Иосиф Флавий, как христианский церковный писатель Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Санкт-Петербургская православная духовная академия

Архив журнала «Христианское чтение»

Н.В. Лилеев

Иосиф Флавий, как христианский церковный писатель

Опубликовано:

Христианское чтение. 1911. № 9. С. 1050-1078.

@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.

СПбПДА

Санкт-Петербург

2009

Іосифъ Флавія, какъ христіанскій церковный писатель

ІЯРОМЪ замѣтки объ Іоаннѣ Крестителѣ, мы встрѣть] чаемъ на страницахъ „Древностей“ другое, еще бо-лѣе замѣчательное, извѣстіе объ Іисусѣ Христѣ *). Это извѣстіе, находящееся въ XVIII кн., III гл.г § 3

£ „Древностей“, въ первый разъ въ полномъ видѣ про-I цитировано Евсевіемъ Кесарійскимъ (f 340 г.) въ его „Церковн. Исторіи“ (I кн. 11 гл.) и „Доказ. Евангелія“ III кн., 5 гл., хотя и съ незначительными варіантами. Съ того времени свидѣтельство ученаго іудея о Христѣ дѣлается общеизвѣстнымъ христіанскимъ ученымъ, и они поль зовалиеь имъ впродолженіѳ цѣлаго ряда вѣковъ, признавая несомнѣнною собственностію историка, и до временъ Реформаціи никто не думалъ высказывать сомнѣній въ принадлежности его перу Флавія въ томъ самомъ видѣ, какъ оно читается теперь. Но съ тѣхъ поръ, какъ подъ вліяніемъ протестантскихъ принциповъ довѣріе къ авторитетамъ стало

*) Окончаніе. См. іюль—августъ.

1) Вотъ подлинный текстъ этого замѣчательнаго извѣстія: Г-летш 3s хаха тойхоѵ тоу Xpdvov 'bjoour, аофас ovrjp,, «і уе аѵ8рх аитоѵ Хёуеіѵ Хр/)у уар иара&бсшу ерушу теоі7)т^с, St&aoxaXog аѵЙршяшѵ хшу fjSoy^j таХт^т) 8еХор.ёѵ(оѵ хаі ггоХХоі)? |лёѵ ’ІоиЗаіоос яоХХоас 8ё хаі тсО" 'EXXnjvtxou ет:7|уауето, О Xptoxoc. ойто; rjv. Kat äoxöv ёуоеі£бі хіоу ирштшу аѵбриіу тсар’ т)|му ёпіхетір^ризтос ШХатоо охаорш, ©we Етхайааухо оЕ у* ттрштоу äorcäv äyaurrjaavxet. ’Ecpav/j уар äuxotc xptxTjv ё/соѵ ’-»]|лёрау TzdtXty £шу, хшу iicuuv т:рофУ]хшу xaöxa хе хяі &ХХа fwpta üauptaauc rtspi aoxoö sipy|xöxa>y». Els’m у5» хшѵ XpiaxtayciW ат:в xauoe (tiyojiaop ёущу oux ётгё-Х'.л* то tp-ЗХоу. Flayii Iosephi Opera omnia, ed. Маигісіі Georgii Weidraamni. Coloniae 1691 anno.

II,

ослабѣвать и труды іудейскаго историка подверглись строгой критикѣ, поднялся споръ о принадлежности этого свидѣтельства перѵ Іосифа Флавія—споръ, не кончившійся и до настоящаго времени. Первый, какъ извѣстно, кто высказалъ сомнѣніе въ подлинности этого свидѣтельства, былъ правовѣдъ Hib. Hipinmius. нашедшій себѣ многочисленныхъ послѣдователей *)• Д° настоящаго времени учеными критиками высказано по этому вопросу множество мнѣній, различныхъ до противоположности, которыя однако могутъ быть сведены къ тремъ главнымъ группамъ. Одни изъ ученыхъ представили много доказательствъ въ подтвержденіе той мысли что это свидѣтельство никоимъ образомъ не можетъ -принадлежать перу іудейскаго историка, а есть позднѣйшая вставка и произведеніе христіанскаго пера 2); другіе, напротивъ, употребляютъ всѣ усилія доказать абсолютную подлинность и неповрежденность этого мѣста „Древностей“, имѣя въ виду извлечь изъ него большую пользу для христіанской апологетики 3); наконецъ, третьи держатся средины, признавая его свидѣтельствомъ іудейскаго историка, но только исправленнымъ позднѣйшей, христіанской рукой 4).

Изъ этихъ взглядовъ на извѣстіе объ Іисусѣ Христѣ болѣе основательнымъ представляется послѣдній. Не входя въ подробный разборъ другихъ мнѣній объ этомъ Извѣстіи, мы выскажемъ тѣ соображенія, которыя побуждаютъ принять этотъ взглядъ, какъ болѣе правильный.

Іосифъ Флавій, поставившій себѣ задачей—дать въ своихъ „Древностяхъ“ подробную исторію народа іудейскаго, выполняетъ ее съ замѣчательною тщательностью и аккуратностью, давая на страницахъ своего труда мѣсто самымъ мелочнымъ фактамъ, которые безъ всякаго ущерба для дѣла можно было

‘) Изъ нихъ наиболѣе замѣчательны: L. Osiander (Hist. eccl. centur. 1 lib., 2, § 7); Jac. Cappellus (Comment, in Acta Apost.j; L. Cappellus (Compend. Hist. Jud. p. 110 et in Kespons. ad Johan. Cloppenburch. p. 168); Jos. Sca-liger (Scaligerian. 1668, p. 177).

*) Таковы: Sebald Snellius, D. Blondellus, T. Faber, H. Conring, M. Reiss, G. Lessius, Eichstadius. Corb-Anticarus, Lewitz, Gerlach, Schürer и мн. др.

3) Этого взгляда держатся: Centuriae Magdeburg., Walesius, Georg Ca-lixtus, P. Gaudentius, Huetius, Car. Daubusius, Dittmar, Houteville, Lardner Wdtusen, Oberthürius, Bretschneider, C. F. Boehmert, T. H. Schoedel и др.

4) Таковы: Clericus, Montacutius, Ursinus, Boeder, Th. Ittigius, Steph. le Moyne, De-Fontaines, Knittel, Willoison, Ammon, Olshausen, Paulus, Schmidt, Reuterdahl, Gieseler, Evald, Paret, Niedner, Heinigehen и мн. др. Эти, въ свою очередь, раздѣляются на двѣ партіи: по мнѣнію однихъ— въ извѣстіи Флавія испорчены только нѣкоторыя отдѣльныя слова, а по мнѣнію другихъ—вставлено нѣсколько строкъ, совершенно измѣнившихъ смыслъ этого свидѣтельства.

бы пройти совершеннымъ молчаніемъ. Уже такая аккуратность и мелочность историка въ передачѣ событіи дѣлаетъ невѣроятнымъ предположеніе, что онъ не отмѣтилъ такого крупнаго факта въ жизни народной, какимъ было появленіе христіанства, и ничего не сказалъ о такомъ великомъ мужѣ, какимъ былъ его Божественный Основатель. Появленіе новой религіозной секты съ новымъ ученіемъ всегда было выдающимся фактомъ въ жизни народа іудейскаго. Религіозная сторона у этого народа всегда стояла на первомъ планѣ, и исключительная особенность его исторической жизни проявлялась именно въ томъ, что всѣ другія стороны народной жизни носили религіозную окраску: все политическое было у него религіознымъ, а все религіозное было вмѣстѣ и политическимъ, и національнымъ. Естественно, что Флавій при изложеніи исторіи такого народа долженъ былъ обратить особенное вниманіе на религіозную сторону его жизни. Онъ такъ и поступаетъ. Въ своихъ „Древностяхъ“ Іосифъ Флавій сообщаетъ самыя подробныя и мелочныя свѣдѣнія о такихъ религіозныхъ іудейскихъ сектахъ, которыя не распространялись за предѣлы Іудеи, появлялись незамѣтно и исчезали послѣ кратковременнаго существованія. Эта мелочность и подробность ясно показываетъ, что историкъ интересовался такими фактами, какъ появленіе новыхъ сектъ и распространеніе новыхъ религіозныхъ ученій среди его народа. Странно было бы, если бы историкъ исключилъ изъ числа достопримѣчательныхъ событій такой крупный фактъ, какъ появленіе христіанства, и не счелъ достойнымъ упомянуть о немъ въ своихъ „Древностяхъ“, странно тѣмъ болѣе, что ни одна изъ прежде существовавшихъ и существующихъ во время Флавія религіозныхъ сектъ не выстунала съ такими коренными преобразованіями жизни и широкими притязаніями и потому не производила такого волненія среди іудеевъ, какъ христіанство. Чудесныя дѣла, сопровождавшія ученіе самого Іисуса Христа, Апостоловъ и послѣдователей Христовыхъ, необыкновенно быстрое распространеніе этого ученія—все это производило сильное впечатлѣніе и волновало умы не однихъ іудеевъ, но и язычниковъ. Уже какъ фарисей, со своими исключительными взглядами, и еще болѣе какъ горячій защитникъ правовѣрія іудейства и сторонникъ внѣшняго единства его 1), историкъ долженъ былъ сказать что-нибудь о появленіи новой секты и ея Основателѣ, произведшемъ глубокое внутреннее разъединеніе среди народа. Пусть онъ не считалъ Іисуса Христа проповѣдникомъ добродѣтели, какъ Іоанна Крестителя, и основанное Имъ общество философской школой,—все-таки не могъ совершенно

у

М Такимъ историкъ выступаетъ въ соч. Contra Apionem. cf. KeaJ-Encyclopitdie. Herzog. 1857 г. В. VIII. S. 28. Subvoce: „Josephus Flavius“— Paret.

ѵмолчать о Немъ. Уже во время Флавія говоръ о распятомъ великомъ Пророкѣ шелъ по всей странѣ и имя Іисуса Назаретскаго было всеобщеизвѣстнымъ не только въ Іудеѣ п Римѣ но и въ самыхъ отдаленныхъ провинціяхъ Римской имперіи. На всеобщую извѣстность имени Христа указываетъ замѣтка самого историка объ Іаковѣ, братѣ Господнемъ. Въ концѣ „Древностей“ (XX, гл. 9, § 1) передъ самымъ началомъ іудейской войны (63 г.) Іосифъ Флавій разсказываетъ о несправедливомъ судебномъ процессѣ и беззаконномъ осужденіи на смертную казнь Іакова, котораго онъ называетъ „*оѵ ’осЗелсроѵ ’jrjooö, тоо Xe^ojAevov Xotoioö“. Если историкъ назвалъ Іакова братомъ Іисуса, то, какъ замѣтилъ ■еще Оригенъ, очевидно онъ хотѣлъ точнѣе обозначить лицо Іакова указаніемъ на отношеніе его къ другому лицу, имя котораго было всѣмъ извѣстно, какъ Основателя очень многочисленнаго уже тогда христіанскаго общества. Странно •было бы, если бы историкъ, сдѣлавши упоминаніе объ Іаковѣ, лицѣ малоизвѣстномъ его греко-римскимъ читателямъ, не познакомилъ ихъ съ личностью болѣе знаменитой, слухъ о которой былъ весьма распространенъ между греками и римлянами. Трудно допустить поэтому, чтобы іудейскій историкъ совершенно умолчалъ объ Іисусѣ Христѣ: и самый характеръ исторической жизни народа іудейскаго, и убѣжденія Іосифа Флавія, и самая извѣстность имени Христа побуждали его познакомить читателей съ личностью Основателя многочисленнаго христіанскаго общества. Самая замѣтка объ Іаковѣ, братѣ Господнемъ, въ которой историкъ выражается такъ, какъ будто не желаетъ говорить о Христѣ, дѣлаетъ вѣроятнымъ заключеніе, что онъ уже говорилъ о Христѣ выше и подробно.—Кромѣ указанныхъ побужденій познакомить читателей съ личностью Іисуса Христа у историка были и другія, и притомъ болѣе сильныя. Послѣднія книги „Древностей“ написаны, какъ извѣстно, въ концѣ І-го вѣка, и, слѣдовательно, въ такое время, когда христіане составляли многочисленное общество и обращали на себя вниманіе римскаго правительства. Со второй половины I вѣка стали подозрительно смотрѣть на христіанъ и преслѣдовать ихъ, какъ людей опасныхъ и вредныхъ. Но, преслѣдуя христіанъ, римское правительство не отдѣляло ихъ отъ іудеевъ и смотрѣло на христіанское общество, какъ только на одну изъ іудейскихъ сектъ. Очевидно, что понятіе о христіанствѣ, его происхожденіи и ученіи у римскаго правительства было слишкомъ смутное. Вслѣдствіе этого бывали случаи, что вмѣстѣ съ іудеями преслѣдовались и христіане, и наоборотъ; такъ, напр., тѣ и другіе были изгнаны изъ Рима императоромъ Клавдіемъ въ 43 году по Р. X. (Дѣян. XVIII, 2). Нелѣпые слухи, ходившіе въ языческомъ обществѣ относительно христіанъ, переносились и на іудеевъ и, наоборотъ, ст> іудеевъ на христіанъ. Все это необходимо побуждало

