CC BY
14
Вестник ПСТГУ
Серия IV: Педагогика. Психология.
Ромашина Екатерина Юрьевна,
д-р пед. наук, профессор,
2021. Вып. 62. С. 60-71
Б01: 10.15382Миг^202162.60-71
декан факультета искусств,
социальных и гуманитарных наук
Тульского государственного педагогического университета
им. Л. Н. Толстого,
Российская Федерация, 300026,
Тула, пр. Ленина, д. 125 katerinro@yandex.ru
ОИСГО: 0000-0003-0655-2183
Город Солнца или город на Неве? Урбанистический дискурс в букваре И. Сверчкова*
Аннотация: В статье рассмотрен букварь «Пионер» И. Сверчкова с рисунками И. В. Симакова (издания 1924, 1925 г.). Выделены и проанализированы городские локации, присутствовавшие в данном учебнике. Продемонстрировано, что город в букваре Сверчкова обладал чертами и реального Ленинграда, с узнаваемыми домами, заводами и улицами; и мифическими локусами, не имевшими ничего общего с городом на Неве. Подчеркнуто, что все подобные «фантастические объекты» были ориентированы на идеологическую составляющую учебного пособия и представляли собой своеобразные «послания будущего» — чаемого, но еще не наступившего. Таким образом, урбанистический дискурс учебника совмещал настоящее и «идеальное» городское пространство, создавал эффект понимания Города как метафоры новой жизни, а не как социально-экономического явления или географического места. Такой город оказывался, скорее, сосредоточением смыслов, определенного рода мировоззренческой позицией, транслируемой взрослыми детям.
Подробно проанализирован раздел «Улица», а также городские сюжеты в других главах пособия («Завод», «Школа», «Рабочая семья», «Детская организация»). Описана методика обучения грамоте, предложенная автором букваря: рассматривание рисунка, краткая беседа учителя с учениками; индивидуальное и хоровое чтение вслух; разбивка предложений на слова и слов на слоги; составление новых слов из букв подвижной азбуки; рисование предметов и списывание текста в тетрадь. В рекомендациях учителю автор провозглашал главной особенностью Букваря «идейную объединенность всего материала», помогающую ребенку «осознать окружающую его общественно-трудовую жизнь». Учебник был выстроен в соответствии с программами ГУСа, город в нем — одна из «комплексных тем».
Ключевые слова: учебник, букварь, история образования, город, урбанистический дискурс.
© Ромашина Е. Ю., 2021.
Вестник ПСТГУ. Серия IV: Педагогика. Психология. 2021. Вып. 62. С. 60—71.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-013-00246.
Е. Ю. Ромашина
В начале XX века в текстах и иллюстрациях российских (а потом советских) азбук и букварей весьма ощутимо преобладала идея «рустицизма»1, но с середины 1920-х гг. на страницах пособий для обучения грамоте появился город и активно заявил о себе. Это было связано, прежде всего, с процессами индустриализации страны, массовой миграцией и стремительным увеличением численности городского населения.
Если в западноевропейских пособиях середины XIX — начала XX в. разговор шел, как правило, о «городе вообще», то в российских — скорее о конкретном городе (городах)2. Мы рассмотрим учебник, в котором были использованы оба этих подхода и привнесен еще один аспект знакомства ребенка с городским пространством.
Букварь «Пионер» И. Сверчкова впервые был издан в Ленинграде в 1924 г., стереотипно переиздан в том же году, а в 1925-м вышло третье, переработанное издание. Практически все тексты и иллюстрации (с очень небольшими изменениями)3 в этом издании были сохранены, но их компоновка внутри разделов, а иногда и за их пределами, существенно изменилась, что создало иной эффект восприятия городского пространства. В своем анализе мы будем двигаться в основном по этому, последнему варианту пособия, а при необходимости обратимся к предыдущим вариантам. Учебник был одобрен Государственным ученым советом и выстроен на принципах «комплексности». Начинался он большим разделом «Улица», городские сюжеты локально присутствовали и в других главах пособия («Завод», «Школа», «Рабочая семья», «Детская организация»). Подробно мы проанализируем первый раздел (общий объем 24 с.), к остальным главам обратимся «точечно» и фрагментарно.
