. 67; Щербак, 2005, с. 26]; в акающих диалектах якутского языка встречаются баатыр 'неручной, дикий, резвый' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 56], в окающих говорах - боотур 'свирепый, жестокий, злой';
- якут. алтан 'медь' соответствует др.-тюрк. altun 'золото' [ДТС, 1969, с. 40], где al 'алый' + вторая часть -tun - предположительно китаизм [Дыбо, 2007, с. 67]; однако, алтан рассматривается как монголизм в якутском языке [Рассадин, 1980, с. 66, 87];
- якут. бымак изобилие, богатство, достаток' восходит к др.-тюрк. bujan 'благодатный поступок, благодеяние'; 'заслуга', что считается санскритским словом [ДТС, 1969, с. 120];
- якут. далай 'большой глубокий водоем' [ЯкутРС, 1972, с. 110], считается монголизмом в якутском языке [Kaluzynski, 1961, S. 36], соответствует др.-тюрк. taluj 'океан, море' [ДТС,
1969, с. 529]. Предполагаемый источник заимствования др.-тюрк. taluj - китайский язык [Щербак, 2005, с. 33];
- якут. дархан а) 'почтенный': дархан уус 'почтенный кузнец'; б) 'важный, горделивый';
спесивый, чванный' [ЯкутРС, 1972, с. 111]. К вопросу о происхождении этого слова высказано четыре мнения: 1) тархан и т.д. - тюркское слово; 2) тарцан имеет дотюркское происхождение; 3) оно прямо или через посредников восходит к китайскому источнику; 4) происхождение слова неизвестно [ЭСТЯ, 1980, с. 152-154];
- якут. ка^ан - архаизм, который сохранился в индигирских говорах северо-восточной диалектной зоны со значением 'глава, предводитель, родоначальник': Кини Но^оту 6uuhrn ууhун казана ' Он - глава (родоначальник) рода Ноготу' [Коркина, 1992, с. 173]; подобное же титулование сохранилось в кобяйском говоре центральной диалектной зоны со значением
состоятельный, почетный': хан Kuhu 'состоятельный человек' [ДСЯЯ, I, 1976, с. 278]. Упо -мянутые слова ка^ан, хан соответствуют др.-тюрк. qayan ' каган, верховный правитель, главный хан' [ДТС, 1969, с. 405], что, по М. Фасме-ру, заимствовано из китайского языка [Фасмер, II, 1996, с. 155];
- якут. кэпсээ- 'рассказывать', 'рассказывать о себе' - от существительного иранского происхождения кэп (в тюркских языках гап, гэп, кеп)
болтовня', пустословие', хвастовство' (Гаф-фаров) [Севортян, 1962, с. 306];
- якут. мал 'вещь; вещи, имущество' соответствует др.-тюрк. mal 'имущество, достояние'; 'богатство', что считается заимствованием из арабского языка [ДТС, 1969, с. 335];
- якут. сон общее название мужской и женской верхней одежды, соответствует др.-тюрк. ton 'платье, одежда' [Там же, с. 574], что считается поздне-древнекитайским заимствованием в пратюркском [Дыбо, 2007, с. 72];
- якут. сэрии 'война', 'войско' соответствует др.-тюрк. cerig 'войско', восходящему к санскритскому [ДТС, 1969, с. 144], но предполагается, что данное слово является китайским заимствованием в пратюркском [Дыбо, 2007, с. 68-69];
- якут. тойон 'господин', 'хозяин' соответствует др.-тюрк. tojïn, tojun 'буддийский монах', попавшим в язык древних тюрков из китайского
[ДТС, 1969, с. 572]; название тойон получило довольно широкое ареальное распространение и активное употребление [Бётлингк, 1989, с. 548-549; Пек., стб. 2706-2707].
