CC BY
47
исторические связи [7, с. 112]. Говоря о заимствованных из других языках именах, считаем необходимым отметить и такой факт, что в фольклорных произведениях нередко заимствуются не только антропонимы, но иногда и сюжеты. Например, ярким примером могут служить произведения о Мулле Насредине.
Встречается агионим Аллагь - Аллах. Он представлен и в сложных личных именах: Пябдулла - Абдулла и др. Ономатологи отмечают, что Аллагь употребляется только как часть сложного имени, ибо употребление имени бога без выражения к нему почтительности у мусульман считается недопустимым [7, с. 44].
В рассматриваемых произведениях фольклора в небольшом количестве представлены топонимические единицы. Зафиксированы названия как реальных географических объектов, так выдуманных. Часто встречается ойконим Дербент - Дербент (город Республики Дагестан), в единичных случаях зафиксирован ойконим Баку - Баку (столица Азербайджана). Отмечены комонимы Хъ-ярбук - Харбук (населённый пункт Дахадаевского района РД); Х1урахъи- Урахи, Мургук - Мургук, Мугри - Мугри (населённые пункты Сергокалинского района Республики Дагестан); Ахъуша - Акуша, Ниц1а - Ница (населённые пункты Аку-шинского района РД); хороним Сирх1я - Сирха (территория распространения сир-хинского диалекта даргинского языка); гидронимы Хала х1ерк1 - Большая река (официальное название: Уллучай), Ц1удара урхьу - Черное море, Къарасула г1иниз - родник Карасу (досл.: тюркское къара - «чёрный», су - «вода»; даргинское г1иниз - «родник»). Во вторую группу можно отнести следующие топонимы: Мургьила дубура - Золотая гора, Къапла дубура - Гора мешка, Мисри шагьар -Город Мисри. Такие названия чаще всего представлены в сказках.
Библиографический список
Топонимическую систему зафиксированных фольклорных топонимов образуют названия, различные по своей структуре: однословные и двусловные. К однословным можно отнести следующие единицы: Мажалис - Маджалис, Мургук - Мургук, Ахъуша - Акуша, Х1урахъи - Урахи. Двусловная модель представлена следующими топонимическими единицами: Къарасула г1иниз- родник Карасу, Ц1удара урхьу - Черное море, Хала х1ерк1 - Большая река и др.
Зафиксированы следующие этнонимы: чумлан - чумлинец, т.е. житель с. Чумли Кайтагского района РД (анекдот «Кьяца» - «Козел», с. 334); бурхълан-балхарец, т.е. житель с. Балхар Аушинского района РД («Къяна х1ебиалли, мар саби» - «Если не вранье, то правда», с. 359); миръакан - миръакинец, т.е. житель с. Миръаки Аушинского района РД (наличествует и второе название села: Х1ерх-махьи - Герхмахи) («Миръакайс биубси» - «Случай с миръакинцем», с. 371); ме-усишан - меусишинец, т.е. житель с. Меусиша Дахадаевского района («Сирх1язи г1ях1ладли» - «В гости Сирхя», с. 372); булеги - лакец («Сагал юргъан чебуши-шав яра» - «Укрыться новым одеялом или», с. 374).
Более насыщенным онимами фольклорным жанром является причитание. Во многих произведениях этого жанра наличествуют собственные имена, в основном антропонимы. Например: Ва узи дила Табжин- Брат мой Табжин (с. 12), Х1яжила Бях1яммад - Гаджиев Багомед (с. 19), Пяллайла Бях1муд - Аллаев Бах-муд (с. 27) [8] и др.
Таким образом, проведённый анализ свидетельствует о наличии богатого и многранного ономастикона, зафиксированного в произведениях устного народного творчества даргинцев.
1. Багомедов М.Р Топонимия Дарга: структурно-семантический аспект: монография. Махачкала: Издательство ДГУ 2013.
2. Багомедов М.Р Онимы в даргинской художественной литературе. Антология поэтонимологической мысли. Донецк: Юго-Восток, 2008; Т. 1: 174 - 182.
3. Султанова Т.Ю. Антропонимы в повестях А. Абу-Бакара. Актуальные проблемы общего и кавказского языкознания: сборник статей. Нальчик, 1997: 226 - 227.
4. Горбаневский М.В. Имена земли Московской. Москва: Московский рабочий, 1985.
