15ББК 60.543.132.1
В. А. Порозов
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ ПРИКАМЬЯ: ИСТОКИ И ПУТИ ФОРМИРОВАНИЯ
Проблема появления интеллигенции как таковой поставлена отечественной наукой относительно недавно и находится в центре внимания развертывающихся дискуссий. Гораздо более длительную и глубокую историографическую традицию имеет прошлое российской интеллигенции. Однако историческая реконструкция процесса становления и развития этого важнейшего в жизнедеятельности общества социального слоя не позволяет с достаточной полнотой судить о формировании интеллигенции в регионах, в российской провинции.
В качестве одного из «серединных», находящихся между Западом и Востоком регионов России, можно рассматривать Прикамье. Вряд ли возможно точно и окончательно определить устраивающие всех территориальные рамки региона. Однако допустимо отнести к Большому Прикамью пять современных субъектов РФ: Кировскую область, Пермский край с существовавшим в 1925—2005 гг. Коми-Пермяцким автономным округом, Республику Башкортостан, Республику Татарстан, Удмуртскую Республику. Географически к бассейну Камы относятся также территории, находящиеся в Свердловской и Челябинской областях (верховья рек Чусовая, Сылва, Уфа, Юрюзань, Ай, Бисерть), небольшие территории в республиках Марий-Эл и Коми (верховья Немды, Уржумки и Летки). Меньшее значение в историко-культурном контексте имеет пока принадлежность к бассейну Камы верхнего течения рек Дёмы и Пижмы (в Оренбургской и Нижегородской областях). В дореволюционном прошлом территория Прикамья относилась преимущественно к Пермской, Вятской, Уфимской и Казанской губерниям. То есть исторически
© Порозов В. А., 2015
Порозов Владимир Александрович — кандидат исторических наук, доцент, доцент Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета. [email protected]
к региону, очерченному пятью названными субъектами РФ, тяготеют территории, относимые ныне к Свердловской, Челябинской областям, республикам Чувашии и Марий-Эл.
Процесс формирования интеллигенции на обозначенной территории не может не иметь мощных социально-исторических и даже природных корней. Первым в регионе, как исследователь, попытался обратить на это внимание пермский краевед Л. В. Баньковский1. При всей эклектичности его «пермистики», в ней присутствует фактор неразрывной связи природных и социальных явлений. Какую бы важную роль в творчестве ни играл наш интеллект, как бы ни пытались в последнее время организаторы и лидеры художественно-культурного процесса вынести на первый план игровые, зрелищные, формалистические и наднациональные моменты творчества, в конечном счете, только истоки малой родины, связь с ее природным ландшафтом, с населяющим ее народом были и остаются основой эстетической истины в последней инстанции — художественной правды. С этой точки зрения интересно осмысление и таких природных явлений, как пермская геологическая система.
Из неразрывной связи с природой вырастали творения «прединтеллигенции» Прикамья, создавшей такие художественные шедевры, как металлическая пластинка пермского звериного стиля и роспись по дереву второй половины XIX — начала XX в., а также памятники народного искусства от первых попыток художественного осмысления окружающего мира в Каповой пещере (Шульган-Таш) и сказаний об Урал-батыре и Пере-богатыре — до резьбы, вышивки, керамики и других явлений декоративно-прикладного искусства, сохраняющих тенденции развития в быту до наших дней.
Откуда же «есть-пошла» цивилизационная история? Из района Месопотамии и Ближнего Востока: отсюда интеллигенты-профессионалы в качестве военачальников, купцов, советников, религиозных проповедников и других «специалистов творческого труда» распространились по всей планете.
Не следует преуменьшать при этом и потенциал коренных народов в разных регионах мира. В силу объективных законов общественного развития у каждого из них складывалась «пред-интеллигенция» в лице вождей, знахарей и колдунов, сказителей
и первых художников. Формирование национальной интеллигенции в современном смысле этого слова представляло собой, как правило, синтез двух начал — «пришлого» и коренного. Когда «цивилизованный» мир сталкивался с высокоразвитыми самостоятельными цивилизациями (ацтекская, инкская), последние безжалостно уничтожались, а создавшая их интеллигенция коренного происхождения истреблялась.
Прикамье и Урал в силу своего географического положения и запаздывающего варианта общественного прогресса счастливо избежали столь трагичной участи. Интеллигенция региона складывалась по магистральному, универсальному для цивилизованного человечества пути.
