CC BY
30Маръян Дрновшек Словенские миграции и Россия в XIX в.
Несмотря на большие географические и демографические различия между Словенией и Россией, взгляд в прошлое с перспективы современности подтверждает, что всегда существовала мобильность людей и с той и с другой стороны, хотя она и была ограничена по численности и характеризовалась различной степенью интенсивности, и была несравнима, например, с миграциями как из словенского, так и из русского пространства в развитые страны Западной Европы и на другие континенты. В особенности это касается XIX и XX вв. До провозглашения независимости Словении (1991) эти связи трудно поддаются определению с точки зрения национальной принадлежности, поскольку словенцы всегда входили в состав многонациональных государств и за границей их знали как австрийцев и — позже — как югославян первой и второй Югославии, как одну из групп национальных меньшинств, подобно итальянцам и венграм. Рассматривая миграционные движения между словенским пространством и Россией во всех существовавших государственных вариантах, мы наблюдаем самые разные формы переселенческих типов и мобильности, от дипломатических, путевых, торговых, политических, экономических, образовательных, культурных, военных и т. д. миграций до современных туристических, ведь маленькое словенское Приморье является привлекательным местом, с одной стороны, для многочисленных русских туристов, и с другой стороны, для многих бизнесменов обеих стран, Словении и России, имеющих здесь свои экономические интересы.
Еще до конца XVIII столетия несколько представителей интеллигенции из современного словенского пространства уехало в Россию. Нам даже не известны имена их всех, еще меньше мы знаем о тех, кто эмигрировал в Россию по экономическим причинам, например, о людях из народа, будь то военные, мелкие торговцы, дровосеки, горнорабочие, купцы и ремесленники, искатели приключений и т. д. Когда в начале XVI столетия дипломат и ученый Жига Герберштейн (1486-1566) открыл для Европы Россию («Записки о Московии», 1549), вероятно, мало кто знал, где находится Випава в Крайне, где он родился и провел детские годы. Он совершил две поездки, первую в 1517 г. и вторую в 1526 г., и оба раза жил в Москве по семь месяцев. Так же и Янез Кобенцл, который познакомился с Россией во второй половине XVI столетия, а именно в 1575-1576 гг. ив 1581 г.1 Оба они были габсбургскими чиновниками,
однако со знанием словенского языка, который облегчал им общение в русской среде. Первым известным нам экономическим эмигрантом в Россию можно считать врача Грегора Воглара (1651-1717), родом из Крайны, который приехал в Москву в 1689 г., прожил там 26 лет, работал в ближайшем окружении царя Петра I, и потом вернулся в Крайну. Он взял с собой и свою семью. И наконец — иезуит, гидротехник и архитектор Габриэль Грубер (1740-1805), уехавший из Крайны в 1784 г. и преподававший в России. Известно, что он имел большое влияние на императора Павла I. Грубер умер в 1805 г. и был похоронен в Санкт-Петербурге. Общей чертой всех вышеперечисленных лиц было то, что все они являлись представителями интеллигенции, и, по крайней мере, Воглар и Грубер, своими знаниями и трудом внесли вклад в развитие русского общества того времени.
Говоря о Вогларе (Грегориусе Карбонариусе де Визенегге, как он подписался в завещании 1716 г.), хотелось бы подчеркнуть, что о нем и сейчас помнят в общине Накла в Верхней Крайне, где он родился, а также и в соседнем городе Кране, где он умер. Поэтому не должно удивлять то, что Якоб Зупан в 1831 г. в хвалебном стихотворении, посвященном Сентимеру Флориану, врачу, «крайнцу» родом из Краня, умершему от холеры 1830 г. в Москве, упоминает также о Вогларе. Приведу два четверостишия:
Пришел в российскую землю2 Крайней Воглар из Наклы Возглавить Гигиену3 Поручил ему Петр, великий царь.
Чтобы привести россиян к католичеству, К Папе приезжал, напрасно, по дороге Из Рима навестил родных И в Кране умер богатым.
Зупан упомянул о его значении как врача при царе Петре, о его до сих пор не вполне ясной роли в посредничестве между православной и католической церквями и о том, что земляки считали, что он разбогател на чужбине. Не в последнюю очередь Воглар выделил часть денег на строительство водопровода в Накле, о чем жители этого места до сих пор традиционно упоминают как о большом благотворительном даре4.
Рубежом между окончанием прежнего периода и началом нового в развитии связей между Россией и тогдашним словенским простран-
ством, следует считать наполеоновские войны, во время которых часть словенского населения имела непосредственные контакты с русскими воинами, которые по крайней мере дважды (в 1799, 1810 гг.) проходили через словенские земли, а русский царь Александр I принял участие в Люблянском конгрессе Священного союза (182 О5.
С помощью картотеки миграционных дел Губернского управления Крайны6 (оригинальные материалы хранятся в Архиве Республики Словении) можно отследить разрешения, выданные для отъезда за границу, которые, к сожалению, лишь частично дают конкретные сведения относительно намерения и цели эмиграции в Россию. Речь идет о прошениях по поводу выдачи или продления заграничных паспортов и о сопутствующих им деловых контактах между компетентными государственными и местными органами и австрийскими консульствами за границей. Среди документов находятся периодические извещения об ограничении поездок в Россию. В России также с 70-ых гг. XIX в. вводились таможенные ограничения с целью защиты внутреннего рынка рабочей силы, так же, как это делалось в Австро-Венгрии, Италии и Франции7. На основании только этих материалов и картотек невозможно сделать выводы о численности или направлении миграций, скорее эти записи можно использовать для констатации отдельных таких примеров. Адресатом сообщений было Губернское управление Крайны, дававшее каждому из дел регистрационный номер и фиксировавшее дату получения сообщения. Возможность ознакомления с оригинальными материалами дала бы нам еще больше сведений. Далее приведу несколько примеров, показывающих, что мобильность в направлении России не была чужда простым эмигрантам, искавшим лучший кусок хлеба также и в этой далекой стране.
