CC BY
33
предполагает сохранение российского военного присутствия, что входит в противоречие с целями Вашингтона и Брюсселя, так как препятствует вытеснению России и наращиванию собственного, в том числе и военного присутствия на Кавказе.
Вместе с тем следует отметить, что и сама Россия в регионе ведет себя порой, в том числе и в настоящее время, вяло и непоследовательно. Пассивность российской политики на Южном Кавказе и делавшиеся грузинскому режиму уступки однозначно рассматриваются в регионе как проявление слабости России. Чем больше мягкости по отношению к Тбилиси проявляла Москва, тем более вызывающей и подчеркнуто антирос-сийской становилась грузинская политика. В результате Саакашвили и его покровителям удалось укрепить свою власть и возвратить контроль над Аджарией, добиться ускоренного вывода военных баз из Батуми и Ахалкалаки. После этого следует ожидать активизации действий с целью замены российских миротворческих сил в Абхазии и Южной Осетии войсками НАТО или союзных блоку государств, что создаст благоприятные условия для наращивания военного присутствия США и их союзников в регионе и для возврата непризнанных республик под власть Тбилиси силовым путем.
Бережной С.Е., сотрудник департамента по внутренней политике аппарата Полномочного представителя Президента РФ в ЮФО, к. полит. н.
ИСЛАМСКИЙ РАДИКАЛИЗМ НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КАВКАЗЕ:
НА ПРИМЕРЕ МУСУЛЬМАНСКОГО СООБЩЕСТВА КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
Первые объединения радикальных исламских фундаменталистов, появились на волне “исламского возрождения11 и практически сразу попали под плотную опеку со стороны международных исламистских организаций, многие из которых исповедовали достаточно радикальные взгляды и были связаны с террористическими структурами. Для жителей Чечни, где исламский фундаментализм активно навязывался как основа сепаратистской идеологии, иллюзии “шариатского правления11 рассеялись в 1996 - 1999 гг., во время существования так называемой Чеченской Республики Ичкерия. Однако к началу контртеррористической операции 1999 г. “джин уже был выпущен из бутылки“ и с середины 90 гг. эксперты с тревогой отмечали прогрессирующее распространение духа религиозной нетерпимости и радикализма среди верующих мусульман в большинстве регионов Южного федерального округа. Была замечена опасная тенденция к оформлению надэтнической ультрарадикальной идеологии, становящейся центром притяжения различных деструктивных сил, цели которых были неприемлемы для российской государственности. Массового
характера это движение не приняло, но опасность вызывало широкое вовлечение в ряды радикалов молодого поколения.
Трагические события 13 октября в 2005 г. в столице КабардиноБалкарской Республики (КБР) Нальчике показали, что региональные и федеральные власти более чем серьёзно относятся к разрешению сложного узла противоречий, который представляло так называемое “вахха-битское“ движение. Факты, выявленные в ходе расследования, а также предыстория появления религиозного радикализма в республике позволяют проанализировать процесс эволюции радикального исламизма в Северо-Кавказском регионе в относительном “отрыве“ от событий в Чеченской Республике.
В 90 гг. на волне перемен в Кабардино-Балкарии, как и в ряде других регионов Северного Кавказа, началось возрождение ислама. Быстро увеличивалось количество культовых зданий (если в 1992 г. в республике действовало 24 мечети, то к 1998 г. их количество достигло 681, а к 2001 г. на территории КБР насчитывалось около 130 мусульманских общин). При этом стоит отметить, что число жителей республики, выполняющих весь комплекс религиозных обрядов, было значительно меньшим, чем, например, в Дагестане и Чечне. Ислам, оставаясь важным компонентом этнической культуры и самосознания, активно проявлялся во внешних формах религиозности, но в целом так и не стал реальной духовной основой для большинства населения и не определяет повседневную жизнь. В большинстве населенных пунктов, где проживают мусульмане, построена одна или несколько мечетей, либо имеется приспособленное для совершения богослужений помещение. Однако джума-намаз редко собирает до ста человек. Типичный приход насчитывает около десятка постоянных прихожан, в основном пенсионного возраста. Статистика функционирующих в республике культовых зданий и среднее количество прихожан (по данным на 2005 г.) выглядит следующим образом.