Как минимум, со времен аркаимцев (ариев?), т. е. со второго тысячелетия до н. э., наш край был хорошо известен интеллектуальной элите важнейших цивилизационных центров. Удобное сообщение в летние месяцы по Каме, Иртышу, Яику и их притокам, караванные пути по просторам Великой степи делали регион не столь уж недоступным для древних иранцев (персов), арабов, правящих кругов Хазарского каганата. О северных реках При-уралья и соединяющих их волоках не могли не иметь представления викинги. В период существования Киевской Руси судьбоносными для Урала цивилизационными центрами стали Волж-ско-Камская Булгария и Земля Новгородская. Очевидно, что в процессе формирования интеллигенции, как, впрочем, и всего населения региона, следует учитывать воздействие соседствующих цивилизаций и цивилизационных очагов. В первую очередь необходимо отметить арийско-иранское, скифо-сарматское, булгаро-татарское и, разумеется, новгородское и московское влияния.
Малоизученным периодом уральской истории является время так называемого монголо-татарского ига. Что представляла собой монголо-татарская интеллигенция? «Венгерский монах Юлиан рассказывает о татарском после, знавшем венгерский, русский, куманский (тюркский), тевтонский (немецкий), сарацинский (арабский) и, естественно, татарский (монгольский) языки. Татарский предводитель, взятый в плен чехами при Ольмюце, оказался английским тамплиером по имени Питер»2, — подобные факты, приведенные Л. Н. Гумилевым, заставляют о многом задуматься. Интеллигенция Золотой Орды — «крещеные
татары» — опричнина — Борис Годунов: в этих явлениях также есть определенная связь (Строгановы входили в опричнину!).
Разумеется, славянский, российский, православный факторы сыграли в процессе формирования современной прикамской интеллигенции первостепенную роль. К сожалению, Урал в истории России XI—XVII вв. чаще всего предстает лишь как объект русской колонизации. Однако продвижение первых русских на восток мало напоминало обстоятельства картины С. В. Иванова «Смерть переселенца»: дорог не существовало, и вряд ли можно было взять с собой не только лошадь и корову, но даже женщину. Предание о том, что матерью Стефана Пермского была коми-зырянка, весьма показательно. Коми-зырянами являлись и первые обученные Стефаном православные священники.
А окружение присланных московским царем пермских князей? В. А. Оборин указывал на сохранившиеся нерусские прозвища: «Коча (от коми «коч» — заяц), Мичкин (мича — красивый), Бурмот (бур — добрый, морт — человек), Зыран, Исур»3. Скорее всего, Урал следует включить в ареал формирования русской нации, а русская интеллигенция в период ее зарождения тождественна понятию «интеллигенция православная (православного вероисповедания)».
В становлении региональной интеллигенции приняли участие представители всех приволжских и уральских народов: и коренных финно-угров — коми-пермяков, манси, удмуртов, марийцев, и «пришлых», появившихся в крае начиная с IX—X вв. — славян, булгар, башкир, евреев, многих других сформировавшихся и формирующихся национальностей. Не исключено, что именно синтез всех их и дал на сегодняшний день явление пермяков и вятичей, считающих себя русскими, а также, смеем заметить, татар. Становление такого самосознания происходило на основе православия и традиционного ислама, которые сыграли в развитии политической системы и региональной культуры особую, выдающуюся роль.
Процесс формирования «малых» российских народов и их интеллигенции предоставим оставшимся им верными интеллектуалам. Отметим лишь, надеясь на их объективность, что уверены в выявлении похожей картины по каждой из зафиксированных на нашей родной земле национальностей. Ибо общность
древней истории и современной культуры вновь и вновь со всей очевидностью доказывает, что национализм цивилизованного человека недостоин, а взаимопонимание и взаимопомощь представителей всех языков и традиционных религий россиян делали и делают нашу страну непобедимой.
В этом плане нельзя не выделить в качестве первых профессиональных, признанных обществом и известных нам интеллигентов в Приуралье — Стефана Пермского, а в Прикамье его преемников — Герасима, Питирима, Иону, Трифона Вятского; «именитых людей» Строгановых, деятелей их администрации; создателей подписных шедевров строгановской иконописной школы и неизвестных зодчих деревянных и каменных храмов края, в частности создателей архитектурного ансамбля города Соликамска, мастериц золотого шитья. Синтез природного и социального, межэтнического и межцивилизационного (включая западноевропейское влияние!), религиозного и светского профессионально-художественного начал воплощает самое уникальное явление искусства региона — пермская деревянная скульптура.
