CC BY
50
УДК: 81 ББК: 81.1
Леонов В.А.
ИРОНИЧНЫЙ ДЕТЕКТИВ В КОНТЕКСТЕ ТЕОРИИ ВОЗМОЖНЫХ МИРОВ Leonov V.A.
THE IRONIC DETECTIVE STORY FROM THE PERSPECTIVE OF POSSIBLE-WORLDS SEMANTICS
Ключевые слова: ирония, дискурс ироничного детектива, возможный мир, лингвистическая модальность, способ конструирования, интерпретация, языковая игра, ироничная ситуация, смысл, аллюзия, прецедентный феномен, интертекстуальность.
Keywords: irony, discourse of ironic detective story, possible world, linguistic modality, way of constructing, interpretation, language game, ironic situation, meaning, allusion, precedent phenomenon, intertextuality.
Аннотация: статья посвящена изучению конструктивного характера иронии в детективном дискурсе. Ирония рассматривается как универсальная категория постмодернистского мировидения, анализируются лексические единицы, формирующие ироническую семантику высказываний в детективном дискурсе. Анализируя противоречия, создаваемые ироническим высказыванием, автор приходит к выводу, что ирония выступает одним из эффективных способов конструирования возможных миров и смыслов в дискурсе ироничного детектива. Дискурс ироничного детектива определяется как особый литературнохудожественный дискурс, в котором происходит ироничная репрезентация мира реального в контексте конструирования «возможного мира» с помощью определенных языковых маркеров.
Abstract: the purpose of the article is to identify the constructive nature of irony in detective discourse. Irony is considered as a universal category of postmodern mentality. The author analyses lexical units comprising the ironic semantics of utterances in detective discourse. Analyzing the contradictions created by ironic utterances the author concludes that irony is one of the most effective ways to construct possible worlds and meanings in discourse of ironic detective story. The discourse of ironic detective story is a specific literary discourse where the ironic representation of real world takes place in the context of construction possible world with the help of special lexical markers.
Антропоцентризм современной лингвистики направлен в первую очередь на вскрытие когнитивных механизмов порождения дискурса, исследования закономерностей их функционирования, а также способов их репрезентаций в языке.
Исследование сознания через дискурс, языковые репрезентации формирует множество подходов, среди которых актуальным представляется теория возможных миров (ТВМ) в исследовании дискурса ироничного детектива. Возможный мир в данной работе понимается как «вероятностное положение дел по отношению к субъекту, находящемуся в реальном мире и проецирующему свое реальное «я» в иные мыслительные про-
странства».
Идеи о возможных мирах, впервые обозначенные в трудах Г.В. Лейбница, Дж. Локка, И. Канта, сегодня активно используются для объяснения многих явлений когнитивной науки, в том числе и в лингвистике, где «конструируются комплексные модели, сочетающие понятия возможного мира, момента времени, субъекта произнесения (миры наблюдателя) и субъектов пропозициональных установок (миры познающих)» (см., например, Д. Льюис, С. Крип- 1 2
1 Хинтикка, Я. Логика в философии - философия логики - М., 1980. - С. 38.
2 Герасимова, И.А. Возможных миров семантика - URL: https://iphlib.ru
ке, Я. Хинтикка, У. Эко, Р. Столнейкер,
В.В. Целищев, Е.А. Сидоренко, А.П. Бабушкин и др.).
Существуют разные подходы к трактовке возможного мира, в частности, возможный мир может рассматриваться как с позиции внешней референции (Э.В. Барда-сова, З.Я. Тураева, С.Д. Левина, Е.А. Луговая и др.), где в центре внимания «выявление мирообразующих приемов (аномалии, аллюзии, метафоры), обеспечивающих связь возможного мира с миром действительным», так и с позиции внутренней референции (Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, Ю.С. Степанов, Т.Р. Медведева и др.) как «личного мира субъекта»1.
Как объект лингвистической науки возможный мир может представлять собой ментальный мир, актуализированный в языковом знаке, это «некоторое множество высказываний (предложений)»2. Посредством данных высказываний осуществляется выражение, отображение дел, событий, фактов мира реального сквозь призму сознания наблюдателя, коммуникатора. Осмысление и интерпретация мира в контексте теории возможных миров не идентично его пониманию в рамках, например, философского подхода, где мир представляется универсумом, тотальной целостностью бытия во всех его формах и проявлениях.
