CC BY
50
национальные интересы и извлечь определенные выгоды из складывающейся, пусть и весьма непростой, ситуации.
«Россия в глобальной политике», М, 2009, № 3 (май-июнь), с. 150-160.
М. Карамихова,
этнограф (Этнографический институт и музей при Болгарской АН, София) ИСЛАМ В БОЛГАРИИ
Современные территории Болгарии с XIV до Х1Х в. (1396— 1878) входили в состав Османской империи. Поэтому длительное время ислам в Болгарии отражал специфику османского ислама и развивался в рамках ханафитского мазхаба. После освободительной Русско-турецкой войны (1876-1878) и становления Болгарского царства, ислам быстро утратил доминирующие позиции в качестве государственной доктрины. Но социальные и идеологические связи между Болгарией и Турцией сохранились. До начала демократизации болгарского общества (1989), несмотря на светский характер Республики Турция, для мусульман она все-таки оставалась идеологическим исламским центром. С начала 90-х годов. ХХ в. началась миссионерская деятельность арабских проповедников, в основном из Саудовской Аравии. Сначала они занимались благотворительной деятельностью и восстановлением мечетей. В середине 1990-х годов миссионеры стали отправлять юношей, преимущественно из среды болгар-мусульман (так называемые помаки), в теологические университеты арабских стран. Позднее эти люди стали возвращаться домой и занимать лидирующие позиции в местных мусульманских общинах. Вооруженные новыми знаниями, они упорно работают над «очищением» ислама. Помаки - это большая конфессиональная группа, ее члены говорят на болгарском языке, но исповедуют ислам. Согласно данным переписи 2001 г., их численность оценивается в 83 тыс. человек (1,2% всего населения).
Оформление болгарской национальной идеологии имело в XIX в. две стратегические цели: достижение независимости от Османской империи и освобождение от господства греческого духовенства в странах восточного православия. В согласии с логикой национальной идеологии болгары-мусульмане (помаки) были
заклеймены как «вероотступники». Эта позиция определила процесс длительной ассимиляционной политики. Ассимиляционная политика Третьего Болгарского царства (1878-1944) и тоталитарного режима (1944-1989) проявлялась в откровенной форме: проводились жестокие акции «крещения» мусульман: в 1912-1913 гг., в конце 30-х годов, в начале 60-х и начале 70-х годов. Официальная политика включала в себя целую гамму разнообразных возможностей: гегемония и тотальный контроль со стороны большинства, выселение (в пределах страны) и принуждение к эмиграции, попытка интеграции на надэтнической базе («братство социалистического рабочего класса»), насильственная ассимиляция. Все акции предполагали смену мусульманских имен на «болгарские». Во время последней акции, закончившейся около 1974 г., тоталитарная власть считала, что болгары-мусульмане ассимилировались окончательно, но вплоть до 1989 г. строго контролировала их общественную и частную жизнь, чтобы не допустить проявления каких-либо действий, которые могли бы восприниматься как специфические, принятые у «помаков». Эти повторявшиеся акции по ассимиляции, сопровождавшиеся активной пропагандой в средствах массовой информации, вселяли в болгар-мусульман чувство неполноценности и неуверенности. Таким образом, сформировался групповой комплекс.
