Роль англо-американизмов в немецкоязычных экономических медиатекстах Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

авторов, их умении использовать антропонимы и топонимы в раскрытии художественных образов. Проведенный анализ показал, что это явление сложное, многопластовое. В плане происхождения корпус онимов произведений даргинских авторов представляет пеструю картину. На основе зафиксированных нами собственных имён будет правомерным выделить следующие этнолингвистические пласты: исконно-даргинский, арабский, тюркский, персидский, русский. Здесь представлены личные имена, фамилии, псевдонимы, названия населённых пунктов, географических объектов. По количественному составу преоб-

Библиографический список

ладают антропонимы. По своему составу имена подразделяются на простые и сложные.

Значимость собственных имён в произведениях писателей заключается в том, что по ним можно судить об именнике дагестанцев той эпохи, когда творили авторы. Да и не только о них. Здесь встречаются антропонимы представителей и других народов. Рассматривая систему онимов, встречающихся в произведениях даргинских авторов, легко заметить, что писатели через имена хотели как можно лучше отразить мир героев, время и среду их проживания.

1. Багомедов М.Р Онимы в даргинской художественной литературе. Антология поэтонимологической мысли. Донецк: Юго-Восток, 2008; Т. 1: 174 - 182.

2. Султанова Т.Ю. Антропонимы в повестях А. Абу-Бакара. Актуальные проблемы общего и кавказского языкознания: сборник статей. Нальчик, 1997: 226 - 227.

3. Магомедова А.Н., Багомедова М.М. О функционировании топонимических единиц в английском художественном тексте (на материале повести А. Абу-Бакара «The Sun in the Eagle's Nest»). Языки народов мира и Российской Федерации: сборник материалов и докладов научной конференции ДГУ ФИЯ, посвященной 75-летию Дагестанского государственного университета. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2006; Выпуск VII: 257 - 259.

4. Багомедова М.М., Магомедова А.Н. Личные имена в переводном английском тексте (на материале повести А. Абу-Бакара «The Sun in the Eagle's Nest»). Языки народов мира и Российской Федерации: сборник материалов и докладов научной конференции ДГУ ФИЯ. Махачкала: ИПЦ ДГУ 2006; Выпуск VI: 133 - 135.

5. Магомедова А.Н., Багомедова М.М. Ономастикон в переводном английском художественном тексте (на материале повести А. Абу-Бакара «The Sun in the Eagle's Nest»). Труды молодых ученых ДГУ: сборник статей. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2006: 96 - 98.

6. Магомедова М.М., Магомедова А.Г О некоторых языковых особенностях повести А. Абу-Бакара «Солнце в гнезде орла». Записки молодого лингвиста: сборник статей. Махачкала: ИПЦ ДГУ 2019: 28 - 31.

7. Рабаданова С.М. Даргинская антропонимическая система в сопоставлении с русской и английской. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2000.

8. Багомедов М.Р Топонимия Дарга: структурно-семантический аспект: монография. Махачкала: Издательство ДГУ 2013.

9. Современная литература народов России: Детская литература. Антология. Москва: Организационный комитет по поддержке литературы, книгоиздания и чтения в Российской Федерации; Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ; Объединённое гуманитарное издательство, 2017.

10. Антология даргинской детской литературы. Составитель К.И. Миграбов. Махачкала: Издательский дом «Дагестан», 2017.

11. Рашидов РА. Чердик1ибти (Избранное). Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1978.

12. Рашидов РА. Гьундури ва далуйти (Дороги и песни). Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 2008.

13. Багомедов РМ. Чердик1ибти (Избранное). Махачкала: ГУП «Дагестанское книжное издательство», 2002.

14. Литературный энциклопедический словарь. Москва: Советская энциклопедия, 1987.

15. Багомедов М.Р Словарь даргинских личных имен. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2006.

References

1. Bagomedov M.R. Onimy v darginskoj hudozhestvennoj literature. Antologiya po'etonimologicheskoj mysli. Doneck: Yugo-Vostok, 2008; T. 1: 174 - 182.

2. Sultanova T.Yu. Antroponimy v povestyah A. Abu-Bakara. Aktual'nye problemy obschego i kavkazskogo yazykoznaniya: sbornik statej. Nal'chik, 1997: 226 - 227.

3. Magomedova A.N., Bagomedova M.M. O funkcionirovanii toponimicheskih edinic v anglijskom hudozhestvennom tekste (na materiale povesti A. Abu-Bakara «The Sun in the Eagle's Nest»). Yazyki narodov mira i Rossijskoj Federacii: sbornik materialov i dokladov nauchnoj konferencii DGU FlYa, posvyaschennoj 75-letiyu Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. Mahachkala: IPC DGU, 2006; Vypusk VII: 257 - 259.

4. Bagomedova M.M., Magomedova A.N. Lichnye imena v perevodnom anglijskom tekste (na materiale povesti A. Abu-Bakara «The Sun in the Eagle's Nest»). Yazyki narodov mira i Rossijskoj Federacii: sbornik materialov i dokladov nauchnoj konferencii DGU FIYa. Mahachkala: IPC DGU, 2006; Vypusk VI: 133 - 135.

5. Magomedova A.N., Bagomedova M.M. Onomastikon v perevodnom anglijskom hudozhestvennom tekste (na materiale povesti A. Abu-Bakara «The Sun in the Eagle's Nest»). Trudy molodyh uchenyh DGU: sbornik statej. Mahachkala: IPC DGU, 2006: 96 - 98.

6. Magomedova M.M., Magomedova A.G. O nekotoryh yazykovyh osobennostyah povesti A. Abu-Bakara «Solnce v gnezde orla». Zapiski molodogo lingvista: sbornik statej. Mahachkala: IPC DGU, 2019: 28 - 31.

7. Rabadanova S.M. Darginskaya antroponimicheskaya sistema v sopostavleniis russkoji anglijskoj. Mahachkala: IPC DGU, 2000.

8. Bagomedov M.R. Toponimiya Darga: strukturno-semanticheskij aspeki: monografiya. Mahachkala: Izdatel'stvo DGU, 2013.

9. Sovremennaya literatura narodov Rossii: Detskaya literatura. Antologiya. Moskva: Organizacionnyj komitet po podderzhke literatury, knigoizdaniya i chteniya v Rossijskoj Federacii; Fond social'no-'ekonomicheskih i intellektual'nyh programm; Ob'edinennoe gumanitarnoe izdatel'stvo, 2017.

10. Antologiya darginskojdetskojliteratury. Sostavitel' K.I. Migrabov. Mahachkala: Izdatel'skij dom «Dagestan», 2017.

11. Rashidov R.A. Cherdiklibti (Izbrannoe). Mahachkala: Dagestanskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1978.

12. Rashidov R.A. G'unduri va dalujti (Dorogiipesni). Mahachkala: Dagestanskoe knizhnoe izdatel'stvo, 2008.

13. Bagomedov R.M. Cherdiklibti (Izbrannoe). Mahachkala: GUP «Dagestanskoe knizhnoe izdatel'stvo», 2002.

14. Literaturnyj 'enciklopedicheskij slovar'. Moskva: Sovetskaya 'enciklopediya, 1987.

15. Bagomedov M.R. Slovar'darginskih lichnyh imen. Mahachkala: IPC DGU, 2006.

Статья поступила в редакцию 11.03.20

УДК 811.351.22

Bagomedov M.R., Doctor of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: b_musa@mall.ru

Shakhova P.S., MA student, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: b_musa@mail.ru

FOLKLORIC ONYMS OF THE DARGIN LANGUAGE. The article is dedicated to the study of onomastic units in the works of folklore of the Dargins. As an illustrative material, the authors use collections of Dargin folklore, prepared on the basis of folklore expeditions to rural settlements in the second half of the XX and at the beginning of the XXI centuries, by the famous Dargin folklorist Rasul Bagomedov "Daimsi lami" (Eternal flame) - 1977, "Dargala halkyla haburti" (Dargin folk tales) -2006, "Dargala halkyla pagmula zurkhIyab" (Rainbow of the Dargin folk art) - 2008, "UrkIila timkh" (Heartbeat) - 2009. The researchers focus on the structure and semantics of fixed onomastic units. The work studies folklore and onyms represented in these books, what helps to determine the language affiliation of proper nouns.

Key words: Dargin language, Dargin folklore, Dargin folklore, proper names, folk onym.

М.Р. Багомедов, д-р филол. наук, доц., Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: b_musa@mail.ru

П.С. Шахова, магистрант, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: b_musa@mail.ru

ФОЛЬКЛОРНЫЕ ОНИМЫ ДАРГИНСКОГО ЯЗЫКА

Статья посвящена исследованию ономастических единиц в произведениях устного народного творчества даргинцев. В качестве иллюстративного материала авторы используют сборники даргинского фольклора, подготовленные на основе фольклорных экспедиций в сельские населённые пункты во второй половине ХХ и в начале XXI веков, известным даргинским фольклористом Расулом Багомедовым «Даимси лами» («Вечное пламя»), 1977 г, «Даргала хал-кьла хабурти» («Даргинские народные сказки»), 2006 г, «Даргала халкьла пагьмула зурх!яб» («Радуга даргинского народного творчества»), 2008 г, «УркЫла тимхъ» («Биение сердца»), 2009 г Основное внимание авторы акцентируют на структуру и семантику зафиксированных ономастических единиц. На основе изучения фольклорных произведений и представленных в них онимах определяется языковая принадлежность собственных имён.

Ключевые слова: даргинский язык, даргинский фольклор, устное народное творчество даргинцев, собственные имена, фольклорный оним.

Актуальность данного исследования обусловлена, прежде всего, тем, что до сих пор ономастикон произведений даргинского устного народного творчества не подвергался специальному комплексному исследованию, хотя отдельные вопросы функционирования онимов в даргинской художественной литературе в научных трудах по ономастике рассматривались [1, 2, 3]. Данное направление дагестанской ономастики дополняется также рассмотрением топонимического фольклора. Он в основном раскрывает историю заселения края и происхождения названий населённых пунктов, местностей, гор, а в ряде случаев помогает лингвисту в этимологизации топонимов [1]. Отдельные отечественные ономатологи отмечают, что топонимические легенды и предания «представляют определённый интерес как своеобразные источники топонимического фольклора» [4, с. 18].

Изучение фольклорных онимов имеет немаловажное значение для исследования самого даргинского языка. Анализ собственных имён в произведениях фольклора на основе обоснованных фактов помогает проследить важные, а иногда противоречивые моменты развития языка и истории народа. В данной работе предпринята попытка выявить и описать структурно-семантические особенности онимов в произведениях устного народного творчества даргинцев.

В волшебных сказках зафиксированы следующие собственные имена (название сказки даётся полужирным шрифтом; онимы в тех падежных формах, в которых они отмечены; в скобках указывается страница сборника, где зафиксирован тот или иной оним): «Пяяркьяна Къурбан» - «Охотник Курбан» (с. 8 - 15): Къурбан - Курбан (с. 8 - 14), Къурба Курбана (с. 9, 12, 13, 15), Къур-бай- Курбан (с. 9 - 14), Къурбайзи- Курбану (с. 12); Мургьила дубура - Золотая гора (с. 9); Къарасула г1иниз- Родник Карасу (с. 10); Микаиллис Микаилу (с. 15); «Аец1али узила ца рузи» - «Сестра сорока братьев» (с. 16 - 18): Аллагь - Аллах (с. 16, 17); Аждагьа - Дракон (с. 16, 17, 18), Аждагьали - Дракон (с. 16, 17, 18), Аждагьала - Дракона (с. 17, 18), Аждагьаличи - К Дракону (с. 18); «Ца нешла ца урши» - «Единственный сын матери», букв.: «Одной матери один сын» (с. 19 - 23): Мажаллис Маджалис (районный центр Кайтагского района Республики Дагестан) (с. 19), Къазанап - Казанап (с. 21), Къазанаплис - Казанапу (с. 19), Къазанаплизи - Казанапу (с. 19, 21), Къазанапли - Казанап (с. 20); Мар-дахайли - Мардахай (с. 19, 20, 21), Мардахай - Мардахай (с. 20, 21), Мардахай-лис - Мардахану (с. 21); Аждагьа - Дракон (с. 20, 21), Аждагьунира - Драконы (с. 22); Пелли Ханум - Пелли Ханум (с. 21, 22, 23), Пелли Ханумличила - О Пел-ли Ханум (с. 21); Халирбагьиннис - Халирбагину (с. 23); «Мургьила аец1али жибхЯличил г1ярг1я» - «Курица с сорока золотыми цыплятами» (с. 24 - 25): Вагьиг - Ведьма (с. 24), Сугьатли - Сугат (с. 25) и др. [5].

Как видно, в вышеперечисленных волшебных сказках широко представлены онимы. В отдельных произведениях данного жанра они отсутствуют. Например, в сказке «Урхьула урчи» («Морской конь»): «Жявти замунтазие лев-ри, бик1ар, ца адам. Илала буили саби х1ябал дурх1я. Илди х1ябалра дурх1я гьар барх1и савли дудешличи гьаббик!ули буили саби, арали саял, сунес селра г!яг!-нилил, ах1енал багьес...

- Вайси хабарла ах1ергъира, наб селра вайси сек1алра х1еби-уб, - жа-ваб бедиб дудешли. - Арбякьунси дуги нуни чебаибси муэрли паргъатирули ах1енра... Нуни муэр чебаира, урхьнази-бад берх1и гьаббак1или, берх1илис гкла-бад урхьу дубла дях1иван ц!уба урчи дурабухъи. Ца х1ули кьяп1баресцад замана-ла бух1наб илини дунъя х1яйна алавбариб, ва г1урра урхьнази г1елабикиб. Илис г1елабад дила урк1ира урхьнази г1елакабикиб».

