CC BY
11
Научная статья УДК 34
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2022-2-195-199 NIION: 2015-0066-2/22-300 MOSURED: 77/27-011-2022-02-499
Идеи в трудах Л. М. Карнеевой как основа дальнейшегоразвития теории доказательств и положений криминалистики. К столетию со дня рождения
Евгений Емельянович Центров
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. В статье содержатся воспоминания о Л. М. Карнеевой и рассматривается влияние ее идей и взглядов на дальнейшее развитие теории доказательств и процессуально-криминалистических положений.
Ключевые слова: признание своей вины, самооговор, оговор, наводящий вопрос, условно-наводящий вопрос, проверка показаний на месте, насилие, пытка
Для цитирования: Центров Е. Е. Идеи в трудах Л. М. Карнеевой как основа дальнейшего развития теории доказательств и положений криминалистики. К столетию со дня рождения // Вестник экономической безопасности. 2022. № 2. С. 195-199. https://doi.org/10.24412/2414-3995-2022-2-195-199.
Original article
Ideas in the works of L.M. Karneeva as a basis for further development of the theory of evidence and provisions of criminalistics. On the century from birthday
Evgeny E. Tsentrov
Moscow State University M.V. Lomonosov, Moscow, Russia, [email protected]
Abstract. The article contains memories of L. M. Karneeva and examines the influence of her ideas and views on the further development of the theory of evidence and procedural and criminalistic provisions.
Keywords: self-incriminating, false charge, on-site verification, leading question, conditionally leading question, admission of guilt, violence, torture
For citation: Tsentrov E. E. Ideas in the works of L. M. Karneeva as a basis for further development of the theory of evidence and provisions of criminalistics. On the century from birthday. Bulletin of economic security. 2022;(2):195-9. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2022-2-195-199.
Лидия Михайловна Карнеева - заслуженный деятель науки РСФСР, профессор, доктор юридических наук. Вспоминая о ней с особой душевной трогательностью, представляешь незаурядную яркую личность, притягивающую к себе внимание особой привлекательной коммуникабельностью, независимостью взглядов и поступков, внутренней энергией, высокой креативностью в научных исследованиях. Когда она появлялась на каких-либо общих мероприятиях (собраниях, конференциях, обсуждениях, заседаниях Ученого совета и т. п.) происходило будора-
© Центров Е. Е., 2022
жащее всех движение, центром которого была она. Ее отличали высокий уровень интеллектуального подхода к проводимым научным работам, ясность и четкость излагаемых научных позиций, глубокое знание настоящей практики расследования, а не выдуманной, как это нередко бывает в публикациях некоторых авторов. Лидии Михайловне были свойственны своеобразная рассудительность и мудрость в принимаемых решениях. Без какого-либо преувеличения можно говорить об ее мощном организаторском таланте, ведь недаром она многие годы была руководителем
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
кафедры уголовного процесса, а затем и начальником предварительного следствия и дознания ВНИИ МВД СССР.
Особая трогательность моего отношения к Лидии Михайловне объясняется еще и тем, что она стала научным руководителем моей кандидатской диссертации при весьма сложных для меня обстоятельствах, когда в силу некоторых негативных причин мне пришлось отказаться от первоначального руководителя моей аспирантской работы. По причине такого отказа я оказался в довольно сложной ситуации, и поддержка в этот период Лидии Михайловны стала для меня весьма важной и существенной. Я тогда мысленно называл ее «шефиней». Ее организующие качества и помощь позволили подготовить на должном уровне диссертацию и успешно ее защитить. Оппонентами на защите были профессор А. Н. Васильев и канд. юрид. наук В. Ф. Статкус. Там на защите получилась интересная ситуация, когда я, отвечая на одно из замечаний А. Н. Васильева, сослался в ответ, на его такое же как у меня мнение, изложенное в его работах. Выступая в качестве неофициального оппонента, профессор Генрих Михайлович Миньковский заметил: «Я нахожусь по сравнению с оппонентами в более выигрышном положении, поскольку диссертант, отвечая на мои замечания, не сможет воспользоваться ссылкой на мои работы». В те времена защита диссертаций в Институте Прокуратуры СССР проходила в отличие от нынешних времен при полном большом зале заседаний, где присутствовали многие сотрудники института. Поздравляющие тогда разделились на два потока, один из которых, более значимый вел к Лидии Михайловне Карнеевой. Лидия Михайловна заботливо относилась к своим аспирантам. После защиты я преподавал на Высших курсах Прокуратуры СССР. По ее совету и предложению А. Н. Васильева в 1976 году перешел на работу на кафедру криминалистики юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, где и до настоящего времени занимаюсь преподавательской и научной деятельностью.
