CC BY
5821 На нее одновременно и независимо друг от друга обратили внимание X. Аррауер (Harrauer Ch. Die zeitgenossischen lateinischen Drücke...) и Г1. Симонити (Simoniti Р. Humanizem na Slovenskem... S. 209-212). См. также: Wakounig M. «...hab ich teutsch und wjndisch gelernet...» S. 27.
22 Агатопедиус был секретарем и по временам спутником Герберштейна в дипломатических миссиях последнего. В речи на похоронах гуманиста особо упоминалось его участие в поездках к Сигизмунду I в Польшу и к Людвигу II в Венгрию (Simoniti Р. Humanizem na Slovenskem... S. 209-212).
23Harrauer Ch. Die zeitgenossischen lateinischen Drücke... S. 146.
24 Gratae posteritati. Das familienbuch herbersteins / Hrsg. von J. Zahn /V Archiv fiir österreicische Geschichte. Bd. 39. 1868. S. 319.
25 В одном из писем Герберштейну осенью 1535 г. Агатопедиус извинялся за медленность при выполнении доверенной ему работы и уверял, что дипломат действовал отнюдь не необдуманно, когда «ваша светлость не наобум уже точно год [тому назад] послал [работу] относительно Московии, которая все-таки до сих пор не завершена», он высказывал надежду найти время, чтобы «более свободно продолжить отделку и переписывание Московии». Цит. по: Simoniti Р. Humanizem na Slovenskem... S. 213f.; Harrauer Ch. Die zeitgenossischen lateinischen Drücke... S. 146; Хорошкевич А. Л. Герберштейниана сегодня // Ziga Herberstein: 1486-1566: potomec znamenitega rodu iz slovenske Karantanije, vojscak, drzavnik, diplomat in mirotvorec v «Moskovskih zapiskih» odkril Rusijo v Evropi / Сигизмунд Гер-берштейн: 1486-1566: потомок знаменитого рода из словенской Каранта-нии, воин, государственный деятель, дипломат и миротворец в «Записках о Московии» открыл Россию Европе. М.-Билье-Горица, 2000. С. 110.
И. В. Чуркина
Григорий Оглар-Карбонарий — личный врач Петра Первого
Имя Грегора Оглара, или Григория Карбонария, как его звали в России, известно уже давно. О нем упоминал еще в 1866 г. Янез 'Грдина, словенский этнограф и писатель. Первым написал его биографию и опубликовал подорожную, выданную ему в России для проезда на родину, А. Коблар. Его статья вышла в свет в католическом журнале «Дом ин свет»1. Затем о Карбонарии писали словенские историки И. Пинтар и И. Врховник, русский историк С. М. Соловьев. В последнее время о нем
опубликовали свои работы словенские исследователи Петр Борисов и Марьян Дрновшек, а также российский архивист Светлана Романовна Долгова. Неудивительно, что личность Карбонария заинтересовала столь многих ученых: врач Петра I, словенец из села Накло в Верхней Крайне — фигура весьма любопытная.
Григорий Карбонарий родился в семье крестьянина Мартина Оглара и его жены Аленки и был крещен 12 марта 1651 г. Свою фамилию Оглар его отец получил, скорее всего, благодаря своему занятию. В гористой Верхней Крайне многие крестьяне из-за безземелья вынуждены были заниматься промыслами, в частности — изготовлением древесного угля по-словенски называвшемся «оглье». Отсюда и фамилия — Оглар, что означало просто угольщик. По-видимому, семья жила в определенном достатке — Григорий учился сначала в Кране, затем в иезуитской гимназии в Целовце (нем. — Клагенфурт), где окончил полный курс шестилетнего обучения в 1672 г. После этого Грегор поступил в иезуитский университет в Градце (нем. — Грац) и уже через два года в 1674 г. получил там звание доктора философии. Иезуитские образовательные учреждения считались лучшими в то время, кроме того, обучение в них было бесплатным. Поэтому неудивительно, что мальчик из крестьянской семьи учился именно в них. Образование открывало перед Огларом прямой путь к духовной карьере, на которой настаивал отец и вся его семья. Однако он решил иначе. Он отправился в Италию, где обучался медицине в университетах Болоньи и Рима, и 29 апреля 1680 г. получил в Риме звание доктора медицины2. В 1675—1681 гг. Оглар работал врачом в городке Плиберк в Каринтии. В 1681 г. его перевели в шти-рийский город Радгону, где уже несколько лет свирепствовала чума, в чем в немалой степени были виновны и сами жители. Чума появилась в городе в 1679 г., но потом стала затихать. Причиной ее новой вспышки послужило выкапывание и перенос жителями трупов умерших от чумы на городское кладбище — на освященную землю. Среди погибших после второй вспышки чумы был городской врач Иоганн Гашпер Цоллер. Его место и занял Оглар. Он сразу же провел ряд мероприятий, связанных со строгой изоляцией больных и с карантином. Эти меры носили санитарный характер, но они привели к затуханию эпидемии в городе. За успешную борьбу с чумой Оглар в 1685 г. получил звание протомедика (медицинского советника), которое было ему присвоено провинциальными сословиями Штирии, а его жалование было увеличено с 300 голд. до 500 голд. в год3. В Радгоне и ее окрестностях в память о страшном чумном море жители впоследствие поставили несколько знаков, в том числе скульптуру Божьей Матери.