историка выяснить, что христіане и іудеи—не одно и то же, и познакомить языческое правительство и общество съ новой религіозной сектой. Іосифъ Флавій, конечно, былъ не настолько слѣпъ, чтобы не замѣтить запросовъ правительства и тогдашняго общества относительно христіанъ, и не настолько равнодушенъ къ интересамъ своихъ единоплеменниковъ, чтобы ничего не предпринять для защиты ихъ отъ нелѣпыхъ клеветъ, какія распространялись относительно іудеевъ въ языческомъ обществѣ. Такимъ образомъ, и интересы соотечественниковъ, и языческое правительство и общество требовали отъ историка свѣдѣній относительно христіанъ; „онъ долженъ былъ, если написалъ свой трудъ для греко-римскаго міра, освѣтить тайное христіанское обще ство“, показать его происхожденіе и познакомить съ лидомъ его Основателя 1). Не отвѣтить на требованія общества и правительства и совершенно умолчать о Христѣ и христіанахъ Іосифъ Флавій не имѣлъ никакихъ побужденій. Задавшись цѣлію—представить въ своихъ „Древностяхъ“ апологію народа, презираемаго обществомъ, историкъ съ намѣреніемъ старался опустить все то, что могло не располагать къ іудеямъ языческое правительство и общество, или что могло показаться его образованнымъ читателямъ глупостью и нелѣпостью. Такъ, историкъ ни словомъ не обмолвился о мессіанской надеждѣ своего народа, такъ какъ при представленіи Мессіи въ качествѣ земного царя она могла дѣйствительно казаться обществу безумной мечтой, а въ римскомъ правительствѣ возбудить подозрѣнія относительно іудеевъ. Но опасеніе выдать мессіанскія ожиданія іудейскаго народа не могло препятствовать историку сдѣлать замѣтку объ Іисусѣ Христѣ и основанномъ Имъ обществѣ: онъ легко могъ обойти ихъ, какъ это сдѣлалъ въ извѣстіи объ Іоаннѣ Крестителѣ, представивъ Іисуса Христа не Мессіей, котораго ожидали іудеи, а такимъ же главой религіозной партіи, какъ и основатели другихъ іудейскихъ сектъ. Съ другой стороны, упоминаніемъ о преслѣдуемой сектѣ и ея Основателѣ онъ не могъ повредить интересамъ своего народа и если бы и повредилъ, то не болѣе, чѣмъ упоминаніемъ объ Іудѣ Галилеянинѣ, Ѳѳвдѣ и другихъ обольстителяхъ народа 2). Іосифъ Флавій могъ бы умолчать объ Іисусѣ Христѣ и христіанствѣ, если бы вовсе не имѣлъ понятія о немъ или такое смутное, что охотнѣе предпочелъ молчаніе, и если бы оставался совершенно чуждымъ интересамъ и запросамъ времени. Но историкъ былъ очевидцемъ возраста-

Evald. Geschichte Christus und seiner Zeit. 2 Ausg. Götingen 1857.

S. 120.

2) Мы имѣемъ здѣсь въ^виду, главнымъ образомъ, доводы Шюрера за подложность всего извѣстія о Христѣ—Lehrbuch der Neutest. Zeitgeschichte. 1874 г. S. 289.

яія христіанской церкви имѣлъ предъ глазами дѣятельность В Павла ‘) былъ свидѣтелемъ Неронозскаго гоненія, когда христіане сдѣлались предметомъ общаго вниманія 2) и составляли даже въ Римѣ большое общество, населяя цѣлое предмѣстье, и, слѣдовательно, могъ и долженъ былъ имѣть свѣдѣнія о* Христѣ и христіанахъ, а обстоятельства времени необходимо заставляли его обратить особенное вниманіе на христіанское общество и познакомить своихъ читателей съ его исторіей и его Основателемъ. Флавій писалъ свои Древности“ не для іудеевъ, но для язычниковъ и, слѣдовательно, долженъ былъ имѣть въ виду ихъ запросы и требованія,’ а потому „написалъ свои „Древности“ не какъ предметъ, доставшійся прошедшему, но въ полномъ интересѣ настоящаго“ 3)-

Итакъ, самый характеръ исторической жизни іудеевъ и личныя убѣжденія Іосифа Флавія вызывали въ немъ желаніе, а свѣдѣнія, какія доставили ему обстоятельства жизни, давали возможность сказать что-нибудь о Христѣ и христіанствѣ; общеизвѣстность же имени Іисуса Назаретскаго, интересы соотечественниковъ, читателей и римскаго правительства ставили историку въ прямую обязанность упоминаніе о Христѣ и христіанахъ. „Историкъ желалъ, могъ и долженъ былъ сказать что-нибудь о Христѣ и христіанахъ“ 4), а потому и извѣстіе, какое находимъ на страницахъ его „Древностей“, нельзя считать совершеннымъ подлогомъ и вставкой.

Отъ теоретическихъ соображеній обратимся теперь къ положительнымъ свидѣтельствамъ, изъ которыхъ ясно видно, что извѣстіе объ Іисусѣ Христѣ всегда составляло необходимую часть „Древностей“. Рядъ такихъ свидѣтельствъ представляетъ намъ христіанская древность. Первый, какъ мы уже сказали, процитировалъ это свидѣтельство церковный историкъ Евсевій Кесарійскій въ двухъ своихъ сочиненіяхъ, написанныхъ въ самомъ началѣ IY вѣка. Не можетъ быть никакого сомнѣнія, что онъ нашелъ извѣстіе о Христѣ въ экземплярѣ „Древностей“, который имѣлъ подъ руками, и въ І?мъ циДѣ, въ какомъ привелъ его въ своихъ сочиненіяхъ, ослѣдующіе церковные писатели: бл. Іеронимъ 5), Исидоръ ѳлусютъ е), Руфинъ, Созоменъ ’’) и многіе другіе, всѣ передаютъ самый текстъ этого свидѣтельства и почти въ томъ

) Real-Encyclopädie. Herzog. 1857 г. В. VII. S. 28. Sub. ѵ. „Josephus ■blavius“—paret

) Hase. Geschicte Jesu. Leipzig. 1376. S. 75.

3) Ibidem. S. 76.

) Heinigehen F. A. Commentarii in Evsebii Pamphili Historiam Eccle-siasticam. etc. Leipzig 1870. S. 630.

°) viris illustribus e. XIII. e) Epistola IV*.

7) Hist. Eccl. I, 1 e.

же самомъ видѣ, какъ и Евсевій, и безъ всякихъ сомнѣній приписываютъ это мѣсто перу іудейскаго историка. Слѣдуетъ замѣтить, что еще въ III вѣкѣ нѣкто Макарій, блюститель царскаго ложа (praefectus sacri cubiculi), пострадавшій при Діоклетіанѣ, въ исповѣднической рѣчи своей предъ императоромъ, ссылаясь на свидѣтельство Флавія объ Іисусѣ Христѣ, приводитъ его въ тѣхъ же самыхъ словахъ, какъ оно читается во всѣхъ извѣстныхъ нынѣ манускриптахъ „Древностей“, и въ подтвержденіе своихъ словъ указываетъ на подлинныя сочиненія историка, хранившіяся тогда въ публичной библіотекѣ 1). Хотя критика нашла это извѣстіе невѣроятнымъ, а мученическіе акты и рѣчь сочиненія Макарія признала подложными 2), тѣмъ не менѣе въ основѣ разсказа лежитъ истина, что древность согласно приписывала свидѣтельство о Христѣ перу іудейскаго историка. Кромѣ этого недостовѣрнаго, сомнительнаго извѣстія, мы ни у одного изъ писателей первыхъ трехъ вѣковъ не встрѣчаемъ упоминаній объ этомъ мѣстѣ „Древностей“ и не видно, чтобы кто-нибудь имъ пользовался; между тѣмъ свидѣтельство объ Іисусѣ Христѣ могло бы оказать тогдашней апологетикѣ не малую услугу своимъ содержаніемъ, удовлетворявшимъ самымъ притязательнымъ требованіямъ противниковъ христіанства. Молчаніе писателей первыхъ трехъ вѣковъ и особенно апологетовъ относительно Флавіева свидѣтельства можно объяснить только тѣмъ, что они или не хотѣли пользоваться, или совершенно не знали этого мѣста „Древностей“. Первое предположеніе никоимъ образомъ не можетъ быть принято, если свидѣтельство о Христѣ имѣло тогда тотъ же самый видъ, какой имѣетъ теперь, и такимъ вышло изъ подъ пера Іосифа Флавія. Нельзя, конечно, думать, что отъ вниманія христіанскихъ писателей могло ускользнуть это свидѣтельство. Іустинъ Философъ и Климентъ Александрійскій перечитали всю классическую литературу съ цѣлію извлечь изъ нея нѣсколько строкъ для объясненія и подтвержденія христіанскихъ истинъ, даже пользовались апокрифической литературой (свидѣтельствами Си-виллиныхъ книгъ); возможно ли, чтобы они опустили изъ виду свидѣтельство Флавія? Болѣе страннымъ и непонятнымъ представляется молчаніе объ этомъ свидѣтельствѣ Оригена, отъ вниманія котораго, конечно, не могло ускользнуть такое важное мѣсто. Онъ во многихъ мѣстахъ своихъ сочиненій ссылается на іудейскаго историка, неоднократно возвращается къ тому, что говоритъ онъ объ Іоаннѣ Крестителѣ и Іаковѣ, братѣ Господнемъ, и удивляется подобнымъ свидѣтельствамъ со стороны человѣка, который не вѣровалъ во Христа, но

’) Acta sanctorum. Boiland. t. Y, pag. 149.

2) A. Heinigchcn. Commentarii in Evsebii Pamphili Historiam Fccles. etc. Leipzig. 1870. S. 627. Anmerk. 10.

нигдѣ не упоминаетъ онъ о свидѣтельствѣ его объ Іисусѣ Христѣ. Еслибы въ экземплярѣ „Древностей“, который былъ въ рукахъ у Оригена, находилось это свидѣтельство, гдѣ ясно говорится, что Іисусъ былъ Христосъ, и притомъ говорится о Немъ съ глубокимъ уваженіемъ, то непонятно, почему онъ могъ отозваться объ историкѣ, какъ невѣрующемъ *). Молчаніе о свидѣтельствѣ и этотъ отзывъ Оригена объ Іосифѣ Флавіѣ, всего вѣроятнѣе, имѣли основаніе въ самомъ текстѣ извѣстія объ Іисусѣ Христѣ. Изъ свидѣтельствъ объ Іоаннѣ Крестителѣ и Іаковѣ, братѣ Господнемъ, легко было заключить, какъ думалъ Оригенъ, что историкъ былъ христіаниномъ; но свидѣтельство объ Іисусѣ Христѣ ясно говорило, что онъ не вѣровалъ во Христа, отсюда Оригенъ и сдѣлалъ такой отзывъ объ Іосифѣ Флавіѣ. Помимо того, что этотъ отзывъ Оригена о религіозныхъ убѣжденіяхъ историка служитъ косвеннымъ указаніемъ на существованіе въ то время свидѣтельства объ Іисусѣ Христѣ, изъ него ясно открывается, почему древніе христіанскіе писатели не пользовались извѣстіемъ Флавія, какъ свидѣтельствомъ за христіанскую истину. Причина этого заключалась въ непригодности содержанія свидѣтельства, а не въ томъ, что его будто бы не было на страницахъ „Древностей“. Нѣкоторые же изъ апологетовъ не пользовались имъ и потому, что не придавали этому извѣстію большого значенія, особенно при полемикѣ съ іудействомъ, какъ свидѣтельству лица очень несимпатичнаго и неавторитетнаго для іудеевъ. По крайней мѣрѣ Іустинъ Философъ въ „Разговорѣ съ Трифономъ іудеемъ“ прошелъ его молчаніемъ именно по этой причинѣ: онъ признавалъ совершенно безполезнымъ приводить это свидѣтельство для тѣхъ, которые не скоро соглашались на слова пророковъ и священныхъ писателей.