Районы Кол-во мечетей Из них закрыто прихожан
г.Нальчик 11 7 240
Баксанский район 16 257
г.Баксан 5 40
Зольский район 16 4 131
Прохладненский район 4 67
Терский район 3 31
Эльбрусский район 6 90
Урванский район 5 34
Чегемский район 9 1 108
Черекский район 3 46
Лескенский район 9 175
Всего 87 12 1219
Исключение составляют крупные праздники, а также похороннопоминальные обряды, на которые собирается значительное количество людей, хотя это скорее дань традиции, чем выражение внутренних рели-
1 Трибуна Ислама", - № 9 (46) сентябрь 1998 г.
гиозных убеждений. Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что соблюдение поста отнюдь не является повсеместным, а выполнение пищевых запретов, распространяется исключительно на свинину. Даже в такой консервативной сфере, как похоронно-поминальная обрядность, возникают явления, не предусмотренные ни шариатом, ни предписаниями адата. Затраты на организацию похорон и поминок являются важным критерием социальной стратификации, определяющими общественное положение семьи, поэтому близкие покойника влезают в долги, за которые расплачиваются годами. Попытки противостоять обременительной обрядности со стороны мусульманского духовенства, в основном безуспешны. Имам, как правило, житель того же населенного пункта не в состоянии изменить положение вещей, а его принципиальность не только вызывают сопротивление со стороны односельчан, но и чревата внутрисемейными конфликтами, поскольку подрывает социальный статус семьи. Наконец, борьба за чистоту обрядности приводит к конфликту со стариками - "хранителями традиций". При этом важно отметить, что, несмотря на поверхностное знакомство с исламом, абсолютное большинство мусульман не восприняли экстремистской идеологии. Несмотря на огромное количество литературы, аудио- и видеокассет, распространявшихся в КБР, финансовые вливания со стороны международных организаций, люди смогли понять, куда ведет путь, предлагаемый экстремистами. Известно немало случаев, когда экстремистских агитаторов местные жители просто изгоняли из мечетей.
Однако по мере реабилитации ислама и возвращения ему важных социальных функций, возникли первые противоречия и конфликты. Уже первые выпускники исламских зарубежных исламских учебных заведений, вернувшись в республику, выступили против неоправданного, по их мнению, доминирования народных традиций и обычаев в ущерб шариату. Эта полемика, характерная в этот период для большинства республик Северного Кавказа, положила начало оформлению радикального исламизма в его фундаменталистской трактовке, экстремистские проявления которого получили у публицистов и исследователей наименование “вах-хабизм“.
Фундаменталисты стремились следовать более жесткому ханба-литскому толку ислама, распространенному в ряде государств Аравийского полуострова, где строгое следование принципу единобожия исключало почитание святых, паломничества к их могилам, сурово осуждало суеверия, а также культовые нововведения, например, местные особенности в отправлении похоронного обряда. Особенностью ситуации в мусульманском сообществе Кабардино-Балкарии 90 гг. было значительное влияние на религиозных активистов со стороны эмиссаров различных зарубежных организаций, которые выделяли значительные средства на пропаганду своих идей.
В 1993 году в Нальчике был создан Исламский центр, который финансировался фондом “САР Фондейшн“, вокруг которого объединились молодые имамы, ставшие потом ядром так называемого “джамаата Ка-
бардино-Балкарии“. Возникла ситуация, когда суровые и даже аскетические требования к местным мусульманам со стороны проповедников фундаментализма, контрастировали с их значительными финансовыми возможностями, большими, по местным меркам, суммами, которые они тратили на пропаганду, благотворительность, распространение религиозной (как правило, привозной) литературы и материальную поддержку единоверцев. На фоне социально-экономической нестабильности и отождествляющегося с ней идейного хаоса, они находили многочисленных сторонников, прежде всего в среде молодежи. Значительную часть прихожан, посещающих Нальчикскую городскую мечеть, составляла молодежь от 14 до 35 лет. Резко повысился интерес к исламу среди студентов высших и средних учебных заведений. В 1998 г. лидером “джамаата“, конфликтовавшего с Духовным управлением мусульман Кабардино-Балкарии (ДУМ КБР), стал имам-хатыб (проповедник) мечети селения Вольный аул (пригород Нальчика) Артур (Мусса) Мукожев.
