CC BY
35
УДК 94
ИСЛАМСКАЯ ОППОЗИЦИЯ В КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ: ФОРМИРОВАНИЕ, РАЗВИТИЕ, РАДИКАЛИЗАЦИЯ (КОНЕЦ 80-х годов ХХ - НАЧАЛО XXI века)
© 2009 г. А.Н. Такова
Кабардино-Балкарский институт Kabardino-Balkar Institute
гуманитарных исследований, of Humanitarian Researchs,
360000, г. Нальчик, ул. Пушкина, 18 Pushkin St., 18, Nalchik, 360000
Рассматриваются особенности процесса возрождения ислама в Кабардино-Балкарской Республике в конце 80-х гг. XX в. - начале XXI в. Изучаются причины, приведшие к трагическим событиям в г. Нальчике 13-14 октября 2005 г. Анализируются перспективы дальнейшего развития религиозной ситуации в республике.
Ключевые слова: исламизация, джамаат, ваххабизм, исламский экстремизм, суннизм, этноэтатизм, шиизм, кяфир (кафир), хиджаб, джихад, исламский фундаментализм.
In this article it is considered the peculiarities of Islam s process revival in Kabardino-Balkaria republic at the end of 80-th ofXX century - at the beginning of XXI century. It is learned the reasons brought to tragic events in Nalchik on 13-14-th of October 2005. It is analyzed perspectives offurther development of religious situation in the republic.
Keywords: islamisation, jamaat, vahhabism, Islam extremism, sunnism, ethnoetatism, shiism, kafir, hidjab, Jihad, Islam fundamentalism.
Конец 80-х гг. ХХ в. в Кабардино-Балкарии является временем небывалого всплеска интереса общественности к национальному и религиозному прошлому своих народов. Данный интерес нес в себе большой идеологический, культурный и стабилизирующий потенциал. Однако именно он оказался в итоге одним из главных факторов обострения общественно-политической обстановки, апогеем которого стали трагические события октября 2005 г. в Нальчике.
В рамках данной работы мы попытаемся рассмотреть особенности процесса возрождения ислама в республике, который представляется возможным разделить на несколько этапов:
1 - с конца 80-х гг. до середины 90-х гг. - период спонтанной исламизации;
2 - с середины 90-х гг. по 1999 г. - период закрытой фазы конфликта внутри мусульманской уммы, сопровождавшийся накапливанием противоречий и претензий между конфликтующими сторонами;
3 - с 1999 по 2005 г. - период открытой фазы религиозного конфликта;
4 - после октябрьских событий 2005 г. - период перехода религиозного конфликта в латентную фазу, сопровождающийся вспышками спорадической активности исламских оппозиционеров.
Первый период проходил в условиях бескомпромиссной политической борьбы за власть в КБР, небывалой активности национальных политических движений, ставших оппозицией действующей власти. В это время наблюдается значительное увеличение интереса общественности к исламу, который рассматривался в качестве элемента национального возрождения. Принадлежность к исламу и по сей день является важным составным элементом национальной самоидентификации кабардинцев и балкарцев. Понятия «кабардинец» («балкарец») и «мусульманин» взаимодополняющие и взаимо-обусловливающие, хотя до конца 80-х гг., религиозная
составляющая жизни большинства кабардинцев и балкарцев ограничивалась лишь похоронными и свадебными обрядами и была четко отделена от обычной светской жизни.
В этот период в республике достаточно ощутимой стала проблема всеобщей религиозной безграмотности, при этом исключение не составляли даже служители культа. Для исламской обрядности в республике было характерно наличие различных неисламских по происхождению напластований, которые, стали частью «народной» формы ислама, поддерживались местными служителями культа и зачастую воспринимались как чисто мусульманские. Важной составляющей возрождения ислама считалось формирование представителей образованного духовенства, о чем неоднократно говорили лидеры воссозданного в 1990 г. Духовного управления мусульман (ДУМ) Кабардино-Балкарии. В начале 90-х гг. лидеры ДУМ начинают налаживать практику отправки способных молодых людей в исламские страны для обучения религии. По сведениям Н. Емельяновой, в 1994-1995 гг. около сотни студентов из Кабардино-Балкарии проходили обучение в Саудовской Аравии (Университет Муххаммада Бен Сауда), Египте, Сирии, Иордании, Турции [1], хотя этот процесс не принял в Кабардино-Балкарии таких широких масштабов, как в Чечне и Дагестане. Одними из первых на обучение были отправлены А. (Муса) Мукожев, А. Астемиров, Р. Кудаев и другие, которые позже оказались в жесткой оппозиции к ДУм КБР.
