CC BY
13
Чехова об интеллигенции возникли на почве нелёгкого опыта пореформенных десятилетий. Та концепция действительности, которая предлагалась Лесковым в романе «Некуда», а затем в романе «На ножах», оказалась разномасштабной с характерами его героев. И хотя в условиях развивающегося капитализма Рай-нер и Розанов ощущали невозможность потенциальное сделать актуальным, а негодяй Горданов, напротив, вырастал до гигантских размеров, что в целом соответствовало исторической правде, Лесков обратился к «малым жанрам»: писателя, прежде всего, интересовал русский человек, его мировосприятие, его «психия».
Чехов, принявшись в конце 1880-х годов за роман, надеялся «убить сразу двух зайцев: правдиво нарисовать жизнь и, кстати, показать, насколько эта жизнь уклоняется от нормы». Но «норма мне неизвестна, как неизвестна никому из нас» [П, 3, с. 186]. И естественно, что роман Чехова прошёл эволюцию, сходную с той, какая отмечается в жанрах Лескова: превратился вначале в романическую хронику «Рассказы из жизни моих друзей», а затем распался на отдельные рассказы. «Сознание цели» - вот что необходимо для создания романа. «А мы? Мы! - восклицал Чехов через несколько лет - Мы пишем жизнь такою, какая она есть, а дальше - ни тпру ни ну... <...> У нас нет ни ближайших, ни отдалённых целей...» [П, 5, с. 133]. Потому и не удовлетворил Чехова финал «Воскресения», кстати, единственного крупного русского романа последних двух десятилетий XIX в., что евангельская «норма», с его точки зрения, в современных условиях становилась слишком «произвольной». Не «решать все текстом», а видеть, что «наука и техника переживают теперь великое время» [П, 5, с. 133], что происходит смена культурных ориентиров, и в этих условиях эмпирического накопления жанр романа также должен обрести новые «нормы».
Наряду со сходным ощущением жанровой необходимости интересно отношение Лескова и Чехова к жанровому канону, в частности к канону святочного рассказа. Святочный (рождественский) рассказ, традиционный в массовой русской журналистике последней трети XIX в., подвергается под пером Лескова активному преобразованию. Достаточно вспомнить, что и «Запечатленный Ангел», и «Чертогон», и - в определённой мере - «На краю света» в первых публикациях представлены как рождественские рассказы. Творческая продукция Лескова позволила ему издать целый сборник «Святочные рассказы» (декабрь 1885 г.). Чем же привлекала писателя эта жанровая форма? Укажем вначале на то, что нелёгкая издательская судьба подталкивала его к сотрудничеству со многими журналами и газетами, стремившимися - ради читательского внимания - к публикации развлекающих святочных рассказов. В свою очередь, и логика лесков-
Библиографический список
ского творчества, его возрастающая социальность приводили писателя к мысли о необходимости расширения круга читателей своих произведений. Самое обозначение «святочный рассказ» обеспечивало им повышенное внимание у широких слоёв публики; писатель говорил с читателем на привычном ему, читателю, языке.
Что касается художественных возможностей святочного рассказа, то, очевидно, точку зрения Лескова на них выражает «третий гость» («Жемчужное ожерелье»): «...И святочный рассказ, находясь во всех его рамках, всё-таки может видоизменяться и представлять любопытное разнообразие, отражая в себе и своё время, и нравы» [7, с. 133]. Необходимо обратить внимание на следующее любопытное обстоятельство. Святочные рассказы, как они осуществлены Лесковым, с одной стороны, обращены к массовому читателю, к людям довольно пёстрого социального состава, а с другой - содержание этих рассказов не что иное, как художественное исследование особенностей сознания как индивидуального, так и коллективного, имманентно связанного с этими же читателями. Условность «святочного» начала в рассказах Лескова ярко выражена. Достаточно вспомнить, что, готовя книгу, он включил в неё ряд рассказов («Отборное зерно», «Штопальщик», «Дух госпожи Жанлис», «Маленькая ошибка» и др.), в первых публикациях святочными не являвшихся. Сделано это было после создания «рождественского» колорита в первых абзацах текста. Лесков внешне соблюдает канон святочного рассказа, но делает это своеобразно: и пародируя его, и укрепляя серьёзным содержанием, не сразу угадываемым за карнавальной пестротой.