В первую очередь нужно упомянуть о предписаниях, поскольку поездки не были свободными, а оба государства постоянно следили за передвижениями своих подданных. Так, Австрия вводит новые предписания о визировании иностранных паспортов для лиц, отправляющихся в Россию, о чем сообщает в циркуляре государственный и совещательный министр (июль 1818 г.)8. В декабре 1847 г. Полицейское управление в Вене издает циркуляр, определяющий условия, при которых ремесленные подмастерья, рабочие и другие представители "низших слоев" могут ехать в Россию9. Министерство внутренних дел в Вене издало циркуляр (июнь 1851 г.) относительно выдачи иностранных паспортов для поездок в Россию и Польшу10. Главное полицейское управление в Вене сообщает Крайнскому Губернскому управлению (1851 или 1852 г.), что русское правительство запрещает выдачу виз для въезда в Россию ремесленникам, подмастерьям или рабочим". Главное полицейское управление
оповещает в циркуляре (июль 1856 г.), что въезд в Россию разрешается только с иностранным паспортом, проверенном в русском посольстве12. В ноябре 1861 г. Полицейское министерство предупреждает в циркуляре относительно попыток эмигрировать в Россию и указывает на необходимость дать информацию тем, кто желает эмигрировать13, а в конце июня 1862 г. посылает докладную записку относительно эмиграции в Россию14. Такая же записка об эмиграции, только еще и в Польшу включительно, следует в конце сентября 186215. Министерство внутренних дел предписывает (1872) не выдавать разрешения на выезд в Россию, а также не визировать и не выдавать разрешений на выезд группам лиц16.
Во время военных конфликтов особенно делались предупреждения относительно поездок в пограничные области, например, Турции или России, о чем, к примеру, сообщает Управление придворной канцелярии в Вене в июне 182817. В 1861 г. Губернскому управлению Крайны послали сообщения об эмиграции в Россию окружные управления Быстрица, Сеножече, Лож, Планина и Постойна18.
Есть несколько прошений управлению органов выдачи или продления иностранных паспортов. Губернское управление в Градце посылает прошение (май 1835 г.) Игнаца Дольяка из Львова, работавшего оружейным мастером в Боровлях, о выдаче ему иностранного паспорта для отъезда в Россию. Окружное управление в Целовце посылает сведения о неком Горыопе19. Окружное управление города Ново Место в мае 1835 г. просит Крайнское Губернское управление выдать иностранный паспорт Антону Корачу, крестьянину из Кочевья, для поездки в русскую Польшу20. Полицейское управление в Любляне в середине августа 1853 г. просит выдать иностранный паспорт мельнику Теодору Дренику из Любляны для поездки в Одессу21. Со стороны русского посольства в Вене последовал отказ, о чем было сообщено в Любляну в сентябре 1853 г22. Австрийское генеральное консульство в Одессе направляет в июне 1854 г. Губернскому управлению Крайны прошение о выдаче разрешения (на выезд) для торговца Франца Новака из Бритофа23. Окружное управление Кочевья рекомендует выдать иностранный паспорт Марии Рётель для отъезда в русскую Польшу (1859)24. Это же управление на следующий год просит внести в иностранный паспорт Карла Чешарка запись о том, что он действителен и для России25. В 1861 г. в Россию выехали Йожеф Горыоп (на три года) и гувернантка Мария Цуснер, которая следовала в Одессу. Окружное управление Постойны предлагает Горьюпу подать заявление о выдаче иностранного паспорта для поездки в Германию, Россию и Турцию26. Генеральный консул в Одессе в апреле 1862 г. сообщает Губернскому управлению в Крайне, что Карл Новак продлил свое пребывание
там на четыре года27. Это же консульство в июне 1862 г. сообщает, что продлило иностранный паспорт Зофии Луканчич на три года28. Управление наместничества в Триесте в сентябре 1862 г. посылает Генеральному консульству в Одессе сообщение о продлении иностранного паспорта Марии Цуснер29. Генеральный консул в Одессе пишет о выдаче иностранного паспорта Антону Саклу30. Штефан Останек из Средних Гамельн, служащий в Риеке, просит выдать ему иностранный паспорт в Россию (в мае 1868 г.), через месяц снова, но уже конкретно для отъезда в Одессу31. Австрийское посольство в Санкт-Петербурге просит в августе 1868 г. выдать иностранный паспорт Симону Тадею Томажевичу из Быстрицы близ Краня32. Генеральный консул в Одессе в марте 1872 г. просит о выдаче нового иностранного паспорта для пребывания в России Францу Козлевчару из города Ново Место33. Управление наместничества в Триесте сообщает в октябре 1879 г. о предоставлении иностранного паспорта горничной Йожефе Коделья из Випавы для поездки в Одессу34. Это же управление в ноябре 1879 г. предоставляет иностранный паспорт вдове Ане Файдиге из Логатца для поездки в Россию (на один год)35. Австрийское генеральное консульство в Одессе спрашивает, есть ли какие-либо препятствия для обновления иностранного паспорта торговцу Леопольду Новаку из Бритофа близ Сеножечей, на что из окружного управления в Постойне отвечают, что препятствий нет, после чего консульство извещает управление в Постойне, что иностранный паспорт ему выдан36. В ноябре 1881 г. консульство из Одессы посылает запрос, есть ли препятствия для выдачи разрешения на выезд Анне Барбаре Новак, вдове торговца Карла Новака из Бритофа близ Сеножечей. И в декабре окружное управление Постойны сообщает в Любляну о выдаче разрешения на выезд Анне Барбаре Новак, а в мае 1882 г. консульство в Одессе сообщает о выдаче ей иностранного паспорта37. Окружное управление Радовлица передает прошение Томажа Рацингера из Хрушиц близ Есенин о предоставлении ему разрешения на поездку в Россию (1883)38. Север Янез из Градца, округ Кочевье, просит дать ему разрешение для поездки в Россию (1886)39. Циркуляр Министерства внутренних дел в Вене напоминает о предписаниях русских властей относительно въезда в Россию. Губернскому управлению в Любляне министерство послало выписку из русских предписаний относительно разрешений на въезд40. Австро-Венгерское посольство в Петрограде посылает плату за иностранный паспорт Матеужа Клавжара из Кршки (1890)41. Окружное управление в Кочевье просит 200 формуляров выездных удостоверений для 200 дровосеков, которых старший рабочий Юрий Освальд из Желеч (№ 31) нанял для рубки леса в России (1890)42. Австрийское консульство в Одессе сообщает о продлении иностранного
паспорта Янезу Фрайбергеру из Шкофьи Локи43. Можно перечислять и дальше. Подчеркнем, что приведены лишь те примеры, где целью поездки была определенно названа Россия. Следует иметь в виду как то, что фактически таких поездок было больше, так и то, что среди просителей были также такие, что назвали целью поездки Россию, но по пути отправлялись куда-нибудь еще, то есть не достигли пункта назначения.