Зарождение конфликта внутри мусульманской уммы республики начинается после возвращения этих молодых людей. Дело в том, что они практически сразу начали активно критиковать местную форму бытования ислама и положение, при котором представители ДУМ КБР ее поддерживали, удовлетворяясь своей ролью исполнителей похоронных и свадебных религиозных обрядов. ДУМ КБР оказалось носителем «народной» фор-
мы ислама, а представители так называемых «молодых мусульман» претендовали на роль носителей «истинного» ислама. «Молодые мусульмане» в 1993 г. создали общественную организацию - Исламский центр, который в 1995 г. был зарегистрирован в Министерстве юстиции республики как самостоятельная организация. Он считался молодежным ответвлением ДУМ КБР, хотя реально был неподконтролен ему. Исламский центр стал вести активную просветительскую деятельность, стремился к ликвидации религиозной безграмотности населения, ввел ряд управляющих и контролирующих органов - Совет джамаатов - объединение молодых лидеров, и Шуру - собрание молодых представителей джамаатов.
Первый период процесса возрождения ислама в КБР проходил мирно, так как основной потенциал общественной активности стянули на себя представители национально-политических объединений, конфликт между которыми, с одной стороны, и официальной властью, с другой, достиг в это время наивысшей точки развития и имел тенденции перерастания в вооруженную фазу. Складывающийся в республике авторитарный режим личной власти президента и его клана направлял в это время основные свои силы на дискредитацию в глазах общественности национально-политических объединений и ликвидацию их оппозиционного потенциала. Интересно отметить, что в данный период часть представителей официального духовенства республики довольно тесно сотрудничала с представителями национальной оппозиции. Однако вместе с утратой данными движениями политической силы начинается и отход из их рядов представителей духовенства. По справедливому замечанию историка А. Х. Борова, подъем религиозного радикализма практически «компенсировал» снижение уровня этнической мобилизации в регионе [2], что свидетельствует о взаимосвязи этих явлений.
Второй период процесса возрождения ислама в республике занимает время с середины 90-х гг. по 1999 г. В этот период происходят постепенный переход большинства представителей официальной религиозной элиты на сторону власти, превращение ДУМ в ответвление авторитарной политической системы, утрата им авторитета среди прихожан. В то же время часть молодых мусульман, возглавляемая М. Мукожевым, превратилась в оппозиционно настроенную силу к ДУМ и к власти.
Можно выделить несколько причин вызревания конфликта внутри мусульманской уммы республики: 1) проблема поиска «истинного», «чистого» ислама, приведшая к взаимным претензиям между ДУМ и «молодыми мусульманами»; 2) критика «молодыми мусульманами» складывающейся в республике политической и социальной системы, в то время как представители ДУМ довольно комфортно чувствовали себя в сложившейся еще в советский период нише, занимаемой исламом; 3) нежелание представителей ДУМ утрачивать свою юридически закрепленную роль лидера всех мусульман республики; 4) неудовлетворенность большинства прихожан деятельностью ДУМ, принявшая открытый характер во время скандала в связи с растратой денег, собранных на строительство республиканской мечети. В растрате денег открыто обвиняли лидеров ДУМ;
5) закрепление фактического лидерства среди мусульман республики за представителями «молодых мусульман», неподконтрольных ни светской власти, ни ДУМ.