В основе моих научных изысканий лежат те основные теоретические и тактико-практические положения, которые разрабатывала Лидия Михайловна. Основное внимание в своих публикациях она уделяла проблемам законности и обоснованности привлечения к уголовной ответственности, источникам доказательств в праве, а также процессуально-тактическим основам допроса на предварительном следствии. В ее работах очень тщательно рассматривались особенности оценки и использования в качестве доказательств показаний как свидетелей и потерпевших, так и подозреваемых и обвиняемых, а также тактические особенности допроса несовершеннолетних. Если рассмотреть только некоторые из положений, содер-
жащихся в ее публикациях, то среди них выделяются следующие.
«Каждое из процессуальных решений, - отмечала Л. М. Карнеева, - должно выноситься при наличии достаточного фактического обоснования, что может быть достигнуто лишь при правильном определении обстоятельств, подлежащих доказыванию... Предмет доказывания - это те фактические обстоятельства, которые должны быть установлены, а основание - совокупность доказательств, с помощью которых эти обстоятельства устанавливаются» [2, с. 16; 3, с. 608]. При доказывании «на этапе расследования, предшествующем предъявлению обвинения, .важное значение здесь приобретает поисковая деятельность следователя, основным содержанием которой является ознакомление с особенностями ситуации, уяснение возникающих задач, определение путей и средств их решения». «При решении сложных задач в проблемной ситуации логические рассуждения сочетаются с эвристическими методами, которые основаны на использовании средств, позволяющих сознательно регулировать область поиска решения., не прибегая к полному перебору возможных вариантов» [2, с. 18]. Лидия Михайловна подчеркивала особую важность при решении вопроса о привлечении к уголовной ответственности проверке алиби, которая, «как правило, (выделено мной - Е.Е.Ц.) не может быть осуществлена без допроса заподозренного в совершении преступления»... «В отличие от свидетеля заподозренное лицо дает показания, защищаясь от возникшего подозрения и возможного грозящего ему наказания, поэтому его показания, так же как и показания обвиняемого, являются не только средством доказывания, но и средством защиты» [2, с. 24-25; 5, с. 95-99]. Не стоит смешивать, отмечала Лидия Михайловна, такие понятия, как истинность и достоверность. «Вывод следователя объективно может быть истинным уже на первых этапах расследования, но его нельзя признать достоверным вследствие неполноты обосновывающих его доказательств». «Внутреннее убеждение как категория субъективная - не контролируемо. Единственным способом его объективизации является проверка оснований убеждения, каковым является знание обстоятельств, имеющих значение для дела, основанное на доказательствах» [2, с. 32-33].