Радикалы, дистанцируясь от официальных мусульманских структур, создавая видимость просветительской работы, занялись формированием собственной организации, устанавливали связи с единомышленниками в соседних регионах и за рубежом. Обстановка в северокавказском регионе складывалась для них удачно, а боевые действия в Чечне создали благоприятные условия для радикализации общества. Появились факты участия выходцев из республики в боевых действиях в Чечне на стороне боевиков - по материальным, а то и по идейным соображениям. Вместе с вынужденными переселенцами в республику проникали профессиональные вербовщики, которые вели активную исламистскую пропаганду. В этот период отмечено распространение доктрины “такфир“, объявляющей любого мусульманина, не разделяющего радикальных воззрений, кяфиром (вероотступником)1. По признанию одного из членов исламской группы, все начиналось с посещения мечети, где проповедовал популярный имам и чтения религиозной литературы. Постепенно, “изуче-ние“ ислама стало все больше приобретать черты подготовки к “джиха-ду“. На этом этапе от члена группы уже требовалось подбирать надежных единомышленников из числа родственников и знакомых, а также беспре-
о
кословно следовать указаниям “амира.
Это была уже “работа“ и за неё полагалось денежное вознаграждение, однако, для многих искренне верующих мусульман, прежде всего для молодежи, более важную роль играл дух коллективизма и ощущение причастности к “важному делу“. Между тем следование радикальной идеологии оправдывало экстремистскую деятельность и откровенно криминальные поступки. В бумагах, принадлежавших исламистам, обнаруженным сотрудниками милиции в схронах на плато Бечасын в Карачаевском районе Карачаево-Черкесской Республики в непосредственной бли-
1 Оразаева Л.. Кабардино-Балкария: некоторые проблемы в исламе / Кавказский узел. 2004. Май
2 Северный Кавказ. 2005. 27 декабря.
зости от границы с Кабардино-Балкарией, содержался перечень поощряемых для члена “джамаата“ деяний. Среди них: «поставить ультиматум преступным группировкам... взять под охрану коммерсантов, тех, что ведут бизнес незаконно и побудить их к закяту, а также к работе на пути Аллаха ... похищать сыновей и дочерей у тех, кто ест народное имущество на должностях неверного государства» 1 и т. п.
Проведенное на основе данных, полученных сотрудниками силовых структур и правоохранительных органов, изучение социальнопсихологических характеристик участников событий 13-14 октября 2005г. в Нальчике позволило составить социально-психологический портрет участника радикального религиозно-политического движения в республике. В частности, была проанализирована информация о 166 участниках событий, из которых 84 человека были уничтожены в ходе боевых действий, 50 человек арестованы и 32 - объявлены в розыск. Возраст большинства колеблется в интервале от 20 до 30 лет, (около 87% от общего числа), превышающий 30 лет - 13 %. Две трети (почти 65 %) имеют среднее образование, 20% - высшее и около 15% среднее специальное образование. Не имели семьи - 51,8%, в официальном браке состояло 48,2%. По данным МВД КБР, 93 человека (5б%) привлекались к административной ответственности, 38 - десять и более раз. По имущественному положению, постоянный доход имели 11,1%, временный доход - 12,3%, об официальных формах заработка 76,5% информация отсутствует. В то же время 58,4% из них имели в своем распоряжении автотранспорт. Практически все были обеспечены жильем.
Отношение республиканских властей и шире - политической элиты Кабардино-Балкарии к проблеме радикализации молодежи под религиозными лозунгами заслуживает особого рассмотрения. Оформление новой политической элиты из состава бывшей советской номенклатуры, предпринимателей и лидеров национальных движений совпало с появлением новых объединений мусульман. Поэтому формирование новой структуры власти, приватизация и перераспределение собственности, расцвет национальных объединений имели не одну скрытую и явную точку соприкосновения с исламистским движением. Руководству республики приходилось учитывать тот факт, что ислам является важной частью духовного наследия и культуры кабардинского и балкарского народов и ставить преграды отдельным объединениям верующих чревато обратить против властей недовольство всей уммы. Без сомнения, органы государственной власти были крайне обеспокоены фактами экстремизма на религиозной почве, о чем свидетельствует, например, принятие парламентом Кабардино-Балкарии закона "О запрете экстремистской религиозной деятельности"2. Вместе с тем, сложность политической обстановки на Северном Кавказе, отягощенной кризисом в Чечне в 90 гг., не давала возможности объективно взглянуть на процессы, происходившие в мусульманской ум-
1 Известия. 2002. 13 мая.
