CC BY
67
УДК 808.2
Воронежский государственный архитектурно-строительный университет Канд. филол. наук, доц. кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Ревя-кина Т. Л.
Россия, г.Воронеж, тел. +7(4732) 71-50-48
Voronezh State University of Architecture and Civil Engineering The chair of Russian language and cross-cultural communication, candidate of philological sciences, prof. Revyakina T. L. Russia, Voronezh, tel. +7(4732) 71-50-48
Т.Л. Ревякина
К ВОПРОСУ ОБ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА
В данной статье рассматривается актуальный в современной лингвопо-этике вопрос об интертекстуальности как категории художественного текста. В качестве иллюстративного материала используются поэтические произведения О.Э. Мандельштама.
T.L. Revyakina TO THE QUESTION OF INTERTEXT IN FICTION
The article sites one of the up-to-date question of modern linguopoetics, the intertext as fiction category. O.E. Mandelstam's verse is used as illustration.
Интертекстуальность художественного текста - одна из главнейших проблем современной лингвистики, интерес к которой начал проявляться в 60-е гг. ХХ века после оформления структурализма. Представители названного направления предложили понятия «интертекстуальность» и «интертекст», которые позволяли терминологически обозначить способность художественного текста вступать в диалог с другими текстами (интертекстуальность) и возможность построения любого текста как мозаики цитаций (интертекст).
Актуальность изучения интертекстуальности и интертекста обусловлена, во-первых, поисками новых путей решения глобальной проблемы соотношения традиций и новаторства в поэзии, а во-вторых, значимостью для современной лингвопоэ-тики проблем исследования смысловой стороны художественного текста с учетом не только его внутритекстовых связей, но
© Ревякина Т. Л., 2009
и связей внешних, обнаруживающихся на уровне литературного направления, национальной литературы или даже мировой культуры в целом.
В настоящее время интертекстуальность признается важнейшей категорией художественного текста, которая реализуется в способности текста полностью или частично формировать свой смысл посредством эксплицитно или имплицитно выраженных отсылок к другим текстам (1, 21).
Отсылки к внеположным текстам обладают механизмом языковой сигнализации о наличии у фрагмента индивидуальной поэтической картины мира прецедентного аналога в другой картине мира (традиционно-поэтической, фольклорной, мифологической, а также в индивидуально-поэтической картине мира другого художника слова) и являются средством формирования интертекста.
В текстах различных авторов межтекстовое взаимодействие может проявляться в разной степени. Творчество определенных художников слова сознательно ориентировано на диалог с текстами мировой культуры, открыто для различного рода влияний и перекличек. Приведенное утверждение в полной мере относится к творчеству О. Мандельштама как представителя так называемой "семантической поэтики", ориентированной на "открытость" текстам мировой культуры. С точки зрения изучения особенностей смысловой стороны художественного текста и ее обусловленности межтекстовыми связями творчество О. Мандельштама занимает важное место в русской поэтической традиции, то есть произведения О.Мандельштама в значительной мере интертекстуальны.
Не углубляясь в сложнейший анализ текстов Мандельштама, приведем несколько стихотворений, чтобы показать роль интертекстуальности в творчестве Мандельштама.
С этой точки зрения весьма показательным представляется стихотворение О. Э.Мандельштама "Я не слыхал рассказов Оссиана..." (1914), в котором выделяется два контекста. В первом О.Э.Мандельштам отрекается от "родства" с предками (на грамматическом уровне это подтверждается отрицательными конструкциями с частицей "не"):
Я не слыхал рассказов Оссиана, Не пробовал старинного вина; Зачем же мне мерещится поляна, Шотландии кровавая луна?.. И перекличка ворона и арфы Мне чудится в зловещей тишине; И ветром развеваемые шарфы Дружинников мелькают при луне! А во втором он понимает, что как бы поэт заведомо не презирал это "родство", все равно:
Я получил блаженное наследство -Чужих певцов блуждающие сны;
Свое родство и скучное соседство Мы презирать заведомо вольны. И не одно сокровище, быть может, Минуя внуков, к правнукам уйдет, И снова скальд чужую песню сложит
И как свою ее произнесет. (4, 98)
В тексте указанного стихотворения Мандельштам осознает и решает для себя антиномию "свое - чужое" в творчестве: не переступив через "чужое", не сумев отречься от него сознательно, нельзя создать "свое", которое, однако, все равно будет связано с предшественниками глубинными связями. Так поэт видит неразрывную цепь развития мировой культуры и природу авторской индивидуальности.
Интертекстуальные связи, влияю -щие на формирование смыслового содержания поэтического произведения, обнаруживаются и в стихотворении "Я скажу тебе с последней прямотой." (1931):
Я скажу тебе с последней Прямотой:
Все лишь бредни - шерри-бренди, Ангел мой.