Такимъ образомъ, хотя болѣе раннихъ (до Евсевія) упоминаній мы не находимъ въ сочиненіяхъ христіанскихъ писателей, однако это не можетъ говорить противъ существованія за это время свидѣтельства объ Іисусѣ Христѣ на страницахъ „Древностей“ и легко объясняется другими причинами. Да и основательно ли было бы изъ неопредѣленнаго м°™пя немногихъ писателей заключать къ подложности свидѣтельства объ Іисусѣ Христѣ, когда у весьма многихъ хотя нѣсколько позднѣйшихъ, но не менѣе достовѣрныхъ писателей есть прямыя и несомнѣнныя указанія на это извѣстіе? лраведливо ли причину молчанія писателей пе

первыхъ трехъ

. ^ Такъ онъ отзывается о Флавіѣ въ соч. „Противъ Цельса“ I, 47 и

> 8?: „ О ое абтха! ю! уе аттютйѵ тф T'rjOGÜ со; Хризтф“, а въ комментаріяхъ, на Ев. Матѳея т. X, 46 говоритъ, что Іосифъ „тбѵ ’Іг^оиѵ об Э'.айе&хр.еѵоѵ erven Хрізтоѵ“. Historia revelationis divhiae Novi Testament!, osep ms Danco. S. 312; conf. A. Heinigchen. Comment, in Evsebii Pamphili ist. Ecles. etc. Leipzig 1870. S. 627, Anmerk. 11.

вѣковъ видѣть непремѣнно въ отсутствіи извѣстнаго свидѣтельства на страницахъ „Древностей“, когда могли быть и дѣйствительно были другія серьезныя причины молчанія? Если же молчаніе писателей первыхъ трехъ вѣковъ о свидѣтельствѣ Флавія не можетъ считаться неоспоримымъ доказательствомъ отсутствія его на страницахъ „Древностей“, въ такомъ случаѣ положительныя извѣстія послѣдующихъ писателей должны имѣть рѣшающее значеніе въ вопросѣ о происхожденіи свидѣтельства объ Іисусѣ Христѣ.

Кромѣ древнихъ христіанскихъ писателей, Евсевія Кесарійскаго, бл. Іеронима, Исидора Пелусіота, Созомена, Ге-зиппа и многихъ другихъ, мы имѣемъ еще рядъ свидѣтельствъ о принадлежности извѣстія объ Іисусѣ Христѣ перу іудейскаго историка,—это древніе манускрипты и изданія Флавіевыхъ „Древностей“. Во всѣхъ манускриптахъ и изданіяхъ имѣется и свидѣтельство объ Іисусѣ Христѣ, и доселѣ еще не найдено ни одной рукописи, въ которой бы его не было. Если бы это свидѣтельство внесено было рукой какого-либо христіанина во ІІ-мъ или III вѣкѣ, то всетаки должны бы найтись такіе экземпляры „Древностей“, въ которыхъ бы его не было. Предполагать, что всѣ древніе списки интерполированы и во всѣ вставлено это мѣсто, слишкомъ неосновательно, особенно если принять во вниманіе широкое распространеніе среди христіанъ, іудеевъ и язычниковъ сочиненій іудейскаго историка. Нужно быть слишкомъ смѣлымъ интерполяторомъ, чтобы надѣяться скрыть подлогъ, когда возможно было да и слѣдовало ожидать немедленнаго обнаруженія обмана со стороны тѣхъ же іудеевъ, такъ враждебно относившихся къ христіанствз' въ первые три вѣка. Обнаружить обманъ было весьма легко, такъ какъ подлинныя сочиненія историка хранились въ публичной римской библіотекѣ, куда был и положены по приказанію императора Тита, а списки имѣлись во всѣхъ языческихъ библіотекахъ; слѣдовательно, стоило только обнародовать эти экземпляры, и подлогъ былъ бы очевиденъ. Между различными списками „Древностей“ есть такіе, которые никоимъ образомъ не допускаютъ предположенія о вставкѣ даннаго мѣста христіанской рукой,— это еврейскіе списки. Такъ, по свидѣтельству „Анналъ“ Ва-ронія, въ очень древнемъ еврейскомъ спискѣ свидѣтельство объ Іисусѣ Христѣ имѣлось, но только въ сокращенномъ видѣ. То же подтверждаетъ и ученый французъ Гуэцій. Robertas Canotus, славившійся въ Оксфордскомъ университетѣ, утверждаетъ, что въ двухъ экземплярахъ сочиненій Флавія, написаннныхъ по-еврейски, онъ нашелъ свидѣтельство объ

') Этотъ писатель, котораго правильнѣе было бы называть Амвросіемъ, не только приводитъ это мѣсто Древностей, но и доказываетъ принадлежность его неру Флавія. Josephus Danco. Histor. revelationis Divinae Novi Testamenti. pag. 311.

Іисусѣ Христѣ, въ другихъ же еврейскихъ спискахъ оно только недавно уничтожено 1). Существованіе въ еврейскихъ спискахъ Древностей“ свидѣтельства объ Іисусѣ Христѣ самымъ очевиднымъ образомъ говоритъ противъ мысли о его подложности; безъ сомѣннія еврейскіе списки дѣлались съ еврейскихъ же, а въ такомъ случаѣ откуда могло появиться въ нихъ свидѣтельство объ Іисусѣ Христѣ, какъ не изъ подлиннаго списка „Древностей .

Невозможность вставки всего мѣста объ Іисусѣ Христѣ рукой какого-либо христіанина II—III вѣка еще болѣе подтверждается тѣмъ, что самъ Іосифъ Флавій, раздѣливъ свои Древности на двадцать книгъ, по примѣру другихъ писате-телей обозначилъ въ концѣ число строкъ или стиховъ, заключающееся во всемъ сочиненіи, съ тою цѣлію, чтобы чужая рука не могла ничего ни убавить, ни прибавить къ написанному. Сказавъ въ заключеніи „Древностей“: „Имѣю еще и теперь живыхъ свидѣтелей, кои могутъ подтвердить истину моего повѣствованія или обличить меня во лжи“, историкъ присовокупляетъ: „Симъ окончу я мои Древности, содержащіяся въ двадцати книгахъ, въ числѣ шестидесяти тысячъ стиховъ“ 2). Возможно ли, послѣ этого, чтобы кто-нибудь осмѣлился внести въ трудъ историка такое прибавленіе, которое составляетъ особый отдѣлъ, имѣетъ свой особый счетъ и состоитъ болѣе чѣмъ изъ десяти стиховъ? Самая замѣтка автора о числѣ стиховъ въ его сочиненіи невольно должна была остановить всякую попытку внести въ его трудъ что-либо такое, о чемъ у него не было и рѣчи Много смѣлости, аккуратности нужно было для того, чтобы нѣсколько измѣнить первоначальный текстъ и придать извѣстію иной смыслъ, болѣе благопріятный для христіанства; внести же цѣликомъ извѣстіе объ Іисусѣ Христѣ въ сочиненіе Флавія представляется дѣломъ не только слишкомъ рискованнымъ, но и прямо невозможнымъ: никакому христіанину II или III вѣка не могло прійти на умъ прибѣгнуть къ такому подлогу ad majorem Dei gloriam, если бы историкъ совершенно умолчалъ объ Іисусѣ Христѣ.

Нельзя оставить безъ вниманія еще одно доказательство, которое приводится критиками въ подтвержденіе мысли о вставкѣ этого мѣста христіанской рукой. Защитники такого взгляда на свидѣтельство объ Іисусѣ Христѣ видятъ это доказательство въ положеніи его среди разсказа 3). Нельзя не признать, что свидѣтельство о Христѣ дѣйствительно на-

*) Josephus Danco. Historia revelationis Divinae Novi Testamenti. lia-g. 313, not.

") Что Іосифъ Флавій самъ сдѣлалъ исчисленіе стиховъ и эту по-мѣтку, въ этомъ еще никто изъ критиковъ не сомнѣвался. А. Heinigehen. Comment, in Evsebii Pamphili Hist, eccles. Leipzig 1840. S. 631—632.

3) Hase. Geschicte Sesu. Leipzig. 1876. S. 74.

ходится внѣ связи съ предыдущимъ и послѣдующимъ разсказомъ историка и безъ всякаго ущерба для послѣдовательности и стройности повѣствованія могло бы быть опущено. Параграфъ, содержащій это свидѣтельство, находится въ той главѣ, которая посвящена различнымъ событіямъ, случившимся во время управленія Іудеей прокуратора Пилата. Порядокъ разсказа въ этой главѣ таковъ: § 1. Пилатъ хочетъ ввести въ Іерусалимѣ изображенія императора; протестъ іудеевъ, готовый перейти въ открытый бунтъ, остановилъ его отъ исполненія этого намѣренія. § 2. Пилатъ хочетъ употребить деньги, хранившіяся въ сокровищницѣ храма Іерусалимскаго, на устройство водопровода; произошло возмущеніе, во время котораго погибло много народа. § 3. Содержитъ свидѣтельство объ Іисусѣ Христѣ. § 4. Начинается словами: «Въ то же время другое несчастіе произвело смятеніе между іудеями“; затѣмъ историкъ разсказываетъ о причинахъ его и о декретѣ, которымъ іудеи изгонялись изъ Рима. Начальныя слова этого послѣдняго параграфа необходимо предполагаютъ несчастіе, случившееся надъ іудеями ранѣе того, о которомъ говорится здѣсь. Какое же это было несчастіе? Предыдущій параграфъ содержитъ разсказъ не о несчастій какомъ-либо, но о явленіи среди іудеевъ мудреца Іисуса, совершителя чрезвычайныхъ дѣлъ, учителя истины. Слѣдовательно, подъ первымъ несчастіемъ разумѣется то, о которомъ историкъ разсказалъ въ § 2-мъ. Такимъ образомъ, свидѣтельство объ Іисусѣ Христѣ является въ разсказѣ совершенно отдѣльнымъ, и черезъ выпускъ его связь повѣствованія не только не нарушается, но дѣлается болѣе прочной и правильной и разсказъ историка получаетъ больше послѣдовательности и стройности. Вотъ основаніе, которое выставляютъ критики въ доказательство мысли, что это свидѣтельство—позднѣйшая вставка. На первый взглядъ это доказательство противъ подлинности извѣстія о Христѣ представляется вѣскимъ и основательнымъ, на самомъ же дѣлѣ далеко не таково. Оно имѣло бы полную силу лишь въ томъ случаѣ, когда было бы доказано, что такой порядокъ разсказа—единственный въ сочиненіяхъ Флавія, и въ частности въ его Древностяхъ, но этого-то и нельзя доказать. При изложеніи историческихъ событій Іосифъ Флавій главнымъ образомъ руководился хронологіей, а потому логическая связь стоитъ у него всегда на второмъ планѣ. При такомъ характерѣ изложенія весьма естественно поставляются рядомъ такія событія, которыя не имѣютъ между собой никакой внутренней связи, а только внѣшнюю хронологическую; вслѣдствіе этого, разсказъ объ одномъ событіи является совершенно отдѣльнымъ — цѣлымъ, w нить повѣствованія прерывается. То же самое замѣтно и въ данномъ случаѣ. Описывая событія, случившіяся во время управленія Іудеей Пилата, историкъ вспомнилъ, что въ это же время жилъ и тотъ Мужъ, о

которомъ народная память живо сохранила представленіе, какъ о необыкновенномъ человѣкѣ. Простое воспоминаніе іт дало поводъ къ этой замѣткѣ, которая такъ мало имѣла отношенія къ предыдущему разсказу, совершенно отличному по характеру изложенныхъ въ немъ событій. Такого рода разсказы основанные на простой ассоціаціи по времени, весьма часты не только въ „Древностяхъ“, но и въ другихъ сочиненіяхъ историка; однако, нѣтъ никакихъ основаній оспаривать принадлежность такихъ мѣстъ перу Іосифа Флавія. Таковъ, напр., разсказъ историка о скандалезномъ поступкѣ римскаго всадника Деція Мунда съ знатной римлянкой Павлиной свѣдѣнія о которомъ историкъ почерпнулъ въ Римѣ. Очевидно, что эта гнусная исторія не имѣла никакого отношенія къ іудейскимъ событіямъ, однако историкъ отвелъ ей на страницахъ „Древностей“ приличное мѣсто (XVII кн., гл. 3, § 4).