Понятие «возможный мир» в когнитивной науке в целом, и в лингвистике в частности - это устойчивое понятие, возможное жизнеустройство, возможная совокупность опыта. Языковые знаки, с помощью которых происходит вербализация возможного мира, являются границей между мирами. Таким образом, мы можем выявить набор средств языка, которые могут в различных контекстах задавать вектор ми-ропорождения. С этой точки зрения ироничность становится мощным средством конструирующей деятельности в дискурсе говорящего. Это обусловлено самой приро-
1 Новикова, А.В. Лингвистический анализ реализации возможных миров в художественном тексте: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19. - Челябинск, 2010. - С. 8.
2 Сидоренко, Е.А. Логика. Парадоксы. Возможные миры (Размышления о мышлении в девяти очерках) - М.: Эдиториал УРСС, 2002. - С. 277.
дой явления - амбивалентностью смыслов в высказывании, где «экспликация интенцио-нального смысла ведет от экспликации уже подтвержденного созерцательно смысла <...> к конструкции сущностно связанного синтетического многообразия возможных восприятий того же самого предмета»3 4.
В.В. Целищев при определении возможного мира указывал, что его следует понимать «эпистемологически, то есть как
4
другой вариант видения реального мира» . Этот «другой вариант» с точки зрения лингвистического подхода конструируется в дискурсе и выражается определенными языковыми средствами. Здесь следует добавить, что согласно исследованиям, проводимым в рамках теории возможных миров, к ним с полным правом можно отнести художественные миры5.
В языковом плане дискурс возможного мира фундируется понятием модальности как категории отношения (о понятии модальность) [см. В. Целищев, Д. Льюис и др.]. Модальность, прежде всего лингвистическая, привлекает нас не только как категория, позволяющая «заглянуть» в возможные миры, но и как средство, и как среда формирования таких миров. Лингвистическая модальность охватывает совокупность явлений, неоднородных по смысловому объему, грамматическим свойствам и по способу своей оформленности6.
Две стороны модальности - объективная и субъективная - предполагают не только вариативность «случаев», способных актуализировать «возможные миры» - различные виды модальностей видоизменяют картину мира, вызывая ее девиации от стандартного состояния. Норма не апеллирует к иным мирам; миропорождение возникает
3 Гуссерль, Э. Избранные работы - М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. - С. 313.
4 Целищев, В.В. Философские проблемы семантики возможных миров - Новосибирск: Наука, 1977. - С. 28.
5 Серль, Дж. Логический статус художественного дискурса // Логос: философско-литературный журнал / Центр феноменол. философии при филос. фак. РГПУ. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1999.- №3.- С. 34-45.
6 Бабушкин, А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка - Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. - С. 13.
лишь тогда, когда фрагменты картины мира интерпретируются через призму модальности.
Как отмечает Н.Д. Арутюнова, «повседневность не возбуждает коммуникативных центров ни у говорящих, ни у слушающих»1. «Странность» (в терминах Е.М. Вольф) классифицируется как девиация от стереотипа, отход от привычного и заурядного, если «мы в фантазии осуществляем свободную вариацию нашего фактического мира, превращая его в те или иные мыслимые миры, то мы неизбежно вместе с тем варьируем и нас самих, для которых он является окружающим миром. Мы преобразуем нас самих в некую возможную субъективность, для которой окружающим миром был бы соответствующий вымышленный мир, как мир ее возможного опыта, возможных теоретических очевидностей, ее возможной жизни сознания, тем или иным образом соотнесенной с этим миром»1 2 3 *. В этой связи хочется упомянуть о том, что понятие «странность» непротиворечиво отсылает нас к термину русских формалистов - «остранение» (В.Б. Шкловский). Этот аспект станет предметом анализа в следующих работах в контексте изучения иронии как инструмента создания эффекта остранения.