Греки сбондили Елену По волнам,
Ну, а мне - соленой пеной -По губам.
Там, где эллину сияла Красота,
Мне из черных дыр зияла Срамота.
Ой ли, так ли, дуй ли, вей ли -Все равно;
Ангел Мэри, пей коктейли, Дуй вино.
По губам меня помажет Пустота,
Строгий кукиш мне покажет Нищета. (4, 170-171)
Данное стихотворение содержит реминисценцию из одной из "маленьких
трагедий" А.С.Пушкина - "Пир во время чумы": Было время, процветала / В мире наша сторона / В воскресение бывала / Церковь Божия полна./ Ныне церковь опустела / Школа глухо заперта / Нива праздно перезрела. / Тихо все. Одно кладбище / Не пустеет, не молчит (Пушкин, 1993: 286).
На наличие интертекстуальных связей стихотворения О.Э.Мандельштама с произведением А.С.Пушкина указывают, прежде всего, имя Мэри, а также формируемый лексическими единицами "пей", "коктейли", "дуй", "вино", "шерри-бренди" и фольклорно-песенной строкой "Ой ли, так ли, дуй ли, вей ли" художественный образ "пир", соотносящийся с образным строем и названием "маленькой трагедии" А.С.Пушкина "Пир во время чумы".
В результате межтекстовых связей рассматриваемого стихотворения формируется многоплановое семантическое пространство, в котором важную роль играют лексические образы "пустота" и "срамота", антонимичные художественному образу "пир".
В стихотворении О. Мандельштама "Я скажу тебе с последней прямотой.", как и в произведении А.С.Пушкина возникают и противопоставляются два смысловых плана, которые можно охарактеризовать как благополучие в прошлом (репрезентируется глаголами "процветала", "сияла", существительным "красота") и неблагополучие в настоящем (репрезентируется глаголами "опустела", "зияла", существительными "срамота", "нищета", "кладбище"). На грамматическом уровне названное противопоставление поддерживается употреблением глаголов в прошедшем времени для выражения первого смыслового плана ("сияла", "зияла", "сбондили"; ср. у А.С.Пушкина: "было", "процветала", "бывала", "опустела", "перезрела") и употреблением глаголов в настоящем и будущем времени для выражения второго
смыслового плана ("помажет", "покажет"; ср. у А.С.Пушкина: "стоит", "не молчит", "не пустеет", "носят", "просят").
Реминисценция из текста А.С.Пушкина и содержащиеся в нем образы пустоты и смерти являются принципиально важными для формирования метаобраза неблагополучие в настоящем: советскую действительность 30-х г. г. Мандельштам воспринимает как чуму -бессмысленное гибельное существование, полное мрака.
Подобное ощущение усиливается еще одной отсылкой. Мифологема Елена, словесные образы "эллины", "греки", "красота" репрезентируют известный сюжет из греческой мифологии. В период творчества конца 10-х - начала 20-х г.г., после возникновения литературного течения "акмеизм", обращение к античной культуре для О.Э.Мандельштама являлось основой его поэтики (см. книгу стихов "ТпБЙа", статьи "Скрябин и христианство" (1915), "Слово и культура" (1921), "О природе слова" (1921). Следовательно, аллюзивная отсылка к античной культуре в рассматриваемом стихотворении играет важную роль для формирования метаобраза благополучие в прошлом.
Стихотворение О.Э. Мандельштама "Жил Александр Герцевич..." также создает свой смысл благодаря интертекстуальным связям:
Жил Александр Герцевич, Еврейский музыкант, -Он Шуберта наверчивал, Как чистый бриллиант. И всласть, с утра до вечера, Заученную вхруст, Одну сонату вечную Играл он наизусть. Нам с музыкой-голубою Не страшно умереть, Там хоть вороньей шубою На вешалке висеть.
Все, Александр Герцевич, Заверчено давно. Брось,Александр Скерцевич. Чего там! Все равно! (4, 172)
Данное стихотворение содержит реминисценцию из стихотворения М.Ю.Лермонтова "Молитва", в котором создается образ просветленного отношения к миру (лексические образы "молитва", "чудная", "благодатная", "святая", "прелесть", "верится", "легко"):
В минуту жизни трудную Теснится ль в сердце грусть: Одну молитву чудную Твержу я наизусть. Есть сила благодатная В созвучьи слов живых, И дышит непонятная, Святая прелесть в них... (2,179)
В структурном плане указанные тексты эквиритмичны (написаны 4-стопным ямбом).
