CC BY
64I. ИСТОРИЯ
И. В. Чуркына Русские и словенцы на протяжении столетий
Контакты между предками словенцев и русских уходят своими корнями в глубокую древность, когда славянские племена проживали на общей прародине. Они не прервались окончательно и после расселения славян, хотя предки словенцев заняли юго-западную окраину территории обитания славян, а предки русских — северо-восточную. Иначе как объяснить тот факт, что киевский монах Нестор, живший в XII в., не только знал о предках словенцев карантаицах (он называл их хорутана-ми), но и знал об их языковой близости, об их общем происхождении с древнерусским народом.
ХН-ХУвв. —трудное время для обоих народов. Ранние государственные образования предков словенцев Карантания и Нижняя Панноиия были захвачены иноземными завоевателями — немцами, итальянцами, венграми, начавший формироваться класс словенских феодалов исчез, частично истребленный, а частично слившийся с феодальным классом завоевателей. Соответственно и правящая и образованная элита в словенских землях являлась немецкой или итальянской. О словенцах местные хроники почти не упоминали, фиксируя события, происходившие в привилегированных кругах. Только в XVI в. словенцы начали заявлять о себе: с распространением лютеранства словенские протестантские священники создали словенский письменный язык и литературу на нем.
В ХП-ХУ вв. русский народ также переживал один из самых тяжелых периодов своей истории. После установления в Киевской Руси феодальной раздробленности уже в первой половине XIII в. русские земли попали под власть своих агрессивных соседей: западная их часть попала под власть поляков и литовцев, восточная — под власть татаро-монголов. Особенно жестоким было татаро-монгольское иго, полностью освободиться от которого русские смогли только в конце XV в.
К началу XVI в. положение изменилось. На востоке Европы возникло
крупное государство Великое княжество Московское, с которым все более вынуждены были считаться соседние державы. Одной из главных своих задач новое государство считало собирание всех земель, некогда входивших в состав Киевской Руси. Большая их часть находилась в Великом княжестве Литовском и королевстве Польше. Посредником в сложных дипломатических отношениях между этими тремя государствами выступил император Священной Римской империи немецкого народа Максимилиан I. В качестве своего представителя он послал в Москву имперского посла барона Сигизмунда (Жигу) Герберштейна, первого посла такого ранга отправленного в Московское княжество. Герберштейн происходил из знатной немецкой семьи, имевшей владения в Випавской долине в провинции Крайна, населенной по преимуществу словенцами. Он знал словенский язык, что дало ему возможность непосредственно общаться с московским населением. Герберштейн дважды побывал в Москве — в 1517 и 1526 гг., всего прожив в ней год и три месяца. Результатом этой поездки стала его книга «Записки о Московии», вышедшая в свет в 1549 г. и открывшая для Европы Московское государство1. Современные словенцы чтят Герберштейна как первого словенского дипломата.
Книга Герберштейна, несомненно, была известна словенским протестантам. Для них вопрос о родстве словенцев с другими славянами имел не только отвлеченный научный интерес, но являлся и вопросом идеологическим — связь словенцев с огромным славянским миром возвышала их в собственных глазах и в глазах окружавших их народов, была важным аргументом в доказательстве их права на существование. Адам Бо-хорич, опубликовавший в 1587 г. первую грамматику словенского языка, в предисловии к ней подчеркивал, что словенцы принадлежат к великому славянскому племени, название которого «славяне» происходит от слова «слава» и означает «достойные славы», «прославленные», «знаменитые». Перечисляя среди славян мосховитов и рутенов, Бохорич отмечал, что имя «мосхи» происходит от названия мужской силы (тосЬ)2.
Вплоть до середины XVIII в. вопрос о родстве со славянами у словенцев не поднимался. Причиной тому был мощный удар, нанесенный национальному самосознанию и культуре контрреформацией, во время которой были уничтожены тысячи словенских книг за то, что они писались и публиковались протестантами. Только через несколько десятилетий в 1672 г. была вновь напечатана книга на словенском языке.
Турецкое наступление на Европу было остановлено в 1683 г., когда Османская империя потерпела сокрушительное поражение под Веной. Для борьбы с османами Священная Римская империя, Польша и Венеция создали Священную лигу, к которой в 1686 г. присоединилась и Россия.
Еще до присоединения России к лиге в 1685 г. российское правительство от имени юных царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича обратилось с просьбой к императору Священной Римской империи Леопольду I прислать им доктора. Поехать в Россию согласился Грегор Оглар (Карбонариус), сын словенского крестьянина из селения Накло недалеко от Краня (Верхняя Крайна). Одной из главных причин, почему именно его послали в далекую Московию, являлось знание им иллирско-го (славянского) языка. Оглар-Карбонариус прожил в России с 1689 по 1715 гг. Будучи личным врачом Петра I, он побывал с ним во время его походов на Азов, принимал участие в войне со шведами в Прибалтике, присутствовал при битве под Полтавой, находился при Петре во время поражения русских у Прута3.