На основаніи доселѣ изложенныхъ соображеній и фактическихъ доказательствъ, мы необходимо должны отвергнуть мысль о подложности свидѣтельства объ Іисусѣ Христѣ, признать его принадлежность перу Іосифа Флавія. Тѣ, которые утверждаютъ, что оно внесено въ сочиненіе историка въ послѣдующее время для защиты христіанства въ столь дорогіе моменты, каковы были II и III вѣка, выставляютъ въ качествѣ вѣскихъ аргументовъ только однѣ догадки и предположенія, которыя слишкомъ слабы для того, чтобы на основаніи такихъ аргументовъ исключить изъ „Древностей“ извѣстіе объ Іисусѣ Христѣ. А что эти аргументы дѣйствительно слабы и мнѣніе, основанное на нихъ, шатко, открыто сознался одинъ изъ горячихъ защитниковъ этого мнѣнія: „Мы предпочитаемъ, говоритъ онъ, мнѣніе о совершенной нѳподлинности этого мѣста только какъ болѣе простое сравнительно съ мнѣніемъ о неподлинности только части“ *).

Признавая принадлежность свидѣтельства объ Іисусѣ Христѣ перу іудейскаго историка, мы однако не считаемъ его неповрежденнымъ, а исправленнымъ христіанской рукой. Основаніе для такого мнѣнія заключается въ самомъ свидѣтельствѣ, въ его содержаніи. Нужно замѣтить, что исправленіе первоначальнаго текста сдѣлано весьма искусно, такъ что съ внѣшней стороны нѣтъ никакихъ основаній сомнѣваться въ принадлежности всего свидѣтельства перу историка. Во всемъ текстѣ, какъ онъ теперь читается, нѣтъ ни одного слова, ни одной фразы, которыхъ бы не встрѣчалось въ трудахъ Іосифа Флавія 2). Это замѣчательное тожество

3 Schürer. Lehrbuch der Neutest. Zeitgeschichte. 1874. S. 289.

) Англійскій ученый Daubusius тщательно разсмотрѣлъ съ внѣш-ней стороны текстъ свидѣтельства. Онъ сравнилъ отдѣльныя слова и Сраженія съ подобными же словами другихъ мѣстъ и параллельныхъ °писаній и не нашелъ въ свидѣтельствѣ о Христѣ ничего такого, чего

стиля свидѣтельства съ стилемъ Флавія вообще не можетъ однако служить доказательствомъ неповрежденности всего извѣстія, какъ справедливо затѣтилъ Шюрѳръ: „Если для доказательства подлинности всего свидѣтельства, говоритъ онъ, ссылаются на чисто іосифскій стиль, то вмѣстѣ съ тѣмъ воздаютъ похвалу интерполятору за то, что онъ сдѣлалъ свое дѣло весьма иокусно. Противъ нѳіосифовскаго содержанія ртиль во всякомъ случаѣ не должно принимать во вниманіе“ 1), а содержаніе свидѣтельства дѣйствительно не іоси-фовскоѳ. Въ самомъ дѣлѣ, авторъ „Древностей“—іудей, самъ себя называющій-фарисеемъ, не только вводитъ въ свой разсказъ лицо Іисуса Христа, говоритъ объ его ученіи, противодѣйствіи, какое Онъ встрѣтилъ со стороны начальниковъ іудейскихъ, Его осужденіи на крестную смерть, но и свидѣтельствуетъ объ Его чудесахъ, признаетъ въ Его ученіи высочайшую истину, а въ Его явленіи и судьбѣ видитъ испол нѳніѳ пророчествъ, въ Его лицѣ— обѣщаннаго Мессію; какой христіанинъ первыхъ вѣковъ могъ сказать объ Іисусѣ Христѣ болѣе, чѣмъ сказалъ здѣсь іудей и фарисей 2)? Здѣсь авторъ признаетъ всѣ доказательства, служащія въ пользу Евангелія: чудо, пророчество, даже воскресеніе Іисуса Христа, но ихъ-то главнымъ образомъ и оспаривали іудеи у христіанъ; для іудея было величайшей антиноміей „Мессія“ и „распятый мудрецъ Іисусъ“, тогда какъ здѣсь авторъ прямо признаетъ распятаго Мессіей. И почему Флавій въ другихъ случаяхъ такъ полный, такъ мелочной и кропотливый во всемъ, что можетъ выставить на видъ лучшаго изъ жизни своего народа, почему здѣсь, гдѣ дѣло идетъ о великомъ мудрецѣ, о лицѣ необычайномъ, на которое устремлены были взоры самихъ пророковъ, не считаетъ нужнымъ передать своимъ читателямъ нѣсколько подробностей о жизни, ученіи, дѣлахъ, отношеніи къ іудейству мудреца Іисуса, тогда какъ вслѣдъ за этимъ историкъ входитъ во всѣ подробности возмутительнаго происшествія, случившагося не въ Іерусалимѣ между іудеями, а въ Римѣ между язычниками? Мысли, высказанныя въ свидѣтельствѣ объ Іисусѣ Христѣ, не мирятся съ убѣжденіями Іосифа Флавія, какъ іудея и фарисея, а самая краткость извѣстія, при невозможности признать его за позднѣйшую вставку и ясныхъ указаніяхъ на автора-іудея,—съ характеромъ его, какъ историка. На содержаніи и текстѣ свидѣтельства слишкомъ ярко отразились слѣды работы христіанскаго пера и слишкомъ замѣтны христіан-

нельзя было бы приписать Іосифу Флавію. Pro testimonio Flavii Sosephi de Jesu Christo. Londiuium 1706 anno; также in Havercampii editione Ope-rum Flavii. Amsterod. 1726.

x) Schürer. Lehrbuch der Neutestamentische Zeitgeschichte. 1874. S. 288.

2) На іудейство автора извѣстія указываютъ слова: „twv грштшѵ äv-5pöv тсзр' YjiiTv“, а фарисеемъ называетъ себя Флавій въ „Autobiographia“.

скія добавленія и измѣненія, внесенныя въ первоначальный текстъ.

Чтобы яснѣе видѣть и выдѣлить эти добавленія и по-шэавки необходимо разсмотрѣть самый текстъ нынѣшняго свидѣтельства. При этомъ считаемъ нужнымъ замѣтить, что возстановить первоначальный текстъ во всей его чистотѣ и полнотѣ нѣтъ никакой возможности, и попытки ученыхъ въ этомъ родѣ достигли только большей или меньшей степени приближенія къ оригинальному, подлинному тексту извѣстія. Однако нельзя думать, что критическій анализъ текста—работа совершенно безполезная: мы воспользуемся имъ какъ для доказательства мысли объ интерполяціи свидѣтельства, такъ и для опроверженія мнѣнія объ абсолютной его подлинности.

Разсказывая о событіяхъ, случившихся во время прокураторства надъ Іудеей Понтія Пилата, историкъ вслѣдъ за описаніемъ мятежа іудеевъ противъ этого правителя говоритъ объ Іисусѣ Христѣ и основанномъ Имъ обществѣ въ такихъ словахъ: „Въ это же время жилъ Іисусъ, мудрый мужъ, если только слѣдуетъ называть его человѣкомъ, ибо онъ былъ совершителемъ чрезвычайныхъ [невѣроятныхъ— impaSoijwv] дѣлъ, учителемъ людей, съ удовольствіемъ принимающихъ истину. Онъ привлекъ къ себѣ многихъ какъ изъ іудеевъ, такъ и изъ эллиновъ. Это былъ Христосъ. И когда Пилатъ по доносу нашихъ начальниковъ осудилъ Его на крестную казнь, тѣ, которые возлюбили его прежде, не отдѣлились отъ Него [не перестали любить Его и послѣ]; ибо Онъ явился имъ на третій день снова живымъ, какъ предсказали божественные пророки объ этомъ и о многомъ другомъ чудесномъ относительно Его. Названное по Его имени общество христіанъ и теперь еще существуетъ“. [Древн. Іуд. ХѴТЕІ, 3 гл., § 3].

Приступая къ анализу текста, считаемъ нужнымъ сдѣлать два краткихъ замѣчанія относительно формы изложенія и тона свидѣтельства. Это необходимо для того, чтобы при разборѣ текста не впасть въ ошибку, приписавъ перу Флавія, что на самомъ дѣлѣ ему не принадлежитъ, или исключивъ изъ текста подлинное.

Защитники абсолютной подлинности, не желая лишиться такого важнаго свидѣтельства за евангельскую истину, читаютъ его съ предвзятымъ мнѣніемъ и въ своемъ увлеченіи не хотятъ видѣть въ немъ выраженія личныхъ взглядовъ и отношеній автора ко Христу и христіанскому обществу. Они понимаютъ извѣстіе такъ, какъ будто авторъ ведетъ рѣчь не отъ своего лица, а излагаетъ чужое и именно христіан-мнѣніе ), а потому нѣкоторымъ выраженіямъ даютъ такое толкованіе, которое нельзя признать правильнымъ,

‘) J. Diefenbach. Christus und Christenthum. Mainz 1877. S. 44.

простымъ и безыскусственнымъ 1). Не говоря уже о томъ, что такое пониманіе навязываетъ историку не только близкое знакомство съ христіанскимъ ученіемъ и симпатію къ нему, представляетъ его измѣнчивымъ въ своихъ іудейскихъ и фарисейскихъ убѣжденіяхъ, отнимаетъ много цѣны у свидѣтельства, оно не имѣетъ никакихъ основаній въ самомъ текстѣ. По характеру изложенія свидѣтельство о Христѣ замѣтно отличается отъ извѣстій объ Іоаннѣ Крестителѣ и Іаковѣ, братѣ Господнемъ. Въ первомъ, какъ мы видѣли, историкъ прямо основывается на народномъ мнѣніи (Тюі 8е тшѵ ’Іоооаішѵ eooxsi...), которое послужило и поводомъ и единственнымъ источникомъ для замѣтки о Крестителѣ, а во второмъ выраженіе „тоо ’Іт)аоо, Хз^оріѵоо Xoiotoö“, такъ живо напоминающее слова Пилата къ народу (Mo. XXVII, 17), даетъ понять, что Флавій имя Христа употребляетъ только какъ общераспространенный эпитетъ извѣстнаго лица, а не какъ объектъ личной вѣры. Въ свидѣтельствѣ же объ Іисусѣ нѣтъ ни одного выраженія, ни одного слова, которое бы указывало. что авторъ излагаетъ не свой личный взглядъ на Христа и христіанское общество, а чужое, народное мнѣніе: напротивъ, здѣсь есть прямыя и ясныя указанія, что историкъ говоритъ отъ собственнаго лица, высказываетъ субъективное мнѣніе. Такъ, уже выраженіе, „тшѵ крсо-шѵ аѵ8ршѵ rap’ 7)рЛѵ“ даетъ понять, что рѣчь идетъ отъ лица автора, а выраженіе ‘о ^різтск; обто; Vjv не допускаетъ мысли, что авторъ имѣетъ въ виду вѣру христіанъ: такъ могъ выражаться только вѣрующій во Христа, какимъ не былъ іудейскій историкъ, не понимавшій даже, по свидѣтельству бл. Ѳеодорита, христіанской проповѣди 2).