В начале 90-х годов ХХ в. социологи констатировали, что не более 5% каждой конфессиональной группы в Болгарии определяют себя как людей религиозных, точно соблюдающих требования веры. Действительно, в сознание масс была внедрена идея, что религия как «опиум для народа» в наше рациональное Новейшее время может сохраняться и доживать свой век только среди самых бедных, необразованных (по умолчанию - пожилых), деревенских слоев населения. Население села Сатовча составляет 2400 человек. Сатовча является центром территории, южная граница которой совпадает с государственной границей между Республикой Болгария и Грецией. Согласно официальной местной статистике, в селе проживают болгары-мусульмане (50%), православные болгары (40%) и цыгане-мусульмане (10%), среди которых в настоящее время происходит бурный процесс евангелизации. В селе расположены и функционируют православная церковь и мечеть. Кварталы различных групп уже давно смешались. До начала евангелизации цыгане были мусульманами. В результате агрессивной атеистической политики тоталитарного государства, сочетавшейся с универ-
сальной тенденцией к секуляризации в современном мире, в начале ХХ1 в. жители села демонстрировали очень низкую степень религиозности. Внешние знаки мусульманской идентичности в общественном пространстве ограничивались возвышающимся минаретом мечети. Поколения людей, родившихся после 1944 г., получали образование вне горных районов и отошли от исполнения групповых ритуалов как неприменимых для своих личных стратегий. Эрозия духовного образования, в том числе и самих духовных вождей, отсутствие контроля четкого исполнения религиозных предписаний (даже наоборот, требование их забыть), новый ритм и правила современной жизни привели к сильной секуляризации сознания и этих граждан Болгарии. Эта система, связанная с доиндустриаль-ным обществом, которую по традиции мы называем народной культурой, окончательно распадается в начале 60-х годов. ХХ в. Прекратилось соблюдение поста в период Рамадана. Казалось, что религия умирает, однако принадлежность к определенной конфессиональной группе сохранилась, причем со всей своей высокой знаковой разделительно/объединительной значимостью. Системная ассимиляционная политика вызвала ощущение постоянной неуверенности в повседневной жизни и страх нового «оболгаривания». Эти ощущения доминируют в настоящий момент у представителей данной группы.
Затянувшийся переход к рыночной экономике вызвал, особенно после 1997 г., усиление эмиграционной волны из общины. Зафиксированы все известные типы миграции в Болгарии, а также в различные страны Европы и США. Продолжительность и характер миграционных движений варьируются: от временных (несколько месяцев) до выезда на постоянное место жительства. Намечается тенденция к оседанию части мигрантов (в США, Португалии и Испании). Практически каждая семья дает трудовых мигрантов, уезжающих в различных направлениях с разной продолжительностью пребывания за границей. В конце 90-х годов социальная жизнь мусульман села определялась стабильной иерархической системой родственных связей. Родственные сети - это пример широких объединений, которые строятся на связях сильного типа. При такой организации весьма заметен ежедневный контроль со стороны родственников и соседей над всеми половозрастными группами. В общественном пространстве очевиден традиционно высокий, декларируемый как исламский, авторитет мужчин и в целом старших. Сегодня эта иерархическая система меняется, благодаря возникно-
вению небольшой прослойки образованных женщин, отстаивающих свою экономическую и социальную эмансипацию. Однако даже преуспевающие женщины в общественном месте стараются оставаться в тени, демонстрируя уважение к авторитету мужчин. Для внешнего взгляда исследователя создается ощущение, что принятие решений и в повседневных, и в кризисных ситуациях все еще остается «мужским» делом и осуществляется всегда в соответствии с родственными интересами. Эта классическая, определяемая как «исламская», модель остается устойчивой благодаря относительной изоляции села, многократным ассимиляционным натискам на мусульман и крепкой взаимосвязи хозяйств, которые характеризуются низкой механизацией и малопроизводительной горной аграрной культурой.
Социальная дистанция членов группы невелика. Это обусловлено, с одной стороны, эффективной уравнительной стратегией в экономической и социальной сферах при социализме, а с другой - сравнительно слабыми стартовыми позициями эмигрантов. Несмотря на то что доходы в денежном выражении в Сатовче очень низкие, семьи производят достаточно продуктов питания (по некоторым данным, в Болгарии это самая большая статья в бюджете хозяйств - до 47%), вкладывая исключительно собственный труд. Они проживают в собственных домах, которые неплохо оборудованы, используют традиционно большое приданое для невест (одежда и ткани) и свадебные подарки (бытовая техника и посуда). Сильная локальная солидарность в сочетании с балканской моральной моделью коллективной ответственности за нуждающихся людей, дополненная исламской концепцией милостыни, приводит к тому, что все материальные блага распределяются в группе и до крайней нужды не доходит никто. Так формируется небольшое социальное расслоение между отдельными ядрами сети.