Особое внимание Лидия Михайловна уделяла особенностям выдвижения и проверки версий (моделированию): «версия по любому из обстоятельств, подлежащих доказыванию, является ориентиром для поиска доказательств, без которого расследование носило бы бессистемный характер» [4, с. 98]. «Версия -форма мыслительной деятельности, а не процессуальная категория». «В версии обычно заключается не одно суждение, а целая система знаний, в числе которых могут быть и достоверные. Но основа версии -
всегда проблематичные суждения. Версия может быть как истинной, так и ложной». «Множественность же версий является не условием их существования, а гарантией полноты, объективности и всесторонности расследования... Единственное же объяснение - это уже не версия» [4, с. 75-76]. Стоит отметить, что некоторые авторы вопреки этому верному тезису, предложили некую новую форму, вид версий, обозначив ее словосочетанием «интегральная версия расследуемого события - предположение следователя о характере и обстоятельствах расследуемого события, опирающееся на все установленные фактические данные, все их непротиворечиво объясняющее» [1, с. 19; 6, с. 53, 481, 621]. Этот термин конечно же не точен, поскольку по своему смыслу предполагает наличие единственного объяснения, объединяющего «в целом» все имеющиеся фактические данные. Само понимание версии как предположения, непротиворечиво объясняющего все установленные фактические данные, является неверным. Нет и не может быть какой-либо отдельной группы версий под названием «интегральные версии», поскольку каждая выдвинутая по делу версия интегральна. Ее интегральность -в сочетании имеющихся фактических данных, их мыслительной переработки следователем на основе опыта, интеллектуальных возможностей творческого воображения, уровня знании им приемов, методов и средств криминалистики и основных правовых оснований. Особо важное теоретико-практическое значение имеет суждение Лидии Михайловны о необходимости при расследовании преступлений обеспечивать одновременную, т. е. параллельную проверку всех выдвинутых по делу версий [4, с. 81]. По существу - это непреложное, обязательное для следования ему правило следственной деятельности. Нарушение его, например, при увлеченности следователя какой-либо одной версией, чревато потерей возможности обеспечить подлинное, полное раскрытие расследуемого преступления. Методом, обеспечивающим одновременную проверку всех выдвинутых версий, является не только использование бригадного метода расследования (ст. 129 УПК РСФСР), производство предварительного следствия и оперативно-разыскных мероприятий следственно-оперативной группой (ст. 163 УПК РФ), но еще и вычленение по каждой выдвинутой версии самых неотложных на первоначальном этапе расследования следственных и оперативно-разыскных действий, обеспечивающих ее своевременную проверку. Проверка каждой версии строится на основе дедуктивного умозаключения. Как отмечает Л. М. Карнеева, «Важным этапом доказывания . является выведение дедуктивным путем следствий, вытекающих из предположительных объяснений и составляющих содержание версий» [4, с. 78]. Можно добавить: следствие - это то, что с неизбежностью
вытекает из версии, если она верна. В соответствии с вытекающими из каждой версии следствиями ставятся вопросы, определяются подлежащие разрешению задачи. Для решения этих вопросов, конкретных задач намечается проведение следственных и иных действий. Среди них и выделяются те самые неотложные, проведение которых не терпит отлагательств. Они и составляют основу плана расследования на его первоначальном этапе.
Как показывает изучение практики расследования, недостаточная компетентность, непрофессионализм, низкий уровень знаний процессуально-криминалистических, тактических положений либо их игнорирование приводят к грубым нарушениям закона, когда, стараясь показать, во чтобы то ни стало, раскрытие тяжкого преступления, представители правоохранительной системы прибегают к пыткам, насилию. Так, например, случилось по первому убийству, совершенному 22 декабря 1978 года Чикатило, когда не было придано значения многим фактическим данным, свидетельствующим, даже можно сказать, взывавшим о необходимости проверки его причастности к этому преступлению. Версия о Чикатило была отброшена в сторону, все исходные материалы из дела изъяты. Следствие и оперативная разработка сконцентрировались только в отношении некоего непричастного к этому Кравченко, от которого насилием и пытками получили признание в совершении этого убийства. Его жена и ее подруга незаконно помещались в КПЗ и за счет таких методов воздействия стали подтверждать отсутствие у него алиби. В результате Кравченко был осужден к смертной казни, а сексуальный маньяк Чикатило, этот человек-зверь получил возможность и дальше безнаказанно особо мучительным образом убивать детей -мальчиков, девочек, несовершеннолетних девушек и молодых женщин. На его счету за 12 лет 53 жертвы [см. об этом: 9].
В главе Х Теории доказательств в советском уголовном процессе, а также и в других публикациях Лидия Михайловна, рассматривая особенности оценки полноты и достоверности показаний обвиняемых и подозреваемых, обращает особое внимание на проблему оговора и самооговора. В ее работах отмечается, что «известно немало случаев самооговора, вызванного самыми различными причинами». Она предостерегает от возможного закрепления полученного признания за счет использования такого следственного действия как проверка показаний на месте [3, с. 624-625, 627]. Дальнейшее исследование этой проблемы показало, что следственное действие проверка показаний на месте является обоюдоострым инструментом, позволяющим не только убедиться в истинности полученного признания, но и использовать его в целях закрепления незаконно получен-
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
ного ложного признания в совершенном преступлении - самооговора и оговора других лиц. В связи с этим предложено дополнение к ст. 165 либо отдельно в ст. 165-1 УПК РФ: «При получении от допрашиваемого лица признания в совершении преступления (можно ограничиться выделением «в совершении преступления средней тяжести, тяжкого либо особо тяжкого преступления») следователь либо дознаватель не позднее 3 (5) суток после проведенной вслед за этим проверки показаний на месте обязан представить прокурору и в суд все соответствующие материалы, которые подлежат рассмотрению единолично судьей районного или военного суда в срок не позднее 48 (72) часов с момента их поступления. Данные материалы рассматриваются с участием прокурора, следователя, дознавателя, а также подозреваемого, обвиняемого, их защитника и законного представителя. По окончании рассмотрения представленных материалов судья выносит постановление о законности или незаконности произведенных следственных действий» [7, с. 186-187; 8].