Переехав в Радгону, Оглар поселился в доме горожанина Матии Флухера. В январе 1683 г. тот умер от чумы. Спустя несколько месяцев, 3 августа 1683 г. Оглар женился на вдове Флухера, удочерив при этом ее дочь Якобу Сабину Ребеку. 11о свидетельству настоятеля Матея Слеков-ца она родилась 30 января 1684 г., т. е. не могла быть дочерью Флухера, а скорее всего являлась дочерью самого Оглара. 5 сентября 1685 г. в семье Огларов родилась девочка Мария Антония4.
Дрновшек и Борисов указывают, что в сентябре 1685 г. русские цари Иван и Петр Алексеевичи обратились к императору Священной Римской империи Леопольду I с просьбой прислать им искусных докторов, при этом указывалось на желательность знания ими московского, старославянского или польского языков5. Исследовательница Долгова, опираясь на новые материалы, разысканные ею в архиве, уточняет эту дату. Она ссылается на письмо дворцового переводчика императора Священной Римской империи Адама Стиля начальнику Посольского приказа ближнему боярину князю Василию Васильевичу Голицыну от 20 июня 1688 г., где отмечалось, что первое письмо с просьбой о врачах для царей Ивана и Петра было отослано императору Леопольду I 6 ноября 1683 г.6 Переговоры о докторе длились почти 2 года. По-видимому, венские власти требовали для врачей определенных гарантий. 11 сентября 1685 г. русский двор оповещал Вену, что врачей хорошо примут, что им дадут хорошее жалование и они смогут вернуться домой, когда захотят. 10 апреля 1686 г. венская дворцовая канцелярия сообщала московскому двору, что поехать в Россию соглашаются двое, но оговаривалось, что император желает, чтобы им не препятствовали в сохранении своего вероисповедания. На предложение австрийских властей поехать в Россию, откликнулись Джакомо Пилярини из Венеции (родственник Иоан-никия Ликуды, доктора богословия, проживавшего в Москве) и Грегор Оглар из Радгоны. Причиной желания Оглара отправиться в далекую страну было недовольство своим материальным положением. Об этом прямо написал в рекомендации, которую дал Оглару-Карбонарию Иоанн (Иоганн) Адам Демонзелье (де Монзелье), глава сословного собрания Штирии (дежельный главар, гауптман). При этом во всех официальных бумагах, отосланных в Москву, Грегор Оглар уже называется Григорием Карбонарием. Под этим именем он и работал в России.