Наблюдения 2000-2007 гг. показали, что жители Сатовче нашли свою модель осуществления кратко- и долгосрочных успешных стратегий. В 2005 г. уже не звучали высказывания, что нужно эмигрировать «любой ценой», что так настойчиво декларировалось в 2000 г. Жители Сатовчи впервые стали производить впечатление экономически эмансипированных и в какой-то степени дистанцировавшихся от односельчан-эмигрантов. Стал возникать разрыв между основным ядром сети, находящимся в родном селе, и новыми социальными образованиями, которые создаются в результате многолетней эмиграции в Европе и Америке. Безуслов-
но, изменения обстоятельств приводят к изменениям в сети. Создаются новые сети в эмиграции и в селе. Различные локальные сети перекрываются многими полями и формируют растянутую в пространстве общую среду, в которой индивидуальные связи сильного и слабого характера постоянно меняются. Мы наблюдаем одновременно цикл глобализации и усиления региональных сетей и в самом селе Сатовча, и в группах выходцев из него в диаспоре. Важный фактор групповой стратегии успеха, который создают и поддерживают эти сети, - это возможность доступа к власти, решениям и ресурсам локального, регионального и национального уровня, что осуществляется через политическое представительство.
Основным политическим представителем мусульман в Болгарии является Движение за права и свободу (ДПС), созданное 26 марта 2003 г. в Софии во главе с А. Доганом. Секретом Полишинеля, который периодически эксплуатируют в политических дебатах, является то, что в нарушение Конституции ДПС практически представляет собой этническую партию, партию турок в Болгарии. В Западных Родопах болгары-мусульмане активно поддерживают ДПС. Они считают, что благодаря этому они окажутся защищенными от новой ассимиляционной политики. Реальный доступ к власти и ресурсам по этой линии, однако, ограничивается местным уровнем. Таким образом, ядро власти и контроль, который создается и предполагает наличие сети, функционируют в относительно узких географических рамках и покрываются традиционно занимающими властные позиции несколькими родами. Так, связи сильного типа подтверждают свое существование и в новой политической реальности после 1989 г. Естественно, что своей деятельностью ДПС укрепляет выстраивание и стабилизацию исламской идентичности на государственном и региональном уровнях. В массовом сознании в Болгарии ислам ассоциируется с необразованными, бедными группами общества. Это было типично в течение долгого времени для самых пожилых людей, для тех, кто к концу своей жизни надеялся очиститься и получить гарантию загробной жизни. Ограничения в получении исламского образования долгие годы поддерживали это явление. В 2002 г. я идентифицировала только одного мальчика в 6 классе средней школы, который систематически изучал Коран и определенно хотел продолжить свое образование в духовной школе в г. Момчилграде (Восточные Родопы). Его отец был первым, кто сформулировал идею, что «обращение к исламу обеспечивает успех в бизнесе». В конкретном
случае отец перестал продавать алкоголь в местном магазине и говорил, что в результате этого Аллах поддерживает его торговлю.
В начале ХХ1 в. эта картина начинает меняться: в Сатовче эту мысль разделяют молодые, интеллигентные люди, получившие светское и духовное образование, имеющие сильное влияние (в том числе и экономическое) в местном обществе при политической поддержке представителей Д11С. В конце 90-х годов ХХ в. гимназисты общины стали настраиваться на получение образования в исламских университетах Саудовской Аравии, Египта, Кувейта и Иордании. В настоящий момент не представляется возможным указать точные цифры, но эмпирический материал говорит, что по крайней мере 20 молодых людей, по двое-трое ребят из каждого села, уехали получать высшее духовное образование. В 20032004 гг. первые молодые образованные исламские духовные лица вернулись в село и заняли позиции в мечетях и школах села и общины. Однако «ученые», как их называют, имеют глубокую мотивацию в изменениях. Выбрана эффективная стратегия воздействия на самое гибкое поколение - младших школьников. Ведущей идеей в этих изменениях служит создание стройной мусульманской в своих характеристиках ценностной системы и модели поведения. В этих усилиях им помогают власти различных уровней. Политическим представителем, который систематически работает в этом направлении, является ДПС. В 2001/2002 учебном году впервые в истории школ в Болгарии в регионах со смешанным в религиозном отношении населением была введена обязательная подготовка по исламу, которую финансировал Главный совет. В августе 2003 г. главный муфтий С. Мехмед представил первые учебники по исламскому вероисповеданию (1-8 классы). Учебники бесплатные, они одобрены Советом муфтиев и Министерством образования и науки Болгарии. Они составлены арабскими духовными деятелями и наставляют молодежь в соответствии с идеями молодого духовенства. В Сатовче сразу же ввели новый предмет. Сейчас там есть пять групп с 1 по 4 класс и девять групп с 5 по 12 класс. Религиозным образованием охвачены 40% учеников. За детей 1-4 классов выбор делают матери, поэтому некоторые не посещают занятия.