Рассмотрев выше понятие возможного мира и его интерпретацию, перейдем к рассмотрению дискурса ироничного детектива с этих позиций. Исследование языковой специфики дискурса ироничного детектива представляется актуальным в свете исследований постмодернистской ментальности, т.к. «культура постмодерна во многом придерживается тех же позиций, какие высказывал Томас Манн в отношении иронической пародийности как метода переосмысления культурного опыта предшествующих веков и выявления интертекстуальных смысловых отношений, только теперь поиск направлен на построение многомерной и плюралистической картины мира» . В таком
1 Арутюнова Н.Д. Ненормативные явления и язык // Язык и логическая теория. - М.: Центр. совет философ. (методол.) семинаров при Президиуме АН СССР, 1987. -С. 143.
2 Гуссерль, Э. Избранные работы - М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. - С. 326-327.
3 Пивоев, В.М. Ирония как феномен культуры -
Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2000. - С. 31.
случае, как указывает Э. Гуссерль, «жизнь сознания всегда протекает как жизнь, конституирующая в себе смысл, и как жизнь,
4
конституирующая смысл из смысла» .
Замечено, что ломка стереотипов активизирует память. Для примера рассмотрим некоторые заглавия ироничных детективов с точки зрения их семантики и прагматики. Как отмечает А. Эткинд: «весь текст в целом, это многослойная система означающих, является означаемым в отношении своего заглавия. Заглавие, как означающее, некоторым образом соответствует тексту, как означаемому»5. Кроме того, заглавие выполняет и вполне утилитарную функцию - является своего рода торговой маркой - «представляя текст читателю, заглавие должно отвечать исторически изменчивым нормам, требовательность которых усиливается с конкурентной насыщенностью рынка» [см. там же].
Тексты не могут существовать изолированно - они всегда соотносятся с другими текстами и в этой соотнесенности могут быть репрезентированы заглавиями, игра которых порой более очевидна, чем игра самого текста. Очень часто заглавия ироничных детективов представлены оксюмо-ронными структурами, аллюзиями, цитатами, игрой слов и другими способами апелляции к прецедентным феноменам. В таком случае упоминание хотя бы одного персонажа, ситуации прецедентного текста порождает определенные смысловые ассоциации у читателя, порождает возможный мир и детерминирует интерпретацию детективного текста читателем.
Например, произведения английского классика У. Шекспира занимают достаточно высокие позиции по уровню цитируемости вообще и в детективном дискурсе в частности. Обратимся к примерам заглавий ироничных детективов, для которых характерной оказывается конструкция с усложненной семантикой.
4 Гуссерль, Э. Избранные работы - М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. - С. 314.
5 Etkind, Alexander Поэтика заглавий // Revue des etudes slaves, tome 70, fascicule 3, 1998. - URL: http://www.persee.fr/doc/slave 0080-2557 1998 num
70 3 6528
«A Midsummer Nights Scream»
(Churchill Jill) - апелляция к У. Шекспиру и его комедии «A Midsummer Night's Dream». Однако в самом тексте детектива присутствует эффект обманутого ожидания, который основывается на несовпадении функций коммуникативных персонажей детективного повествования и функций персонажей прецедентного текста.
«Mulch Ado About Nothing» (Churchill Jill) — здесь игра слов, вариация заглавия известной пьесы У. Шекспира - «Much Ado About Nothing». ««Джоконда» Мценского уезда» (Павская И.) - активизирует сразу несколько прецедентных имен - картину «Джоконда» Леонардо да Винчи и произведение «Леди Макбет Мценского уезда» Н. Лескова, где аллюзия к самой Макбет в свою очередь восходит к трагедии У. Шекспира «Макбет».
«Pride and Prescience» (Bebris Carrie) -здесь прецедентным феноменом выступает произведение «Pride and Prejudice» Джейн Остин.
«Withering Heights» (Cannell Dorothy) - игра слов, отсылка к заглавию «Wuthering Heights» Э. Бронте.
«Дамы с заначкой» (Чацкая А.) - аллюзия к заглавию повести А. Чехова «Дама с собачкой».
«Доктор Web для молодого вампира»
(Стрельцова М.) - апелляция к известной антивирусной программе из мира IT-технологий, созданной для борьбы с вирусными программами, вирусами.
Таким образом, использование различных средств языка и приемов, позволяет автору уже на уровне заглавия сконструировать определенный возможный мир, а наличие диссонанса, заключающегося в столкновении двух контекстов слова, проецируемых в сознании коммуникантов посредством смысловых «когнитивных линий», в терминах Ч. Филлмора (Fillmore 1982), представленных в противоречивых возможных мирах, в рамках одного высказывания помогает расширить горизонт интерпретации1.
