CC BY
11
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.И. Бриллиантов
Император Константин Великий и миланский эдикт 313 года
Опубликовано:
Христианское чтение. 1914. № 11. С. 1398-1422.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Императоръ Константинъ Великій и миланскій эдиктъ
818 годаL).
fI№HIIO о двухъ эдиктахъ Константина и Ликинія въ обоихъ его видахъ, какъ оно высказано было и Валуа и Кеймомъ 1 2), въ концѣ 60-хъ годовъ и въ дальнѣй-J шее время было противопоставлено нѣкоторыми учеными [ (Гунцикеръ 1868. Цанъ 1876. и другіе) то естественное соображеніе, что въ отмѣненномъ закономъ 313 г. предыдущемъ ограничительномъ законѣ въ § 3 гре-
ческаго текста, ура^тос въ § 6) нѣтъ никакой необходимости усматривать особое постановленіе самихъ же Константина и Ликинія: имѣются въ виду здѣсь и отмѣняются ограничительныя условія для христіанъ въ дополнительномъ письмѣ къ извѣстному эдикту Галерія 311 г., изданномъ отъ имени не только Галерія, но и Константина и Ликинія. Это предположеніе было потомъ принято многими изслѣдователями. Въ новѣйшее время обстоятельный разборъ мнѣній Валуа и Кейма далъ Бильмейеръ 3).
1) См. февральскую книжку. На стр. 142, строка 5 снизу, вмѣсто
„Ликинія“ должно быть „Максимина“: 148, строка 16 сверху, вмѣсто „nomine“— „nomine uidebantur“: 149, строка 12 снизу слѣва, вмѣсто „со-lenda“— „colenclo“; 149, строка 6 снизу справа, вмѣсто —„тірлѵ“.
2) Bihlmeyer въ Theol. Quartalschrift, 1914, S. 91, указываетъ, что сходное съ гипотезой Кейма мнѣніе высказавъ еще ранѣе Othmar Rauscher, Geschichte der christl. Kirche. II (1829) 207 i.
3) K. Bihlmeyer, Das angebliche Toleranzedikt Konstantins von 312. Mit Beiträgen zur Mailänder Konstitution (313), въ Theol. Quartalschrift, XCVI, 1914, S. 65—100, 198—224. Кромѣ 0. Humiker, Zur Regierung und Christenverfolgung des Kaisers Diokletianus und seiner Nachfolger 303—313, въ Büdinger’s Untersuchungen zur römischen Kaisergeschichte. II. Leipzig
Но если, такимъ образомъ, устранялся, какъ не существовавшій на дѣлѣ, эдиктъ Константина и Ликинія 312 г., то на ряду съ этимъ выдвинуто было опять въ новое время мнѣніе, отрицавшее существованіе и эдикта 313 года.
Въ 1891 г., въ то время какъ, между прочимъ, Буассье заявлялъ, что миланскій эдиктъ «есть одинъ изъ тѣхъ документовъ древней исторіи, которыми мы обладаемъ несомнѣнно въ ихъ цѣлости» *), извѣстный изслѣдователь константиновекой эпохи, Зееккъ, независимо, повидимому, отъ указаній Манси и Клинтона, въ небольшой статьѣ подъ заглавіемъ: «Такъ называемый миланскій эдиктъ», обратилъ опять особое вниманіе на то обстоятельство, что документъ, находящійся у Лактанція, есть именно не болѣе лишь какъ письмо Ликинія виѳинскому президу 2). Считая и документъ у Евсевія переводомъ также Ликиніева письма, которое послано было и въ Палестину, гдѣ жилъ Евсевій, Зееккъ выступилъ съ рѣшительно заявленнымъ мнѣніемъ, что и существовало на дѣлѣ только именно это нпкомидійскоѳ письмо Ликинія. Значеніе оно имѣло мѣстное, лишь для востока: имъ отмѣнялись тѣ ограниченія, которыми со стороны Максимина парализовано
1868, S. 246, и Th. Zahn, Konstantin der Grosse und die Kirche. Hannover 1876. S. 34 f. (перепечатывалось въ Th. Zahn, Skizzen aus dem Leben der Alten Kirche), Бильмейеръ (215) перечисляетъ еще цѣлый рядъ авторовъ, которые держатся того же, обосновываемаго имъ самимъ мнѣнія, что закономъ 313 г. отмѣнялись изданныя еще при Галеріи ограниченія (Harnack, Mason, Uhlhorn, Antoniades, Hilgenfeld, Görres, Belser, Allard, Möller-Schubert, Schwartz, Workmann, Schnyder, Funk, Krüger, Wittig). Другіе ученые, тоже отвергая гипотезу о двухъ эдиктахъ, полагаютъ, что подъ отмѣняемымъ въ законѣ 313 г. постановленіемъ нужно разумѣть извѣстное письмо Максимина Савину 312 г. и, можетъ быть, письмо Савина 311 г. (Seeck, Hülle, Carassai, ср. разборъ у Bihlmeyer’a, 205—213), или что аѵтг'расгг, въ § 3 есть эдиктъ Галерія, но 7раар.ата въ § 6—указы Максимина (Linsenmayer, Duchesne, Gwatkin, cp. у Bihlmeyer’a, 213—214; того же мнѣнія держится De Bacci Venuti), или, наконецъ, что это суть инструкціи, данныя Ликиніемъ правителямъ своихъ провинцій раньше, въ 311—313 гг. (Batiffol, въ Bulletin d’ancienne litter, ct d'archeol. chretiennes. 1914. 249).
г) G. Boissier, La fin du paganisme. I. Paris 1891. p. 50 (первоначально было напечатано въ Revue des deux mondes, 1887, t. LXXX1I, 521): „C’est done l’un des documents de Г histoire ancienne que nous sommes le plus siirs de posseder dans leur integrite“.
’•) 0. Seeck, Das sogenannte Edikt von Mailand, въ Zeitschrift iiu* Kirchengeschichte. XII. 1891, S. 381—386.
было въ его области значеніе эдикта Галерія. Въ заглавіи •его, тѣмъ не менѣе, должно было стоять, по предположенію Зеекка, будто бы, не только имя самого Ликинія и имя Константина, но также и имя Максимина, такъ какъ хотя онъ и былъ разбитъ Ликиніемъ 30 апрѣля, но безъ согласія Константина не могъ еще быть объявленъ лишеннымъ престола. Такимъ образомъ, какъ формулируетъ свое мнѣніе самъ Зееккъ, обычно называемый «миланскимъ эдиктомъ» документъ «во-первыхъ, вовсе не есть эдиктъ, во-вторыхъ, изданъ не въ Миланѣ, въ третьихъ, не Константиномъ, и въ четвертыхъ, не устанавливаетъ юридической вѣротерпимости, которою христіане давно уже пользовались, для всего государства, но содержаніе его имѣетъ гораздо болѣе ограниченное значеніе» 1). Изданнаго въ Миланѣ Константиномъ и Ликиніемъ эдикта о христіанахъ съ общимъ значеніемъ вовсе не было. Въ 312 г. со стороны Константина были лишь посланы письма Максимину 2).
Въ результатѣ получалось, что Константинъ не издавалъ никакого общаго закона въ пользу христіанъ; былъ лишь раньше изданъ эдиктъ Галеріемъ въ 311 г.,—а для востока затѣмъ въ 313 г. издано еще адресованное къ мѣстнымъ властямъ узаконеніе Ликинія.
На защиту существованія эдикта Константина 313 г. противъ Зеекка немедленно выступилъ Гёрресъ (1892), съ давнихъ поръ занимавшійся исторіей гоненій на христіанъ, въ частности эпохи Діоклетіана 3). Онъ, между прочимъ, вполнѣ справедливо отмѣтилъ, что документъ 313 г. вообще даетъ христіанамъ на дѣлѣ гораздо болѣе, чѣмъ эдиктъ Галѳ-рія 311 г., и что исходить это новое узаконеніе во всякомъ случаѣ должно, въ концѣ концовъ, отъ Константина, а не отъ Ликинія съ его языческимъ по существу настроеніемъ. Но отстаивая фактъ изданія эдикта въ Миланѣ, Гёрресъ призналъ, что сохранился у Лактанція и Евсевія именно лишь документъ, изданный Ликиніемъ, а «архетипъ» эдикта, древнѣйшая первоначальная форма его, тотъ видъ, въ какомъ онъ былъ обна-
*) 381.
2) О. Seeck, Geschichte des Untergangs der antiken Welt. I. 3 Aufl. Berlin 1910, S. 147.
Eine Bestreitung des Edicts von Mailand durch 0. Seeck. Kritisch, beleuchtet von Fr. Görres, въ Zeitschrift für wissenschaftliche Theologie, XXXV. 1892, S. 282—295.
родованъ Константиномъ и Ликиніемъ въ 313 г. («въ началѣ марта») для префектовъ преторіи, не дошелъ до насъ. Какихъ-либо соображеній по вопросу объ отношеніи имѣющихся у Лактанція и Евсевія текстовъ къ предполагаемому «архетипу» авторъ не высказываетъ. Между тѣмъ, очевидно, къ этому вопросу должна была сводиться, при такой постановкѣ дѣла, дальнѣйшая задача изслѣдованія.