В середине 90-х гг. в общественную практику внедряется понятие о ваххабизме. Термин «ваххабизм» был известен специалистам по исламу давно, но лишь к этому времени его стали использовать применительно к конфликтам, возникавшим в среде мусульман Северного Кавказа. Сначала акцент делался на религиозно-догматических посылках и культовой практике, однако уже в 1995-1997 гг. центр тяжести в их оценке сместился на политическую активность. По определению видного специалиста по исламу Л. Сюкияйнена, ваххабизмом стали называть не просто систему религиозных взглядов, а прежде всего радикальную политическую идеологию и практику, нацеленную на насильственное изменение системы власти. С 1997 г. понятие «ваххабизм» стало практически синонимом исламского экстремизма [3]. Уже с середины 90-х гг. представителей «молодых мусульман» стали обвинять в ваххабизме, в деятельности по свержению государственной и духовной власти, в преступных связях с арабскими эмиссарами и чеченскими боевиками. «Масла в огонь» подливал и тот факт, что М. Мукожев, после подписания «хасавюртовского мира», в 1996 г. вошел в конгресс народов Чечни и Дагестана, председателем которого был Ш. Басаев. Но нельзя забывать, что в то время с Ш. Басаевым контактировали многие представители местной и федеральной элиты.
Обвинения в ваххабизме по отношению к «молодым мусульманам», с одной стороны, и в религиозном невежестве по отношению к представителям ДУМ - с другой, стали началом конфликта между ними. Подобная схема конфликта (ДУМ - «молодые мусульмане») в целом не отражает всей сущности религиозной ситуации в республике, но именно в таком виде она подавалась общественности. Получалось так, что ДУМ представляет традиционный, «нормальный» ислам, а «молодые мусульмане», они же ваххабиты, - носители чуждой кабардинцам и балкарцам экстремистской теории и практики, стремящиеся дестабилизировать обстановку в республике, сместить светскую и духовную власть с целью установления исламского халифата. По сообщениям местных СМИ, ваххабиты составляли единую консолидированную радикально настроенную силу, хотя на деле это было не так. По замечанию А. Ярлыкапова, М. Мукожев сумел довольно четко контролировать деятельность различных джамаатов, что серьезно отличало Кабардино-Балкарию от прочих северокавказских республик [4]. Однако единый монолитный джамаат так и не был им создан. Сами лидеры «молодых мусульман» категорически отвергали все предъявляемые им обвинения, хотя и говорили о справедливости мусульманской системы устройства общества и государства. В общем стремление к установлению шариатского законодательства является довольно естественным желанием любого истинного мусульманина, но в данном случае более существенным моментом становится вопрос о методах претворения этого желания или религиозной мечты в реальность. «Молодые мусульмане», по крайней мере в своих официальных выступлениях, подчеркивали, что не собира-
ются вести какой-либо деятельности по созданию исламского халифата и готовы сотрудничать с властью и ДУМ в рамках существующего правового поля, т.е. в рамках светского законодательства. Однако конкретных шагов к сотрудничеству они не предпринимали, так же как и ДУМ КБР.
Муссирование в СМИ ваххабитской тематики не проясняло ситуации относительно адептов данного учения. Призывы к борьбе с ваххабитами наталкивались на непонимание того, кто они такие. Справедливым представляется заметить, что для борьбы с ваххабизмом или любым другим экстремистским течением нужно знать его основы и основы традиционного для кабардинцев и балкарцев суннитского ислама ханафитского толка. В тот период в государственных структурах республики не было специалистов по исламу и востоковедению, способных отличить ересь от ортодоксального ислама. По стечению обстоятельств специалистами по исламу в республике стали представители силовых структур, не имевшие специальных знаний в такой тонкой сфере, как религия. В данном вопросе на помощь силовикам не могли прийти ученые (религиоведы, востоковеды, теологи), так как в республике за исключением нескольких энтузиастов их не было вообще. В итоге второй этап возрождения ислама в республике завершился накапливанием взаимных претензий и вызреванием конфликта, подогреваемого неумелой политикой власти, который на следующем этапе приобрел открытый характер.
Третий этап процесса возрождения ислама (19992005 гг.) сопровождался нагнетанием в обществе антиисламских настроений, акциями в основном силового характера по противодействию ваххабизму. Причины перерастания религиозного конфликта в открытую форму связаны с рядом факторов.
