CC BY
20
Вопрос: Какой сейчас уровень жизни в Татарстане, каковы цены на бензин, хлеб, мясо, вы знаете?
Ответ: Конечно. Этого нельзя не знать. Когда Екатерина как императрица первый день вышла на работу, она приказала, чтобы каждое утро у нее были цены на дрова, керосин, соль, хлеб и остальное... По федеральному округу у нас продукты несколько дешевле, потому что мы село сохранили. Мы один из самых крупных производителей зерна и молока в России.
Вопрос: В политическом плане для вас в Татарстане все благополучно? Не ожидается тут бархатных революций?
Ответ: Когда у меня спрашивали, почему вы поддерживаете вертикаль власти, которую предлагает Путин, я говорил: он хочет сделать то, что мы уже сделали в Татарстане. Сейчас создан новый закон о местном самоуправлении. Но что бы ни говорили, какой бы закон ни писали, я не буду безучастно смотреть, кто пойдет на выборы и кому отдадут предпочтение. По форме это красиво и демократично. Но если во главе района или города окажется несостоятельный человек, это же беда для всех. Поэтому я постараюсь повлиять — своим мнением. Отвечать в конечном счете за состояние республики мне.
«Московский комсомолец», М., 29 апреля 2005 г.
Сергей Бережной, кандидат политических наук РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМИЗМ НА ЮГЕ РОССИИ: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Политизация и радикализация ислама по-прежнему остается одним из главных факторов террористической угрозы на Юге России. Использование террористическими группировками радикальной исламистской (в ее фундаменталистской трактовке) идеологии свидетельствует о наличии нерешенных проблем в местном мусульманском сообществе. Распространению фундаментализма, особенно в его крайней радикальной и экстремистской «ваххабитской» форме объективно способствует целый комплекс негативных факторов: социально-экономические проблемы, межнациональные противоречия в
ряде регионов ЮФО, наконец, влияние зарубежных исламистских и откровенно террористических организаций.
В настоящее время адептов радикального исламизма в регионах Южного федерального округа можно условно разделить на три группы.
Первую группу составляют члены незаконных вооруженных формирований, действующие как на территории Чеченской Республики, так и стремящиеся создать очаги напряженности в соседних регионах. Несмотря на то, что большинство участников банд трудно назвать «борцами за веру», они играют ключевую роль в распространении радикального исламизма в регионе. Оказывая вооруженное сопротивление федеральным войскам и правоохранительным органам, они демонстрируют заинтересованным силам за рубежом, что на Кавказе реализуются основные постулаты радикального фундаментализма: «большой джихад» (война с неверными) и такфир (борьба с мусульманами-отступниками). Именно на поддержку незаконных вооруженных формирований ориентирована основная масса финансовой и иной помощи от радикальных организаций зарубежья, При этом продолжение террористической деятельности делает регион все более привлекательным для структур, входящих в международную террористическую сеть и для тесно связанных с ними криминальных элементов. Центром действий банд «ваххабитов» остается территория Чеченской Республики. По информации Регионального оперативного штаба по управлению контртеррористической операцией на Северном Кавказе, наемники «прикреплены» к главарям крупных вооруженных формирований для координации их действий не только в Чечне, но и в соседних с ней республиках Северного Кавказа. К настоящему времени даже те отряды, которые возглавляют чеченцы, например банда Басаева (так называемый «Разведывательно -диверсионный батальон чеченских мучеников «Риядус-Салихин»), находятся под полным контролем зарубежных исламистских организаций, от которых они целиком зависят. В частности, бандгруппу Д.Умарова контролирует международный террорист Абу Сейф, который входил раньше в состав «серноводского джаамата». В горной Чечне замечен родственник уничтоженного в декабре 2002 г. алжирца Абу Тарика. На шатойском направлении действует выходец из Марокко, который отличается «особой жестокостью и кровожадностью» даже по признаниям самих боевиков. В Итум-Калинском районе бое-
