CC BY
37
теория и история словесных форм
художественной культуры
И. Грудзинская-Гросс милош и бродский: магнитное поле*
Профессор Принстонского университета литературовед Ирена Грудзинская-Гросс рассказывает о двух поэтах: Чеславе Милоше и Иосифе Бродском и об их дружбе. В предисловии литовский поэт Томас Венцлова отмечает, что книга Ирены Грудзинской-Гросс является первой и очень удачной попыткой рассмотреть польскую и русскую ключевые фигуры современной поэзии (с. 5).
Чеслав Милош (1911-2004) и Иосиф Александрович Бродский (1940-1996) познакомились и подружились в США, будучи эмигрантами, когда польский поэт искал переводчика своих стихотворений на русский язык. Это произошло в 1972 г.
Чеслав Милош родился в Литве в шляхетской семье, жил в Вильне, Варшаве, Кракове. В 1951 г. обратился к французским властям с просьбой о политическом убежище. Десять лет он провел во Франции, а с начала 60-х годов преподавал славянские литературы в университете Беркли в Калифорнии. В 1980 г. Милош был удостоен Нобелевской премии по литературе. Скончался в Кракове 24 августа 2004 г., где и похоронен.
Иосиф Бродский был на 29 лет моложе Милоша. Он родился в Ленинграде и жил там на протяжении почти 32 лет. В 1964 г. был сослан за «тунеядство» в Архангельскую область, вернулся в Ленинград через полтора года. В 1972 г. он эмигрировал, вначале в Австрию и Англию, а затем - в США. В 1987 г., будучи американ-
* Грудзинская-Гросс И. Милош и Бродский: Магнитное поле: Пер. с пол. -М.: НЛО, 2013. - 204 с.
Милош и Бродский: Магнитное поле
ским подданным, получает Нобелевскую премию. Скончался в США 28 января 1996 г. Похоронен в Венеции.
Милош и Бродский общались по-английски, но объединяли их и «общие» балтийские связи: мать Милоша знала литовский язык, мать Бродского - латышский язык (с. 26). И для Милоша, и для Бродского дружба была ценна тем, что это есть романтический культ, который в прошлом олицетворяли Мицкевич и Пушкин. Эмиграция Милоша была весьма сложной. Польские эмигранты писали на него доносы как на советского агента, присланного внедриться в среду поляков на Западе. Приезд Бродского на Запад был триумфальным: «Через две недели после приезда на Запад Бродский оказался в окружении мировой поэтической элиты» (с. 57).
Бродский и Милош часто вместе выступали в Америке на поэтических вечерах, но помимо этого виделись они редко. Дело в том, что несмотря на искреннюю приязнь, поэты не были очень близки, а «в вопросах личного характера оба проявляли сдержанность» (с. 75).
Бродский и Милош относились к политике по-разному. Бродский не соглашался с делением на Запад и Восток, был против вмешательства политики в культуру, и при этом он отрицал само понятие «Центральная Европа», а по отношению к Советскому Союзу применял слово «Империя». Милош был горячим сторонником идеи Центральной Европы. Он считал, что страны, находящиеся между Германией и Россией, объединяет «общее бурное прошлое и общее культурное наследие» (с. 115).
Автор реферируемой книги именует Бродского «гражданином трех империй»: родился в Советской империи, умер гражданином Американской империи, похоронен на территории Римской империи (с. 129). Милош считает Америку «страной величайшего и ярчайшего изгнания» (с. 132). Он называет Америку страной крайностей, «страной богачей и нищих, где множество тюрем и множество несчастных неудачников», где ведется «дьявольская борьба за существование» (с. 133). А для Бродского «центральная идея американской действительности - автономия человека» (с. 139).
Большую часть своей жизни Милош и Бродский провели в эмиграции, в США. Милош сам переводил на английский язык свои стихи, а «Бродский под конец жизни начал писать по-английски» (с. 142). В вышедших в США при жизни Бродского
И. Грудзинская-Гросс
сборниках поэзии «A Part of Speech» («Часть речи», 1980) и «To Urania» («К Урании», 1988) ряд стихотворений написан им по-английски, а многие переведены самим поэтом.
Милош в США писал свои стихи по-польски и сам переводил их на английский язык, когда его не устраивала работа переводчика. Благодаря «полному контролю Милоша над переводом и публикацией англоязычных версий своих стихов голос Милоша по-английски точно так же узнаваем, как и по-польски» (с. 160). Ми-лош признавал, что эмиграция очистила его язык, но не коснулась «родной речи» (с. 163).
В основе дружбы между Чеславом Милошем и Иосифом Бродским, хоть они были так непохожи друг на друга, лежала схожесть жизненной ситуации - поэт в изгнании, обращенный одновременно в прошлое и в будущее, к родине и к чужбине. «Их объединяло осознание масштаба данного им таланта и связанной с этим ответственности», - заключает Ирена Грудзинская-Гросс (с. 196).
И. Л. Галинская