По существу, всё сказанное о святочных рассказах Лескова может быть отнесено и к святочным рассказам Чехова. И «Сон» (1885), и «Восклицательный знак», и «Ночь на кладбище», и «Шампанское» - это гротески с социально-психологической подоплекой. По своему творческому пафосу к ним близок рассказ «В рождественскую ночь» (1883), где пресловутый канон вывернут наизнанку. Позднейший же рассказ «На святках» (1900) прямо с этим каноном полемизирует, показывает его «выработанность».
Всё сказанное позволяет, на наш взгляд, сделать вывод, что реалистический метод обогащается не только последовательно углубляющимся художественным исследованием быстротекущей действительности, но и использованием опыта писателей-предшественников и современников (развитие их идей, полемика с ними, использование сходных жанровых форм и преобразование их на основе иных творческих задач), значимым итогом которого становится возникновение нового художественного качества.
1. Тюхова Е.В. Чехов и Лесков: личные отношения и взаимооценки. Юбилейная международная конференция по гуманитарным наукам. Орёл: Издательство Орловского государственного университета, 2001; Выпуск 1: 205 - 211.
2. Винницкий И.А. Духовный карцер. Н.С. Лесков и «Палата № 6» А.П. Чехова. Вопросы литературы. 2006; № 4: 310 - 322.
3. А.П. Чехов в воспоминаниях современников. Москва: Художественная литература, 1986.
4. Видуэцкая И.П. Чехов и Лесков. Чехов и его время. Москва: Наука, 1977: 101 - 116.
5. Бицилли П.М. Творчество Чехова: Опыт стилистического анализа. Москва: Гелеос, 2003.
6. Лесков Н.С. Полное собрание сочинений: в 30 т. Москва: Терра, 1996 - 2016. (Далее все ссылки на произведения и письма Лескова даны в тексте по этому изданию с указанием номера тома и страницы).
7. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. Письма: в 12 т. Москва: Наука, 1974 - 1983. П. 3: 11. (Далее все ссылки на произведения и письма Чехова даны в тексте по этому изданию с указанием серии сочинений - С или писем - П, номера тома и страницы).
8. Лесков А.Н. Жизнь Н. Лескова по его личным, семейным и несемейным записям и памятям. Москва: Советская Россия, 1989.
9. Письмо Н.С. Лескова С.И. Сазоновой. Вопросы литературы. 1981; № 2: 220 - 222.
References
1. Tyuhova E.V. Chehov i Leskov: lichnye otnosheniya i vzaimoocenki. Yubilejnaya mezhdunarodnaya konferenciya po gumanitarnym naukam. Orel: Izdatel'stvo Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta, 2001; Vypusk 1: 205 - 211.
2. Vinnickij I.A. Duhovnyj karcer. N.S. Leskov i «Palata № 6» A.P. Chehova. Voprosy literatury. 2006; № 4: 310 - 322.
3. A.P. Chehov v vospominaniyah sovremennikov. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1986.
4. Vidu'eckaya I.P. Chehov i Leskov. Chehov i ego vremya. Moskva: Nauka, 1977: 101 - 116.
5. Bicilli P.M. Tvorchestvo Chehova: Opytstilisticheskogo analiza. Moskva: Geleos, 2003.
6. Leskov N.S. Polnoe sobranie sochinenij: v 30 t. Moskva: Terra, 1996 - 2016. (Dalee vse ssylki na proizvedeniya i pis'ma Leskova dany v tekste po 'etomu izdaniyu s ukazaniem nomera toma i stranicy).