виков контролируют два турка и араб. В террористических организациях, действующих в Чечне, Ингушетии и других северокавказских республиках, насчитывается около 300 наемников, в основном выходцы из Саудовской Аравии, Алжира и Иордании, выполняющие в бандах роль инструкторов и казначеев. По сообщению американского еженедельника «Тайм», зарубежные наемники в Чечне «замыкаются» на Абу Мусаб аз-Заркави, которого спецслужбы США считают главным человеком террористической организации «Аль-Каида» в Ираке. В ингушском городе Малгобек летом 2004 г. сотрудниками правоохранительных органов был уничтожен некто Абу Кутей-ба, подданный Саудовской Аравии, осуществлявший финансирование бандгрупп в Дагестане, Чечне, Ингушетии и Кабардино-Балкарии и явившийся организатором нападения боевиков на ряд объектов Ингушетии в ночь на 22 июня 2004 г. По некоторым данным, деятельность лиц, осуществивших захват заложников 1 сентября 2004 г. в североосетинском городе Беслан, направлялась и координировалась с территории Грузии людьми, близкими к руководству организации «Аль-Каида», причем в этом чудовищном террористическом акте был задействован «ваххабит» из КЧР А.Гочияев — организатор взрывов в Москве осенью 1999 г., ныне скрывающийся в Грузии. Представители НВФ, действующие на территории Чеченской Республики, рассматривают соседние регионы, в первую очередь Дагестан и Ингушетию, не только как цель для исполнения террористических актов, но и «резерв», где можно вербовать сторонников. Массовая безработица, а вместе с тем «легкая» возможность «заработка» при участии в действиях бандгруппы способствуют притоку местных жителей в банды. В частности, в Дагестане отмечены факты вербовки в «ваххабитские» банды в населенных пунктах Хасавюрт, Кизилюрт, Буйнакск и Ахтынском районе. В ряде горных районов Дагестана, непосредственно примыкающих к горной Чечне (например, н. п. Эчеда Цумадянского района) «ваххабиты» проводят частые встречи со своими сторонниками, устраивают сходки в домах сторонников, а также поддерживают тесные связи с пособниками из других районов республики, Грузии и Азербайджана.
Лидеры «ваххабитов» предпринимают попытки оказания давления на местные органы власти с целью занятия главенствующих ролей в общественно-политической жизни. Религиозность жителей горных сел в совокупности с продолжающимся ростом радикальных
настроений, а также экономическая отсталость этих районов делают местное население потенциально наиболее легко вербуемыми даже при минимальной финансовой заинтересованности.
Вторую группу последователей радикального исламизма составляют сторонники так называемого «очищения ислама», критикующие традиционную исламскую практику в регионе. Их деятельность является следствием протеста части мусульман против существующего социально-политического порядка в республиках Северного Кавказа, основанного на традиционных социальных связях, где ислам играет роль одного из регуляторов традиционного общества. Идеологической основой укрепления подобных настроений являются интеллектуальные искания некоторых мусульман, прежде всего из числа лиц, получивших образование в мусульманских странах. Их недовольство существующим положением вещей усиливается критическим отношением к местной исламской практике, значительно расходящейся с зарубежными канонами. Члены подобных групп, объединенных в общины «джамааты», являются потенциальной питательной средой для пополнения вооруженных отрядов боевиков в Чечне и за рубежом и, в свою очередь, получают оттуда необходимую помощь.