1 Вербицкая, О.Ю. Опыт лингвистического исследования парадоксального речевого акта в комическом дискурсе: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02. 04 - Иркутск, 2005. - С. 6.
Важно сделать замечание о том, что конструирование возможного мира происходит двояко - автор либо сам его создает, либо заимствует из какого-либо источника. В данных примерах мы видим отсылку к прецедентным феноменам, аллюзии, игру слов, которые позволяют автору разбудить сознание читателя и настроить его на специфическое толкование. Следовательно, констатируемые пропозиции с разным коэффициентом «странности» выстраиваются в лестницу «по нарастающей», которая ведет из реального мира в иные/ возможные миры с их соответствующими «картинами».
Ироничное переосмысление известных феноменов и сама ирония становится одним из источников порождения возможных миров в дискурсе адресанта, семантика которого будет репрезентирована языковой единицей (языковыми единицами), инкорпорирующей смысл. В терминах теории речевых актов можно сказать, что создание возможного мира есть речевой акт автора, который следует отличать от речевых актов его героев в созданном им возможном ми-ре2. Исходя из классификации Т. ван Дейка (Дейк, 1989), можно говорить о двойственной ситуации, в которой создание ироничного детектива, можно отнести к макроречевому акту, а дискурс персонажей (сыщик, преступник, жертва, свидетель) - к микроречевому акту. При этом микро/ макроречевые акты будут представлять ироничный дискурс. Следует также коснуться вопроса о направленности ироничного дискурса. Логично, что макроречевой акт автора подразумевает иронию относительно всех персонажей, включая самого автора - «ирония на себя». В свою очередь ироничность персонажей может быть направлена в отношении друг друга. Например, ситуация, в которой оказывается жертва, с точки зрения здравого смысла, не может быть подвергнута ироничному комментированию со стороны сыщика, однако нарушение этого тезиса происходит довольно часто в подобном дискурсе.
Дискурс ироничного детектива (ДИД) представляет собой специфичный литера-
2 Куницына, Е.Ю. Историко-функциональный аспект шекспиризмов: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04 - Иркутск: ИГЛУ, 1998. - 206 с.
турно-художественный дискурс, главным признаком которого является ироничная репрезентация мира реального в контексте конструирования возможного мира и эстетического воздействия на читателя. В этом плане наше внимание сосредоточено на закодированных смыслах. Их интерпретация и расшифровка напрямую связаны с когнитивной деятельностью адресата, к которому обращается автор, вовлекая его в процесс разгадывания словесной игры-загадки. ДИД имеет под собой рациональное основание. При конструировании возможного мира его продуцент не выходит за рамки реального опыта известной материально-физической действительности, по-новому сочетая свойства имеющихся в его распоряжении объектов, экстраполируя реалии современного мира на область изображаемого мира, иронически переосмысливая и переформулируя известные аспекты реальности. Переформулировка и пересказ уже известного, с включением в него особых языковых маркеров, привносит новый смысл.
Дискурс ироничного детектива - это дискурс, «содержащий целую систему разного рода семантических, стилистических, нарративных и прагматических отклонений на фоне стандартного языка, которые функционально нагружены, т.е. являются средством выражения особой эстетической интенции автора и средством фиксации особой «картины мира» художника».1
Конструирование ироничного дискурса как мира возможного в пределах детективного дискурса, ограничено «контекстом речевого акта и, прежде всего, знаниями, которыми обладают говорящие субъекты,
Автор
Персонаж
(преступник, жертва, сыщик, свидетель)
Читатель (интерпретатор)
1 Радбиль, Т.Б. Концепт игры в аномальном художественном дискурсе // Логический анализ языка. Концептуальные поля игры: сб. науч. тр. - М.: Индрик, 2006. - С. 309.
набором их презумпций, их представлениями о законе, морали, физических возможностях, о том, что считается естественным и нормальным и т.д.».2
Следует заметить, что когда мы говорим об отдельных элементах дискурса, репрезентированных конкретными речевыми актами, целесообразно говорить не о конструировании мира, а о конструировании ситуации (дискурсивной ситуации). Поскольку ситуация носит частный характер и объясняет, отражает частичную репрезентацию опыта говорящего, а термином «возможный мир» мы описываем всю тотальность информации.