2 ИТАР-ТАСС. 2001. 2 мая.
ме КБР. Наконец, принятие ключевых решений на федеральном уровне тормозило отсутствие последовательной политики в отношении Северного Кавказа, когда имели место факты подмены государственных интересов интересами отдельных предпринимателей или некоммерческих организаций. В этих условиях эскалация конфликта была практически неизбежна.
Летом 1998 года в КБР была предпринята попытка создания крупного вооруженного формирования. В августе 1998 года силами МВД Кабардино-Балкарии в затяжном бою возле села Хасанья была уничтожена вооруженная группа “ваххабитов”. Ее возглавлял молодой житель этого села, Анзор Атабиев, ранее воевавший в Чечне. При ликвидации банды была изъята литература о создании исламского государства1. В 2001 году в республике распространялись листовки, неизвестные авторы которых от имени “мусульман11 призывали население поддержать идею установления исламского порядка. В них говорилось о том, что в таком государстве люди не должны оплачивать коммунальные услуги, что будут повышены пенсии и социальные пособия.
Увеличение количества правонарушений со стороны лиц, декларирующих содеянное, как следование своим религиозным убеждениям, заставило органы внутренних дел всерьёз заняться этой проблемой. Правоохранители обратились к представителям ДУМ КБР за содействием, однако уровень теологической подготовки имамов и скудное финансирование институтов традиционного ислама не привели к ожидаемым результатам. Большинство священнослужителей достигли преклонного возраста, а по уровню общеобразовательной и профессиональной подготовки (знанию арабского языка и богословских наук) безнадежно отстали от требований времени. На протяжении ряда лет ДУМ КБР принимаются меры к обновлению и качественному улучшению состава приходских священнослужителей, включающие в себя подготовку молодых имамов в зарубежных высших исламских учебных заведениях. В частности такое обучение прошли 13 молодых людей из КБР, большинство которых работает в Духовном управлении республики и Исламском институте при ДУМ. Исламский институт уже осуществил два выпуска молодых ученых-богословов, способных возглавить самостоятельные приходы, оживить их деятельность, заинтересовать и привлечь к ней молодежь. Однако отсутствие в Духовном управлении средств на зарплату новым священнослужителям (многие из них согласны на заработную плату, не превышающую четырех тысяч рублей в месяц) делает такие назначения пока невозможными. Финансирование ДУМ приходских мечетей осуществляется в основном за счет пожертвований верующих и помощи из республиканского бюджета, которая не превышает 300-400 тысяч рублей в год. В начале 2005 г. руководством ДУМ был учрежден республиканский фонд “Дин“ (религия), который находился под контролем властей, что, по мнению руководства ДУМ, не придало ему популярности. Причина в том, что многие
1 Страна.Ru. 13 июня. 2002.
состоятельные верующие, готовые пожертвовать часть своих средств, не доверяют правительственным чиновникам, способным, по их мнению, пустить эти средства не по назначению. Радикальные исламисты, напротив, активно финансировались из неправительственных, благотворительных организаций или бизнес-структур, имеющих связи с зарубежьем. Это позволяло им в изобилии распространять бесплатную литературу, пользоваться автотранспортом для поездок в отдаленные села1. Тем не менее, на третьем съезде мусульман Кабардино-Балкарии, прошедшем в марте 1998 года, была отмечена опасность религиозного экстремизма и активность сектантских движений, в том числе “ваххабизма”.