В призме рассматриваемой проблемы считаем необходимым отметить такой факт, что особенностью сказок о животных является крайне редкое наличие или отсутствие в них ономастических единиц. Например, приведём небольшой отрывок из сказки «Бухъна житала тавба» («Покаяние старой кошки»): Лебли саби, лебли саби ца жита. Ил житали дугелира х1ерелира вацнас паргъатдеш лугули буили ах1ен. Житали вацни дурцули сари, урк!ец!и агарли къирдирули сари. Житазибадси урехили вацни руржули сари, илала балагьлизирад дер-цахъаба или аллагьлизи дулгули, дунъяла шалаличи дурадухъес дирули ах1ен... Илх1ели саби, бик1ар, вацнани хъя барибси, бухъна биалра житачи сари сеналра дирхх1еэс. Как видно, здесь нет ни одного онима. В сказках о животных наличествуют различные персонажи, но они обозначаются нарицательными существительными, например: гурда - «лиса», бец1 - «волк», эмх1е - «осёл», валри - «верблюд», кьял - «корова», жита - «кошка», хя - «собака», синка - «медведь», гуглах1яй - «гуглахай», къакъба - «куропатка», лагьа - «голубь», дагъа - «петух», ваца - «мышь» и др.

Собственные имена имеются и в бытовых сказках. На наш взгляд, их использование зависит от содержания сказки, а также от места, времени и территории. Например: «Х1ябал уршила дудеш» - «Отец троих сыновей» (с. 209): Ахъуша - Акуша - районный центр Акушинского района РД (с. 210); «К1ел юл-даш» - «Два товарища» (с. 212 - 213): Бакулан- Бакинец (с. 212, 213), Дербент-лан - Дербентец (с. 212, 213), Дербентлизи - В Дербенте (с. 212); «Ишгъуна рирар хьунул» - «Вот такая должна быть жена» (с. 214 - 217): Пяраблис -Арабу (с. 214, 217), Г1яраб - Араб (с. 214, 215, 216), Пярабли - Араб (с. 215), Пярабла - Араб (с. 216); «Чини халал къяна бурес еирара?» - «Кто сможет придумать большую ложь?» (с. 218 - 220): Бакулизи - В Баку (с. 218); «Х1яблизи чарулхъуси» - «Возвращающийся в могилу» (с. 221 - 223): Исмяг1илх1яжи -Исмаилгаджи (с. 221); Къурбан - Курбан (с. 221), Къурба - Курбана (с. 221); «Гьажеар Рамазан» - «Гажвар Рамазан» (с. 227): Г1ях1мад - Ахмед (с. 227), Г1ях1мадла - Ахмеда (с. 227), Г1ях1мадли - Ахмед (с. 227); Рамазан - Рамазан

(с. 227), Рамазайс - Рамазану (с. 227); «Мискин абала дурхIя» - «Сын бедной матери» (с. 228 - 229): Амирчупан - Амирчупан (с. 231, 234), Амирчупа - Амир-чупана (с. 231, 234), Амирчупайзи - Амирчупану (с. 233); «Мургьила сяг1ят» -«Золотые часы» (с. 241 - 242): Шяг1бан - Шахбан (с. 241, 242), Шяг1бай - Шахбан (с. 241, 242), Шяг1байзи - Шахбану (с. 241); «Чармабек1» - «Чармабек», букв.: «Бочкаголовый» (с. 248 - 250): Чармабек! - Чармабек (с. 248), Чармабек1ли -Чармабек (с. 249), Чармабек1лис - Чармабеку (с. 249); «Шагь Пяппас еа хъ-убзара» - «Шах Аббас и работник» (с. 255 - 256): Шагь Г!яппасли - Шах Аббас (с. 255), Шагь Пяппас - Шах Аббас (с. 255, 256); «Х!ебла Х!ясан» - «Весенний Гасан» (с. 262 - 263): Х!ясан - Гасан (с. 262, 263), Х!ясай - Гасан (с. 262, 263); «МикЫенра мух1енра» - «Мекегинец и мугинец» (с. 268 - 271): мик!х!ен - ме-кегинец (с. 268 - 271), мик!х!енни - мекегинец (с. 271); мух!ен - мугинец (с. 268, 269, 270); Баку - Баку (с. 268, 270, 271), Мух!ила ши - село Муги (населённый пункт Акушинского района РД) (с. 269); Агаларханничи - Агалархану (с. 271); Ага-ларханна Агалархан (с. 271), Агалархан - Агалархан (с. 271), Г!израг!ил - Израил (с. 271); «Шагь Пяппасла рурсилис кьадар белк1ни» - «Что предначертано дочери шаха Аббаса» (с. 274 - 275): Шагь Г!яппас - Шах Аббас (с. 274, 275), Шагь Г!яппасла - Шах Аббаса (с. 274, 275), Шагь Г!яппасличи - Шах Аббасу (с. 274), Шагь Г!яппасли - Шах Аббас (с. 274, 275); «Чила ях1 халаси?» - «Кто более терпеливый?» (с. 276 - 278): Тяштемир - Таштемир (с. 276, 277, 278), Тяштемирличи - Таштемиру (с. 276), Тяштемирли - Таштемир (с. 276), Тяште-мирлис - Таштемиру (с. 277); Пат!имат - Патимат (с. 276, 278); Бектемир -Бектемир (с. 276, 278), Бектемирлизи - Бектемиру (с. 276, 277), Бектемирлис -Бектемиру (с. 276, 277), Бектемирли - Бектемир (с. 276, 277) [5].

Имеются примеры отсутствия собственных имён и в бытовых сказках. В качестве примера приведём отрывок сказки «Рурсила г1якьлу» («Мудрость девушки»): «Лебли саби к!ел узи: ца мискин, ца давлачев. Мискин узизи давлачев узини кьял кумха бедили сай, мискин узила яшав ункъбиубли саби. Гьачам к!елра узила хьунри вац!ализи ур-цуйчи арбякьи саби. Илаб к!елра хьунул бургъесбях!и-ли саби. Мискинна хьунуйзи давлачев узила хьунул рик!ули сари: «Х!у нуни гибси кьяй хамрарилрину, хъули чарриубмад кьял кеби-сахъис».

... Илкьяйда жал барили, к!елра узи судличи талхъайчи арбякьи саби. Бурили саби чула къуллукъ. Талхъан вик!ули сай: «Кьял бирар ишди х!ябалра суайс жаваб гибсила: 1) дунъяличиб бег!ла г!яваси се бирара? 2) к!ант!иси се бирара? 3) бизиси се бирара?».

Ономастические единицы также отмечены в жанре анекдота. Широко представлен антропоним Малла Насредин - «Мулла Насредин», что связано со своеобразием данного фольклорного жанра. Он зафиксирован в следующих произведениях: «Малла Насредин вебк!ни» - «Как Мулла Насредин умер» (с. 337 - 338), «Малла Насреддин» - «Мулла Насредин» (с. 342), «Малла Насре-дини Мардахай вирг!ни» - «Как Мулла Насредин обманул Мардахай» (с. 343344), «Малла Насрединни сунела гъай къянах!ебирни» «Как Мулла Насредин держит свое слово» (с. 349), «Кьиямалиу х!ейкахъес» «Не оказаться в судный день» (с. 354 - 355), «Малла Насрединна х!ябал хьунул» - «Три жены Муллы Насредина» (с. 366), «Малла Насредина сиях!» - «Список Муллы Насредина» (с. 367), «Малла Насредина бек!лизи хив агни» - «Как орех попал в голову Муллы Насредина» (с. 368), «Малла Насредин увях!икни» - «Как Мулла Насредин упал» (с. 369 -370), «Сирх!язи г!ях1ладли» - «В гости в Сирха» (с. 372), Сирх!язи - «В Сирха» (с. 372), «Илцад г!ях!ти диалли» - «Если такие хорошие» (с. 373) [5] и др.

В структурном плане фольклорные антропонимы подразделяются на однословные, двусловные и трёхсловные. Однословные единицы представлены следующими мужскими и женскими личными именами: Сулайбан - Сулейман, Къурбан - Курбан, Мях1яммад - Магомед; Пат!имат - Патимат, Сугьат - Сугат, Ханум - Ханум, Къизбика - Кизбика, Чакараба - Чакараба, Гунъярикъ - Гунъярик и др. Они, как правило, широко представлены в даргинском именнике [5]. В количественном соотношении чаще встречаются мужские личные имена. Двусловные антропонимы персонажей фольклорных произведений образуются путём добавления к личному имени другого нарицательного слова. Например: Малла Насредин - Мулла Насредин, Шагь Пяппас - Шах Аббас, Къара Г!яли - Кара Али, букв.: Чёрный Али, Къуш Мях!яммад - Куш Магомед, букв.: Шалаш Магомед, Пелли Ханум - Красавица Ханум и др. В единичных случаях отмечены трёхсловные единицы. Например: Жалилла Х1яса Мух!аммад - Жалилова Гасана Магомед и др.

В сложных антропонимах к личным именам добавляется прозвище или другое характеризующее персонаж слово: Палдак!учI Къурбан - Непутёвый Курбан, Сукъур Къурбан - Слепой Курбан, Чармабек! - Бочкаголовый и др. В произведениях даргинского устного народного творчества наличествуют и «говорящие» имена. Например: Пяяркьяна Къурбан - Охотник Курбан (подчёркивается профессия персонажа); Шагь Г!яппас - Шах Аббас (подчёркивается жадность); Ча-караба - Чакараба, где чакар - «сахар», аба - «мама» (образ доброй, отзывчивой женщины) и др.

В даргинском ономастиконе наличествует несколько этнолингвистических пластов: исконно даргинский, арабский, тюркский, персидский и русский [6, с. 8]. В рассмотренных произведениях отмечены собственно даргинские (Чакараба -Чакараба, Ахъуша - Акуша, Хъярбук- Харбук), арабские (Мях1яммад - Магомед, Исмяг1ил - Исмаил), тюркские (Бектемир - Бектемир, Арслан - Арслан) персидские (Булат - Булат, Игит - Игит) и др. ономастические единицы. Состоящий из нескольких этнолингвистических пластов даргинский антропонимикон в совокупности образует единую национальную антропонимическую систему и отражает

исторические связи [7, с. 112]. Говоря о заимствованных из других языках именах, считаем необходимым отметить и такой факт, что в фольклорных произведениях нередко заимствуются не только антропонимы, но иногда и сюжеты. Например, ярким примером могут служить произведения о Мулле Насредине.

Встречается агионим Аллагь - Аллах. Он представлен и в сложных личных именах: Пябдулла - Абдулла и др. Ономатологи отмечают, что Аллагь употребляется только как часть сложного имени, ибо употребление имени бога без выражения к нему почтительности у мусульман считается недопустимым [7, с. 44].

В рассматриваемых произведениях фольклора в небольшом количестве представлены топонимические единицы. Зафиксированы названия как реальных географических объектов, так выдуманных. Часто встречается ойконим Дербент - Дербент (город Республики Дагестан), в единичных случаях зафиксирован ойконим Баку - Баку (столица Азербайджана). Отмечены комонимы Хъ-ярбук - Харбук (населённый пункт Дахадаевского района РД); Х1урахъи- Урахи, Мургук - Мургук, Мугри - Мугри (населённые пункты Сергокалинского района Республики Дагестан); Ахъуша - Акуша, Ниц1а - Ница (населённые пункты Аку-шинского района РД); хороним Сирх1я - Сирха (территория распространения сир-хинского диалекта даргинского языка); гидронимы Хала х1ерк1 - Большая река (официальное название: Уллучай), Ц1удара урхьу - Черное море, Къарасула г1иниз - родник Карасу (досл.: тюркское къара - «чёрный», су - «вода»; даргинское г1иниз - «родник»). Во вторую группу можно отнести следующие топонимы: Мургьила дубура - Золотая гора, Къапла дубура - Гора мешка, Мисри шагьар -Город Мисри. Такие названия чаще всего представлены в сказках.

Библиографический список

Топонимическую систему зафиксированных фольклорных топонимов образуют названия, различные по своей структуре: однословные и двусловные. К однословным можно отнести следующие единицы: Мажалис - Маджалис, Мургук - Мургук, Ахъуша - Акуша, Х1урахъи - Урахи. Двусловная модель представлена следующими топонимическими единицами: Къарасула г1иниз- родник Карасу, Ц1удара урхьу - Черное море, Хала х1ерк1 - Большая река и др.

Зафиксированы следующие этнонимы: чумлан - чумлинец, т.е. житель с. Чумли Кайтагского района РД (анекдот «Кьяца» - «Козел», с. 334); бурхълан-балхарец, т.е. житель с. Балхар Аушинского района РД («Къяна х1ебиалли, мар саби» - «Если не вранье, то правда», с. 359); миръакан - миръакинец, т.е. житель с. Миръаки Аушинского района РД (наличествует и второе название села: Х1ерх-махьи - Герхмахи) («Миръакайс биубси» - «Случай с миръакинцем», с. 371); ме-усишан - меусишинец, т.е. житель с. Меусиша Дахадаевского района («Сирх1язи г1ях1ладли» - «В гости Сирхя», с. 372); булеги - лакец («Сагал юргъан чебуши-шав яра» - «Укрыться новым одеялом или», с. 374).

Более насыщенным онимами фольклорным жанром является причитание. Во многих произведениях этого жанра наличествуют собственные имена, в основном антропонимы. Например: Ва узи дила Табжин- Брат мой Табжин (с. 12), Х1яжила Бях1яммад - Гаджиев Багомед (с. 19), Пяллайла Бях1муд - Аллаев Бах-муд (с. 27) [8] и др.