Таким образом, дискурс ироничного детектива формируется за счет создания ироничных ситуаций. В.М. Пивоев отмечает, что «ироничная ситуация включает в себя ироника, объект иронии, средства выражения иронии, контекст и свидетелей, которые выступают в роли зрителей, нередко своим восхищением участвуют в процессе иронизирования, выполняя роль катализатора этой театрализованной игры».3 4
С этих позиций любой участник в пределах его персонажной номинации (в терминах Т.Г. Ватолиной) помещается в мир иро-ника, и конструирует ироничный дискурс, который становится возможным миром со своими «правилами игры». В таком случае чуткость в понимании иронии и ироничного модуса «можно уподобить завоеванию новой
4
позиции в прежнем видении мира».
Таким образом, дискурс ироничного детектива как возможный мир представляется нам как сочетание ироничного модуса повествования и детективного дискурса:
Дискурс
ироничного
детектива
2 Бабушкин, А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка - Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. - С. 6.
3 Пивоев, В.М. Ирония как феномен культуры - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2000. - С. 71.
4 Гадамер, Х.-Г. Истина и метод - М.: Прогресс, 1988. - С. 511.
Детективный дискурс Ироничный модус повествования
Как отмечается, «возможные миры», как и действительный мир, регистрируются языковыми средствами»1 2, формирующими контур определенного типа дискурса. В контексте нашей темы дискурс ироничного детектива будет регистрироваться лексическими единицами, имеющими ироничную нагрузку.
В данном случае необходимо отметить очень важный аспект ироничного детектива. Анализируя массив детективных произведений, исследователь множество раз может столкнуться с примерами иронии в детективах, например, А. Кристи, А.К. Дойла и других классиков жанра. Для ироничного детектива характерна тотальность иронии, она выступает не просто единичным средством, а основой дискурса.
Глубинное аксиологическое измерение дискурса выявляется в процессах порождения, понимания на основе интерпретации, инференции, естественного конструирования значимых смыслов. Инференция -механизм понимания, догадки, который основан либо на логике, либо на интуиции. Ирония закладывает в дискурсивные репрезентации глубокую интерпретативную перспективу, которая выводит дискурсивиза-цию на грань между поверхностно высказываемым смыслом и глубинным смыслом. В таком случае глубинный смысл приобретает в дискурсе ценностную окраску для участников.
Дискурс ироничности и человека иронизирующего представляет собой возможный мир, который может быть фундирован субъектом как оценочная интерпретация сущности объекта мира действия. Ироничность может быть направлена «от себя» и «на себя». С ее помощью конструируются возможные миры, которые представлены в языке путем использования разнообразного репертуара средств - языковых маркеров. Поиск языковых знаков-маркеров, «порождающих» возможные миры и делающих их доступными для анализа - важнейший, но не единственный прием. В процессе исследования и описания возможного мира в дискурсе эффективными оказываются такие
1 Бабушкин, А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка - Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. - С. 4.
методы как когнитивный анализ языковых выражений, семантика которых признается «миропорождающей»; метод контекстуального анализа, сводимый к анализу пресуппозиций и логика здравого смысла.
Смысл слова составляет совокупность того, что оно вызывает в сознании, «представляет собой совокупность всех психологических фактов» и «оказывается всегда динамическим, текучим, сложным образованием, которое имеет несколько зон различной устойчивости <...>» . В новообразованном контексте слово, лексическая единица легко меняет свое смысловое значение. Высказывания, имеющие субъективную окраску, наполненные личностным, индивидуальным содержанием включенные в общение безусловно несут в себе множество смыслов, явных и не явных, сознаваемых и не сознаваемых говорящим. Являясь «мно-госмысленными», они таким образом, несут в себе неопределенность.
Понятие «возможный мир» можно определить как возможное положение дел, либо как возможное направление развития событий. В частности, иронизирующий человек полагает, что его высказывание, если оно включает оценочную модальность, станет ориентиром для адресата в плане изменения его отношения к событию, поведения и т.д., то есть «говорящий вмешивается в сферу другого, ориентируя его действия»3. Иронизирующий субъект стремится интегрировать свой возможный мир в мир действия и сделать попытку изменить мир внешний под себя, т.е. дать оценку происходящему и попытаться привести мир чужой в равновесие со своим.