В рекомендациях учителю автор провозгласил главной особенностью Букваря «идейную объединенность всего материала», помогающую ребенку «осознать окружающую его общественно-трудовую жизнь», а желаемым результатом обучения — «цельный образ в виде целой фразы, целого выражения или целого слова»4. Предлагалась следующая методика работы с букварем: «рассматривание рисунка», затем краткая беседа, в которой дети должны были участвовать «в качестве активных вкладчиков в общую копилку знаний о предмете рисунка», а учитель — «в качестве руководителя беседы, собирающего, суммирую-
1 Использование «деревенского» подхода при составлении учебников для начальной школы отмечали Джон Агир (John Ahier), Мартин Нордеборг (Martin Nordeborg), Ульрих Пантл ( Ulrich Pantle), Рут Элсон (Ruth Elson) и др. исследователи.
2 См.: Безрогов В. Г., Тендрякова М. В. Корф и Город: figura urbis capitis в учебной литературе для земской школы // Вестник ПСТГУ. Сер. IV: Педагогика. Психология. 2019. Вып. 54. С. 96—117; Они же. Город и Корф: figura urbis novae в учебных книгах для земской школы // Там же. Вып. 55. С. 110—127; Безрогов В. Г. City images as presented in elementary schoolbooks in the mid-19th century // Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого. 2020. № 1. С. 193213; Ромашина Е. Ю. Образ столицы как метафора национальной идентичности: российские азбуки и буквари 1900-1925 гг. // Там же. № 3. С. 135-153 и др.
3 В первом издании указано, что пособие содержит 130 рисунков художника Симакова, в последующих авторство иллюстраций не указывалось, но это те же самые рисунки.
4 Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1925. С. 99. Отметим, что язык этой части существенно отличался от риторики учебных текстов. В нем вполне отчетливо слышны отзвуки иной, уже ушедшей эпохи: «речение», «вслушиваются», «видимые слоги» и т. д.
щего, исправляющего и дополняющего вклады детей». Далее педагог читал фразу под рисунком, «показывая в ней каждое слово», а ученики повторяли за ним — индивидуально и хором (именно в таком порядке). Далее выполнялась работа по разбивке фразы на слова и слов на слоги, затем составление новых слов из букв подвижной азбуки. Наконец, предмет и «целые сценки» зарисовывались и текст списывался в тетрадь. Метод работы назван автором «аналитико-синтетическим». Однако отметим, что работа с буквами и звуками в учебнике не предусматривалась: только на первой странице слово было «разобрано» вплоть до буквы «у», далее отдельные буквы нигде не назывались. Таким образом, это скорее был некий модифицированный вариант метода целых слов. Причем такие сложные буквы, как ц, ш, ы, вводились раньше, чем к или п. Смеем предположить, что научиться читать по этому букварю было нелегко.
Не останавливаясь более на методике, посмотрим, какой же «образ города» предлагал ребенку данный букварь и был ли этот образ «цельным» и «идейно выдержанным»...
Букварь начинался с иллюстрации и заголовка — «УЛИЦА», ниже слово было разбито на слоги и буквы, а затем «собрано» вновь (ил. 1).
Ил. 1. Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1925. С. 3
На рисунке — узнаваемая перспектива Большого проспекта Петроградской стороны. Несколько следующих страниц строились по «кинематографическому» принципу чередования общих, средних и крупных планов: «улица вообще» превращалась в «нашу улицу», а табличка на углу дома сообщала, что это «улица Ленина» (см. ил. 2).
На карте Петрограда такое название появилось в 1923 г. — была переименована улица Широкая, соединявшая Большой и Левашевский проспекты. Изображенный в букваре Сверчкова дом с эффектной рустовкой первого этажа до сих пор стоит на углу Ленина и Большого проспекта Петроградской стороны. На правой стороне разворота фраза была помещена целиком: «Наша улица —
Ил. 2. Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1925. С. 4
улица Ленина». Но иллюстрация здесь — мавзолей. А также два портрета — маленького Володи Ульянова и взрослого Владимира Ильича. Слово «Ленин» повторено на странице шесть раз. Отсылка к тому, чье имя носит «наша улица», понятна, но появление на ней мавзолея и стены Московского Кремля «размывало» контуры реального городского пейзажа.