Некоторые материалы об иммиграции и жизни словенцев в царской России хранятся в словенских и русских архивах. Особенно много сведений мы надеемся найти в материалах австрийских посольств и консульств в России, вместе с документами, появлявшимися по ходу самого пребывания словенцев в России. Еще раз следует подчеркнуть, что вышеприведенный просмотр картотек дает представление лишь о небольшой части миграций, попавшей в сферу внимания австрийских административных органов в связи с оформлением выездных документов, в Россию же уехало разными путями намного больше людей. Ведь упомянутые случаи являются всего лишь примером, доказывающим, что между обоими странами существовало сообщение, хотя и не сравнимое, например, с эмиграцией жителей словенских земель до Первой мировой войны в Бразилию и в Соединенные Штаты Америки. XIX столетие характеризуется как эпоха массовых переселений европейцев, по большей части направленных на запад, особенно через Атлантический океан в Соединенные Штаты Америки44. Однако словенцам это столетие принесло также развитие взаимных, многочисленных связей между Россией и отечеством, особенно в сфере культуры и науки. Сотрудничество основывалось на идее общеславянской взаимности или панславизма, а в определенных случаях русофильства. Вопрос в том, насколько большой отклик в официальных российских кругах, проявлявших больше интереса к православным, нежели католическим славянам, находило воодушевление Россией среди словенцев? Известны даже случаи эмиграции словенских интеллигентов, поступавших на службу в гимназии в России и по большей части остававшихся жить на новом месте. Речь идет об утечке мозгов, конечно, если рассматривать это со словенской стороны. Этот период и взаимные связи относительно хорошо исследованы, особенно в области истории литературы и языкознания.
Если иметь в виду XIX столетие или период, предшествующий распаду русской империи, взаимные связи вырисовываются в форме более или менее длительных пребываний в той и в другой стороне, и прежде всего в виде языковых, культурных и научных контактов. Происходил взаимный обмен между русской и словенской интеллигенцией (профессора, ученые, студенты), ради совершенствования в языке и знаний друг о друге,
формировались научные связи (например, между славистами), особенно, начиная с середины XIX в. (1848). Это нам прекрасно показывает монография Искры Чуркиной «Русско-словенские культурные связи с конца XVIII века до 1914 года» (Любляна, 1995). Знакомство с новыми землями и путешествия интеллигентов — иногда не такие уж короткие — были модными в XIX столетии. Многие происходили случайно, другие предпринимались с целью образования и преподавания, например, в разных гимназиях в России. Россия стала более известна в словенских землях в связи с Этнографической выставкой и Славянским съездом в 1867 г. в Москве. Чуркина констатирует, что ей удалось найти сведения о судьбах лишь некоторых эмигрантов, общим для которых являлось то, что они все были интеллигентами, недовольными австрийскими условиями. В России они видели страну, которая должна освободить словенцев от «иноземного ига». Так, в 1866 г. в Санкт-Петербурге был открыт Славянский учительский институт, функционировавший до 1882 г. и предоставивший возможность некоторым славянам эмигрировать из ненавистной Австро-Венгрии. Тем не менее автор приводит мнение Даворина Терстеньяка о том, что земляков, изучавших классические языки, влек в Россию желудок, а не сердце45. Как бы то ни было, те, кто там обучались, должны были за каждый год обучения «отслужить» два года работы в России. Здесь учились 14 словенцев, и все, кроме одного, затем работали в гимназиях. И что примечательно, большинство из них до этого уже закончили венский, грацский или пражский университеты. Они нашли новый дом в России, приняли православие, а некоторые также и гражданство, например, Даворин Хостник и Франц Штифтар46. Мы можем говорить о настоящей утечке мозгов, которая с русской точки зрения кажется лишь каплей в море, со словенской же — достаточно существенной эмиграцией интеллигентов. Говоря о словенских иммигрантах в то время, нужно не упускать из виду и малочисленность словенцев, оставшихся на родине47.
