CC BY
8Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 127—131. Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1):127—131.
ПУБЛИЧНО-ПРАВОВЫЕ (ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫЕ) НАУКИ
Научная статья УДК 342.72/.73
https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-127-131 NIION: 2007-0062-1/24-021
EDN: https://elibrary.ru/PEWOPW MOSURED: 77/27-004-2024-01-221
Имплицитность основных обязанностей человека и гражданина как способ реализации запрета в конституционно-правовом регулировании
Марат Вильданович Саудаханов
МИРЭА — Российский технологический университет, Россия, Москва, viento_del_norte@bk.ru
Аннотация. В статье анализируется проблематика имплицитных основных обязанностей человека и гражданина в рамках отечественного конституционно-правового регулирования. В работе предпринята попытка обосновать взаимосвязь конституционных запретов и основных обязанностей через призму способа конституционно-правовой регуляции. Автор в своей статье проанализировал некоторые особенности неявных конституционных обязанностей и формы их воплощения. Некоторое внимание автор уделяет конкретизации «скрытых» конституционных обязанностей граждан и осмыслению их юридической сущности. Кроме того, в исследовании затрагивается вопрос значимости конституционных обязанностей как важнейшего сегмента правового статуса личности.
Ключевые слова: Конституция, правовой статус личности, конституционные обязанности, конституционные запреты, баланс прав и обязанностей, имплицитность конституционно-правового регулирования
Для цитирования: Саудаханов М.В. Имплицитность основных обязанностей человека и гражданина как способ реализации запрета в конституционно-правовом регулировании // Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 127—131. https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-127-131. EDN: https://elibrary.ru/PEWOPW.
PUBLIC LEGAL (STATE LEGAL) SCIENCES
Original article
The implicitness of the basic duties of a person and a citizen as a way to implement the prohibition in constitutional and legal regulation
Marat V. Saudakhanov
MIREA — Russian Technological University, Russia, Moscow, viento_del_norte@bk.ru
Abstract. The article analyzes the problems of implicit basic duties of a person and a citizen within the framework of domestic constitutional and legal regulation. The paper attempts to substantiate the relationship between constitutional prohibitions and basic duties through the prism of the method of constitutional and legal regulation. In his article, the author analyzed some of the features of implicit constitutional duties and the forms of their implementation. The author pays some attention to the concretization of the "hidden" constitutional duties of citizens and the understanding of their legal essence. In addition, the study addresses the issue of the importance of constitutional duties as the most important segment of the legal status of an individual.
Keywords: The Constitution, the legal status of the individual, constitutional duties, constitutional prohibitions, balance of rights and obligations, implicitness of constitutional and legal regulation
For citation: Saudakhanov M.V. The implicitness of the basic duties of a person and a citizen as a way to implement the prohibition in constitutional and legal regulation // Obrazovaniye. Nauka. Nauchnyye kadry = Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1):127—131. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-127-131. EDN: https://elibrary.ru/PEWOPW.
© Саудаханов М.В., 2024
Актуальность заявленной темы заключается в том, что ученые-конституционалисты в своих исследованиях все чаще обращаются к проблематике конституционных обязанностей человека и гражданина. При этом авторы нередко подчеркивают сложившуюся раз-балансированность правового положения личности в аспекте нормативного соотношения прав и обязанностей, которые опосредованы Конституцией Российской Федерации.
Стоит отметить, что в спектре внушительного перечня прав и свобод личности, отраженных в Основном законе, нормативные позиции, отсылающие к обязанностям человека и гражданина, демонстрируют достаточно скромные объемы. Тем не менее, подобный дисбаланс является обманчивым и видимое доминирование диспози-тивной составляющей правового статуса человека не заслоняет тот внушительный каталог долженствований, которые обязана реализовывать личность в рамках сложившейся отечественной системы правовой регуляции.
Безусловно, нельзя вести речь о том, что российский законодатель, следуя либеральным веяниям, намеренно ограничил в тексте Основного закона перечень норм, закрепляющих обязанности личности. При этом сама юридическая сущность конституционных обязанностей является крайне значимой в структуре социальных связей. В частности, по мнению Б.С. Эбзеева, конституционные обязанности выражают «сбалансированное единство коренных интересов личности и общества» [12, с. 188]. И, действительно, именно обязанности субъектов правоотношений выступают непременным условием реализации их прав. В связи с этим следует акцентировать внимание на категориальном аппарате и юридическом бытии конституционных обязанностей человека и гражданина.