Следующая страница, правда, «возвращала» читателя обратно в Ленинград — рядом с надписью «дома» он видел характерный и легко узнаваемый дом Колобовых (архитектор С. Г. Гингер, ныне СПб., ул. Ленина, 8). Весной 1917 г. Владимир Ленин жил по соседству в доме № 48 (ныне № 52/9, арх. А. М. Эрлих) в квартире своей сестры А. Н. Ульяновой-Елизаровой, именно здесь были написаны им «Апрельские тезисы». В букваре Сверчкова этот дом не показан, хотя известна фотография в журнале «Огонек» (№ 41 за 1926 г.), на которой четверо детей рассматривают мемориальную доску у парадной именно этого здания.
Далее из текстов и рисунков юный читатель узнавал, что можно видеть на улице: постового милиционера (жезлом указывающего мальчику, куда идти), автомобиль, экипаж извозчика, груженую тачку, почтовый ящик, рекламу кино и лекции «О Марсе». Отдельные страницы главы были посвящены заводу, магазинам и аптеке. Товары, которые, вероятно, можно купить в магазине, были представлены в букваре через иллюстративный ряд: одежда и обувь (весьма щеголеватые ботинки!), книги и канцелярские товары, бакалея, самовар и чайная посуда5. Ни одного слова, называющего изображенные предметы, на страницах нет. Предложения составлены из уже знакомых ребенку слов: дом, улица, завод,
5 Еще есть изображение почтенной дамы за аппаратом с надписью «Проверяйте деньги, не отходя от кассы» — очаровательные детали эпохи...
магазин (в частности, читатель узнавал, что Зина в настоящий момент находится не дома, а в магазине).
Аптека — очень скромного вида будочка «налево от завода», продают в ней «вбды, жиры, мази». Пузырьки с микстурами, йодом и т. п. изображены на рисунке, который встроен в текст: «Заболели у Лиды [зубы]. Дали Лиде в аптеке.» Вероятно — лекарство.
Автор сообщает читателю, что на «нашей улице» (т. е. Ленина) стоит завод, на котором работают папа и мама Маши и Миши, а вся семья живет там же «на заводе» — «в домике налево», причем домик стоит у воды. Рисунки Симакова предельно точны: на иллюстрации мы обнаруживаем домик рядом с аптекой, которую мы уже видели ранее, лево и право не перепутаны, одни и те же дома с разных ракурсов выглядят узнаваемо, заводские трубы и крыши — те же на всех рисунках этой главы. В начале улицы Ленина и сегодня есть промышленная зона (не беремся утверждать, что там производили в 1925 г. и что теперь), и дом «налево от завода» действительно окажется стоящим у воды — на набережной реки Карповки. Ее мы и видим на соответствующем рисунке Симакова.
Обобщением раздела выглядит следующая страница — «Наш город» с таким текстом:
Наш город на реке.
На берегу нашей реки завод.
Наша река — Нева.
На ней жили и наши деды.
Река Нева широка.
Берега нашей реки были унылы.
И жители были унылы.
Ныне в городе берега не унылы.
Задымили заводы.
Задымили и жилые дома.
Задымили заводы.
Задымили и жилые дома.
Наш город6.
Таким образом, город в учебнике окончательно локализован и назван — все, что мы видели ранее, — Ленинград. На иллюстрации — район порта, дети смотрят на корабли с набережной левого берега (см. ил. 3).
А вот далее события принимают неожиданный оборот. На следующей странице — иллюстрация и текст:
Улица Революции широка и велика.
На улице Революции дома высокие и магазины.
На улице масса народу.
Милиционер.
Улица Революции1 (см. ил. 4).
6 Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1925. С. 17.
7 Там же. С. 20.