Среди обучавшихся в Славянском учительском институте словенцев наиболее известен Целестин Фран Георгиевич, который жил в России с 1869 по 1873 г. и единственный вернулся на родину. В наследии Петра Грасселли48 сохранилось письмо, написанное во Владимире и датированное 12.6.1871, в котором Целестин критически отзывается об общественных и политических условиях в России, и между прочим пишет:
Но не подумайте, что я потерял веру в Россию: я верю в ее будущее, в будущее счастливое, которое наступит, когда пробудится мысль в этой массе тел, и в XIX столетии это будет происходить быстрее, чем в прежних. Только сейчас Россия не такая, какой мы ее представляем у себя
на родиие, сейчас мы должны надеяться только на себя, если не хотим себя обманывать. Сейчас у России действительно слишком много собственных проблем, чтобы всерьез особо заботиться о нас, поскольку она не видит, чем бы мы могли быть ей полезны49.
Целестин верил в особую роль России, которая для него являлась защитницей славян и создательницей новой славянской цивилизации50. Письмо к Грасселли показывает, что его иллюзия относительно ее роли разрушилась, о чем он позже высказался в книге «Россия после отмены крепостного права» (Любляна, 1875). В России эта книга была запрещена. Вскоре после победы русских над турками, в 1878 г., Целестин «забыл» о своих плохих впечатлениях и о негативных сторонах русской политики и снова выразил надежду, что русское государство выполнит свою миссию, то есть освободит славянские народы51.
Ирена Гантар Година полагает, что словенцы уезжали в Россию не только ради финансовых возможностей, они ехали из-за традиционных симпатий к крупнейшей славянской державе. Укреплению этих чувств способствовали как введение дуализма в монархии (1867), так и объединение Германии (1871) и вера, что только Россия способна дать отпор пангерманизму, и что она единственная может помочь другим славянским народам в защите их культурных, экономических и политических интересов52. Читая корреспонденции из разных краев, например, в «Новицах» Блейвейса в 60-е и 70-е гг. XIX в., мы встречаем изъявления веры в Россию, выражения панславистских идей и даже русофильства у многих корреспондентов из числа мыслящих людей того времени (в основном не подписывавшихся).
Однако стоит задержаться на середине 60-ых гг. XIX столетия, когда интерес к России стал усиливаться как в сфере идеологии, так и в среде эмигрантов. Тогда началась, помимо «американской», еще и «русская и сербская эмигрантская лихорадка». Многие словенские органы печати публиковали корреспонденции сторонников и противников эмиграции в Банат, Сербию и Россию. В числе сторонников эмиграции «в южные и западные края нашей великой славянской отчизны» можно назвать шти-рийского корреспондента «К», который пишет, что никто больше не думает об Америке, а только о Сербии и о Кавказе, для отъезда в которые смогли бы оплатить дорожные расходы даже бедные словенцы53. Когда пишут об Америке, представляют себе Миннесоту, куда в те же годы звал словенский миссионер Франц Пирц, желавший создать там «новую Словению»54. Некоторые боялись, что словенцы забудут в Америке словенский язык и утеряют словенское самосознание, и опять же подчеркивали величину дорожных расходов, которых для отъезда в Сербию,
а также на Кавказ требовалось гораздо меньше55. Писали на эту тему также в окрестностях Радовлицы, а редакция целовецкого «Словенца» проинформировала о том, что некоторые «советуют» уехать в Банат и Сербию, и далее: «...слышим, что сейчас называют даже Кавказские области, оставленные магометанскими черкесами»56. Среди пропагандистов отъезда в Россию, а не в Америку, были «Новице» Блейвейса, агитировавшие за эмиграцию на Кавказ: «Для наших земляков, стало быть, есть большая разница между Россией и Америкой»57. К агитации за Россию редакция только добавила предупреждение, чтобы в Россию ехали те, кто трудолюбив и состоятелен:
Так что и в России тоже ничего не добьешься с пустыми руками; нужны и капитал, и ум. Поэтому скажем снова: давайте надеяться, что с божьей помощью и заботой правительства придут лучшие времена, и мы останемся дома58.
Сторонники эмиграции в Россию, особенно на Кавказ, подчеркивали, что там обширные пространства, где можно основать словенские общины, школы и церкви («Кавказ, следовательно, единственная область в Европе, имеющая столько свободных земель, что там могут поселиться целые общины: и это нам кажется очень важным».), в то время как в Сербии видели недостатки, такие, как православие, меньшие возможности для размещения, плохие условия для организации колоний, строительства церквей и т. д.59 На адрес редакции «Новиц» даже пришла книжка Фердинанда Фон Брандта, агента по иммиграции в Россию, под названием: «Послание ко всем, кто хочет эмигрировать. Сведения о поселении в России путем купли и арендного договора». Сторонники эмиграции в Россию выступали за создание в Любляне общества для организации эмиграции на Кавказ. Из заинтересованных лиц следовало бы выбрать «почтенных и осторожных людей», чтобы они съездили в Россию и осмотрели потенциальные места для поселения60.