Настоящий интерес к России проявился у словенцев только в эпоху национального Возрождения. Высшие слои населения в словенских землях были инонациональными (немецкими или итальянскими), следовательно, государственные деятели, светская интеллигенция также являлись немцами или итальянцами. Отсутствие известных и героических личностей у словенцев очень волновало словенских просветителей. Известный сторонник иллирского движения Станко Враз писал 1 августа 1838 г. поэту Франце Прешерну: «Что представляет собою нация, которая при создании своей литературы не может опереться на какую-либо возвышенную идею! И откуда мы возьмем эту идею, если будем действовать самостоятельно? Может быть, из героических деяний наших предков? Но где наша история говорит об этом?»4
Именно поэтому у первых словенских просветителей были сильны славянские настроения: в своей борьбе за национальное достоинство словенцев они могли гордиться великими людьми и достижениями всех славян и, прежде всего, могущественной и единственной независимой славянской державы России. Выступая на заседании просветительской организации в Любляне Академии деятельных 28 мая 1779 г. видный словенский национальный деятель, филолог и педагог Блаж Кумердей сказал: «Народ, от которого мы происходим, является самым презираемым в так называемом просвещенном мире; только блестящие деяния наших родных братьев русских могут это презрение несколько ограничить»5.
Такая оценка России Кумердеем в то время не была завышенной. К концу семидесятых годов XVIII в. Россия прочно вошла в ряд наиболее могущественных государств Европы: она победила Пруссию в семилетней войне, одержала блестящие победы в нескольких русско-турецких войнах. Представители нарождавшейся словенской интеллигенции пытались добиться признания со стороны российских научных
кругов. Узнав о просьбе Российской Академии наук к языковедам разных стран прислать материалы о языках своих народов, Б. Кумердей и Ю. Япель послали ей свои сочинения по словенскому языку. Свои материалы по математике послал в Петербург известный математик и ученый артиллерист Юрий Вега, заслуживший за свои труды звание члена-корреспондента Академии6, которое он не успел получить лишь из-за своей неожиданной гибели.
Войны с наполеоновской Францией, которую вели совместно Австрия и Россия, столкнули словенцев непосредственно с русскими солдатами. В 1799 г. части армии под руководством А. В. Суворова проходили через словенские земли, направляясь в Италию для борьбы с Наполеоном. В это время в первой словенской газете «Лубланске повице» появились статьи о русских, написанные первым словенским поэтом Валентином Водником. «Полторы тысячи лет тому назад, — отмечал он, — в наши края пришли первые славяне, они были из русского и других славянских родов: в этом причина того, что мы легко понимаем русский язык, дело в том, что они — славяне, корень, от которого рождены наши отцы. Сейчас мы видим воочию, каких могучих и великих братьев мы имеем». Водник призывал соотечественников учиться у русских беречь свой язык и защищать свою родину7.
Второй раз русские, на этот раз матросы, проходили через словенские земли в 1810 г. Молодой офицер В. Б. Броневский участвовал в этом походе. Позднее он написал киигу, в которой рассказал о своих впечатлениях о Крайне и Штирии, об отношениях, сложившихся между русскими и словенцами, о некоторых обычаях словенцев. «Краинцы, — писал Броневский, — сохранили добродетели, свойственные славянам: они трудолюбивы, храбры, терпеливы, смешливы и переимчивы», и далее — «краинцы говорят славянским языком, испорченным немецкими и итальянскими словами <...> Однако же наши люди понимали их без затруднения»8.
Третья встреча русских со словенцами произошла в 1821 г. во время Лайбахского (Люблянского) конгресса Священного Союза, образованного после разгрома Наполеона тремя европейскими государями — русским, австрийским и прусским. Конгресс продолжался девять месяцев. О контактах в Любляне русских со словенцами сохранились воспоминания словенского просветителя Я. Зупана, который рассказал о своих встречах с русским князем П. Л. и об их спорах по поводу большей близости к старославянскому языку русского или словенского языков9. И. С. Аксаков пересказал воспоминание о Лайбахском конгрессе старого словенского чиновника, которого он встретил во время своего путе-
шествия по словенским землям в мае 1860 г. «Он очень хорошо помнил Лайбахский конгресс, — записал Аксаков, — и рассказывал разные анекдоты об Александре <...> Он был здесь очень популярен, был самый доступный, обходительный и человечный из всех монархов <...> Все офицеры русс/кие/, вся его свита недели через две свободно понимали краинцев, а они — русских»10. Среди анекдотов об Александре I было и предание, которое сохранилось в Любляне до сих пор, о молодой прачке, возлюбленной русского царя. Зная о предстоящем рождении у нее ребенка, Александр 1 подарил ей просторный дом недалеко от Любляны (теперь в черте города). Он стоит до сих пор, им владеют потомки той девушки. Сейчас в нем располагается трактир «Русский царь».
