CC BY
117
ФИЛОЛОГИЯ
Ю. А. Ахмедова
ИНТЕРТЕКСТ КАК ЭЛЕМЕНТ ОБРАЗНО-ЭСТЕТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ В СОНЕТНОМ ЦИКЛЕ ИГОРЯ СЕВЕРЯНИНА «МЕДАЛЬОНЫ.»
«Медальоны» представляют особый интерес в интертекстуальном отношении. С одной стороны, автор создает широкую литературную панораму, которая неизбежно оказывается и панорамой чужих стилей, с другой -Игорь Северянин преломляет чужую эстетику через свою собственную. Следовательно, выявление стилистических особенностей прецедентных
феноменов необходимо для полного и более глубокого восприятия текста.
Для русской литературы цикл И. Северянина оказывается редчайшим примером интертекстуальности1, так как «Медальоны» представляют собой галерею образов поэтов, писателей, композиторов. Интертекстовые связи релевантны для «Медальонов» и представлены в 84 сонетах. В «Медальонах» мы сталкиваемся не только с проявлениями стиля автора, но и со стилем героя сонета и т. д. Активизируя интертекстовые связи с помощью разноуровневых языковых единиц, И. Северянин повышает семантическую нагрузку текста. Рассмотрим несколько примеров интертекстуальности.
В сонете «Христо Ботев» лексические и фонетические (подчёркнуты и выделены курсивом) старославянизмы и старославянские по происхождению аффиксы (подчёркнуты и выделены курсивом) становятся маркерами высокого стиля и этнической принадлежности персонажа. Христо Ботев - знаменитый болгарский поэт, публицист, борец за освобождение Болгарии от турецкого ига.
О многом мог бы рассказать Дунай:
Хотя б о том, как на пути к немецкой Земле, австрийский пароход «Радецкий»
Был полонён одной из смелых стай.
Попробуй в простолюдине узнай Борца за независимость, в чьей детской Душе взметнулся пламень молодецкий:
Мечта поэта, крылья распластай!
Так из Румынии, страны напротив,
Водитель чет, отважный Христо Ботев,
Свою дружину сгрудил в Козлодуй,
И на Врачанском окружён Балкане Турецкою ордой, на поле брани Сражён, воззвал он к смерти: «Околдуй!»
Фонетические особенности старославянизмов (начальное «ра», неполногласия «ла», «ра») старославянские (древнеболгарские) по
происхождению аффиксы «рас», «ость», «вз», «воз») доминируют. Русизмы (фонетические индикаторы - «оло», «о») выступают как маркеры того, что «полонён», «одной», «молодецкий» звучат из уст автора сонета. Русский человек рассказывает о событии, произошедшем с болгарским поэтом, борцом за независимость Болгарии. Однако слова со старославянскими аффиксами или фонетическими чертами свойственны И. Северянину, как и русизмы, и не
воспринимаются как чужеродные. Старославянская и исконно русская лексика встречаются в одном словосочетании «пламень молодецкий» - совмещение может символизировать союз двух славянских народов в борьбе за освобождение Болгарии от турецкого ига. Фонетическое и семантическое сходство позволяет провести параллель между сонетом и «Словом о полку Игореве». «Братие и дружина. Луце ж бы потяту быти, неже полонёну быти», - говорит князь Игорь3. Фонетический архаизм «полонён» и историзм «дружина» - слова из сонета. Смерть Христо Ботева «на поле брани» (слово общее для «:Слова...» и сонета) подтверждает речь князя Игоря. Сходство композиции и образности не случайно: две битвы - победа, поражение; олицетворения Дуная - Днепра, Донца («Слово.»); сравнения-метафоры «Мечта поэта, крылья распластай» («Христо Ботев») - «и полетел соколом под туманами» (о князе Игоре). Параллель со «Словом о полку Игореве» вносит в сонет «Христо Ботев» величественное эпическое начало и говорит об общности двух народов.
Интертекстуальные моменты, как правило, подчеркнуты средствами, связанными с языковой избыточностью, повторяемостью - ассонансами, аллитерациями (иногда копируется звукопись героев сонетов), тавтологиями. В сонете «Цветаева» отражением стиля героини сонета становится доминирующая на фонетическом уровне текста аллитерация:
.блондинка с папироскою, в зелёном, беспочвенных безбожников божок,
Гремит в стихах про волжский бережок,
О в персиянку Разине влюблённом.
Пред слушателем, мощью изумлённом,
То барабана дробный говорок,
То друга дева, свой свершая срок,
Сопернице вручает умилённой4.