Ил. 3. Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1925. С. 17
Ил. 4. Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1925. С. 20
В Ленинграде нет улицы Революции. Есть шоссе с таким названием (с 22 марта 1922 г.), а ранее оно было дорогой на Охтенские Пороховые заводы. Заводы на этой магистрали, конечно, есть, но оживленных толп людей и тем более помпезного «Музея революции» — не было и нет. Так что в отличие от «настоящей» улицы Ленина (Широкой) эта локация букваря — вымысел. В первом и втором изданиях иллюстрации и тексты об этих улицах находились на одном развороте — реальность и фантазия встречались буквально на стыке страниц. Появление в школьном учебнике утопического места в существующем и названном городе очень интересно. Конечно, мы не знаем — рассчитывал ли художник, что загородное шоссе со временем превратится в обжитое и знако-
вое в смысловом отношении городское пространство, или мечтал без оглядки на действительность. Но в любом случае этот факт еще раз подтверждает выявленную специалистами тенденцию включения в учебники первых лет советской власти объектов, которые существовали на тот момент только в проекте — на бумаге или в дискурсе устной риторики8. Например, в книге для чтения «За коллективный труд» на карту нанесены заводы, которые будут построены9. Но они уже представлены детям и взрослым как чаемое будущее, которое непременно наступит. Включение в учебник желаемых событий, конечно, характеризовало эпоху определенным образом: светлое будущее рядом, вот просто рукой подать, о нем можно говорить как о свершившемся факте. И возникает эдакий утопический «город Солнца» — где дымящие заводы составляют идеальное сочетание с толпами детей, радостно устремляющихся в Музей революции. Взгляд на здание музея порождает стойкие ассоциации с павильонами Выставки достижений народного хозяйства — они возникнут позже, но стиль именно таков.
Архитектурные аналогии неслучайны: иллюстрировавший «Пионер» Иван Васильевич Симаков (1877—1925) был не только книжным графиком, но и архитектором, и плакатистом. Он учился в Академии художеств, а с 1919 по 1925 г. работал для Ленинградского отделения Госиздата, выполнив более тысячи рисунков — плакатов, иллюстраций и обложек книг. Симаков занимался оформлением серии «Народная библиотека», инициированной А. М. Горьким; иллюстрировал Н. В. Гоголя, А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова и т. д. Специалисты отмечают, что иллюстрации этого графика отличались точностью, великолепным знанием предметов быта и костюма, четкостью архитектоники построения, умелым владением разными видами изобразительных средств10. Известный исследователь Э. Ф. Голлербах писал о Симакове: «Продуктивность художника была исключительно велика, он хорошо владел рисунком, правильно понимал требования и вкусы пролетарского читателя, умел создавать наглядные и выразительные интерпретации текста»11. Его сравнивали с мастерами иллюстрации XIX в. — А. А. Агиным и П. П. Соколовым, — которые, кстати говоря, тоже принимали участие в создании азбук и букварей12.
В букваре Сверчкова вход в здание Музея — «портал», переносящий читателя в пространство следующего «уличного сюжета» — революции. Компоновка комплексных тем программ ГУСа сейчас, конечно, кажется надуманной, но в 1920-е гг. «встроенность» раздела «Наша революция» в главу «Улица», вероятно, не казалась странной. Текст «связывает» эти позиции следующим образом: «У нас была революция. <...> Мы выходили на улицу. На улицах были бои. Мы победили и завоевали волю»13. Читатель узнавал о героях революции и видел их
8 См.: Безрогов В. Г. Диалоги о школьном учебнике // The Times of Science — Время науки. 2020. № 2. С. 5-68.
9 См.: Биллер Ф. С. За коллективный труд: Рабочая книга для деревенских общеобразовательных школ взрослых. Ростов-на-Дону, 1929. С. 117.
10 См.: Мельникова Л. Один из первых // Художник. 1980. № 9. С. 42-43.
11 И. В. Симаков: сб. ст. / Э. Голлербах, В. Сварог, М. Солоионов. Л., 1926. С. 46-47.
12 Например: Дараган А. М. Азбука «Ёлка». СПб., 1845.
13 Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1925. С. 21-22.
в составе уличных шествий: рабочих, красноармейцев и моряков14. Каждая из иллюстраций сопровождалась фразами, не позволявшими забыть про тему улицы: «Рабочие — герои революции. Рабочие на улице», «Рабочие на улицах города. Улица Революции — улица рабочих», «Моряки и рабочие — на улицу!» и т. д.15 В отдельный сюжет выделены «Речи на улице»: на иллюстрации изображена толпа и оратор на трибуне — жестикуляцией, бородкой и кепкой напоминающий В. Ленина. Но развевающийся полосатый шарф плохо вписывается в привычный образ вождя революции, так что утверждать определенно не будем — тем более в тексте упоминания имени нет.