Итак, отечественная правовая доктрина отражает несколько подходов к определению категории «юридическая обязанность». Ряд авторов, в частности Н.Г. Александров и Г.В. Мальцев, осмысляют юридическую обязанность как категорию через призму должного поведения, которая представляется антиподом субъективному праву как возможному поведению субъекта правоотношений [1, с. 226; 9, с. 71]. В этой связи традиционно мы обращаемся к лингвистическому инструментарию, и в Словаре русского языка без труда находим, что «должное» понимается как «нужное», «соответствующее» [10, с. 149]. Следовательно, под мерой должного поведения субъекта правоотношений можно увидеть такое поведение, которое является социально полезным
со стороны общества и публичной власти. Качество полезности закладывается в сущность должного поведения субъекта правоотношений, отражаясь в нормативной базе государства.
Подобный концептуальный взгляд не является в отечественной юридической науке единственным, так как подходы к определению юридической обязанности достаточно разносторон-ни. К примеру, некоторые исследователи и признанные мэтры отечественной юридической догматики, такие как С.С. Алексеев [2, с. 316], С.Н. Братусь [4, с. 11], Н.В. Витрук [5, с. 140], С.Ф. Кечекьян [7, с. 60], Ю.Г. Ткаченко [11, с. 158] и ряд других авторов видят в юридической обязанности необходимость реализации определенных действий.
Опираясь на суждения указанных ученых, можно представить юридическую обязанность как общественно необходимое поведение субъекта правоотношений, которое призвано способствовать удовлетворению интересов управомоченно-го лица. Примечательно, что две указанных трактовки юридической обязанности ни в коем случае не исключают, а органично дополняют друг друга. Так, по мнению Б.С. Эбзеева, категории «необходимого» и «должного» не противоречат друг другу, по крайней мере — в сущностном аспекте. Так, первый подход акцентирует внимание на обязанностях личности как члена общества и гражданина государства, а второй отсылает нас к самому носителю долженствования [8, с. 284]. Здесь важно то, что плюрализм мнений относительно подходов к осмыслению правовой природы юридической обязанности (в том числе конституционной) анализируется в направлении государственной воли и роли публичной власти в нормировании поведения субъекта в целях реализации публичного и частного интересов сообразно текущим потребностям общественного развития.
В русле исследуемой проблематики видится, что конституционная обязанность тесно связана с текущей политико-правовой, социально-экономической и культурно-этической конъюнктурой и отражена в Основном законе страны как необходимость определенного поведения, которое в свою очередь является социально полезной моделью в рамках текущих правоотношений. Кроме того, пределы субъективного права как правового антонима юридической обязанности очерчиваются последней. Подобный алгоритм обладает диалектическим единством и борьбой противоположностей, так как здесь имеют место и антагонизм, и взаимное дополнение ради целей реализации публичного и частного интересов.
Сама по себе категория должного поведения, закрепленная в Конституции РФ, оформляет конституционные обязанности, наделяя их необходимым регулятивным импульсом, так как текст Основного закона обладает не просто идеологическим (концептуальным) значением, но и реализует принцип прямого действия [6, с. 27].
Стоит отметить, что конституционные обязанности являются не просто регулятивным комплексом по нормированию необходимого и социально значимого поведения субъектов правоотношений. Основные долженствования служат преградой для «беспредельной» реализации субъективного права, которое в том числе выражается в форме злоупотребления правом. В качестве примера можно привести популярную на западе концепцию естественного права, ключевое место в которой занимает нормативно-судебная акцентуация на субъективном праве индивида. При этом важную роль у представителей договорной доктрины, главным родоначальником которой выступал английский философ и педагог Дж. Локк, играет идея естественного права, т.е. такого права, которое не зависит от воли государства и, если следовать логике, всего общества. Сущность любого субъективного права, в том числе права «естественного», — его имманентная ограниченность, так как индивид, функционируя в рамках общественных связей, по сути своей не может реализовывать свои субъективные права, не неся при этом обязанностей. При этом сами субъективные права будут ограничены в любом случае независимо от того, имеются ли в наличии органы государственной власти. Сам факт социализации накладывает на поведение индивида своей отпечаток, заставляя его соизмерять свои поступки с интересами всего общества. Непонимание того простого факта, что именно юридическая обязанность играет ключевую роль в аспекте реализации субъективного права, приводит к концептуальной ошибке на уровне всего правопорядка государства. В качестве наиболее красочного примера можно привести североамериканское политическое движение Black Lives Matter (BLM, в переводе с англ. — «жизни черных имеют значение»), которое, прикрываясь правозащитными лозунгами, по сути, санкционировало массовое беззаконие и перманентную анархию. Еще одним примером излишней нормативной акцентуации на кластер субъективных прав является околополитическое движение Me Too (или #MeToo, в переводе с англ. — «я тоже»), в рамках которого преимущественно американские женщины без должного процессуального оформления доказательной базы обвиняли муж-
чин в сексуальных домогательствах. В этой связи именно обязанности субъекта правоотношения видятся ключевым сегментом правового положения человека и гражданина.