В 2002 г. по данным МВД КБР в Кабардино-Балкарии насчитывалось свыше двух сотен убежденных сторонников “ваххабизма11, вовлекающих в свои ряды молодежь, некоторые из которых участвовали на стороне НВФ в боевых действиях в Чечне. Экстремистская группировка, известная как "джамаат Ярмук", была сформирована летом 2002 г. в Пан-кисском ущелье Грузии из жителей Кабардино-Балкарии (основу соста-
о
вили уроженцы селения Кенделен2), примкнувших к отряду полевого командира Руслана Гелаева. Главарем (“эмиром“) отряда, который сами боевики называли кабардино-балкарским батальоном, Гелаев назначил Муслима Атаева, выделявшегося незаурядными организаторскими способностями, хорошими физическими данными и пользовавшегося авторитетом среди земляков. Атаеву удалось собрать под своим началом около 30 единомышленников, большинство из которых уже успели поучаствовать в боевых действиях в Чечне на стороне незаконных вооруженных формирований, а некоторые прошли там диверсионную подготовку. Ситуация в республике стала меняться к 2003 г., что не в последнюю очередь было вызвано успехами силовых структур и правоохранительных органов в борьбе с незаконными вооруженными формированиями на территории Чеченской Республики и в соседних регионах. После того, как в ноябре 2002 г. банда Гелаева понесла серьёзные потери в ходе крупного столкновения с федеральными силами у ингушского села Галашки, Атаев со своими людьми вернулся в Кабардино-Балкарию. Здесь он развернул активную агентурную работу и сумел привлечь на свою сторону еще несколько десятков человек. Тогда же, по версии правоохранительных органов, он наладил контакт с Ш.Басаевым, который придавал большое значение созданию за пределами Чечни баз незаконных вооруженных формирований и раздуванию новых очагов нестабильности в регионе. Именно члены "джамаата Ярмук" в августе 2004 г. отважились на столкновение с милицией в Чегемском районе: 9 августа в лесу они напали на милиционеров и убили двух и ранили четверых из них. Боевики были серьезно вооружены: они имели не только автоматы, но и гранатометы и пулеметы. Примерно в это же время религиозные экстремисты предприняли серию попыток установления контроля над некоторыми ме-
1 ИТАР-ТАСС. 2002. 26 марта.
2 Опубликовано на сайте Портал-Credo.Ru. 2004. 14 декабря.
четями в Нальчике и в ряде горных сел. Осуществлялись эти попытки по одной и той же общей схеме: проводилась активная и непродолжительная кампания по дискредитации руководства мечети перед верующими, одновременно приход наводнялся радикалами и, когда общее недовольство общины старыми имамами достигало нужного уровня, - провоцировались “свободные11 выборы новых имамов, как “истинное волеизъявление верующих“. В нескольких приходах такие “выборы“ были проведены и мечети на некоторое время стали местами регулярных сборищ экстремистских элементов.
Подобное развитие событий вынудило руководство правоохранительных органов, при поддержке ДУМ республики прибегнуть к закрытию 12 мечетей (в том числе 7 в Нальчике), что вызвало определенное недовольство среди массы верующих. Также силами МВД были закрыты мечети в Чегемском районе, в городе Баксане и селении Дугулубгей, вблизи которого были обнаружены два лагеря боевиков1. Всего же было задержано около 60 человек. Руководство органов внутренних дел распространило заявление о том, что в республике существуют подпольные экстремистские группы (джамааты), а в некоторых мечетях найдено оружие2. Начиная с этого времени, для Кабардино-Балкарии характерна жесткая конфронтация сторонников радикального исламизма и сил правопорядка, опирающихся на поддержку органов государственной власти и ДУМ КБР. Около 400 человек находились на милицейском учете как “ваххабиты11, причем, по данным МВД, 40% из них "или имели судимости, или находи-
о
лись под наблюдением, как потенциальные правонарушители"3. По мнению правоохранителей, в республике сформировалась устойчивая сеть т. н. “джамаатов“, как прообраз властных институтов “исламской государственности11. Большинство из них входили в так называемую Шуру (совет), внутри которой функционировал шариатский суд4.