Три непосредственных встречи русских со словенцами в 1799, 1810 и 1821 гг. оказали известное влияние на пробуждение национального самосознания у простых словенцев. Теперь не только узкий круг словенской интеллигенции знал о русских, об их языковой и этнической близости с ними, но и многие простые словенцы, крестьяне, горожане. Осознание близости с сильным и независимым народом способствовало росту у словенцев самоуважения вопреки, принижающему отношению к ним бюрократии и онемеченной интеллигенции как к неисторическому и неспособному к самостоятельному культурному и политическому развитию народу.
В 20-ые гг. XIX в. один из первых русских славистов Г1. И. Кеппен наладил контакты с известным словенским ученым, стоявшим вместе с чехом Й. Добровским у истоков научного славяноведения, — Ернеем (Варфоломеем) Копитаром. Кеппен сумел его привлечь к работе в журнале «Библиографические листы» (1825-1826), первом славистическом журнале в России. Долгие годы Копитар вел переписку с крупнейшим русским славистом А. X. Востоковым (с апреля 1830 г. до июня 1844 г.). Благодаря ходатайству русских ученых Копитар стал в 1826 г. членом-корреспондентом Российской Академии наук.
Важным рубежом в развитии славяноведения в России стал 1835 г., когда в четырех российских университетах — Санкт-Петербургском, Московском, Харьковском, Казанском — открылись кафедры языка, литературы и истории славянских народов. Четверо молодых ученых были отправлены за казенный счет в зарубежные славянские земли для подготовки к замещению профессорской должности на этих кафедрах. Из них в словенских землях побывали трое: П. И. Прейс, И. И. Срезневский и В. И. Григорович. Прейс согласно своему плану пребывания в славянских землях полагал остановиться в словенских землях по пути из Вены в Триест. Ему удалось встретиться с молодым иллиром Д. Трстеняком и
библиотекарем Лицейской библиотеки филологом Ф. Метелко. Прейс оставил последнему автограф: «Вперед, чада Кирилла и Мефодия»".
Самое большое внимание словенским землям уделил Измаил Иванович Срезневский. Он путешествовал по ним в марте-июне 1841 г. и за это время посетил Грац (словен. Градец), Марибор, Лимбуш, Птуй, Велику Неделю, Ормож, Метлику, Крань, Клагенфурт (словен. Цело-вец), Зильскую долину, Резью, Горицу, Триест12. Практически Срезневский обошел пешком все словенские земли, познакомился со многими словенскими национальными деятелями. Это дало ему возможность впервые дать научное описание словенских наречий, провести их систематизацию. Эта систематизация принята современными словенскими лингвистами, хотя и подверглась уточнению. В частности, ее положил в основу своей карты словенских диалектов Ф. Рамовш. Он отметил: «Лучше всех понимал разделение словенского языка на наречия Измаил Срезневский, который охарактеризовал каждый словенский диалект настолько, насколько позволяли тогдашние материалы». И далее Рамовш указывал, что для словенской диалектологии Срезневский «сделал столько, сколько никто до него и после него»13. Срезневский не ограничился изучением словенских наречий: он собирал словенский фольклор, изучал современное положение словенцев, их обычаи, нравы, верования. Позднее он публиковал в русских научных изданиях заметки о каринтийских словенцах, словенские народные песни. В 1878 г. вышел обширный труд Срезневского «Фриульские славяне», в котором он подробно описал быт, предания, обычаи венецианских словенцев.
В. И. Григорович побывал в Словении в 1846 г. Он много работал в лицейской библиотеке Любляны, где нашел, по его словам, «довольно пособий к полезным трудам и подлинно благих людей, содействовавших всячески ежечасно навсегда им благодарному путнику»14.
Начало 60-ых гг. XIX в. — важный рубеж в развитии словенских земель и России. В это время там были проведены либеральные реформы: помимо отмены феодальных порядков произошли и политические перемены, которые сделали возможным развитие общественной жизни, появление культурно-политических организаций, издававших свою прессу. В России особый интерес к славянам стали проявлять славянофильские круги, к которым принадлежали как лица из высших кругов, так и представители среднего класса: купцы, зажиточные горожане, духовенство, светская интеллигенция. Разочарование в недружественной политике Священного Союза по отношению к России во время Крымской войны привело и некоторых представителей российской правящей элиты к мысли, которую пропагандировал начиная с 30-ых гг. историк
М. П. Погодин: нельзя надеяться на Западную Европу, ибо единственными верными союзниками России в Европе являются славяне «родные нам по крови, по языку, по сердцу, по истории, по вере»15.
Зимой 1858 г. представители российской интеллигенции образовали Московский Славянский комитет. Его создателями являлись не только славянофилы (К. С. и И. С. Аксаковы, Ю. Ф. Самарин и др.), но и либералы (С. М. Соловьев, Ф. И. Буслаев, М. Н. Катков), а также лица, стоявшие в стороне от политики (технолог и экономист М. Я. Киттары, терапевт Ф. И. Иноземцев, основатель Археологического общества граф
A. С. Уваров). Спустя некоторое время появились Славянские комитеты в Санкт-Петербурге (1868) и в Киеве (1869), Одесское Славянское благотворительное общество (1870). Эти организации стали центрами, которые вели сношения с зарубежными славянскими обществами.