Из текста мы также узнаем, что главные герои букваря — Ася и Ваня Бабурины, Петя и Сима Лушины — живут рядом: одни — на улице Революции, другие — на улице Ленина. На карте реального Ленинграда это не близко, но пространство послушно «съезжается» в нужную точку: все заводы и все улицы — соседние, а утопическая улица Революции пролегает по городу в любом нужном месте.
Обратим особое внимание на первый рисунок главы «Наша революция»: впереди колонны демонстрантов идут дети (ил. 5). Это городские ребятишки (в том числе две барышни), однозначно трактуемые как «дети рабочих» — в картузах, ботинках, обтрепанных рубашках, те, что помладше, — еще в коротких штанишках и чулках. Мальчик и девочка несут плакат «Да здравствует солнце! Да скроется тьма!». Сзади них шествует довольно пестрая толпа, в которой можно угадать и интеллигентские шляпы, и студенческие фуражки, и рабочие кепки. Сразу за детьми — женщины (видимо, присматривают все-таки), и «хоругвь» «Дети — наше будущее. Даешь.» Что именно «даешь» на рисунке не видно — больше детей? прекрасное будущее? Других лозунгов над толпой нет.
Ил. 5. Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1925. С. 21
14 В третьем издании на странице с героями революции есть еще изображение крестьянина, в двух первых изданиях такого рисунка нет. Впрочем, в текстах крестьяне по-прежнему не упоминаются.
15 Сверчков И. Букварь «Пионер». С. 24, 26—27.
Этот сюжет чрезвычайно характерен для учебных книг того времени и, пожалуй, в этом времени строго локализован. В первые годы советской власти дети воспринимались как активная движущая сила социальных преобразований, а не отягощенный «темным прошлым» ребенок (особенно сирота) — как лучший актор строительства коммунизма16. В азбуках и букварях того периода есть множество сюжетов, в которых дети и молодежь учат старших, преодолевают их косность в отношении гигиены, севооборота, политграмоты и т. п. С отходом от идеи немедленной мировой революции взрослые стали «возвращать» свое социальное право руководить ребенком, который из активного социального деятеля постепенно превратился в дисциплинированного ученика и послушного исполнителя воли старших. Неслучайно на обложке третьего издания букваря Сверчкова — причесанный русоголовый ребенок, послушно опустивший глаза в толстую книжку. Ворот рубашки у него ослаблен всего на одну пуговицу — а не свободно распахнут, как у героя двух предыдущих изданий, да и узел галстука завязан поаккуратнее.
Следующий большой раздел букваря — «Мы — пионеры». Дети в форме, очень похожей на бойскаутскую, показаны вне городского пространства — в лагере и в деревне, что вполне соответствовало «воспитательному методу» скаутов — полезная деятельность на свежем воздухе17. В этом разделе только один рисунок (но не текст!) посвящен городу. На иллюстрации — Адмиралтейство и Исаакиевский собор, текст сообщает: «Наш лагерь на берегу Невы. Хороша наша река, красива. По Неве ходят пароходы. <...> На берегу и на воде ребята. Шум и гул на нашей реке»18. Вряд ли лагерь пионеров стоял на Университетской набережной — здесь город хотя и появлялся в поле зрения читателя, но контуры его были призрачны и эфемерны. Возможно, не нашлось иного рисунка, узнаваемо маркирующего Неву. Отметим, что в первом издании эта иллюстрация была повторена дважды (к текстам «Наш город» и «На реке Неве»)19, что косвенно подтверждает предположение об «изобразительном дефиците».
Следующая комплексная тема посвящена заводам — и мы опять вступаем в «город будущего». Читатель узнает, что на улице Революции четыре завода (расположенных на рисунке Симакова «дверь в дверь»), где много рабочих, и круглые сутки «Гудки гудят. Трубы дымят. Машины шумят»20. Это завод «Комсомол», завод имени В. И. Ленина, Механический завод и завод Сельскохозяйственных
16 См. об этом подробнее: Макаревич Г. В., Безрогов В. Г. Идея модернизации в детских визуальных образах: буквари 1930-х гг. // Букварь — это молот! Учебники для начальной школы на заре советской власти, 1917—1932 гг. М., 2011. С. 125—132.