5. Даргала халкьла хабурти (Даргинские народные сказки). Составитель РМ. Багомедов. Махачкала: ООО «Деловой мир», 2006.
6. Багомедов М.Р Словарь даргинских личных имен. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2006.
7. Рабаданова С.М. Даргинская антропонимическая система в сопоставлении с русской и английской. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2000.
8. Даимси лами (Вечное пламя). Составитель РМ. Багомедов. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1977.
References
1. Bagomedov M.R. Toponimiya Darga: strukturno-semanticheskij aspekí: monografiya. Mahachkala: Izdatel'stvo DGU, 2013.
2. Bagomedov M.R. Onimy v darginskoj hudozhestvennoj literature. Antologiya po'etonimologicheskojmysli. Doneck: Yugo-Vostok, 2008; T. 1: 174 - 182.
3. Sultanova T.Yu. Antroponimy v povestyah A. Abu-Bakara. Aktual'nye problemy obschego i kavkazskogo yazykoznaniya: sbornik statej. Nal'chik, 1997: 226 - 227.
4. Gorbanevskij M.V. Imena zemli Moskovskoj. Moskva: Moskovskij rabochij, 1985.
5. Dargala halk'la haburti (Darginskie narodnye skazki). Sostavitel' R.M. Bagomedov. Mahachkala: OOO «Delovoj mir», 2006.
6. Bagomedov M.R. Slovar'darginskih lichnyh imen. Mahachkala: IPC DGU, 2006.
7. Rabadanova S.M. Darginskaya antroponimicheskaya sistema v sopostavleniis russkoji anglijskoj. Mahachkala: IPC DGU, 2000.
8. Daimsilami (Vechnoe plamya). Sostavitel' R.M. Bagomedov. Mahachkala: Dagestanskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1977.
Статья поступила в редакцию 11.03.20
УДК 398
Vagizieva N.A., Cand. of Sciences (Philology), junior researcher, Institute of Language, Literature and Art n. a. G. Tsadasa, Dagestan Federal Research Center
of Russian Academy of Sciences (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
FUNERAL AND MEMORIAL RITUALS AND REQUIREMENTS OF THE KADAR ETHNOS. The article describes the Kadars funeral and memorial rites. Due to the conservatism the rites reflect the traditional values of the ethnos under study from the author's point of view that indicates and saves the Kadars ethnic identity. The study of the funeral ritual procession of the Kadars is of great importance because of the fact that it contains some information about life, culture, traditions and outlook of the ethnos under study. The article also studies lamentations and ways of grief expression in the funeral rites of the Kadar ethnic group. The texts recorded in the villages of the Kadar territory of the Republic of Dagestan are under study. The scientific point is the investigation of the non-studied rites and lamentations of the Kadar funeral and memorial rituals, and the study of the conceptual semantics of texts.
Key words: rituals, funeral and memorial rituals, laments, afterlife, good wishes, values, Kadar, Kadars.
Н.А. Вагизиева, канд. филол. наук, мл. науч. сот. Института языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы Дагестанского федерального
исследовательского центра РАН, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ПОХОРОННО-ПОМИНАЛЬНАЯ ОБРЯДНОСТЬ И ПРИЧИТАНИЯ КАДАРСКОГО ЭТНОСА
В статье дается характеристика кадарского похоронно-поминального обряда. Благодаря своей консервативности, по мнению автора, он отражает традиционные ценности кадарского этноса, является индикатором и хранителем этнического своеобразия кадарцев. Необходимость исследования похоронной обрядовой процессии кадарцев вызвана и тем, что в ней содержится некоторая информация о быте, культуре, традициях и миропонимании. Статья также посвящена причитаниям и способам выражения скорби в похоронной обрядности кадарского этноса. Материалом исследования послужили тексты, записанные в селах кадарской территории Республики Дагестан. Поставленная научная проблема связана с исследованием ранее не изученных обрядов и причитаний кадарской похоронно-поминальной обрядности, а также с изучением концептуальной семантики текстов.
Ключевые слова: обряд, похоронно-поминальная обрядность, причитания, загробный мир, благопожелания, ценности, Кадар, кадарцы.
Похоронно-поминальный обряд кадарского народа представляет собой утвердившийся традициями и культурой цикл действий, несоблюдение которого встречает резкое осуждение окружающих. «Похоронно-поминальный комплекс,
- как пишет В.И. Еремина, - является одним из наиболее консервативных элементов культуры благодаря устойчивости определяющих представлений, на базе которых он сформировался» [1, с. 40].