В словенских землях после указов австрийского правительства в 1860 и 1861 гг., вводивших определенную свободу слова, печати, обществ, возникли многие культурные учреждения: читальни, отделения гимнастического общества Южный Сокол, Драматическое общество и др. В 1864 г. была основана Словенская Матица, которая представляла собою национальное издательство, осуществлявшее выпуск книг на словенском языке. Оно заказывало и публиковало те книги, которые, по мнению ее руководителей, были больше всего необходимы словенцам: учебники для средних школ, произведения словенских писателей, переводы трудов славянских ученых и литераторов. Матица имела свое периодическое издание «Летопис Матице Словенске», где словенские ученые печатали свои сочинения по истории, лингвистике, этнографии. Словенская Матица во второй половине XIX в. являлась главным культурным учреждением у словенцев и центром, через который осуществлялись контакты между русскими славянофильскими обществами и научными учреждениями, с одной стороны, и словенскими культурными организациями — с другой.
Начиная с 1843 г. посредником в связях между словенцами (и другими австрийскими славянами) и русскими выступал настоятель православной церкви при русском посольстве в Вене Михаил Федорович Раевский,- прослуживший там более сорока лет (1842-1884). Он начал активную деятельность по установлению и поддержанию контактов между деятелями славянского мира и русскими учеными еще до революции 1848 г. Среди его знакомых были чех Ф. Палацкий, словак Л. Штур, сербы Й. Суботич,
B. Караджич, И. Гарашанин, хорваты Л. Гай и Ю. Штросмайер, великий сербский поэт, правитель Черногории Петр II Негош. Из словенцев в дореволюционный периоде Раевским поддерживали отношения Е. Копитар и Ф. Миклошич, крупнейшие филологи-слависты.
Особенно энергично развернул свою деятельность М. Ф. Раевский в 1850-1870 гг., когда российские славянские комитеты наладили постоянные контакты со славянскими обществами Австрийской империи. Он занимался пересылкой книг и денежных средств в том числе и в словенские земли. Так, через него получили деньги и книги от славянских комитетов и отдельных лиц Драматическое общество, словенские читальни, некоторые периодические издания, отдельные представители словенской культуры. Особою поддержкой с российской стороны пользовалась Словенская Матица. 10 ноября 1865 г. Российская Академия наук послала ей через Раевского 200 книг. За этот дар Раевского в ноябре 1866 г. избрали почетным членом Матицы. Ее председатель П. Томан подчеркивал в своем письме к Раевскому: «Вы благосклонно достали этой библиотеке (т. е. библиотеке Матицы. — И. Ч.) столько превосходнейших и очень дорогих книг, что она теперь насчитывает больше русских, чем всех других славянских книг»16. Раевский был первым и единственным почетным членом Словенской Матицы с иностранным подданством вплоть до конца существования Габсбургского государства. Кроме Академии наук Словенская Матица вела книгообмен со многими другими российскими научными и общественными организациями. Так, в 1873 г. из 36 научных организаций, с которыми она поддерживала сношения, 12 были русскими17. В 1871 г. Санкт-Петербургский Славянский благотворительный комитет сделал денежный взнос в Словенскую Матицу, вступив в ее постоянные члены18.
Помимо обмена книгами и денежных вспомоществований Славянские комитеты организовывали для славянских национальных деятелей и общеславянские мероприятия, имевшие культурно-политическую окраску. Крупнейшим из них была Всероссийская этнографическая выставка и Славянский съезд в Москве в 1867 г. По предложению профессора Московского университета Н. А. Попова на ней был устроен отдел, посвященный зарубежным славянским народам. Собирание народных костюмов и предметов быта славян поручили М. Ф, Раевскому. Он справился с этой задачей, частично покупая их, частично принимая в дар от славянских национальных деятелей. От словенцев на выставку пришло несколько даров. Самым дорогим из них был дар словенского просветителя, филолога и этнографа Матии Маяра Зильского. Он представлял собою набор свадебных костюмов каринтийских словенцев (жениха, невесты, подружки, дружки, сватов) вместе с приданым невесты (постель, сундук, прялка). Этот экспонат на выставке был признан лучшим, а Маяр за него получил одну из высших наград19.
Первым из словенских ученых побывал в России Матия Маяр, приехавший по приглашению на Этнографическую выставку в 1867 г., где его тепло встретили русские коллеги. За свой дар Этнографической выставке и описание обычаев каринтийских словенцев он был избран сотрудником Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (Москва), членом Общества любителей российской словесности (Москва), членом-корреспондентом Новороссийского университета (Одесса).