Если Іосифъ Флавій настолько былъ далекъ отъ христіанства, насколько могъ быть далекъ іудей и фарисей, то какъ онъ долженъ былъ смотрѣть и что могъ сказать о Христѣ и христіанскомъ обществѣ? Нельзя согласиться съ мнѣніемъ тѣхъ ученыхъ, которые утверждаютъ, что историкъ относился ко Христу и Его послѣдователямъ съ фарисейской нетерпимостью, явно враждебно и непріязненно, и потому думаютъ, что въ свидѣтельствѣ, какъ оно теперь читается, едва только два слова принадлежатъ перу Іосифа Флавія 3). Еще менѣе основательно мнѣніе тѣхъ, которые, на 6

6 Такъ, Дифепбахъ слова: „'о Хр’лто; оЗ-и; r,v“ понимаетъ въ томъ смыслѣ, какой имѣла надпись, сдѣланная Пилатомъ на крестѣ, своею двусмысленностью вызвавшая въ іудеяхъ недовольство и просьбу измѣнить ее. Ibidem.

2) Oommentar. in Daniel, t. II, p. 697. А. Heinigehen. Comment, in E\-sebii Pamphili Hist. Eccles. etc. Leipzig 1870, p. 627, annot 11.

3) Schürer. Lehrbuch 4er "Xeutest. Zeitgeschichte S. 289; Evald. Geschichte Christus und seiner Zeit. 2 Ausg. Gütingcn 1857, S. 120; Theodor Keim. Geschichte Iesu von Xazara. Zürich 1867, Band 1. S. 14.

томъ же основаніи, понимаютъ все извѣстіе въ смыслѣ сатиры на Христа и христіанство 1). Оба эти мнѣнія страдаютъ односторонностью. Нельзя представлять Іосифа Флавія человѣкомъ съ крайними фарисейскими взглядами и съ той исключительностью и нетерпимостью, какою отличались люди этой партіи; это значило бы лишить историка всякой индивидуальности, совершенно обезличить его. И образованіе, и окружающая среда должны были сгладить рѣзкость его убѣжденіи, да онъ и не настолько преданъ былъ фарисеямъ, чтобы воздержаться отъ порицанія ихъ правилъ, нравовъ и дѣяній. И между фарисеями было не мало такихъ, которые чужды были фанатической ненависти ко Христу и Его послѣдователямъ, какъ это показываетъ примѣръ Никодима (Іоан. Ill, 1 ст.) и Гамаліила (Дѣян. У, 34). Какъ человѣкъ образованный и добросовѣстный историкъ, Іосифъ Флавій долженъ былъ болѣе безпристрастно, чѣмъ кто либо, относиться ко Христу и если не съ сочувствіемъ, то только съ пренебреженіемъ и неуваженіемъ, а къ Его послѣдователямъ съ сожалѣніемъ, какъ къ заблуждающимся. Не считая Христа проповѣдникомъ добродѣтели, подобно Іоанну Крестителю, а Его послѣдователей философской шкодой, какъ фарисеевъ и саддукеевъ, историкъ представилъ его какъ псѳвдопро-рока и обманщика (Мѳ. XXVII, 63), или волшебника, подобно Симону Волхву, тѣмъ болѣе, что пребываніе Христа во Египтѣ, какъ утверждаетъ старинная іудейская легенда 2;, будто бы дало Ему возможность познакомиться съ чародѣйствомъ. Во всякомъ случаѣ, для Іосифа Флавія личность Христа представлялась темной и загадочной и, какъ дѣйствовавшая будто бы подъ вліяніемъ таинственныхъ силъ, не могла возбуждать ничего, кромѣ изумленія и удивленія. Но представляя въ такомъ видѣ Іисуса Христа, историкъ однако далекъ былъ отъ того, чтобы видѣть въ Немъ одно только дурное и достойное порицанія или насмѣшки. Понятно, что съ точки зрѣнія іудея Христосъ, какъ такой, не имѣлъ ничего общаго съ Мессіей, а Его распятіе было вполнѣ справедливымъ дѣломъ, которое должно было бы уничтожить въ Его послѣдователяхъ всякую мысль, что распятый Іисусъ — Мессія, особенно послѣ того, какъ христіане подверглись жестокому Нероновскому гоненію. При такомъ умѣренномъ, хотя и неблагосклонномъ, взглядѣ на Христа и христіанство Іосифа Флавія, нѣтъ основаній считать извѣстіе настолько испорченнымъ христіанской рукой, чтобы признать въ немъ подлинными только одну-двѣ ничтожныхъ фразы или видѣть въ немъ злую сатиру. Анализъ

G Lambecius. Prolegomena Т. Utigii ad „Flavii Josephi Opera omnia“ •ed. M. GL Weidmanni 1.691 anno.

2) Hase. Geschichte Iesu. Leipzig. 1876, S. 76.

текста извѣстія ясно и неопровержимо докажетъ неосновательность этихъ мнѣній.

Свидѣтельство начинается указаніемъ на время жизни Іисуса Христа: „Въ это же время жилъ Іисусъ“... Какое время разумѣетъ здѣсь историкъ, видно изъ начала XVIII кн., гл. 3, въ которой онъ намѣренъ описать событія, случившіяся въ управленіе Іудеей Пилата. Опредѣляя время жизни Іисуса Христа прокураторствомъ Понтія Пилата, историкъ разумѣетъ главнымъ образомъ Его общественное служеніе, а оно дѣйствительно падаетъ на это время (Лук. III, 1 ст.—XXIII, 24). Въ принадлежности этихъ словъ перу Флавіи не можетъ быть никакого сомнѣнія.—Обозначивъ время общественнаго служенія Іисуса Христа вполнѣ согласно съ показаніемъ евангелистовъ, историкъ въ дальнѣйшихъ словахъ высказываетъ свой взглядъ на личность Іисуса называя его „мудрымъ мужемъ“. Эти слова несомнѣнно принадлежатъ Іосифу Флавію, и нѣтъ никакихъ основаній оспаривать ихъ происхожденіе отъ іудейскаго пера. Прежде всего разсматриваемыя слова нисколько не противорѣчатъ іудео-фа-рисейскимъ взглядамъ историка, чуждаго религіи христіанской. Іудеи, по свидѣтельству самого Іосифа Флавія *), называли „оосрос avTjp“ того, кто достигъ основательнаго знанія іудейскаго закона и хорошо умѣлъ толковать св. Писаніе. Глубокое пониманіе св. Писанія и особенная способность къ учительству, такъ рано обнаружившіяся въ отрокѣ Іисусѣ, были признаны самими книжниками и фарисеями за необыкновенныя и удивляли ихъ (Лук. II, 47). Гораздо полнѣе и ярче обнаружились эти способности въ то время, когда Іисусъ Христосъ выступилъ на общественное служеніе въ качествѣ Учителя истины. Неотразимая сила Его божественнаго слова, глубокое пониманіе закона и пророковъ производили сильное впечатлѣніе на слушателей, особенно сравнительно съ избитыми, усыпляющими рѣчами книжниковъ и фарисеевъ. Превосходство божественнаго слова предъ человѣческимъ, мудрости небесной предъ земною живо чувствовали даже сами враги Христа. Сынъ плотника, не получившій никакого образованія и не сидѣвшій у ногъ какого-либо знаменитаго раввина, съ одной стороны, и глубокія познанія въ Писаніи и необыкновенная способность къ учительству— съ другой были для всѣхъ загадкой и невольно возбуждали вопросъ: „откуда у него такая премудрость?“ (Mo. XIII, 54; Марк. VI, 2). Если самые враги признавали Іисуса Христа необыкновеннымъ мудрецомъ и сознавались, что „никогда человѣкъ не говорилъ такъ, какъ Онъ“ (Іоан. VII, 40), то нельзя оспаривать принадлежность разбираемыхъ словъ перу Флавія, какъ будто бы невозможныхъ для іудея и фарисея.

0 Древн. Іуд. XX, 11 гл., пар. 2. ст. Maimonid. Traetat. Talmud-Tora. cap. I, § l; cap. V, § 3.

Нѣкоторые изъ ученыхъ, не отрицая принадлежности словъ мудрый мужъ“ "перу историка, объясняютъ ихъ, какъ и все свидѣтельство, въ ДУРН.УЮ Для Христа и христіанъ сторону, придавая имъ сатирическій смыслъ. Такого взгляда держится Ламбецій *)• 0нъ Думаетъ, что историкъ въ данномъ случаѣ хотя и имѣетъ въ виду Mo. XIII, 54 и Марк. YI, 2, однако иронизируетъ, называя Іисуса Христа ootpov otvSpot. Такое пониманіе словъ историка, безъ всякаго основанія навязывающее ему знакомство съ евангеліями Матѳея и Марка, нельзя признать правильнымъ не потому только, что сами враги отзывались объ Іисусѣ Христѣ, какъ о величайшемъ мудрецѣ, но еще болѣе потому, что слова „аосрос, ooeptot“ никогда не употребляются въ ироническомъ смыслѣ ни самимъ Флавіемъ, ни классическими писателями 2). Да и къ чемѵ подозрѣвать въ словахъ „аосрос аѵт)р“ иронію, когда возможно принять прямой ихя, смысля-., не насилуя ни собственной совѣсти, ни іудео-фарисейскихъ убѣжденій историка?— Назвавши Іисуса „мудрымъ мужемъ“, историкъ въ дальнѣйшихъ словахъ дѣлаетя-. какое-то ограниченіе, прибавляя: „з> у £ аѵЗоа atu оѵ Xsystv /уфѣ Къ чему относится это ограниченіе, видно изя.> повторенія слова аДо. Относительно иод-лпішости и смысла этихъ словя> учеными высказано много мнѣній, различныхъ до противоположности: одни признаютъ ихч. подлинными, другіе позднѣйшей вставкой, смотря по тому, какой смыслъ придаютъ этому ограниченію. Книт-теллій, мелщіу прочимя., объясняетя> это мѣсто въ томъ смыслѣ, что послѣднее аѵтjp указываетъ на возрастъ, какой по іудейскому закону долженъ имѣть учитель народа. Оня^ навязываетъ Флавію такую мысль, что Іисусъ Христосъ, выступая на общественное служеніе, едва ли имѣлъ опредѣленный закономъ возрастъ 3). Но такое объясненіе ука-занныхъ словъ, съ одной стороны, слишкомъ искусственно, а съ другой—не имѣетъ за себя основаній ни въ текстѣ, ни въ контекстѣ свидѣтельства, гдѣ указывается логическое основаніе словя> si уз аѵооос... */ртр Ламбецій объясняетъ эти слова иначе. Онъ думаетъ, что мысль, выраженная въ нихяэ, такова: „Въ это же время жилъ Іисусъ, мудрый мужяэ, если только можно назвать его мужемъ, а не лучше привидѣніемъ (yctvTotatxa), когда самими учениками онъ принятъ былъ за призракъ“ (Мѳ. XIY, 26; Мрк. YI, 49; Лук. XXIY, 37). Не говоря уже о томъ, что знакомство Іосифа Флавія съ Евангеліями сомнительно, трудно доиустить, чтобы извѣстный евангельскій разсказъ могъ послужить основаніемя» для 9

9 „I. Flavii Opera omnia“. edit. G. Weidmann! 1691. Prolegomena G ittiqii (Iosophi de Christo testimonium).

") Ibidem.

Ѣ A. Heinigchen. Comment, in Bvsebii Pamph. Hist. Eccles. etc. Leipzig, p. 639.