Аллитерация взрывного [б] ассоциативна и обусловлена начальным [б] в первом слове сонета, подкрепляется глаголом «гремит» и менее активной аллитерацией [з], [ж], [р], [д], а в третьей и четвертой строках второго катрена начальной «с», комплексом [б-ж-к], анафорой [б-е-з/с]. Все звуки, кроме [с], -звонкие и семантически соответствуют стержневому слову «гремит», которое релевантно для произведений героини сонета.
Тавтологический оксюморон «безбожников божок» - одна из фигур, создающих аллитерацию и увеличивающих её значимость, - является отражением характерного для Марины Цветаевой приёма повтора. Но форма сонета сжата и не позволяет использовать повторы слов или фраз, и тогда И. Северянин использует тавтологию, основанную на повторении одних и тех же корней.
Звуковое оформление стиха (И. Северянин говорит о героине сонета: «гремит», показывая звучание её стихов) подкрепляется ассоциативно возникающими стёртыми метафорами-фразеологизмами «гремит слава», «прогреметь на всю округу».
И. Северянин обращается к триптиху Марины Цветаевой «Стенька Разин», оттуда взяты и слово «гремит», и аллитерация:
Молодые плечи в охапку сгрёб,
Да заслушался, запрокинув лоб, -Как гр емит под жарким его шатром Соловьиный гром (...)
Сдавило дыханье - аж
Стеклянный, в груди, осколок.
И ходит, как сонный страж,
Стеклянный - меж ними - полог.
(... ) И звенят-звенят, звенят-звенят запястья:
- Затонуло ты, Степаново счастье!5
В 33 сонетах «Медальонов» («Ахматова», «Гумилёв», «Куприн» и др.)
6
аллюзии на произведения героев сонетов маркирует тавтология:
(... ) уплывший в лодке Рекой из собственной её крови.
Уж вечер. Белая взлетает стая.
У белых стен скорбит она простая.
Кровь капает, как розы, изо рта.
Уже осталось крови в ней немного,
Но ей не жаль её во имя Бога;
Ведь розы крови - розы для креста («Ахматова»)7.
Самому И. Северянину не свойственны доминирование зрительных образов
и данная «цветовая гамма». Контраст белого и красного («кровь», «розы») в
сонете обусловлен яркой «цветовой гаммой» лирики героини произведения: «И
белые нарциссы на столе, // И красное вино в бокале плоском.» («Ждала его
напрасно много лет»)8, «Не придут ко мне с находкой! // Далеко над быстрой
лодкой // Заалели небеса. // Забелели паруса» («Сказка о Чёрном кольце»)9.
«Белая стая» - название сборника Анны Ахматовой. «Белые стены» в сонете
И. Северянина - аллюзия на ее стихотворения: «Сквозь стекло лучи дневные //
Известь белых стен пестрят» («Два стихотворения»)10, «Твой белый_дом и тихий
сад оставлю // Да будет жизнь пустынна и светла» («Муза ушла по дороге»)11.
12
Кровь ассоциируется с «жизненными силами», «жизнью» . «Река крови» (образ встречается в Библии13) в сонете И. Северянина также олицетворяет «страдание». Роза - восходящая к восточной поэзии ассоциация, связанная с поэтическим творчеством (у Омара Хаяма, Вячеслава Иванова, И. Северянина, М. Цветаевой и др.). Образ с подобной семантикой («червонный венец роз») присутствует и в лирике самой А. Ахматовой («Они летят, они ещё в дороге.»). Он (как и «розы» в сонете И. Северянина) связан с Богом, божественным14 вдохновением:
Они летят, они ещё в дороге -Слова освобожденья и любви.
А я уже в предпесенной тревоге,
И холоднее льда уста мои.
Но скоро там, где жидкие бёрёзы,
Прильнувши к окнам, сухо шелестят, -Венцом червонным заплетутся розы.
И голоса незримых прозвучат.
А дальше - свет невыносимо щедрый,
Как красное горячее вино.
Уже душистым, раскалённым ветром Сознание моё опалено15.
Семантическое, эмоционально наполненное, поле «Бог» и красный цвет в сонете «Ахматова» ассоциативно связывают образы «кровь» и «розы». Параллель между творчеством («розы»), жизнью и страданием («кровь») проводиться с
помощью сравнений («Кровь капает, как розы, изо рта», «розы крови»). И. Северянин говорит, что жизнь с ее страданиями неотделима от творчества.
Большинство аллюзий в «Медальонах» являются вкраплениями образов из произведений героев сонетов в оригинальный авторский контекст: «Иудушки из каждой лезут щели // Страну одолевают. Одолели»16 («Салтыков-Щедрин»), «И не трагично ль утомленным векам // Смежиться перед хамствующим веком, // Что мелким бесом вертится у ног?»17 («Сологуб»). При этом они претерпевают семантические трансформации (становятся универсальными и аллегоричными обычно за счет введения в более широкий контекст18).