Католическая «Згодня даница» предостерегала относительно эмиграции на Кавказ из боязни, что словенцы потеряют (католическую) веру61. Любопытны взгляды «словенца из Нижней Крайны», подписавшегося как Ковачич, на эмиграцию «земляков в чужие страны»62. Он пишет, что некоторые советуют словенцам, для которых настали плохие времена или которым надоела «своя дорогая отчизна», уехать на восток или на запад, где «текут молоко и мед, и где сидишь у египетских горшков, полных мяса». Корреспондент отвечает на публикации в «Новицах», вышедшие годом ранее63. В связи с «востоком» Ковачич соглашается с кор-
респондентом «Новиц», что не стоит переселяться в Банат и в Венгрию (нехватка земли, плавучие воды и леса, низкие цены на хлеб, сильные морозы), а также и в Сербию, поскольку сербы православные или «староверы раскольники», и у них нет католических церквей. Спрашивается только, что скажет на это др. Янез Подлишчеков, который звал ехать в Сербию? Ковачич возражает и против возвеличивания Кавказа как «рая на земле», во-первых, из-за нездоровой среды и высокой смертности (ссылается на «географические сообщения» 1865 года, написанные русским подполковником X. Я. Стебницким в то время, когда он был «начальником» Тифлиса), во-вторых, из-за того, что земли на Кубани и Лабе пригодны не для любого сельского хозяйства, а лишь для садоводства, виноградарства и шелководства, но для торговли там условия благоприятные (в этом он согласен с корреспондентом «Новиц»), и в-третьих, из-за того, что словенцы, стиснутые между казаками и болгарами, вряд ли будут чувствовать себя хорошо. В опасности оказалась бы их католическая вера, так как уже со времен Екатерины II русские не приветствовали католицизма. И если уж говорить о русских законах, то Ковачич замечает: «Ждите, пока рак на горе свистнет!». Также и словенский язык в тех школах, которые возможно будут, оказался бы в опасности («Русские мужики раскольники будут впихивать в детей русский язык, и словенскому языку вообще быстро придет последний час, как это случилось с теперешними бедными литовцами, которые должны платить двадцать пять рублей штрафа, если что скажут по-польски»)64. Ковачич подчеркивает, что и при Александре II для католичества условия тяжелые, «и если бы туда и переселились все 521 490 крайнских католиков», они не смогли бы остановить притеснения католической церкви в России. А в конце статьи автор возвращается на родную почву и высказывает сомнения относительно призывов д-ра Янеза Подлишчекова, обещавшего «сербский рай». И хотя жизнь крестьян в Нижней Крайне трудна, крестьяне знают, что за плохим придет хорошее и что «они своему Богу и святой матери католической церкви останутся верны и в жизни и в смерти». Короче говоря, важно не только телесное желание (эмиграция), но и душевное (католическая вера). Поэтому он советует «подумать об эмиграции словенцев в чужие страны серьезно и добросовестно». Короче, он возражает против эмиграции на Кавказ, и главным аргументом является страх из-за притеснений католиков.
Большой поклонник Сербии, врач др. Янез Подлишчеков, предостерегал против отъезда на Кавказ, говоря, что там много народов (а в Сербии только один), среди них дикие черкесы, поляки, «спекулянты немцы, рыщущие по всему миру в поисках наживы», армяне, евреи и другие, но
закончил примирительными словами: «Если поедете на Кавказ, счастливого вам пути, и поприветствуйте там всех русских. Приедете в Сербию, добро пожаловать!»65 Еще он подчеркнул, что лучше поехать в Сербию, которая близко, чем на Кавказ, который далеко. Итак, дальнее расстояние и многонациональный состав населения выступали существенными причинами для отказа от эмиграции в Россию.
Уже на основании рассмотренных отрывков из печатных органов того времени можно констатировать, что упомянутая эмиграционная лихорадка охватила по меньшей мере Штирию и Крайну (как Верхнюю, так и Нижнюю66). Каков же был результат этой информационной войны? В рассматриваемое время словенцы, конечно, за редким исключением, не откликнулись на приглашения — нив Америку, ни в Россию (или на Кавказ), и еще меньше в Сербию.
Россия стала также привлекательна для разъездных мелких торговцев. Среди них были и мелкие торговцы из словенских земель, особенно из Белой Крайны и Нижней Крайны. О них писал и собирал этнографические материалы писатель Янез Трдина, который являлся большим русофилом, народником и был не слишком расположен к немцам, особенно немцам из Кочевья. О мелком торговце (разносчике, как называет его Трдина) он много пишет в своих этнографических записках, прежде всего проводя сравнения между торговцами из Белой Крайны и из Кочевья, поскольку первые в большинстве своем были словенцами, а вторые немцами. Насчет эмиграции у него тоже была своя точка зрения, а именно, что лучше было бы какому-нибудь белокрайнцу уехать в Россию, а не в Америку («Без сомнения люди охотно ехали бы в Россию, если бы хоть один белокрайнец посоветовал это исходя из собственного опыта»), и вместе с тем он пишет: «И дома также могли бы жить лучше, чем в Америке, если бы хотели работать»67. Много раз он констатировал, что «все устремляются в Хорватию и Сербию»68. Мелкие торговцы из словенских земель главным образом направлялись в страны Средней Европы, прежде всего в Германию, однако заносило их и в восточные земли, в Киев, Варшаву, Санкт-Петербург, Москву, Владикавказ и в другие места. Наиболее известна история трех друзей из Дреки в Ре-зьянской долине, которые доехали до предгорья Кавказа и основали там венецианскую колонию, названную Итальянский хутор. Весной 1875 г. коробейники Матеуж Рутар, Матеуж Приможич и Иван Терлихер отправились в путь длиною почти три тысячи километров, а именно через Загреб, Будапешт, Киев и Ростов до города Владикавказ в предгорьях Кавказа. И что же было у них в «коробах»? Как обычно у мелких торговцев из Венецианской Словении — гребни, платки, заколки для волос,
ножи, иголки, пуговицы, нитки, ленты и прочие мелочи, в том числе и картины. Было бы ошибочно считать, что торговцы, странствуя по миру, ничему не учились. Матеуж Рутар умел читать и учиться, он сумел приобрести различные знания. Он хорошо разбирался в механике, химии и народной медицине, даже принимал роды. Вернувшись за невестой на родину, в 1876 г. он женился на своей односельчанке Марии Юрман, которая родила ему в последствии 12 детей (выжили не все). Из Венеции он привез еще несколько односельчан и односельчанок (невест), так сложилась основа для колонии Итальянский хутор69.