словъ st уг ävSpa... /ру] и даже пришелъ на умъ историку, когда онъ писалъ это мѣсто Древностей. Съ другой стороны, при такомъ пониманіи этихъ словъ логическая послѣдовательность разсказа нарушается; мысли историка будутъ находиться въ такой связи: Іисусъ былъ не столько человѣкъ, сколько rpavTaojAa, ибо совершилъ много чудесъ 1). Большинство ученыхъ понимаютъ эти слова въ томъ смыслѣ, что ими б}гдто бы историкъ указываетъ на божественную природу и достоинство мудреца Іисуса, и, не признавая Флавія христіаниномъ, считаютъ ихъ позднѣйшей вставкой. „Слова et уг осѵора... yprh говоритъ Шюреръ, предполагаютъ вѣру въ божество Христа и выдаютъ христіанскаго интерполятора“ 2). Основаніе къ такому пониманію этихъ словъ и къ исключенію ихъ изъ текста свидѣтельства указываютъ между прочимъ въ томъ, что въ нѣкоторыхъ древнихъ спискахъ латинскаго перевода „Древностей“, который приписывается Руфину, этихъ словъ нѣтъ 3). Но отсутствіе этихъ словъ въ нѣсколькихъ манускриптахъ одного перевода— основаніе слишкомъ слабое для того, чтобы признавать ихъ внесенными въ первоначальный текстъ позднѣйшей христіанской рукой, когда они находятся во всѣхъ другихъ болѣе древнихъ манускриптахъ. Отсутствіе этихъ словъ въ нѣсколькихъ манускриптахъ одной редакціи—дѣло ошибки переводчика или переписчика. Самое пониманіе данныхъ словъ, будто бы указывающихъ на божественную природу мудреца Іисуса и на христіанскія убѣжденія автора, нельзя признать правильнымъ, потому что въ заключеніи выводится больше, чѣмъ дано въ посылкахъ—текстѣ. Болѣе основательнымъ представляется взглядъ на это мѣсто Бэмѳрта и Шёделя, которые утверждаютъ, что въ словахъ si уг аѵ8ра аотоѵ Xeystv уру нѣтъ ничего такого, что указывало бы на божественную природу мужа Іисуса и давало основаніе видѣть здѣсь выраженіе христіанскихъ убѣжденій іудейскаго историка „Если бы ученые, говоритъ Шѳдель, читали это мѣсто не христіанскими глазами и не христіанскимъ умомъ, то больше бы удивлялись простотѣ и воздержности, съ какою Іосифъ говоритъ о Христѣ“ 4). Необыкновенная мудрость и чудесныя дѣла мужа Іисуса, молва о которыхъ еще жива была въ то время, говорили историку, что это не простой человѣкъ, и невольно въ его умѣ возбуждали недоумѣніе относительно личности Іисуса тѣмъ болѣе, что на его глазахъ многочисленное общество христіанское признавало этого человѣка Богомъ. Конечно, Іосифъ Флавій былъ далекъ отъ

0 Prolegomena Т. Ittigii ad „I. Flavii Opera omnia“ ed. 1691 anno.

"J Lehrbuch der Neutestament. Zeitgeschichte. S. 288.

3) T. Ittigius. Prolegomena ad Opera Flavii, ed. 1691.

4) A. Heiuigchen. Comment, in Eusebii Pamph. Hist. Eccles. Leipzig. 1870. S. 640.

того чтобы усвоить христіанскій взглядъ на личность Іисуса Христа однако нс могъ считать Его простымъ человѣкомъ. Если историкъ, будучи истымъ іудеемъ по своимъ религіознымъ убѣжденіямъ и человѣкомъ образованнымъ, лично смотрѣлъ на Христа какъ псѳвдопророка и волшебника, дѣйствовавшаго подъ вліяніемъ темныхъ силъ, или еще не составилъ строго опредѣленнаго взгляда на него, то для его языческихъ читателей личность Іисуса должна была казаться еще болѣе непонятной и загадочной. Чтобы яснѣе и нагляднѣе представить лицо Іисуса Христа и выяснить, какимъ образомъ христіане могли обоготворить этого мудреца, историкъ становится на точку зрѣнія своихъ читателей и пользуется взглядомъ на великихъ мужей грековъ, въ представленіи которыхъ они являлись полубогами, существами высшаго порядка; слѣдовательно, мысль Флавія, выраженная словами ei уг avSpot... урт), была такая: мудрецъ Іисусъ совершалъ такія дѣла, которыя возможны только для человѣка необыкновеннаго, а не для простого смертнаго *). Поставляя личность Іисуса Христа на ряду съ обоготворенными языческими мудрецами и чудотворцами, Іосифъ Флавій, если какъ іудей лично не вѣровалъ и даже не уважалъ Христа, то тѣмъ самымъ внушалъ нѣкоторое уваженіе къ Нему со стороны язычниковъ и вмѣстѣ къ христіанамъ, которые имѣли столько же основаній обоготворить Распятаго, сколько и язычники Орфея, Пиѳагора и Аполлонія Тіанскаго. Такой смыслъ словъ et уе аѵорос... урт( имѣетъ за себя основаніе въ самой конструкціи (безличное ур^), согласуется съ характеромъ Флавія, какъ іудейскаго историка, и не заключаетъ въ себѣ ничего противнаго его іудео-фарисейскимъ убѣжденіямъ, а потому мы признаемъ ихъ подлинными и принадлежащими перу Іосифа Флавія.—Съ признаніемъ подлинности словъ есуе аѵ8ра... урк) необходимо должно признать подлинными и слѣдующія за ними: Т|Ѵ уар Kocpaöoijcov Ipatov тоит]т^с;, такъ какъ эти послѣднія ■составляютъ логическое основаніе предыдущихъ, на что указываетъ частица уар. Да и нѣтъ никакихъ основаній оспаривать принадлежность этихъ словъ перу Іосифа Флавія, такъ какъ упоминаніе о необычайныхъ дѣлахъ мудреца Іисуса само по себѣ не представляетъ ничего такого, что было бы несогласно съ взглядами и убѣжденіями іудейскаго историка.

адавшись цѣлію — передать въ „Древностяхъ“ изъ жизни народа іудейскаго все, что могло показаться замѣчательнымъ въ глазахъ его языческихъ читателей, могъ ли историкъ,

) Съ такимъ смысломъ указанныхъ словъ аналогично привѣтствіе иѳіей Ликурга: у] ае 0söv р.аѵт:Ебо|і.ас. 'fjk ха\ avöpa, 5АА’ ’еті ха!

(АаХХоѵ Ѳеоѵ гХтторлц ш Лихоир^е“, а также средневѣковая эпитафія: „Эта тяжелая урна Корвина; его великія дѣла говорятъ, что онъ былъ богъ,

а судьба—что былъ человѣкъ“. Т. Ittigius. Prolegomena ad „Flavii Opera“, cd. 1691.

весьма тщательный и даже мелочный въ передачѣ событій, пройти молчаніемъ то, что было предметомъ народнаго говора (Лук. Y, 26)? Даже если бы съ этой стороны онъ не счелъ нужнымъ упоминать о чудесныхъ дѣлахъ мудреца Іисуса, то долженъ былъ упомянуть о нихъ по другой причинѣ — съ цѣлію выяснить тѣ условія, при которыхъ этотъ Мудрецъ могъ пріобрѣсти такое множество послѣдователей, каково было въ то время христіанское общество *). Послѣднее предположеніе подтверждается и контекстомъ извѣстія, гдѣ проводится ясно идея—выяснить условія, при которыхъ возникло христіанство и многочисленное христіанское общество,—Объясняя причины, почему мудрецъ Іисусъ пріобрѣлъ такъ много послѣдователей, историкъ говоритъ, что кромѣ чудесъ этому способствовала и истина самаго ученія: мудрецъ Іисусъ былъ BiSacxaXoc; аѵВрсотгшѵ тшѵ т(ооѵт| таХт^-г] ое^о-jiivcov. Эти слова, такъ ясно говорящія о христіанскихъ убѣжденіяхъ автора ихъ, защитники подлинности всего извѣстія о Христѣ стараются истолковать, въ смыслѣ насмѣшки надъ ученіемъ мудреца Іисуса и послѣдователями его. Такъ, Лам-бѳцій думаетъ, что въ этомъ мѣстѣ Христосъ представляется историкомъ какъ учитель рыбаковъ, мытарей, женщинъ и вообще невѣжественныхъ людей, охотно и наивно принимающихъ какія угодно парадоксальныя ученія за несомнѣнную истину 2). Но такое толкованіе данныхъ словъ противорѣ-читъ начальнымъ словамъ свидѣтельства, гдѣ Іисусъ называется „мудрымъ мужемъ“. Подозрѣвать въ этихъ словахъ злую иронію, какъ мы уже видѣли, нѣтъ никакихъ основаній; а потому странно было бы, если бы историкъ, назвавши по убѣжденію Іисуса „мудрецомъ“, вдругъ сталъ иронизировать надъ Его ученіемъ и тѣмп, которые принимали его: это значило бы для историка впасть въ противорѣчіе. Большинство ученыхъ признаетъ эти слова позднѣйшей вставкой. Признать слова: SiÖaaxotXoc;... бе^оріѵшѵ подлинными словами іудейскаго историка, говорятъ они, значитъ то же, что и признать его христіаниномъ. Если онъ видѣлъ, что мудрецъ Іисусъ проповѣдывалъ истинное ученіе, то онъ долженъ былъ слѣдовать за Нимъ, стать христіаниномъ: „Какъ скоро я сознаю, говоритъ Книттелій, что Магометъ былъ учителемъ всѣхъ находившихъ удовольствіе въ слушаніи истины, то могу ли я желать невозможнаго, чтобы признавать еще кого-либо за Христа“? 3) Но что Іосифъ Флавій не былъ христіаниномъ, на это имѣются прямыя и вѣскія показатель-

0 Какъ извѣстно, „’IouSa'ixr, äp'/.aioXoyta“ или „Древности“ написаны Флавіемъ въ 93 году uo Р. Хр.

2) Т. lttigii Prolegomena ad „Flavii Opera“ ed. G. Weidmannus 1691 r. 0 Heinigehen. Comment in Euseb. Pamph. Histor. Eccles. S. 642. Съ такимъ мнѣніемъ согласенъ и ІІІюреръ: Lehrbuch der Neutestament. Zeitgeschichte. S. 2S8.

ства; слѣдовательно, слова öiodcохало;... oeyojiivwv, говорятъ эти ученые вставлены христіанской рукой. с)та, повидимому, сильная аргументація за вставку данныхъ словъ христіанской рукой, на самомъ дѣлѣ однако оказывается слабой съ логической стороны. Во-первыхъ, въ самомъ заключеніи допущенъ логическій скачокъ: заключать на основаніи христіанскаго смысла словъ SiSäaxaAoc... ösyoysvcov къ полной не-подлинности ихъ не позволяетъ строгая логика, такъ какъ христіанскій смыслъ могло получить это мѣсто черезъ простую и притомъ незначительную поправку написаннаго историкомъ. Во-вторыхъ, съ уничтоженіемъ этихъ словъ въ извѣстіи необходимо выбросить п слова оосрб- av-yjp. Везъ сомнѣнія, историкъ, называя Іисуса мудрымъ, не могъ разумѣть его дѣлъ, которыя казались Флавію ~apäÖo;a—невѣроятными и въ которыхъ проявлялась не мудрость, а таинственныя темныя силы, подъ вліяніемъ коихъ находился этотъ мудрецъ, на что и указываютъ слова гіуг avSpa... урур Самое обычное и естественное проявленіе мудрости—ученіе, и потому историкъ, назвавъ Іисуса мудрымъ, необходимо долженъ былъ сказать нѣчто о мудрецѣ, какъ учителѣ, иначе для его читателей, неизмѣнно соединявшихъ съ словомъ aocpöc мысль объ ученіи и учительствѣ, непонятно было бы названіе Іисуса оосрос, если бы оно относилось къ груа irapa-8o£a.. Такимъ образомъ, слова SioaaxaXo;... osyouivwv составляютъ необходимое объясненіе къ словамъ aocco; avyjp и, выбросивши первыя, необходимо выбросить и послѣднія, а вслѣдъ за ними и слова еіуг аѵора..., если не хотятъ внести безсмыслицы вт> извѣстіе. Тѣсная логическая связь словъ йіоазххлос... огуоріѵшѵ съ предыдущими не позволяетъ исключить ихъ изъ свидѣтельства, такъ что съ признаніемъ по • длинности oocoö; avTjp необходимо признать подлинными и слова S'.oäaxa/.oc... Seyopivcov. Но христіанскій смыслъ этихъ послѣднихъ словъ ясно говоритъ, что они исправлены христіанской рукой. Признавая ихъ необходимыми въ извѣстіи, Heinischen дѣлаетъ незначительную поправку: вмѣсто читаетъ тхтріт) — необычное, новое *). Хотя эта поправка и произвольная, и ни въ одномъ изъ манускриптовъ „Древностей“ нельзя найти для нея основанія, такъ какъ нигдѣ не читается вмѣсто однако мы охотно

допускаемъ ее, такъ какъ эта поправка придаетъ извѣстію смыслъ, вполнѣ соотвѣтствующій взглядамъ Іосифа Флавія, какъ іудея и фарисея. Мудрость, по понятію фарисеевъ, проявлялась не въ глубинѣ и широтѣ мысли, а скорѣе въ тонкости и искусствѣ объясненія Св. Писанія и находчивости въ рѣшеніи казуистическихъ вопросовъ 2). Съ этой стороны мудрецъ Іисусъ, по взгляду историка, похожъ былъ на тѣхъ

Hemigchen. Comment, in Euseb. Pampli. Histor. Eceles. S. 647. ") Сн. Мѳ. XXII, 22. 33; Мрк. VI, 2.