Огромный вклад в исследование обрядового фольклора как в целом, так и в частности похоронно-поминальной обрядности и ее жанров у дагестанских народов внесли исследования А.М. Аджиева, А.А. Ахлакова, Х.М. Халилова, Ф.З. Абакаровой, А.М. Ганиевой, Ф.О. Абакаровой, Ф.А. Алиевой, М. Р Халидо-вой, Х.А. Юсупова, Ф.М. Ибрагимовой и др.
Данная статья представляет собой первую работу, посвященную исследованию похоронно-поминальной обрядности, причитаний и средств выражения скорби кадарцев, так как до настоящего времени вышеуказанная тема оставалась малоизученной. Предметом исследования послужил полевой материал автора Н.А. Вагизиевой, собранный на кадарской территории Буйнакского района Республики Дагестан.
Как отмечает Л.Ю. Лепешкина, «отношение к смерти и к мертвым является ярким проявлением зрелости национальной культуры. О степени проявления в ней духовности и человечности можно судить не только по тому, как совершается похоронный обряд, обусловленный санитарно-гигиеническими соображениями, но и по тому, как отдается дань памяти усопшему, передаются от поколения к поколению нравственные и эстетические идеалы, нормы и образцы поведения, принятые в этом обществе» [2, с. 256 - 257]. Похоронный период охватывает три дня и содержит следующие обрядовые этапы: омовение и обмывание покойного, окутывание в саван, проводы покойного, погребение. Начиная от предсмертного состояния и в течение года после похорон родственники будут выполнять определенные обряды, ритуалы. Особые1 ритуалы, отраженные в комплексе предписаний, определяющих убеждения, а также формирующие совесть и нравственные ценности кадарцев, начинают выполняться, пока больной человек еще жив. В первую очередь приглашают имама, чтобы над смертным ложем исполнили шагьада белч1ни - «чтение шахады»: Ашгьаду алля илЯгьа илляЛлагь, ва ашгьаду анна Мух1аммада расулюЛлагь. - «Свидетельствую, что нет божества, достойного поклонения, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад - его посланник». Помимо чтения молитвы умирающего укладывают на спину ногами к Мекке, что олицетворяет путь души к святому месту. Для утоления жажды покидающему этот свет преподносят холодную воду: по возможности гранатовый сок либо священную воду Зам-зам. Громкий плач не приветствуется ввиду того, что умирающий должен сосредоточиться на отправлении в мир иной, не горюя об этом свете. Сразу после смерти покойному закрывают глаза, выпрямляют руки и ноги, подвязывают подбородок. Тело накрывают тканью, на живот кладут тяжелый предмет Похороны проводят как можно скорее, чаще в тот же день.
Жаназа бирцни - «омовение и обмывание покойного». У кадарского этноса трепетное отношение к чистоте. Если не соблюдаются очищающие обряды, тело умершего считается оскверненным, а душа - не готовой к встрече со Всевышним. Для обряда омовения и обмывания выбирают ответственного человека из числа близких родственников, предпочтительно из числа старших. При этом женщины омывают женщин, мужчины - мужчин, но жена может омыть мужа. Ответственному в проведении очистительного обряда помогают три человека. Омы-вание покойного у кадарцев проводят дома. Перед началом омовения в помещении зажигают благовония. Омывающий трижды моет руки и надевает перчатки. Далее прикрывает тканью нижнюю часть тела покойного и совершают процедуру очищения. Затем следует обмывание: тело покойного обмывают 3 раза: водой с кедровым порошком, камфорой и чистой водой. Все части тела омывают и вытирают поочередно, голову и бороду моют с мылом.
Бихьрилзе уцни - «окутывание в саван». Согласно обычаям, мужчин и женщин хоронят босыми, одетыми в простую рубаху-саван и окутанными в несколько полотняных кусков. Мужским саваном служит рубаха, кусок ткани для окутывания низа тела и большой отрез ткани, чтобы окутать все тело с головой со всех сторон. Женский саван состоит из рубахи до колен, куска ткани для нижней части, большого отреза ткани, чтобы окутать тело со всех сторон, а также из отреза для волос и еще одного для груди. Новорожденных и маленьких детей окутывают одним отрезом полностью. Покойного облачают в саван самые близкие1 родственники, обычно те же, кто принимал участие в омовении.