Интерес к России у словенских национальных деятелей усилился, начиная с 1849 г. Связано это было с разочарованием в политике Габсбургов, которые, получив от славян поддержку в период революции, дали им за это очень мало. Так, во время Крымской войны (1854-1856) гимназисты, по свидетельству видного словенского либерала Й. Вошняка, с замиранием сердца следили за героической обороной Севастополя20, а молодой поэт Симон Енко написал несколько стихотворений, посвященных подвигам русских в Крымской войне. И дальше симпатии к России возрастали, чему способствовали обострение национальных отношений в самой Австрийской империи, особенно усиливавшееся после введения дуализма, что повлекло за собой усиление германизации словенцев. А победа русских в войне с турками (1877-1878) укрепила надежду на помощь России не только у словенской интеллигенции, но и у широких народных масс. В честь взятия русскими Плевны молодежь во многих словенских селах зажигала праздничные костры. В 1890-ых гг. словенцы начинают создавать кружки по изучению русского языка. Инициатором этого стал врач Л. Енко. Обучение русскому языку всячески пропагандировали словенские либералы. «Не должно быть ни одного образованного молодого словенца, — писал либеральный журнал «Люблянски звон», — который бы не знал русский язык настолько, чтобы читать русских писателей в оригинале»21. Такое внимание к русскому языку и культуре не было случайным: лидер либералов в предвоенные годы Иван Хрибар считал, что распространение русского языка в рядах словенской интеллигенции ослабит влияние на нее немецкой культуры22.
Большую роль в развитии культурных русско-словенских связей сыграл словенский поэт Антон Ашкерц. Благодаря его усилиям в 1901 г. вышла «Русская антология в словенских переводах», задуманная и большей частью подготовленная уже покойным к тому времени И. Веселом. Ашкерц поддержал инициативу И. Приятеля о приглашении русских ученых участвовать в юбилейном «Альбоме Прешерна». На его призыв откликнулись блестящий лингвист и полиглот Ф. Е. Корш, молодой славист В. А. Францев, историк древнеславянского искусства В. Н. Щеп-
кин. В 1899-1902 гг. Ашкерц возглавлял «Люблянски звон». В это время в нем печатались многочисленные материалы по русской культуре: статьи А. Волынского о русской литературе, сочинения И. Приятеля о Н. В. Гоголе, о романе Л. Н. Толстого «Воскресенье», переводы Приятеля рассказов М. Горького и А. П. Чехова.
После отстранения Ашкерца от редактирования «Люблянского звона» главным пропагандистом русской литературы и русской культуры в словенских землях стал И, Приятель, литературовед и переводчик. В 1901 г. он издал сборник переведенных им рассказов Чехова со вступительной статьей. В 1909 г. Приятель выпустил в свет первый полный перевод на словенский язык «Евгения Онегина» А. С. Пушкина.
Уже с 50-ых гг. XIX в. словенские политики и литераторы стали публиковаться в русской прессе. Так, в славянофильском издании «Русская беседа» были помещены две статьи словенского историка и политика В. Клуна: историко-этнографический очерк «Словенцы» (1857) и «Словенцы. Очерк истории их словесности» (1859). В 1878-1879 гг. словенский либерал П. Турнер писал корреспонденции в «Современные известия», в которых он резко критиковал политику австрийского и венгерского правительств, подчеркивая, что славяне в Австро-Венгрии безгранично любят русских и стремятся к панславизму. Автор первых словенско-русского и русско-словенского словарей Д. Хостник сотрудничал в 80-е годы XIX в. в российских изданиях «Известия Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества», «Филологические записки» (Воронеж), «Славянский мир» и др. Хостник эмигрировал в Россию в 1878 г., в течение многих лет он работал учителем французского и немецкого языков в гимназии города Рыльска Курской губернии, одновременно занимаясь филологией и публицистикой. Во время своего пребывания в России Приятель писал в «Славянские известия» статьи о словенской культуре, об интересе словенцев к русской литературе.
В конце XIX в. профессора славянского языкознания и литературы Венского университета Ф. Миклошич и В. Ягич послали на стажировку в Россию несколько молодых словенских ученых. Первым отправился в Россию Матия Мурко. В течение 18 месяцев он изучал русский язык и литературу в Петербургском и Московском университетах. По словам словенского литературоведа А. Слодняка, в России под воздействием А. Н. Пыпина и А. Н. Веселовского «он получил <...> возможность стать из узкого слависта и германиста венской школы историком славянской литературы в сравнительном плане, этнографом и публицистом широкого профиля»24.
Следующим поехал в Россию лингвист Райко Нахтигал, который провел здесь 1901 — 1902 гг. Более года он жил в Москве, несколько месяцев в Петербурге, занимаясь изучением старославянского и русского языков. Во время каникул Нахтигал вместе с членами Московской диалектической комиссии исследовал русские диалекты в Московской и Орловской губерниях.