Итальянскій историкъ К р и в е л л у ч ч и, въ то же время (1892), въ самомъ текстѣ Ликиніева рескрипта находилъ указаніе на способъ его происхожденія: ненужныя повторенія въ немъ свидѣтельствуютъ, что онъ есть передѣлка миланскаго документа, компиляція изъ него, произведенная такимъ образомъ, что къ тексту послѣдняго присоединены мѣста, имѣющія отношеніе къ «рескриптамъ» Максимина 1). Въ миланскомъ законѣ содержались, по его мнѣнію, опредѣленія какъ о религіозной свободѣ, такъ и о возвращеніи христіанамъ отнятыхъ храмовъ и имущества 2).
Попытку выполнить указанную задачу и опредѣлить болѣе или менѣе точно отношенія сохранившагося рескрипта къ его «архетипу» представилъ Гюл л е (1895), въ своемъ изслѣдованіи о толерантныхъ указахъ римскихъ императоровъ въ пользу христіанства 3). Соглашаясь съ Зееккомъ въ томъ, что дошедшій до насъ документъ въ цѣломъ не есть эдиктъ, что онъ получилъ начало не въ Миланѣ и не отъ Константина, а есть никомидійскій рескриптъ Ликинія, онъ, однако, думаетъ, что въ этомъ рескриптѣ не только указывается на изданіе въ Миланѣ прави-
г) А. Сггѵеііиссі, L’editto di Milano, въ Studi storici. I. Pisa 1892, p. 250: [rescritto liciniano] „fosse piuttosto una rifusione, una rabberciatura di quello di Milano, cioe quello stesso coli’ aggiunta dei luoghi che accen-nano ai rescritti di Massimino“. Приведено у De Bacci Venuti, 323. Какъ представитель подобнаго же мнѣнія, здѣсь указывается еще С. Carassui, La politica religiosa di Costantino il Grande, въ Archivio storico della Society, Romana di Storia patria, XXIV, 1901, p. 102—103. Кривеллуччи признавалъ сначала (въ книгѣ Della fede storica di Ensebio nella vita di Costantino. Livorno 1888, p. 123 s., у Sesan'a,, 149) эдикты и Галерія, и миланскій, намѣренно искаженными (adnlterati) Евсевіемъ, потомъ, въ отзывѣ о книгѣ Буассье, присоединился къ отрицательному мнѣнію Зеекка, но очень скоро затѣмъ призналъ, что „миланскій эдиктъ, хотя съ ограниченнымъ значеніемъ, существовалъ“. Cp. G. L. Perugi, Storia di una controversia, въ Roma e 1’Oriente, 1913, № 35—36, p. 7—12.
2) Cp. у Hülle, 982.
s) H. Hiille, Die Toleranzerlasse römischer Kaiser für das Christentum bis zum Jahre 313. Berlin 1895. S. 80—103.
телями особаго закона, именно эдикта, но и его содержаніе, даже, можетѣ быть, буквально и вполнѣ, передается въ томъ мѣстѣ рескрипта, гдѣ дѣлается упоминаніе о миланскомъ постановленіи. Именно, изъ эдикта онъ считаетъ заимствованными слова послѣ hoc consilium ineundum esse credidimus:
«ut nulli omnino------benevolentiamque praestare» (§ 3). Bce
прочее до этихъ словъ и послѣ составляетъ рескриптъ Лики-нія 1). Въ той части, гдѣ говорится о возвращеніи христіанамъ конфискованныхъ имуществъ, этотъ Ликиніевъ рескриптъ имѣетъ соотвѣтствіе въ рескриптѣ Константина проконсулу Анулину 2). Съ Зееккомъ Гюлле соглашается и въ томъ, что имя Максимина, не смотря на его борьбу съ Ликиніемъ, стояло въ заглавіи рескрипта; упоминаемый въ рескриптѣ другой рескриптъ (аѵтіурасрг,), содержавшій ограниченія для исповѣдниковъ христіанской религіи, есть письмо Максимина къ Савину 3). Въ сообщеніи Евсевія о посланіи «совершеннѣйшаго» закона о христіанахъ Константиномъ и Ликиніемъ Максимину сразу послѣ пораженія Максентія Гюлле видитъ, подобно Кейму, ошибку Евсевія: миланскій эдиктъ 313 г. у Евсевія оказывается существующимъ уже въ 312 г. На дѣлѣ было лишь посольство или письма со стороны Константина къ Максимину, послѣ чего тотъ, въ концѣ 312 года, и написалъ свой рескриптъ Савину 4). Къ Гюлле присоединился, напр., Шультце 5 6).
Близко къ Гюлле въ рѣшеніи вопроса о томъ, что нужно считать въ письмѣ Ликинія заимствованнымъ изъ миланскаго эдикта, стоитъ англійскій историкъ Гуоткинъ (1909) е). Но онъ уже нѣсколько расширяетъ объемъ предполагаемаго заимствованія и высказываетъ мнѣніе, что «сущность» эдикта воспроизводится вообще въ начальномъ отдѣлѣ текста документа у Лактанція: «Cum feliciter------praestare» (§ 2, 3), а
не заключается лишь въ словахъ «ut nulli-----------praestare»
(§ 3). Письмо Ликинія начинается собственно съ Quare (§ 4). На существованіе эдикта указываетъ, какъ онъ думаетъ, упо-
0 97. 2) 103. 3) 94—5. *) 63—7.
5) V. Schult ze въ Hauck’s RE3X (1901), S. 763. Въ отзывѣ о книгѣ Sesan’a въ Tlieol. Literaturblatt, 1912, S. 295, онъ называетъ лишь вопросъ ..труднымъ“ и еще ожидающимъ разъясненія.
6) Н. М. Gwatkin, Early Church History to A. D. 313. II. London 1909, p, 357—360. Введеніе у Евсевія Гуоткинъ, очевидно, относитъ къ рескрипту Ликинія, такъ какъ подъ упоминаемымъ въ немъ dvxtypatcpyj онъ разумѣетъ изданный Максиминомъ рескриптъ (357).
требленное Евсевіемъ въ заглавіи приведеннаго у него документа выраженіе «'av-typaupov ßasdixwv Stardci-ecov (= ЭДИКТЪ, по Гуоткину)». Но въ дѣйствительности Евсевій даетъ подъ этимъ заглавіемъ лишь litterae Licinii, рескриптъ Ликинія, который приводится и у Лактанція и въ которомъ Ликиній воспроизводитъ эдиктъ и предписываетъ привести его въ исполненіе. Но такая «подмѣна» (substitution) естественна. Максиминъ, конечно, не опубликовалъ эдикта на востокѣ, гдѣ жили Лак-танцій и Евсевій; весьма вѣроятно, что и Ликиній не позаботился опубликовать его тамъ снова. А въ такомъ случаѣ онъ былъ для нихъ, такъ сказать, представленъ чрезъ рескриптъ Ликинія, который они и даютъ. Рескрипту Ликинія на востокѣ соотвѣтствуетъ до нѣкоторой степени на западѣ рескриптъ Константина проконсулу Африки Анулину.
Съ мнѣніемъ, что мы имѣомъ дѣло у Лактанція и Евсевія лишь съ «рескриптомъ» Ликинія, но въ этотъ рескриптъ включенъ такъ или иначе текстъ и миланскаго постановленія, согласились въ послѣднее время (J913) итальянскіе ученые, Де Баччи Венути и Галли, и французскій ученый, аббатъ Батиффоль, но въ способѣ выдѣленія искомаго текста изъ текста рескрипта они расходятся какъ съ Гюлле и Гуотки-номъ, такъ и между собою.
Де Баччи Венути *) не только не ограничиваетъ заимствованнаго,' по его предположенію, изъ миланскаго эдикта текста въ рескриптѣ Ликинія лишь указываемымъ у Гюлле мѣстомъ, но идетъ далѣе и Гуоткина. Введеніе къ документу у Евсевія онъ считаетъ принадлежащимъ къ рескрипту Ликинія. Но все начало текста у Лактанція «Cum feliciter — — praestare» (§ 2, 3) относится имъ, подобно Гуоткину, къ эдикту. Съ Qnare (§ 4) тонъ законодательнаго акта измѣняется, и начинается изложеніе Ликинія, обращенное къ магистрату. Но въ эдиктъ входили, по нему, далѣе, и слова о возвращеніи богослужебныхъ зданій христіанамъ: «Atque hoc — — consulatur» (§ 7, 8), за исключеніемъ фразы
«de quibus etiam datis ad officium tuum litteris certa antehac forma fuerat comprehensa» (въ § 7). Онъ находитъ затѣмъ возможнымъ и изъ дальнѣйшаго текста удержать для
х) Т. De Bacci Venuti, Dalla grande persecuzione alia vittoria del Cristianesimo. Milano 1913, p. 303—339: Appendice intorno alia esistenza e al valore storico dell’ editto di Milano.
