CC BY
94
3. Железов Е.А. Сущностные силы человека. Казань, 1989. С. 11.
4. Сержантов, В.Ф. Человек, его природа и смысл бытия. Л., 1990.
5. Федоров Ю.М. Сумма антропологии. Новосибирск, 1995.
6. Ерофеева К. Л. Категория сущности человека в ее онтологическом, праксиологическом, аксиологическом аспектах // Вестник ИГЭУ. Иваново, 2002. Вып. 2. С. 118-126.
7. Юнг К.Г. Психологические типы. СПб., 2001. С. 17.
8. Тойч Ч.К., Тойч Д.М. Второе рождение или искусство познать и изменить себя. М., 1994.
9. Филатова Е.С. Соционика для вас. СПб., 1994.
10. Непомнящая Н.И. Целостно-личностный подход к изучению человека // Вопр. психологии. 2005. № 1.
11. Кэмпбелл Р. Как на самом деле любить детей. М., 1992.
12. Бочков Н.П. Гены и судьбы. М., 1990. С. 190.
13. Хиромантия: язык руки. М., 1991.
14. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М., 1955. Т. 1. С. 242.
15. Фейербах Л. Избранные философские произведения. М., 1953. Т. 1. С. 361.
16. Тихонов А.И. Проблемы экологии с позиций холизма. Иваново, 2002.
Поступила в редакцию 19.05.2008 г.
Erofeeva K.L. Individual human essence as the problem of Philosophy. The article reveals the question of correlation of individual and generic human nature; the definition of an individual human essence is proposed. The correlation of universality and individuality in human existence is examined.
Key words: individual human essence, generic human essence, human existence.
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ КАК РЕСУРС САМОСОЗНАНИЯ: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ МЕТОДОЛОГИЯ АНАЛИЗА
Г.И. Фазылзянова
Специфика и сложность понимания гуманитарного текста (и особенно мифопоэтического) заключается в том, что процесс познания и его адекватность во многом определяются способностью человека к интуитивно-эмоциональному проникновению в его подлинный и сокровенный смысл, недоступный обычным рациональным способам извлечения содержащегося в естественных науках знания.
Ключевые слова: культура, художественный текст, самосознание.
Российское общество в последнее время переживает духовный кризис, протекающий на фоне идеологической неопределенности, разрушения базовых ценностно-нормативных основ бытия, снижения роли российской культуры в общемировом цивилизационном процессе. Растущее чувство тревоги, незащищенности усиливает социальную и межэтническую напряженность в обществе, рождает агрессию по отношению к «чужим», которая становится способом самозащиты и формой самосохранения, негативным механизмом групповой консолидации.
Одним из проблемных синдромов сложившейся ситуации является системный кризис идентичности, т. е. неспособность человека отождествить себя в социальном, духовном, национально-государственном
плане (официально санкционированная макроидентичность «россиянин» востребуется не всеми сегментами общества). В мировоззренческой плоскости кризис идентичности вызван истощением культурных, духовных факторов и прежде всего значительным снижением идентификационных возможностей гуманитарной культуры. Он вызван также разрушением системы духовного самовос-производства общества, мировоззренческим вакуумом, отсутствием общенациональной идеологии, способной консолидировать некую совокупность граждан в общность «мы». В этой связи возникает необходимость самосознания духовных основ российской культуры, создания условий для востребованности и реализации их идентификационного потенциала.
Содержание и специфику духовного ядра культуры (и прежде всего его важнейшей ипостаси - ценностно-нормативного пласта) можно характеризовать на двух уровнях:
а) бытийном, эмпирическом, где объектом анализа становятся различные факты и проявления индивидуальной и общественной жизни (труд, быт, традиции, обряды, обычаи, праздники, стереотипы и стандартные формы социального поведения);
б) на уровне самосознания, в котором бытийность культуры предстает в снятом виде, а социокультурная специфика - в от-рефлексированной и вербализованной форме, т. е. в философских и художественных текстах, устном народном творчестве и т. д.