В законе записано: «Признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств» (ст. 77 УПК РФ). При внимательном анализе, буквальном понимании этой нормы просматривается ее некоторая фактическая неточность, несовершенство, поскольку не каждое, т. е. не любое признание может быть положено в основу обвинения, как доказательство вины этого лица. В основу обвинения может и должно быть положено только такое признание вины конкретным субъектом, в котором проявлена его должная виновная осведомленность, т. е. истинное знание таких обстоятельств расследуемого события, которые могут быть известны, независимо от использованных при его допросе фактических данных, только лицу, действительно тем или иным образом причастному к данному криминальному событию. Если этого нет, то такое признание всего лишь характеризует отношение данного лица (подозреваемого, обвиняемого) к предъявленному обвинению, его конкретную позицию по делу и поэтому не может рассматриваться, использоваться как доказательство его вины [см. об этом: 8].
Здесь стоит вспомнить, что в связи с этим отмечала Л. М. Карнеева: «При оценке показаний обвиняемого (подозреваемого).. .следует руководствоваться общим правилом оценки доказательств, согласно которому любое доказательство, взятое само по себе и не подтвержденное другими доказательствами, не может быть положено в основу обвинения» [3, с. 631]. «Важным элементом оценки показаний...является выявление в них деталей, свидетельствующих о виновной осведомленности» [3, с. 633].
В развитие этих положений следует отметить, что при оценке достоверности полученного признания и собранного по делу доказательственного материала необходимо учитывать следующие критерии:
1) насколько полно, подробно и независимо от имеющихся доказательств в показаниях подозреваемого/обвиняемого изложены все факты, относящиеся к предмету доказывания по делу (ст. 73 УПК РФ);
2)удалось ли в процессе следствия получить от обвиняемого (подозреваемого) такие фактические данные, о которых ему не сообщалось при проведении допросов и других следственных действий; 3) сообщил ли обвиняемый (подозреваемый) такие детали и обстоятельства расследуемого события, которые были неизвестны следствию и которые, безусловно, должны быть известны лицу, совершившему преступление; 4) удалось ли в ходе следствия подтвердить соответствующими доказательствами факты, сообщенные допрашиваемым, которые до его показаний не были известны следствию; 5) располагает ли следствие доказательствами, исключающими возможность получения допрашиваемым соответствующих сведений, содержащихся в его признании, от каких-либо лиц и из иных источников. [более подробно см. об этом: 8].
При формулировании тактических правил допроса Л. М. Карнеева особо отмечала следующее: «нельзя задавать наводящие вопросы» [5, с. 35]. Наводящий вопрос в настоящее время (ч. 2 ст. 89, ч. 1 ст. 285 УПК РФ) с учетом новых уголовно-процессуальных предписаний и тактико-практических положений - не просто только сам по себе вопрос в традиционном его понимании, который наводит, подсказывает определенный ответ. Это еще и вопрос, который фактически лишь сопровождает предъявляемую, используемую при допросе информацию: вербальную, вещественную, в документах, иную, и вместе с этой информацией образовывает, формулирует ее наводящий характер. Эта информация может предшествовать либо следовать за вопросом. И далеко не всегда можно сразу разобраться носит ли такое использование информации наводящий либо не наводящий характер. Для этого на практике задаются другие, дополнительные вопросы, требующие пояснения, либо даже возникает необходимость в проведении других следственных действий. Поэтому и предлагается такие, спорного характера вопросы называть условно-наводящими. Останется ли данный вопрос наводящим или не наводящим будет зависеть от содержания ответов на этот и связанные с ним другие вопросы [см. об этом: 10, с. 443-462]. Такое понимание очень важно с точки зрения того, о чем писала Л. М. Карнеева: проявлена или не проявлена при оценке содержания полученного ответа в показаниях независимая от использованной информации осведомленность допрашиваемого лица [3, с. 633].