Уихьни - «погребение» проводят на кладбище. В могилу покойного опускают ногами вниз, над женщинами при этом держат ковер-покрывало: даже после смерти никто не должен видеть ее тела. Имам, «ответственный за чтение молитв», кидает в могилу горсть земли, произносит молитву из Корана. Затем место захоронения поливают водой, семь раз кидают землю. После завершения захоронения все уходят, но один человек остается читать молитвы за душу покойного. Покойного хоронят без гроба, вместо него используют ганзи - «специальные носилки». Покойного, завернутого в ковер, на носилках относят к могиле, где имам начинает читать джаназа дих1ебгъа - «заупокойную молитву». Это очень сильная и важная молитва в исламской традиции. Если ее не прочитать, похороны мусульманина считаются недействительными. После захоронения дикие животные могут учуять запах и раскопать могилу. Раскапывание могилы подобным образом является страшным грехом. Верующие нашли выход в обожженном кирпиче. Им укрепляют могилу, чтобы ее нельзя было раскопать, а жженый запах отпугивает животных. Первые три дня после смерти родные должны молиться только об умершем, а готовку и хозяйственные дела свести к минимуму. На 3-й, 7-й и 40-й дни после похорон, а также через год проводят зикру - «поминальную молитву за усопшего», мудрость чтения зикру заключается в доведении возна-
граждения за благие деяния усопшего. Все эти дни до сорокового в доме покойного не должна звучать музыка. Роскошные поминки с изысканными блюдами осуждаются. Не приветствуется вынуждать скорбящих хлопотать по хозяйству. Вместо этого нужно всячески поддерживать, помогать как морально, так и материально. Зикру - это, прежде всего, поминовение умершего, молитва за его душу и возможность для семьи сплотиться, чтобы легче пережить горе.
Как отмечает А.М. Мехнецов, «особая значимость каждого действия, выделенный средствами художественного сакральный характер возникает в силу устойчивой, обрядовой направленности всех элементов. Такими элементами становятся пространственно-временные характеристики, а также атрибутика каждого эпизода, роли и образ действия участников обряда» [3, с. 103].
В первый день после смерти человека в кругу близких женщин идет распределение мест, где должна сидеть та или иная родственница. Самые старшие с отцовской и материнской сторон занимают более почетное место. У стен садятся родственницы по старшинству. Мужчины же располагаются во дворе дома, пожилым разрешено сидеть, а при входе человека они обычно встают. У дверей стоят молодые и близкие родственники усопшего. Мужчины проявляют сдержанность, не выражая внешне горечь и всю боль утраты. Если мужчина желает лично выразить свои соболезнования женщине, потерявшей мужа, отца или брата, то он делает это ближе к вечернему времени, в тот момент, когда в доме посетителей становится меньше и остается самый близкий круг родственников. На протяжении 40 дней кадарские женщины носят траурную одежду, а мужчины не бреют бороды. У кадарского этноса существует следующие «пожелания, выражающие соболезнование по поводу потери человека: Алжаналзе угьахъаб! - «Пусть окажется в раю!» [4, с. 43] Если же этот свет покинул младенец либо маленький ребенок, то родителям, утративших его, желают следующее: Ахиратис мампа-г1ятил угьахъаб! - «Пусть в мире ином он послужит вашим заступником! (буке.: В ином мире полезным пусть будет!)». Существует убеждение, что дети, умершие в младенческом возрасте, безоговорочно попадают в Рай, где они ждут своих родителей. По теологическим убеждениям кадарцы считают, что в судный день младенцы будут заступаться за своих родителей, и их заступничество будет принято. Родители же, в свою очередь, желают тем, кто разделяет их горе и принес искренние соболезнования: Музизе белк1аб! - «Пусть будут [ваши соболезнования и разделение горя с нами] записаны вам в книгу благих деяний!»
Жанр причитаний у даргинцев имеет следующие названия: «яс», «ч1иллай-ти», «биса», «луалла», «кьакьари». У кадарцев же причитания носят название «балг1а». Ф.О. Абакарова, Ф.А. Алиева пишут, что «у даргинцев, как и у других народов Дагестана, всегда ценилось умение ярко причитать, с большой эмоциональной силой выражать чувство скорби. В горах считается, что громко высказать свою боль и печаль, уметь достойно причитать, значит, проявить уважение к покойнику и осветить дорогу к вечному покою» [5, с. 36]. «Причитания, - отмечал А.М. Аджиев, - представляют ценный источник для изучения истории народа, его мировоззрения, дум и чаяний, социальных отношений и т.д.» [6, с. 162].