Второй способ анализа специфики национальной духовной культуры представляется нам наиболее предпочтительным по ряду обстоятельств. Во-первых, он является более продуктивным, ибо отражает специфику культурологического метода. Действительно, выявление ценностно-нормативных аспектов отечественной культуры эффективнее осуществлять путем анализа ее самосознания, в качестве которого выступают мифопоэтические и эпистемологические тексты гуманитарной культуры, выполняющие
функции специфического «зеркала». Именно тексты являются формой самосознания, самопознания и самовыражения сути культуры и человека каждой исторической эпохи. Они фиксируют и сохраняют «генотип духовности» народа - образ человека и мира (через язык, персонифицированные духовные символы и т. д.), концентрируют в себе идентификационный ресурс общества, обеспечивая тем самым устойчивость социокультурной системы в пространстве и времени. При этом текст рассматривается в определенной системе координат, образуемых смысловыми и символическим оппозициями: соотношение в системе ценностных ориентации социального и индивидуального, материального и идеального, рационального и морального, традиций и новаций, сохранения и изменения, мужского и женского и т. д.
Более того, уже сам язык является важнейшей формой проявления (и сохранения) духовной специфики народа, он демонстрирует различия в значениях, которыми в разных культурах наполняется одно и то же понятие (например, тоталитарность русского
языка в управлении внутри предложения, нюансы содержания понятия демократии, свободы, рынка в контексте российской и западноевропейской культуры), отражает бессознательную иерархию ценностей данного культурного сообщества, выявляет культурную специфику отношения человека к миру, природе, власти и т. д.
Во-вторых, система ценностей и норм формируется на пересечении двух факторов -культурного и национального, которые в содержательном отношении не совпадают друг с другом. Национально-этническая принадлежность (идентичность) обнаруживается прежде всего в сознании людей, но она не определяется этим сознанием и не есть только его продукт - она является отражением более глубинных основ национальнокультурного бытия, отражением трудно уловимой на уровне анализа фактов реальности. Самосознание только «опознавательный знак», а не сущность предмета [1]. А это означает, что изучение отраженного в данном случае более продуктивно, чем анализ культурной эмпирики.
В-третьих, факторы, определяющие аутентичность и самотождественность культуры, невозможно понять, оставаясь в границах настоящего: здесь культура не совпадает сама с собой, она всегда есть объективность исторически «застывшего» и субъективность актуально переживаемого, органичное единство прошлого, настоящего и будущего, которое наиболее полно представлено в текстах культуры (которые являются, как уже отмечалось, наиболее оптимальной формой национально-культурного самосознания).
В-четвертых, в отличие от культур западноевропейских стран культура России не представляет собой внешне фиксируемого единства, в ней слабо просматривается формообразующее начало. Онтологический пласт культуры в России никогда не представлял собой той целостности, которая позволила бы «схватить» суть этого явления, оставаясь в границах эмпирики. Основные пласты традиционной русской культуры -культура крестьянства, дворянства и духовенства - являют нам на этом уровне почти самостоятельные и малосвязанные системы ценностей и образы жизни.
И в историческом плане культура России прерывиста, лишена преемственности. Исто-
рия русской культуры - это во многом история ее забвения, утраты самотождественно-сти. «Русская история не раз обрывалась и начиналась вновь, так что приходилось и русское государство заново строить и русскую душу заново воспитывать, а делать это было тем трудней, что русский народ никогда целиком в этих усилиях не участвовал и нередко о них вообще ничего не знал» [1, с. 32].
«Неоформленность» русской культуры, ее недифференцированность усложняет проблему поиска признаков и условий ее аутентичности. Более того, эти качества дают основание утверждать, что русской культуры как аутентичной и самобытной национальной культуры вообще не существовало, а каждый регион России демонстрирует свои традиции и формы культурного творчества, не объединенные общим основанием.
Однако проблема состоит в том, как трактуется феномен культуры. Если рассматривать культуру как совокупность идей, ценностей, норм и видов деятельности в различных сферах общественного сознания и практики, как духовную целостность и особое «миро-видение», то с таких позиций эмпирическая неоформленность русской культуры становится уже не отрицательным фактором и доказательством «безкультурности» нации, а специфической чертой, отличающей российскую культуру от других национальных культур. Действительно, культура в России не столько результат (эмпирический факт), сколько процесс, наиболее концентрированно представленный в духовной жизни общества, в движении национального самосознания. В нем онтологическая природа культуры отражается и является в форме слова-символа, ценности, образа, модели, воссоздающей (и создающей) реальность. Осуществляя функцию самопознания национальной специфики, самосознание одновременно является существенной составной частью культуры, входит в ядро национально-культурной ментальности в виде доминирующего мировоззрения.