- якут. хатын ~ хотун 1) устар. госпожа ; 2) 'свекровь'; 3) 'супруга, жена'; 4) карта
дама': эбиэн хотуна 'пиковая дама' [ЯкутРС, 1972, с. 504], соответствует др.-тюрк. qatun 'госпожа, вельможная дама' , ' женщина знатного происхождения'; ' жена правителя, знатного человека' [ДТС, 1969, с. 436], что считается словом ирано-персидского происхождения [Кононов, 1980, с. 64; Щербак, 2005, с. 60];
- якут. Чолбон 'Венера'; 'звезда': Уоттаах чолбон 'яркая звезда' [ЯкутРС, 1972, с. 511], имеет монгольские и тюркские параллели, считалось словом звукоподражательного происхождения [СИГТЯ, 2001, с. 51]. Однако А.М. Щербак констатировал, что чолбон в тюркских языках - вхождение из персидского [Щербак, 2005, с. 44].
Таким образом, в результате длительного политико-экономического контакта и взаимовлияния языков не избежать лексических заимствований. Считается, что отделение языка древних предков якутов от основного ствола тюркских языков произошло довольно рано на рубеже нашей эры [СИГТЯ, 2002, с. 661, 733]. Некоторые архаические исконно тюркские слова в языке якутов сохранились, вероятно, от этого времени. Потом в язык якутов проникли монголизмы преимущественно средневекового периода [Ка1шушЫ, 1961, 8. 119; Рассадин, 1980, с. 90] и эвенкизмы [Рассадин, 1980, с. 90; Романова и др. 1975, с. 158-181; 163-178; Новгородов, 2009, 248 с.], а с середины XVII века - русизмы [ Слепцов, 1964, 196 с.]. Несмотря на длительное самостоятельное от других тюркских языков развитие и многовековое мощное влияние монгольских, тунгусских идиомов и великого русского языка, язык якутов сохранил свою тюркскую природу. В такой языковой ситуации возникли, как было упомянуто выше, многозначные, омонимичные, синонимичные, антонимич-ные слова, табу и эвфемизмы. Многие из них устаревают, уходят в пассивный словарный состав, но сохраняются в некоторых периферийных якутских говорах.
В исключительных случаях некоторые архаизмы возрождаются. В настоящее время у нас в
Республике Саха (Якутия) активно употребляется древнейшее титульное звание дархан, унаследованное от далекого прошлого [ДТС, с. 538, 539]: Ил Дархан - высшее должностное звание главы Республики Саха (Якутия). А вместо названия Государственное Собрание функционирует Ил ТYмэн, что, по нашему мнению, не раскрывает законодательной деятельности нашего высшего государственного органа.
Высококвалифицированное лексико-се-мантическое исследование и историко-этимо-логические изыскания лексики якутского языка пролили бы свет на изучение истории развития якутского языка и его естественного носителя, кроме того, это помогло бы избежать досадных ошибок.
Литература
Бётлингк О.Н. О языке якутов / пер. с нем. Рассадин В.И. - Новосибирск: Наука, 1989. - 646 с.
Владимирцов Б.Я. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халкаского наречия: Введение и фонетика; 2-е изд. - М.: Наука, 1989. - 449 с.
Воронкин М. С. Саха диалектологиятын очерката (Очерк якутской диалектологии). - Якутск, 1980. -244 с.
Воронкин М. С. Диалектная система языка саха: Образование, взаимодействие с литературным языком и характеристика. - Новосибирск: Наука, 1999. - 197 с.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. - М.: Олма-Пресс, 2003.
Дыбо А.В. Лингвистические контакты ранних тюрков: Лексические контакты ранних тюрков: лексический фонд: пратюркский период. - М.: Изд-во «Восточная литература» РАН, 2007. - 223 с.
Иванов Нь. М. Монголизмы в топонимии Якутии. -Якутск, 2001. - 204 с.
Иванов С.А. Лексические особенности говоров якутского языка. - Новосибирск: Наука, 2017. - 392 с.
Иванов С.А. Названия месяцев в якутском языке и их диалектные варианты // Северо-Восточный гуманитарный вестник. - 2016. - №2(15). - С. 71-75.