В годы советского периода у кадарцев близко знакомые женщины в знак выражения сочувствия оплакивали покойного эмоциональными причитаниями. Ю.М. Соколов пишет, что «в народных похоронных плачах огромную роль играет поэтическая традиция, выработавшая в течение веков ряд устойчивых формул, образов, композиционных приемов, что облегчало запоминание отрывков плача и импровизацию, часто заключающуюся лишь в более или менее свободном комбинировании традиционных формул» [7, с. 76]. Даргинские плачи Х.А. Юсупов тематически подразделяет на «плачи по сыну, по брату, по отцу и матери, по дедушке и бабушке, по дяде и тете, а также по умершим вдали от родины» [8, с. 122]. Кадарские же причитания не подвергаются столь широкому тематическому подразделению и носят субъективный характер оплакивания смерти и выражения через него горечь утраты близкого человека. Как отмечают Ф.О. Абакарова и Ф.А. Алиева, «каждое причитание - поэтическое выражение состояния, передача личного восприятия утраты» [9, с. 39]. К примеру: Ваааай, цес еатунри ну, еааааааай, дия ах1алил адам, еааай кина аракьунри х1у, еааай дия алжанала еаеа, еай дия ц1уба мукьари, гьана нуни це барища х1у аегале? - «Вай, зачем оставил меня, вай, мой хороший человек, вай, куда ты ушел, вай, мой райский цветок, мой белый ягненок, вай, что же я буду делать без тебя?» [10]. В данном плаче-причитании присутствуют повторяющиеся междометийные вопли. Для плачей характерна развитая система метафор, выполняющих функции образности и иносказательности. Например: алжанала еаеа - «райский цветок», ц1уба мукьари - «белый ягненок» свидетельствующие о чистоте души и красоте нрава покойного и вере скорбящего о вознаграждении усопшего раем. Важно заметить, что причитание представляет собой обращение к заупокойному как к живому собеседнику. Ибрагимова Ф.М. отмечает, что «особенностью плача является наличие вопросительных предложений, обращение к умершему как к собеседнику с жалобами и упреками: «Что же ты наделал?» «На кого оставил?» и т.д. Вопросы эти риторические, ответа на них не предполагается» [11, с. 108].
У даргинцев существует следующее оплакивание смерти молодой девушки, не успевшей выйти замуж, которая отражена в труде Ф.О. Абакаровой и Ф.А. Алиевой «Очерки устно-поэтического творчества даргинцев» на с. 41: Ерх-1дах1алра дигайла цадах1алра х1ахъибил, Ерх1дах1алра мурадла цаалра му-рад х1адубил, бак1 някьбани руциле хъяб някъба х1аруцибил. - «Из семи чувств
любви ни одной не испытавшая, из семи желаний ни одного не достигшая, хоть дотрагивались до кисти рук, но в объятьях не побывавшая». У кадарцев же оплакивание смерти молодой девушки, не успевшей выйти замуж, либо юноши, не успевшему жениться, представлено в следующем варианте: Чумдех1 журала диги лерк1ара, цаалра ахъес х1авгьун (х1аругьун), Чум лет1ик1ара ихия му-радуне, цааликера х1агъиб (х1арагъиб), дуния кех1абаиле, гьачамалра хъаара х1авгьуле (гьубис арх1аракьува), вааай, пакьир ч1ик1а - дурх1я (рурси) арякьун (ат1якьун), нущия пукьа батува! Вааай! - «Сколько бы видов любви не было (на этом свете), ни одну не испытал(-ла), сколько бы не было у него (нее) желаний, ни одну не достиг, мира не повидав, ни разу не женившись (не выйдя замуж), ваай, бедный (-ая) птенец-юноша (девушка) улетел(-а), покинув наше гнездо! Вааай!» [12]. Данный плач, наряду с другими, выражает эмотивно-оценочную функцию: выражение скорби и тяжести утраты близкого человека. Здесь молодых юношу или девушку, покинувших этот свет, сравнивают с птенцом, который покинул родительский дом, не успев свить своего гнезда. Гнездо в данном плаче является метафорической заменой, которая символизирует домашний очаг, идиллию и защиту, создав которую, обретается семья.