7. Chehov A.P. Polnoe sobranie sochinenij ipisem: V 30 t. Sochineniya: V 181. Pis'ma: v 12 t. Moskva: Nauka, 1974 - 1983. P. 3: 11. (Dalee vse ssylki na proizvedeniya i pis'ma Chehova dany v tekste po 'etomu izdaniyu s ukazaniem serii sochinenij - S ili pisem - P, nomera toma i stranicy).
8. Leskov A.N. Zhizn'N. Leskova po ego lichnym, semejnym inesemejnym zapisyam ipamyatyam. Moskva: Sovetskaya Rossiya, 1989.
9. Pis'mo N.S. Leskova S.I. Sazonovoj. Voprosy literatury. 1981; № 2: 220 - 222.
Статья поступила в редакцию 13.01.21
УДК 821.35
Kurbanova E.M., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Literatures of the Peoples of Dagestan, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: b_musa@mail.ru
Magomedova M.M., MA student, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: b_musa@mail.ru
ARTISTIC INTERPRETATION OF CHILDHOOD AND ITS EXPRESSION IN RASUL BAGOMEDOV'S SERIES OF WORKS "ADULTS ABOUT CHILDREN".
The article is dedicated to the problem of artistic interpretation of childhood and its embodiment in the series of stories-miniatures of Dagestan folk writer Rasul Ba-gomedov "Adults about children". The study of this cycle gives an opportunity to reveal all its specificity, variety, ideological-themed, artistic-style content of works, to trace the evolution of the creativity of the Dargin writer and to highlight its originality. Its specificity is due to the variety of subjects, the sharpness of the setting of moral problems, the richness of artistic means and ways of creating an image. The study emphasizes that the specifics of the stories of this cycle are based not only
on the outlook and talent of the writer, but also on his pedagogical activities, for Rasul Musaevich Bagomedov worked for about sixty years as a teacher of Russian and native languages in the native village of Meusish.
Key words: Dargin children's literature, children's folklore, teacher-writer, folk writer of Dagestan Rasul Bagomedov, artistic interpretation.
Э.М. Курбанова, канд. филол. наук, доц., ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: b_musa@mail.ru
ММ Магомедова, магистрант, ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: b_musa@mail.ru
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ДЕТСТВА И ЕГО ВОПЛОЩЕНИЕ В ЦИКЛЕ РАССКАЗОВ РАСУЛА БАГОМЕДОВА «ВЗРОСЛЫЕ О ДЕТЯХ»
Статья посвящена рассмотрению проблемы художественной интерпретации детства и его воплощению в цикле рассказов-миниатюр народного писателя Дагестана Расула Багомедова «Взрослые о детях». Изучение данного цикла дает возможность выявить всю его специфику, разновидность, идейно-тематическое, художественно-стилевое содержание произведений, проследить эволюцию творчества даргинского писателя и высветить его своеобразие, оригинальность. Его специфика обусловлена многообразием тематики, остротой постановки нравственных проблем, богатством художественных средств и способов создания образа. В исследовании акцентируется внимание на том, что специфика рассказов данного цикла обосновывается не только кругозором и талантом писателя, но и его педагогической деятельностью - Расул Мусаевич Багомедов около шестидесяти лет работал учителем русского и родного языков в родном ауле Меусиша.
Ключевые слова: даргинская детская литература, детский фольклор, педагог-писатель, народный писатель Дагестана Расул Багомедов, художественная интерпретация.