Кононов А.Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников ^^ГХ вв. - Л.: Наука, 1980. - 256 с.
Коркина Е.И. Северо-восточная диалектная зона якутского языка. - Новосибирск: Наука, 1992. - 270 с.
Нелунов А.Г. Якутско-русский фразеологический словарь: в 2 т. - Новосибирск, 1998. - Т.1. - 287 с. -2002. - Т. 2. - 420 с.
Новгородов И.Н. Якутизмы эвенкийского языка. -Якутск, 2008. - 104 с.
Новгородов И.Н. Якутско-эвенкийские языковые контакты. - Якутск, 2009. - 248 с.
Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий: в 4 т. - СПб., 1883-1911.
Рассадин В.И. Монголо-бурятские заимствования в сибирских тюркских языках. - М.: Наука, 1980. - 116 с.
Романова А.В., Мыреева А.Н., Барашков П.П. Взаимовлияние эвенкийского и якутского языков. -Л.: Наука, 1975. - 212 с.
Севортян Э.В. Аффиксы глаголообразования в азербайджанском языке (Опыт сравнительного исследования). - М.: Изд-во вост. лит-ры, 1962. - 644 с.
Севортян Э.В. Аффиксы именного словообразования в азербайджанском языке (Опыт сравнительного исследования). - М.: Наука, 1966. - 438 с.
Слепцов П.А. Русские лексические заимствования в якутском языке (дореволюционный период). -Якутск, 1964. - 196 с.
Слепцов П.А. Русские лексические заимствования в якутском языке (послереволюционный период). - М.: Наука, 1975. - 256 с.
Тодаева Б.Х. Язык монголов Внутренней Монголии: Материалы и словарь. - М.: Наука, 1981. - 276 с.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т.; 3-е изд. - СПб., 1996.
Шамаева А.Е. Монгольские параллели диалектной лексики якутского языка: автореф. ... дис. канд. филол. наук. - Якутск, 2012. - 22 с.
Щербак А.М. Тюркско-монгольские языковые контакты в истории монгольских языков. - СПб.: Наука, 2005. - 195 с.
Kaluzynski St. Mongolische elemente in der jakutische Sprache. - Warszawa, 1961. - 170 S.
Kaluzynski St. Jakutica. Prace jakutozrawcze. -Warszawa 1995, 1995. - 404 S.
Источники
БурРС - Бурятско-русский словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1973. - 804 с.
ДАЯЯ - Диалектологический атлас якутского языка. Ч. II: Морфология и лексика / сост. С.А. Иванов. - Новосибирск: Наука, 2010. - 178 с.
ДСЯЯ I - Диалектологический словарь якутского языка / сост.: П.С. Афанасьев, М.С. Воронкин, М.П. Алексеев. - М.: Наука, 1976. - 392 с.
ДСЯЯ II - Диалектологический словарь якутского языка / сост.: М.С. Воронкин, М.П. Алексеев, Ю.И. Васильев. - Новосибирск: Наука, 1995. - 296 с.
ДТС - Древнетюркский словарь. - Л.: Наука, 1969. - 676 с.
ЛЭС - Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с. Монг ОТ - Монгол орос толь. - М., 1957. - 715 с. Пек. - Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. -СПб., 1959. - 3858 стлб. + VIII с.
СИГТЯ - Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Лексика. - М.: Наука, 2001. -822 с.
СРЯ - Словарь русского языка.- М.: Изд-во «Русский язык», 1981. - Т. I: А-Й. - 696 с.; - М., 1982. -Т. II: К-О. - 736 с.; - М., 1983. - Т. III: П-Р. - 750 с.; - М., 1984. - Т. IV: С-Я. - 792 с.
ЭСТЯ - Этимологический словарь тюркских языков. - М.: 1974, 1978, 1980, 1989, 2000, 2003.
ЯкутРС - Якутско-русский словарь / под ред. П.А. Слепцова. - М., 1972. - 608 с.