Третьим словенским ученым, прошедшим стажировку в России, стал Иван Приятель. Еще до своей поездки в Россию он интересовался русской литературой, пропагандируя ее в журнале «Люблянски звон». В марте 1903 г. он приехал в Россию, в 1905 г. — уехал из нее. Приятеля интересовала русская общественная жизнь, наибольшие симпатии у него вызывали студенты, передовые писатели (Чехов, Горький), ученые либеральных взглядов25.
Нахтигал и Приятель, впоследствии стояли у истоков словенского университета в Любляне и долгое время преподавали в нем.
Особо следует отметить словенского эмигранта Янко Лаврина. Он приехал в Россию в 1907 г., активно участвовал в ее общественной жизни, примкнув к левому крылу неославистов. Лаврин стал издателем и соредактором журнала «Славянский мир» (1908-1911). Журнал имел своею целью знакомить русского читателя с положением, культурой, обычаями славянских народов. В журнале принимали участие как российские литераторы, так и литераторы других славянских народов23.
В России тоже усилился интерес к словенцам в среде интеллигенции, прежде всего ученых, занимавшихся славистикой. Во второй половине XIX — начале XX вв. в словенских землях побывали многие русские: видный славянофил И. С. Аксаков (1860), ученые — М. П. Петровский (1862), Е. Ф. Фортунатов (1862), В. Я. Яроцкий (1862-1863), А. Ф. Гиль-фердинг (1867), В. И. Ламанский (1862, 1868), В. В. Макушев (1872), А. А Котляревский (1873), Н. М. Петровский (1900, 1905), Б. М. Ляпунов (1901), А. Н. Харузин (1901), Г. А. Ильинский (1903), А. И. Яцимир-ский (1910) и др. В своих трудах они писали о словенцах: их выдающихся деятелях, их истории, этнографии, литературе.
Больше всех сделал для словенистики, а именно для изучения словенского языкознания и этнографии, российский профессор, поляк по происхождению И. А. Бодуэн де Куртенэ. Он написал несколько книг, посвященных языку и этнографии фриульских словенцев. В 1872-1874 гг. он большую часть времени, полученного на заграничную командировку в славянские земли, изучал юго-западные словенские диалекты и быт в районах Горицы, Толмина, Резьи. Позже он еще несколько раз возвращался в словенские земли: в 1877, 1890, 1892, 1893, 1901 гг. Бодуэн де
Куртенэ оказал большое влияние на формирование двух крупных словенских ученых — филолога Ватрослава Облака и издателя словенских народных песен Карела Штрекеля. Российская Академия наук в 1902 г. избрала Штрекеля своим членом- корреспондентом, что помогло ему получить средства у Словенской Матицы на издание одного из томов своего труда.
Русский этнограф А. Н. Харузин в 1901 г. побывал в Верхней Крайне, исследовал жизнь крестьян. В 1902 г. он опубликовал в журнале «Живая старина» две статьи о постройках словенцев в этом районе26. Блестящее исследование первоначального этапа деятельности Е. Копитара сделал H. М. Петровский. До сих пор нет работы о словенском ученом, которая бы так полно и всесторонне освещала его деятельность, как книга Петровского27. Особое внимание российская научная общественность уделяла знаменитому словенскому ученому Францу Миклошичу. Его сочинения переводились на русский язык, рецензировались русскими славистами. В 1857 г. он был избран членом-корреспондентом Российской Академии наук и являлся почетным членом всех российских университетов28.
Русская общественность отметила 100-летие со дня рождения великого словенского поэта Ф. Прешерна. Выше уже упоминалось о трех русских ученых, принявших участие в юбилейном «Альбоме Прешерна». В 1901 г. в России вышел сборник стихотворений Прешерна в переводе академика Ф. Е. Корша. В предисловии Корш отмечал, что поэзия Прешерна выражала идеалы свободы, человечности, национальности и была созвучна идеалам революции 1848 г.29 О поэзии Прешерна писали А. И. Степович, А. И. Яцимирский. Русские переводчики А. Сиротинин, Н. Бахтин, С. Штейн переводили стихи и других словенских поэтов: А. Ашкерца, О. Жупанчича, Д. Кетте, Й. Мурна-Александрова.
В начале XX в. стали налаживаться и политические связи между словенцами и русскими. Главным поборником их являлся глава словенских либералов, неославист Иван Хрибар.
Начало Первой мировой войны оборвало так успешно развивавшиеся контакты между русскими и словенцами. Они оказались по разные стороны линии фронта. В результате боев многие австрийские солдаты (в том числе и словенцы) оказались в русском плену, а русские солдаты попали в плен к австрийцам и часть их оказалась на словенской территории.
Российские солдаты жили в лагерях для военнопленных, их труд использовался на больших стройках, проводившихся государством или местными властями. Жизнь русских пленных почти не изучена. Осталась дорога через перевал Вршич, построенная ими, которая связыва-
ет Верхнюю Крайну с солнечной долиной Сочи. Сейчас она называется Русской дорогой. Там в феврале 1916 г. произошла страшная трагедия: сошедшая с гор лавина погребла под собою несколько сот русских солдат. Оставшиеся в живых поставили на могиле своих товарищей деревянную часовню. В последнее время здесь каждый год проходят Дни Русской культуры. И еще один памятник деятельности русских солдат остался на территории словенцев — Русский мост, возведенный ими в Постойнской пещере.