С XVШ в. в Прикамье наступает новый этап цивилизаци-онной истории. На Урал «десантируются» представители западноевропейской индустриальной, преимущественно протестантской, интеллигенции и обученные ими кадры олонецкого и подмосковного регионов. Индустриальной — в смысле промышленной, капиталистического типа, ибо «европейцы» как таковые находились уже в дружине Ермака и, возможно, в среде новгородских ушкуйников. Есть сведения, что святой Прокопий Устюжский по происхождению был немецким купцом. Постоянная подпитка из русских дворянских кругов в лице выпускников столичного Горного института и офицерских кадров не меняла общего характера местной аристократии, и Дворянское собрание в губернском центре Перми пришлось именовать Благородным — что, разумеется, не одно и то же. Важным аспектом формирования уральской интеллигенции является польский фактор. Ссыльные поляки в XIX в. работали «служащими и чиновниками губернских, уездных, земских учреждений, инженерами и управляющими заводами, преподавателями учебных заведений и гувернерами, врачами, художниками, архитекторами, музыкантами
и артистами»4. Так, Юзефом Пиотровским был открыт один из первых в Перми книжных магазинов.
У истоков интеллигенции (и интеллигентности!) губернской Перми мы встречаемся с именами В. Н. Татищева, К. Ф. Модераха, В. Н. Берха, Ф. Х. Граля, Н. Г. Славянова, Д. Д. Смышляева и других подвижников российской политики, экономики и культуры. В различных сферах художественного творчества проявили себя В. Т. Феонов, И. И. Свиязев, Ф. М. Решетников, А. А. Кирпищикова; определенное воздействие на региональный культурный процесс — непосредственно или в силу традиционно высокой оценки — оказали А. Н. Радищев, А. И. Герцен, В. П. и П. П. Верещагины, В. Г. Короленко, Д. Н. Мамин-Сибиряк, А. П. Чехов,
B. В. Каменский, Б. Л. Пастернак, А. М. Пазовский и ряд других деятелей российской литературы и искусства. Губернская Казань гордится пребыванием на ее земле Г. Р. Державина, Н. И. Лобачевского, А. М. Бутлерова, Уфа — С. Т. Аксакова, М. Н. Нестерова, Вятка — М. Е. Салтыкова-Щедрина, Елабуга — Н. А. Дуровой и М. И. Цветаевой, Чистополь — едва ли не всего состава российских писателей четвертого десятилетия ХХ в., далекий Ныроб — Михаила Романова (замученного в ссылке дяди избранного через десять лет царя). В Елабуге родился и вырос И. И. Шишкин, на Вятской земле — В. М. и А. М. Васнецовы, в Уфе — М. Н. Нестеров: на их полотнах на уровне высших достижений мировой культуры запечатлены прикамские пейзажи и региональный колорит. На прикамской земле родились или сформировались как деятели культуры П. И. Чайковский, Ф. И. Шаляпин,
C. П. Дягилев, М. А. Осоргин, Р. Х. Нуриев, Н. А. Павлова, ученые масштаба изобретателя радио А. С. Попова.
У истоков национальной интеллигенции стоят Кул Шариф, Салават Юлаев, А.-З. Валиди (Валидов), Г. Е. Верещагин, Габ-дулла Тукай, Мажит Гафури, Кузебай Герд, П. И. Субботин-Пермяк. К сожалению, некоторые из этих выдающихся людей были противниками московской государственности, но это исторически объяснимо, и мы вправе ожидать от ученых и публицистов национальных республик точной расстановки акцентов, подчеркивания вклада исторических деятелей в общецивилиза-ционный и культурный процесс, а не моментов роковых разногласий. Всесоюзной известности, в масштабах бывшего СССР,
достигли представители и воспитанники национальных «отрядов» интеллигенции — М. М. Джалиль, Мустай Карим, Н. Г. Жиганов, Р. И. Ибрагимов, всероссийской — Х. А. Якупов, В. Д. Гуляев, Ф. А. Гаскаров. Взвешенной политикой вошли в историю России в нелегкие 1990-е гг. возглавлявшие национальные автономии А. А. Волков, М. Г. Рахимов, М. Ш. Шаймиев.
Средоточием формирования, развития и функционирования интеллигенции выступает город. Выдающейся заслугой руководства Татарстана является нынешнее состояние Елабуги. Немало делается в Кунгуре, Соликамске. Ожидают своей очереди Чистополь, Усолье, Добрянка, Пожва, Чердынь, Сарапул и, как уникальное «гнездо» крепостной интеллигенции, поселок Ильинский. Приоритеты и лидерство краевого, областного и республиканского центров региона в рассматриваемой сфере очевидны. К сожалению, и в них есть проблемы с сохранением исторического и культурного наследия. Между тем в свое время в Казани был создан один из первых университетов в России, в Перми — первый университет на Урале. Эти города имеют приоритет в открытии типографий, формировании оперы и балета.