Таким образом, проведённый анализ свидетельствует о наличии богатого и многранного ономастикона, зафиксированного в произведениях устного народного творчества даргинцев.

1. Багомедов М.Р Топонимия Дарга: структурно-семантический аспект: монография. Махачкала: Издательство ДГУ 2013.

2. Багомедов М.Р Онимы в даргинской художественной литературе. Антология поэтонимологической мысли. Донецк: Юго-Восток, 2008; Т. 1: 174 - 182.

3. Султанова Т.Ю. Антропонимы в повестях А. Абу-Бакара. Актуальные проблемы общего и кавказского языкознания: сборник статей. Нальчик, 1997: 226 - 227.

4. Горбаневский М.В. Имена земли Московской. Москва: Московский рабочий, 1985.

5. Даргала халкьла хабурти (Даргинские народные сказки). Составитель РМ. Багомедов. Махачкала: ООО «Деловой мир», 2006.

6. Багомедов М.Р Словарь даргинских личных имен. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2006.

7. Рабаданова С.М. Даргинская антропонимическая система в сопоставлении с русской и английской. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2000.

8. Даимси лами (Вечное пламя). Составитель РМ. Багомедов. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1977.

References

1. Bagomedov M.R. Toponimiya Darga: strukturno-semanticheskij aspeki: monografiya. Mahachkala: Izdatel'stvo DGU, 2013.

2. Bagomedov M.R. Onimy v darginskoj hudozhestvennoj literature. Antologiya po'etonimologicheskojmysli. Doneck: Yugo-Vostok, 2008; T. 1: 174 - 182.

3. Sultanova T.Yu. Antroponimy v povestyah A. Abu-Bakara. Aktual'nye problemy obschego i kavkazskogo yazykoznaniya: sbornik statej. Nal'chik, 1997: 226 - 227.

4. Gorbanevskij M.V. Imena zemli Moskovskoj. Moskva: Moskovskij rabochij, 1985.

5. Dargala halk'la haburti (Darginskie narodnye skazki). Sostavitel' R.M. Bagomedov. Mahachkala: OOO «Delovoj mir», 2006.

6. Bagomedov M.R. Slovar'darginskih lichnyh imen. Mahachkala: IPC DGU, 2006.

7. Rabadanova S.M. Darginskaya antroponimicheskaya sistema v sopostavleniis russkoji anglijskoj. Mahachkala: IPC DGU, 2000.

8. Daimsilami (Vechnoe plamya). Sostavitel' R.M. Bagomedov. Mahachkala: Dagestanskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1977.

Статья поступила в редакцию 11.03.20

УДК 398

Vagizieva N.A., Cand. of Sciences (Philology), junior researcher, Institute of Language, Literature and Art n. a. G. Tsadasa, Dagestan Federal Research Center

of Russian Academy of Sciences (Makhachkala, Russia), E-mail: naida.vagizieva@mail.ru

FUNERAL AND MEMORIAL RITUALS AND REQUIREMENTS OF THE KADAR ETHNOS. The article describes the Kadars funeral and memorial rites. Due to the conservatism the rites reflect the traditional values of the ethnos under study from the author's point of view that indicates and saves the Kadars ethnic identity. The study of the funeral ritual procession of the Kadars is of great importance because of the fact that it contains some information about life, culture, traditions and outlook of the ethnos under study. The article also studies lamentations and ways of grief expression in the funeral rites of the Kadar ethnic group. The texts recorded in the villages of the Kadar territory of the Republic of Dagestan are under study. The scientific point is the investigation of the non-studied rites and lamentations of the Kadar funeral and memorial rituals, and the study of the conceptual semantics of texts.

Key words: rituals, funeral and memorial rituals, laments, afterlife, good wishes, values, Kadar, Kadars.

Н.А. Вагизиева, канд. филол. наук, мл. науч. сот. Института языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы Дагестанского федерального

исследовательского центра РАН, г. Махачкала, E-mail: naida.vagizieva@mail.ru

ПОХОРОННО-ПОМИНАЛЬНАЯ ОБРЯДНОСТЬ И ПРИЧИТАНИЯ КАДАРСКОГО ЭТНОСА

В статье дается характеристика кадарского похоронно-поминального обряда. Благодаря своей консервативности, по мнению автора, он отражает традиционные ценности кадарского этноса, является индикатором и хранителем этнического своеобразия кадарцев. Необходимость исследования похоронной обрядовой процессии кадарцев вызвана и тем, что в ней содержится некоторая информация о быте, культуре, традициях и миропонимании. Статья также посвящена причитаниям и способам выражения скорби в похоронной обрядности кадарского этноса. Материалом исследования послужили тексты, записанные в селах кадарской территории Республики Дагестан. Поставленная научная проблема связана с исследованием ранее не изученных обрядов и причитаний кадарской похоронно-поминальной обрядности, а также с изучением концептуальной семантики текстов.

Ключевые слова: обряд, похоронно-поминальная обрядность, причитания, загробный мир, благопожелания, ценности, Кадар, кадарцы.

Похоронно-поминальный обряд кадарского народа представляет собой утвердившийся традициями и культурой цикл действий, несоблюдение которого встречает резкое осуждение окружающих. «Похоронно-поминальный комплекс,

- как пишет В.И. Еремина, - является одним из наиболее консервативных элементов культуры благодаря устойчивости определяющих представлений, на базе которых он сформировался» [1, с. 40].

Огромный вклад в исследование обрядового фольклора как в целом, так и в частности похоронно-поминальной обрядности и ее жанров у дагестанских народов внесли исследования А.М. Аджиева, А.А. Ахлакова, Х.М. Халилова, Ф.З. Абакаровой, А.М. Ганиевой, Ф.О. Абакаровой, Ф.А. Алиевой, М. Р. Халидо-вой, Х.А. Юсупова, Ф.М. Ибрагимовой и др.

Данная статья представляет собой первую работу, посвященную исследованию похоронно-поминальной обрядности, причитаний и средств выражения скорби кадарцев, так как до настоящего времени вышеуказанная тема оставалась малоизученной. Предметом исследования послужил полевой материал автора Н.А. Вагизиевой, собранный на кадарской территории Буйнакского района Республики Дагестан.

Как отмечает Л.Ю. Лепешкина, «отношение к смерти и к мертвым является ярким проявлением зрелости национальной культуры. О степени проявления в ней духовности и человечности можно судить не только по тому, как совершается похоронный обряд, обусловленный санитарно-гигиеническими соображениями, но и по тому, как отдается дань памяти усопшему, передаются от поколения к поколению нравственные и эстетические идеалы, нормы и образцы поведения, принятые в этом обществе» [2, с. 256 - 257]. Похоронный период охватывает три дня и содержит следующие обрядовые этапы: омовение и обмывание покойного, окутывание в саван, проводы покойного, погребение. Начиная от предсмертного состояния и в течение года после похорон родственники будут выполнять определенные обряды, ритуалы. Особые1 ритуалы, отраженные в комплексе предписаний, определяющих убеждения, а также формирующие совесть и нравственные ценности кадарцев, начинают выполняться, пока больной человек еще жив. В первую очередь приглашают имама, чтобы над смертным ложем исполнили шагьада белч1ни - «чтение шахады»: Ашгьаду алля илЯгьа илляЛлагь, ва ашгьаду анна Мух1аммада расулюЛлагь. - «Свидетельствую, что нет божества, достойного поклонения, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад - его посланник». Помимо чтения молитвы умирающего укладывают на спину ногами к Мекке, что олицетворяет путь души к святому месту. Для утоления жажды покидающему этот свет преподносят холодную воду: по возможности гранатовый сок либо священную воду Зам-зам. Громкий плач не приветствуется ввиду того, что умирающий должен сосредоточиться на отправлении в мир иной, не горюя об этом свете. Сразу после смерти покойному закрывают глаза, выпрямляют руки и ноги, подвязывают подбородок. Тело накрывают тканью, на живот кладут тяжелый предмет. Похороны проводят как можно скорее, чаще в тот же день.

Жаназа бирцни - «омовение и обмывание покойного». У кадарского этноса трепетное отношение к чистоте. Если не соблюдаются очищающие обряды, тело умершего считается оскверненным, а душа - не готовой к встрече со Всевышним. Для обряда омовения и обмывания выбирают ответственного человека из числа близких родственников, предпочтительно из числа старших. При этом женщины омывают женщин, мужчины - мужчин, но жена может омыть мужа. Ответственному в проведении очистительного обряда помогают три человека. Омы-вание покойного у кадарцев проводят дома. Перед началом омовения в помещении зажигают благовония. Омывающий трижды моет руки и надевает перчатки. Далее прикрывает тканью нижнюю часть тела покойного и совершают процедуру очищения. Затем следует обмывание: тело покойного обмывают 3 раза: водой с кедровым порошком, камфорой и чистой водой. Все части тела омывают и вытирают поочередно, голову и бороду моют с мылом.

Бихьрилзе уцни - «окутывание в саван». Согласно обычаям, мужчин и женщин хоронят босыми, одетыми в простую рубаху-саван и окутанными в несколько полотняных кусков. Мужским саваном служит рубаха, кусок ткани для окутывания низа тела и большой отрез ткани, чтобы окутать все тело с головой со всех сторон. Женский саван состоит из рубахи до колен, куска ткани для нижней части, большого отреза ткани, чтобы окутать тело со всех сторон, а также из отреза для волос и еще одного для груди. Новорожденных и маленьких детей окутывают одним отрезом полностью. Покойного облачают в саван самые близкие1 родственники, обычно те же, кто принимал участие в омовении.

Уихьни - «погребение» проводят на кладбище. В могилу покойного опускают ногами вниз, над женщинами при этом держат ковер-покрывало: даже после смерти никто не должен видеть ее тела. Имам, «ответственный за чтение молитв», кидает в могилу горсть земли, произносит молитву из Корана. Затем место захоронения поливают водой, семь раз кидают землю. После завершения захоронения все уходят, но один человек остается читать молитвы за душу покойного. Покойного хоронят без гроба, вместо него используют ганзи - «специальные носилки». Покойного, завернутого в ковер, на носилках относят к могиле, где имам начинает читать джаназа дих1ебгъа - «заупокойную молитву». Это очень сильная и важная молитва в исламской традиции. Если ее не прочитать, похороны мусульманина считаются недействительными. После захоронения дикие животные могут учуять запах и раскопать могилу. Раскапывание могилы подобным образом является страшным грехом. Верующие нашли выход в обожженном кирпиче. Им укрепляют могилу, чтобы ее нельзя было раскопать, а жженый запах отпугивает животных. Первые три дня после смерти родные должны молиться только об умершем, а готовку и хозяйственные дела свести к минимуму. На 3-й, 7-й и 40-й дни после похорон, а также через год проводят зикру - «поминальную молитву за усопшего», мудрость чтения зикру заключается в доведении возна-

граждения за благие деяния усопшего. Все эти дни до сорокового в доме покойного не должна звучать музыка. Роскошные поминки с изысканными блюдами осуждаются. Не приветствуется вынуждать скорбящих хлопотать по хозяйству. Вместо этого нужно всячески поддерживать, помогать как морально, так и материально. Зикру - это, прежде всего, поминовение умершего, молитва за его душу и возможность для семьи сплотиться, чтобы легче пережить горе.

Как отмечает А.М. Мехнецов, «особая значимость каждого действия, выделенный средствами художественного сакральный характер возникает в силу устойчивой, обрядовой направленности всех элементов. Такими элементами становятся пространственно-временные характеристики, а также атрибутика каждого эпизода, роли и образ действия участников обряда» [3, с. 103].

В первый день после смерти человека в кругу близких женщин идет распределение мест, где должна сидеть та или иная родственница. Самые старшие с отцовской и материнской сторон занимают более почетное место. У стен садятся родственницы по старшинству. Мужчины же располагаются во дворе дома, пожилым разрешено сидеть, а при входе человека они обычно встают. У дверей стоят молодые и близкие родственники усопшего. Мужчины проявляют сдержанность, не выражая внешне горечь и всю боль утраты. Если мужчина желает лично выразить свои соболезнования женщине, потерявшей мужа, отца или брата, то он делает это ближе к вечернему времени, в тот момент, когда в доме посетителей становится меньше и остается самый близкий круг родственников. На протяжении 40 дней кадарские женщины носят траурную одежду, а мужчины не бреют бороды. У кадарского этноса существует следующие «пожелания, выражающие соболезнование по поводу потери человека: Алжаналзе угьахъаб! - «Пусть окажется в раю!» [4, с. 43] Если же этот свет покинул младенец либо маленький ребенок, то родителям, утративших его, желают следующее: Ахиратис мампа-г1ятил угьахъаб! - «Пусть в мире ином он послужит вашим заступником! (букв.: В ином мире полезным пусть будет!)». Существует убеждение, что дети, умершие в младенческом возрасте, безоговорочно попадают в Рай, где они ждут своих родителей. По теологическим убеждениям кадарцы считают, что в судный день младенцы будут заступаться за своих родителей, и их заступничество будет принято. Родители же, в свою очередь, желают тем, кто разделяет их горе и принес искренние соболезнования: Музизе белк1аб! - «Пусть будут [ваши соболезнования и разделение горя с нами] записаны вам в книгу благих деяний!»