эдикта еще слова: «Hactenus fiet--------perseveret» (§ 11),
бывшія, по его предположенію, заключеніемъ эдикта 1). Если въ рескриптѣ Ликинія говорится о прежнихъ ограничительныхъ условіяхъ для религіозной свободы христіанъ, то имѣется въ виду не какой-либо законъ самихъ же Констан-стантина и Ликинія. но эдиктъ Галерія и толкованіе, данное ему Максиминомъ 2). Проектъ миланскаго закона, извѣщеніе о намѣреніи издать его. были посланы и Максимину. Объ этомъ именно и сообщаетъ Евсевій въ IX, 9, 12. Когда же Максиминъ отказался подписать его и обратился вмѣсто того съ своимъ рескриптомъ къ Савину, Константинъ и Ликиній въ мартѣ обнародовали эдиктъ отъ своего имени. Самаго эдикта Максиминъ не имѣлъ у себя и точно содержанія его не зналъ; этимъ объясняются нѣкоторые разности въ его собственномъ послѣдующемъ эдиктѣ отъ миланскаго эдикта: онъ не дѣлаетъ, напр., различія, говоря о возвращеніи имущества христіанамъ, между церковнымъ имуществомъ и собственностью частныхъ лицъ, что могло находиться въ миланскомъ эдиктѣ и было повторено Ликиніемъ въ его рескриптѣ. Тѣмъ болѣе нельзя думать, что онъ подписалъ этотъ документъ, такъ какъ тогда онъ долженъ бы въ своемъ послѣднемъ эдиктѣ дать христіанамъ еще что-нибудь большее, а не оставаться въ предѣлахъ Ликиніева рескрипта. Изложенное представленіе о ходѣ дѣлъ должно, по автору, подтверждать правдивость сообщеній Евсевія 3).
Еще болѣе расширяетъ предполагаемый сохранившійся въ рескриптѣ текстъ эдикта Галли 4 5). Повторяя частію разсужденія Де Баччи Венути, кромѣ всѣхъ тѣхъ мѣстъ, которыя отнесены къ эдикту у этого автора, онъ признаетъ относящимся къ нему и приведенное только у Евсевія введеніе; и
отдѣлъ «Et quoniam-------sperent» (§ 9); въ послѣднемъ нужно
лишь признать при этомъ слова «reddi jubebis» (обращеніе во второмъ лицѣ къ магистрату) замѣняющими какое-либо другое бывшее сначала въ эдиктѣ выраженіе, можетъ быть, «reddantur» 3). Согласно этой реконструкціи, очевидно, боль-
1) 313—323. -) 320—321. 3) 323—32S.
4) Е. GalU. L'Editto di Milano del 313, въ La Scuola cattolica, XL1. ser. V, vol. II, 1913, maggio e giuguo, p. 39 — 73.
5) 62—67. Галли, между прочимъ, указываетъ (651 для предполагаемаго „reddantur3 аналогію въ „restituantur“ въ концѣ § 7 письма Ли-ісинія; но но Брандту (232), въ рукописи стоитъ „restituant‘‘, и невѣрно
шая часть текста письма Ликинія (почти 2/з) является воспроизведеніемъ эдикта, и прибавленнымъ къ послѣднему оказывается сравнительно лишь немногое (§ 4—6, 10 и 12, и по нѣсколько строкъ въ 7 и 8, въ цѣломъ немного болѣе Ѵз всего документа по числу строкъ).
Напротивъ, Батиффоль, которому извѣстна и статья Галли, не находитъ нулшымъ въ такой степени увеличивать объемъ того, что въ рескриптѣ можно считать взятымъ изъ эдикта, и предлагаетъ свой особый опытъ реконструкціи 1). Признавая всю трудность отдѣлить съ увѣренностью текстъ эдикта отъ сопровождающаі'о его «комментарія» или «глоссы» самого Ликинія, онъ полагаетъ, что къ эдикту съ вѣроятностью можно* относить прежде всего слова о сдѣланномъ въ Миланѣ постановленіи касательно религіозной свободы. Но въ отличіе отъ Гюлле, такими словами онъ считаетъ лишь начальную тираду латинскаго текста у Лактанція: «Cum feliciter---
possit existere» (§ 2). Въ слѣдующей тирадѣ: Itaque hoc соп-
silio----credidimus, ut nulli----praestare (§ 3,=эдиктъ по
Гюлле) онъ видитъ уже лишь тавтологическую глоссу къ
указанному тексту; дальнѣйшее (Quare-------а nobis, § 4—6)
есть инструкція Ликинія магистрату. Но подобно Де Баччи и Галли, къ эдикту же онъ относитъ, далѣе, и постановленіе о возвращеніи христіанамъ богослужебныхъ зданій: «Atque
hoc------clementiam consulatur» (§ 7, 8); лишь замѣчаніе здѣсь:
de quibus------comprehensa (§ 7), нужно считать глоссою.
Все дальнѣйшее (Quae omnia въ § 8, до конца), равно и сохраненное у Евсевія начало, принадлежитъ къ рескрипту Ликинія 2). Эдиктъ изданъ былъ въ Миланѣ въ началѣ 313 г.,
нѣкоторые издатели (Le Nourry, Dübner, Fritsche) читаютъ здѣсь „restituantur“. Для гипотезы Галли, впрочемъ, это не имѣетъ особаго значенія.
]) V. Batiffol, Les etapes de la conversion de Constantin. II. Ledit de Milan, въ Bulletin d’ancienne litterature et d'archeologie chretiennes, 1913, № 4, 241-264.
2) 243—247. Относительно отдѣла „Et quoniam-----------sperent“ (§ 9)
Батиффоль (2463) не находитъ возможнымъ согласиться съ Галли, такъ какъ здѣсь, помимо произвольности предположенія Галли о чтеніи „reddantur“, слова „lege quam superius comprehendimus“ должны, по Ба-тиффолю, указывать на эдиктъ; кромѣ того, здѣсь вводятся выраженія corpus christianorum съ синонимами ecclesiae и conventicula. тогда какъ эдиктъ употребляетъ лишь названіе christiani.
не позже февраля *), и былъ сообщенъ Максимину; изданный потомъ самимъ Максиминомъ эдиктъ и отражаетъ на себѣ несомнѣнно стремленіе приспособиться къ миланскому эдикту 2). Батиффоль, такимъ образомъ, съ довѣріемъ относится къ извѣстію Евсевія объ отправленіи къ Максимину закона о христіанахъ, и думаетъ, что это было уже въ 313 г. Упоминаемыя въ рескриптѣ прежнія ограниченія для христіанъ находились въ прежнихъ инструкціяхъ Ликинія правителямъ ого провинцій 3).
Исходнымъ пунктомъ въ указанныхъ попыткахъ реконструкціи подлиннаго вида миланскаго эдикта является фактъ наименованія имѣющагося у Лактанція документа «письмомъ» (litterae) Ликинія къ президу и упоминаніе въ то же время въ этомъ письмѣ о состоявшемся въ Миланѣ узаконеніи обоихъ западныхъ правителей, которое во всякомъ случаѣ должно было
лежать въ основѣ этого письма (§ 2: haec------------ordinanda
esse credidimus [рукоп.: credimus]}. Руководящія указанія при выдѣленіи изъ него предполагаемаго текста миланскаго эдикта думаютъ находить, главнымъ образомъ, въ неодинаковомъ характерѣ изложенія въ разныхъ мѣстахъ документа, отличая въ немъ отъ выраженія законодательной воли въ общей формѣ повелительныя формулы и заявленія, прямо обращенныя къ магистрату (§ 4: quare scire dicationem tuam convenit, placuisse nobis etc., § 8 koh.: quae omnia corpori Christianorum protinus per intercessionem tuam ac sine mora tradi oportebit etc.), и объясняя повтореніе одинаковыхъ мыслей въ разной лишь формѣ присоединеніемъ къ тексту первоначальнаго миланскаго закона тавтологическихъ глоссъ въ письмѣ Ликинія. Результаты получились довольно разнообразные: то видятъ подлинный текстъ эдикта лишь въ нѣсколькихъ строкахъ письма, то отождествляютъ съ нимъ большую часть письма 4).
Но оставался въ силѣ и тотъ фактъ, что у Евсевія этотъ же но существу документъ называется не письмомъ или рескрип-
г) 242, 251. -) 249.
249. Между прочимъ, въ подтвержденіе существованія изданнаго Константиномъ и Ликиніемъ закона о христіанахъ Батиффоль указываетъ (250) на слова карѳагенскаго проконсула Эліана при допросъ Ингентія 15 февраля 314 г. (по дѣлу донатистовъ): Константинъ и Ли-киній ita pietatem Cliristianis exhibere dignautur, ut disciplinam corrumpi nolint etc. Acta purgationis Fclieis, ed. Ziwsa, p. 203.
4) Результаты могутъ быть представлены въ слѣдующемъ видѣ. Съ текстомъ эдикта отождествляютъ §§ письма Ликинія:
томъ Ликинія, а именно «закономъ» (Siaxdßeis vöuo;) Константина и Ликинія, и что при всемъ соотвѣтствіи въ общемъ греческаго перевода этого документа у Евсевія латинскому тексту у Лактанція, греческій текстъ имѣетъ совсѣмъ отсутствующее у Лактанція введеніе и, сверхъ того, представляетъ такія особенности въ частностяхъ, которыя могутъ давать основаніе видѣть въ бывшемъ подъ руками Евсевія латинскомъ оригиналѣ особую редакцію. Останавливая вниманіе на этой сторонѣ дѣла, можно было придти къ инымъ въ сравненіи съ указанными выше выводамъ.