Но существуют и изобретательные, даже изощренные, вторичные номинации - в виде реминисценции19 :
Талант смеялся... Бирюзовый штиль,
Сияющий прозрачностью зеркальной,
Сменялся в нем вспенённостью сверкальной,
Морской травой и солью пахнул стиль («Горький»)20.
«Талант смеялся» - это реминисценция почти легендарной фразы Горького из рассказа «Мальва» (кстати, в том же сонете есть и прямое упоминание главной героини): «Море смеялось. Под лёгким дуновением знойного ветра оно вздрагивало и, покрываясь мелкой рябью, ослепительно ярко отражавшей солнце, улыбаясь голубому небу тысячами серебряных улыбок. В глубоком пространстве между морем и небом носился весёлый плеск волн, взбегавших одна на другую на пологий берег песчаной косы. Этот звук и блеск солнца, тысячекратно отражённого рябью моря, гармонично сливались в непрерывное движение, полное живой радости. Солнце было счастливо тем, что светило; море
- тем, что отражало его ликующий свет (...) и море, дремотно вздыхая под нежной силой этих ласк, насыщало жаркий воздух солёным ароматом испарений. Зеленоватые волны, взбегая на жёлтый песок, сбрасывали на него белую пену, она с тихим звуком таяла на горячем песке»21. Эмоциональный фон, семантика перемены, повторяющегося действия, заданные в «Мальве», воссоздаются в сонете с помощью: глаголов «смеялся», «сменялся», причастия «сияющий», окказионального эпитета «сверкальной» («сверкать» - действиие повторяющееся неоднократное). Отглагольные окказионализмы «вспененностью сверкальной», парономазия «зекральной» - «сверкальной» (звуковое подобие отражает
семантическое) и сходство синтаксических конструкций причастного оборота и состава сказуемого (см. 2, 3 строки) подчёркивают ритм действия. И. Северянин не только зашифровывает образ Горького через одну из самых знаменитых его фраз, но и дает краткий (и весьма точный) очерк стиля, в котором она употребляется.
Интертекстуальность в «Медальонах» проявляется и при создании неологизмов. В сонетах «Тютчев», «Фофанов», «Оскар Уайльд» деривация превращает аллюзии в элемент образно-эстетической системы И. Северянина. Автор, употребляя окказионализм «осуеверил», интерпретирует строки стихотворения Ф. Тютчева «Последняя любовь»: «О, как на склоне наших лет // Нежней мы любим и суеверней.»22. В сравнении «Его уста - орозенная язва» контекстуальный оксюморон апеллирует к строкам из «Баллады Редингской тюрьмы» О. Уайльда, где в воображении лирического героя О. Уайльда прорастает «из сердца - стебель белой розы, // И красной - изо рта»23. Мотивы «вечности», «времени», «мимолётности земного бытия» в лирике К. Фофанова
(«Как стучит уныло маятник.», «Догорает мой светильник.») отражаются в сонете северянинским окказионализмом «обезвремен».
«Серебряно-лунящиеся сонаты» в сонете «Бетховен» ассоциируются с «Лунной» сонатой Л. ван Бетховена. Окказиональный метафорический эпитет говорит о синестетическом восприятии автора. Множественное число указывает не только на «Лунную сонату», но на «серебряную лунность» как общее свойство сонатного стиля Бетховена. Неразрывность впечатления, внутреннее единство, гармония метафоры подчёркиваются дефисным написанием сложного причастия. И. Северянин преобразует образ героя сонета в элемент собственного идиостиля.
Таким образом, интертекстуальность в «Медальонах» - важнейшая особенность идиостиля, так как она становится принципом смысловой организации цикла. «Утверждение своей творческой индивидуальности через сложную систему отношений идентификации, противопоставлений и маскировки
24
с другими текстами» является одной из эстетических установок И. Северянина в «Медальонах». Интертекстуальность конструирует тонкие взаимосвязи между частями сонета, между разными сонетами. Например: строки из сонета «Шекспир» «В его обманах изнемог проклятых // Мучительно любивший жизнь
25
Шекспир» И. Северянина можно трактовать как ответ-аллюзию на сонет Ф. Сологуба «Мудрец мучительный Шакеспеар, // Ни одному не верил ты обману...»2<5, написанный в 1913 г. в Эст-Тойле. Строки из сонета «Сологуб» И. Северянина «Как мягко вынут из глубоких ножен // Узором яда затканный
27
клинок» ассоциативно связаны с «Гамлетом» У. Шекспира. Интертекст не воспринимается как механическое внедрение в структурно-семантическое поле сонетов, а рассматривается как неотъемлемая часть образной системы, в основе которой зачастую лежит синтез идиостилей. С помощью аллюзий автор «Медальонов» проводит параллель между человеком (заглавия сонетов) и его творчеством, значит, в понимании И. Северянина, жизнь есть творчество. Интертекстуальность, пронизывающая весь цикл, связывает его с лучшими произведениями мировой и русской культуры, вводит «Медальоны» в более широкий культурный контекст, который понимается как ядро мировоззрения и основа существования человека.