Подводя итог, хочется еще раз отметить, что конструирование другого мира и смысла в дискурсе ироничного детектива органично вытекает из сущности самого понятия - «ироническое высказывание» - в котором ирония инициирует создание новых миров и смыслов.
2 Выготский, Л.С. Мышление и речь - М.: Лабиринт, 1999. - С. 311.
3 Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека - М.: 1999. - С. 646.
Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева № 1, том 1, 2018 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Арутюнова, Н.Д. Ненормативные явления и язык // Язык и логическая теория. - М.: Центр. совет философ. (методол.) семинаров при Президиуме АН СССР, 1987. - С. 178 - 186.
2. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека [Текст] / Н.Д. Арутюнова. - М.: 1999. - С. 646.
3. Бабушкин, А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка [Текст] /
A. П. Бабушкин. - Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. - 86 с.
4. Ватолина (Бянкина), Т.Г. Когнитивная модель детективного дискурса (на материале англоязычных детективных произведений Х1Х-ХХ вв.): дис. ... канд. филол. наук [Текст] / Т.Г. Ватолина. - Иркутск, 2011. - 209 с.
5. Вербицкая, О.Ю. Опыт лингвистического исследования парадоксального речевого акта в комическом дискурсе [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02. 04 / О.Ю. Вербицкая - Иркутск, 2005. - 17 с.
6. Выготский, Л.С. Мышление и речь [Текст] / Л.С. Выготский. - М.: Лабиринт, 1999. -
352 с.
7. Гадамер, Х.-Г. Истина и метод [Текст] / Х.-Г. Гадамер. - М.: Прогресс, 1988. - 704 с.
8. Герасимова, И.А. Возможных миров семантика [Электронный ресурс] // Новая философская энциклопедия. - Режим доступа: https://iphlib.ru (дата обращения 22.12.2017).
9. Гуссерль, Э. Избранные работы [Текст] / Э. Гуссерль. - М.: Территория будущего, 2005. - 464 с.
10. Куницына, Е.Ю. Историко-функциональный аспект шекспиризмов [Текст]: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04 / Е.Ю. Куницына. - Иркутск: ИГЛУ, 1998. - 206 с.
11. Льюис, Д. Истинность в вымысле [Текст] / Д. Льюис // Логос: философсколитературный журнал / Центр феноменол. философии при филос. фак. РГПУ. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - № 3. - С. 48-68.
12. Новикова, А.В. Лингвистический анализ реализации возможных миров в художественном тексте [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19 / А.В. Новикова. - Челябинск, 2010. - 24 с.
13. Пивоев, В.М. Ирония как феномен культуры [Текст] / В.М. Пивоев. - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2000. - 109 с.
14. Радбиль, Т.Б. Концепт игры в аномальном художественном дискурсе [Текст] // Логический анализ языка. Концептуальные поля игры: сб. науч. тр. - М.: Индрик, 2006. - 544 с.
15. Серль, Дж. Логический статус художественного дискурса [Текст] / Дж. Серль // Логос: философско-литературный журнал / Центр феноменол. философии при филос. фак. РГПУ. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - №3. - С. 34-47.
16. Сидоренко, Е.А. Логика. Парадоксы. Возможные миры (Размышления о мышлении в девяти очерках) [Текст] / Е.А. Сидоренко. - М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 321 с.
17. Хинтикка, Я. Логика в философии - философия логики [Текст] / Я. Хинтикка. - М., 1980. - С. 38-41.
18. Целищев, В.В. Философские проблемы семантики возможных миров [Текст] /
B. В. Целищев. - Новосибирск: Наука, 1977. - 192 с.
19. Etkind, Alexander Поэтика заглавий [Электронный ресурс] // Revue des etudes slaves,
tome 70, fascicule 3, 1998. - Режим доступа: http://www.persee.fr/doc/slave_0080-
2557_1998_num_70_3_6528 (дата обращения 12.12.2017).
20. Cannell, D. The Thin Woman [Text] / D. Cannell. - New York: Bantam Books, 1992. -146 p.
21. Stalnaker, R.C. Possible Worlds and Situations // Journal of Philosophical Logic. - 1986. - № 15. P. 109-123.