Этимъ путемъ пошелъ и попытался весьма обстоятельно аргументировать свое особое мнѣніе о миланскомъ эдиктѣ православный ученый, профессоръ черновицкаго университета Шесанъ, въ своей книгѣ «Церковь и государство въ римско-византійскомъ государствѣ отъ Константина В. до паденія Константинополя. Т. I» (1911) *). Анализъ разностей между латинскимъ текстомъ Лактанція и греческимъ Евсевія, произведенный уже Гюлле, который, однако, не сдѣлалъ изъ него надлежащихъ выводовъ, показываетъ, по автору, что греческій текстъ не есть переводъ съ никомидійскаго рескрипта Ликинія, Но нельзя допустить и вообще, чтобы онъ былъ переводомъ съ какой-либо иной формы Ликиніева рескрипта, такъ какъ президъ Виѳиніи, конечно, не былъ уполномоченъ издавать рескриптъ въ измѣненномъ видѣ для неподвластной ему къ тому же провинціи—Палестины, и для самого Ликинія нельзя указать поводовъ посылать рескриптъ • въ Палестину именно въ такомъ измѣненномъ видѣ 2). Это есть
Hülle: 3 (съ ut nulli)
Gwatkin: 2 3
De Bacci Venuti, 2 3’ 7 (безъ de quibus — comprehensa)
Galli: введеніе у Евсевія 2 3 7 (тоже)
Ba tiff oh 2 7 (тоже)
8 (до quae 11 omuia)
8 (тоже) 9 11 8 (тоже)
*) V. Sesan, Kirche und Staat im römisch-byzantinischen Reiche. I. B. Die Religionspolitik der christlich-römischer Kaiser von Konstantin d. Gr. his Theodosius d. Gr. (313—380). Czernovitz 1911. S. 128—237: Über den Bestand, den Text und den Inhalt des Mailänder Ediktes. О текстѣ S. 168—216.
‘’) 168—181.
именно миланскій эдиктъ, только переведенный на греческій языкъ. Такъ смотритъ на этотъ документъ самъ Евсевій, и мы не можемъ не довѣрять ему. Если эдиктъ существовалъ, то невѣроятно, чтобы Евсевій не интересовался имъ и чтобы онъ не могъ получить копіи его даже и къ тому времени, когда онъ писалъ X книгу своей исторіи,—хотя впослѣдствіи, при Юліанѣ Отступникѣ, документъ этотъ могъ быть уничтоженъ въ константинопольскомъ архивѣ и не вошелъ въ кодексъ Ѳеодосія. Не въ IX, а въ X книгѣ Евсевій помѣстилъ его потому, что ко времени написанія лишь этой книги (324) документъ находился у него въ рукахъ. Рескриптъ Ликинія онъ не помѣстилъ именно потому, что это есть не болѣе какъ копія эдикта 1б).
Что у Евсевія мы имѣемъ изданный въ Миланѣ эдиктъ, это можно видѣть изъ самаго сличенія документа у Евсевія съ документомъ у Лактанція. За это говоритъ уже прежде всего названіе документа у Евсевія постановленіемъ (8іата£е^— constitute = vojxo; — edictum), а не «письмомъ» (litterae) лишь, какъ именуется онъ у Лактанція. Далѣе, введепіе въ документъ не могло бы быть опущено Лактанціемъ, если бы оно было и въ никомидійскомъ рескриптѣ, такъ какъ это было бы искаженіемъ съ его стороны всѣмъ извѣстнаго документа; не могло оно быть прибавлено и Ликиніемъ или кѣмъ-либо другимъ въ предполагаемомъ палестинскомъ рескриптѣ, такъ какъ непонятна цѣль такой прибавки; но въ миланскомъ законѣ оно было-вполнѣ умѣстно и его могъ опустить лишь самъ Ликиній въ своемъ рескриптѣ. Наконецъ, разныя характерныя особенности въ текстахъ греческомъ и латинскомъ становятся понятными именно при томъ предположеніи, что греческій переводъ сдѣланъ съ первоначальнаго текста эдикта, а текстъ у Лактанція есть уже послѣдующее воспроизведеніе эдикта съ нѣкоторыми измѣненіями. Такъ, присутствіе въ греческомъ и опущеніе въ латинскомъ текстѣ, при упоминаніи о прежнемъ указѣ съ ограничительными для свободы христіанъ условіями, которыя теперь отмѣняются, наименованія указа «нашимъ» (§ 6: гѵ тротёроі? Tj JX ш ѵ урар-рлоі, въ латинскомъ просто prius scriptis) можетъ быть легко объясняемо тѣмъ, что лишь Константинъ могъ говорить такъ по отношенію къ своей области, такъ какъ, но мнѣнію автора, онъ еще въ 312 г., находясь 13
13) 181 -9.
во время похода противъ Максентія въ верхней Италіи, и именно—тоже въ Миланѣ *), издалъ такой указъ, на востокѣ же Ликиній могъ имѣть въ виду въ данномъ случаѣ лишь прежнія распоряженія о христіанахъ Максимина. Также и нелестная характеристика этого указа, находящаяся тоже ЛИШЬ ВЪ греческомъ текстѣ (~аѵо oxdtid хаі rfjs TjjxsTepocs rpaorrjTo; аХлотріа), понятна именно лишь въ устахъ искренно расположеннаго къ христіанству Константина, а не Ликинія, который поэтому и опустилъ ее въ своемъ рескриптѣ. Въ этомъ же смыслѣ объясняются и нѣкоторыя другія особенности греческаго текста. На вопросъ, почему у Евсевія Нѣтъ обычнаго для такихъ документовъ заглавія съ перечисленіемъ именъ правителей, авторъ отвѣчаетъ предположеніемъ, что въ оригиналѣ стояли имена всѣхъ трехъ правителей, но имена подвергавшихся потомъ осужденію правителей были устраняемы изъ такихъ документовъ (сначала Максимина, уже въ 318, впослѣдствіи и Ликинія), и поэтому заглавіе не приводится у Евсевія 2).
Что касается рескрипта Ликинія у Лактанція, то это есть лишь сокращенная копія эдикта, видоизмѣненнаго, но весьма въ общемъ незначительно, примѣнительно къ мѣстнымъ обстоятельствамъ, при обнародованіи въ Никомидіи. Такъ, начало введенія, содержавшее мотивировку миланскаго совѣщанія и постановленія, опущено, и оставлено въ качествѣ введенія указаніе только на самое это совѣщаніе. Слова: «Qiiaro scire dicationem tuam convenit» (§ 4)—чему нѣтъ соотвѣтствія въ текстѣ у Евсевія—составляютъ весьма хорошій переходъ къ дальнѣйшему изложенію и придаютъ документу видъ какъ бы собственнаго рескрипта Ликинія. Но весь документъ производитъ впечатлѣніе цѣльности; авторъ протестуетъ противъ попытки Гюлле различить въ немъ разнородныя части. Ликиній «скопировалъ» лишь миланское постановленіе, а не издалъ самостоятельнаго изложенія закона о христіанахъ потому, что въ противномъ случаѣ законъ этотъ исходилъ бы отъ него, между тѣмъ какъ Ликиній вовсе не питалъ самъ и тогда особаго расположенія къ христіанамъ: повторяя лишь миланское постановленіе, онъ какъ бы слагаетъ съ себя отвѣтственность за него предъ язычниками, на которыхъ онъ потомъ и опирался въ своей борьбѣ съ Кон-
■) 35S—359. 189—207.
стантиномъ. Притомъ миланскій документъ былъ намѣренно изложенъ Константиномъ въ такой формѣ, что Ликиній безъ ущерба для своего самолюбія могъ воспроизвести его. Наконецъ, нужно имѣть въ виду, что это былъ законъ, который долженъ былъ имѣть значеніе для всей имперіи 1).
Такимъ образомъ, авторъ весьма подробно обосновываетъ свой тезисъ, предусматривая разныя возможныя противъ него возраженія.
Къ одинаковому выводу съ Шесаномъ, независимо отъ него, пришелъ католическій ученый Виттигъ (1913), которому книга Шесана сдѣлалась, по его словамъ, извѣстной уже послѣ того, какъ онъ собственнымъ изслѣдованіемъ установилъ тѣ же положенія 2). Виттигъ идетъ въ общемъ тѣмъ же путемъ сравненія текста Евсевія и Лактанція, внося при этомъ нѣкоторыя поправки къ утвержденіямъ Шесана. Онъ отвергаетъ принимаемое Шесаномъ вслѣдъ за многими другими учеными мнѣніе объ изданіи будто бы самимъ. Константиномъ еще въ 312 г. особаго указа о вѣротерпимости съ какими-то, однако, ограниченіями для христіанъ. Миланское постановле-діе направлено было само по себѣ къ отмѣнѣ ограниченій, сопровождавшихъ законъ Галерія. Это и имѣется въ виду при упоминаніи объ аѵтіурасрт) во введеніи къ документу, читаемомъ у Евсевія. Но такъ какъ законъ Галерія Максиминомъ въ его владѣніяхъ не былъ въ дѣйствительности обнародованъ, то яъ рескриптѣ Ликинія, назначавшемся именно для подвластной прежде Максимину области, это введеніе и опущено. Дальнѣйшія же упоминанія миланскаго документа о' прежнихъ ограниченіяхъ для христіанъ въ никомидійскомъ рескриптѣ могли быть сохранены, такъ какъ они могли быть отнесены къ стѣснительнымъ мѣрамъ противъ христіанъ со стороны Максимина; этимъ и объясняется опущеніе слова Лики-ніемъ3). Названіе миланскаго постановленія «эдиктомъ» Виттигъ съ своей стороны находитъ неправильнымъ, потому что этотъ актъ не имѣлъ формы императорскаго эдикта въ собственномъ смыслѣ, а появился въ видѣ рескрипта къ префектамъ прето-
>) 207—216.