Даргинская детская литература в процессе своего становления и развития прошла долгий и сложный путь исканий новых идейно-художественных форм, явившихся результатом творческого осмысления жизни народа в различные исторические периоды. Она возникла на основе богатого наследия устного народного творчества. Даргинский детский фольклор обширно и многосторонне представлен в фольклорных сборниках Исы Омарова «Маленький пастушок» (на даргинском языке «Ник1а бук!ун») и «Детские игры» («Дурх/нала х1язани»), Расула Багомедова «Радуга даргинского народного творчества» («Даргала халкьла пагьмула зурх1яб») и др. В сокровищницу даргинской детской литературы вошли произведения, созданные Ахмедханом Абу-Бакаровым, Магомед-Расулом Расу-ловым, Сулейманом Рабадановым, Расулом Багомедовым, Ибрагимом Ибрагимовым, Айшой Курбановой и др. Можно с уверенностью сказать, что современная даргинская детская литература, пройдя сложный путь от своего зарождения до расцвета, стала развитой эстетической системой, в которой представлены разнообразные роды и жанры [1, с. 110].
Одним из ярких представителей даргинской детской литературы является педагог-писатель, народный писатель Дагестана, Заслуженный учитель Российской Федерации Расул Мусаевич Багомедов. Его творчество тесно связано с темой воспитания подрастающего поколения в духе добра, справедливости и бережного отношения к окружающему миру.
Выбор героев рассказов даргинского писателя также определён нравственно-эстетическим аспектом: герой произведения - носитель менталитета своего народа с присущими ему чертами и характеристиками. В основном героями рассказов педагога-писателя являются дети или подростки. Это неслучайно, так как обучению и воспитанию подрастающего поколения Расул Мусаевич отдал шестьдесят лет: работал учителем русского и родного (даргинского) языков в Меуси-шинской школе.
В родном селении Меусиша Дахадаевского района Дагестана РМ. Багомедов открыл авторскую школу «Юный литератор», где был ее бессменным руководителем. Произведения учащихся этой школы публиковались в периодической печати («Шила г1ямру» - «Сельская жизнь», «Лачин» - «Соколёнок», «Замана» -«Время») на даргинском и русском языках. В 2009 году лучшие произведения вышли отдельной книгой «Савлила шала» на даргинском языке («Утренняя заря») [2].
В рассказах, где центральными персонажами выступают дети, отразились наблюдения педагога-писателя. В "детских" рассказах представлены любознательные, смышленые юные горцы разных возрастов. Использовав различные поучительные и комичные ситуации из жизни детей, автор формулирует мысль о том, что нужно с любовью и сердечностью относиться к окружающему миру, природе, животным (рассказы «Тигрик» - «Тигрик», «Залум» - «Залум», «Къиргъу» - «Киргу», «Таргьа» - «Ласка», «Гурда» -«Лиса»). Поднимаются серьезные жизненные проблемы, связанные с проблемами сохранения родного языка, забвением добрых традиций гостеприимства, взаимоотношениями родителей и детей (рассказ «Дудешличил ихтилат» - «Беседа с отцом») [3, с. 105 - 106].
Процессы, происходящие в малом эпическом жанре даргинцев, показывают то, что присуще рассказу всех эпох и народов [4, с. 5]. В рассказах даргинского писателя именно с детьми происходят те или иные события, которые несут в себе поучительную, воспитывающую функцию. «Одни ищут счастье, другие -смысл жизни, а третьи - лучшую жизнь» [5, с. 115]. В рассказах-миниатюрах цикла «Взрослые о детях» («Бишт/ати халатачила») педагога-писателя открывается необычайный мир детей, ощущается писательский талант раскрытия философии детской души: «Хасти уми» - «Собственные имена», «Чиди вархь-си?» - «Кто прав?», «Мезх/едалуси» - «Язык не знающий», «Орден» - «Орден»,
«Ма, иш ч/ямбара» - «На, это пожуй», «Автобус бак/айчи» - «До приезда автобуса», «Бац» - «Луна», «Муса школализив» - «Муса в школе».
Мир детства, являясь «неотъемлемой частью жизни и культурного развития любого отдельно взятого народа и человечества в целом, издавна привлекал внимание художников слова, философов, психологов, социологов, литературоведов, педагогов и просто читателей - как детей, так и взрослых» [6, с. 411]. Казалось, незначительный штрих, но ребёнок весьма оригинально ставит каверзный вопрос: «Сен печь халах1ебиуси?» - «Почему печь не расширяется?»:
Халасигъуна узи школализивад бара гьанна чарухъири. Ишбарх/и сегъун-си хабар бурул или, бишт/ати узби иличи х/ерлири.