Возрастающий интерес стимулирует детей, направляя их в поиск за дополнительной информацией. Школьники смотрят бразильский сериал «Клон», который в стиле мыльных опер представляет жизнь богатых мусульман. Ключевыми словами в интервью на тему религии у жителей Сатовчи стали «ученые» и «знание». Эти
изменения, которые происходят сейчас, похоже, стали восприниматься как прогрессивное идейное и практическое движение. В 2005 г. уже определились параметры существенных изменений, которые хотели бы провести молодые люди, получившие духовное образование. Их целью является коренное изменение как внутреннего, личного мира мусульман, так и внешнее, общественное присутствие «новой, чистой» веры. Сейчас «ученые», как называют реформаторов, борются за то, чтобы отменить три практики религиозной жизни общества. Все они играют важную роль в ритуальном цикле: похороны, поминовение пятьдесят второго дня (мевлид) и поминальные практики каждого года. Они затрагивают самую сокровенную сущность местной культуры. Молодежь выступает против местной практики поминовения памяти умерших и отказывается выполнять роль духовных лиц в подобных ритуалах. Попытка коренного изменения в самой существенной, глубинной части личного мировоззрения - в поминальных ритуалах - вызывает острую реакцию пожилых. Пожилые люди привыкли и принимают, то, что они делали в течение 30-40 лет, это хорошо: «Неужели мы столько лет шли по греховному пути?» До настоящего времени открытого конфликта не наблюдалось. Старики ищут более легкий путь, платят «старым» неместным ходжам, чтобы те исполнили традиционные ритуалы, В то же время, однако, оказавшись затронутыми в самой личной сфере своей веры, пожилые люди используют удобное послание, которое тиражируется националистическими силами, что современный ислам по определению связан с фундаментализмом или сектантством. Молодых часто называют «талибанами». К старикам-мусульманам присоединяются и люди среднего возраста, и молодежь - те, кто предпочитает светскую, свободную от религиозных ограничений жизнь.
Внутреннее разделение общности, очевидно, нельзя преодолеть среди пожилых до тех пор, пока они живы и пока непракти-кующие мусульмане отстаивают свое право на удобную, современную схему жизни, свободную от ежедневных ограничительных правил в светском, но по определению христианском, государстве. По традиции считается, что ислам практикуют и поддерживают в общественном пространстве мужчины. В ситуации, когда мужчины работоспособного возраста постоянно отсутствуют из-за миграций, начинается новый процесс - усиления женского влияния в сфере принятия решений. В 2005 г. образованные ходжи получили поддержку со стороны молодых работающих женщин, которые, со-
гласно исследованиям, начинают интересоваться теорией и практикой ислама и постепенно вводят в своих домах, например, соблюдение поста в Рамадан (начиная с 2004 г.). Естественно, что женщины являются «хранительницами родственных связей», они их поддерживают и используют больше, чем мужчины. Так, получая стимуляцию от молодых мусульманских священников, женщины широко используют каналы сильных и слабых сетей, чтобы ввести новые для села нормы и практики.