2) J. Wütig, Das Toleranzreskript von Mailand 313, въ юбилейномъ изданіи F. J. Dölger, Konstantin der Grosse und seine Zeit. Fr. i. Br. 1913, S. 40—65.
3) 56-7, 64.
ріи. Эдиктомъ онъ оказывался, такъ сказать, уже въ низшей инстанціи, когда объявляли его къ общему свѣдѣнію низшіе начальники. Авторъ называетъ его поэтому «миланскимъ рескриптомъ» 1).
Между прочимъ, Виттигъ, какъ и Шесанъ, вслѣдъ за Гюлле признаетъ, что при всей достовѣрности въ общемъ извѣстія Евсевія объ изданіи «совершеннѣйшаго» закона въ пользу христіанъ Константиномъ и Ликиніемъ, Евсевіемъ допущенъ анахронизмъ, когда онъ говоритъ объ отправленіи миланскаго закона, изданнаго не ранѣе января 313 г., къ Максимину и объ изданіи затѣмъ послѣднимъ рескрипта Савину. Въ дѣйствительности Максимину было послано лишь извѣщеніе о побѣдѣ Константина надъ Максентіемъ 2).
Съ изложеннымъ мнѣніемъ Шесана и Виттига совпадаетъ по существу мнѣніе Мартруа (1914), съ тѣмъ лишь отличіемъ, что онъ прилагаетъ къ документамъ у Лактанція и Евсевія терминъ «мандатъ», а не «эдиктъ» и не «рескриптъ» 3). Въ посланіяхъ съ этимъ именемъ, содержащихъ тѣ или иныя инструкціи государей къ властямъ, какъ и въ рескриптахъ, излагается сначала мотивъ узаконенія, потомъ слѣдуетъ самая инструкція, и наконецъ, предписаніе объ опубликованіи узаконенія. Нѣтъ никакой необходимости признавать, подобно Батиффолю, еще особый эдиктъ, изданный въ Миланѣ предъ этимъ посланіемъ. Въ послѣднемъ во всякомъ случаѣ должна бы находиться прямая ссылка на него, между тѣмъ тамъ мотивируется необходимость вообще излагаемаго далѣе узаконенія. Вообще, никакихъ слѣдовъ существованія этого ненужнаго эдикта нѣтъ, имѣются лишь два неодинаково редактированныя посланія съ тождественнымъ по существу содержаніемъ, одно, вышедшее изъ канцеляріи Лишнія, у Лактанція, другое—изъ канцеляріи Константина, въ греческомъ переводѣ у Евсевія. Если въ текстѣ ихъ замѣчаются повторенія, это указываетъ не на объединеніе въ немъ съ изданнымъ ранѣе закономъ комментаріевъ къ этому закону императорской канцеляріи, какъ думаетъ Батиффоль, но объясняется самымъ способомъ происхожденія императорскихъ
О 62-3.
') Sesan, 166—7. Wütig, 52—3.
3) F. Martroye, А propos de „l’edit de Milan“, въ Bulletin d’ancienne jitterature et d’aroheolo^ie chretiennes, IY, 1914, № 1, p. 47—52.
законовъ, когда къ формулированному рѣшенію императора и и его совѣта въ «экспедиціи» потомъ подставлялись мотивы;, плохой стиль и повторенія составляютъ принадлежность и другихъ конституцій Константина. Религіозная свобода дарована была, такимъ образомъ, въ Миланѣ чрезъ простую инструкцію магистратамъ безъ объявленія правъ въ эдиктѣ.
Согласенъ съ тѣмъ же мнѣніемъ, въ вопросѣ о значеніи разностей редакцій документовъ у Лакташіія и Евсевія, и Морисъ (1911, 1914) 1). И по нему', это различіе объясняется происхожденіемъ одного изъ нихъ отъ Ликинія, другого отъ Константина. Именно, въ самомъ уже Миланѣ, по его предположенію были редактированы письма и Константина и Ликинія, которыя они потомъ разослали правителямъ своихъ областей. Litterae Licinii для его области и находимъ у Лак-танція, тогда какъ Евсевій приводитъ litterae Constantini для запада. Отсюда и объясняется разность текстовъ ихъ, и между прочимъ—отсутствіе въ письмѣ Ликинія введенія, которое было въ общемъ для обоихъ императоровъ проектѣ письма и выражало намѣреніе установить религіозную свободу безъ какихъ-либо ограниченій (une intention absolue de liberty religieuse), но Ликиніемъ устранено, чтобы не затрогивать городскихъ муниципалитетовъ и правителей провинцій на востокѣ, преслѣдовавшихъ христіанъ при Максиминѣ. Морисъ, правда, думаетъ, что написанію этихъ посланій предшествовало въ Миланѣ изданіе еще особаго закона (ѵброс, тгро^рарра), на основаніи котораго были затѣмъ изложены сохранившіяся письма. Но въ отличіе отъ Гюлле и другихъ ученыхъ, которые видятъ и у Лактанція и у Евсевія лишь разныя формы рескрипта Ликинія, онъ полагаетъ, что у Евсевія мы во всякомъ случаѣ имѣемъ документъ, идущій отъ самого Константина, хотя это не есть самый миланскій эдиктъ и сохранился онъ только въ греческомъ переводѣ 2).
О J. Maurice, Numismatique Constantinienne. Т. 11. Paris 1911, р. u—lv. Его же, Note sur le preambule place par Eusebe en töte de l’fidit de Milan, въ Bulletin d’ancienne litteratnre et d’archeologie chretiennes, IV, 1914, № 1, p. 45—47.
2) Среднее, невидимому, положеніе между мнѣніями Мартруа и Мориса занимаетъ въ сущности мнѣніе W. Schnyder’a въ статьѣ: Die Anerkennung der christlichen Kirche von seiten des römischen Staates unter Konstantin dem Grossen, 1913 (/--Beilage zum Jahresbericht der kantonalen höheren Lehranstalten in Luzern 1913/13), S. 28, судя по передачѣ у Биль«
Отстаивать существованіе изданнаго въ Миланѣ закона о христіанахъ и признавать, что мы имѣемъ и нынѣ текстъ его, вполнѣ, однако, можно было, и не придавая различію редакцій помѣщеннаго у Евсевія и Лактанція документа такого валшаго значенія, какое усматриваютъ въ немъ представители только что изложеннаго мнѣнія. Именно, молено было опе-реться въ этомъ случаѣ на самое показаніе Евсевія въ его исторіи объ изданіи Константиномъ и Ликиніемъ этого закона и отправленіи его къ Максимину, и отождествить его съ тѣмъ или другимъ видомъ сохранившагося текста.
На этой точкѣ зрѣнія и стоитъ извѣстный издатель исторіи Евсевія ІПвартцъ (1904, 1913) ’). По его мнѣнію, нѣтъ ни малѣйшаго основанія сомнѣваться въ достовѣрности указаннаго сообщенія Евсевія (IX, 9, 12): императоры дѣйствительно издали въ Миланѣ «конституцію» о христіанахъ, устанавливавшую для послѣднихъ restitutio in integrum и возвращеніе конфискованныхъ ранѣе имуществъ, и отправили ее Максимину. Максиминъ не подписалъ ея, и Ликипій самъ уже потомъ объявилъ ее но вступленіи въ Никомидію. Лак-танцій сообщаетъ ее именно по выставленному тогда въ Никомидіи экземпляру, у Евсевія дается переводъ, сдѣланный съ одного изъ экземпляровъ, разосланныхъ затѣмъ ко всѣмъ пра-вдтелямъ провинцій. Въ заслугу Зеекку нулшо поставить, что онъ устранилъ «вульгарное» названіе этой конституціи «миланскимъ эдиктомъ о вѣротерпимости (Toleranzedikt)». Въ переводѣ текстъ искаженъ по мѣстамъ интерполяціями (напр. въ § 6), которыя принадлежатъ не Константину и, вѣроятно, не Евсевію, 'а тому лицу, которому Евсевій былъ обязанъ l
мейера въ Theol. Quartalschrift, 1914, 69 (рекомендующаго эту статью, какъ „recht lesenswerte Abhandlung“). По Бильмейеру, Шнидеръ считаетъ тезисъ Шесана и Виттига не доказаннымъ п самъ думаетъ, ‘что разность текстовъ Евсевія и Лактанція объясняется лучше всего предположеніемъ, что въ Миланѣ состоялся (vereinbart wurde) не формальный законъ, а только протоколъ, который каждый изъ правителей въ своей области редактировалъ особо предъ публикаціей. Еще раньше Шнидеромъ была напечатана статья: L’Editto di Milano ed i recenti studi critiei die lo riguardano, въ Atti della Pontificia Accademia dei N. Lincei, 1903, ser. II, t. YII, p. 149 s.
l) E. Schwartz, Zur Geschichte des Athanasius, IV, въ Nachrichten von der Königl. Gesellschaft der Wissenschaften zu Göttingen. Philol.-hist. Klasse. 1914, H. 5, S. 533—535. Его же, Kaiser Constantin und die christliche Kirche. Berlin 1913, S. 72—74.