При реализации должного поведения в области конституционно-правового регулирования человек может функционировать в активной форме, к примеру, платить налоги. Он может также находиться и в статике социальных связей, воздерживаясь от определенного, запрещенного нормами права поведения. В последнем реализуется запрет как способ правового регулирования.
Если обратиться к тексту Конституции РФ, например к ч. 3 ст. 17, можно отметить наличие фактического запрещения злоупотребления своим субъективным правом, т.е. нарушать права и свободы других лиц.
По своей природе запрет является сложной, противоречивой юридической категорией. Так, С.С. Алексеев считает, что запрещение фиксирует неприкосновенность определенных правоотношений, их незыблемость. Ученый полагает, что в регулятивном плане запрет — это реализация должного поведения в статике, воздержание от реализации запрещенных правом действий [3, с. 46]. В сущности, возникает крайне лапидарная формула, что «всякий запрет — это обязанность, но не каждая обязанность — это запрет».
В этой связи можно положительно утверждать, что конституционная обязанность реализуется как в активной, так и в пассивной форме. При этом первая предполагает осуществление социально полезного поведения субъекта, а вторая — предписывает запрет на совершение таких действий, которые способны причинить вред обществу, государству и личности. Подобная классификационная трактовка конституционных обязанностей не является некой новацией, однако обычно в исследованиях акцент делается на первой форме, как наиболее ярко выражающей концептуальную сущность долженствования как правовой категории.
Если отталкиваться от указанной выше классификации обязанностей, то анализ Конституции РФ демонстрирует широкий спектр имплицитных долженствований. Так, наряду с такими конституционными обязанностями, которые предполагают активное поведение (соблюдать законы, уплачивать налоги, беречь природу и т.д.), можно увидеть и перечень запретов, т.е. обязанностей имплицитного характера. Среди таковых фигурирует запрет на создание и участие в таких общественных объединениях, дея-
тельность которых может противоречить законодательству страны (ч. 5 ст. 13). В качестве имплицитной конституционной обязанности в ч. 2 ст. 21 Конституции РФ фигурирует и запрет на использование пыток и чрезмерного насилия в качестве наказания. Не обращая внимание на некоторую нормативную размытость такой категории, как «пытки» и «насилие», можно четко зафиксировать, что указанный запрет адресует к механизму имплицитного воздействия в аспекте формирования комплекса конституционных обязанностей человека и гражданина.
Подобных примеров, указывающих на неявные конституционные обязанности, можно привести массу. Однако в рамках настоящей статьи важно не их количество, а сам факт возможности имплицитного нормирования Конституцией важнейших правоотношений. Подобный правотворческий алгоритм тем более важен, что Основной закон обладает механизмом прямого действия и ниторативно формирует весь национальный правопорядок.
В заключение статьи необходимо отметить, что в качестве общей спецификации конституционных обязанностей, реализованных через имплицитные механизмы запрещения, имеет место важный признак, выражающийся в пассивной реализации долженствования. Субъекту конституционных правоотношений необходимо в функциональном отношении лишь воздерживаться от запрещенных законодательством действий. При этом имплементация запрещающих положений выражается в длящемся, хронологически растянутом, постоянном процессе соблюдения запретов. Законопослушному гражданину важно понимать саму природу запретов таким образом, что они формируют обязанность пассивного характера, несение которой не менее, а может быть, более значимо, чем активное исполнение юридической обязанности. Кроме того, следует подчеркнуть, что юридическая сущность активных и пассивных обязанностей расположена в плоскости социального консенсуса и баланса интересов личности, общества и государства. И, что важно, природа юридической обязанности, в том числе конституционного долженствования, заключается в очерчивании пределов субъективных прав, т.е., с одной стороны, способствует их реализации, а с другой — ограничивает злоупотребление правом.
Список источников
1. Александров Н.Г. Право и законность в период развернутого строительства коммунизма. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1961. 271 с.