Жанр причитаний у даргинцев имеет следующие названия: «яс», «ч1иллай-ти», «биса», «луалла», «кьакьари». У кадарцев же причитания носят название «балг1а». Ф.О. Абакарова, Ф.А. Алиева пишут, что «у даргинцев, как и у других народов Дагестана, всегда ценилось умение ярко причитать, с большой эмоциональной силой выражать чувство скорби. В горах считается, что громко высказать свою боль и печаль, уметь достойно причитать, значит, проявить уважение к покойнику и осветить дорогу к вечному покою» [5, с. 36]. «Причитания, - отмечал А.М. Аджиев, - представляют ценный источник для изучения истории народа, его мировоззрения, дум и чаяний, социальных отношений и т.д.» [6, с. 162].

В годы советского периода у кадарцев близко знакомые женщины в знак выражения сочувствия оплакивали покойного эмоциональными причитаниями. Ю.М. Соколов пишет, что «в народных похоронных плачах огромную роль играет поэтическая традиция, выработавшая в течение веков ряд устойчивых формул, образов, композиционных приемов, что облегчало запоминание отрывков плача и импровизацию, часто заключающуюся лишь в более или менее свободном комбинировании традиционных формул» [7, с. 76]. Даргинские плачи Х.А. Юсупов тематически подразделяет на «плачи по сыну, по брату, по отцу и матери, по дедушке и бабушке, по дяде и тете, а также по умершим вдали от родины» [8, с. 122]. Кадарские же причитания не подвергаются столь широкому тематическому подразделению и носят субъективный характер оплакивания смерти и выражения через него горечь утраты близкого человека. Как отмечают Ф.О. Абакарова и Ф.А. Алиева, «каждое причитание - поэтическое выражение состояния, передача личного восприятия утраты» [9, с. 39]. К примеру: Ваааай, цес ватунри ну, вааааааай, дия ах1алил адам, вааай кина аракьунри х1у, вааай дия алжанала вава, вай дия ц1уба мукьари, гьана нуни це барища х1у авгале? - «Вай, зачем оставил меня, вай, мой хороший человек, вай, куда ты ушел, вай, мой райский цветок, мой белый ягненок, вай, что же я буду делать без тебя?» [10]. В данном плаче-причитании присутствуют повторяющиеся междометийные вопли. Для плачей характерна развитая система метафор, выполняющих функции образности и иносказательности. Например: алжанала вава - «райский цветок», ц1уба мукьари - «белый ягненок» свидетельствующие о чистоте души и красоте нрава покойного и вере скорбящего о вознаграждении усопшего раем. Важно заметить, что причитание представляет собой обращение к заупокойному как к живому собеседнику. Ибрагимова Ф.М. отмечает, что «особенностью плача является наличие вопросительных предложений, обращение к умершему как к собеседнику с жалобами и упреками: «Что же ты наделал?» «На кого оставил?» и т.д. Вопросы эти риторические, ответа на них не предполагается» [11, с. 108].

У даргинцев существует следующее оплакивание смерти молодой девушки, не успевшей выйти замуж, которая отражена в труде Ф.О. Абакаровой и Ф.А. Алиевой «Очерки устно-поэтического творчества даргинцев» на с. 41: Ерх-1дах1алра дигайла цадах1алра х1ахъибил, Ерх1дах1алра мурадла цаалра му-рад х1адубил, бак1 някьбани руциле хъяб някъба х1аруцибил. - «Из семи чувств

любви ни одной не испытавшая, из семи желаний ни одного не достигшая, хоть дотрагивались до кисти рук, но в объятьях не побывавшая». У кадарцев же оплакивание смерти молодой девушки, не успевшей выйти замуж, либо юноши, не успевшему жениться, представлено в следующем варианте: Чумдех1 журала диги лерк1ара, цаалра ахъес х1авгьун (х1аругьун), Чум лет1ик1ара ихия му-радуне, цааликера х1агъиб (х1арагъиб), дуния кех1абаиле, гьачамалра хъаара х1авгьуле (гьубис арх1аракьува), вааай, пакьир ч1ик1а - дурх1я (рурси) арякьун (ат1якьун), нущия пукьа батува! Вааай! - «Сколько бы видов любви не было (на этом свете), ни одну не испытал(-ла), сколько бы не было у него (нее) желаний, ни одну не достиг, мира не повидав, ни разу не женившись (не выйдя замуж), ваай, бедный (-ая) птенец-юноша (девушка) улетел(-а), покинув наше гнездо! Вааай!» [12]. Данный плач, наряду с другими, выражает эмотивно-оценочную функцию: выражение скорби и тяжести утраты близкого человека. Здесь молодых юношу или девушку, покинувших этот свет, сравнивают с птенцом, который покинул родительский дом, не успев свить своего гнезда. Гнездо в данном плаче является метафорической заменой, которая символизирует домашний очаг, идиллию и защиту, создав которую, обретается семья.

Кадарские причитания по убитому родственнику представляют собой проклятия острого характера, в которых говорится о сильном эмоциональном потрясении, скорби и горе. Например: Вааай! Х1у кавщибил адам ц1удара х1аре икаб! Цуния урлухъ гъирбугьаб, ити бихьес х1аре авгале калъаб! - «Пусть человека, убившего тебя, в черную могилу положат. А род его весь помрет (букв.: истребят) и останется без могилы [для погребения]!» В данном плаче эпитет «черный» к слову могила символизирует пожелание убийце зла и испытания им всех видов страшных черных могильных мук. Следующая формулировка в вышеназванном плаче-проклятии ... ити бихьес х1аре авгале калъаб! «... и останется без могилы [для погребения]» носит теологический характер. Кадарцы считают, что достойного человека с благим нравом провожать в последний путь следует по всем общепринятым нормам. Убийство же причисляется к аморальным поступкам и считается тяжким грехом. Ввиду этого исполняющие плач-проклятие считают, что убийца и его род не достойны традиционного погребения по всем канонам исповедуемой веры.

Приведенный материал и его анализ свидетельствует, о том, что похорон-но-поминальные обряды являются сакральными для кадарцев и обладают зна-

Библиографический список

чительным количеством мусульманских черт. Они являются неотъемлемыми и устойчивыми элементами и символами образа жизни кадарского этноса, носителями этнических ценностей и связующим звеном между поколениями. А.Ф. Лосев пишет, что «никакая человеческая жизнь, ни идейная, ни бытовая, повседневная, невозможна без символов, которыми мы пользуемся ежеминутно, так как всякая жизнь всегда есть движение и стремление и несет на себе как нагрузку прошлого, так и заряженность для осуществления будущего. А это значит, что каждая вещь по самой своей природе символична» [13, с. 229]. Конкретные символы, в свою очередь, придают событию или предмету значимость, смысл, уникальность. Таким образом, похоронно-поминальный обряд как отражение этнической самобытности занимает особое положение в повседневной культуре кадарцев, выступает в качестве социально значимых актов, отражающих отношение живых людей к умершему и служащих измерением человечности народа. Тексты плачей, причитаний могут подходить к оплакиваемым разного социального статуса, среди них выделяются тексты причитаний, прикрепленные к тому или иному человеческому типу и также тексты, которые могут подойти к разным людям, а близкие родственницы, в свою очередь, прикрепляют их к определенному лицу в процессе оплакивания. Кадарским плачам, причитаниям присуща речетативная мелодия исполнения, в них восхваляется внешность и благой красивый нрав оплакиваемого. Образ усопшего идеализируется посредством эпитетов, метафор, сравнений и др. Плачи кадарцев также насыщены проклятиями, так как смерть человека является трагедией, нанесенной болезнью, судьбой или другим человеком. Так, например, в причитаниях по усопшему, погибшему по вине другого человека, присутствуют проклятия, адресованные не только убийце, совершившему грех, но и его роду. Однако в современности жанр причитаний у кадарцев имеет тенденцию к угасанию. Х.М. Халилов комментирует данное явление тем, что «сказывается влияние мусульманской религии с ее ортодоксальными1 законами» [14, с. 169]. Объяснением тому служит теологическое убеждение, что громкое оплакивание не приветствуется, так как умерший мучается, когда его оплакивает семья и близкие люди. Оплакивания чаще заменяют заупокойной молитвой. Мужчины чаще проявляют большую сдержанность, избегая внешнего проявления безудержного самоистязания. В случае если плачут мужчины, особенно молодые или среднего возраста, их окружающие должны упрекать, а громко плачущих детей, женщин и стариков следует успокаивать.

1. Еремина В.И. Ритуал и фольклор. Ленинград: Наука, 1991.

2. Лепешкина Л.Ю. Похоронно-поминальный обряд как отражение этнической самобытности чувашей (XIX в.). Известия Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена. 2011; № 127: 256 - 263.

3. Мехнецов А.М. Традиционные формы похоронно - поминальной обрядности (поминальные дни) - по результатам экспедиций1992 - 2000 гг. в Вологодскую и смоленскую области. Народная традиционная культура и современность: материалы научно-практической конференции. Вологда: Областной научно-методический центр культуры и повышения квалификации, 2004: 103.

4. Вагизиева Н.А. Структурно-семантическая характеристика благопожеланий кадарского языка. Вестник Института языка, литературы и искусства имени Г Цада-сы. 2019; № 19: 39 - 44.

5. Абакарова Ф.О., Алиева Ф.А. Очерки устно-поэтического творчества даргинцев. Махачкала, 1999.

6. Аджиев А.М. Устное народное творчество кумыков (Из серии «Очерки устно-поэтического творчества народов Дагестана»). Под общей редакцией акад. Г.Г Гамзатова. Махачкала, 2005.

7. Соколов Ю.М. Русский фольклор. Москва, 1941.

8. Юсупов Х.А. Обрядовая поэзия даргинцев (общее и локально-особенное). Махачкала, 2009.

9. Абакарова Ф.О., Алиева Ф.А. Очерки устно-поэтического творчества даргинцев. Махачкала, 1999.

10. Из полевого материала автора Вагизиевой Н.А., собранного в 2020 году в селах кадарской территории Республики Дагестан РФ.

11. Ибрагимова Ф.И. Плачи и причитания рутулов, агулов, цахуров (этническое, межэтническое и локально-специфическое). Вестник Института языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы. 2015; № 8: 178 - 182.

12. Из полевого материала автора Вагизиевой Н.А., собранного в 2020 году в селах кадарской территории Республики Дагестан РФ.

13. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. Москва: Искусство, 1995.

14. Халилов Х.М. Поэзия скорби. Традиционный фольклор Дагестана. Москва: Наука, 1991.

References

1. Eremina V.I. Rituali fol'klor. Leningrad: Nauka, 1991.

2. Lepeshkina L.Yu. Pohoronno-pominal'nyj obryad kak otrazhenie 'etnicheskoj samobytnosti chuvashej (XIX v.). Izvestiya Rossijskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta imeni A. I. Gercena. 2011; № 127: 256 - 263.

3. Mehnecov A.M. Tradicionnye formy pohoronno - pominal'noj obryadnosti (pominal'nye dni) - po rezul'tatam 'ekspedicij1992 - 2000 gg. v Vologodskuyu i smolenskuyu oblasti. Narodnaya tradicionnaya kultura i sovremennost': materialy nauchno-prakticheskoj konferencii. Vologda: Oblastnoj nauchno-metodicheskij centr kul'tury i povysheniya kvalifikacii, 2004: 103.

4. Vagizieva N.A. Strukturno-semanticheskaya harakteristika blagopozhelanij kadarskogo yazyka. Vestnik Instituta yazyka, literatury i iskusstva imeni G. Cadasy. 2019; № 19: 39 - 44.

5. Abakarova F.O., Alieva F.A. Ocherki ustno-po'eticheskogo tvorchestva dargincev. Mahachkala, 1999.

6. Adzhiev A.M. Ustnoe narodnoe tvorchestvo kumykov (Iz serii «Ocherki ustno-po'eticheskogo tvorchestva narodov Dagestana»). Pod obschej redakciej akad. G.G. Gamzatova. Mahachkala, 2005.

7. Sokolov Yu.M. Russkij fol'klor. Moskva, 1941.

8. Yusupov H.A. Obryadovaya po'eziya dargincev (obschee i lokal'no-osobennoe). Mahachkala, 2009.

9. Abakarova F.O., Alieva F.A. Ocherki ustno-po'eticheskogo tvorchestva dargincev. Mahachkala, 1999.

10. Iz polevogo materiala avtora Vagizievoj N.A., sobrannogo v 2020 godu v selah kadarskoj territorii Respubliki Dagestan RF.

11. Ibragimova F.I. Plachi i prichitaniya rutulov, agulov, cahurov ('etnicheskoe, mezh'etnicheskoe i lokal'no-specificheskoe). Vestnik Instituta yazyka, literatury i iskusstva imeni G. Cadasy. 2015; № 8: 178 - 182.

12. Iz polevogo materiala avtora Vagizievoj N.A., sobrannogo v 2020 godu v selah kadarskoj territorii Respubliki Dagestan RF.

13. Losev A. F. Problema simvola i realisticheskoe iskusstvo. Moskva: Iskusstvo, 1995.

14. Halilov H.M. Po'eziya skorbi. Tradicionnyj fol'klor Dagestana. Moskva: Nauka, 1991.

Статья поступила в редакцию 11.03.20

УДК 882

Glazinskaya Ye.T., postgraduate, Altai State Pedagogical University (Barnaul, Russia), E-mail: evglazinskaya@mail.ru

THE SPACE OF A COMMUNAL APARTMENT IN LYUDMILA ULITSKAYA'S NOVEL "THE GREEN TENT". The article explores the space of a communal apartment in Lyudmila Ulitskaya's novel "The Green Tent". The components of the communal apartment are fixed as a spatial model. It is noted that the space of the Steklovs' house begins to be perceived as communal only after Nuta's death. The communal apartments have a similar setting in this novel. Fried potatoes act as a symbol of the communal apartment, which also has erotic subtext. The plush tablecloth is a detail that repeatedly appears in the novel's text. It is closely related to the novel's main theme - growing up and getting mature. It is concluded that a communal apartment is a Soviet spatial dominant that echoes the essence of the depicted in the novel reality. It represents a transformation of the traditional idea about home in line with the society's setting on communism, on the one hand, and acting as a marker of homelessness on the other hand. The space in "The Green Tent" is personal even in the communal apartment. This means that the opposition of one's own/ of somebody else's is replaced by of one's own/ of the common use. The space is directed towards the inside of the character, rather than towards his outer characteristics. Thus, the image of the characters' life in the communal apartment is not just a background for the events in the novel, it is the space that describes the characters and reveal their images more deeply. The reported study is funded by RFBR, project number 19-312-90049.