этимъ переводомъ: отсюда, излюбленный пріемъ—исправлять латинскій текстъ по греческому переводу у Евсевія, на дѣлѣ приводилъ лишь къ немалой порчѣ текста. Введеніе къ документу у Евсевія нужно, однако, признать подлиннымъ. Упоминаемыя въ этомъ введеніи стѣсненія для христіанъ, которымъ христіане ранѣе подвергались, относятся здѣсь на счетъ ограниченій, сопровождавшихъ эдиктъ Галерія 311 г., но на дѣлѣ здѣсь должны были имѣться въ виду отношенія къ христіанамъ Максимина, и допускается, такимъ образомъ, неправда, для доторой подобные правительственные указы обычно имѣютъ свои основанія.
На ряду со всѣми этими предположеніями, что не только существовалъ написанный въ Миланѣ законодательный документъ, какую бы онъ ни имѣлъ форму и какъ бы ни назывался, но что мы и имѣемъ его сохранившимся доселѣ, или, по крайней мѣрѣ, можемъ возстановить текстъ его съ приблизительной точностію, нѣкоторыми учеными высказывается и теперь лишь то общее мнѣніе, что если такой документъ, или вообще документъ идущій отъ Константина и основанный на миланскомъ соглашеніи, и былъ, онъ до насъ не дошелъ, и мы можемъ судить только о его содержаніи по письму Ликинія, въ разныхъ редакціяхъ приведенному у Лактанція и Евсевія.
Въ этомъ смыслѣ высказывается, напр, Дюшенъ въ своей исторіи древней церкви (1907) ‘). Опубликованный Ли-кишемъ въ Никомидіи отъ имени обоихъ императоровъ «эдиктъ», у Лактанція приведенный на латинскомъ языкѣ безъ введенія, у Евсевія на греческомъ языкѣ, но въ полномъ видѣ, исходилъ непосредственно отъ Ликинія и былъ адресованъ, безъ сомнѣнія, префекту преторіи востока, который долженъ былъ затѣмъ объявить его и сообщить правителямъ провинцій и другимъ магистратамъ. Для запада и для Иллирика, въ силу миланскаго договора, еще ранѣе былъ обнародованъ (Константиномъ) другой «эдиктъ», но онъ не сохранился, и о содержаніи его мы можемъ заключать только на основаніи соотвѣтствующаго восточнаго документа. Одного общаго закона, изданнаго вмѣстѣ Константиномъ и Ликиніемъ, Дюшенъ, очевидно, не предполагаетъ; выраженіе «эдиктъ» нужно понимать у него, невидимому, въ широкомъ значеніи.
9 L. JJitchesnc, üustoirc ancienne de l’eglise. И. Paris 1907, р. 35—39 (руеск. переводъ, М. 1914, стр. 23 —26). Къ Дюшену присоединяется, напр., С. Carbone. L’Edifcto di Milano da chi e perche? Macerata 1913, p. 100.
«Обычнаго» воззрѣнія, что Лактанцій и Евсевій передаютъ одинъ и тотъ же восточный текстъ «декрета» о вѣротерпимости, считаетъ правильнымъ держаться Бильмейеръ (1914) *). Но, по нему, этотъ документъ воспроизводитъ существенное содержаніе первоначальнаго миланскаго указа, который до насъ не дошелъ. Этотъ не сохранившійся законъ имѣлъ, нужно думать, форму рескрипта, и если выражаться точно, то не слѣдуетъ говорить о миланскомъ «эдиктѣ»; самъ Бильмейеръ предпочитаетъ, поэтому, употреблять въ данномъ случаѣ болѣе общее выраженіе—миланская «конституція» * 2).
Изъ сдѣланнаго обзора исторіи вопроса видно, что предлагались и предлагаются весьма неодинаковыя рѣшенія его.
О К. Bihlmeyer, Das angebliche Toleranzedikt Konstantins von 312. Mit Beiträgen zur Mailänder Konstitution (313), въ Theul. Quartalschrift, XCVI, 1914, S. 67—39. Не соглашаясь съ гипотезой ІІІесана и Виттига, Бильмейеръ обѣщаетъ представить со временемъ обстоятельный разборъ этой гипотезы. Вопросъ, по нему, касается здѣсь прежде всего критики текста (ist in erster Linie eine textkritische), но именно эта сторона дѣла и представляетъ у ІНесана значительные недочеты, не смотря на ученость и остроуміе, примѣненные въ высокой мѣрѣ къ обоснованію имъ своего тезиса.
2) Въ русской литературѣ мнѣніе, что миланскій эдиктъ „не дошелъ до насъ, но содержаніе заключеннаго между обоими государями соглашенія извѣстно для насъ изъ сохраненнаго у Лактанція позднѣйшаго указа Ликиніева“, было высказано у Ф. А. Терновскаго, Грековосточ-пая церковь въ періодъ вселенскихъ соборовъ. Кіевъ 1883, сгр. 11 .А. 11. Лебедевъ, Эпоха гоненій на христіанъ и утвержденіе христіанства въ греко-римскомъ мірѣ при Константинѣ В. Спб. 19043, стр. 297—9, непосредственно отождествляетъ, повидимому, съ эдиктомъ текстъ у Лактанція. В. В. Болотовъ, какъ видно изъ курса 1884/5 г. и литографированныхъ записей его лекцій 1898/9 г., признавая, кромѣ миланскаго эдикта 313 г., еще эдиктъ 312 г., считалъ первый сохранившимся сполна въ переводѣ Евсевія. Лекціи по исторіи древней церкви. II. Спб. 1910, стр. 162—163. (Въ записяхъ на стр. 163 допущена была явная путаница, оставшаяся, къ сожалѣнію, неустраненною и въ печатномъ изданіи; слова: „Часть его—въ Миланѣ“, отъ 4 до 9 строки сверху, должны быть вычеркнуты). Въ лекціяхъ 1899/1900 г., говоря что „шумъ открытія“ Зеекка, будто никакого миланскаго эдикта не было,—„весьма дешеваго свойства“, В. В. Болотовъ поясняетъ: „эдиктъ сохранился лишь въ видѣ litterae ad praesidem (Bithyniae) datae; дѣло касается лищь формы эдикта, а никакъ не его содержанія. И конечно, въ такомъ же видѣ получили litterae и всѣ ирезиды, а не одинъ виѳинскій“. Лекціи, III, Спб. 1913, стр. 104. Очевидно, признается лишь незначительное измѣненіе доку-
мента со стороны формы, но въ какомъ именно видѣ онъ могъ быть изданъ въ Миланѣ, не разъясняется.
Характерно при этомъ, что защитники самаго новаго по времени предположенія, что у Евсевія дано именно само миланское постановленіе, но только въ греческомъ переводѣ, возвращаются собственно къ мнѣнію Баронія и Валуа, высказанному въ самомъ еще началѣ исторіи вопроса, когда извѣстна была только исторія Евсевія. Открытіе сочиненія Лактанція дало потомъ поводъ издателю его, Балюзу, отожествить именно латинскій текстъ документа у Лактанція непосредственно съ миланскимъ эдиктомъ, и это мнѣніе сдѣлалось общераспространеннымъ. Но уже Манси, руководясь данными Лактанція, въ видѣ дилеммы, высказалъ мнѣніе, что или изданнаго въ Миланѣ эдикта вовсе не было, или же онъ не сохранился и имѣлъ иной видъ въ сравненіи съ приведеннымъ у Лактанція (и Евсевія) документомъ (Манси, однако, при этомъ признаетъ, что законъ о христіанахъ во всякомъ случаѣ былъ ужо изданъ гдѣ-то ранѣе Константиномъ и Ликнніемъ). Въ новое время въ отрицательномъ смыслѣ и высказался рѣшительно Зееккъ. Но рядъ другихъ ученыхъ, напротивъ, считаютъ миланскій законъ лишь утраченнымъ и нѣкоторые изъ нихъ пытаются такъ или иначе возстановить его (Гюлле, Де Баччи Венути, Галли, Батиффоль), Представители же новѣйшаго мнѣнія (ІДесанъ, Виттигъ) думаютъ, что утраченъ лишь латинскій подлинникъ документа, но его первоначальному виду соотвѣтствуетъ имѣющійся греческій переводъ. Швартцъ, очевидно. примыкаетъ болѣе или менѣе къ традиціонному мнѣнію, высказанному еще Балюзомъ.