- Ванабиалли, мегь халабиуси саби, - иб илини, столличи жузи кархьули.
Илдала ургавсигъуна узи Муса дебали пикриухъун, мачигъуна къянкъличи
бишт/аси т/ул чебуцили хьарбаиб:
- Нушала печь сен халах/ебиуси?
«Старший брат только что вернулся из школы.
Младшие ждали, что нового из услышанного сегодня в школе он им сообщит.
- Когда железо нагревается, оно расширяется, - важно заявил старший брат, положив книги на стол.
Средний брат Муса подумал и, прижав указательный пальчик к своему кругленькому носику, спросил:
- А почему тогда наша железная печь не расширяется?» [7, с. 291; 8, с. 265].
Осмысление удивительного детского мира и его художественное воплощение представляет собой особую ценность, так как в цикле «Взрослые о детях» художественно воссоздается процесс формирования характера детской человеческой личности через осмысление основ эстетических, этических и мировоззренческих принципов бытия, объединяя прошлое и настоящее с будущим. Детский мир в рассматриваемых произведениях своеобразный: тонко пропитан чувством национальности, тем не менее, герои и проблемы настолько реальны, что являются присущими каждому, независимо от принадлежности к какому-либо народу. Несмотря на то, что автор рисует мир ребенка, философия произведения ясна и актуальна взрослому человеку. При этом «детство выступает особой субкультурой жизни человека. Оно концентрирует в себе и человеческую мудрость, и детскую непосредственность» [6, с. 413], затрагивая, таким образом, целый ряд проблем, связанных с общечеловеческими и общемировыми категориями. Например: рассказ-миниатюра «Автобус бак/айчи...» - «До прихода автобуса...»:
Райличи някъра кабихьили, кьакьалих/и рухъна т/ашризур:
- Ай, Аллагь, рахъх/и ках/елас, ахиратлизи аркьяс. Шалг/евулхъуси Муса урк/ец/иличил х/еризур, ва тиладибариб:
- Автобус бак/айчи руэнгу, хала неш. Автобус бак1айчи.
«На улице остановилась дряхлая старуха. Согнулась и, опершись на трость, начала бурчать:
- Ой, Аллах, долго здесь я не останусь: давно пора мне на тот свет!
Проходивший мимо Муса пожалел старуху и попросил:
- Пожалуйста, бабушка, дождитесь автобуса: он Вас быстро туда довезет!» [7, с. 289; 8, с. 264].
Из современных даргинских авторов, пишущих о детях, произведения Расула Багомедова выделяются своей необычайностью, краткостью, широтой мысли. От общения с героями рассказов читатель вспоминает свое детство. Сюжето-образующим звеном здесь выступает мотив памяти, например, рассказ «Орден»:
Вишт/ал Муса дудешлизи:
- Ва дудеш, иш орден (чебях/си даражала багьудила значок сабри) х/ед селис бедибси?
- Уч1нилис.
Муса пикри-пикриухъи, шкафлизибад букварь хиб ва уч1есииб: «Ма-ма, папа ...»
- Гьанна набра лугав илгъуна орден?
- Ишгъуна «орден» касес багьандан, дила урши, вахъх1и уч1ес г1яг1нили
саби.
- Барх1иахъайчив?
- Чуйнара барх1иахъайчи.
- Чуйнара барх1иахъибх1ели, чили лугуси?
- Х1укуматли.
- Ил халасив, х1у халасирив?
- Х1укумат - ца адам ах1ен. Илди бахъал адамти саби.
- Илдазивад чили наб орден луга?
Буреси х1ебалули, дудешли хъянт1а хъарсбариб.
«Муса говорит папе, показывая на значок об окончании высшего учебного заведения:
- Папа, этот орден за что тебе дали?