Key words: communal apartment, space, home space, soviet reality, Lyudmila Ulitskaya.

Е.Т. Глазинская, аспирант, Алтайский государственный педагогический университет, г. Барнаул, E-mail: evglazinskaya@mail.ru

ПРОСТРАНСТВО КОММУНАЛЬНОЙ КВАРТИРЫ В РОМАНЕ Л.Е. УЛИЦКОЙ «ЗЕЛЕНЫЙ ШАТЕР»

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-312-90049.

В статье исследуется пространство коммунальной квартиры в романе Людмилы Улицкой «Зеленый шатер». Фиксируются компоненты коммунальной квартиры как пространственной модели. Отмечается, что пространство дома Стекловых начинает восприниматься как коммунальное только после смерти Нюты. Коммунальные квартиры в романе имеют схожую обстановку. Как символ коммунальной квартиры выступает жареная картошка, которая имеет и эротический подтекст. Плюшевая скатерть, деталь, неоднократно появляющаяся в тексте романа, имплицитно связана с главной его темой - взрослением. Делается вывод, что коммунальная квартира - это советская пространственная доминанта, которая вторит сущности изображаемой в романе действительности. Она представляет собой трансформацию традиционного представления о доме в соответствии с установкой общества на коммунизм, с одной стороны, а с другой - выступает как маркер бездомности. В «Зеленом шатре» даже в коммунальной квартире изображается пространство личное среди коммунального, то есть оппозиция своё/чужое подменяется на свое/общее, общественное. Пространство направлено на персонажа, внутрь, а не во вне. Таким образом, изображение жизни персонажей в коммунальной квартире - это не просто фон, на котором разворачиваются события сюжета, это пространство, характеризующее персонажей, полнее раскрывающее их образы.

Ключевые слова: коммунальная квартира, пространство, домашнее пространство, советская действительность, Людмила Улицкая.

По творчеству Людмилы Улицкой есть ряд диссертаций, среди которых: исследования О.В. Побивайло [1], Т.А. Скоковой [2], И.А. Жаворонок [3], Н.А. Егоровой [4], Э.В. Лариевой [5]. Исследуется преемственность традиции русской литературы: Т.А. Скокова изучает чеховскую традицию в прозе Улицкой; функция художественной детали в творчестве Улицкой, проблематика и поэтика её творчества исследуется И.А. Жаворонок. Однако поэтика пространственных отношений в них либо не исследуется вовсе, либо рассматривается в определенном ключе: в мифопоэтическом аспекте (диссертации О.В. Побивайло о «близнечном мифе» или Н.А. Егоровой о мифологизме в романе «Медея и её дети»).

Роману «Зеленый шатер» посвящена диссертация М.В. Васюковой «Художественно-аксиологическое содержание мотивной структуры романов Л.Е. Улицкой 2010-х годов» [6] (наряду с другим романом Улицкой «Лестница Якова»). В ней рассматривается бинарный мотив «бегство», который разделяется на внутреннее и внешнее бегство как бегство в деревню и эмиграция. Таким образом, работы, посвященной пространству коммунальной квартиры в прозе Улицкой, на сегодня нет. Если рассматривать коммунальную квартиру как подвид домашнего пространства, то пространство дома рассматривалось И.В. Некрасовой в сборнике рассказов Л. Улицкой «Бедные родственники», в романах «Медея и ее дети», «Даниэль Штайн, переводчик» и повести «Веселые похороны» Людмилы Улицкой в статье «Содержательность домашнего пространства в прозе Людмилы Улицкой» [7]. В статье отмечается, что хронотоп дома является важным сюжето-образующим компонентом в сборнике: подчеркивается, что в рассказе «Лялин дом» принципиально противопоставление дома и квартиры, дом стариков из рассказа «Счастливые» перекликается с могилой-домом их сына, подчеркивается расширение домашнего пространства в рассказе «Бронька» до пространства мира. Автор статьи приходит к выводу, что женские персонажи Людмилы Улицкой находят силы в пределах своего дома, «подключены» к общей корневой системе, а «герои писательницы (в частности, Алик и Даниэль Штайн) подпитывают собой мир - большой, разомкнутый на человечество» [7, с. 221]. Мужские персонажи «Зеленого шатра» не вписываются в данную парадигму, их пространство не расширяется до мира и человечества, отчасти поэтому их судьбы трагичны.

Квартира - одна из вариаций пространства дома. Т. В. Цивьян в работе «Дом в фольклорной модели мира» определила основные пространственные оппозиции домашнего пространства - внутреннее/внешнее, открытое/закрытое, верх/низ, спереди/сзади/посередине [8]. В.Ф. Кувшинов в статье «"Квартирный вопрос" в русской литературе 1920 - 1930-х годов и категория исторического времени» замечает, что в литературе художественной «мифологические оппозиции, во-первых, не так часто встречаются в чистом виде, а во-вторых, сам мотив «квартирный вопрос», который нет причины рассматривать как гомогенный, обогащается за счет дополнительных оппозиций» [9, с. 94]. Как дополнительные пространственные оппозиции Кувшинов выделяет личное/общее, жилое/нежи-

лое, обустроенное/необустроенное, дом/бездомность, уют/отсутствие уюта. Хотя Кувшинов исследует «квартирный вопрос» как мотив в соотношении с категорией исторического времени, он делает важные выводы и в отношении пространства: «Разрушение дома как символа самостоятельности, индивидуальности, чуждых идеологическому дискурсу СССР, протекало во времени и может быть представлено как последовательность дом ^ квартира ^ коммунальная квартира ^ общежитие/приют/коммуна» [там же]. Исследователь считает мотив «квартирный вопрос» полифункциональным, он может являться важнейшей характеристикой персонажа, служить фоном или образовывать сюжет. Это все справедливо и для пространства дома (квартиры, общежития и т.д.). Кувшинов отмечает, что в литературе исследуемого им периода существует и положительное разрешение «квартирного вопроса».

В романе «Зеленый шатер» представлено домашнее пространство 1950-х - 1990-х годов прошлого века. Тем не менее схема, которая представлена Кувшиновым на материале произведений 1920-х - 1930-х годов, обнаруживается и здесь, при этом не в сознании общества в целом, а отдельных персонажей. Саня Стеклов перестаёт воспринимать коммунальную квартиру как дом после смерти бабушки. Домом является не определенный тип жилья, его образуют люди, обитающие в данном пространстве. Пространство дома тесно связано с понятиями «своё» / «чужое». Персонажи романа «Зеленый шатер» (Илья с матерью Марьей Федоровной, Михей Меламид с тетей, семья Шенгели и Стекловы) Улицкой живут в специфическом для советского периода времени жилище - в коммунальной квартире.

Коммунальная квартира как пространственная модель включает в себя несколько компонентов: она выступает как символ советского пространства, территориальной проблемы; в ней происходит искусственное расширение семьи за счет близкого совместного проживания и мест общего пользования; отсутствие личного - всё общее, стены подчас тонкие; замкнутость пространства. Появление коммунальных квартир приводит если не к разрушению, то к переосмыслению концепта «дом». Если дом понимается как свое пространство, отграниченное от чужого пространства улицы, то здесь ограничение проходит через коридор. Традиционно центральное семейное пространство - очаг и кухня - заменяются комнатой. У дома должны быть хозяин и хозяйка - но в коммунальной квартире их функции редуцируются. Кухня - это еще не чужое, но уже не своё пространство, это общее, коммунальное пространство. Очаг - символ счастливой семейной жизни, забота об очаге - функция женщины в традиционной семье. Вследствие того, что выполнение женщиной функции хранительницы очага невозможно, семьи, живущие в коммунальных квартирах, в романе неполные, несчастливые.

Мария Федоровна живет в коммуналке с сыном Ильей. На первых же страницах ее нелестно характеризуют как «одинокую и унылую», пытающуюся шить «кривые заплаты совершенно кривыми руками» [10, с. 11]. В других комнатах

живет вдова Граня Лошкарева со своими детьми и одинокая Ольга Матвеевна. Илья стремится к другой жизни, в другом, более благородном пространстве. Любовь Ильи к его первой жене Люде - это любовь к месту, в котором она обитает. Дача, на которой живут Люда с отцом, - это не советская дача, а старая, барская, конца XIX века. «Старомодный уют («Как в барской усадьбе», - подумал мельком Илья)» [11, с. 101] вызывает в Илье романтический порыв, и он начинает с Людой отношения, переросшие в молчаливый брак. «Илье все больше нравилось жить в Людином доме» [11, с. 102] (при этом дача не становится их общим домом), а когда Люде дали новую трехкомнатную квартиру, Илья не провел в ней ни дня. Как и дача генерала, отца Ольги, эта дача получена «по статусу», что расходится с понятием усадьбы как семейного гнезда - дача не является собственностью семьи. В образе Люды пародируется чистая, одухотворенная девушка, способная сильно и самоотверженно любить. Например, в повести «Сонечка» сюжет строится на отношениях между неинтересной Сонечкой и талантливым ссыльным художником. Встреча Ильи, который является фотографом, с Людмилой происходит так же, как и в «Сонечке» - в библиотеке; очарование Людмилы и Сонечки кроется в их незаинтересованности (Сонечка на будущего мужа смотрит «доброжелательно, незаинтересованно и выжидательно» [12, с. 13], Люда в свои тридцать лет «смирилась с участью старой девы и находила в этом положении многие преимущества» [11, с. 99]), жизни в другом мире (Соня - в книгах, Людмила - сначала в занятиях почвоведением, потом - в воспитании Ильи младшего). Имя Людмила также вызывает ряд ассоциаций - поэма В.А. Жуковского «Людмила», А.С. Пушкина «Руслан и Людмила».

Стекловы тоже живут в коммунальной квартире. Важно то, что до смерти Нюты никто не определяет их дом как коммуналку - то, как живут Стекловы, не вписывается в это определение. Нюта создает вокруг себя дом, коммуналка в котором угадывается по половине окна и перегородке: «В большой комнате с тремя окнами и еще половиной окна, рассеченного надвое перегородкой, под высоченным потолком с лепниной, тоже рассеченной, гнездились невиданные книги, и даже на иностранных языках. В позе всегдашней боевой готовности стояло пианино с упрятанной в него музыкой» [10, с. 25 - 26]. После смерти Нюты мама Сани и Ласточкин делают перестановку, «перемещают, лишив привычной геометрии» [11, с. 267] Саню. Ласточкин пытается реорганизовать пространство комнаты, что воспринимается пародией на строительство дома, потому что в помощь идут книжные шкафы и легко проницаемые занавески. Если для Сани смерть бабушки - катастрофа, потому что он не готов к жизни, то с его матерью произошло «какое-то чудо, как в детских сказках с заколдованными детьми» [там же]. Она начинает ухаживать за собой, жить в удовольствие с Ласточкиным, за что Саня их презирает. Когда Саня входит в квартиру, он видит, что Ласточкин, «обернув чугунную ручку огромной сковороды остатком Нютиной блузки, тащил с коммунальной кухни жаренную с салом картошку и смердел» [11, с. 271]. Восхитительные запахи, нехарактерные для коммунальной квартиры («Время от времени всплывали непривычные, но восхитительные запахи - настоящего кофе, мастики, духов» [10, с. 26]), заменяются запахом сала, а личное, интимное (блузка Нюты) становится коммунальным. Ласточкин является чужим, который вторгся в личное пространство Сани, в его дом, причем варварским способом. Жареная картошка появляется в еще одной сцене в романе, где предстает символом короткой счастливой семейной жизни Алёны и Михея Меламида - когда он возвращается домой с работы, Алена, «еле удерживая тонкими руками чугунную сковороду, приносила с кухни жареную картошку» [11, с. 296]. В рассказе «Коридорная система» Л. Улицкой тоже присутствует жареная картошка для мужа Эммы, всегда остывшая, как и их отношения. Во всех трех случаях жареная картошка - символ коммунальной квартиры. В ней видится эротический подтекст, который презирает Саня («Дворницкая, проклятая дворницкая в Потаповском переулке расположилась теперь прямо на том месте, где прежде в бессонные ночи Нюта читала своих любимых Флобера и Марселя Пруста» [11, с. 268], - думает Саня о сожительстве Ласточкина с его матерью).