Давала ли Россия возможности к обогащению? Несмотря на относительность этого понятия, можно сказать, что некоторые преуспели и сколотили себе состояние. Среди них был уже упоминавшийся врач Грегор Воглар во времена Петра I, затем эти три мелких торговца из Венецианской Словении, которые за два года торговли заработали приличную сумму денег и купили 85 га земли недалеко от Владикавказа, и не в последнюю очередь также торговец Иван Кос, словенский иммигрант в Санкт-Петербурге, приехавший в этот русский город двадцати трех лет от роду, поступивший на работу в торговую фирму и со временем ставший ее хозяином. Фирма импортировала машинное оборудование и драгоценные камни. Русская революция 1905 г. испугала его, поэтому он уехал в Любляну, но через год вернулся в Россию, где и умер в 1907 г.70
В Россию также приезжали на гастроли словенские деятели искусства. Так известный баритон Иосип Нолли выступал в Одессе, Киеве, Москве и Петербурге71.
Интерес к России как к месту эммиграции появлялся и позже. Так, в 1880 г. с юга России объявился Алберт Ясен(е)ц. Он считал, что Россия является сердцем славянства, и потому словенцы должны бы проявлять больше интереса к этой стране. Он подчеркивал, что словенцы трудолюбивы и прилежны, особенно крайнцы, остроумны, но многим трудно живется на родине. Его удивляло, что в России нет больше словенцев, и что все уезжают в Америку, далекую страну, в то время как южная Россия так близко:
В самом деле удивительно, что словенцы охотнее отправляются через дальнее море к чужому американскому племени, чем в ближнюю Россию, в которой живет братский народ. Я не понимаю причин таких действий72.
Он считал, что Америка слишком далеко, и многим, по его мнению, там живется не сладко. И продолжал: «Мне кажется удивительным, что
в Россию еще не переселился никто из словенцев», в особенности потому, что в России уже существовали немецкие, сербские, болгарские и даже французские колонии. В статье «Россия в сельскохозяйственном отношении» он между прочим привел в пример немцев, которые поселились в Бессарабии, южной России, на Кавказе и в других местах в конце XVIII и в начале XIX вв. Их семьи получили по 60 десятин земли, различные привилегии, например, до 1874 г. они были освобождены от воинской повинности и т. д. Так, автор, основываясь на опыте немцев, приглашал словенцев в Россию73. Не в последнюю очередь он писал из Мадрешта о том, что в Одессе пел Йосип Нолли'4.
Петер Миклавец (Подравский) из Рыбницы в Погорье писал в «Славянских известиях» в 1889 г. о социальном положении словенцев. Он выступал за улучшение материального положения словенского народа, особенно в Нижней Штирии, ведь тамошнее население было вынуждено эмигрировать в Америку. Поэтому он выразил пожелание, чтобы русское правительство создало условия для его организованного приезда в Россию, где могли бы основываться словенские колонии75. Было бы интересно проанализировать, сколько словенцев жило в Одессе. Можно согласиться с выводом др. Людевита Стясния (1901) о том, что в конце XIX столетия условия для переселения в Россию были хуже, чем столетием ранее. Государство в меньшей степени поддерживало переселенцев, земля стала дороже, мужчины не освобождались от воинской повинности, беспроцентных займов больше не было. Однако он задает себе вопрос: «Можно ли словенским рабочим найти работу в России?» и отвечает:
В России кое-где рабочим хорошо платят, но нигде не платят так хорошо, как в Америке! Зато жизнь в России также очень дешевая. Поэтому, и еще потому, что торговля и ремесло в могучей России развиваются все больше, русский язык серьезно изучают в разных странах, например, во Франции, Англии и Германии. Также у нас в Австрии в некоторых средних школах в Чехии и Моравии изучается русский язык, и многие получили действительно хорошую работу в России.
<...>
На Кавказ приезжают в поисках работы словенские дровосеки. Они едут из Триеста в Царьград и оттуда в Батуми. Эта поездка продолжается не менее 14 дней и стоит она дорого. Лучше ехать в Тифлис на поезде. Ведь недавно закончилось строительство железной дороги из Дербента в Баку, и сейчас каждый может доехать от нас по железной дороге до Тифлиса. Так ехать намного быстрее и дешевле76.
В XX в. особенно повлияли на миграционные движения словенцев в Россию Первая мировая война и последовавшие за ней Октябрьская революция и гражданская война, а после Второй мировой войны в ограниченном масштабе кризис Информбюро и бегство ряда словенских перебежчиков из Югославии, по большей части в Венгрию и в Советский Союз. Первая и Вторая мировые войны привели к увеличению количества временных словенских эмигрантов, которые в обоих случаях в качестве военнопленных оказались в России или Советском Союзе, в период Первой мировой войны как австрийские, а во время Второй как германские военные. Во время как Первой, так и Второй мировых войн многие словенцы перешли на сторону русских. После падения Габсбургской монархии и царской России и утверждения новой, коммунистической, идеологии в тогдашнем мире взаимоотношения восстановились, в годы первой Югославии они были незаконными, нелегальными, в годы Югославии Тито — хотя и законными, но нестабильными и с некоторыми разногласиями (уже упоминавшаяся миграция после кризиса Информбюро). После Первой мировой войны Королевство сербов, хорватов и словенцев предоставило убежище многим русским эмигрантам, противникам новых порядков в Советской России. Некоторые из них остались жить в Словении. В межвоенный период были случаи отдельных отъездов словенских эмигрантов из Голландии в Советский Союз — вследствие крупного экономического кризиса (экономической миграции) в Западной Европе, а также из-за надежды на более справедливую жизнь в Советском Союзе77. Как в тот период, так и после Второй мировой войны эмиграция в Советский Союз была прежде всего связана с получением образования в области политических, идеологических и военных наук. После 1945 г. к этому присовокупилось военное, культурное и научное, а иногда и экономическое сотрудничество. Эти связи снова можно охарактеризовать как своеобразную миграцию интеллигентов. В контексте коммунистической Югославии эмиграция словенцев в Россию, или Советский Союз, была значительно меньше, чем, например, эмиграция сербов или черногорцев, которые исторически, т. е. традиционно имели более тесные связи с русскими.