- За учебу, - улыбнулся отец.
Муса глубоко задумался, взял букварь из шкафа и с трудом начал читать слоги: «Ма-ма, па-па...».
- А мне дадут такой орден? - спросил он немного погодя.
- Чтобы дали такой орден, сынок мой, надо много читать.
- До вечера?
- Много вечеров!
- После многих таких вечеров кто мне его даст? - не унимался малыш.
- Государство.
- Кто главнее: оно или ты?
- Государство - это не один человек, а много людей, - терпеливо разъяснял папа.
- Кто же из них даст мне орден?
Папа не нашелся, что ответить, и вздохнул» [7, с. 288; 8, с. 264].
В рассказах даргинского писателя о детях и для детей отражаются такие обыкновенные вещи, в то же время истины. В них сюжет динамичен, отсутствуют длинные описания, усилен эмоциональный фон, действия происходят стремительно, картины главным образом зрительны. Образы героев рассказов-миниатюр точно и чувственно описываются, что свидетельствует о наличии у писателя рефлексии текста. В рассматриваемом цикле рассказов Багомедова простота
Библиографический список
детских образов и характеров совмещается с их силой, яркостью, неповторимостью. Детский мир в произведениях педагога-писателя - мир особых отношений, переживаний и чувств. Например, рассказ «Чиди вархьси?» - «Кто прав?»:
ХЯмзатличи учительли перерывла замана классла дурх1начил хЯзани ду-радурк1ахъес хъарбариб. Дурх1нас хЯзани дигули ахъиб. Цабарх1и санкомиссия-ла членти х1язли х1едиркьех1е или кабизур.
- Сен? - дец1агиб Х1ямзатлис.
- Х1язлизи ахъах1елли, нуша нясдирех1е.
- Х1ямзат илдачи вайт1а х1еризур:
- Х1ебиалли, х1ушаб вайбаркьлис нура жаг1ял дях1 х1едирцили школализи лявкьяс.
«В школе учитель поручил Гамзату на переменах проводить игры с одноклассниками.
В один день его сверстники - члены «санитарной комиссии» - заявили, что не будут сегодня играть. Гамзат обиделся и сказал:
- Назло вам завтра я в школу приду не умывшись» [7, с. 287; 8, с. 263]
и др.
Детский мир хранит в себе много загадок, отгадки на которые педагог-писатель находит в нашей повседневной обыденной жизни, в жизни родного края. В этих произведениях отразились наблюдения педагога. Вырисовывается мир детской дружбы: преданность, честность, откровенность. У героев произведений особые отношения. Художественно осмысливая мир детства, Расул Багомедов показывает, как дети постепенно проникают в сферу взрослых отношений, воспитывают в себе человека, носителя нравственных начал.
В цикле рассматриваемых рассказов-миниатюр представлены антропони-мические единицы. Употребление тех или иных собственных имен обусловливается жанровым своеобразием художественного произведения. Антропонимы зафиксированы в тридцати двух случаях, например: Амир Амир, Бац Луна, Муса Муса, Х1ябиб Габиб, Х1ямзат Гамзат и др., но частотность их употребления разная [9, с. 177 - 178].
Рассказы-миниатюры Р.М. Багомедова (кстати, он издал четыре сборника произведений устного народного творчества даргинцев: «Даимси лами» - «Вечное пламя», «Даргала халкьла хабурти» - «Даргинские народные сказки», «Даргала халкьла пагьмула зурх1яб» - «Радуга устного народного творчества», «Урк1ила тимхъ» - «Биение сердца») сродни сказкам, в них также присутствует волшебство, оно не только чудесно и неосуществимо - это волшебство преисполнено гранями социального, обычного, свойственного повседневной жизни.
1. Современная литература народов России: Детская литература. Антология. Москва: Организационный комитет по поддержке литературы, книгоиздания и чтения в Российской Федерации; Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ; Объединённое гуманитарное издательство, 2017.