В первой главе «Школьные годы чудесные.» Михей Меламид переезжает к тете Гене и ее слабоумной дочери Минне. Для Михея, у которого не было ничего своего, общественное вызывает только положительные эмоции: на Новый год тетя Геня накрывает стол на общественной кухне, Миха читает на кухне под «общественной лампочкой, сколько влезет» [10, с. 40]. Как только Алена решается жить вместе с Михой, умирает тетя Геня, таким образом разрешая «главную из Михиных проблем - жилищную» [11, с. 183 - 184]. Если для Стеклова личное становится общественным, и дом превращается в коммуналку, то для Михея общее становится личным, и Михей становится хозяином четырнадцатиметровой комнаты в центре Москвы. Обстановка комнаты бедная, соответствующая «хрустальная люстра с опавшими подвесками, бедняцкое богатство - треснутые вазы, две

Библиографический список

картины в толстых гипсово-золотых рамах, горшок с геранью, горшок с алоэ и трехлитровая банка с полезным для желудка японским грибом на подоконнике. Фотография довольно красивой женщины с парикмахерским завитком на лбу и с двумя детками - умноглазым подростком и улыбающейся толстой девочкой» [11, с. 185]. Комната, в которой Алена встречалась с женатым любовником, точно такая же: «такой же круглый стол с плюшевой скатертью, такая же потерявшая хрустальное оперенье люстра над ним и фотография красивой женщины с завитком на лбу, только что без руки с веером» [11, с. 186], с такими же книгами. Алена уверена, что так жить нельзя, счастья в таком месте не получится. Они очищают пространство, избавляются от мебели, Алёнины страдания прекращаются, и она наконец-то может спать. Ничем не заполненное пространство обнулило время: у комнаты, «казалось, не было никакого прошлого» [11, с. 188].

В романе описан быт еще одной семьи, проживающей в коммунальной квартире. Виктор Юльевич, как и его ученики, живет с матерью в небольшой комнате. Его жилище не определяется как коммунальная квартира, а исключительно как «дом с рыцарем» в нише у входа. То, что сын с матерью живут в коммуналке, становится ясно из текста: гобеленовая завеса делит комнату на мужскую и женскую часть, когда приезжает Нино - «Три звонка - к Шенгели», «комната Ксении Николаевны» [10, с. 131]. Еще одна деталь, связывающая комнату Шенгели с остальными коммуналками - плюшевая скатерть на столе: «темно-красная скатерть откинута с половины стола, на обнаженном пятнистом дереве толстая тетрадь, ручка, стакан темного, как йод, чая. Да, на этой плюшевой скатерти писать нельзя» [11, с. 16]. Такая же находилась в комнате тети Гени и в комнате любовника Алёны. Плюшевая скатерть, таким образом, не только символ времени, в котором у всех одинаковая обстановка вследствие дефицита, но и имплицитный показатель детскости, намёк на проблему, которой занят Виктор Юльевич, - изучением проблемы детства, имаго и неотении.

Т.В. Цивьян отмечает, что «дом - это мир, приспособленный к масштабам человека и созданный им самим» [8, с. 72]. Обитатели коммунальной квартиры тоже пытаются создать дом, разделив свою территорию на комнаты. Нарушение таких границ приводит Саню в ярость. Как границы используются ширмы, книжные шкафы, гобелены и прочая мебель и элементы декора. Бытовые детали начинают служить границей между «женским» и «мужским» - отделение комнат у Шенгели. Если дом представляет собой мир, приспособленный под размеры человека, то коммунальная квартира - общество, которое тесно для людей и требует некоторых изменений - хотя бы в виде бриколажа с помощью ширмы.

Коммунальная квартира, если продолжить высказывание Цивьян про дом-мир, - это советская пространственная доминанта, которая вторит сущности советской действительности. Она представляет собой трансформацию традиционного представления о доме в соответствии с установкой общества на коммунизм, при этом выступая как своеобразный маркер бездомности. Для Михея Меламида комната тети Гени воплощает собой дом. Мальчик, который до этого скитался по родственникам, смог осесть и привязаться к пространству. Для Сани Стеклова комната в коммунальной квартире мыслилась домом, пока была связана с бабушкой, которая своим присутствием организовывала домашнее пространство. Необходимость разрыва с домом вызывает у него ужас. Виктор Юльевич и Илья свободны, с их образами связано постоянное движение. Они без труда переезжают, даже иммиграция дается Илье с легкостью. Виктор Юльевич после войны ютится в предоставленной школой комнате, после - живет у матери, а когда женится на Кате, они не создают свой дом, а обитают в «квартире Катиного родственника, уехавшего на север и оставившего им в пользование квартиру у метро «Белорусская», в доме железнодорожников, окнами на пути и с круглосуточным аккомпанементом: поезд отправляется, поезд прибывает.» [10, с. 131]. Ничто из перечисленного не является «домом», квартира родственника - временное жилище. Даже занятия с учениками не переносятся в новый дом, а по-прежнему проходят в комнате матери, в которую он возвращается после недолгого брака с Катей.

Общее пространство коммунальных квартир - одно из мест для изображения комических столкновений персонажей в русской литературе (например, в рассказах М.М. Зощенко), причина столкновения разных характеров, вынужденных находиться в замкнутом пространстве. Но в «Зеленом шатре» даже в коммунальной квартире изображается преимущественно пространство личное, причем личное среди коммунального, то есть оппозиция своё/чужое подменяется на своё/общее, общественное. Пространство направлено на персонажа, внутрь, а не во вне. Таким образом, изображение жизни персонажей в коммунальной квартире - это не просто фон, на котором разворачиваются события сюжета, это пространство, характеризующее персонажа, полнее раскрывающее его образ.

1. Побивайло О.В. Мифопоэтика прозы Людмилы Улицкой. Диссертация ... кандидата филологических наук. Барнаул, 2009.

2. Скокова Т. А. Проза Людмилы Улицкой в контексте русского постмодернизма. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 2010.

3. Жаворонок И.А. Художественная деталь и её функции в творчестве Л.Е. Улицкой. Диссертация ... кандидата филологических наук. Тверь, 2012.

4. Егорова Н.А. Проза Л. Улицкой 1980 - 2000-х годов: проблематика и поэтика. Диссертация ... кандидата филологических наук. Волгоград, 2007.

5. Лариева Э.В. Концепция семейственности и средства ее художественного воплощения в прозе Л. Улицкой. Диссертация ... кандидата филологических наук. Петрозаводск, 2009.

6. Васюкова М.В. Художественно-аксиологическое содержание мотивной структуры романов Л.Е. Улицкой 2010-х годов. Диссертация ... кандидата филологических наук. Тамбов, 2017.

7. Некрасова И.В. Содержательность домашнего пространства в прозе Людмилы Улицкой. Коды русской классики: «дом», «домашнее» как смысл, ценность и код: материалы III Международной научно-практической конференции, посвященной 90-летию со дня основания и 40-летию со дня возрождения первого классического Самарского государственного университета в Самарском крае. Самара: Издательство «СНЦ-РАН» , 2010: 216 - 221.

8. Цивьян Т.В. Дом в фольклорной модели мира. Труды по знаковым системам. 1978; Выпуск 10: 65 - 85.

9. Кувшинов Ф.В. Квартирный вопрос в русской литературе 1920 - 1930-х годов и категория исторического времени. Сибирский филологический журнал. 2016; №: 93 - 101.

10. Улицкая Л.Е. Зеленый шатер: в 2 т. Москва: Эксмо, 2011; Т. 1.

11. Улицкая Л.Е. Зеленый шатер: в 2 т. Москва: Эксмо, 2011; Т. 2.

12. Улицкая Л.Е. Сонечка. Москва: Издательство АСТ, 2018.

References

1. Pobivajlo O.V. Mifopo'etika prozy Lyudmily Ulickoj. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Barnaul, 2009.

2. Skokova T.A. Proza Lyudmily Ulickoj v kontekste russkogo postmodernizma. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2010.

3. Zhavoronok I.A. Hudozhestvennaya detal'i ee funkcii v tvorchestve L.E. Ulickoj. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Tver', 2012.

4. Egorova N.A. Proza L. Ulickoj 1980 - 2000-h godov: problematika ipo'etika. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Volgograd, 2007.

5. Larieva 'E.V. Koncepciya semejstvennostii sredstva ee hudozhestvennogo voploscheniya v proze L. Ulickoj. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Petrozavodsk, 2009.

6. Vasyukova M.V. Hudozhestvenno-aksiologicheskoe soderzhanie motivnoj struktury romanov L.E. Ulickoj 2010-h godov. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Tambov, 2017.

7. Nekrasova I.V. Soderzhatel'nost' domashnego prostranstva v proze Lyudmily Ulickoj. Kody russkoj klassiki: «dom», «domashnee» kak smysl, cennost' i kod: materialy III Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii, posvyaschennoj 90-letiyu so dnya osnovaniya i 40-letiyu so dnya vozrozhdeniya pervogo klassicheskogo Samarskogo gosudarstvennogo universiteta v Samarskom krae. Samara: Izdatel'stvo «SNC-RAN» , 2010: 216 - 221.

8. Civ'yan T.V. Dom v fol'klornoj modeli mira. Trudy po znakovym sistemam. 1978; Vypusk 10: 65 - 85.

9. Kuvshinov F.V. Kvartirnyj vopros v russkoj literature 1920 - 1930-h godov i kategoriya istoricheskogo vremeni. Sibirskij filologicheskijzhurnal. 2016; №: 93 - 101.

10. Ulickaya L.E. Zelenyjshater v 2 t. Moskva: 'Eksmo, 2011; T. 1.

11. Ulickaya L.E. Zelenyj shater: v 2 t. Moskva: 'Eksmo, 2011; T. 2.

12. Ulickaya L.E. Sonechka. Moskva: Izdatel'stvo AST, 2018.

Статья поступила в редакцию 11.03.20

УДК 801. 52; 81'271: 82.085

Mallaeva Z.M., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Senior Researcher of Institute of Language, Literature and Arts, Dagestan Federal Research Center

of the Russian Academy of Sciences (Makhachkala, Russia), E-mail: logika55@mail.ru

Kurbanova S.Z., MA student, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: sabina_kurbanova96@mail.ru

CULTURALLY MARKED PROVERBS OF THE ENGLISH AND TABASARAN LANGUAGES REPRESENTING THE CONCEPT "HUMAN". The article presents a culturological analysis of the peculiarity of the semantic structure of the English and Tabasaran paremias that reflect the worldview of the people who created them, their traditions, customs and contain grains of folk wisdom. The article reveals the national and cultural specificity of categorization of the world by proverbs, and sayings of languages of different cultural traditions. The article notes the presence of identical proverbs in the studied languages, which actualize such human qualities as avarice, intelligence, and stupidity. Despite cultural, confessional, social, and climatic differences, the English and Tabasaran people share the same assessment of a person's moral qualities, his attitude to wealth and poverty. It is also noted that the English and Tabasaran languages have culturally marked paremias, the meaning of which can only be understood, if there is background knowledge.

Key words: English, Tabasaran language, proverb, phraseological picture of the world, national and cultural specificity.

З.М. Маллаева, д-р филол. наук, проф., гл. науч. сотр. Института языка, литературы и искусств ДФИЦ РАН г. Махачкала, E-mail: logika55@mail.ru

С. Курбанова, магистрант, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: sabina_kurbanova96@mail.ru

КУЛЬТУРНО МАРКИРОВАННЫЕ ПОСЛОВИЦЫ АНГЛИЙСКОГО И ТАБАСАРАНСКОГО ЯЗЫКОВ, РЕПРЕЗЕНТИРУЮЩИЕ КОНЦЕПТ «ЧЕЛОВЕК»

В статье представлен культурологический анализ своеобразия семантической структуры паремий английского и табасаранского языков, отражающих мировосприятие создавшего их народа, его традиции, нравы, обычаи и хранят в себе крупицы народной мудрости. Выявляется национально-культурная специфика категоризации мира пословицами и поговорками языков различных культурных традиций. В статье отмечается наличие в исследуемых языках одинаковых по семантике пословиц, актуализирующих такие качества человека, как скупость, ум, глупость. Несмотря на культурные, конфессиональные, социально-бытовые и климатические различия, англичане и табасаранцы одинаково оценивают моральные качества человека, его отношение к богатству и бедности. Отмечается также наличие в английском и табасаранском языках культурно маркированных паремий, смысл которых можно понимать только при наличии фоновых знаний.

Ключевые слова: английский язык, табасаранский язык, пословица, фразеологическая картина мира, национально-культурная специфика.

Фразеологическая картина мира позволяет наиболее полно познать специфику мировосприятия и мировоззрения народа - носителя языка. Центральное место в языковой картине мира любого языка занимает концепт «человек», который сопряжён с множеством других концептов, с разных сторон характеризующих человека и его взаимоотношения в семье, в кругу друзей и в рабочем коллективе. Во фразеологической картине мира через призму языковых явлений рассматриваются многие культурные, социально-бытовые и этические проблемы. В этом проявляется антропоцентрическая сущность языковых единиц, которую Л.В. Щерба характеризует следующим образом: «.... мир, данный нам в нашем непосредственном опыте, оставаясь везде одним и тем же, постигается различным образом в различных языках, даже в тех, на которых говорят народы, представляющие собой известное единство с точки зрения культуры» [1, с. 51].

Национальные традиции и обычаи, выработанные в процессе многовекового исторического развития народа, сформировались в определенных конкретно-исторических, социально-экономических и природно-климатических условиях. Интересно наблюдать, как одни и те же человеческие качества актуализируются в языках, между которыми существуют значительные культурно-исторические,

конфессиональные, социально-экономические и природно-климатические различия. В нашем случае речь идёт об одном из самых значимых языков - английском и об одном из малочисленных языков лезгинской подгруппы нахско-дагестанской группы северокавказских языков - табасаранском. Привлечение табасаранского языка объясняется тем фактом, что «малые языки», хранящие черты более архаичного состояния, предоставляют существенные данные для верификации и корректировки наших представлений о праязыковой системе, позволяют ближе подойти к проблеме соотношения языка и сознания. Особый интерес в этом отношении представляет материал дагестанских языков, в отличие от русского и других индоевропейских языков обладающие замечательной по своей прозрачности и стройности системой значений, представляющих интерес не только для морфологии, но и семантики [2, с. 112].