Заметим всё же, что достижения эти в значительной мере являлись результатами усилий приезжих деятелей отечественной культуры, тесно связанных со столичными художественными кругами. К тому же в 20—30-е гг. ХХ века Пермское Прикамье и Удмуртия, находясь в административном подчинении соседей, если и сохраняли свой творческий потенциал, то не имели всех возможностей для его реализации и наращивания. Были проблемы в этом отношении и в первые послевоенные годы: государственные средства и дотации шли в первую очередь на восстановление пострадавших от нашествия областей. В то же время нельзя не видеть, что именно в годы Великой Отечественной войны Прикамье получило мощный творческий импульс в связи с пребыванием в регионе видных деятелей искусства, театральных коллективов, творческих организаций, музейных коллекций. Эти обогащающие возможности максимально использованы, в частности, в Перми, где с получением благоприятных условий для самореализации были заложены основы существования и традиций собственно региональной художественной интеллигенции. Есть основания отнести начало данного процесса к периоду «оттепели» 1950—60-х гг.
Последнее подтверждается и улучшением материальной базы (реконструкция зданий театра оперы и балета, художественной галереи; открытие ТЮЗа, культурно-просветительного училища; предоставление творческим деятелям квартир, мастерских и т. п.). В этот период пермские артисты начинают успешно выступать на столичных сценических и концертных площадках, за рубежом. Выявляются классики региональной культуры, среди которых уже сегодня с уверенностью можно назвать, вслед поэту В. В. Каменскому и художнику П. И. Субботину-Пермяку, литераторов В. И. Радкевича, А. Л. Решетова, Л. И. Давыдычева, театральных деятелей Л. В. Мосолову, И. Т. Бобылева, корифеев балета Л. П. Сахарову, Е. А. Панфилова, композитора Е. А. Клещина и др.
В XX в. заметно усилилась географическая «перетасовка» народонаселения великой страны: немало высококвалифицированных специалистов оказались в нашем крае то как эвакуированные в годы войны, то как энтузиасты пятилеток, то как узники печально известного ГУЛАГа. В советские годы резко возросла вертикальная социальная мобильность, что выразилось в мощном пополнении интеллигенции, особенно технической, за счет выходцев из рабочих и крестьян (не в этом ли одна из предпосылок нового мощного имперского взлета российской цивилизации?).
При этом прикамская интеллигенция оставалась поистине многонациональной. Так, к 1965 г. из 19 руководящих работников, возглавлявших театры и филармонию г. Перми, 9 называли себя евреями, 6 — русскими, остальные — белорус, грузин, туркмен и грек; в артистическом составе плодотворно трудились украинцы, татары, немцы, армяне, поляки5. Такую картину для региона можно считать достаточно типичной. Кстати, последнее обстоятельство явилось одной из предпосылок формирования пермского театрально-художественного феномена, наличие которого неоднократно фиксировалось в 70-е гг. и так неосмотрительно оспаривается сегодня.
В качестве центров интеллектуального и художественного творчества в послевоенные десятилетия в Пермском крае выделяются Соликамск — в частности, высокой музейной культурой; Березники — например, формированием второго в Пермском Прикамье центра классического балета; Лысьва — стабильно
работающим драматическим театром; Чайковский — удачным архитектурным обликом. Особую роль играют художественные традиции Коми-Пермяцкого округа: достаточно вспомнить о достижениях в сферах литературы, театрального, изобразительного, музыкального искусства.
При всем том нельзя не обратить внимания на периодические, в той или иной форме, сокращения ассигнований учреждениям культуры, на недостатки собственной системы подготовки кадров по целому ряду направлений творческой деятельности, на отсутствие у многих мастеров необходимых условий для работы — помещений, материалов и т. п., на элементы управленческого бюрократизма.
Впрочем, с этими и подобными явлениями интеллигенция сталкивалась всегда и преодолевала их самим фактом своего существования.
Примечания
1 Баньковский Л. Пермистика : заметки об истоках пермской региональной культуры : науч.-попул. прил. к газ. «Мысль». Пермь, 1991.
2 Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1993. С. 526.
3 Оборин В. А. Пермские князья: кто они? // Страницы истории Урала : сб. ст. и информ. материалов. Пермь, 1995. Вып. 2. С. 17.
4 Харитонова Е. Д. Город Пермь в системе политической ссылки в XIX — начале XX вв. // Город мой Пермь : тез. науч.-практ. конф. Пермь, 1993. С. 9.
5 Государственный архив Пермского края. Ф. Р-927. Оп. 1. Д. 438. Л. 3—5, 7.