языческихъ мудрецовъ, которые назывались аоcptcxai. Какъ эти послѣдніе отличались скептицизмомъ и критицизмомъ, такъ и мудрецъ Іисусъ, отрицательно относившійся ко всему іудейскому закону и общепринятымъ воззрѣніямъ, являлся проповѣдникомъ необычнаго, новаго ученія 1), какимъ дѣйствительно и казалось историку христіанское догматическое и нравственное ученіе.—Чудесныя дѣла мудреца Іисуса, его искусство и способность къ учительству, а также п содержаніе ученія, отличавшееся новостію, естественно должны были привлечь къ нему многочисленныхъ послѣдователей. Въ дальнѣйшихъ словахъ историкъ и отмѣчаетъ слѣдствіе чудесныхъ дѣлъ и мудрости Іисуса: хаі -олХоос иеѵ хшѵ ’ІооЗаішѵ, тсолХоос os /осі а~6 хоб 'ЕлХт)ѵсхоо sTnrjydtysTo. Сомнѣваться въ принадлежности этихъ словъ перу Іосифа Флавія нѣтъ никакихъ основаній: здѣсь вѣрная историческая картина, засвидѣтельствованная евангелистомъ (Іоан. XII, 21) и изображающая составъ христіанской церкви къ концу І-го вѣка.—Слѣдующія слова извѣстія: 6 Хоіахос обтос Vjv по своей внѣшней формѣ— логическій выводъ изъ всего сказаннаго выше. Зная содержаніе ранѣе сказаннаго объ Іисусѣ Христѣ, мы можемъ сказать, насколько логиченъ такой выводъ и можно ли эти слова признать собственными словами историка. Необыкновенная мудрость Іисуса, чудесныя дѣла, совершенныя имъ во время земной жизни и привлекшія къ нему множество послѣдователей, вынуждали историка признать въ немъ необыкновеннаго человѣка; однако Флавій далекъ былъ отъ мысли признать въ этомъ мудрецѣ Бога или Сына Божія, какъ вѣруютъ въ Него христіане. Онъ ожидалъ Мессію—Христа не въ качествѣ мудраго учителя человѣчества, не чудотворца, а грознаго царя-завоѳвателя, который возведетъ униженный іудейскій народъ на высшую степень могущества и славы; между тѣмъ въ словахъ: о Хрюхос oöxoc Vjv авторъ открыто признаетъ Мессіей мудреца Іисуса. Возникаетъ вопросъ: могутъ ли эти слова принадлежать перу Іосифа Флавія, могъ ли онъ говорить объ Іисусѣ Христѣ такъ, какъ прилично только христіанину? „Ясно, говоритъ Шюрерч?, что во всякомъ случаѣ былъ христіаниномъ тотъ, кто написалъ слова о Хоіахос обто^ •^ѵ; что т)ѵ не равняется svom'Csxo и это мѣсто не можетъ значить: „онъ былъ Христосъ но народному вѣрованію“, объ

этомъ не можетъ быть и рѣчи“ 2). Былъ ли Іосифъ Флавій христіаниномъ,—на этотъ вопросъ мы можемъ дать только отрицательный отвѣтъ. Относительно религіозныхъ убѣжденій іудейскаго историка мы имѣемъ положительныя свидѣтельства древнихъ христіанскихъ писателей. Какъ извѣстно, Оригенъ (ок. 185 —264 г.) не только прошелъ молчаніемъ это

*) Сн. Мрк. I, 27; Лук. XXIII, 2. 5. 14; Іоан. VI, 60.

2) Lehrbuch der Neutest., Zeitgeschichte. S. 288. Diefenbach. Christus und Christentum. Mainz. 1877. S 43.

извѣстіе Флавія о Христѣ, но, вѣроятно, на основаніи тогдашняго текста и содержанія извѣстія прямо говоритъ, что ’IöoTjCiov тбѵ ’Iyjooöv oh xataoscotjAsvov гіѵосі Хркзтбѵ, а въ другомъ мѣстѣ прямо называетъ его атпзтоОѵта та> ’Ітрои ш- Хріатш. Точно такъ же отзывается объ Іосифѣ Флавіѣ п блаженный Ѳеодоритъ *). А въ своей автобіографіи или „Bios“, написанной въ самомъ концѣ его жизни. Флавій самъ себя называетъ іудеемъ фарисейской секты. Несмотря на это, защитники подлинности всего извѣстія признаютъ слова 6 Хріат<А оитос Г|Ѵ подлинными и видятъ въ нихъ выраженіе христіанскихъ убѣжденій іудейскаго историка. Они предполагаютъ, что въ царствованіе Веспасіана Іосифъ Флавій, обращаясь съ Титомъ Флавіемъ Климентомъ и Флавіей-Домициллой, пострадавшихъ при Домиціанѣ * 2), усвоилъ себѣ христіанскій взглядъ на личность Іисуса Христа и самъ сдѣлался христіаниномъ. Другіе говорятъ, что іудейскій историкъ познакомился съ христіанствомъ чрезъ Эпафродита 3), которому онъ посвятилъ свое сочиненіе: Пері ap^aiÖTTjToc ’Iooooätov хоста ' Атишѵос;4) и котораго считаютъ за одно лицо съ Епафроди-томъ, упоминаемымъ Ап. Павломъ (Филин. IY, 18). Думаютъ также, что учитель Іосифа, Банъ, присоединившись къ ессейской сектѣ, сдѣлался потомъ ученикомъ Іоанна Крестителя; чрезъ Бана іудейскій историкъ и познакомился со взглядами на Іисуса Христа, какъ Мессію 5). Но всѣ эти предположенія не имѣютъ за себя никакихъ основаній и не заслуживаютъ довѣрія, оставаясь только догадками. Если самъ Флавій въ своей автобіографіи прямо называетъ себя іудеемъ и фарисеемъ, то это, какъ кажется, должно остановить всякія попытки превратить его въ христіанина. Не считая Іосифа Флавія христіаниномъ, нельзя признать подлинными и слова 6 Хркзтос оотос tjv, ибо авторъ ихъ ясно выражаетъ свои христіанскія убѣжденія или, по замѣчанію Созомена, едва ли не объявляетъ, что Христосъ есть Богъ 6). Отзывъ Оригена объ историкѣ, какъ невѣрующемъ, былъ бы совершенно невозможенъ, если бы въ текстѣ тогдашняго свидѣтельства читались слова: 6 Хріато; оотос rjv, и потому должно вполнѣ согласиться съ замѣчаніемъ Корбъ-Антикаруса: „Если

*) Отзывы о Флавіѣ Оригепа и бл. Ѳеодорита см. выше.

-) Бл. Іеронимъ. Epistola СVIII. Ad Eustochiumvirginem с. 7.

3) Извѣстны два лица съ этимъ именемъ, оба жившія при Неронѣ въ Римѣ: одинъ ученый грамматикъ, прибывшій изъ Египта въ Римъ, а другой секретарь и наперсникъ Нерона. Епафроднтъ же, упоминаемый ап. Павломъ, совсѣмъ другое лицо, какъ видно изъ посл. Филиппійцамъ И гл. 25 ст.

4) Аніонъ Египтянинъ, но прозванію Moy&o;, извѣстпый полигисторъ и антагонистъ іудеевъ. Любкеръ. Реальный слов. класс. древн.

°) Т. Ittigius. Prolegomena ad Flavii Opera, ed. 1691.

6) Histor. Eccles. I, 1.

Оригенъ ясно говоритъ, что Іосифъ не считалъ Христа Іисуса за Мессію, то это явное доказательство, что онъ но крайней мѣрѣ словъ о Хріато; оитос yjv не нашелъ въ своей рукописи“ *). Ѳома Иттигій думаетъ, что означенныя слова— нечто иное, какъ помѣтка на полѣ какого нибудь христіанскаго читателя, потомъ внесенная въ самый текстъ переписчиками, а потому онъ считаетъ необходимымъ совсѣмъ выбросить ихъ изъ текста2). Но совершить такую операцію надъ текстомъ извѣстія нельзя, такъ какъ въ словахъ о Хріато-... заключается основаніе послѣднихъ словъ извѣстія: Eig ёті ѵоѵ тшѵ уріатіаѵ&ѵ аттго тооог (Ьѵоіхааріѵшѵ..; исключая первыя, должно исключить и послѣднія, но въ такомъ случаѣ извѣстіе потеряетъ всякій смыслъ и значеніе. Такимъ образомъ, необходимо признать слова 6 Хріато- оото- т^ѵ исправленными христіанской рукой. Возстановить первоначальное чтеніе этого мѣста даетъ намъ возможность переводъ блаж. Іеронима. Въ спискѣ „Древностей“, съ котораго этотъ ученый мужъ запада дѣлалъ переводъ, вмѣсто yjv стояло етпатгогто, почему онъ и перевелъ это мѣсто: „credebatur esse Christus“ :5). А такъ какъ эти слова служатъ выводомъ изъ предыдущихъ, то вмѣсто оитос должно было стоять оитш и данное мѣсто читалось, вѣроятно, такъ: ё-ютгбзто оотои гіѵаі Хріато-.—Необыкновенная мудрость, чудесныя дѣла, необычное по содержанію ученіе мужа Іисуса привлекли многихъ къ вѣрѣ въ него, какъ Христа—Мессію. Эта вѣра однако казалась историку странною, непонятною, какъ видно изъ слѣдующихъ словъ: „Косі аіітоѵ evOciäjci тйѵ ttootcdv аѵоршѵ ~ар’ 7]|аТѵ атаорш £-гт£тір.Г|'/.6то- Пі-Хатоо o’jx еттаоааѵто оі угттрштоѵ аотоѵ ауатгг^ааѵтг-“. Помимо историческаго свидѣтельства о крестной смерти Іисуса Христа, въ этихъ словахъ заключается несомнѣнное доказательство того, что Іосифъ Флавій не былъ христіаниномъ, почему въ принадлежности ихъ іудейскому перу не можетъ быть никакого сомнѣнія. Историкъ выражаетъ здѣсь свое удивленіе и недоумѣніе, что увѣровавшіе въ Іисуса, какъ Мессію, не отреклись отъ своихъ убѣжденій даже тогда, когда онъ осужденъ былъ на позорную казнь. Это недоумѣніе основывалось на личныхъ представленіяхъ историка о Мессіи, какъ славномъ земномъ царѣ, который долженъ поставить униженный народъ іудейскій на высшую степень могущества и славы. Распятіе мудреца Іисуса такъ мало согласовалось съ понятіемъ о Мессіи, что тѣ, которые признавали и признаютъ его Мессіей, невольно возбуждали въ историкѣ удивленіе и недоумѣніе. Іосифъ Флавій надѣялся на могущественнаго царя, могъ ли онъ въ позорно казненномъ Іисусѣ видѣть исполненіе са-

- ') А. Heinigcheu. Comment, in Evscb. Pampli. Hist. Eccl. S.. 627, Anmrk. II.

-) Prolegomena ad Flavii Opera, cd. JI. G. Weidmaimi 1691 ami. ü) De viris illustribus. с. XIII.