Несмотря на наличие значительных культурно-исторических различий между исследуемыми языками, наряду с пословицами, характерными только для одного из исследуемых языков (что вполне объяснимо), было обнаружено значительное количество пословиц и поговорок, общих для английского и табасаранского языков.

Общими в языках исследования являются пословицы, в которых актуализируется такое отрицательное качество человека, как жадность. Примечательно, что жадность является часто спутником богатства, например: таб. Адми девлет-лу шлубкьан, мискьин шулу. - «Чем богаче человек, тем он жаднее (беднее)». Артухътямягьк1улизбала. - «Жадность к добру не приведет», букв.: «Желание лишнего для головы беда». Гъаних кас, гьюл гъубхишра, ацдар. - «Жадный человек даже если море выпьет, не насытится». Жумарт касдин сабди гъябгъ-юруш, муздринкьюбдигъягъюр. - «Скупой платит дважды», букв.: «Что у щедрого один раз уходит, то у жадного - дважды».

В английском языке представлены пословицы, репрезентирующие негативный фактор влияния на человека денег: Money is a good servant, but a bad master. - «Деньги - хороший слуга, но плохой господин». Money is the root of all evil. - «Деньги - корень всего зла». Не that has по money needs по purse. - «Тому, у кого нет денег не нужен кошелёк». В то же время отсутствие денег в английской лингвокультуре тоже оценивается негативно, например: A light purse is a heavy curse. - «Когда в кошельке пусто, тяжело на душе», букв.: «Легкий кошелек - тяжелое проклятие».

Пословицы и поговорки на тему богатства и бедности актуальны во все времена, так как в любом обществе имеются бедные и богатые слои населения. Такие паремии восходят к быту, они передаются из уст в уста и со временем приобретают форму застывших, устойчивых выражений.

Наличие семантической эквивалентности паремий английского и табасаранского языков обусловлено не языковым родством и социально-исторической общностью народов, а лишь тем фактором, что совпадали конкретно-исторические формы материального производства и производственных отношений.

В обоих лингвокультурах высоко оценивается ум. Ум невозможно купить за деньги, он ценится больше богатства и золота, например: таб. Аькьюл масу гъа-дабгъуз шулдар. - «Ум за деньги не купишь», англ. Many by wit purchase wealth, but none by wealth purchases wit. - «Многие умом добывают богатство, но никто богатством ум».

Ум, мудрость занимают высокую позицию на аксиологической шкале ценностей англичан, например: Better unborn than untaught. - «Лучше не родиться, чем неучем жить». Live and learn. - «Век живи - век учись», букв.: «Живи и учись».

В сопоставляемых лингвокультурах ум актуализируется через немногословие, например: англ. A fool when he is silent is counted wise «Молчи - за умного сойдёшь», букв. Дурака, когда он молчит, принимают за мудрого. W/se men is silent, fools talk. - «Умные молчат, глупые говорят». А fool is known by his speech. - «Глупца узнают по словам», таб. Аькьюллу касди учв жарарт1ан я зади, я исди дидрисур. - «Умный себя держит и не выше, и не ниже другого», в смысле «Умный ведет себя со всеми на равных, старается не выделиться от других». Умный человек старается не проявлять публично свое умственное превосходство.

Глупость актуализируется как неумение держать язык за зубами, проявляющееся в болтливости и пустословии. Объединяет английский и табасаранский языки и общественная оценка этих качеств. Болтливость и пустословие оцениваются в обоих лингвокультурах как признак глупости и, напротив, немногословие - как признак ума, опытности и мудрости, например: англ. A fool may ask more questions in an hour than a wise man can answer in seven years. - «Умный семь лет не ответит на вопросы, которые дурак задаст за один час». The wise man, even when he holds his tongue, says more than the fool when he speaks. - «Умный человек, даже когда молчит, говорит больше говорящего глупца». Silence is wisdom. - «Молчание - ум (мудрость)». First think, then speak. - «Молвишь - не воротишь», букв.: «Сначала подумай, потом говори». Don't tell tales out of school. - «Не рассказывай о том, что у тебя дома происходит», букв.: «Не рассказывай сказок за пределами школы». Pigs grunt about everything and nothing. - «Болтать без умолку ни о чём», букв.: «Свиньи хрюкают обо всём и ни о чём». What can you expect from a hog but a grunt? -«Из хама не сделаешь пана», букв.: «Чего можно ожидать от свиньи, кроме хрюканья?», таб. К1ваина гъафиб, к1вант1аригъян мап1ан. «Что на сердце пришло, через губы не пропускай». - Аькьюлсузрин юк1в мелзнаъ шул, аь-кьюллурин мелз - к1ваъ. - «У глупца сердце на языке, а у мудреца - язык в сердце». Аьгъдру к1ул к1улиз бала. «Пустая голова для головы беда», Аькьюл-суз к1ул - бала ву. - «Голова без ума - беда».

Различие в концептуализации ума у англичан и табасаранцев проявляется в том, что в английской лингвокультуре мудрость - категория возрастная, она приходит к человеку с годами: The older, the wiser. - «Чем старше, тем умнее (мудрее)». Но: No fool like an old fool. - «Нет дурака глупее, чем старый дурак».

В табасаранской языковой картине мира ум не считается возрастной категорией (ум невозможно приобрести с возрастом), а местом локализации ума выступает голова: Аькьюл яшнаъ даршул, к1улиъ шул. - «Ум не в возрасте, а в голове». Человек без ума считается ущербным, оценивается, как инвалид: таб. Аькьюл-фикир адрур, ликар-хилар хъадруриз ухшар ву. - «Человек без ума подобен человеку без ног и без рук».

Не исключается возможность того, что любой человек при определенных обстоятельствах может стать глупым: aнгл. No one is fool always, every one sometimes. - «Никто не бывает глупым всегда, но иногда - каждый».

При сопоставительном исследовании паремий языков различных культурных традиций важно учитывать не только объективные факторы, такие как особенности общественного устройства страны, хозяйственного уклада, природно-климатических условий, но и субъективные индивидуальные свойства народа-носителя - внешность, одежду, вкусы, обычаи. Всё это вместе составляет национально-культурную семантику, которая проявляется на всех языковых уровнях: в лексике, морфологии, синтаксисе, но ярче всего национально-культурная семантика проявляется во фразеологических и паремиологических единицах, репрезентирующих явления внеязыковой действительности, окружающей человека - носителя языка. Поскольку «фразеологический состав языка - это зеркало, в котором лингвокультурная общность идентифицирует свое национальное самосознание» [3, с. 9].

Язык - это не только средство общения, но и необходимое условие осуществления процесса мышления. Этот популярный тезис впервые был сформулирован Вильгельмом фон Гумбольдтом: «Язык есть орган, образующий мысль... интеллектуальная деятельность и язык представляют собой поэтому единое целое» [4, с. 75].

Национально-культурная природа паремиологических единиц находит выражение в двух аспекта: в плане содержания и в плане выражения. Последнее реализуется в присутствии в составе паремий культурных примет, которые невозможно однозначно перевести на другой язык без историко-культурного или этимологического комментария. Как правило, это паремии, содержащие в своём составе названия архаизмов, культурных реалий, исторических событий. Такие паремии традиционно считаются культурно маркированными. Например, англ. London bridge was built upon wool-packs. - «Лондонский мост (был) построен на мешках шерсти» (бытует мнение, что деньги на строительство моста собирались за счет повышения налога на шерсть); What Manchester says today, the rest of England says tomorrow. - «О чем говорит сегодня Манчестер, о том вся Англия будет говорить завтра» (в XIX веке в Манчестере началось снижение цен на зерно, затем это распространилось на территории всей Англии). Newcastle Scots are the worst of all Scots. - «Шотландцы из Ньюкасла - самые худшие шотландцы». An Irishman before answering a question always asks another. - «Ирландец, прежде чем ответить на вопрос, задает другой».

Примечательно, что в английском и табасаранском языках, не имеющих никаких контактов, почти идентично реализуется мысль о необходимости соблюдать бдительность при общении с непорядочными (нечистоплотными) собеседниками, только в английском языке в качестве такого собеседника упоминается a Greek «грек», а в табасаранском - малла - «мулла»: анг. After shaking hands with a Greek, count your fingers. - «Пожав руку греку, пересчитай пальцы». таб. Мал-лайихьна хил тувган, яв т1убахъ т1убланар хъмиш лиг. - «Подав руку мулле, проверь, на месте ли кольца на пальцах».

В табасаранском языке культурно маркированные паремии представлены значительным количеством и требуется наличие фоновых знаний для того, чтобы понять смысл этих пословиц и поговорок, правильно их применять в речи и адекватно перевести на другой язык. Примеры культурно маркированных пословиц табасаранского языка: Абйири гъит1у хуттари, баярин силбар гьадагъ-ну. - «Съеденные отцом сливы сыновьям оскомину набили», букв.: «съеденные отцом сливы выбили зубы сыновьям». Данная пословица употребляется в ситуациях, когда сыновьям приходится расплачиваться за грехи отца». Адми вуйириз гаприт1ан, гафну эсер ап1ур. - «Для настоящего мужчины слово сильнее кинжала». Бачк1вар аликьандар вари жилар, лакчар хъайикьандар вари хупар дар. -«Не все, кто носят папаху - мужчины, не все, на ком платки - женщины». Бачук1 алабхьну к1ури, шилкан вушра жилир шулдар. - «Оттого, что папаху надел, не каждый мужчиной становится». Гагайин хал - майдан, жилирин хал - зиндан. -«Отцовский дом - приволье, мужнин дом - тюрьма».

Галин жвуваз гаш мутуван, рукьушин жвуваз маш мутуван. - «Человеку с равнин голодать не давай, а агульцу - слабость (лицо) не показывай» (агулы - близкородственный народ, проживающий высоко в горах). Дарап1у жвуваз Багъдат диъра адар. - «Неработающий и в Багдаде без ничего останется». Касиб йикруган, малла кт1ерццуру. - «Когда бедняк умирает, мулла заболевает».

Исследование пословиц с национально-культурным компонентом актуально и по той причине, что национально-специфические элементы культуры играют важную роль в процессе межкультурной коммуникации. Особенно это касается общения с иностранцами, обучения иностранному языку, перевода иностранной литературы и т.д. Акт межъязыковой и межкультурной коммуникации состоится, если будет иметь место адекватное взаимопонимание двух участников коммуникативного акта, принадлежащим к разным национальным культурам [5].

Лингвокультурологическое исследование пословиц и поговорок, отражающих характер человека, его ценности, этнические стереотипы и историю народа, позволяет не только более тщательно изучить семантическую структуру пословиц и поговорок, но и дает возможность познакомиться с культурой народа изучаемого языка.

Наличие пословиц и поговорок, характерных только для одного из исследуемых языков, обусловлено наличием значительных культурно-исторических различий между народами - носителями языков.

Библиографический список

1. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Ленинград: «Наука», 1974.

2. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. Москва: Издательство МГУ 1992.

3. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. Москва, 1996.

4. Гумбольдт фон В. Избранные труды по языкознанию. Москва: Прогресс, 2000.

5. Райхштейн А.Д. Сопоставительный анализ немецкой и русской фразеологии. Москва: Высшая школа, 1980. 143. References

1. Scherba L.V. Yazykovaya sistema i rechevaya deyatel'nost'. Leningrad: «Nauka», 1974.

2. Kibrik A.E. Ocherkipo obschim iprikladnym voprosamyazykoznaniya. Moskva: Izdatel'stvo MGU, 1992.

3. Teliya V.N. Russkaya frazeologiya. Semanticheskij, pragmaticheskiji lingvokul'turologicheskijaspekty. Moskva, 1996.

4. Gumbol'dt fon V. Izbrannye trudy po yazykoznaniyu. Moskva: Progress, 2000.

5. Rajhshtejn A.D. Sopostavitel'nyjanaliz nemeckojirusskoj frazeologii. Moskva: Vysshaya shkola, 1980. 143.

Статья поступила в редакцию 12.03.20

УДК 81.373.45

Omelchenko M.S., Cand. of Sciences (Philology, (10.02.04 — Germanic languages), senior lecturer, German Language Department,

MGIMO University (Moscow, Russia), E-mail: omira81@list.ru

Khosainova O.S., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior teacher, German Language Department, MGIMO University (Moscow, Russia),

E-mail: khosainovaolga@mail.ru

THE ROLE OF ANGLO-AMERICANISM BORROWINGS IN GERMAN ECONOMIC MEDIA TEXTS. The article discusses the use of the Anglo-Americanism borrowed words in the media discourse using the newsletter Handelsblatt Research Institute as an overview newsletter. The task of the article is to identify Anglo-American borrowings and their functioning in German-speaking media discourse. Globalization is well under way and touches on every aspect of the life. Language, as a means of communication, also is subject to changes. In many areas there are migrating Anglo-American borrowings, because English has the status of an international language. Of particular interest is the economy, where processes such as Brexit, globalization, digitalization and many others affect the language of the economy. The authors analyze the latest economic reviews since January 10, 2020. The study of the issue of Anglo-American borrowed words is the subject of many works by both Russian and foreign scholars. This study aims to analyze the number of Anglo-Americanisms in media texts on economic topics. In the article, the authors cite German-language synonymous words borrowed from Anglo-Americanism and consider the need for the use of Anglo-Americanisms.

Key words: borrowings, Germanic languages, lexical borrowings, Anglo-Americanisms, adaptation of borrowed units, change of meaning.