Более того, национально-культурное самосознание в России всегда играло самостоятельную и в чем-то даже первичную по отношению к бытию роль, определяя интенсивность и перспективу культурных процессов. Русская мысль как бы выводила наружу не осознающую себя национально-культур-
ную природу, делая ее фактом национального сознания и бытия, стремилась «слиться» с бытием. Это особенно характерно для русской национальной идеи, которая во многом выполняла роль идеологического мифа, заполняя смысловые разрывы русской культуры и разрешая противоречия национальной психологии. Рожденные в сфере самосознания модели настоящего, прошлого и будущего России «конституировались» в общественную жизнь и во многом определяли «материальный», эмпирический мир культуры.
Важность понимания духовных оснований культуры путем изучения самосознания определяется также особыми функциями последнего в формировании единого культурного пространства России. Размытость процессов национальной консолидации этническим многообразием, массовые миграции и переселенческое движение обусловили мар-гинальность русской нации и одновременно усилили значимость надэтнических факторов консолидации - государства, религии, общинного устройства социальной жизни, которые в совокупности и определили специфику и доминирующие ценности национально-культурной ментальности. В этой связи последнюю можно рассматривать как исторически сложившееся в процессе совместной жизнедеятельности социально-культурное
пространство, компенсирующее этническое многообразие Российской географии.
В силу такого исторического обстоятельства национально-культурное самосознание всегда выступало и способом отражения своеобразия русской культуры, и фактором, компенсирующим «рыхлость» этнооб-разования, создающим связующее нацию ценностное, духовное пространство. И сегодня не политика и экономика, а культура является источником национального самоопределения, точкой отсчета и способом понимания своего прошлого, настоящего и будущего.
Следует отметить, что изучение национально-культурной специфики путем анализа самосознания (опредмеченного в текстах) рождает и определенные сложности. Не оформившись в самостоятельную систему познания мира и человека, растворяясь в философии, искусстве, литературе, самосознание несет в себе характерные черты этих систем - субъективность, интуитивность, противоречивость. Мысль, отражая различ-
ные грани культурной реальности, вместе с объективной информацией всегда несет в себе иллюзии, дает противоречивый и многозначный образ действительности; знания сопровождаются заблуждениями; правда сочетается с искажениями действительности, рациональный анализ - с пристрастной включенностью исследователя (ибо субъект анализа в данном случае почти совпадает с его объектом).
Максимально реализовать ресурсы художественного текста как средства самопознания может культурологическая методология анализа. Сложности культурологического подхода (т. е. понимания и интерпретации художественного текста) состоит в том, что субъект, воспринимающий текст, всегда принадлежит определенной исторической эпохе, которая и обусловливает границы понимания смыслов текста. Фактором, определяющим адекватность понимания и интерпретации текста, является также собственный «горизонт» интерпретатора, который служит контекстом, внутри которого раскрывается смысловое богатство текста. Кроме того, специфика и сложность понимания гуманитарного текста (и особенно мифопоэтического) заключается в том, что процесс познания и его адекватность во многом определяются способностью человека к интуитивно-эмоциональному проникновению в его подлинный и сокровенный смысл, недоступный обычным рациональным способам извлечения содержащегося в естественных науках знания. Переживание, предшествующее рациональному постижению художественного текста, представляет собой непосредственное и индивидуальное восприятие образов и символов в соответствии с жизненным опытом интерпретатора, включение их в собственное «смысловое поле», понимание и интерпретация переживаемого «текста-образа» путем перевода его из застывшего и объективированного продукта в духовную активность, из которой он и произошел.
Культурологическая методология анализа художественных текстов делает исследование в подлинном смысле комплексным, синтезирующим методы и подходы других наук культуроведческого цикла. Оно вбирает в себя исторический подход, который предполагает понимание смысла текста, освобожденного от субъективности его автора.
Текст в данном случае воспринимается как часть, принадлежащая некоему завершенному культурному целому, как документ для познания более широкой историко-культурной взаимосвязи. Культурологический анализ может в качестве своей составляющей использовать филологический подход, понимающий текст как художественное явление с точки зрения его замысла, композиции и т. д., а также психологический метод интерпретации текста с позиции его автора - путем отождествления его с авторской социопсиходрамой, системой ценностей и мировоззрения. Переживаемое событие в данном случае воспринимается как актуальное и значимое для индивидуальной биографии личности - творца текста. Именно комплексный герменевтический анализ обеспечивает единство интеллигибельности, экспликации и аппликации, т. е. понимания текста, его истолкования и применения.