2. Утренняя заря. Составители РМ. Багомедов. Махачкала: Издательство «Народы Дагестана», 2009.
3. Багомедов РР Очерк и рассказ как жанры даргинской литературы. Очерки даргинской литературы 196 - 1990-х годов. Махачкала, 2013: 80 - 86.
4. Хизриева З.М. Даргинский рассказ: тенденции развития. Махачкала, 2012.
5. Соколова В.Е. Мордовский национальный характер. Саранск: Издательство МГУ, 2003.
6. Коротков И.П. Очерки мордовской литературы. Саранск: Издательство МГУ, 2008.
7. Багомедов РМ. Рассказы. Махачкала: Издательство ДГУ 2017.
8. Багомедов РМ. Мерило человечности. Махачкала: АЛЕФ (ИП Овчинников), 2017.
9. Багомедов М.Р Онимы в даргинской художественной литературе (на материале рассказов Расула Багомедова). Антология поэтонимологической мысли. Донецк: Юго-Восток, 2008; Т. 1: 174 - 182.
References
1. Sovremennaya literatura narodov Rossii: Detskaya literatura. Antologiya. Moskva: Organizacionnyj komitet po podderzhke literatury, knigoizdaniya i chteniya v Rossijskoj Federacii; Fond social'no-'ekonomicheskih i intellektual'nyh programm; Ob'edinennoe gumanitarnoe izdatel'stvo, 2017.
2. Utrennyaya zarya. Sostaviteli R.M. Bagomedov. Mahachkala: Izdatel'stvo «Narody Dagestana», 2009.
3. Bagomedov R.R. Ocherk i rasskaz kak zhanry darginskoj literatury. Ocherki darginskoj literatury 196 - 1990-h godov. Mahachkala, 2013: 80 - 86.
4. Hizrieva Z.M. Darginskijrasskaz: tendenciirazvitiya. Mahachkala, 2012.
5. Sokolova V.E. Mordovskij nacional'nyj harakter. Saransk: Izdatel'stvo MGU, 2003.
6. Korotkov I.P. Ocherkimordovskojliteratury. Saransk: Izdatel'stvo MGU, 2008.
7. Bagomedov R.M. Rasskazy. Mahachkala: Izdatel'stvo DGU, 2017.
8. Bagomedov R.M. Merilochelovechnosti. Mahachkala: ALEF (IP Ovchinnikov), 2017.
9. Bagomedov M.R. Onimy v darginskoj hudozhestvennoj literature (na materiale rasskazov Rasula Bagomedova). Antologiya po'etonimologicheskoj mysli. Doneck: Yugo-Vostok, 2008; T. 1: 174 - 182.
Статья поступила в редакцию 19.01.21
УДК 81'26
Ri K.K., senior teacher, Pacific National University (Khabarovsk, Russia), E-mail: meili@bk.ru
Rukavishnikov V.S., senior teacher, Far East Law Institution of the Ministry of Internal Affairs (MVD) of the Russian Federation (Khabarovsk, Russia),
E-mail: ironman64@mail.ru
ACTUALIZATION OF MEANING WHEN TRANSLATING MODERN CHINESE LANGUAGE MODAL PARTICLES INTO RUSSIAN LANGUAGE. The article reviews the actualization of meaning in the translation process of modal Chinese language particles. According to the analysis of modern Chinese fiction, the researchers conclude that particles are often used in dialogues and monologues. They also bear a considerable semantic value. Their position is inside the sentence, they are ambiguous, their meaning depends on the context, and therefore, the transfer of their meaning and translation into another language is a rather complicated process. Syntax means, such as the volume of sentences, their prevalence, the presence of homogeneous members, synonymy, epithets, post-position of definitions, act as a significant actualizing parameter in the transfer of the meanings of modal particles into Russian, recommendations for taking into account of which are set out by the authors of this article.
Key words: Chinese language, Russian language, modal particles, translation, actualization of meaning.