1999 г. в истории России в целом отмечен всплеском террористической активности, взрывами домов, попыткой установить исламскую зону на территории двух дагестанских сел и началом антитеррористической кампании против боевиков в Чечне. Виноватыми во всех этих событиях были признаны ваххабиты, против которых начинается активная пропагандистская и силовая кампания. Во всех республиках Северного Кавказа были созданы специальные подразделения при МВД и ФСБ по борьбе с ваххабизмом и религиозным экстремизмом, начинается выработка законов о мерах по борьбе с ними. Первый закон был принят Народным собранием Республики Дагестан сразу после событий 1999 г. в Карамахи и Чабанмахи. Развитие религиозного конфликта в республике происходило на фоне экономической разрухи. Бюджет КБР к тому времени состоял из федеральных дотаций более чем на 70 %, заработная плата в разы была ниже, чем в среднем по стране, безработица в сельской местности охватывала до 80 % трудоспособного населения. Для республики было характерно несоблюдение элементарных прав и свобод личности, избирательность в применении законов, взяточничество, кла-новость, фактически отсутствие гражданского общества. Данный период философ Х. Тхагапсоев называет периодом «превращенной» формы либерализма или этноэта-тизма [5], при котором религиозный экстремизм высту-
пал в качестве специфической самоорганизующейся силы социального протеста. Принятие в 2000 г. Постановления о религиозной (мусульманской) общине в КБР значительно ужесточило контроль за мусульманскими образовательными учреждениями, многие из которых были лишены лицензии на свою деятельность, было запрещено хранение и распространение аудио-, видео- и фотоматериалов ваххабитской направленности, стал затруднителен и выезд за границу с целью получения религиозного образования. Данный шаг объяснялся стремлением власти пресечь распространение среди молодежи экстремистской идеологии, хотя он во многом противоречил Закону РФ от 1997 г. о свободе вероисповедания. В 1999 г. была уничтожена вооруженная группировка Атабиева, признанная ваххабитской, которая состояла в основном из уроженцев Кабардино-Балкарии. По сообщениям СМИ, она прошла соответствующую подготовку в Чечне и вынашивала планы создания в республике учебно-диверсионных лагерей с целью вооруженного захвата власти. Именно эта операция стала толчком к началу силовой фазы антиваххабитской кампании в республике.
В рамках этой кампании в Нальчике в 1999 г. был закрыт Исламский центр. В 2002 г. его преемником стал созданный при личном участии бывшего сотрудника КГБ и успешного предпринимателя Р. Нахушева Кабардино-Балкарский институт исламских исследований. В этот же год начинается составление печально известных «ваххабитских» списков, которые являлись плодом совместных трудов силовиков, ДУМ и официальной власти. Так, министр МВД Х. Шогенов уже в начале 2000 г. говорил в Совете представителей республики, что у силовиков на более чем 300 лиц сформирован банк данных, куда были внесены и «молодые мусульмане» республики. В 2001 г. 23 их представителя на имя муфтия КБР отправили открытое письмо, в котором ДУМ КБР обвинялось в нагнетании антиваххабитских настроений. Подписавшиеся требовали от муфтия реальных доказательств наличия в республике ваххабитского подполья. Муфтий КБР в ответ настаивал на наличии в республике «воинствующих ваххабитов», данные о которых имеются у силовиков, но «молодых мусульман» к таковым он тогда напрямую не отнес. В 2001 г. генеральный прокурор России В. Устинов на всю страну сообщил о предотвращенной попытке свержения в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии законно избранной власти. Правда, с этим сообщением не были согласны силовики республики. Так, министр ВД КБР Х. Шогенов на заседании Правительства республики назвал подобные сообщения «не более чем больным воображением людей, вынашивающих эти планы» [6]. Речь шла о попытке, точнее о желании, бывших соратников М. Му-кожева братьев Беккаевых вооруженным путем захватить власть в республике и создать на ее территории исламское государство. Однако планы Беккаевых не были поддержаны большинством «молодых мусульман». Так, М. Мукожев выступил с резкой критикой экстремистов, а собранная им вскоре Шура выпустила фетву, где Беккаевы были названы вероотступниками.
Не все представители силовых структур относили «молодых мусульман» к ваххабитам. В частности, Б. Му-кожев - начальник отдела по борьбе с религиозным экстремизмом УБОП КБР в 2004 г. заявлял, что взорвать ситуацию в республике хотят эмиссары из Чечни и Дагестана, но их призывы не имеют ощутимой поддержки среди мусульман республики, «... и в этом заслуга их молодых лидеров» [7]. При этом он называл в качестве единственного экстремистского джамаата в республике джамаат «Ярмук» во главе с М. Аттаевым, основные силы которого были уничтожены в начале 2005 г. Сами лидеры «молодых мусульман» в лице М. Мукожева причину конфликта внутри мусульманской уммы республики видели в аморфности ДУМ, в том, что имамы на местах не работали с общиной, а силовикам и власти выгодно было в КБР иметь людей вне закона, так как борьба с ними обеспечивала финансовые вливания из Центра, удовлетворение карьерных амбиций, перспективы продвижений по служебной лестнице [8].