О жизни словенских военнопленных в России известно значительно больше, поскольку опубликованы воспоминания многих из них. Часть их была отправлена на различные предприятия — от машиностроительных до пекарен, значительное число было распределено по крестьянским хозяйствам в семьи, чьи кормильцы были на фронте30. Часть словенцев, которые находились в городах, участвовали в революционных событиях на стороне красных. Вернувшись на родину, они стали организаторами первых коммунистических ячеек. Некоторые словенцы примкнули к белому движению. Однако большинство словенских военнопленных сохраняло нейтралитет, стремясь как можно скорее вернуться на родину.
После окончания Гражданской войны из России хлынул поток беженцев. Это были те, кто являлся идейным противником советской власти, кто участвовал в белом движении, кто принадлежал к привилегированным классам и просто те, кто был увлечен за собою общим потоком покидавших Россию. Эмигранты с ограниченными средствами оседали в соседних с Россией государствах, в основном в славянских: Болгарии, Чехословакии, Югославии. В Словении это были по большей части представители интеллигенции — инженеры, артисты, ученые, офицеры и т. д.
В учрежденном в 1919 г. Люблянском университете преподавало несколько известных русских ученых. А. Билимович, киевский юрист и экономист, одним из первых применивший математический метод в экономике, являлся ординарным профессором на юридическом факультете в 1920-1945 гг. Там же более 20 лет проработали A.B. Маклецов, благодаря усилиям которого был введен новый предмет •— криминология, — и проректор Киевского университета М. Н. Ясинский, преподававший историю права южных славян. В 1925-1942 гг. должность профессора минералогии и петрографии занимал профессор Петербургского Горного института В. В. Никитин. Профессор Высшей технической школы в Новочеркасске А. Копылов не только работал профессором горного машиностроения на техническом факультете, но и занимался конструированием машин, использовавшихся на рудниках и угольных шахтах
Словении. Многие годы Н. Ф. Преображенский обучал студентов Люблинского университета русскому языку.
В развитии словенского национального театра определенную роль сыграли и русские артисты. В Любляне жили и творили русский режиссер Б. Путята и талантливая актриса Мария Наблоцкая. Более 20 лет возглавлял балет Оперного театра в Любляне представитель балетной школы Большого театра П. Головин. С конца 1940-ых гг. он переехал в Марибор, где создал государственную балетную школу первой ступени. Путята, Наблоцкая, Головин не только познакомили словенцев с мировой оперной, балетной и драматургической классикой, но и принесли с собой высокий уровень артистического мастерства.
В межвоенный период в рядах прогрессивной словенской интеллигенции, представителей левых организаций не угасал интерес к России. Когда над Европой нависла угроза фашистской агрессии, многие словенцы, даже не сочувствовавшие социализму, обратили свои надежды на СССР, видели в нем единственную силу, способную противостоять фашизму. В своих воспоминаниях словенский литературовед и критик Иосип Видмар писал: «Мы, словенские интеллектуалы и большинство мыслящих простых людей, все видели свое спасение только в Советском Союзе»31. В 1940 г. в Словении было основано Общество друзей Советского Союза, куда вошли коммунисты, левые либералы и христианские социалисты.
В СССР тоже существовала небольшая словенская эмиграция, состоявшая из бывших военнопленных, женившихся на русских женщинах, а также из деятелей коммунистического движения, бежавших из-за репрессий из Югославии. Часть из них была связана с Коминтерном. Судьба их сложилась не столь благоприятно, как русских эмигрантов в Словении. Многие были репрессированы, но некоторые оставили свой след в развитии русской культуры. В частности, у истоков создания Института славяноведения АН СССР стоял один из руководителей словенских коммунистов Драготин Густинчич.
С началом Второй мировой войны началась новая эпоха русско-словенских отношений. После захвата Югославии фашистами словенские земли были поделены между немцами и их союзниками итальянцами и венграми. Уже с первых недель оккупации словенцы начали сопротивление. 27 апреля 1941 г. словенскими патриотами на базе Общества друзей Советского Союза был создан Освободительный фронт Словении. Нападение Германии на СССР укрепило решимость словенцев вести борьбу против оккупантов. По призыву Коммунистической партии Югославии по всей стране стали организовываться партизан-
ские отряды. В словенских землях уже к середине июля было создано 25 партизанских единиц. 22 июля словенцы начали восстание. Оно было разгромлено, но большинство повстанцев пополнило ряды партизан и подпольщиков. Партизанская борьба не затихала в Словении вплоть до освобождения.
