CC BY
27
УДК 808.2
Воронежский государственный архитектурно-строительный университет Канд. филол. наук, доц. кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Ревя-кина T.JI.
Россия, г.Воронеж, тел. +7(4732) 71-50-48
Voronezh State University of Architecture and Civil Engineering The chair of Russian language and cross-cultural communication, candidate of philological sciences, prof. Revyakina T. L. Russia, Voronezh, tel. +7(4732) 71-50-48
T.JI. Ревякина
ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ КАК КРИТЕРИИ ЭСТЕТИЧЕСКОЙ ЗНАЧИМОСТИ
ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА
В данной статье рассматривается актуальный в современной лингвопоэтике вопрос об интертекстуальности как категории художественного текста, являющейся критерием эстетической значимости текста.
T.L. Revyakina
INTERTEXTUALITY AS A CRITERION OF AESTHETIC VALUE OF FICTION
The given article sites an important for modern lingvopoetics question of the intertext as a category of fiction which is a criterion of its aesthetic value.
подготовленности исследователя (языковой личности), от исторической и культурной эпохи, в которую он живет.
Современные исследователи признают интертекстуальность критерием эстетической значимости текста.
С точки зрения изучения особенностей смысловой стороны художественного текста и ее обусловленности межтекстовыми связями творчество О.Мандельштама занимает важное место в русской поэтической традиции. Как отмечается в исследованиях, посвященных лирике О.Мандельштама, стихотворения поэта содержат отсылки к различным текстам мировой литературы и с точки зрения цитирования представляют собой явление неисчерпаемой глубины. Иными словами, произведения О.Мандельштама в значительной мере интертекстуальны.
Весьма значимые межтекстовые связи обнаруживаются в стихотворении "Дикая кошка - армянская речь..." (1930).
В данном поэтическом тексте содержатся аллюзивные отсылки к прозаическому произведению О.Э. Мандельштама "Путешествие в Армению" и повести A.C. Пушкина "Путешествие в Арзрум".
Актуальность изучения интертекстуальности и интертекста обусловлена, во-первых, поисками новых путей решения глобальной проблемы соотношения традиций и новаторства в поэзии, а во-вторых, значимостью для современной лингвопо-этики проблем исследования смысловой стороны художественного текста с учетом не только его внутритекстовых связей, но и связей внешних, обнаруживающихся на уровне литературного направления, национальной литературы или даже мировой культуры в целом.
В настоящее время интертекстуальность признается важнейшей категорией художественного текста, которая реализуется в способности текста полностью или частично формировать свой смысл посредством эксплицитно или имплицитно выраженных отсылок к другим текстам. При этом очевидно, что выявление межтекстовых связей (отсылок к другим художественным текстам) зависит от
© Ревякина Т.Л., 2010
Известно, что в 1829 г. A.C. Пушкин отправился на Кавказ с целью участвовать в турецкой войне и встретиться со своими друзьями (кавказская армия была местом ссылки декабристов и членов "тайных обществ"). Поэт проехал Владикавказ, Тифлис, Армению, что и описал в повести "Путешествие в Арзрум". О.Э. Мандельштам был командирован в Армению в 1930 году с целью описания социалистического преобразования жизни и природы. Результатом этой поездки стала "полуповесть" (так называл ее автор) "Путешествие в Армению" (см. об этом: Гаспаров, 2002).
Об отсылках к прозаическим произведениям О.Э. Мандельштама и A.C. Пушкина в указанных поэтических текстах сигнализируют: оним Эрзерум; атрибутивные словосочетания "армянская речь", "армянские степи", "эрзерумская кисть винограду", "чудный чиновник"; лексические образы "моруха", "командированный", "грибы", "гроба", "подорожная", "Черномор". Словосочетания "армянские степи" и "армянская речь" репрезентируют оним Армения, а следовательно, тему путешествия в Армению. Ср. в прозаическом тексте у A.C. Пушкина: "Я взглянул еще раз на опаленную Грузию и стал спускаться к свежим равнинам Армении... Я ехал один в цветущей пустыне, окруженной издали горами, и начал удивляться пространству перехода... в армянской деревне несколько женщин в пестрых лохмотьях сидели на плоской кровле подземной сакли..." и у О.Э. Мандельштама: "Везде крестьянки с плачущими лицами, волочащимися движениями, красными веками и растрескавшимися губами... Они движутся как горы усталого тряпья, заметая пыль подолами... ". Названные словесные образы репрезентируют также тему армянского языка, вызвавшего особый интерес у О.Э. Мандельштама Ср. в прозаическом тексте: "Я выпил в душе за здоровье молодой Армении... за ее могучий язык, на котором мы не достойны говорить, а должны лишь чураться в нашей немощи - вода по-армянски - джур, деревня - гьюх". "Армянский язык - неиз-нашиваемый - каменные сапоги. Ну, ко-
нечно, толстостепенное слово, прослойки воздуха в полугласных... Я испытал радость произносить звуки, запрещенные для русских уст, тайные, отверженные и, может, даже - на какой-то глубине постыдные".