Чисто с юридической точки зрения было непонятно, каким образом силовикам бороться с ваххабизмом, так как не было документа, где бы четко разъяснялось, кто такой ваххабит, как его вычислить, как не спутать его с обычным мусульманином. Термин «ваххабит» - чисто религиозный, следовательно, предполагает теологическое осмысление. Придание ему строго юридического или политического смысла в целом противоречит духу религии. В общественное сознание внедрялось, что ваххабит носит бороду, не носит нижнего белья, заправляет брюки в носки, часто посещает мечеть и вынашивает мысли о создании исламского государства. Эффектом такого рода сообщений стало негативное отношение к внешнему проявлению религиозности. Именно внешние признаки часто становились поводом для привода людей в милицию и пополнения ими «списка ваххабитов». Имелись данные, что оперативники иногда записывали в этот список всех посещающих мечеть людей.
Правда, имели место и попытки унифицировать понятие «ваххабит». Так, Советом муфтиев России были определены основные признаки «ваххабизма»: 1) верующий не признает четыре основные юридическо-пра-вовые школы суннизма (мазхабы); 2) не признает шиизм как направление в исламе; 3) наделяет себя правом объявлять любого инакомыслящего кяфиром (неверным); 4) наделяет себя правом лишать неверного всего, вплоть до жизни [9].
Попытаемся сопоставить с данными признаками деятельность «молодых мусульман» КБР. Изначально, после приезда с обучения лидеры «молодых мусульман» пытались очистить ислам в республике от чуждых с их точки зрения наслоений. Но постепенно их взгляды трансформировались в плане более лояльного отношения к традициям. Они начинали интересоваться национальными обычаями, даже приглашали в мечеть ученых для чтения лекций о традиционной культуре кабардинцев и балкарцев, об органичном сочетании в ней традиционного и исламского факторов. Себя они всегда официально называли мусульманами-суннитами ханафит-ского толка. Естественно, отвечать за лояльность всех оппозиционеров невозможно, так как джамаат КБР не
был монолитен. В своих выступлениях лидеры джамаа-та, возглавляемого М. Мукожевым, говорили о том, что не стремятся насильно приобщать к исламу людей, их путь - просвещение и пропаганда, истинные же ваххабиты выступают за насильственную исламизацию кяфи-ров (неверных) или за их физическое уничтожение. Следовательно, если опираться на известные нам факты, к ваххабитам отнести «молодых мусульман» республики не представляется возможным, хотя это и не дает нам возможности утверждать, что ваххабитов в республике не было вообще.
Преследования по религиозному признаку начались в августе 2003 г., после того как силовые структуры республики упустили Ш. Басаева, находившегося на территории Баксанского района КБР. В народе появились слухи, что беспрепятственное передвижение Басаева по территории Кабардино-Балкарии обеспечивали сами работники МВД КБР, что Басаева возили на машине с милицейскими номерами [10]. Власти связывали этот инцидент с тем, что к началу 2003 г. федеральные силы создали в Чечне для незаконных вооруженных формирований сложные условия, поэтому Ш. Басаев для отвлечения части федеральных сил призвал экстремистски настроенных жителей Кабардино-Балкарии, Ингушетии и других субъектов ЮФО создавать банды для совершения терактов и других преступлений [11]. В пособничестве Ш. Басаеву были обвинены «молодые мусульмане», при этом вновь всплыли факты их контактов с чеченскими полевыми командирами в середине 90-х гг. После ухода Басаева были уволены лишь два работника МВД, а против «молодых мусульман» начались силовые акции. Сразу после обозначенного инцидента по различным обвинениям на 10-15 суток были арестованы 165 человек [8], часто забирали всех тех, кого заставали в мечетях. После этого началась операция по закрытию мечетей. Силовики закрыли все мечети в городах Нальчик, Баксан и Чегем, которые находились в оппозиции к ДУМ КБР. Данный шаг властей в целом был лишен логики, так как, закрыв мечети, власть вынудила «молодых мусульман» молиться в частных домах, проконтролировать которые было очень сложно. В ходе оперативно-розыскных мероприятий часто допускались нарушения прав личности, различные «перегибы», что вызывало у верующих, да и у значительной части населения негативную реакцию в отношении действий силовиков и власти. Подобный недифференцированный подход, по мнению самих представителей «молодых мусульман», стал толчком к радикализации части верующих.