Нужно признать, что при настоящемъ положеніи дѣла, при тѣхъ данныхъ, которыми мы располагаемъ, въ общемъ не являются сами по себѣ безусловно невозмолшыми рѣшенія всѣхъ главныхъ отмѣченныхъ выше типовъ.
Не невозможно, прежде всего, что въ Миланѣ состоялось лишь устное соглашеніе между Константиномъ и Ликиніемъ относительно религіозной свободы и возстановленія имущественныхъ правъ христіанъ, письменное же распоряженіе предоставлялось уже сдѣлать потомъ каждому изъ нихъ особо для своей области, т. е. что эдикта, или вообще какого-либо письменнаго постановленія, въ Миланѣ императорами не было издано.
Но, съ другой стороны, также возможно и нисколько не менѣе вѣроятно, что результаты переговоровъ въ Миланѣ были тогда же формулированы въ императорскомъ совѣтѣ и
затѣмъ канцеляріи въ видѣ законодательнаго акта въ собственномъ смыслѣ, или хотя бы только въ «протоколѣ» (Иіни-деръ). Въ такомъ случаѣ тѣ письма, съ которыми Константинъ и Лпкиній потомъ обращались къ правителямъ своихъ областей для приведенія сдѣланнаго постановленія въ исполненіе, должпы были точно воспроизводить содержаніе этого акта и, быть можетъ, даже букву его. Отсюда естественными являются попытки извлечь изъ сохранившагося у Лактанція и Евсевія документа мѣста, относящіяся на долю предполагаемаго миланскаго опредѣленія.
Но отсюда, далѣе, уже возможенъ переходъ и къ тому мнѣнію, что въ Миланѣ получилъ начало и весь вообще документъ, который у Евсевія приводится въ цѣльномъ видѣ, у Лактанція—съ опущеніемъ введенія,—называть ли этотъ документъ эдиктомъ, или рескриптомъ, или мандатомъ, или, наконецъ, лишь вообще конституціей. При этомъ полный, текстъ у Евсевія можетъ быть возводимъ къ первоначальной миланской редакціи, особенности же текста у Лактанція могутъ быть объясняемы произведенными Ликиніемъ измѣненіями; или же, разностямъ текстовъ у Евсевія и Лактанція можно не придавать особаго значенія и объяснять ихъ особой судьбой привезеннаго на востокъ именно Ликиніемъ документа.
Уже самое разнообразіе мнѣній и взаимная критика, которой подвергаютъ другъ друга ихъ авторы, показываетъ, какъ трудно въ настоящемъ случаѣ обосновать съ достаточной степенью убѣдительности какое-либо изъ этихъ мнѣній, какъ наиболѣе вѣроятное. Неопредѣленность и недостаточность данныхъ заставляетъ здѣсь прибѣгать на каждомъ шагу къ предположеніямъ, которыя сами еще требуютъ обоснованія и на ряду съ которыми могутъ быть поставлены другія, не менѣе правдоподобныя1). Тѣ или другіе факты, на которые обращаютъ *)
*) Для примѣра можно указать, что въ то время, какъ Де Баччи Венути (.327) думаетъ, что миланскій эдиктъ Константина и Ликинія не былъ извѣстенъ въ своемъ подлинномъ видѣ Максимину, и этимъ объясняются нѣкоторыя разности въ содержаніи эдикта самого Максимина въ сравненіи съ миланскимъ, Батиффоль, наоборотъ, считаетъ несомнѣннымъ вліяніе послѣдняго на Максимияовъ эдиктъ (249: est incontestab-lement une adaptation de Tedit de Milan). Или, въ то время, какъ Шесанъ (197, 209) полагаетъ, что Ликиній, какъ язычникъ, не находилъ возможнымъ допустить въ своемъ указѣ даже въ примѣненіи къ Максимину слова вт. § 6 греческаго текста: чаі Sxtva -dvo anaid хтХ., Батиффоль (240) думаетъ, что онъ могъ примѣнить ихъ и къ себѣ.
вниманіе разные ученые, аргументируя свои мнѣнія, сами по себѣ могутъ быть вѣрны, но изъ нихъ дѣлаются иногда слиш комъ уже опредѣленные и категоричные выводы. Очевидно, наиболѣе вѣроятною гипотезою при такихъ условіяхъ нужно будетъ признать ту. которая болѣе другихъ считается со всею совокупностью находимыхъ въ источникахъ историческихъ данныхъ.
Что у Лактанція приведено лишь письмо Ликинія, это не подлежитъ никакому спору, и заслуга Зеекка состоитъ въ томъ, что онъ въ новое время обратилъ должное вниманіе на это обстоятельство. Но самъ онъ идетъ слишкомъ далеко въ своихъ утвержденіяхъ, когда полагаетъ, что все достовѣрное здѣсь сводится исключительно къ факту изданія Ликиніемъ въ Никомидіи этого документа, и что Ликинія всецѣло и исключительно мы должны считать его авторомъ, иначе говоря, что и существовало только это изданное Ликиніемъ письмо, и за нимъ не скрывается никакой другой документъ, который могъ бы лежать въ его основѣ, или былъ бы воспроизведенъ въ немъ, и который былъ составленъ ранѣе именно въ Миланѣ. При такомъ утвержденіи слишкомъ мало придается значенія даннымъ въ исторіи Евсевія, прежде всего—его прямому заявленію, что Константиномъ и Ликиніемъ не только былъ составленъ законъ о христіанахъ, но и отправленъ Максимину. И во всякомъ случаѣ, на самомъ дѣлѣ несомнѣнно, что основное содержаніе «письма» Ликинія должно быть возводимо не къ Ликинію, а именно къ Константину, хотя бы даже относительно этого содержанія въ Миланѣ въ свое время состоялось одно лишь устное соглашеніе между нимъ и Ликиніемъ. Попытка Зеекка совсѣмъ какъ бы устранить Константина отъ участія въ происхожденіи этого документа и умалить значеніе послѣдняго, какъ не прибавившаго будто бы ничего новаго къ тому, что дано было уже эдиктомъ Галерія, отзывается уже очевидной тенденціозностью и явно несправедлива, какъ показалъ это Гёрресъ.
Но признавая, что уже въ Миланѣ воля законодателей могла найти письменное выраженіе, приходится дѣлать выборъ между дальнѣйшими указанными выше гипотезами, или же остановиться на выводѣ, что хотя содержаніе миланскаго постановленія отразилось въ имѣющемся у насъ документѣ, но текстъ его, или текстъ хотя бы основаннаго на немъ указа самого Константина, намъ неизвѣстенъ.
Первая изъ этихъ гипотезъ, что дошедшее до насъ письмо Ликинія у Лактанція и соотвѣтствующій ему документъ у Евсевія представляютъ объединеніе буквальныхъ выписокъ изъ текста первоначальнаго миланскаго постановленія съ собственными комментаріями и инструкціями Ликинія, утверждается лишь на анализѣ текста сохранившагося документа. Но для выдѣленія изъ этого документа частей, относящихся къ предполагаемому несохранившемуся эдикту, не смотря на остроумныя догадки сторонниковъ этого мнѣнія, нѣтъ вполнѣ ясныхъ и съ несомнѣнностью рѣшающихъ дѣло признаковъ, и разные авторы производятъ это разграниченіе неодинаково. И всѣ тѣ мѣста въ документѣ, которыя имѣютъ видъ толкованій и инструкцій, разъясняющихъ извѣстныя общія положенія, и въ которыхъ дѣлается обращеніе къ магистрату, могли находиться уже въ составленномъ въ Миланѣ постановленіи, если допустить, что оно написано было тамъ уже въ видѣ обращеннаго къ префекту преторіи закона. Повторенія и недостатки изложенія свойственны и другимъ законодательнымъ документамъ того времени, какъ указываетъ на это Мартруа. И по отношенію къ данному документу нельзя отвергать, что, не смотря на повторенія, весь онъ имѣетъ характеръ цѣльности. Очевидно, идя намѣчаемымъ авторами этой гипотезы путемъ, къ рѣшительнымъ результатамъ придти невозможно. Нужно замѣтить, сверхъ того, что сосредоточивая вниманіе на самомъ документѣ, и эта гипотеза, подобно отрицательному мнѣнію Зеекка, утверждающагося на показаніи Лактанція, слишкомъ мало считается съ данными Евсевія.