Миграционные процессы являются процессами глобальными. Словенско-русские миграции в обоих направлениях — лишь маленький кусочек мозаики на карте Европы, но он имеет важное значение из-за малочисленности словенцев в рамках славянства и Европы. Многое уже известно, еще больше неоткрытого, требующего углубленных и совместных изысканий словенских и русских исследователей миграционных движений78.
Перевод Л. Кирилиной
Примечания
' В первый раз его послал ко двору Ивана Грозного император Максимилиан II, во второй раз император Рудольф II, см.: Mesesnel F. Cobezl // Slovenski biografski leksikon. Knj. 1. Ljubljana, 1925-1932. S. 83 2Rosisko, то есть Rusija.
3 Гигиена — греческая богиня, олицетворение здоровья.
4 В 2002 г. в его память община Накла построила фонтан. 5Ноlz Е. Ljubljanski kongres 1821. Ljubljana, 1997. 284 s.
6 Копия картотеки хранится в Институте словенской эмиграции Научно-исследовательского центра Словенской Академии наук и искусств в Любляне.
7 Bade К. J. Evropa v gibanju. Migracije od poznega 18. stoletja do danes. Ljubljana, 2005. S. 231.
8Arhiv Republike Slovenije, AS 16 — Dezelno predsedstvo za Kranjsko (kartoteka) (далее: AS-16, DPK), регистрационный номер записи: 1818/376.
"AS-16, DPK, 1847/1721. 10 AS-16, DPK, 1851/826. "AS-16, DPK, 1852/1717.
12 AS-16, DPK, 1856/2378.
13 AS-16, DPK, 1861/1229.
14 AS-16, DPK, 1862/523.
15 AS-16, DPK, 1862/1240.
16 AS-16, DPK, 1872/605.
17 AS-16, DPK, 1828/1249.
18 AS-16, DPK, 1861/1303, 1212.
19 AS-16, DPK, 1835/1055, 1358.
20 AS-16, DPK, 1835/1292.
21 AS-16, DPK, 1853/3488.
22 AS-16, DPK, 1853/3786.
23 AS-16, DPK, 1854/2170.
24 AS-16, DPK, 1859/242.
25 AS-16, DPK, 1860/2298.
26 AS-16, DPK, 1861/284.
27 AS-16, DPK, 1862/434.
28 AS-16, DPK, 1862/778.
29 AS-16, DPK, 1862/1225.
30 AS-16, DPK, 1862/1454.
31 AS-16, DPK, 1867/215.
32 AS-16, DPK, 1868/926, 1080.
33 AS-16, DPK, 1868/1526.
34 AS-16, DPK, 1872/552.
35 AS-16DPK, 1879/1897.
36 AS-16, DPK, 1879/2216.
37AS-16, DPK, 1881/926, 988, 1079,2121,2218,2286, 1882/1153.
3H AS-16, DPK, 1883/2539.
39AS-16, DPK, 1886/3458.
40 AS-16, DPK, 1888/1342, 2469.
41 AS-16, DPK, 1890/648.
42 AS-16, DPK, 1890/2824.
43 AS-16, DPK. 1892/597.
44 Россия также являлась государством, из которого эмигрировали, так в Соединенные Штаты Америки в 1821-1911 гг. из России уехало 2.669.785 человек (сравнительно мало). Из Англии в тот же период эмигрировало 7.949.617 человек; из Германии 5.421.609 человек; из Австро-Венгрии 3.336.569 человек; из Италии 3.272.985 человек. См.: ChmelarH. Höhepunkte der Österreichischen Auswanderung. Wien, 1974. S. 27.
45 Curkina 1. Rusko-slovenski kulturni stiki: od konca 18. stoletja do leta 1914. Ljubljana, 1995. S. 193.
46 Gantar Godina I. Slovenski intelektualci v slovanskih dezelah do 1918// Melikov zbornik. Ljubljana, 2001. S. 860.
47 На территории современной Республики Словении в 1846 г. проживало 1 077 000 человек, а в 1910 г. — 1 312 000. В то время, как численность населения Австрии увеличилась на 28%, численность словенского населения выросла всего на 10%, что явилось последствием большой эмиграции и германизации северных словенских земель. См.: Melik V. Druzbene in politicne razmere na Slovenskem v Hostnikovem casu // Davorin Hostnik med Slovenijo in Rusijo. Smartno ob Litiji, 2004. S. 14.
48 Петр Грасселли (1841-1933), юрист, политик, деятель культуры и финансист. Являлся членом различных обществ («Словения», «Люблянская читальня», «Южный Сокол», «Драматическое общество», «Словенская матица») и сотрудничал в газетах («Триглав», «Словенский народ»), был председателем словенского Красного креста и в 1882-1896 гг. жупаном города Любляны (Enciklopedija Slovenije. Knj. 3. Ljubljana, 1989. S. 376).