О возможных пагубных последствиях подобной политики власти и силовиков говорили местные и российские специалисты. Так, например, один из ведущих специалистов по исламу А. Малашенко в 2004 г. отмечал, что для того, чтобы поддерживать в Кабардино-Балкарии элементарную стабильность «.необходимо начать диалог между государством, муфтиятом и ребятами из джамаатов. Ведь если бы с джамаатами могли справиться силой, это давно бы сделали» [12].
Однако призывы к диалогу между конфликтующими сторонами не были приняты к сведению ни одной из
них. 22 апреля 2004 г. в Нальчике проходил IV съезд мусульман Кабардино-Балкарии, на котором процесс возрождения ислама в республике был назван «мирным и спокойным» и не вышедшим из русла исконного для кабардинцев и балкарцев традиционного вероисповедания [13]. На съезде не было ни одного представителя от религиозной оппозиции, отсутствие которых лидеры ДУМ объяснили тем, что они отказались идти на контакт. В противовес этому утверждению директор Института исламских исследований Р. Нахушев, соратник «молодых мусульман», объяснил их отсутствие тем, что они туда не были приглашены. Он высказал мнение, что прошедший съезд обособил часть верующих, которые исполняют обряды в мечетях, не входящих в состав ДУМ. «А любое разделение чревато в лучшем случае взаимным непониманием, в худшем - противостоянием, в котором ни я, ни мои коллеги не заинтересованы» [14], - заметил Р. Нахушев.
Уже в августе 2004 г. ситуация еще больше обостряется, набирает обороты кампания по закрытию мечетей, официально объясняемая истеканием срока аренды помещений, которые были преобразованы в мечети в начале 90-х гг., учащаются силовые акции против «молодых мусульман», множатся слухи о незаконных арестах, о применении незаконных методов следствия, об увольнениях с работы молящихся, о дискриминации «молодых мусульман» и женщин в хиджабах.
В это время лидеры «молодых мусульман» стали говорить о том, что им все сложнее сдерживать людей, готовых идти на крайние меры, в ответ на подобный прессинг.
В декабре 2004 г. имело место нападение на дежурную часть УФСНК КБР, организатором и главным исполнителем которого был признан один из лидеров «молодых мусульман» А. Астемиров. Анализ данной ситуации дает основания предположить, что внутри руководства джамаата незадолго до этого произошел раскол, в результате которого А. Астемиров стал настаивать на военном джихаде. Имелись сведения, что он в это время активно контактировал с Ш. Басаевым и даже был им назначен руководителем кабардино-балкарского участка общекавказского фронта джихада. М. Мукожев продолжал настаивать на законных методах решения возникших проблем. После этого громкого нападения, сопровождавшегося грабежом оружейного склада и убийством четырех сотрудников, значительная часть общественности изменила свое отношение к «молодым мусульманам». С большим пониманием стала восприниматься предшествующая деятельность власти и силовиков. Результатом этих событий стал уход от дел и даже отъезд из республики большей части умеренных членов джа-маата, которые понимали, что после столь дерзкой акции разговоры о мирном характере религиозной оппозиции в КБР лишаются смысла.
За данными событиями последовала радикализация части представителей религиозной оппозиции, лишившихся своих лидеров, которая успешно подогревалась многочисленными силовыми акциями, носившими часто провокационный характер. Данный поворот событий был неожиданным для многих экспертов. В частности,
Н. Емельянова отрицала наличие в Кабардино-Балкарии глубоких корней для возникновения исламского фанатизма или фундаментализма [15]. Однако так называемый джамаат КБР к этому времени из достаточно открытой организации просветительского толка превратился в конспиративную узкую группу единомышленников, радикально настроенных против представителей власти, силовиков и ДУМ. Весной - летом 2005 г. имели место дерзкие убийства сотрудников силовых структур, в которых обвинялись ваххабиты [16]. Однако официальных данных об исполнителях этих преступлений не имеется, следовательно, однозначно причислить или дистанцировать их от «молодых мусульман» невозможно.