Сокращения
абый. - абыйский говор амг. - амгинский говор арх. - архаизм
бод. - говор бодайбинских якутов Иркутской области
бул. - булунский говор
верх. - верхоянский говор
вил. - вилюйский говор
верх.-вил. - верхневилюйский говор
верх.-кол. - верхнеколымский говор
горн. - горный говор
дагур. - дагурский язык
др.-инд. - древнеиндийский язык
др.-тюрк. - древнетюркский язык
долг. - долганский диалект
есей. - есейский говор
жиг. - жиганский говор
id. - idem 'то же самое'
инд. - индигирский говор, или индигирские говоры
канг. - кангаласский говор коб. - кобяйский говор
кол. - колымский говор, или колымские говоры
лен. - ленский говор
лит. - литературное
мег.-канг. - мегино-кангаласский говор
мом. - момский говор
монг. - монгольский язык
нам. - намский говор
ойм. - оймяконский говор
олекм. - олекминский говор
олен. - оленекский говор
п.-монг. - письменно-монгольский язык
поэт. - поэтический
рус. - русский язык
сакк. - саккырырскии подговор верхоянского го-
уд . - говор удских якутов усть-май. - усть-майский говор усть-янск. - усть-янский говор чур. - чурапчинский говор эвен. - эвенский язык эвенк. - эвенкийский язык якут. - якутский язык
вора
совр. - современный
ср.-кол. - среднеколымский говор
сунт. - сунтарский говор татт. - таттинский говор токк. - токкинский говор
усть-алд. - усть-алданский говор
S.A. Ivanov
To the Archaisms of the Yakut Language and Its Territorial Dialects
The dialect lexis of the Yakut language, as well as the vocabulary of the general Yakut language, has evolved over many centuries. It consists primarily of the originally Turkic foundations and Mongolisms, as it was established long ago, of the medieval period [see Kaluzynski, 1961, 170 S.; Rassadin, 1980, p. 65-92; 105-110]. In addition, as expected, there are Evenkysms [see Romanov et al., 1975, p. 98-123, 163-178; Novgorodov, 2009. - 248 p.] And Russianisms, mainly of the pre-revolutionary period [Sleptsov, 1964. - 196 p.]. Many of them in our time have become archaisms, a lexical feature of the peripheral Yakut dialects, while maintaining their former semantic meaning and phonetic design. In addition, highly competent comparatists researchers find and can easily find in the lexis of the Yakut language and its local dialects the most ancient foreign language lexical occurrences indicating some old connections of the ancient Yakut ancestors with other ancient foreign languages of the Eurasian continent.
As a result of centuries of contacting with other languages, phonetic modifications, semantic shifts have appeared, many-valued words and words have appeared that enter into homonymous, synonymous and antonymic relations. In dialect lexis, taboo words and their euphemistic synonyms, phraseological units are also found.
Keywords: dialect lexis, lexical borrowings, Turkic languages, native Turkic bases, Mongolisms, Evenkisms, Russianisms, Yakut language.
Национальные игры являются одним из активных репрезентантов этнической культуры любого народа. В данной статье автор рассматривает семантику и мотивации диалектных названий якутских национальных игр в лингвокультурологическом контексте. Источником послужили труды этнографов, диалектологические и толковые словари якутского языка. Актуальность исследования обусловлена обеспечением устойчивости и сохранности диалектной и общей лексики якутского языка в современных условиях. Выбор диалектного фонда обосновывается характерной особенностью диалектизмов - их самобытностью. Такое своеобразие можно относить к разряду достоверности и репрезентативности. В работе были использованы методы, необходимые для данных исследований: метод выборки материала, дескрипционный с применением интерпретации и классификации, дефиниционный. В результате исследования автор сделал вывод, что номинации игр тесно связаны с
© Николаев Е.Р., 2019
Е.Р. Николаев
DOI: 10.25693/SVGV.2019.02.27.11 УДК 811.512.157'37
Семантика названий якутских детских игр (на материале диалектологических словарей)