Кадарские причитания по убитому родственнику представляют собой проклятия острого характера, в которых говорится о сильном эмоциональном потрясении, скорби и горе. Например: Вааай! Х1у кавщибил адам ц1удара х1аре икаб! Цуния урлухъ гъирбугьаб, ити бихьес х1аре авгале калъаб! - «Пусть человека, убившего тебя, в черную могилу положат. А род его весь помрет (букв.: истребят) и останется без могилы [для погребения]!» В данном плаче эпитет «черный» к слову могила символизирует пожелание убийце зла и испытания им всех видов страшных черных могильных мук. Следующая формулировка в вышеназванном плаче-проклятии ... ити бихьес х1аре авгале калъаб! «... и останется без могилы [для погребения]» носит теологический характер. Кадарцы считают, что достойного человека с благим нравом провожать в последний путь следует по всем общепринятым нормам. Убийство же причисляется к аморальным поступкам и считается тяжким грехом. Ввиду этого исполняющие плач-проклятие считают, что убийца и его род не достойны традиционного погребения по всем канонам исповедуемой веры.
Приведенный материал и его анализ свидетельствует, о том, что похорон-но-поминальные обряды являются сакральными для кадарцев и обладают зна-
Библиографический список
чительным количеством мусульманских черт. Они являются неотъемлемыми и устойчивыми элементами и символами образа жизни кадарского этноса, носителями этнических ценностей и связующим звеном между поколениями. А.Ф. Лосев пишет, что «никакая человеческая жизнь, ни идейная, ни бытовая, повседневная, невозможна без символов, которыми мы пользуемся ежеминутно, так как всякая жизнь всегда есть движение и стремление и несет на себе как нагрузку прошлого, так и заряженность для осуществления будущего. А это значит, что каждая вещь по самой своей природе символична» [13, с. 229]. Конкретные символы, в свою очередь, придают событию или предмету значимость, смысл, уникальность. Таким образом, похоронно-поминальный обряд как отражение этнической самобытности занимает особое положение в повседневной культуре кадарцев, выступает в качестве социально значимых актов, отражающих отношение живых людей к умершему и служащих измерением человечности народа. Тексты плачей, причитаний могут подходить к оплакиваемым разного социального статуса, среди них выделяются тексты причитаний, прикрепленные к тому или иному человеческому типу и также тексты, которые могут подойти к разным людям, а близкие родственницы, в свою очередь, прикрепляют их к определенному лицу в процессе оплакивания. Кадарским плачам, причитаниям присуща речетативная мелодия исполнения, в них восхваляется внешность и благой красивый нрав оплакиваемого. Образ усопшего идеализируется посредством эпитетов, метафор, сравнений и др. Плачи кадарцев также насыщены проклятиями, так как смерть человека является трагедией, нанесенной болезнью, судьбой или другим человеком. Так, например, в причитаниях по усопшему, погибшему по вине другого человека, присутствуют проклятия, адресованные не только убийце, совершившему грех, но и его роду. Однако в современности жанр причитаний у кадарцев имеет тенденцию к угасанию. Х.М. Халилов комментирует данное явление тем, что «сказывается влияние мусульманской религии с ее ортодоксальными1 законами» [14, с. 169]. Объяснением тому служит теологическое убеждение, что громкое оплакивание не приветствуется, так как умерший мучается, когда его оплакивает семья и близкие люди. Оплакивания чаще заменяют заупокойной молитвой. Мужчины чаще проявляют большую сдержанность, избегая внешнего проявления безудержного самоистязания. В случае если плачут мужчины, особенно молодые или среднего возраста, их окружающие должны упрекать, а громко плачущих детей, женщин и стариков следует успокаивать.
1. Еремина В.И. Ритуал и фольклор. Ленинград: Наука, 1991.
2. Лепешкина Л.Ю. Похоронно-поминальный обряд как отражение этнической самобытности чувашей (XIX в.). Известия Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена. 2011; № 127: 256 - 263.
3. Мехнецов А.М. Традиционные формы похоронно - поминальной обрядности (поминальные дни) - по результатам экспедиций1992 - 2000 гг. в Вологодскую и смоленскую области. Народная традиционная культура и современность: материалы научно-практической конференции. Вологда: Областной научно-методический центр культуры и повышения квалификации, 2004: 103.