Еще одна серьезная инициатива, предпринятая реформаторами, - это постройка новой представительной мечети в селе. Попечители мечети подготовили проект и получили финансирование как из исламских фондов, так и от местных жителей и эмигрантов. Новая мечеть была построена на месте старой в 2006-2007 гг. При ней создан компьютерный клуб, в котором молодежь получает духовные знания и навыки работы с компьютером и Интернетом. По воскресеньям работает школа для женщин. Самые успешные эмигранты инвестировали много средств в построение мечети. Это универсалия поведения эмигрантов, независимо от того, к какому вероисповеданию они относятся. Таким образом, они стремятся подтвердить, что занимают высокие позиции в обществе и санкционируют правильность своего решения эмигрировать. По существу, они подчиняются диктату своего родного места, интенсивному жизненному центру своей собственной социальной сети.
Среди факторов, которые сдерживают процесс по массовому внедрению новой исламской модели, можно назвать следующие: во-первых, все этнокультурные группы в Болгарии, в том числе и болгары-мусульмане, до конца XX в. были сильно секуляризованы. Создание глубоко религиозного мировоззрения - это трудная и медленно исполнимая задача в современном обществе. Ассимиляторские попытки периода Третьего Болгарского царства и тоталитарного государства создали чувство неуверенности в повседневной жизни мусульман. Это в значительной степени поддерживает в местных людях убежденность, что следует сохранить внешнюю форму лояльной преданности, не демонстрировать свое вероисповедание, чтобы не вызвать новых мер по ассимиляции со стороны властей; во-вторых, стратегии эмигрантов в современном мире, особенно после 11 сентября 2001 г., требуют мимикрии идентичности.
Трудовая эмиграция (с высоким процентом нелегальности) в христианские страны требует отказа от исламской идентичности
или хотя бы ограничения ее проявления лишь дома. В общественном пространстве знаки принадлежности к исламу не демонстрируются, официальные имена эмигрантов по большей части не имеют мусульманского звучания. Широко практикующаяся в Болгарии модель связывания веры с возрастной группой пенсионного возраста психологически освобождает эмигрантов от проявления религиозности. Они упорно работают, накапливая средства, и откладывают восприятие религиозных практик до того времени, «когда состарятся и вернутся домой».
Большинство эмигрантов оказались в ситуации понижения социального статуса, ослабления привычных связей (включая родственные), нестабильной идентичности в процессе адаптации в принимающем обществе. В то же время большинство местных людей стабилизируют свои доходы, используют новую кредитную политику банков, у них устойчивая стратегия успешного развития семьи и воспитания детей, они поддерживают и расширяют стабильные социальные сети, постепенно переживают изменения в болгарском обществе, без резких переходов, постепенно воспринимают и укрепляют «новую» престижную исламскую идентичность. Внутренняя иерархия в сетях и в Сатовче, и в эмиграции, безусловно, находится в динамике. Начинает меняться самый важный принцип иерархии - авторитет молодых (дети эмигрантов, молодежь с высшим образованием) возрастает до такой степени, что они принимают все больше важных решений, ведь они быстрее адаптируются к новым условиям. Намечающаяся тенденция к изменениям в положении женщины (дочери, супруги) приобретает новые измерения, поскольку в молодежной среде воспринимается в большем масштабе исламская модель общественного поведения. Как эта реформированная «исламизация» базисного ядра отражается на отношениях с многочисленными эмигрантами, уезжающими на долгий или короткий срок?
Существенная часть диалога между местными и эмигрантами в 2005 г. формулировалась следующим образом: «Ты преуспеешь и здесь, и в эмиграции только в том случае, если ты верующий мусульманин». Местные духовные лидеры свысока и с чувством превосходства комментируют удаленность эмигрантов от веры. Они говорят, что «вся вера большинства эмигрантов исчерпывается ношением с собой амулетов». «Носить амулеты нужно, если ты веришь, что на них написаны слова Аллаха, и твоя вера сильна. Отправляясь за границу, они идут к мулле: "Ходжа, напиши мне
амулет, чтобы дорога была удачной и чтобы у меня там все было хорошо!" Они замещают веру, обращают внимание на амулет, вешают его на зеркало в машину, чтобы там висело. Верующему не нужен амулет, он обращается непосредственно к Аллаху с просьбой о покровительстве. А неверующему и 100 талисманов повесишь...»