17 Художник явно «боролся» со скаутским прошлым советских пионеров: на обложке третьего издания мы уже видим мальчика с непокрытой головой — а не в характерном головном уборе, как в первых изданиях. Картинки внутри учебника, впрочем, не изменились: подростки в шляпах-касках занимаются вполне скаутскими делами — валят дерево, пилят бревно, накачивают шины велосипеда, разводят костер, ставят палатки, плавают на лодке, играют в футбол и проч. Догадаться о том, что дело происходит уже при советской власти, можно только по тому, что лодка называется «Коммуна», хор поет «Интернационал», а на отрядном флажке — серп и молот.
18 Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1925. С. 49.
19 Там же. Л., 1924. С. 8, 37.
20 Там же. С. 55.
изделий]. Герои букваря решают сходить с товарищами-пионерами на завод и познакомиться с работой «человека и машины» — сюжет, типичный для азбук и букварей 1920-х — начала 1930-х гг. Для современного читателя удивительным выглядит набор продукции завода, который «предъявлен» автором букваря экскурсантам: лопаты, вилы, ножи, топоры, утюги, молотки, якоря и т. п. Иллюстрации демонстрируют машинное отделение и мастерские, где идет преимущественно ручная работа (столярная, кузнечная и т. п.). Почему так? Почему Сверчков не отправляет детей на верфь? на Путиловский завод? на оптико-механический? В Ленинграде можно было увидеть — и показать читателю — современное сложное производство, но в букваре только косы, самовар и сапоги. Учет уровня возрастных представлений? ориентация на смычку города и деревни? еще не начата активная кампания индустриализации? или педагогическая идея благотворного влияния ручного труда? Сложно сказать, но светлое будущее на фоне дымящих заводов, честно говоря, выглядит не очень привлекательно.
Итак, мы увидели, что город в букваре И. Сверчкова обладал чертами подлинного Ленинграда, с узнаваемыми домами, заводами и улицами; и одновременно был наполнен мифическими локациями, не имевшими ничего общего с реальным городом на Неве. Важно отметить, что все «фантастические объекты» были «гостями из будущего» — идеологически нагруженными и устремленными в светлое завтра, каким его представляли себе авторы текста и иллюстраций. Таким образом, урбанистический дискурс учебника причудливо совмещал в себе настоящее и «идеальное» городское пространство, создавал эффект понимания Города как метафоры новой жизни, а не как социально-экономического явления или географического места. Это, скорее, сосредоточение смыслов, выражающих мировоззренческую позицию, транслируемую взрослыми детям.
Список литературы
Безрогов В. Г. City images as presented in elementary schoolbooks in the mid-19th century //
Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого. 2020. № 1. С. 193—213. Безрогов В. Г. Диалоги о школьном учебнике // The Times of Stience — Время науки. 2020. № 2. С. 5-68.
Безрогов В. Г., Тендрякова М. В. Город и Корф: figura urbis novae в учебных книгах для земской школы // Вестник ПСТГУ. Сер. IV: Педагогика. Психология. 2019. Вып. 55. С. 110-127.
Безрогов В. Г., Тендрякова М. В. Корф и Город: figura urbis capitis в учебной литературе для земской школы // Вестник ПСТГУ. Сер. IV: Педагогика. Психология. 2019. Вып. 54. С. 96-117.
Биллер Ф. С. За коллективный труд: Рабочая книга для деревенских общеобразовательных школ взрослых. Ростов-на-Дону, 1929. Дараган А. М. Азбука «Ёлка». СПб., 1845.
И. В. Симаков: сб. ст. / Э. Голлербах, В. Сварог, М. Солоионов. Л., 1926. Макаревич Г. В., Безрогов В. Г. Идея модернизации в детских визуальных образах: буквари 1930-х годов // Букварь — это молот! Учебники для начальной школы на заре советской власти, 1917-1932 гг. М., 2011. С. 125-132. Мельникова Л. Один из первых // Художник. 1980. № 9. С. 42-64.