Примечания
1 «Интертекстуальность (от лат. inter - между и text - текст) - разные виды отношений между текстами, которые можно описывать и изучать с двух позиций
- читательской и авторской. <...> С точки зрения читателя, И. - это установка на более углубленное понимание текста или разрешение его непонимания за счет экспликации многомерных связей с другими текстами. <... > С точки зрения автора, И. - это способ порождения собственного текста и утверждение своей творческой индивидуальности через сложную систему отношений идентификации, противопоставлений и маскировки с другими текстами». См.: Культура русской речи : энциклопедический словарь-справочник. - М. : Флинта ; Наука, 2003. - С. 221.
2 Северянин, И. Избранное / Игорь Северянин. - Ростов н/Д., 1997. - С. 343.
3 Библиотека литературы древней Руси. Т. 4. - СПб. : Наука, 1997. - С. 25б.
4 Северянин, И. Избранное. С. 339.
5 Цветаева, М. Избранные произведения / М. Цветаева. - Минск : Маст. літ., 1984.
- С. б2-б4.
6 «Аллюзия (лат. а11шю - намек, шутка) - риторический прием, используемый для создания подтекста и состоящий в намеке на какой либо <...> факт. Намек осуществляется, как правило, с помощью слов или сочетаний слов, значение которых ассоциируется с определенным событием или / и лицом». См.: Культура русской речи. С. 31.
7 Северянин, И. Избранное. С. 291.
8 Ахматова, А. Сочинения. Т. 1 / А. Ахматова. - М. : Правда, 1990. - С. 140.
9 Там же. С. 157.
10 Там же. С. 24.
11 Там же. С. 77.
12
«Кровь красная, жизненная жидкость...» См.: Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. Т. 2 / В. И. Даль. - М. : ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
- С. 165.
13 Библия. Книги Священного Писания, Ветхого и Нового завета. М. : Издание Московской Патриархии, 1968. - С. 60.
14 «Свет» и «раскалённый ветер» («Они летят, они ещё в дороге.») есть отражение «небесного огня», знак божественного присутствия. Ср. со стихотворением А. Ахматовой «Я так молилась: “Утоли.”»:
Так я, Господь, простёрта ниц:
Коснётся ли огонь небесный Моих сомкнувшихся ресниц И немоты моей чудесной?
См.: Ахматова, А. Сочинения. С.79.
1156 Там же. С. 78.
16 Северянин, И. Избранное. С. 326.
17 Там же.
18 Как ни парадоксально, И. Северянин тем самым не уничтожает то, что сделали другие писатели, а другими средствами делает то же самое, создает свой эквивалент того, что есть в первоисточниках. Ведь заглавие («Мелкий бес») и прозвище уже сами по себе обладают обобщающим - аллегорическим и / или символическим - значением (не говоря о том, что у прозвища «Иудушка» есть свой интертекстуальный прототип - Иуда Искариот). И. Северянин лишь изменяет контекст их употребления.
19 «Реминисценция (от позднелат. гет1ш8сепйа - воспоминание) - риторический прием, состоящий во включении в речь (текст) хорошо узнаваемого фрагмента чужого (прецедентного) текста, иногда несколько трансформированного, без упоминания его названия и автора». См.: Культура русской речи. С. 552.
20 Северянин, И. Избранное. С. 304.
21 Горький, М. Рассказы и повести ; Сказки об Италии / Максим Горький. - М. : Просвещение, 1988. - С. 154.
22 Тютчев, Ф. И. Сочинения. Т. 1 / Ф. И. Тютчев. - М. : Правда, 1980. - С. 136.
23 Уайльд, О. Собрание сочинений. Т. 3 / О. Уайльд. - М., 2000. - С. 53.
24
Культура русской речи. С. 221.
25 Северянин, И. Избранное... С. 341.
26 Сологуб, Ф. Мудрец мучительный Шакеспеар... / Ф. Сологуб // Русские сонеты.
- Ростов н/Д. : Феникс, 1996. - С. 122.
27 Северянин, И. Избранное. С. 326.