Репрессивные меры против всех подозреваемых в ваххабизме или связях с ваххабитами послужили причиной того, что в конце сентября 2005 г. адвокат Л. Дорого-ва от имени 400 мусульман Кабардино-Балкарии обратилась к В. Путину с просьбой о содействии в выезде их за пределы России в связи с опасениями за свою жизнь и здоровье. В обращении отмечалось, что «в связи с массовыми нарушениями в КБР конституциональных, гражданских и религиозных прав, закрытием мечетей, незаконными методами ведения следствия мусульманам в республике жить небезопасно» [17].
Апогеем данной социально-политической ситуации явились трагические события в Нальчике 13-14 октября 2005 г.
После этих событий в республике начинается период, когда религиозный конфликт приобретает вид спорадических вспышек активности. Одновременно со стороны власти началась переоценка предшествующей религиозной политики. 15 мая 2006 г. была создана Комиссия при Президенте КБР по делам национальностей, религий и общественных объединений, за которой закреплялся статус консультативного органа, занимающегося разработкой предложений по предупреждению дискриминации по признакам расовой, национальной, языковой и религиозной принадлежности [18]. Новым президентом республики А. Каноковым также были обещаны масштабные перестановки в ДУМ и даже смена его руководства с целью восстановления его авторитета среди прихожан.
Дальнейшее развитие религиозной ситуации в республике во многом зависит от продуманности действий новой власти, внедрения по отношению к религиозным оппозиционерам дифференцированного подхода, готовности власти, силовиков и ДУМ идти на диалог со всеми, кто к этому готов, от повышения образованности силовиков в области религии, совершенствования институтов гражданского общества, допущения оппозиции (национально-политической, религиозной и т.п.) к участию в политической жизни, от свободы СМИ и реальной независимости их от всех ветвей власти и в конечном итоге от открытости власти, уважения ею дарованных Конституцией прав человека.
Литература
1. Емельянова Н.М. Тайное и явное в северокавказском исламе на примере Кабардино-Балкарии и Северной Осетии. URL: www.darial-onlin.ru/2002_4/emel.shtml (дата обращения: 22.03.2008).
2. Боров А.Х. Северный Кавказ в российском цивили-зационном процессе. Нальчик, 2007. С. 243.
3. Сюкияйнен Л. Правовые, политические и идейные аспекты так называемого «ваххабизма» в России // НГ-Религии. 2001. 27 июня.
4. Ярлыкапов А. Исламские общины Северного Кавказа: идеология и практика // Азия и Африка сегодня. 2006. № 1. С. 45.
5. Тхагапсоев Х.Г. К особенностям социального бытия современной России // Философские науки. 2007. № 9. С. 61-62.
6. Эльдаров М. Сообщение министра // Газета Юга. 2002. 16 мая.
7. Гусейнов О. Списки «ваххабитов» были составлены в ДУМ // Газета Юга. 2004. 4 нояб.
Поступила в редакцию
8. Тлисова Ф. Интервью лидера мусульманской общины Кабардино-Балкарии Мусы Мукожева ИА КЕОКПМ // Ислам и общество. 2005. № 32 (18), 17 февр.
9. Мукожев А.Х. Религиозная ситуация и проблемы исламского возрождения в Кабардино-Балкарской республике // Изв. Кабардино-Балкарского научного центра РАН. 2004. № 2 (12).
10. См.: Газета Юга. 2003. 4 сент.
11. Гусейнов О. 11 лет за прием Басаева - это слишком много? // Газета Юга. 2005. 17 марта.
12. Хадарцева З. Негосударственные СМИ попытались отделить от церкви // Газета Юга. 2004. 29 апр.
13. Мальбахова З. Раис-имимов теперь будут назначать // Там же.
14. Нахушев Р. Часть верующих обособили // Там же.
15. Емельянова Н.М. Мусульмане Кабарды. М., 1999. С. 102.
16. См.: Газета Юга. 2005. 5 мая; 28 июля.
17. Гусейнов О. Мусульмане готовятся к исходу // Газета Юга. 2005. 22 сент.
18. КБП. 2006. 19 мая.
5 мая 2008 г