Имя Карбонария как кандидата для поездки в Россию упоминается уже 11 февраля 1687 г. в письме императора Леопольда I к В. В. Голицыну. Леопольд характеризовал Карбонария следующим образом: «достойный ученый и верный подданный высокой державы, доктор философии и медицины, и из-за исключительных познаний в лечении и неустанной
заботы и доброжелательности по отношению к больным достоин всяческих похвал». Там же указывалось, что врач «шклявонский иллириче-ский язык знает и в малом времени много московскому языку научиться может» и оговаривалось, что Карбонарию и его семье надлежит не препятствовать исповедовать свою католическую веру7. Столь же высоко оценивался Карбонарий и Адамом Стилем в упомянутом письме от 20 июня 1688 г.: «Грегор Карбонариус, доктор медицины, достойный похвалы, католик, знаток славянского, латинского, итальянского, а также немецкого языков, женатый, имеет двух детей»8. Любопытен отзыв о Карбонарии И. А. де Монзелье от 20 апреля 1688 г. В нем отмечалось, что Карбонарий работал в Штирии, но «из-за бедности, которая там властвует, пожелал использовать свои знания в другом месте. Когда он узнал, что из Вены приглашают врачей в Польшу и даже в Москву, он, надеясь, что в северных царствах ему хорошо послужит знание латинского, немецкого и иллирского языков и особенно знания по медицине, и попросил меня, чтобы я его представил и ходатайствовал о нем. Я ему не мог отказать. Зная его жизнь и его человеческую порядочность, я в этом письме прошу, чтобы Вы изволили при случае насколько возможно ему помогать и поддержать. Известно, что он пригоден для Польши или Москвы из-за знания языков и из-за знаний по медицине, которые он много лет применял на практике»9. С такими блестящими рекомендациями Карбонарий отправился в далекую Московию.
В начале 1689 г. (не позднее 9 февраля) смоленский воевода И. А. Мусин-Пушкин сообщал в Посольский приказ о прибытии 3 февраля Григория Карбонария. Среди сопровождавших его лиц упоминался и известный чешский иезуит Тобиас Тихановский (Тишевский). И приезд последнего в Россию не был случайным. В это время Ватикан активно действовал там, стремясь распространить в ее пределах католическое вероисповедание. По приезде в Москву 12 февраля Карбонарий получил 50 рублей на пропитание10.
Не позднее 17 февраля 1689 г. Карбонарий был представлен царям Ивану и Петру, перед которыми держал речь на латинском языке. В ней он, в частности, сказал: «буду служить как врач, служитель бога и природы, и что возможно по природе самым прилежным образом и верно сделаю, а невозможного никто совершить не может... Иногда болезнь сильнее, чем ученая премудрость»". Вскоре Карбонарий получил дополнительно богатые дары: 70 рублей, серебряный столовый прибор, соболиную шубу, стоимостью 45 рублей, отрезы бархата, атласа и др.12
Первое время Карбонарий жил в Москве один без семьи. В РГАДа сохранилось письмо из Вены от его жены Марии от 15 сентября 1690 г.,
переданное ему через московского купца М. Суслова. В нем она просила прислать ей денег и прислать ей вызов в Москву13. Не останавливаясь на всех перепетиях жизни Карбонария в Москве, отмечу только следующие моменты. По мнению Борисова и Дрновшека, в первое время Карбонарий занимался не только лечением, но и активно помогал Обществу католиков в Москве, оказывал некоторые услуги и австрийскому посольству. Доказательством этого служит тот факт, что 3 апреля 1694 г. Император Леопольд I даровал Карбонарию наследственное дворянство. и одновременно звание имперского советника. Теперь его именовали Карбонариус де Бизенек14. Связи своей с московской католической церковью он никогда не прерывал, являясь одним из самых почитаемых ее прихожан. Вместе с сыном известного петровского полководца генерала Патрика Гордона, полковником Яковом Гордоном, он ведал ее финансовыми делами, и в частности, способствовал обновлению католической церкви в Москве. Как уже указывалось, Карбонарий получил образование в иезуитских учреждениях — в Целовецкой гимназии и Грацком университете. И хотя он потом отказался от карьеры священника и стал врачом, Карбонарий являлся не только верным католиком, но и был связан с иезуитами. Пропагандируя в России католицизм, иезуиты выступали как противники петровских реформ и сторонники Софьи и ее окружения. Когда по указу Петра I иезуиты были изгнаны из России, попал под подозрение и Карбонарий. 7 января 1699 г. он был арестован, но после допроса через 3 дня его выпустили, указав на необходимость прекратить всякие контакты с иезуитами16.