Среди словенских партизан сражались и советские люди. С 1944 г. в Приморье действовал советский партизанский отрядморяка-пограничника Анатолия Дьяченко, к началу 1945 г. насчитывавший около 2 тысяч человек. Имелись и менее многочисленные отряды. Основу их составляли советские солдаты, бежавшие из плена.
Советское правительство оказывало военную и дипломатическую поддержку Югославии. Когда после окончания войны в мае 1945 г. возник спор о том, кому будет принадлежать Триест с округой, где проживало значительное словенское население, Югославии или Италии, СССР решительно принял сторону Югославии, в то время как западные союзники, США и Великобритания, поддерживали Италию. Этой точки зрения советское правительство придерживалось и после резолюции Коминформа (1948), когда были прерваны все политические, экономические и культурные связи между народами СССР и Югославии. Настоящий расцвет российско-словенских связей начался после образования современных государств: Российской Федерации и Республики Словении, когда окрепли экономические и культурные отношения между обоими народами.
Примечания
1 Хорошкевич А. Л. Русь и русские в «Записках о Московии» // Сигиз-мунд Герберштейн. М., 2000. С. 135-159.
1 Bohorizh A. Arcticae horulae succisivae, de Latino Carniolana literatura, ad Latinae tenicae, Polonicae, Boemicae & Lusaticae lingvae, cum Dalmatica & Croatica cognition, facile deprehenditur. Vvitebergae, 1584.
3 Drnovsek M. Nakljanec Gregor Voglar (1651-1717) zdravnik v Rusiji. Naklo, 2002. S. 20.
4 Kardelj E. Razvoj slovenskega narodnega vprasanja. Ljubljana, 1970. S. 190, 191.
5 Kidric F. Zgodovina slovenskega slovstva od zacetkov do Zoisove smrti: razvoj, obseg in cena pismenstva, knjizevnosti in literature. Ljubljana, 1938. S. 195.
6Дуличенко А. Неизвестная рукопись 1773 г. о словенском языке Юрия Япеля // Zbornik povzetkov. Knj. I. Jezikoslovje. Ljubljana, 2003. S. 68.
7KreftB. Fragmenti o slovensko-ruskih stikah // Slavisticnarevija. Ljubljana, 1958. S. 92.
8 Броневский В. Путешествие от Триеста до С.-Петербурга в 1810 г. М„ 1828. С. 12, 13.
9 Illyrisches Blatt. Laibach, 1831. Nr. 10 (05. März).
10PO ИРЛИ (Пушкинский дом) Ф. 3. Он. 5. Д. 25. Л. 5 об., 6.
11 Curkina I. Rusko-slovenski kulturni stiki. Ljubljana, 1995. S. 47.
12 Толстой H. И. О работах И. А. Бодуэна де Куртенэ по словенскому языку // И. А. Бодуэн дс Куртенэ: к 30-летию со дня смерти. М., 1960.
13 Ramovs F. Karta slovenskih narecij, Ljubljana, 1957. S. 11, 12; Nahtigal R. Uvod v slovansko filologijo. Ljubljana, 1949. S. 23.
14 Донесения В. И. Григоровича об его путешествии по славянским землям. Казань, 1915. С. 234, 235.
15 ЦГАЛИ. Ф. 373. On. 1. Ед. хр. 6. Л. 6 об.
16Зарубежные славяне и Россия. М., 1975. С. 433.
17 Чуркина И. В. Матица словенская и русские славянофилы // Славяне и Россия. М., 1972. С. 119.
|83арубежные славяне и Россия. С. 81, 82.
19 Curkina I. Matija Majar Ziljski. Ljubljana, 1974. S. 85, 86.
20 VosnjakJ. Spomini. Knj. I. Ljubljana, 1905. S. 37.
21 Ljubljanski zvon. Ljubljana, 1900. St. 1. S. 133-136; St. 11. S. 717.
21 Hribar I. Moji spomini. Knj. I. Ljubljana, 1928. S. 190, 191.
23 Мудрова О. В. Журнал «Славянский мир» (1908-1911) и вопросы культуры югославян // Вестник Московского университета. Серия 10. Журналистика. 1981. № 1. С. 34-43.
uSlodnjak A. Matija Murko // Slavisticna revija. 1954. St. 5-7. S. 49.
25 Приятель И. Словенцы и их литература // Славянские известия. СПб., 1904-1906.
26 Харузин А. Н. Крестьянин Австрийской Крайны и его постройки // Живая старина. СПб., 1902. № 1; он же. Жилище словинца Верхней Крайны // Живая старина. 1902. № 3-4.
27 Петровский Н. М. Первые годы деятельности В. Копитаря. Казань, 1906.
28 Флоринский Т. Д. Памяти Миклошича (1813-1891). Киев, 1891. С. 13.
29 Корш Ф. Е. Предисловие переводчика // Стихотворения Франца Прс-ширна. М., 1901. С. XVIII-XX.
30Jugoslovam v Oktobru. Ljubljana, 1969.
31 Vidmar J. Obrazi. Ljubljana, 1980. S. 134.