С точки зрения культурологического исследования важно подчеркнуть актуальность двух подходов к анализу текстов, которые могут быть продиктованы спецификой исследовательских задач: анализ текстов в контексте того историко-культурного мира, в котором они возникли (диахронический аспект); интерпретация текста в контексте сегодняшних культурных реалий и проблем. (синхронический аспект)
Специфика культурологической интерпретации текста состоит в том, что он рассматривается в перспективе определенной системы координат, образуемой, с одной стороны, смысловыми и символическими оппозициями, фиксирующими наиболее сущностные отличия культуры и одновременно определяющими ее границы как системной целостности (соотношение в системе ценностных ориентаций социального и индивидуального, материального и идеального, рационального и морального, традиций и новаций, сохранения и изменения, а также смысловая нагрузка основополагающих и универсальных культурных символов неба и земли, света и тьмы, мужского и женского, четного и нечетного и т. д.), с другой - мировоззренческим ядром культуры, которое выражается через содержание и характер идеала, образ человека и типичную картину мира, специфику восприятия пространства и времени.
Помимо методологических и теоретических задач, культурологическая парадигма детерминирована необходимостью осмыслить проблемы, характерные для сегодняшней ситуации, определить пути их решения. Именно культурология способна обеспечить мировоззренческую основу самосознания общества и самоидентификации субъектов культуры, помочь понять в ситуации активных культурных связей уникальность другой культуры как равноценного партнера по диалогу.
Культурология, исследуя художественный текст, проектирует модель культуры, выражающей самое себя в тексте и через текст. В отличие от наук социально-гуманитарного цикла, предметом изучения которых также выступает текст, культурология, обращаясь к художественному тексту, предварительно выстраивает посредством определенной системы координат целостную модель культуры, определяет контуры культурного феномена. Такой подход вытекает из понима-
ния художественного текста (а шире - гуманитарных текстов) как формы самопознания, самосознания и самовыражения культуры в целом, как модели и сущностного модуса ее бытия.
1. Гумилев Л.Н., Иванов К.П. Этнические процессы: два подхода к изучению // Социс.
1992. № 1.
Поступила в редакцию. 28.05.2008 г.
Fazylzyanova G.I. Literary text as resource of consciousness: culturological methodology of analysis. Specific character and complexity of understanding of a humanitarian text (especially a mythic-poetic one) consists in the fact that process of knowledge and its adequacy in many respects are defined by ability of a person to intuitive-emotional penetration into its original and secret sense inaccessible to usual rational ways of extraction of knowledge contained in natural sciences.
Key words: culture, literary text, consciousness.
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ АНАЛИТИЧЕСКОГО СОПРОВОЖДЕНИЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ
В.А. Смирнов
В статье рассматриваются некоторые проблемы прикладных социологических исследований применительно к сфере государственной молодежной политики. В основе определения качества исследования, по мнению автора, лежит простота и адекватность содержательной интерпретации полученных данных конкретными специалистами. Это, в свою очередь, ведет к повышению познавательного и прогностического потенциала прикладного исследования. На примере конкретного эмпирического исследования автор предлагает шаги, позволяющие повысить интерпретируемость прикладных исследований в молодежной сфере.
Ключевые слова: государственная молодежная политика, социологические исследования.
Необходимым условием эффективной социальной политики (в т. ч. молодежной) является наличие у структуры, реализующей ее, адекватной информации о процессах, протекающих в том или ином сегменте общества. При отсутствии такой информации политика (как целенаправленная деятельность по оптимизации жизнедеятельности всего общества или отдельного сообщества) становится неэффективной или вовсе дисфункциональной [1]. Особенно это актуально для региональных органов по делам молодежи, «объект» деятельности которых является
наиболее мобильным, склонным к экспериментам и требующим к себе постоянного внимания.
Нами было проанализировано 20 социологических исследований, объектом которых выступали молодые люди в возрасте от 15 до 30 лет за период с 2005 по 2007 гг. Эти исследования проводились либо региональными органами по делам молодежи (или подведомственными учреждениями), либо по их заказу. Кроме этого, в рамках данного исследования было проведено 15 фокус-груп-повых интервью разной степени формализа-