Для армянского языка действительно характерна система глухих взрывных согласных, придыхательных и абруптивных, произношение которых поражает слух глухим шепотом - "царапает ухо".Не случайна в манделынтамовском стихотворении аллитерация на глухие [к], [х], [ц], [ч], звонкие [г], [б] и звонкий дрожащий [р]: Дикая кошка - армянская речь - / Мучит меня и царапает ухо. / Хоть на постели горбатой прилечь: / О, лихорадка, о, злая моруха! Примечательно, что А.Ованесьян, которого слушал О.Э.Мандельштам на первых своих занятиях армянским языком, был приверженцем яфетической теории Н.Я. Марра, считавшего, вопреки традиционной индоевропейской теории происхождения языков, что языки складываются из скрещивания бесконечного множества раздробленных древнейших наречий (см. об этом: Гаспаров, 2002:656). По наблюдениям исследователей жизни и творчества О.Э. Мандельштама, у поэта достаточно часто вспыхивал интерес к языкам, которые привлекали его как удивительная музыка, грамматику же он часто превращал в поэзию (см., например, воспоминания КМочульского об изучении О. Мандельштамом греческого языка).
Индивидуально-авторский лексический образ "моруха" в рассматриваемом стихотворении в сочетании с прилагательным "злая", существительным "лихорадка" и глаголом "прилечь" репрезентирует тему смерти ("мор" - повальная смерть (см.: Ожегов, 1994:310) от какой-либо болезни, очевиднее всего - от чумы (чума - повальная, заразительная, смертная болезнь, на людей или на скот (Даль, т. 4, с. 614). Подобное восприятие лексического образа "моруха" обусловливается и усиливается интертекстуальными связями рассматриваемого поэтического текста с повестью А.С.Пушкина: "...я встретил армянского попа, ехавшего в Ахалцык из Эривани. "Что нового в Эривани?" - спро-
сил я его. - "В Эривани чума, - отвечал он, - а что слыхать об Ахалцыке?" - "В Ахалцыке чума", - отвечал я ему..." (Пушкин, 1993:664). Необходимо подчеркнуть, что в "Московских стихах" в результате межтекстового взаимодействия поэтических произведений О.Э. Мандельштама с текстами А.С.Пушкина, и в частности, с одной из "маленьких трагедий" -"Пир во время чумы" образ-интерферент "чума" приобретает индивидуально-авторское значение бессмысленное гибельное существование, полное мрака. Художественный образ "чума" с названным семантическим наполнением отмечается также в стихотворениях "Я скажу тебе с последней прямотой...", "Фаэтонщик".
Оним Эрзерум и словосочетание "эр-зерумская кисть винограду" также включают в семантическое пространство произведения О.Э.Мандельштама пушкинский текст. Ср. у A.C. Пушкина : "Арзрум (неправильно называемый Арзерум, Эрзрум, Эрзрон) основан около 415 года. Арзрум почитается главным городом в Азиатской Турции... Дома в нем каменные, кровли покрыты дерном, что дает городу чрезвычайно странный вид, если смотришь на него с высоты").
Как показал анализ, стихотворение О.Э. Мандельштама содержит отсылки к поэме A.C. Пушкина "Руслан и Людмила", а также к жизненному образу A.C. Пушкина. Названные интертекстуальные связи репрезентируются лексическими образами "Черномор", "чудный чиновник", "без подорожной". Как известно, Черномор -злой волшебник из "Руслана и Людмилы". Подорожная - открытый лист для получения почтовых лошадей (Даль, т.З, с.193), т.е. бумага, выдывавшаяся командированным для ускорения проезда, но А.С.Пушкин совершил поездку на Кавказ самостоятельно, вопреки отказу Николая I, поэтому подорожной у поэта не было.
Наличие интертекстуальных связей названного стихотворения О.Э. Мандельштама и повести А.С.Пушкина "Путешествие в Арзрум" подтверждается и анализом черновых материалов. Ср. в черновом автографе манделынтамовского стихотворения в 5 строфе: "Грянет ли в двери зна-
комое: - Ба! / Ты ли, дружище, - какая издевка! / Долго ль еще нам ходить по гроба, / Как по грибы деревенская девка?" была строка "Там, где везли на арбе Грибоеда". Приведенный фрагмент представляет собой отсылку к пушкинскому тексту: "Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. "Откуда вы", - спросил я их. - "Из Тегерана". - "Что вы везете?" - "Грибоеда". Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис. Не думал я встретить уже когда-нибудь нашего Грибоедова!". С именем А.С.Грибоедова в стихотворении О.Э.Мандельштама ассоциируются лексические образы "грибы", "гроба". См. также в "Путешествии в Армению": "В детстве из глупого самолюбия, из ложной гордыни я никогда не ходил по ягоды и не нагибался за грибами".