Содержательным центром стихотворения "Жил Александр Герцевич." является противопоставление двух смысловых планов: светлого мира музыки ("чистый бриллиант", "соната вечная", "музыкой-голубою", "снег" - символ чистоты) и мира реальной жизни (словесные образы "темно", "умереть", "вороньей шубою" (цвет черный), "заверчено", а также фраза "Все равно!" создают атмосферу отчаяния и безысходности). Кроме того, глаголы, употребленные в прошедшем времени ("жил", "наверчивал", "играл"), передают ощущение невозможности изменения чего-либо.
Первый смысловой план формируется посредством реминисценции из лермонтовской "Молитвы", лексических образов "сердце", "Сердцевич", "молитва", "соната". При этом названная смысловая составляющая стихотворения
О.Э.Мандельштама актуализирует семантику лермонтовского стихотворения: как
молитва (воспроизведение слов) для М.Ю.Лермонтова, так и соната (воспроизведение нот) для О.Э.Мандельштама является способом забыть реальность. Так же, как М.Ю.Лермонтову не страшно умереть с молитвой на устах, так и О. Э.Мандельштаму не страшно умереть с музыкой (ср. с поговоркой "умирать, так с музыкой"). Как известно, О.Э. Мандельштам обожествлял музыку, его благоговейное отношение к музыке известно всем (см. в статье "Скрябин и христианство": ".есть музыка - содержит в себе атомы нашего бытия" (II, с. 161). Лексический образ "соната" в результате межтекстовых взаимодействий рассматриваемого стихотворения приобретает индивидуально-авторское значение опора, помогающая выжить.
Второй смысловой план стихотворения О.Э. Мандельштама "Жил Александр Герцевич." также формируется под влиянием указанного произведения М. Ю. Лермонтова и представляет собой пародию на лермонтовское просветленное отношение к миру.
Для смыслового содержания анализируемого стихотворения О. Мандельштама принципиально значимыми являются создаваемые интертекстуальными связями противопоставления образов, репрезентирующих окружающую поэта мрачную действительность ("умереть", "темно", "заверчено" и т. п.) со светлыми образами лермонтовского художественного произведения ("молитва", "легко", "прелесть" и т. п.).
Еще одно стихотворение:
Да, я лежу в земле, губами шевеля,
И то, что я скажу, заучит каждый школьник:
На Красной площади всего круглей земля
И скат ее твердеет добровольный.
На Красной площади земля всего круглей,
И скат ее нечаянно раздольный,
Откидываясь вниз до рисовых полей, -
ной лире
Нет, весь я не умру - душа в завет-
Покуда на земле последний жив невольник, (4, 182)
Мой прах переживет и тленья убе
жит -
поскольку в нем содержится отсылка к стихотворению Лермонтова "Смерть поэта" (словесный образ "невольник"), а следовательно, и к стихотворению Мандельштама "За гремучую доблесть грядущих веков.". Кроме того последняя строка воспроизводит в памяти читателя пушкинское "Я памятник себе воздвиг нерукотворный":
И славен буду я, доколь в подлун
ном мире
Жив будет хоть один пиит. (5, 580)
Таким образом, рассмотрение данных поэтических текстов позволяет утверждать, что интертекстуальность является важнейшей категорией художественного текста
Библиографический список
1. Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р. Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма / Ю.И.Левин, Д.М.Сегал, Р. Д.Тименчик, В.Н.Топоров, Т.В.Цивьян // Смерть и бессмертие поэта. - М.: Изд. центр РГГУ, 2001. - С.283-316.
2. Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 2-х т. / М.Ю.Лермонтов. - М.: Правда, 1988. -Т.1. - 720 с.
3. Лотман Ю.М. Семиосфера / Ю.М.Лотман. - СПб: Искусство-СПб, 2000. - 704 с.
4. Мандельштам О.Э. Соч.: В 2-х т. / О.Э.Мандельштам. - М.: Худож. лит., 1990. -Т.1. Стихотворения. - 638 с.
5. Пушкин А.С. Золотой том: Собрание сочинений / А.С.Пушкин. - М.: Издательский дом "Имидж", 1993. - 975 с.
1. Levin J. I. and other authors. Russian semantic poetics as potential cultural paradigm // Poet's death and immortality. - M., 2001. - P. 283-316.
2. Lermontov M.J. Works: In 2 vol. - M., 1988. - Vol.1. - 720 p.
3. Lotman J.M. Semiosphere. - St. Petersburg, 2000. - 704 p.
4. Mandelstam O.E. Works: In 2 vol. - M., 1990. - Vol.1. Poems. - 638 p.
5. Pushkin A.S. Golden volume: Collected works.- M., 1993. - 975 p.
References