Состоявшийся 22 апреля четвертый съезд мусульман республики, на котором были представлены только подчиненные ДУМ КБР руководители мусульманских общин, прошел в условиях беспрецедентных мер безопасности. Делегаты не только утвердили муфтия на безальтернативной основе, но и посчитали, что возникла необходимость кардинально изменить принципиальные основы мусульманской организации. Теперь руководство ДУМ КБР получило право назначения раис-имамов (ранее их избирала сама община), контроля над их деятельностью и при необходимости отстранения от обязанностей5. Эти меры привели к тому, что радикалы утратили интерес к попыткам установления контроля над легальными общинами, а многие вообще перестали посещать мечети и “ушли в подполье“. На состоявшемся заседании меджлиса исламистов, было принято решение о запрете для членов “джамаатов“ посещения соборной
1 Независимая газета.. 2003. 14 октября
2 ИА REGNUM. 2002. 6 августа
3
Опубликовано на сайте Портал-Credo.Ru. 2004. 14 декабря.
4 Интерфакс. 2004. 14 сентября
5 gazetayuga.ru. 2004. 29 апреля.
мечети в Нальчике, поскольку, по их мнению, официальные имамы - нечестивцы1. В связи с этим, возможности по контролю над их деятельностью в значительной мере были утрачены.
Однако к началу 2004 года стало ясно, что запретительные меры ожидаемого результата не дали. Лидеры некоторых мусульманских объединений инспирировали массу жалоб о нарушении прав верующих в федеральные ведомства и правозащитные организации, что в конечном итоге заставило власти вновь открыть большую часть мечетей, но уже под строгим контролем ДУМ КБР. Правозащитные структуры, акцентируя внимание российской и зарубежной общественности на фактах произвола органов власти и правопорядка в отношении молодых мусульман, в тоже время предоставляли трибуну откровенным террористам, публикуя в печати их недвусмысленные призывы. Как заявлял в одном из интервью лидер “джамаата Кабарди-но-Балкарии“ М.Мукожев, “руководители силовых структур загоняют мусульманское общество в тупик. Судя по их действиям, можно сказать, что именно они хотят развязать войну. 400-500 человек они сейчас объявили вне закона. И пока в отношении этих людей будет применяться силовое беззаконие, люди все больше теряют веру в возможность законными методами восстановить свои права и вполне могут перейти к самозащите от власти такими же методами. И к тому моменту общине уже не удастся контролировать действия мусульман112. Анонимное обращение от имени “мусульман" республики носило более радикальный характер: «с осени 2003 года в республике объявлена война против ислама и мусульман. Сотни мусульман были подвергнуты физическому насилию и оскорблению религиозных чувств. Враждебное нам государство, оккупирующее нашу Родину, поставило верующих вне закона, поэтому мы снимаем с себя всякую ответственность перед ним и считаем себя свободными от соблюдения законов этого враждебного государства. Служители этого государства являются пособниками оккупации и насилия над мусульманами. Поэтому их имущество и кровь не являются запретными»3. Совершающих тяжкие преступления боевиков в этой среде было принято называть моджахедами, о земляках, участвовавших в этом “джихаде“, рассказывали “героические11 истории, погибших из их числа называли шахидами. Нападение на отделение Госнаркоконтроля в Нальчике в декабре 2004 г. и последовавшее вскоре после этого уничтожение М.Атаева и его сообщников, не стали итогом противостояния в республике.
Развитие радикального исламизма в Кабардино-Балкарии, позволяет поставить вопрос о путях решения возникающих в связи с этим проблем. По нашему мнению, описание, трактовка тиражирование отдельных эпизодов из жизни мусульманского сообщества региона, выводы на основе запоминающихся жестов или заявлений религиозных или общественных деятелей не способны сформировать объективную картину сложных процессов в этой сфере. Скорее наоборот, подхваченные средствами массовой информации они дают зачастую предвзято поданный, а то и откровенно ошибочный материал экспертному сообществу, представители которого делают далеко
1 Интерфакс. 2004. 3 декабря.
2ИА REGNUM. 2004. 29 августа
3 Северный Кавказ. 2005. 29 ноября.
идущие выводы на основе односторонней, неполной информации, в конечном итоге дезинформируя общественное мнение. Представители органов государственной власти Кабардино-Балкарии, правоохранительных структур, общественные и религиозные деятели республики, сталкивающиеся с проблемами религиозного радикализма, неоднократно указывали на то, что адекватно оценить это явление можно лишь в комплексе, с учетом всех его элементов, присущих именно Кабардино-Балкарии. Делать выводы о проблемах мусульман следует не только по заявлениям “ваххабитских11 или “традиционных" имамов либо отдельных милицейских начальников и чиновников, каждое из которых обусловлено конкретными событиями и субъективно трактуемыми обстоятельствами. Представителям масс-медиа и экспертному сообществу все же следует отталкиваться в своих предположениях и выводах от консенсусных решений, выработанных в республике всеми заинтересованными сторонами.