4. Вагизиева Н.А. Структурно-семантическая характеристика благопожеланий кадарского языка. Вестник Института языка, литературы и искусства имени Г Цада-сы. 2019; № 19: 39 - 44.
5. Абакарова Ф.О., Алиева Ф.А. Очерки устно-поэтического творчества даргинцев. Махачкала, 1999.
6. Аджиев А.М. Устное народное творчество кумыков (Из серии «Очерки устно-поэтического творчества народов Дагестана»). Под общей редакцией акад. Г.Г Гамзатова. Махачкала, 2005.
7. Соколов Ю.М. Русский фольклор. Москва, 1941.
8. Юсупов Х.А. Обрядовая поэзия даргинцев (общее и локально-особенное). Махачкала, 2009.
9. Абакарова Ф.О., Алиева Ф.А. Очерки устно-поэтического творчества даргинцев. Махачкала, 1999.
10. Из полевого материала автора Вагизиевой Н.А., собранного в 2020 году в селах кадарской территории Республики Дагестан РФ.
11. Ибрагимова Ф.И. Плачи и причитания рутулов, агулов, цахуров (этническое, межэтническое и локально-специфическое). Вестник Института языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы. 2015; № 8: 178 - 182.
12. Из полевого материала автора Вагизиевой Н.А., собранного в 2020 году в селах кадарской территории Республики Дагестан РФ.
13. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. Москва: Искусство, 1995.
14. Халилов Х.М. Поэзия скорби. Традиционный фольклор Дагестана. Москва: Наука, 1991.
References
1. Eremina V.I. Rituali fol'klor. Leningrad: Nauka, 1991.
2. Lepeshkina L.Yu. Pohoronno-pominal'nyj obryad kak otrazhenie 'etnicheskoj samobytnosti chuvashej (XIX v.). Izvestiya Rossijskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta imeni A. I. Gercena. 2011; № 127: 256 - 263.
3. Mehnecov A.M. Tradicionnye formy pohoronno - pominal'noj obryadnosti (pominal'nye dni) - po rezul'tatam 'ekspedicij1992 - 2000 gg. v Vologodskuyu i smolenskuyu oblasti. Narodnaya tradicionnaya kultura i sovremennost': materialy nauchno-prakticheskoj konferencii. Vologda: Oblastnoj nauchno-metodicheskij centr kul'tury i povysheniya kvalifikacii, 2004: 103.
4. Vagizieva N.A. Strukturno-semanticheskaya harakteristika blagopozhelanij kadarskogo yazyka. Vestnik Instituta yazyka, literatury i iskusstva imeni G. Cadasy. 2019; № 19: 39 - 44.
5. Abakarova F.O., Alieva F.A. Ocherki ustno-po'eticheskogo tvorchestva dargincev. Mahachkala, 1999.
6. Adzhiev A.M. Ustnoe narodnoe tvorchestvo kumykov (Iz serii «Ocherki ustno-po'eticheskogo tvorchestva narodov Dagestana»). Pod obschej redakciej akad. G.G. Gamzatova. Mahachkala, 2005.
7. Sokolov Yu.M. Russkij fol'klor. Moskva, 1941.
8. Yusupov H.A. Obryadovaya po'eziya dargincev (obschee i lokal'no-osobennoe). Mahachkala, 2009.
9. Abakarova F.O., Alieva F.A. Ocherki ustno-po'eticheskogo tvorchestva dargincev. Mahachkala, 1999.
10. Iz polevogo materiala avtora Vagizievoj N.A., sobrannogo v 2020 godu v selah kadarskoj territorii Respubliki Dagestan RF.
11. Ibragimova F.I. Plachi i prichitaniya rutulov, agulov, cahurov ('etnicheskoe, mezh'etnicheskoe i lokal'no-specificheskoe). Vestnik Instituta yazyka, literatury i iskusstva imeni G. Cadasy. 2015; № 8: 178 - 182.
12. Iz polevogo materiala avtora Vagizievoj N.A., sobrannogo v 2020 godu v selah kadarskoj territorii Respubliki Dagestan RF.
13. Losev A. F. Problema simvola i realisticheskoe iskusstvo. Moskva: Iskusstvo, 1995.
14. Halilov H.M. Po'eziya skorbi. Tradicionnyj fol'klor Dagestana. Moskva: Nauka, 1991.
Статья поступила в редакцию 11.03.20