49Drnovsek M. Arhivska zapuscina Petra Grassellija 1842-1933. Ljubljana, 1983. S. 56.
50 Curkina I. Rusko-slovenski kulturni stiki. S. 178.
51 Gantar Godina I. Pogledi slovenskih izseljencev v Rusiji na svojo novo domovino // Davorin Hostnik med Slovenijo in Rusijo. S. 33.
52 Gantar Godina I. Slovenski intelektualci v slovanskih dezelah do 1918. S. 861.
53 Slovenec. Celovec, 5.8.1865. St. 59. S. 35.
54Drnovsek M. Franc Pirc (1785-1 880): sadjar na Kranjskem in misijonar v Ameriki. Naklo, 2003. S. 75.
"Novice. Ljubljana, 1865. St. 47. S. 381.
56 Slovenec. 9.8.1865. St. 60. S. 239.
"Novice. 1865. St. 48-51. S. 415. См. также: S. 390,405-406,414-415,423.
58 Novice. 1865. St. 33. S. 262-263.
59Novice. 1865. St. 48. S. 390.
60Novice. 1865. St. 52. S.423.
61 Zgodnja danica. Ljubljana, 20.1.1866. St. 3. S. 21.
"Zgodnja danica. 20.2.1866. St. 6. S. 42-44.
63 Novice. 1865. S. 47-52.
64 При этом Ковачич ссылается на: Wiener Kirchenzeitung. Wien, 1866. St. 1.
65 Novice. 1866. St. 24. S. 193-194
66 Напр.: Kovacic.Misel dolenskega Slovenea (o preseljevanji rojakov v ptuje dezele // Zgodnja danica. 20.2.1866. St. 6. S. 42-44.
67 Trdina J. Podobe prednikov // Zapiski Janeza Trdine iz obdobja 1870— 1879. 27 zvezkov rokopisa v 3 knjigah. Ljubljana, 1987. Zv. 2. S. 95.
68 Trdina J. Podobe prednikov. Zv. 5. S. 247.
69Rutar R. «Bouh je dau, bouh je uzeu» // Poti in usode. Selitvene izkusnje Slovenccv z zahodne meje. Koper-Trst, 2002. S. 28-31; Stiasny L. Slovenska naselbina pri Vladikavkazu na Ruskem 11 Koledar Druzbc sv. Mohorja 1902. S. 44-50.
70 Curkina 1. Rusko-slovenski kulturni stiki. S. 199; Suklje F. Sodobniki: mali in veliki. Ljubljana, 1933. S. 209-210.
71 Curkina I. Rusko-slovenski kulturni stiki. S. 207.
72Novice. 1880. St. 28. S. 228-229.
73 Novice. 1880. St. 46. S. 370 (и далее).
74Novice. 2.2.1881. S. 45-46.
75 Curkina I. Rusko-slovenski kulturni stiki. S. 240-241.
16Stiasny L. Slovenska naselbina. S. 50.
77 Католический Эмиграционный сборник 1938 (Izseljenski zbornik Izseljenske zbornice v Ljubljani 1938. S. 137) приводит данные, что в России (Советском Союзе) живет более 600 словенцев, с примечанием: «Все связи с ними прерваны». Это утверждение верно лишь отчасти, поскольку словенские коммунисты уезжали на работу и на обучение в эту страну, конечно, нелегально, если покидали Югославию.
78 В работе также были использованы: Dolgova S. R. Doktor Gregor Karbonarij v Moskvi // Arhivi. Ljubljana, 2001. L. XXIV. St. 1; Drnovsek M. Nakljänec Gregor Voglar (1651-1717): zdravnik v Rusiji. Naklo,2002; Gabrijel Gruber S. J. 1740-1805. Razstava ob 200 letnici smrti. Ljubljana, 2005; Jansa-Zorn O. Agitacija «Novic» za preseljevanje Slovencev v Srbijo v letu 1865 in 1866 // Kronika, casopis za slovensko krajevno zgodovino. Ljubljana, 1962. L. X. St. 3; SmitekZ. Klic daljni svetov. Slovenci in neevropske kulture. Ljubljana, 1986; он же. Poti do obzorja. Antologija slovenskega potopisa z neevropsko tematiko. Ljubljana, 1988; Ziga Herberstein: odkritelj Rusije. Ljubljana, 1999.
Стане Гранда Русско-словенские отношения в XIX в.
Словенско-русские отношения почти не обременены прошлым. Нельзя сказать, что их не было. Думаю, что в особенности словенские ожидания в связи с Триестом и другой словенской этнической территорией, которая сейчас принадлежит Италии, после Второй мировой войны не получили соответствующей русской поддержки. Но Советский Союз был в то время в тисках идеологических планов проведения мировой революции и славянская проблематика и международная справедливость самое большое являлись для него лишь средством, а не целью или принципом. Несмотря на это хочу сказать следующие слова. Как известно, словенские планы возбудили у югославских генералов заговорщические амбиции. Они ждали военной и политической поддержки у своих русских коллег. А так как русские генералы их не поддержали, они должны были отступить от своих планов. Пользуясь случаем, как словенец и как активный участник войны за Словению я хочу выразить за это благодарность русским. Словенское самоопределение при других международных обстоятельствах было бы существенно более тяжелым и более кровавым. Поэтому сейчас я не буду говорить о русско-словенских отношениях в XIX в. с точки зрения отдельных лиц и общественных элит, но с точки зрения широких народных масс.
Отношения между самым восточным и самым западным славянскими народами уходят своими корнями в далекое прошлое. С точки зрения интеллектуальных элит для их развития имеет исключительное значение Жига Герберштейн, но с точки зрения широких межнародных контактов первенство принадлежит краинским коробейникам, которые распро-