Так ядро большой локальной сети, которая провожает эмигрантов, отходит с пассивных позиций. Она начинает влиять на эмигрантов, используя различные механизмы, в том числе и вхождение Болгарии в Европейский союз, что превращает родное село в привлекательное место, куда эмигранты могут инвестировать средства, в основном закупая роскошные дома. Местные люди готовятся к этому изменению. Они высоко поднимают планку в соревновании по демонстрации жизненного стандарта и устойчивого повышения социального статуса (успешный бизнес, доходы от табака, высшее образование для детей). В этом соревновании простое зарабатывание денег и демонстрация «люкса в кредит» со стороны эмигрантов уже обесцениваются. Реформаторы ислама предлагают систему этики, которая абсолютно необходима каждому жителю нашего переживающего глобализацию мира, наполненного трагедиями и конфликтами и подверженного влиянию СМИ. Эта система этики имеет преимущество выступать как освященная традицией, но обновленная идентичность группы и каждого индивида. Ее апологеты являются самыми авторитетными и преуспевающими местными людьми из известных и уважаемых родов Сатовчи. Осовремененный вариант ислама предлагает новую идентификацию с широкой сетью уммы, что в первый раз в историческом развитии нашей территории включает местное, приграничное население из бедного, считающегося отсталым региона, в богатый мир нефтяных шейхов, освященный обязанностью охранять святые для верующих места.
Таким образом, мы становимся свидетелями нового процесса. Среда, которая порождает эмигрантов, уже не пассивна. Сатов-ча не ждет от эмигрантов денег, новых технологий, знаний, ценностей, стиля жизни, как это происходило в классических эмигрантских поселениях. Наоборот, мы видим, что лидеры села инициируют новые активные позиции, которые воздействуют на эмигрантов, ставят им условия и диктуют им определенные новые ценности и нормы поведения. Принятие и демонстрация исламской идентичности становятся условиями для облегченного (бескон-
фликтного) сохранения связей сильного типа для временных эмигрантов. Часть из них уже принимает новые правила.
«Мир ислама: История, общество, культура».
М, 2009, с. 21-224.
А. Драганов,
публицист
ИРАН КАК РЕГИОНАЛЬНЫЙ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ИГРОК
Исламская Республика Иран (ИРИ) большинством западных экспертов считается одним из главных вызовов международной безопасности XXI в. Достаточно лишь бегло взглянуть на новостные ленты, чтобы убедиться, что Иран наряду с Ираком занимает одно из главных мест на мирополитической повестке дня. Можно, конечно, указать на то, что эта глобальная повестка формулируется преимущественно Соединенными Штатами, и спорить о том, насколько это правомерно. Но факт остается фактом: постоянные осуждающие и тревожные заявления МАГАТЭ, регулярно возникающие скандалы по поводу утаенных иранским руководством в нарушение международного режима нераспространения ядерных технологиях. Все это говорит об Иране не только как об объекте повышенного внимания со стороны западного сообщества, но и как об одном из главных раздражителей мирового сообщества. На сегодняшний день Иран все больше и больше предъявляет претензии на главную роль во всех процессах Ближнего Востока. Можно с уверенностью утверждать, что ИРИ стремится занять ключевое положение в регионе. Данный вывод основывается на ряде объективных фактов, которые позволяют нам говорить об Иране как об одной из ключевых стран на Ближнем Востоке.
Ключевое положение Ирана заключается в следующем:
1. Исламская Республика Иран имеет уникальное географическое положение.
2. Иран располагает большим экономическим потенциалом (углеводородные ресурсы, наличие развивающихся высоких технологий).
3. Иран активно взаимодействует с государствами Южного Кавказа, в частности Азербайджаном и Арменией.