Однако, общение с Петром, участие в событиях, связанных с его деятельностью, постепенно отодвинули на второй план католическую активность Карбонария. В 1694 г. он сопровождал царя во время его похода на Азов. За успешное лечение раненых и недопущение чумы в русской армии он получил от Петра награду. В 1697 г. Карбонарий был включен в состав Великого посольства, отправленного в Европу. Официально это посольство возглавляли Ф. Лефорт и Ф. А. Головин, сам Петр пребывал в его рядах в качестве урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Помимо дипломатических дел, Петр большое внимание уделял кораблестроению и сам работал на верфях в Амстердаме. Одновременно его интересовала и медицина. И здесь ему помогал по мере сил Карбонарий и другие врачи, находившиеся с ним. Карбонарий вместе с Петром I посетил в Амстердаме анатомический кабинет профессора д-ра Рюйша, слушал его лекции, ходил в госпиталь, возглавляемый Рюй-шем. Царь выдал Карбонарию 30 тысяч голландских гульденов на закупку медицинского оборудования для Московской медико-хирургической
школы. Вместе с Петром I Карбонарий осматривал анатомический музей профессора Лейденского университета Г. Боергава, встречался с натуралистом Леувенгоком16. Затем посольство отправилось в Вену, где Петр I заключил с Леопольдом I договор против турок.
Великое посольство вернулось в Россию 25 августа 1696 г. из Вены, так и не заехав в намеченную по плану Венецию. Причиной этого стал раскрытый в Москве заговор стрельцов против Петра I, возглавлявшийся царевной Софьей. Царь жестоко расправился с заговорщиками. Многих из них пытали, а потом казнили или отправляли в Сибирь. Согласно записям в дневнике секретаря австрийского посольства в Москве Иоганна Георга Корба при пытках присутствовал и Карбонарий. В частности, он приводил в сознание стрелецкого полковника Федора Кользакова (Кол-пакова?), обессиленного после пыток, и тем самым продлил ему жизнь на 2 дня.
Карбонарий находился в русских войсках и во время войны со Швецией. В 1700 г. он был взят в плен и отправлен в шведский лагерь в Ревеле (эстонский Таллинн). В Ревеле Карбонарий не ждал покорно решения своей судьбы, а старался по мере возможности помочь своему новому отечеству, 13 декабря 1701 г. он написал Прокопию Богдановичу Возницыну, главе Аптекарского приказа, которому был подчинен, письмо, в котором просил оказать ему денежную помощь в 400 талеров. Одновременно он сообщал о продвижениях шведских войск вдоль русской границы, об их составе. В частности он писал об армии, находившейся недалеко от Дерпта под командованием генерала Шлиппеибаха и насчитывавшей 20 тысяч человек, главным образом крестьянских парней, и об армии в Ипгерман-ландии под командованием генерала Краниорса, в которой было 12 тысяч солдат, в большинстве финнов17. В 1704 г. Карбонарий был освобожден из плена при содействии императора Леопольда. По возвращении в Москву он получил звание государственного тайного советника.
Карбонарий принимал участие в битве под Полтавой в 1709 г., при осаде Ревеля ему удалось успешно бороться с чумой среди осаждавших, в 1711 г. он сопровождал Петра I во время неудачного Прутскогб похода. Затем до 1714 г. Карбонарий работал в Московском медицинском приказе. В том же 1714 г. он написал прошение об отставке и разрешении вернуться на родину. Проезжая грамота была выдана Карбонарию 12 апреля 1714 г. и подписана Петром I и Михаилом Шафировым по указу его царского величества. Грамота была выдана для обеспечения ему свободного проезда. В ней говорилось, что Григорий Карбонарий был на службе у царя 26 лет и «во все то время нам служил верно и искусно и поступок имел изрядный, яко надлежит доброму и искусному доктору
иметь». Упоминалось, что Карбонарий отправляется на родину с женой и людьми18. По-видимому дочери, которые позднее приехали к нему (точно известно о приезде старшей Якобы в 1698 г.), или вышли замуж и остались в России, или умерли к тому времени. Коблар высказал предположение, что на самом деле Петр 1 посылал Карбонария в Италию для переговоров с Папой о заключении унии между католической и православной церквями. Борисов убедительно опроверг эту версию, указав на совершенно личные причины его отъезда из России.