Таким образом, стихотворение О.Э. Мандельштама "Дикая кошка - армянская речь..." формирует свой смысл посредством межтекстового взаимодействия не только с прозой A.C. Пушкина, но и со стихотворным и прозаическими произведениями самого О.Э. Мандельштама.
Семантическое пространство интертекста в данном случае образуется как эксплицитными словесными единицами: они-мами Армения, Арзрум; атрибутивными словосочетаниями "армянская речь", "армянские степи", "армянская деревня", "цветущая пустыня", "эрзерумская кисть винограду", "чудный чиновник"; лексическими образами "моруха", "лихорадка", "чума", "командированный", "подорожная", "гроба", "грибы", "арба", "Грибоед", "Черномор", так и имплицитным образом-интерферентом "чума", включаемым в смысловое содержание поэтического произведения в результате интертекстуальных связей рассматриваемого поэтического текста с несколькими прецедентными текстами. Кроме того, названия прозаических текстов О.Э. Мандельштама и A.C. Пушкина представляют собой одинаковые грамматические конструкции: словосочетания с атрибутивно-обстоятельственным значением. На фонетическом уровне единство названных художественных текстов
подчеркивается звуковыми сочетаниями: арм, грб, рб.
В исследуемом стихотворении выделяется два семантических плана. Первый -это реальность, увиденная
О.Э.Мандельштамом в Армении (с проекцией и на всю советскую Россию). Отрицательная эмоциональная модальность данного смыслового плана формируется с помощью лексических образов "дикая", "мучит", "царапает", "лихорадка", "злая", "моруха", "падать", "мухи", "страшен", "издевка", "гроб", "суждено", "роковое"; употребления стилистически сниженных (разговорных и просторечных) существительных "моруха", "деньжат", "оплеуху", "людьё", "девка" и прилагательных в сравнительной степени "жалчей", "нелепей", междометия "ба"; трех, идущих подряд сниженных устойчивых оборотов "пропадом ты пропади" (пропади пропадом - выражение сильного раздражения, досады по поводу кого-либо или чего-либо), "сгинь ты навек" (на веки веков - навсегда, навечно), "ни слуху, ни духу" (никаких известий, сведений от кого-либо), а также грубого просторечного сочетания "мать твою так".
Второй семантический план - это традиции, культура и древняя армянская, а в широком смысле - кавказская, земля, которая помогла О.Э.Мандельштаму вернуться к поэтическому творчеству, армянский народ (русское заселение Кавказа началось со ссылки туда бывших гвардейцев и предоставлении льготной службы мелким чиновникам), "могучий" армянский язык, А.С.Пушкин, "путешесвующий" по этим землям, и А.С.Грибоедов, проделавший здесь свой последний путь. Ср. высказывание О.Э. Мандельштама о грузинской культуре: "Да, культура опьяняет... Я бы причислил грузинскую культуру к типу культур орнаментальных. Окаймляя огромную и законченную область чужого, они впитывают в себя главным образом его узор... Вы не Запад и не Восток, не Париж и не Багдад; глубокой воронкой врезалось в историческую землю ваше искусство, ваша художественная традиция. Вино старится - в этом его будущее, культура бродит - в этом ее молодость. Берегите же свое искусство - зарытый в землю узкий глиняный кувшин!".
Библиографический список
1.Аверинцев С.С. Судьба и весть Осипа Мандельштама/ С.С. Аверинцев // О. Мандельштам: Сочинения в 2-х тт. - Т. 1. — М.: Худож. лит., 1990.
2.Гаспаров M.JI. Литературный интертекст и языковой интертекст / M.JI. Гаспаров // Изв. АН: Сер. Литературы и языка. 2002. - Т.61. - № 4. С. 5-10.
3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х тт. / В.И. Даль. -М.: Русский язык, 1989.
4. Мандельштам О.Э. Сочинения в 2-х тт. / О.Э. Мандельштам. - М.: Худож. лит., 1990.
5. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов. - Екатеринбург: Урал -Советы, 1994.
References
1. Averintsev S.S. Osip Mandelstam's destiny and message. // O. Mandelstam: Works in 2 vol.-Vol. l.-M., 1990.
2. Gasparov M.L. Literary intertext and language intertext // Proceedings of Academy of Sciences. Literature and language section. - 2002. - Vol. 61. - N. 4. - P. 5-10.
3. Dal V.I. Explanatory dictionary of live Great Russian language. - M., 1989.
4. О. E. Mandelstam: Works in 2 vol. - M., 1990.
5. Ozhegov S.I. Explanatory dictionary of Russian language. - Yekaterinburg, 1994.