Список источников
1. Баймуратов И. Ю. Криминалистический анализ механизма расследуемого события. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
2. Карнеева Л. М. Привлечение к уголовной ответственности по советскому праву. Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 1970.
3. Карнеева Л. М. Показания обвиняемых и подозреваемых. // Теория доказательств в советском уголовном процессе. Отв. редактор Н. В. Жогин, изд 2-е испр. и доп. М. : «Юрид. лит.», 1973.
4. Карнеева Л. М. Привлечение к уголовной ответственности. Законность и обоснованность. М. : «Юридическая литература», 1971.
5. Карнеева Л. М. Тактические основы организации и производства допроса в стадии расследования : учебное пособие. Волгоград, 1976.
6. Криминалистика: информационные технологии доказывания : учебник для вузов / Под ред. В. Я. Колдина. М. : Зерцало-М, 2007.
7. Центров Е. Е. Проверка показаний на месте в проблемных ситуациях расследования : монография. М. : Юрлитинформ, 2018.
8. Центров Е. Е. Оценка достоверности признания лицом своей вины в целях его отграничения от оговора и самооговора / Вестник МГУ Серия 11: Право. Изд-во Моск. Ун-та. 2020. № 1.
9. Центров Е. Е. Криминалистический анализ фактических данных по первому убийству, совершенному Чикатило // Материалы международной научно-практической конференции «Научная школа уголовного процесса и криминалистики» СПбГУ 25-26 июня 2021 г.
10. Центров Е. Е. Наводящий вопрос и пределы использования информации на допросе // Ученые-юристы МГУ о современном праве / Под ред. М. К. Треушникова. М., 2005.
References
1. Baimuratov I. Yu. Forensic analysis of the mechanism of the event under investigation. Abstract of dis. ... candidate of legal sciences. M., 2004.
2. Karneeva L. M. Criminal prosecution under Soviet law. Abstract of the dis. ... doctor of legal sciences. M., 1970.
3. Karneeva L. M. Testimonies of the accused and suspects // The theory of evidence in the Soviet criminal process. Responsible editor N. V. Zhogin, 2nd edition revised and supplemented. M. : «Legal Literature», 1973.
4. Karneeva L. M. Criminal proceedings. Legality and validity. M. : «Legal Literature», 1971.
5. Karneeva L. M. Tactical foundations of the organization and production of interrogation at the stage of investigation: a tutorial. Volgograd, 1976.
6. Forensic science: information technology of proof. Textbook for universities / Edited by V. Ya. Kaldina. M. : Zertsalo-M, 2007.
7. Tsentrov E. E. Verification of testimony on the spot in problematic situations of the investigation: monograph. M. : Jurlitinform, 2018.
8. Tsentrov E. E. Assessment of the reliability of a person's admission of his guilt in order to delimit him from slander and self-incrimination. / Moscow State University Bulletin Series 11: Law. Moscow University Publishing House. 2020. No. 1.
9. Tsentrov E. E. Forensic analysis of the factual data on the first murder committed by Chikatilo. // Proceedings of the International Scientific and Practical Conference «Scientific School of Criminal Procedure and Criminalistics» St. Petersburg State University June 25-26,2021.
10. Tsentrov E .E. Leading question and the limits of the use of information during interrogation // Legal scholars of Moscow State University on modern law / Edited by M. K. Treushnikov. M., 2005.
Информация об авторе
Е. Е. Центров - профессор кафедры криминалистики юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, доктор юридических наук, заслуженный профессор МГУ
Information about the author E. E. Tsentrov - Professor of the Department of Criminology of the Faculty of Law M.V. Lomonosov Moscow State University, Doctor of Legal Sciences, Honored Professor of Moscow State University.
Статья поступила в редакцию 27.11.2021; одобрена после рецензирования 20.02.2022; принята к публикации 29.04.2022.
The article was submitted 27.11.2021; approved after reviewing 20.02.2022; accepted for publication 29.04.2022.