2. Алексеев С.С. Проблемы теории права. Курс лекций в двух томах. Т. 1. Свердловск, 1972. 396 с.
3. Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М.: Юрид. лит., 1989. 288 с.
4. Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1950. 368 с.
5. Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе. М.: Наука, 1979. 229 с.
6. Грошев С.Н., Саудаханов М.В. Концептуальное значение текстов основного закона // Конституция: воплощение ценностей верховенства права, гражданского общества и современного государства: сб. материалов Всерос. науч.-практ. конф., Иркутск, 17 декабря 2021 г. Иркутск: Восточно-Сибирский институт МВД России, 2021. С. 26—28.
7. Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М.: Изд-во АН СССР, 1958. 187 с.
8. Конституционные права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации: учебник для вузов / под ред. О.И. Тиунова. М.: Норма, 2005. 608 с.
9. Мальцев Г.В. Социалистическое право и свобода личности. Теоретические вопросы. М.: Юрид. лит., 1968. 143 с.
10. Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. 18-е изд., стер. М.: Русский язык, 1986. 795 с.
11. Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. М.: Юрид. лит., 1980. 176 с.
12. Эбзеев Б.С. Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности: монография. М.: Норма, 2008. 384 с.
References
1. Alexandrov N.G. Law and legality in the period of the expanded construction of communism. Moscow: State Publishing House of Legal Literature, 1961. 271 p.
2. Alekseev S.S. Problems of the theory of law. A course of lectures in two volumes. Vol. 1. Sverdlovsk, 1972. 396 p.
3. Alekseev S.S. General permits and general prohibitions in Soviet law. Moscow: Yurid. lit., 1989. 288 p.
4. Bratus S.N. Subjects of civil law. Moscow: State Publishing House of Yurid. lit., 1950. 368 p.
5. Vitruk N.V. Fundamentals of the theory of the legal status of the individual in a socialist society. M.: Nauka, 1979. 229 p.
6. Groshev S.N., Saudakhanov M.V. The conceptual meaning of the texts of the basic law // Constitution: the embodiment of the values of the rule of law, civil society and the modern state: collection of materials of the All-Russian Scientific and Practical Conference, Irkutsk, December 17, 2021 Irkutsk: East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2021. pp. 26—28.
7. Kechekyan S.F. Legal relations in a socialist society. Moscow: Publishing House of the USSR Academy of Sciences, 1958. 187 p.
8. Constitutional rights and freedoms of man and citizen in the Russian Federation: textbook
for universities / edited by O.I. Tiunov. M.: Norm, 2005. 608 p.
9. Maltsev G.V. Socialist law and personal freedom. Theoretical questions. Moscow: Yurid. lit., 1968. 143 p.
10. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian language / edited by N. Y. Shvedova. 18th ed., ster. M.: Russian language, 1986. 795 p.
11. Tkachenko Yu.G. Methodological issues of the theory of legal relations. M.: Jurid. lit., 1980. 176 p.
12. Ebzeev B.S. Personality and the state in Russia: mutual responsibility and constitutional duties: monograph. M.: Norm, 2008. 384 p.
Информация об авторе
М.В. Саудаханов — доцент кафедры государственно-правовых дисциплин МИРЭА — Российского технологического университета, кандидат юридических наук, доцент.
Information about the author M.V. Saudakhanov — Associate Professor of the Department of State and Legal Disciplines of MIREA — Russian Technological University, Candidate of Legal Sciences, Associate Professor.
Статья поступила в редакцию 29.01.2024; одобрена после рецензирования 29.02.2024; принята к публикации 15.03.2024.
The article was submitted 29.01.2024; approved after reviewing 29.02.2024; accepted for publication 1 5.03.2024.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЮНИТИ-ДАНА» ПРЕДСТАВЛЯЕТ
ВЕЩНЫЕ ПРАВА И ИХ ЗАЩИТА
Вещные права и их защита. Учебник. Гриф МУМЦ " Профессиональный учебник". Гриф НИИ образования и науки / Под ред. Р.А. Курбанова, [А.И. Коновалов и др.]. 239 с.
ISBN: 978-5-238-03636-6
Учебник содержит систематизированное изложение материала, посвященного актуальным проблемам вещного права. Наряду с изложением положений действующего гражданского законодательства представлены различные доктрины вещного права и точки зрения по обсуждаемым проблемам, а также практика применения гражданско-правовых норм.
Для студентов и аспирантов юридических вузов и факультетов, преподавателей, научных и практических работников, а также всех, кто интересуется актуальными вопросами вещного права.