Большинство участников трагических событий 13 октября являлись молодыми людьми, выросшими и получившими образование в Кабардино-Балкарии. Всех их объединяло желание следовать нормам ислама и строить свою жизнь в соответствии с этой великой религией. Не случайно вскоре после того как ситуация на улицах столицы Кабардино-Балкарии была взята под контроль силами правопорядка, родственники многих погибших боевиков обратились к властям и милиции с просьбой выдать им тела для погребения, невзирая на то, что по законодательству трупы террористов не выдаются. Для многих жителей республики участие их родственников и знакомых в террористической акции стало полной неожиданностью и привело к всплеску недовольства деятельностью правоохранительных органов. Ситуацию усугубило неконструктивное вмешательство ряда правозащитных организаций, представители которых оказались втянуты в кампанию по дискредитации властей и силовиков Кабардино-Балкарии, инициированную теми же силами, которые стояли за вооруженной акцией 13 октября.
В своих воззваниях организаторы теракта в Нальчике активно продолжили спекулировать на исламской тематике. «Нальчикская операция стала для нас своеобразным Ухудом (известная битва при Ухуде с участим пророка Мухаммада, в которой мусульмане потерпели поражение). У нас было слишком большое желание расквитаться с кафирами и мунафиками за те бесчинства, что они творили над мусульманами, и слишком большая самоуверенность. Хотя мы обладали достаточными силами для достижения и закрепления успеха в этой операции, не все получилось, как мы хотели. Мы сделали самое главное - мы, наконец-то, открыто осуществили первый шаг на пути джихада. С осени 2005 года джихад в КБР и на всем Кавказе перешел на более высокий и активный уровень. Если в Чечне джихад идет уже давно, в других районах Кавказа джихад только начинается. В прежние годы мы считали, что достаточно поехать в Чечню, что бы там сразиться с кафирами и помочь нашим братьям, сегодня мы считаем, что этого не достаточно. Именно поэтому весь Северный Кавказ, иншаллах, стал зоной военных действий, стал территорией джихада»1. В Кабардино-Балкарии появились анонимные письма, в которых напрямую говорится о том, что «в сложивших-
1 kavkazcentr.com 2006. 1 сент.
ся условиях тотального террора против мусульман джихад становится "фард-уль-айн", то есть первостепенной обязанностью мусульманина»1. Статьи в ряде средств массовой информации, заявления на правозащитных форумах, все было направлено не столько в помощь объективному расследованию, сколько на возмущение в обществе и стремление возбудить недовольство жителей Кабардино-Балкарии сначала против милиции, а затем и против органов власти. Эти попытки оказались несостоятельными, а расследование быстро выявило неблаговидную роль “идейных отцов“ движения радикальных мусульман - Мукожева и Астемирова, которые, отправив поверивших им молодых людей на верную смерть, сами скрылись в неизвестном направлении.
Со стороны власти потребовались значительные усилия, чтобы убедить общественное мнение в том, что органы власти сделают все от них зависящее, чтобы обеспечить нормальную жизнь мусульманским общинам и не допустить вовлечения религии в деятельность политизированных объединений, а тем более экстремистских группировок. Президент Кабардино-Балкарии А.Каноков, вскоре после вступления в должность, выступил с инициативой расширения представительства в ДУМ КБР от большинства сообществ мусульман республики, а не только тех, которых удобно видеть правящей элите. Опыт взаимодействия с радикальным исламизмом на Северном Кавказе - в Чечне, Дагестане, Кабардино-Балкарии, свидетельствует о том, что конфессиональную сферу необходимо предельно деполитизиро-вать, а политическая позиция верующих граждан должна быть учтена в деятельности авторитетных общественных институтов, в рамках которых религия является полноценным элементом гражданского общества.
1 Наша Версия. 2006. 16 янв.