Другая гипотеза, что у Евсевія сохранился переводъ миланскаго документа въ его первоначальномъ видѣ, а письмо Ликинія у Лактанція есть уже идущая отъ Ликинія особая редакція этого документа, исходнымъ пунктомъ и основаніемъ для себя имѣетъ, кромѣ названія у Евсевія этого документа, отличія въ приводимомъ Евсевіемъ текстѣ его въ сравненіи съ текстомъ Лактанція. Нельзя не видѣть, что сторонниками этого мнѣнія такимъ отличіямъ придается въ общемъ слишкомъ уже преувеличенное значеніе. Въ дѣйствительности, и у Евсевія (вслѣдствіе недоразумѣній переводчика и частію позднѣйшихъ измѣненій со стороны переписчиковъ), и у Лактанція (въ виду неудовлетворительности единственной сохранившейся рукописи) тексты дошли до насъ въ видѣ настолько несовершенномъ въ частностяхъ, что дѣлать на основаніи ихъ вполнѣ
категоричные выводы было бы неосторожно 1). Возможно, что въ §6 и соотвѣтствующее греческому г^шѵ—которому усвояется столь важное значеніе Шесаномъ и Виттигомъ — слово, и фраза, соотвѣтствующая Греческому еѵеі/оѵто хаI атіѵа тгаѵо
ахаіа----stvai были и въ латинскомъ текстѣ Лактанція (§ 4),
но выпали изъ него по недосмотру переписчиковъ 2). Съ другой стороны, если въ томъ же § 6 греческаго текста начальная фраза не соотвѣтствуетъ латинскому тексту, который представляетъ «очень хорошее» введеніе къ дальнѣйшему изложенію въ письмѣ Ликинія, то на дѣлѣ и это можетъ объясняться не передѣлкой Ликиніемъ первоначальнаго соотвѣтствовавшаго греческому тексту латинскаго текста, а нёдоразумѣніемъ греческаго переводчика 3). Если за какимъ указаніемъ разности
*) У Евсевія, напр., въ одномъ мѣстѣ латинское hominibus (§ 2) переведено чрезъ arcaaiv, потому что было, очевидно, прочитано вмѣсто него omnibus, certa forma (§ 7j—чрезъ тбгсо; etsрод, т. е. caetera forma. Что касается латинскаго текста у Лактанція. то, напр., для конца § 6 писецъ кольбертинской рукописи, или другой, болѣе ранней, отъ которой она ведетъ начало, имѣлъ, повидимому, въ томъ оригиналѣ, откуда онъ списывалъ, совершенно неудовлетворительный, неразборчивый или стершійся текстъ, такъ что долженъ былъ скопировать лишь отрывочныя
слова. Между прочимъ, въ концѣ § 2, въ фразѣ: quod quidem diuinitas--------
placatum ac propitium possit existere, чтеніе placatum ac propitium едва ли должно быть исправляемо на вполнѣ, повидимому, естественное placata ac propitia, въ виду того, что это чтеніе, при своей явной несообразности въ имѣющемся нынѣ латинскомъ текстѣ, тѣмъ не менѣе поддерживается греческимъ süpsveg, хотя бы греческій текстъ въ данномъ мѣстѣ въ другихъ отношеніяхъ самъ основывался на недоразумѣніяхъ (oüpaviou граурато;).
2) Для отдѣльнаго слова, предполагаемаго „nostris“, это вполнѣ возможно, особенно въ томъ случаѣ, если оно было написано въ сокращенномъ видѣ. Но и цѣлая фраза легко могла выпасть въ виду броіотё-Xs'jtqv предполагаемаго „continebantur“ (= ёѵгірѵто) и uidebantur (ISöxsi), причемъ тяота uipatpeftij хаі въ греческомъ могло быть пояснительною вставкою переводчика; возможно и то, что какой-либо переписчикъ латинскаго текста и здѣсь имѣлъ неразборчивое мѣсто въ оригиналѣ, какъ въ концѣ § 6, но могъ здѣсь опустить его безъ особаго нарушенія смысла цѣлаго, при чемъ однако саиеге естественнѣе замѣнить соотвѣтствующимъ греческому ёХеиііёрш;—libere
3) Предполагая, что латинскій текстъ, находившійся предъ глазами переводчика, написанъ былъ не вполнѣ отчетливо, можетъ быть, съ разными сиглами и аббревіатурамл, появленіе вмѣсто qtiare scire dicatio-nem tuam conuenit placuisse nobis въ греческомъ переводѣ словъ "атіѵа
сота»; apsoxciv Yjp.iv аѵтіурсхфа: сг/бХоиЯоѵ ^ѵ МОЖНО, ПОВИДИМОМУ, объяснять тѣмъ, что вмѣсто quare scire переводчикъ прочиталъ quafe] resc[r]i[be]re;
редакцій документа у Евсевія и Лактанція можно признать особую важность, то это относительно факта нахожденія у Евсевія особаго введенія къ документу; объяснять его отсутствіе у Лактанція намѣреннымъ опущеніемъ со стороны Лактанція можно, но это объясненіе весьма мало вѣроятно. Но безусловнаго рѣшающаго значенія и это указаніе не можетъ имѣть 1). Нользя дѣлать твердыхъ выводовъ и изъ неопредѣленнаго самого по себѣ названія документа у Евсевія «постановленіемъ» или «закономъ» (Зіата&еіс, vojxoc).
Заслуга представителей разсматриваемаго мнѣнія заключается во всякомъ случаѣ въ томъ, что они снова поставили на видъ особое значеніе въ разсматриваемомъ вопросѣ Евсевія и находимыхъ у него данныхъ. Если Зееккъ выступалъ съ своимъ мнѣніемъ, опираясь на Лактанція и игнорируя Евсевія., если сторонники мнѣнія о включеніи миланскаго закона въ письмо Ликинія хотѣли утверждаться на анализѣ изложенія этого послѣдняго документа, то теперь выдвинутъ былъ опять на сцену, какъ особый источникъ свѣдѣній, и Евсевій. Аргументація на основаніи особенностей самаго документа, приведеннаго у Евсевія, къ которой прибѣгаютъ защитники этого
появилось ли о5х<; вмѣсто dicationem tuam вслѣдствіе какого-либо графическаго недоразумѣнія, или переводчикъ вынужденъ былъ опустить dicationem tuam, какъ затруднившее его при его неправильномъ пониманіи этого мѣста и показавшееся излишнимъ (далѣе сразу же слѣдуетъ въ текстѣ ad officium tuum, rpö; rijv af,v -лаііозішзіѵ, но у Евсевія и di-catio § 6, и officium § 4, 7, передается чрезъ xa&ooiweig), а об-сш; поставилъ самъ для поясненія текста, трудно сказать. Примѣры латинскихъ сиглъ изъ рукописи юридическаго содержанія, ватиканскаго палимпсеста IV* *—У в. (cod. Vat. 5766), можно видѣть въ приложеніи къ изданію Bethmann-Hollweg’a (1833) въ Corpus juris romani antejustiniani находящихся въ ней такъ наз. Vaticana fragmenta. ,
*) Лактанцій опускаетъ имена и длинные титулы правителей, когда приводитъ эдиктъ Валерія (с. 34), въ отличіе отъ Евсевія, гдѣ имѣется и это такъ наз. inscriptio документа (li. е. VIII, 17, 3), но это ваолнѣ понятно въ его сочиненіи De mortibus persecutorum. Но едва ли можно допустить, чтобы онъ по какимъ-либо литературнымъ мотивамъ, стремясь къ краткости и какому-то предполагаемому риторическому эффекту, какъ полагаетъ, наар., Батиффоль (248), рѣшился урѣзать начало самаго изложенія въ столь важномъ документѣ, какъ обнародованный Дикиніѳмъ законъ о христіанахъ. Слишкомъ радикальнымъ, хотя не безусловно невозможнымъ теоретически, было бы и предположеніе о какомъ-либо случайномъ пропускѣ введенія къ документу въ позднѣйшее время, при перепискѣ сочиненія Лактанція. Батиффоль признаетъ, что введеніе у Евсевія составляетъ трудную для рѣшенія загадку.
мнѣнія, правда, сама по себѣ вполнѣ прочныхъ доводовъ не представляетъ (за исключеніемъ развѣ лишь, какъ упомянуто выше, указанія на введеніе въ документъ). Но уже самымъ обращеніемъ къ Евсевію открывается единственно, повидимому, возможный нынѣ, при имѣющихся данныхъ, путь хотя бы къ вѣроятному болѣе или менѣе рѣшенію труднаго вопроса.
Но при этомъ на первомъ планѣ должно стоять не изслѣдованіе особенностей текста документа у Евсевія въ сравненіи съ Лактаиціемъ—такъ какъ оно, по указанной причинѣ, не имѣетъ вполнѣ твердой почвы для себя,—а разъясненіе вопросовъ, съ одной стороны, вообще о положеніи и судьбѣ документа въ церковной исторіи Евсевія, и съ другой, въ связи съ этимъ, о сообщеніи Евсевія, что Константинъ и Ликиній послали свой «совершеннѣйшій законъ» о христіанахъ Максимину. Сторонниками указаннаго мнѣнія эти вопросы особо не разсматриваются, для второго вопроса предполагается у нихъ рѣшеніе, для Евсевія не вполнѣ благопріятное. Между тѣмъ пересмотръ этихъ вопросовъ могъ бы, кажется, дать болѣе твердое обоснованіе мнѣнію, нежели соображенія относительно разностей текстовъ. Въ этомъ случаѣ получаютъ особое значеніе установленные Швартцомъ факты относительно рукописнаго преданія исторіи Евсевія, и съ другой стороны, его мнѣніе о достовѣрности указаннаго извѣстія Евсевія. Но разъясненія Швартца сами въ нѣкоторыхъ пунктахъ требуютъ поправокъ, и возможно нѣсколько иное въ частностяхъ представленіе дѣла, нежели какое предлагается имъ
А. Брилліантовъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