Ромашина Е. Ю. Образ столицы как метафора национальной идентичности: российские азбуки и буквари 1900-1925 гг. // Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого. 2020. № 3. С. 135-153. Сверчков И. Букварь «Пионер». Л., 1924, 1925.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia IV: Pedagogika. Psikhologiia. 2021. Vol. 62. P. 60-71 DOI: 10.15382/sturIV202162.60-71
Ekaterina Romashina, Doctor of Sciences in Education, Professor,
Tula State Pedagogical University, Dean of the Department of Arts, Social Studies and Humanities, 125, Prosp. Lenina, Tula, 300026, Russian Federation katerinro@yandex.ru ORCID: 0000-0003-0655-2183
Cvitas Solis or the City on the Neva River? Urban Discourse of Sverchkov's Primer
E. Romashina
Abstract: This article considers the primer Pioneer by I. Sverchkov with drawings by Ivan Simakov (editions of 1924, 1925). It identifies and analyses the city locations that are present in this textbook. It is demonstrated that the city in Sverchkov's primer had the features of real Leningrad, with recognisable houses, factories and streets together with mythical loci that had nothing to do with the city on the Neva river. it was emphasised that all such "fantastic objects" were oriented towards the ideological component of the textbook and were a kind of "messages for the future" — the expected, but not yet come. Thus, the urbanistic discourse of the textbook combined the real and the "ideal" urban space, creating the effect of understanding the City as a metaphor of the new life, rather than as a socio-economic phenomenon or a geographical area. Such a city turned out to be a concentration of meanings, a certain kind of ideological position, which adults transmitted to children. The section "Street" is analysed in detail, as well as urban plots in other chapters of the textbook ("Factory", "School", "Working family", "Children's organisation"). The study has revealed the methodology of teaching literacy, proposed by the author of the primer: examination of the illustration, a short conversation between the teacher and the students; individual and choral reading aloud; breakdown of sentences into words and words into syllables; composing new words from the letters of the movable alphabet; drawing objects and copying text into a notebook. in the recommendations to the teacher, the author proclaimed the main feature of the Primer: "the ideological unity of all the material", which helps the child "to become aware of the social and labour life around him". The textbook was modeled in accordance with the programmes of the State Academic Council; the city depicted it being one of the "complex topics".
Keywords: textbook, primer, history of education, city, urban discourse.
References
Bezrogov V. G. (2020) "City images as presented in elementary schoolbooks in the mid-19th century". Gumanitarnye vedomosti TGPUim. L. N. Tolstogo, 2020, vol. 1, pp. 193—213.
Bezrogov V. G. (2020) "Dialogi o shkol'nom uchebnike" [Dialogues about a school textbook]. The Times of Ssience — Vremia nauki, 2020, vol. 2, pp. 5—68 (in Russian).
Bezrogov V. G., Tendriakova M. V. (2019) "Gorod i Korf: figura urbis novae v uchebnykh knigakh dlia zemskoi shkoly" [Gorod i Korf: figura urbis novae in educational books for the Zemstvo school]. VestnikPSTGU. Ser. IV:Pedagogika. Psikhologiia, 2019, vyp. 55, pp. 110—127 (in Russian).
Bezrogov V. G., Tendriakova M. V. (2019) "Korf i Gorod: figura urbis capitis v uchebnoi literature dlia zemskoi shkoly" [Korf and the City: figura Urbis capitis in the educational literature for the Zemstvo school]. Vestnik PSTGU. Ser. IV: Pedagogika. Psikhologiia, 2019, vyp. 54, pp. 96— 117 (in Russian).
Biller F. S. (1929) Za kollektivnyi trud: Rabochaia kniga dlia derevenskikh obshcheobrazovatel'nykh shkol vzroslykh [For collective work: A workbook for village secondary schools for adults]. Rostov na Donu (in Russian).
Makarevich G. V., Bezrogov V. G. (2011) "Ideia modernizatsii v detskikh vizual'nykh obrazakh: bukvari 1930kh godov" ["The idea of modernization in children's visual images: ABC books of the 1930s"] in Bukvar' — eto molot! Uchebniki dlia nachalnoi shkoly na zare sovetskoi vlasti [The primer is a hammer! Primary school textbooks at the dawn of Soviet power, 1917-1932]. Moscow, 2011, pp. 125-132 (in Russian).
Melnikova L. Odin iz pervykh [One of the first]. Khudozhnik, 1980, vol. 9, pp. 42-64 (in Russian).
Romashina E. Iu. Obraz stolitsy kak metafora national'noi identichnosti: rossiiskie azbuki i bukvari 1900-1925 gg. (The image of the capital as a metaphor of national identity: Russian ABC books and ABC Books 1900-1925). Gumanitarnye vedomosti TGPU im. L. N. Tolstogo, 2020, vol. 3, pp. 135-153 (in Russian).