Деятельность исламистов заметна во всех республиках Северного Кавказа. Так, в Кабардино-Балкарии, по данным правоохранительных органов, только в столице республике — Нальчике, действуют восемь джамаатов радикальных исламистов. Из стоящих на оперативном учете в МВД КБР 389 сторонников ваххабизма в Нальчике проживает 71. Они объединены в джамааты «Вольный Аул», «Нур», «Северный», «Майсур», «Искож», «Кенже», «Аэропорт» и «Касанья», которые входят в так называемую республиканскую Шуру (совет), внутри которой действует шариатский суд. По мнению экспертов республиканского МВД, в рамках исламистских организаций уже сформирована управленческая «шариатская» вертикаль, как прообраз властных институтов исламского государства. Также имеет место устойчивая тенденция «исламизации» криминальных сообществ, которые оценили организованность исламистов и плюсы агрессивной религиозной идеологии. Муфтий КБР Анас Пшихачев категоричен в оценках происходящего в умме Кабардино-Балкарии. По его словам, в республике существуют множество радикальных мусульманских общин, не подчиняющихся Духовному Управлению мусульман, призывающих верующих к неподчинению Духовному Управлению. Эти
структуры похожи на джамааты «ваххабитов» в Чечне. Факт обнаружения правоохранительными органами в одной из мечетей Нальчика мишеней для стрельбы, а в некоторых мечетях списков молящихся с их подробными данными и домашними адресами, свидетельствует о сложности ситуации в республике.
Радикальный исламизм не теряет актуальности в Карачаево-Черкесии и юго-восточных районах Ставропольского края. Участники совещания антитеррористической комиссии Карачаевска, прошедшего 29 июня 2004 г., отметили, что «лидеры «ваххабитов» создают свои отделения на территории республики, стараются взять под контроль учебные заведения, способствуют продвижению на руководящие посты своих представителей». При этом на учете в правоохранительных органах республики стоят 293 «ваххабита».
В Северной Осетии также усиливается влияние сторонников «чистого ислама», среди которых много молодых мусульман. Исламисты активно пытаются укрепить свои позиции в главной мечети Владикавказа, не признавая назначенного ДУМ имама. Одним из лидеров и идеологов исламистов является Сулейман Мамиев, за которым стоит созданный в 2003 г. Исламский культурный центр, костяк членов которого составляет энергичная мусульманская молодежь. Как отмечает отечественный исламовед Н.Емельянова, исследование состояний ислама в Северной Осетии позволило установить, что в местном мусульманском сообществе находятся ячейки такой международной организации, как «ат-Такфир валь-Хиджра». По ее словам, организация строго законспирирована, ее члены рассредоточены по всей республике и разделены на ячейки-халька. Эти группы по несколько человек действуют подпольно и не знают ни местонахождение руководства, ни членов соседних групп. В то же время они оказывают значительное воздействие на мусульман республики, многие из которых становятся сторонниками радикального ислама. Можно констатировать, что радикальные группы мусульман есть во всех субъектах Федерации Юга России. Не везде их действия можно считать экстремистскими, однако в силу многочисленных проблем и конфликтов внутри официальных мусульманских организаций такая опасность остается актуальной.
Третьей группой являются оппозиционные движения в среде крупных объединений мусульман (ДУМ) региона. Это вызвано конкуренцией между отдельными группами верующих, объединенных
вокруг духовных лидеров, располагающих значительными материальными и людскими ресурсами, за влияние на политическую элиту региона. Подобные противоречия, которые могут носить и этнический характер, часто толкают религиозных лидеров на контакты с умеренными фундаменталистами. Наиболее затяжной характер имеет конфликт между различными фракциями мусульманского духовенства и группами верующих в Дагестане. Здесь к антагонизму традиционалистов (представленных, исключительно последователями суфийских тарикатов) и фундаменталистов добавляются противоречия между духовными лидерами, представляющими разные этносы республики. 18 апреля 2004 г. в махачкалинской мечети им. Али-гаджи Аку-шинского состоялась встреча алимов, входящих в ДУМ Дагестана, и тех духовных деятелей, которые подвергали руководство ДУМ резкой критике и намеревались создать параллельные структуры. Собравшиеся пришли к заключению, что в Совет алимов Дагестана будут включены наиболее достойные исламские деятели из числа так называемой «оппозиции». Наконец, последние политические катаклизмы (выступления оппозиции в Хасавюрте с призывом к скорейшему проведению президентских выборов в Дагестане) продемонстрировали стремление использовать исламский фактор в политическом процессе.