мыхъ завѣтныхъ надеждъ своихъ и своего народа? Онъ надѣялся что Мессія освободитъ народъ Іудейскій отъ ненавистнаго ига Римлянъ; между тѣмъ этотъ народъ постигло такое бѣдствіе, какое никогда еще не обрушивалось на его голову, а вмѣстѣ съ этимъ въ истинныхъ патріотахъ—іудеяхъ должно было усилиться чувство ожиданія Мессіи, какъ могущественнаго даря. Историкъ, несомнѣнно, принадлежалъ къ числу горячихъ патріотовъ, какъ можно судить по его сочиненію „Противъ Аніона“. Авторъ разсматриваемыхъ словъ прямо признаетъ себя іудеемъ, когда обвинителей мудреца Іисуса называетъ „то-о; тгоштоо; ~яр’ 7jjj.lv аѵорас“. Понятно, что, какъ іудей-патріотъ и фарисей, Іосифъ Флавій не могъ иначе относиться къ распятію мудреца Іисуса, какъ только съ одобреніемъ, такъ какъ онъ видѣлъ въ немъ разъединителя іудейства и понималъ, сколь много повредилъ іудейству этотъ Мудрецъ, основавшій расколъ-христіанство. Если же Флавій не одобрялъ казни Іакова, брата Господня, то потому только, что она совершилась безъ формальнаго суда и была дѣломъ саддукейской партіи, къ которой враждебно относился историкъ, какъ фарисей. Осужденіе же мудреца Іисуса съ формальной стороны было правильно и законно, на что указываетъ слово evoeiljt;, обозначающее такую форму жалобы, которая употреблялась только при очевидности преступленія и при томъ тяжкаго 1).—Засвидѣтельствовавъ о крестномъ распятіи Іисуса Христа, историкъ въ дальнѣйшихъ словахъ говоритъ о величайшемъ событіи евангельской исторіи, на которомъ, по слову апостола (1 Кор. ХУ, 14), зиждется самая вѣра христіанъ въ Распятаго,—о воскресеніи Іисуса Христа изъ мертвыхъ и явленіи воскресшаго своимъ послѣдователямъ: Есряѵт] уоср яотой; xpi'Yjv вушѵ ^{іёряѵ тгяАіѵ £<Ьѵ, тшѵ іЫшѵ тгросрт(тшѵ тяотя тв хяі яХХя jiöpia Оаорлсяя тгері аотоо eipYj/oxaiv. Какъ видно изъ приведенныхъ словъ, авторъ смотритъ на воскресеніе изъ мертвыхъ Іисуса Христа не только какъ на дѣйствительный фактъ, но и какъ на величайшее событіе, о которомъ предсказывали божественные пророки,—все это мысли несогласныя съ убѣжденіями іудея и фарисея, а потому невольно возбуждаютъ сомнѣніе въ принадлежности и*ъ ПеРУ Флавія. Ламбецій, защищая подлинность всего сви-Д 'тельства объ Іисусѣ Христѣ, думаетъ, что эти слова извлечены Іосифомъ изъ ев. Марк. XVI, 9; Лук. XXIV, 25—27; Іоан. XX, 19—25; I Кор. XV, 4—8, а ‘ равно и другихъ евангельскихъ н апостольскихъ изреченій, въ которыхъ говорится о воскресеніи Христа, причемъ замѣчаетъ, что эти слова историка нельзя понимать такъ, какъ будто онъ признавалъ это событіе дѣйствительнымъ фактомъ и видѣлъ въ немь исполненіе ветхозавѣтныхъ пророчествъ. Іосифъ Флавій

х) Реальный словарь классич. древности Любкера. ІІерев. проф. Модестова, изд. Вольфа, подъ сл: еѵоеі;'.; и «тгаушут;.

будто бы говоритъ объ этомъ евангельскомъ фактѣ только на основаніи вѣрованія христіанъ и своимъ читателямъ предоставилъ полную свободу понимать его слова въ ту или другую сторону, вѣрить имъ или не вѣрить. Основаніе къ такому пониманію данныхъ словъ Ламбецій усматриваетъ въ самомъ текстѣ, гдѣ не просто говорится scpavirj тох/.іѵ £шѵ, но прибавлено еще аотои, какъ будто писатель хотѣмъ сказать: „говорятъ, что онъ явился имъ опять живымъ“, т. е. достовѣрность факта поставилъ въ зависимость отъ его свидѣтелей 1). Несмотря на всю тонкость и искусство Лам-беція въ объясненіи данныхъ словъ, нельзя признать его основательнымъ именно потому, что оно слишкомъ искусственно, натянуто. Указывать въ основѣ оттоТс какую-то заднюю мысль автора, нѣтъ никакихъ основаній; если писатель употребилъ слово „явился“, то долженъ былъ сказать и кому, такъ что опредѣленіе ао-оіс требовалось самымъ глаголомъ Е'-ряѵт]. Съ другой стороны, такой смыслъ данныхъ словъ противорѣчилъ бы дальнѣйшимъ, въ которыхъ въ пользу достовѣрности евангельскаго факта указывается на исполненіе пророчествъ. Уже одно это указаніе на исполненіе пророчествъ не допускаетъ мысли, чтобы писатель не вѣрилъ въ воскресеніе Христа и не признавалъ его дѣйствительнымъ фактомъ. Очевидно, писатель говоритъ здѣсь отъ своего лица, высказываетъ свой взглядъ на это евангельское событіе, а что всего важнѣе,—прямо признаетъ себя христіаниномъ, когда говоритъ объ исполненіи на распятомъ мудрецѣ Іисусѣ ветхозавѣтныхъ пророчествъ. Весьма справедливымъ представляется намъ замѣчаніе одного ученаго по поводу этихъ словъ: „Яснѣе этого не могъ сказать объ Іисусѣ Назарянинѣ и самый ревностный изъ Его послѣдователей; ибо, кто согласно съ предсказаніемъ пророковъ на третій день отъ смерти возвратился къ жизни, кто совершилъ множество чудесъ, тотъ долженъ быть признанъ истиннымъ Мессіей“ *). Итакъ, прямой смыслъ приведенныхъ словъ никакъ не мирится съ взглядами и іудейскими убѣжденіями Іосифа Флавія, почему слова эти нужно признать или совершенной вставкой, или, что вѣроятнѣе, настолько измѣненными рукой христіанина-интерполятора, что возстановить первоначальное чтеніе нѣтъ никакой возможности. А что историкъ, несомнѣнно, говорилъ нѣчто о воскресеніи Іисуса Христа, объ этомъ можно заключать по ходу мыслей. Сказавъ о распятіи Іисуса Христа и о томъ, что оно не послужило препятствіемъ къ обоготворенію Іисз^са, историкъ необходимо долженъ былъ объяснить и причины такой странной вѣры и привязанности къ Нему послѣдователей, а

*) Т. Ittigius. Prolegomena ad „Flavii Opera“, ed. 1691 anno.

2) Lessius. Comment, in Evseb. Piimph. Histor Ecles. Heinigchen’a. Leipzig. 1870. S. 637.

такая причина и заключалась въ томъ, что Іисусъ ё?аѵт)

7сос>'ѵ гшѵ_Истор*іКЪ заключаетъ свое извѣстіе указаніемъ

на существованіе многочисленнаго христіанскаго общества, основаннаго муДРе?ом? Іисусомъ: Еіогті ѵбѵ тшѵ урютіаѵшѵ аттб -ооог (Ьѵоаааагѵсоѵ оі>х етггХітте то србХоѵ. Страннымъ казалось Іосибѵ Флавіи чт0 весьма многіе изъ Іудеевъ и Эллиновъ ѵвѣюовали въ распятаго Іисуса, какъ Мессію и Бога, а еще болѣе удивляло историка то, что эти люди не отказываются отъ своихъ заблужденій даже тогда, когда ихъ преслѣдовали Свое недоумѣніе историкъ и высказалъ въ словахъ: Еіоёті оох ггЛ)лтл. Очевидно, Іосифъ Флавій смотритъ на христіанское общество, какъ на общество заблуждающихся, которое рано или поздно должно придти къ сознанію своего заблужденія, и, слѣдовательно, внутреннее разложеніе Христіанства неминуемо,—все это мысли вполнѣ приличныя іудею, который не признавалъ за христіанствомъ достоинства Божественной религіи съ всемірно-историческимъ значеніемъ.

Итакъ, критическій разборъ текста извѣстія объ Іисусѣ Христѣ ясно показываетъ, что при несомнѣнномъ происхожденіи отъ Іосифа Флавія оно не могло выйти изъ подъ пера іудея и фарисея въ томъ видѣ, какъ читается теперь. Христіанскія добавленія и измѣненія такъ замѣтны, что не оставляютъ никакого сомнѣнія въ переработкѣ первоначальнаго текста, который, вѣроятно, читался такъ: „Гіѵетаі 8е хата тобтоѵ тоѵ уроѵоѵ ’Іт(ао0с, аосро? avyjp, гі уе аѵора «итоѵ Хёугіѵ yorf rjv yap т:арайо£шѵ Ірушѵ tcoiyjtт]с, оіоазхаХос аѵііршттшѵ тшѵ Tjoovrj TarjiHj 8е-уоиёѵшѵ, xat тсоХХоб; иіѵ ’Іоиоаіои^ тсоХХобс ое хаі той ЕХХт|ѵіхоб STTYjyäysTO. Екште-огтаі обтш гіѵаі XptaToc. Kai абтиѵ sv8si£ei тшѵ ттрытшѵ аѵбршѵ т:ар’ Tjuiv отаиош £к£Т£тір.г(х0то; ПіХатоо оох s-абааѵто оі уе "рштоѵ аотоѵ ауатт/^ааѵтгз. [’Е/раѵт] yap абтоТс тресту еушѵ ^іхёраѵ ттаХіѵ Сшѵ, тшѵ Нгиоѵ тгро'р^тшѵ табта тг хаі аХХа ибріа öaoaaaia ~£рі аитоб £ірт)хотшѵ]. Е'.згт» ѵбѵ тшѵ урізтіаѵшѵ а~6 тоббе шѵор.аор.£ѵшѵ оих гттгХітге то <рбХоѵи.

Отрицая абсолютную подлинность извѣстія Іосифа Флавія объ Іисусѣ Христѣ, мы не исключаемъ историка изъ ряда „христіанскихъ писателей“ и нисколько не умаляемъ значенія извѣстія, какъ апологетическаго довода; напротивъ, придаемъ ему больше силы и убѣдительности, больше права на довѣріе со стороны противниковъ Евангельской Истины. Вся суть дѣла заключается въ томъ или иномъ взглядѣ на религіозныя убѣжденія историка. Признать Іосифа Флавія христіаниномъ, а извѣстіе его подлиннымъ—это значитъ намѣренно игнорировать тѣ мѣста его сочиненій, гдѣ онъ прямо называетъ себя іудеемъ фарисейской секты, а его извѣстіе лишить всякаго значенія для христіанской апологетики. Считать же историка іудеемъ по вѣрѣ, а свидѣтельство его о Христѣ подлиннымъ—значитъ читать его съ предвзятою мыслію, намѣренно не видѣть здѣсь того, что

такъ ярко и рѣшительно противорѣчивъ религіознымъ убѣжденіямъ Флавія. При этомъ, пользуясь извѣстіемъ, какъ несомнѣнно подлиннымъ, христіанскій апологетъ не только не защищаетъ истину Евангельскую, а еще даетъ ея противникамъ новое оружіе противъ себя: со стороны ихъ будетъ вполнѣ основательнымъ упрекъ и въ неразборчивости апологетическихъ доводовъ, и въ намѣренной лжи, такъ какъ невозможно игнорировать противорѣчія между содержаніемъ извѣстія и іудейскими убѣжденіями историка, и въ незнакомствѣ съ сочиненіями Іосифа Флавія. Съ признаніемъ интерполяціи въ извѣстіи объ Іцс}щѣ Христѣ устраняются для христіанскаго апологета всѣ крайности: съ историка, заявившаго притязаніе на по.чное безпристрастіе, снимается въ данномъ случаѣ возможный упрекъ въ крайнемъ субъективизмѣ, не искажаются и не игнорируются факты, свидѣтельствующіе о его іудейскихъ убѣжденіяхъ, а самое содержаніе извѣстія не можетъ возбуждать никакихъ сомнѣній и возраженій со стороны противниковъ. Не терпитъ при этомъ извѣстіе никакого ущерба и въ самомъ содержаніи; а если бы и такъ, то этотъ ущербъ съ избыткомъ вознаграждается тою силою и убѣдительностью, какую оно получаетъ въ смыслѣ апологетическаго довода. Правда, съ признаніемъ интерполяціи въ извѣстіи о Христѣ, мы налагаемъ нѣкоторую тѣнь на интерполятора-христіанина; но кто этотъ интерполяторъ, наука еще не рѣшила и рѣшитъ ли, неизвѣстно. Несомнѣнмо только одно, что извѣстіе утратило первоначальный видъ въ періодъ времени отъ Оригена (f 254) до Евсевія Кесарійскаго (t 340).

Н. Лилеевъ.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ

Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.

Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»

Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.

На сайте академии

www.spbda.ru

> события в жизни академии

> сведения о структуре и подразделениях академии

> информация об учебном процессе и научной работе

> библиотека электронных книг для свободной загрузки