М.С. Омельченко, канд. филол. наук, доц., МГИМО МИД России, г. Москва, E-mail: omira81@list.ru

О.С. Хосаинова, канд. пед. наук, ст. преп., МГИМО МИД России, г. Москва, E-mail: khosainovaolga@mail.ru

РОЛЬ АНГЛО-АМЕРИКАНИЗМОВ В НЕМЕЦКОЯЗЫЧНЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ МЕДИАТЕКСТАХ

В статье рассматривается употребление англо-американизмов в медиадискурсе на примере обзорной рассылки newsletter Handelsblatt Research Institute. Целью данной статьи является выявление англо-американских заимствований, их функционирование в немецкоязычном медийном дискурсе. Процесс глобализации продолжается полным ходом и затрагивает все аспекты нашей жизни. Язык, являясь средством общения, также претерпевает изменения. Во многие сферы «перекочевали» англо-американские заимствования, т.к. английский язык имеет статус международного. Особый интерес представляет сфера экономики, где такие процессы, как Брексит, глобализация, цифровизация и многие другие влияют на язык экономики. Авторы анализируют последние экономические обзоры с 10 января 2020 года. Изучению вопроса англо-американских заимствований посвящено много работ как отечественных, так и зарубежных учёных. Данное исследование направлено на то, чтобы проанализировать количество англо-американизмов в медиатекстах экономической тематики. В статье авторы приводят немецкоязычные слова, синонимичные заимствованным англо-американизмам, и рассматривают необходимость в употреблении именно англо-американизма.

Ключевые слова: заимствования, германские языки, лексические заимствования, англо-американизмы, адаптация заимствованных единиц, изменение значения.

Целью данной статьи является выявление англо-американских заимствований, их функционирование в немецкоязычном медийном дискурсе. Процесс глобализации продолжается полным ходом и затрагивает все аспекты нашей жизни. Язык, являясь средством общения, также претерпевает изменения. Во многие сферы «перекочевали» англо-американские заимствования, т.к. английский язык имеет статус международного. Особый интерес представляет сфера экономики, где такие процессы, как Брексит, глобализация, цифровизация и многие другие влияют на язык экономики.

Для нашего исследования мы выбрали электронную рассылку (newsletter Handelsblatt Research Institute), которую регулярно получают читатели для обзорного ознакомления с последними событиями в экономической сфере. Handelsblatt Research Institute является также рекламным проспектом одной из крупнейших и влиятельных деловых газет Германии «Handelsblatt», основанной в 1946 году. Наш выбор обусловлен следующими факторами:

- «Handelsblatt» является популярной деловой газетой в Германии;

- даёт детальный обзор экономики, внутренних рынков, технологий, инвестиционного сектора и автомобильной промышленности;

- относится к качественной прессе, для которой основными характеристиками являются наличие обзоров, комментариев и мнений компетентных экспертов.

В ходе исследования была проанализирована 31 лексическая единица, заимствованная из англо-американского языка, полученная методом сплошной выборки из 11 обзорных рассылок во временной промежуток от 10.01.2020 по 28.02.2020. Рассмотрим примеры с заимствованными англо-американиз-мами.

Пример 1: Doch bringt er mit seinem Vorstoß alle drei potenziellen CDU-Chefs in die Bredouille.

Пример 2: Die wichtigste Mission des neuen CDU-Chefs beziehungsweise eines Kanzlerkandidaten der Union lautet...

Пример 3: Hat sich Siemens-Chef Joe Kaeser durch dieses Geschäft gegen die Umwelt versündigt?

Пример 4: Mit dem Vorschlag, Bodenwertzuwächse zu besteuern, erntete SPD-Co-Chef Norbert Walter-Borjans viel Kritik.

Пример 5: Unausgegorene Vorschläge des SPD-Ko-Chefs.

В данных примерах употребляется композита + Chef: CDU-Chefs, SiemensChef, SPD-Ko-Chefs, подразумевая руководителей партий или предприятий. Лексическая единица латинского происхождения, но в немецкий попала из английского и прочно закрепилась в языке. Немецкие синонимы Leiter, Anführer не используются, а Vorgesetzter употребляется относительно руководителя союза или партии в единственном числе [1].

Пример 6: Schnitzer stand zwei Jahre an der Spitze des „Vereins für Socialpolitik", der größten Vereinigung deutschsprachiger Ökonomen, und hat sich auf dem Gebiet der Innovationsforschung profiliert.

В примере № 6 «Vereins für Socialpolitik» («Союз социальной политики») мы видим название объединения, которое имеет в себе английский вариант social. В данном случае можно говорить о расширении концепта. Заимствование socialpolitik когда-то являлось синонимом немецкому варианту Gesellschaftspolitik, под которым подразумевалась политика, проводимая в отношении структур общества. Позже концепт был заменён на socialpolitik, который расширил своё значение, подразумевая политику государства в целом [2,с. 181].

Пример 7: In unserem wöchentlichen Podcast diskutieren Sigmar Gabriel und ich über die Kandidaten für den Parteivorsitz der CDU. Zu viel Streit schadet dem Image der Politik genauso wie Eintönigkeit. Sigmar Gabriel spricht sich daher in diesem Gespräch für eine Team-Lösung aus.

Пример 8: In unserem wöchentlichen Podcast diskutieren Sigmar Gabriel und ich fast eine halbe Stunde über Sicherheitspolitik.

Пример 9: Diese Debatte ist die Grundlage für eine Diskussion, die Sigmar Gabriel und ich nach der Sicherheitskonferenz in München im Podcast geführt haben.

Пример 10: Unser gesamter Podcast wird wie üblich am Freitag veröffentlicht.

Пример 11: mit Sigmar Gabriel habe ich am Montag im Podcast ausnahmsweise nur über Politik gesprochen.

Пример 12: Im Podcast habe ich mit Sigmar Gabriel über die „Skurrile KlimaDebatte um Siemens" gesprochen.

Лексическая единица Podcast, которая встречается в каждом письме-обзоре, образовалась из iPod, что является товарным наименованием для MP3-Player и глаголом to broadcast, т.е. предлагает аудиофайл с новостным обзором, репортажем или комментарием в формате MP3 в Интернете для дальнейшего скачивания [3]. Das Image der Politik уже давно стало клише, когда говорят о политических деятелей. Немецкий концепт Bild, Vorstellung заключает в себе не столь широкое значение. Композита Team-Lösung включает в себя англо-амери-канизм Team, который был зафиксирован в немецких словарях еще до 1945 года. Сегодня слово Team стало чрезвычайно популярным и расширило объём своих значений, т.к. употребляется далеко за пределами спортивных контекстов, там, где желают подчеркнуть слаженность работы группы. Например, Fußballteam, Redaktionsteam, Kamera-Team и т.д. Отмечается также, что лексическая единица Team утратила экспрессивность новизны.

Пример 13: JETZT LESEN oder ALS PDF HERUNTERLADEN.

Сокращение Portable Document Format, от portable = portabel, document = Dokument und format = Format [4]. Данный пример демонстрирует типичное явление - отсутствие необходимых понятий. В таком случае заимствованное слово заполняет «пустые места» - лакуны.

Пример 14: Hier finden Sie auch zum Download meine Analyse vom 24. Januar 2020: „Deutschland kann erfolgreich altern".

Интересен факт, что в немецком языке существует лексическая единица для обозначения процесса скачивания информации herunterladen, причём образована она по принципу и подобию заимствованной единицы herunter = down, laden = load. В рекламных рассылках чаще используется именно англо-америка-низм, т.к. эта информация направлена на широкий круг читателей [5].

Пример 15: Aber nicht nur in der Wirtschaft, auch in der Bevölkerung ist das Vertrauen in das poltische Establishment gestört, wie nicht zuletzt die hohe Zustimmung für die AfD beweist.

Словарь Woxikon указывает шесть основных значений, но в сфере экономики оно используется в значении Einrichtung, organisierte Körperschaft, подразумевает влиятельные людей в социально-политической сфере [6].

Пример 16: Weitere Nahrung gegenüber den etablierten Eliten waren Berichte, dass EZB-Direktoren gerne First-Class reisen und auf ihren Dienstreisen des Öfteren von ihren Ehepartnern begleitet werden, ohne damit gegen geltende Vorschriften zu verstoßen.

В примере говорится о предпочтении директоров Центрального европейского банка путешествовать первым классом First-Class - лексическая единица употребляется в деловых кругах.

Пример 18: Warum Private-Equity-Unternehmen einen schlechten Ruf haben, erklärt Norbert Häring, der Wissenschaftsredakteur des HANDELSBLATT.

Лексическая единица Private-Equity характерна для деловых кругов, варианты в немецком языке außerbörsliches Eigenkapital или privates Beteiligungskaptal. Заимствованное слово вытеснило вышеназванные синонимы и является термином.

Пример 19: eine sprichwörtliche Lame Duck an der Parteispitze.

Библиографический список / References

Lahme Ente - хромая утка или неудачник. В сфере политики и экономики концепт лексической единицы меняет своё значение: политик, государственный деятель, завершающий свое пребывание на данном посту и не избранный на новый срок. В Германии это словосочетание относится к Бундесканцлеру Ангеле Меркель.

Пример 20: Umgerechnet wird damit der Preis für eine Ausgabe unseres Newsletters unter zwei Euro liegen und somit unter dem Durchschnittspreis für eine Tasse Kaffee in Berlin.

Пример 21: Der CHEFÖKONOM hat drei Vorteile, die Sie uns auch immer wieder als besonderen Wert dieses Newsletters bestätigt haben:

Пример 22: Zudem möchten wir den Informationsgehalt und den Nutzwert dieses Newsletters Ihren Wünschen entsprechend weiter verbessern.

Для лексической единицы Newsletters не существует аналогичного «компактного» слова в немецком языке. Вариант, который даёт Дуден, чересчур громоздкий - regelmäßig erscheinendes Informationsblatt [7].

Пример 23: In unserem wöchentlichen Podcast habe ich mit Sigmar Gabriel heftig über ein Comeback der Atomkraft diskutiert.

В словаре Дуден лексическая единица была уже в 1961 году В современном мире лексическая единица Comeback часто употребляется в таких сферах, как политика, спорт и кинематография [8].

Пример 25: Tipps für Politiker

Значение слова отличается от немецкого варианта der Ratschlag, т.к. подразумевает не совет, а рекомендацию, указание для политиков [8].

Пример 26: Am Mittwoch kletterte der Dax auf 13.640 Punkte und erreichte damit ein neues Allzeithoch - und das, obwohl mit den Traditionsunternehmen Lufthansa, Deutsche Bank und Continental sowie dem Bayer-Spin-off Covestro gleich vier Dax-Konzerne in den vergangenen 24 Monaten jeweils mehr als die Hälfte ihres Börsenwerts einbüßten.

Пример 27: Ohne die Zinsanhebungen der Federal Reserve stünde der Dow-Jones-Index der großen US-Aktienwerte um 5.000 bis 10.000 Punkte höher als heute, meint Trump.

Пример 28: Der Dow-Jones-Index hatte im Frühjahr 2017 - kurz nach Trumps Amtsantritt - erstmals die Hürde von 20.000 Zählern genommen.

Пример 29: Aktuell steht der Dow Jones bei rund 29.000 Zählern.

В примерах 26 - 29 мы видим заимствованные термины, которые отражают новые явления, связанные с социально-экономическими преобразованиями в обществе.

Процесс глобализации продолжается, в языке тоже происходят изменения. Английский и немецкий языки входят в одну (германскую) группу индоевропейских языков, поэтому англо-американизмы легко усваиваются в немецком языке, а также подстраиваются под существующую систему немецкой лексики. В сфере экономики многие заимствованные англо-американизмы заполняют собой некоторые существующие в словообразовательной и семантической системе «пустые места» - лакуны. Краткая форма англо-американизмов имеет преимущество перед сложными немецкими словами и оборотами. Из вышеперечисленных примеров мы видим, как ведут себя заимствованные слова в немецком экономическом дискурсе:

- полная интеграция, лексическая единица употребляется без изменения смысла (например, Chefs);

- интеграция с расширением значения заимствованного слова (Team);

- интеграция с сужением значения заимствованного слова (Socialpolitik, Tipps);

- заполнение лакун (newsletter, Podcast, PDF, Dow-Jones-Index).

По частотности употребления наиболее популярными в экономических медиа текстах являются заимствованные слова, которые выполняют функцию заполнения лакун, т.е. отсутствие данной реалии в немецком языке. В этой связи интересно рассмотреть в дальнейшем данный вопрос более подробно.

1. Wörterbuch. Available at: https://www.duden.de/rechtschreibung/Chef

2. Bahrdt H.P. Schlüsselbegriffe der Soziologie. München: Verlag C.H. Beck, 2003.

3. Wörterbuch. Available at: https://www.duden.de/rechtschreibung/Podcast

4. Wörterbuch. Available at: https://www.duden.de/rechtschreibung/PDF

5. Rechtschreibung. Available at: https://www.duden.de/rechtschreibung/Download

6. Establishment. Available at: https://www.duden.de/rechtschreibung/Establishment

7. Newsletter. Available at: https://www.duden.de/rechtschreibung/Newsletter

8. Comeback. Available at: https://www.duden.de/rechtschreibung/Comeback

9. Tipp. Available at: https://www.duden.de/rechtschreibung/Tipp

10. Duden. Bedeutungswörterbuch, 6 Auflage, 1995.

11. Duden. Aussprachewörterbuch, 2005; Band 6. Dudenverlag.

12. Duden. Das Stilwörterbuch, 2001; Band 2. Dudenverlag.

13. Duden. Deutsches Universal Wörterbuch, 1996.

14. Fremdwörterlexikon. Austria 2004.

15. GABLER Wirtschafttslexikon, 1997.

16. WAHRIG Wörterbuch, 1991.

Статья поступила в редакцию. 10.03.20