Противоречия внутри мусульманских общин характерны и для остальных регионов Юга Россия. В Кабардино-Балкарии 22 апреля 2004 г. состоялся очередной съезд мусульман республики, в котором приняли участие сторонники муфтия А.Пшихачева. Несмотря на то, что на форуме было декларировано сохранение единства уммы республики, на деле значительная часть мусульман не признает руководство ДУМ КБР. Они обвиняют в неграмотности многих «официальных» имамов, а порой вмешиваются в проведение религиозных обрядов. В открытую оппозицию к ДУМ КБР ушла часть молодых священнослужителей, получивших религиозное образование в странах Ближнего Востока. В ответ руководство муфтията апеллирует к властям и правоохранительным органам и находит с их стороны административную и силовую поддержку.
Схожие тенденции фиксируются в Республике Северная Осетия - Алания, где на состоявшемся 25 апреля 2004 г. третьем съезде мусульман отчетливо прозвучали оппозиционные заявления. Лидеры 14 общин выступили с резкой критикой руководства ДУМ и лично
муфтия Д.Хекилаева, после чего он назвал съезд «ваххабитским». Последовавшая смена муфтия явилась выражением недовольства части верующих позицией руководства ДУМ по широкому спектру вопросов.
Сложной остается обстановка в мусульманских общинах КЧР и Ставропольского края, до недавнего времени объединенных в одно Духовное Управление. Здесь соперничество мусульманских лидеров КЧР и Ставрополья дополнялось распространением радикального исламизма как среди карачаевского населения, так и в ногайской среде восточных районов края. Трагические события 22 июня 2004 г. в Ингушетии, в которых приняли участие «ваххабиты» из Чечни, продемонстрировали, что исламский фактор является важным компонентом внутренней ситуации в республике. А последовавшая вскоре отставка муфтия Ингушетии М.Албогачиева, который заявил, что не согласен с политикой администрации президента М.Зязикова, означала и то, что традиционные духовные лидеры предпочли сохранить лицо перед переходом лидерства радикалами «ваххабитского» толка, которые на волне борьбы с властями обретают все большую популярность среди населения. Наконец, достаточно сложными остаются отношения между руководством муфтиятов Ростовской и Астраханской областей и отдельными группами верующих, которые критикуют формы и методы руководства мусульманскими общинами, а также упрекают традиционных лидеров в невежестве. Наиболее острую форму конфликт принял в Астраханской области, где руководство ДУМ пыталось силой сменить неугодных имамов.
Анализ действий руководства ДУМ и «официального» духовенства свидетельствует, что мусульманские лидеры видят выход из сложившегося положения в укреплении контактов с органами власти, вплоть до получения бюджетного финансирования для нужд ислам -ских организаций, построение региональных исламских организаций (ДУМ) по бюрократическому образцу, со строгой иерархией и ответственностью нижестоящих (особенно первичных звеньев общин) перед вышестоящими и, наконец, закрепления за руководством ДУМ права опираться на репрессивный аппарат государства в борьбе с оппонентами, прежде всего, радикальными исламистами. Как отметил К.Казенин, характеризуя полемику между традиционалистами и фун-даменталдистами в Дагестане, люди авторитетного дагестанского шейха Сайда-Афенди настаивали на возрождении духовных управле-
ний, а Б.Магомедов в ответ напоминал, что «в Коране ничего не сказано о духовных управлениях», что эта структур навязана мусульманам извне и что верный путь — избрать всем верующим эмира, единоличного духовного лидера с широкими полномочиями. Подобная позиция ведет к укреплению «параллельных» официальным исламских структур и объективно способствует политизации и радикализации значительной части верующих. Факты применения силовых мер против сторонников «чистого ислама» имеют многочисленные издержки, вызывают протест и озлобление со стороны верующих, сталкивающихся с милицейским произволом. На состоявшемся весной 2004 г. совещании Духовного управления мусульман Карачаево-Черкесии и Ставропольского края имамы из сел Ставрополья отмечали, что в крае растет давление на верующих мусульман: управление Минюста неоднократно отказывает в регистрации мечетей, а сотрудники правоохранительных органов своими внезапными и частыми обысками в мечетях и домах мусульман нарушают покой, а порой — даже не дают возможности отправлять религиозные обряды. В рамках проведения профилактических мероприятий в сентябре 2003 г. в Нальчике по подозрению в следовании ваххабистским убеждениям арестованы десятки молодых людей, закрыты несколько мечетей. После столкновения 18 августа 2004 г. с группой боевиков в Чегемском районе Кабардино-Балкарии, по распоряжению городской администрации вплоть до последнего времени остаются закрытыми все, кроме центральной, мечети в столице КБР, что не создает атмосферы взаимопонимания между верующими и органами власти.