Карбонарий покинул Россию 9 декабря 1715 г., а добрался до дома только в середине марта 1716 г. Вскоре он заболел. Были некоторые улучшения его здоровья, но все же он составил 20—21 марта 1716 г. завещание. Согласно нему 1360 гульденов он завещал своим родственникам, 220 — церкви, но основную часть своего состояния 5000 гульденов он оставил родному селу на строительство водопровода. Свой медицинский инструмент и аптечку Карбонарий отказал Готфриду Гайне, краньскому врачу, лечившему его, а библиотеку, довольно значительную для того времени, священнику Андрею Оглару, приходившемуся ему племянником19. Следует обратить внимание на тот факт, что главную часть своего состояния он оставил родному селению, в то время как церковные учреждения получили только около 3 % его имущества. Это заставляет усомниться в том, что накануне своей смерти в 1717г. Карбонарий являлся таким же горячим католиком, каким он был в Москве в конце XVII в. 2 февраля 1717 г. Григорий Карбонарий умер, не прожив и года на родине. По-видимому, его жена умерла ранее, поскольку в завещании она не упоминалась. Односельчане построили водопровод, а в честь Оглара-Карбонария и священника Иожефа Коса, тоже оставившего деньги на его содержание, в центре села воздвигли часовню. В 1885 г. водопровод еще действовал.
Примечания
1 Koblar A. Dr. Grerorij Oglar (Carbonarius de Wiesenek) // Dom in svet. 1889. St. 6. S. 149-150.
2 РГАДА. Ф. 150. Он. 1. 1685. Д. 7.
3ßorisovP. Dr. Gregorij Karbonarij Oglar, Voglar de Wisenegg (1651-1717) — zdravnik in diplomat // Zgodovinski casopis. 1997. St. 2. S. 193.
4 Drnovsek M, Nakljanec Gregor Voglar (1651-1717): zdravnik v Rusiji. Naklo. 2002. S. 15, 16.
5 Drnovsek M. Nakljanec Gregor Voglar... S. 17; Borisov P, Dr. Gregorij Karbonarij Oglar... S. 195.
6Dolgova S. Doktor Gregor Karbonarij v Moskvi //Arhivi. 2001. St. 1, S. 83. 7 Там же. С. 84.
8РГАДА. Ф. 32. Оп. 1. 1688. Д. 3. 'Там же.
10 Там же.
11 РГАДА. Ф. 150. Оп. 1. 1685. Д. 7.
12Drnovsek М. Nakljanec Gregor Voglar... S. 22. 13DoIgova S. Doktor Gregor Karbonarij... S. 85. 14Drnovsek M. Nakljanec Gregor Voglar... S. 23.
15 Там же. С. 22.
16 Drnovsek M. Nakl janec Gregor Voglar... S. 25-27; Borisov P. Dr. Gregorij Karbonarij Oglar... S. 199, 200.
17Borisov P. Dr. Gregorij Karbonarij Oglar... S. 200.
18Arhiv Republiki Sloveniji. 1038.
19Drnovsek M. Nakljanec Gregor Voglar... S. 36.
Л. А. Кирилина
Янез Блейвейс и Россия
Для словенской истории Янез Блейвейс (1808-1881) являлся фигурой первой величины, он был личностью уникальной, игравшей колоссальную роль в развитии словенской культурной, национальной и политической жизни в течение почти 40 лет — с начала 1840-х гг. по 1881 г. Большинство крупнейших культурно-просветительских начинаний и достижений словенцев в тот период в большей или меньшей степени было связано с его деятельностью.
Янез Блейвейс родился и вырос в г. Крань (Верхняя Крайна) в зажиточной словенской семье. Дед его, Никлас Плейвейс, переселился из деревни Терстеник (там Плейвейсы жили исстари) в г. Крань, где стал работать ткачом. Отец, Валентин, был человеком энергичным, имел хорошую предпринимательскую жилку, унаследованную от него и Блей-вейсом. Он разбогател, торгуя тканями, купил несколько домов, стал помещиком и владельцем ткацкой рассеянной мануфактуры, на которой работало около 100 человек. Янез был старшим из пяти его сыновей. Трое из братьев стали купцами и сохранили фамилию Плейвейс. Янез и Франц (священник) стали писать свою фамилию «Блейвейс»'. В семье Блейвейса говорили и писали по-немецки2. Это явление было