Таким образом, деятельность незаконных вооруженных формирований в Чечне под «ваххабитскими» лозунгами является проявлением кризиса в мусульманском сообществе региона, составными частями которого являются и радикальные группы внутри мусульманских общин, и внутренняя борьба внутри официальных исламских организаций. Как представляется, реализуемая с конца 90-х годов практика поддержки местными и федеральными властями одной из фракций (традиционалистов) внутри мусульманского сообщества способствует появлению и некоторых негативных тенденций. Наряду со значительным ударом по позициям радикальных фундаменталистов, Духовные Управления столкнулись с тем, что им приходится разделять с властями их просчеты. Критика, часто справедливая, официальных духовных лидеров слабо воспринимается ими в надеж-
де на защиту со стороны администраций, что ведет к дроблению мусульманских общин, радикализации некоторой части общин. Наряду с этим следует отметить, что распространение исламского фундаментализма — тенденция, характерная для большинства государств исламского мира и мусульманских диаспор. Репрессии против верующих, не согласных с так называемой «традиционной» трактовкой ислама, способны лишь радикализировать их сторонников и толкнуть их в ряды незаконных вооруженных формирований.
«Политическая мифология и историческая наука на Северном Кавказе», Р-на-Дону, 2004г., с. 30-39.
Марина Перевозкина,
журналистка
ДАГЕСТАН: ГОРЫ ТЕРРОРА
В начале мая 2005 г. в Махачкале произошло очередное убийство милиционера. Старший лейтенант МВД был найден с огнестрельными ранениями возле подъезда своего дома около 23.30. 10 мая от взрыва в Махачкале погиб еще один милиционер. Такие сообщения приходят из Дагестана почти каждую неделю. Это похоже на действия серийного маньяка. Кто и зачем убивает дагестанских милиционеров? В Дагестане говорят: «Не зови на помощь волка против собаки. Волк справится с собакой, но что ты потом будешь делать с волком?» И тут же поясняют: «Собака — это наша коррумпированная власть». Простые дагестанцы оказались между ворами-чиновниками и ваххабитскими террористами. Если их загонят в угол, они могут позвать волков.
...Утром меня в гостиничном номере будит звонок мобильного. В трубке — голос дагестанского журналиста Тимура Джафарова. Звонить в такую рань Тимур может только в одном случае: если ночью опять где-то рвануло. Место взрыва у 12-й школы огорожено, там работает следственная бригада. Развороченное крыльцо одноэтажного дома, у которого взрывом снесло черепицу с крыши. Автобус с разбитыми стеклами. Люди в форме и в штатском озабоченно переговариваются по рации. Автобус вез на работу батальон конвойной службы, когда сработало заложенное в мусорный бак взрывное устройство. Милиционеры не пострадали: автобус успел затормозить. Убит слу-
